Перейти к содержанию
⚠️ Обновление форума - Feedback ⚠️ ×

[фанфик]Гвардии сержанта Айвана Петроффски дневник


Рекомендуемые сообщения

День 131

Как же мне надоела эта планета… Сегодня снова высыпал из карманов песок. Вездесущая пыль! Этот круглый камень в космосе покрыт ею абсолютно целиком. А я ею уже пропитался до самых кишок. Хотя и там, похоже, песок уже есть. Сыпучая дрянь пробирается даже в вакуумные упаковки наших пайков и эта, с вашего позволения, пища, скрипит на зубах еще сильнее.

Нет, я все понимаю: свет Империума должен присутствовать во всех уголках Вселенной, а воля Императора не обсуждается, но почему нас, Валхалльцев, запихнули на этот катышек пыли? Тут днем температура такая, что на солнце воду можно кипятить. Прямо в каске, например. А могут и мозги в той же каске вскипеть, это уж как повезет. Да здесь лед есть только в морге! Хотя нет, и там нет - мы же не воюем, зачем нам морг? А снег есть только на картинке с обнаженной красавицей, которую Бард привез еще с Родины.

Кстати, о касках… Где моя каска?! Я не видел ее уже пару недель. Да и броню не носил с месяц. Да, точно, последний раз мы наряжались в полную форму месяц назад, когда офицерам пришло в голову устроить парад. Ради кого?? Ради этих чумазых аборигенов, которые кроме кинжалов и стад шерстяных животных ничего не знают? Бисер перед гроксами, если вы меня спросите. Да эти варвары только воровать и умеют. Не удивлюсь, если мою каску как раз они и увели. Я бы этих шакалов расстреливал. За незаконное проникновение на территорию охраняемого объекта, скажем. А лучше не расстреливать, а закапывать в этот долбанный песок!

Как же тут скучно… Я вот дневник вести начал, Бард, как говорят, вообще рисует там что-то. Не знаю что уж он там рисует, но грудь у этого чего-то наверняка огроменная. Надо будет взять посмотреть что ли. Вдруг у него талант, а он тут потеет и воняет, вместо того, чтобы в Администратуме фрески рисовать. Ха-ха.

От этой одуряющей жары и безделья в голову лезут какие-то странные мысли. Становится жаль, что ты в Гвардии навсегда и не имеешь никаких других путей. А потом подумаешь, вспомнишь, как мы засыпали проклятых орков градом тяжелых снарядов из наших орудий… Зубы Императора, я воевать хочу! Дайте мне боевой приказ, я голыми руками пойду рвать ксеносов! А мои ребята за мной побегут, радостно улюлюкая.

Но нет, мы должны сидеть на этом песочном камне, охранять чернявых аборигенов не понятно от кого или чего. Целую артиллерийскую батарею Валхалльских Ледяных Воинов. Не Талларнцев каких-нибудь, а Ледяных Воинов!

Но хуже всего, что мы тут потеем и воняем, как орки. Особенно Бард. Вот он, кстати. Опять рассказывает, что его достало подтираться наждачной бумагой, потому что песок попал в сортир.

- Бард, хватит ныть, мы и так все на взводе уже, а ты тут еще и сопли развешиваешь!

- Сержант, ты не прав. Это не сопли, это кровища из моего зада. Какая-то каналья сыпанула песка в сортир, а я чё, подтираться этим должен!? Это ж наждачка! Найду, кто это сделал, убью ведь, каналью!

«Каналья» вообще любимое слово Барда. У него все канальи, кроме лазерной винтовки. На нее он молится. Мы все читаем литании своему оружию, потому что от него зависит наша жизнь и его дух должен быть ублажен. Но Бард… Он когда засыпает, берет лазган к себе в койку, завернув в простыню, которую где-то стибрил. Ребята говорят, что он даже имя какое-то дал лазгану своему. Женское. Его право – на это планете мы все сходим с ума. Пусть лучше так, чем начнет палить во все, что движется. А зная Барда, он будет намеренно трясти неподвижное, а потом стрелять. И кричать «Каналья!». Ха-ха.

У меня чувство юмора заболело. В том смысле, что оно уже нездоровое – черное, какое-то. Хотя скорее песочного цвета, потому что тут все цвета песка! Я уже вторую расческу сломал, вычесывая камешки из волос. Надо будет побриться налысо и ходить, как новобранец - яйцеголовым. Только сгорит ведь лысина на солнце этом...

- Батарея, строиться!

Снова здорово…

День 132

Вчера день кончился очень весело. Офицеры собрали весь личный состав на Дюнах (мы так плац называем) и объявили, что штатные астропаты получили сообщение о том, что к нам идет транспорт. Срок прибытия неизвестен, цель прибытия неизвестна, кто прибывает тоже неизвестно. Поводов для радости никаких, но мы стояли и улыбались дебильными улыбками. «Как канальи», как потом сказал мне Бард.

А все почему? Потому что тут скучно до ужаса.

Даже наши выходы в город становятся все менее и менее веселыми. Местные больше не хотят драться с гвардейцами и отдали нам один бар в полное, так сказать, пользование.

Вот мы и улыбались, стоя в пылюге. А потом скрипели зубами, высыпая песок из сапогов. И штанов, и гимнастерок, и даже из ушей. Бард так вообще из задницы камни вынимал, по его собственному выражению. Что-то у него все про задницу… Надо держаться от него подальше. В пользу этого намерения говорит еще и тот факт, что он потеет сильнее остальных. Но от него не скроешься, он у нас лучший наводчик. Как наведется, так потом хрен отвяжешься.

- Серж, слыхал новость? – Бард, как всегда подкрался со спины.

- Ну?

- Да психи, вроде как, еще одно сообщение получили, канальи.

Психами он называет и астропатов и псайкеров без разбору.

- Ну так нам доведут до сведения. Ты чё вообще ходишь тут, слухи разносишь, а? Не видишь, занят я!

- Да вижу-вижу, опять писюльки писишь… Пишешь, то есть. Не, ну ты послушай, сначала, серж. Говорят на том транспорте комиссара везут нам.

- Быть не может. Бард, сам прикинь, зачем батальону комиссар? Тем более не воюющему. Ты, надеюсь, сразу ко мне пришел с этой чушью? Да?

Кивает.

- Ну вот больше ни к кому и не ходи, закрой рот и не пори ересь.

- Серж, за что купил, за то продал! Ребята из 3его взвода, канальи, возле палатки психов отирались, так услышали.

- А ты чего там делал?

- Ну я так, этого…

- 3й взвод, говоришь? Ааа, так это те, кто у нас из горючки и сухпая самогон гонят? Ну-ка дыхни!

- Серж, да я не! Я ни в жисть, как можно, мы ж на посту!

- На какому посту, солдат?! Ты когда последний раз брился, олух!?

- Да у меня бритва уже стерлась об этот песок канальин!

- Да ну тебя, иди винтовку чисть.

- Есть!

Чистить винтовку единственное, что Бард делает постоянно и с удовольствием. Пьет самогонку от третьей роты он, конечно, тоже с удовольствием, но лазган для Барда это святое. Его он чистит только на трезвую голову.

Как же мы тут распустились, все-таки… На нормальной войне, на человеческой планете мы бы никогда так с Бардом не болтали, как две подружки. Дал бы я ему по роже за неподобающий внешний вид и делов-то. Он бы даже не пикнул. А тут спорить бы начал, возмущаться…

Да, комиссар нам бы не помешал…

- Батарея, строиться!

Опять-двадцать пять….

День 133

Убью Барда! Он впервые оказался прав! К нам едет комиссар! Две недели до прибытия транспорта! 2 недели, 2 недели…

Чую, нас ждет веселая жизнь на эти две недели… Офицеры на Дюнах стояли белые, как снег на нашей Родине. А мы были так ошарашены, что даже потеть забыли. Вонять не забыли, а потеть забыли… Странное дело.

Мозг, загруженный страшной новостью, цепляется за любую возможность отвлечься от ужаса осознания того, что нас ждет через 2 недели. Хорошо, если нас всех просто расстреляют. Но на такой простой исход я бы даже надеяться не стал…

Бард аж молчать начал. Уже 2 часа молчит. Воняет молча.

Каналья… 2 недели до часа С. С, потому что Смерть.

Я каску нашел… Ее Бард брал в третий взвод – он из нее пил сивуху. Его, каналья, дырявая, оказывается, а моя нет. Хотя после этого пойла в моем шлеме тоже может появиться дыра.

- Батарея, строиться!

Наконец-то…

День 147

2 недели пролетели, как пара дней. С трудом вспоминаю, что мы делали.

Началось все с того, что офицеры нас построили на плацу (тогда еще на Дюнах, потому что сейчас песка больше нет весь куда-то испарился, как по приказу. Бард говорит, что мы его шлемаками вычерпывали и самодельными метлами из волос сметали. Я ему верю, потому что в моей каске образовалась дырка, а у самого Барда куда-то пропала борода).

Ну так вот, построили нас тогда и сказали, что пора браться за Тактика Империалис и наводить порядок в гарнизоне. Потом мы 2 недели бегали, метались, чего-то делали, чистили. Даже Василиск, кажется, разбирали и собирали обратно. Судя по помятым лицам батарейных Шестеренок, они нам в этом мешали. В общем, 2 недели пролетели на одном дыхании. В том смысле, что даже дышать нам было некогда – в первый день вдохнули, в последний — выдохнули. А сегодня всё закончилось. Плац сверкает, пахнет мылом, бараки вылизаны, нигде ни пылинки. Караулы в полном обмундировании ходят по периметру, все машины и орудия заправлены и стоят идеально ровными рядами. Личный состав проводит время в молитвах и заботах о поддержании чистоты и боеготовности. В общем, идиллия какая-то – мечта солдафона.

День 148

Вот и пришел этот страшный день. Стоим на плацу. Мы пахнем мылом, плац пахнет мылом – всё пахнет мылом. Лучше, чем когда все пахнет Бардом. Бард, кстати, молчит – на него не похоже, потому что когда он нервничает, он трещит, как стаббер. А сейчас молчит, хотя по его дергающемуся глазу видно, что у него вся жизнь перед глазами проносится, пополам со всеми молитвами и литаниями, которые он слышал.

Мы простояли уже около получаса, когда в небе раздалось сначала тихое, а потом оглушающее рокотание транспорта. Птичка обдала нас обжигающим ветром, когда заходила на посадку за пределами гарнизона. Рев постепенно стих, а мы напряглись и вытянулись еще больше, прям из ботинок выпрыгивали. Стоим, потеть боимся. А комиссар все не появляется.

- Может не прилетел? – сквозь зубы выдохнул Бард. Очухивается он что ли?

- Разговорчики в строю! – офицеры, похоже, лучше нас подготовлены к таким стрессам – даже реагировать на что-то могут.

На край плаца вылетел мотоцикл, не снижая скорости промчался мимо строя и затормозил только возле офицеров. Запыленный водитель спрыгнул с седла, рысью рванул к командиру и что-то доложил. Я в первый раз увидел, что люди, даже Вальхалльцы так бледнеют, как побледнел наш командир. Кажется, он даже покачнулся. А его зам прямо так и схватился за сердце. Ой-ой-ой, что-то будет… Командир знаком отпустил вестового, снял фуражку и протер лоб от пота. Что-то мне подсказывает, что это была вполне себе испарина, несмотря на местную жару. Ой-ой-ой, что-то нехорошее они узнали… Может комиссар уже начал расстрелы, а этот вестовой единственный, кто уцелел? Вполне вероятно.

- Гвардейцы, СМИРРРР-НА!

Точно, вон Саламандра появилась из-за клубов пыли.

- Мама… - снова выдохнул Бард. На этот раз его никто не окрикнул и не одернул – страшно дышать, хочется провалиться сквозь рокрит плаца.

Из Саламандры выпрыгнул офицер и, странное дело, подал руку тому, кто вылазил из машины за ним! Показалась комиссарская фуражка, черная шинель с красным кушаком, тонкая сабля на перевязи… Я напряг глаза, чтобы понять, что меня смущает.

- Золотой трон, это ж баба..! –Бард даже не выдохнул, а громко подумал.

- Святая Терра… - кто-то солидарен с Бардом. Подобные вздохи изумления прокатились по всему строю.

Не видано, не слыхано! Комиссар в батарее это еще куда ни шло. Но комиссар женщина! Нет, они, конечно, бывают, но только в женских полках. Но мы-то не женский полк, а вполне себе мужской! Мужланы до мозга костей! А тут такая неожиданность… Да еще и симпатичная до одури, насколько я могу судить с такого расстояния. Император, защити нас…

Между тем комиссар чуть ли не строевым шагом направилась вдоль строя навстречу нашим офицерам. Таких женщин я еще не видел. Даже, скорее, девушек. Мало того, что не мужик, что симпатичная женщина, так еще и молодая! Я бы сказал совсем юная. Они там что, совсем в комиссариате нюх потеряли, такими цветами разбрасываться? Она же у нас завянет, загубим мы ее! Если конечно она нас раньше не перестреляет всех – вон какой болт-пистолет на бедре болтается.

Император, какие же у нее ножки…

Наконец-то она дошла до нашего командира. Мужик, он, надо сказать, здоровенный. Службу начинал еще подносчиком снарядов, да и сейчас иной раз готов лопатой помахать или на ножах с замами помахаться. От того и накаченный такой. И морда у него умная, хоть и в ожогах. Смотри-ка, как он ручку ей целует. Галантный.

Комиссар улыбнулась, что-то сказала. Тотчас подскочил адъютант командира, помог девушке снять шинель.

Хорошаааа… Все при ней. Но не так, как у Барда на картинках. А в меру. Ух!

- Гвардейцы! – какой у нее звонкий голос. Только чуть срывается от волнения. – Ну и жара же у вас тут! Песочек, смотрю, солнышко. Райская служба! – и улыбается так задорно, что аж плакать хочется от умиления. – Благодарите Императора за этот курорт.

И смеется, как колокольчики звенят. И мы гыгыкаем. Ну чисто гроксы на случ…хм… просто гроксы.

Что она потом говорила, что мы дружно кричали в ответ – я не помню. То ли каска нагрелась на солнце и мешала думать, то ли я был настолько поражен Сатайей Игтем. Имя комиссара – единственное, что я запомнил во время стояния на плацу. А, и да, кажется она попала к нам по ошибке. В некой отдаленной системе был сформирован женский полк и Сатайя направлялась туда, но по воле Императора ее транспортное судно было выброшено из варпа неподалеку от нас – единственной населенной системе в округе. Кораблик ее знатно потрепало в перелете и было принято решение его списать, экипаж перевести на другое корыто, а пассажиров (то есть одну только Сатайу) высадить на планете ожидать попутный транспорт. Так наша красавица, как мы с ребятами начали называть ее между собой, оказалась на этом пыльном камне.

День 149

Ничего особенного, нас еще не казнили.

День 150

Нас все еще не казнили. Какая же она красивая.

День 151

И даже Барда еще не расстреляла наша красавица.

День 152

Барда не расстреляли, но выпороли. Ходит довольный. Говорит, что рад, потому что на месте комиссара расстрелял бы себя. Еще бы, он же снова уснул в карауле.

День 153

Ничего не обычного.

День 154

Служба начинает становиться скучной. А Сатайя просто душка. Все еще никого не расстреляла. Третий взвод правда, отправили на ассенизаторские работы полным составом. Даже Бард к ним больше не ходит. Говорит, воняют, канальи. А уж ему-то можно верить в этом вопросе.

День 155

Через 4 дняу нас выход в город! Сатайя, что-то наплела нашим офицерам, а те, видно растаяв, разрешили нам выходить по-взводно в город.

День 156

3 дня до выхода в город! Боевой дух у взвода выше некуда, служба не идет – летит, несется вскачь! Все бегают по своим обязанностям, как гроксом укушенные. Форма вычищена, ботинки, шлемы, пряжки и пуговички аж горят! Всем хочется в город – вот и стараемся не проштрафиться. Даже Бард, как-будто бы, стал меньше потеть и ругаться.

День 157

2 дня. А сегодня были учебные стрельбы. Мы получили наивысшие оценки командования и улыбку одобрения от Сатайи, которая присутствовала на учениях. Она даже

пару раз сама рявкнула «Огонь, псы шелудивые, шевелите задницами, гроксы малолетние!», лихо махнув саблей в направлении мишеней. Сказать, что мы были удивлены, услышав такие команды от нашей красавицы – ничего не сказать. Даже наш батька-командир, который до того относился к Сатайе скорее по-отечески, чем уважительно, стал поглядывать на нее с опаской. А Бард так вообще, ходил потом целый день гордый и повторял, что он «готов быть еще раз выпопротым, лишь бы услыхать, как наша кралечка ругается». За «кралечку», он, надо сказать, получил по морде от, кто бы мог подумать, третьего взвода! Я бы и сам ему начистил пятак за

такое, но при мне он не рискует говорить что бы то ни было подобное. Я об этом-то узнал только когда увидел его фингал на пол-лица. Ну если нас не выпустят в город из-за него!

День 158

2 дня мы драили сортиры (за «унижающий достоинство гвардейца внешний вид» у Барда – за фингал, то есть) и убирали территорию гарнизона. Без продыху. Буквально – мы боялись дышать вне помещений: пылевая буря была такая, что у меня с каски краска слезла. Зато сегодня в город пойдем!

День 159

Я не могу поверить, что это было со мной. Вообще, что это было.

По порядку.

Вышли мы в город взводом. Дошли до нашего трактирчика, где мы раньше сиживали, идеальным строем, чтобы «продемонстрировать маловерным мощь и величие Империума». Ну а уж в забегаловку мы завалились гурьбой, стадом гроксов, как канальи, как сказал бы Бард, если бы ему не было настолько все равно.

В трактире все было как всегда – грязный свет в центре, темень по углам, круглые столики в центре, деревянные лавки вдоль стен. Более комфортабельные места с диванчиками – для местных преуспевающих граждан, если они рискнут сюда зайти – в полумраке углов. Играет какая-то музыка. На удивление, репертуар сменился – вместо пронзительных дзыньканей и диких выкриков местного сочинения, играло что-то более или менее мелодичное, явно инопланетное. Хотя нам, в общем-то, было абсолютно наплевать. Дешевый амасек и местное пойло из молока каких-то вьючных животных – вот зачем мы пришли сюда. Хозяин, знавший наши предпочтения, выставил на барную стойку батарею бочонков, потребовал плату вперед (обсчитал, каналья, ну да Император ему судья), а сам, вооружившись внушительного вида тесаком, принялся нарезать какое-то мясо, загородив спиной бутылки с пойлом подороже. Умен, старый шакал. А может просто так совпало – поди разбери этих аборигенов.

Кроме нас никого в трактире не было. По крайней мере, мне так казалось. До тех пор, пока не раздался оклик из одного из полутемных углов, и хозяин не сорвался туда с такой прытью, какой я никак не мог ожидать от этого хама и пройдохи. Заказ к тому столику (самый дорогой амасек, какой я когда-либо видел) он нес чуть ли не в поклоне, глядя в пол и не рискуя поднять взгляд на того, кто сидел за тем столиком.

- Хозяин, а кто там? – шепотом поинтересовался я, когда трактирщик вернулся за стойку.

- Офицер там ваша. Строгая шибко. Уже несколько дней к нам ходит. Закажет пару бокалов за вечер и сидит, посматривает. Боюсь я ее.

- Офицер? Строгая? Погоди, женщина что ли?

- Ну да. Говорю же. Сидит в фуражке и с саблей, не общается ни с кем. Позавчера только челюсть поломала и два пальца отсекла рабочему, что с ней знакомиться ходил. Суровая.

У меня глаза на лоб вылезли. Сатайя могла бы и убить – имела полное право – это совершенно обычное явление. Но то, что наша красавица проводит вечера в этой дыре… Да вообще: комиссар в баре это нонсенс! Такого не бывает!

Не бывает, но было. Действительно, когда я по-внимательнее всмотрелся в тот угол, то заметил отблески света на кокарде фуражки и общий профиль сидящей девушки.

А мы тут так шумим и ведем себя, как яйцеголовые птенчики из СПО. С другой стороны, раз она тут не первый день, а ребята из других взводов уже гуляли и их не расстреляли, то нам, вероятно, ничего не грозит. Император, сохрани!

Хозяин вновь потрусил к комиссару, повинуясь, одному ему ведомому знаку с ее стороны. Вернулся.

- Вас просят.

- Меня? – я опешил. Трон Терры, попался… Отвечу один за всех. Храни меня Император.

- Вас. Высокий с нашивками – это же вы?

- Угу…

Я встал с табурета, оправил форму, попытался принять уверенный вид и на ватных ногах пошел в комиссару.

- Комиссар..?

- Садитесь, сержант, – голос холодный, но без злости. Может и не убьет сразу?

- Комиссар, я мог бы объяснить… Мои ребята… Это исключительно моя вина…

- Садитесь! Я вас вызвала не для того, чтобы слушать, как вы мямлите. Сядь, сержант! – я аж рухнул.

- Пей, - она подвинула мне бокал.

- Но…

- Неповиновение комиссару, сержант? – она улыбнулась. Мне это показалось оскалом, но может так отблеск упал?

- Никак нет! – я залпом проглотил амасек, не почувствовав вкуса.

- Не подавился? – вроде даже с участием спросила Сатайя.

- Никак нет!

- Ну тогда дыши, гвардеец, а то уже посинел, - комиссар улыбнулась. Ага, посинел... Это настоящая мертвенная бледность, между прочим! Но дышать я все-таки начал. Во избежание, так сказать.

Сатайа молчала, глядя на меня. Я ерзал на табурете, глядя в стол. Мда.

- Разрешите обратиться, мэм, - выдохнул я, когда молчание стало невыносимым.

- Говори.

- Что-то случилось, комиссар?

- Пока ничего. Как твое имя, гвардеец?

- Гвардии сержант Айван Петроффски, мэм! - отрапортовал я.

- Еще выпьешь, гвардии сержант Айван Петровски? - она налила мне еще бокал амасека, - хороший купаж.

Я медленно поднял бокал, пригубил напиток. Да, действительно хорош, не солдатское пойло. А ведь первый бокал я даже не заметил...

- Отличный амасек, мэм. Лучший, что я когда-либо пробовал.

- А много пробовал?

- Во всех гарнизонах, в каких служил, мэм. Пять или семь планет, 15, может 20, сортов, соответственно. Мэм.

- Где самый вкусный? И прекрати, пожалуйста, мэмкать.

- Самый вкусный мы с ребятами пили после боя на Джорне, - я улыбнулся, - отмечали милость Императора.

- Какую?

- Выжили.

- Расскажи.

Удивительно, но я начал рассказывать. И так легко пошло, что я совершенно забыл, кто сидит передо мной. Сатайа сняла фуражку, откинулась на спинку диванчика. Она замечательно умела слушать.

А я говорил и говорил, рассказывал о всех наших похождениях на Джорне, что-то описывал, жестикулировал, повторял шутки тех времен, пересказывал байки - в общем, трещал без умолку. Амасек тому виной или общество такой красивой деву... комиссара - не знаю.

Когда я выдохся и потянулся за бокалом - промочить горло, то увидел, что комиссар сидит, подперев щеку кулачком, и смотрит на меня светящимися глазами. А еще она улыбалась... И

от этой улыбки у меня потеплело на душе, сердце дернулось в груди. Что со мной?

И тут я уронил бокал с амасеком. На фуражку комиссара.

Сатайа вздрогнула, села прямо, и вдруг, покраснев, схватила фуражку и выскочила из-за стола. А я остался сидеть. Я пришел в себя только когда девушка уже выбежала из бара. Я кинулся за ней.

У входа в бар комиссара уже не было, но я услышал удаляющийся перестук ее каблуков. Эхо не давало понять, откуда доносился затихающий звук, поэтому я несколько заметался, выбирая в какой проулок мне нырнуть вслед за Сатайей.

Когда я догнал ее, она была уже не одна. Ее окружили 5 местных чернявых джигитов. Они наступали на девушку, прижимая ее к стене. А наша красавица выглядела совершенно растерянной! В глазах блестели слезы, губы мелко дрожали - испуганная девчонка, да и только!

У меня внутри все перевернулось и что-то даже оторвалось. Наверное, это были тормоза. Я бросился один на пятерых. Первому я врезал кулаком в ухо так, что он повалился на брусчатку и больше не шевельнулся. Следующему я ударил по ребрам, а потом добавил коленом в лицо. От третьего мне пришлось уворачиваться, потому что парни наконец поняли, что на них

напали и начали сопротивляться. Но я уже набрал ход, как Леманн Расс с пригорка, и остановить меня было сложно. Так что от третьего я увернулся и лягнул его в спину. Четвёртому нанес прямой удар кулаком в нос, от чего он влажно хрюкнул и осел. А пятый дунул мимо меня так, что только пятки сверкали.

Я подошел к Сатайе и, немыслимое дело!, обнял ее за плечи. А потом я обернулся посмотреть на дело рук и ног моих: второй и третий джигиты уже помогали встать четвёртому.

- Забирайте эти мешки с ослином дерьмом и валите за своим пятым, - грозно сказал я.

- Мы найдем тебя, солдат! И девку твою!

Я бросился было на них, но меня удержала Сатайа: - Пусть идут. Не убивай.

Ее тихий голос подействовал на меня отрезвляюще, я только прижал ее к себе по-крепче. А джигиты схватили своего бесчувственного товарища и поспешили убраться - поняли, видимо, что я действительно убил бы их всех.

Когда они скрылись из виду, Сатайа разрыдалась, уткнувшись мне в плечо. Ее трясло, а я стоял, как дурак, гладил ее по спине и бормотал что-то успокаивающее. Просто настоящий герой романа, спасший красавицу от уличных хулиганов. Все так и было, в общем, за маленьким исключением: я не герой - я солдат Имперской Гвардии, а эта рыдающая у меня на груди красавица - комиссар в моей батарее.

Фарс, бред, вымысел. Факт! Но от этого факта бежал мороз по коже. Должен бы бежать. Но ничего такого я в тот момент не чувствовал. Снял с Сатайи ее фуражку и зарылся носом в ее душистые волосы (где она нашла возможность мыть голову в этой проклятой пустыне!? Комиссар, однако. Нет, не так: девушка, однако).

Она постепенно успокоилась, потом отодвинулась от меня, размазала ладошкой слезы по щекам, и улыбнулась, почти так же, как в баре. Только сейчас улыбка казалась еще и озорной.

- Ты спас меня.

- Вы сама справились бы, их было только пятеро.

- Ты спас комиссара.

- Я спасал девушку... - я смутился, когда произнес это. Ответом мне была загадочная улыбка.

- А награду ты хочешь получить от комиссара или от девушки?

Я покраснел еще гуще.

- Проводи меня в гарнизон, ты же знаешь, как пройти туда не привлекал внимания? - естественно я знал. В тот день в карауле стоял 3-ий взвод, а у них накануне бражка подошла. Так что я провел Сатайу за периметр, до расположения... до ее кубрика... до постели...

День 160

День 161

Запрещены выходы в город.

День 162

День 163

3-ий взвод в полном составе получил строжайший выговор. Командир взвода разжалован комиссаром в рядовые «за неприемлемое несение караульной службы». Могли и

расстрелять - кое-кто из старших офицеров предлагал и такой вариант наказания. Но Сатайа ограничилась разжалованием. Даже на "губу" не засадила.

Вообще, после той ночи она изменилась. Перестала улыбаться и больше никто не видел ее в баре. Ребята из штабного отделения еще говорят, что раньше она регулярно присутствовала на совещаниях в штабе, а теперь даже просто в компании других офицеров ее не видели. И на построения личного состава гарнизона она не

выходила. Я чувствовал себя виноватым, но подойти к Сатайе поговорить обо всем у меня не хватало духу.

Что касается других моих чувств, то кроме вины и страха, я ощущал уныние и печаль. Ребята ни о чем не спрашивали. Только сочувственно смотрели на мою кислую

физиономию, считая, видимо, что мне крепко досталось за бокал амасека, пролитый на фуражку Сатайи. В тот вечер они видели, что комиссар вызвала меня

к себе, о чем-то расспрашивала, но я, (со слов Барда - я случайно услышал его интерпретацию событий того вечера, которую он излагал ребятам из 3его взвода) отнекивался от всех обвинений, защищал своих до последнего и в самый жаркий момент спора ( Бард, говоря это,сделал большие глаза и многозначительно поднял палец вверх) случайно опрокинул бокал с амасеком на комиссара. "А кралечка вскочила, как орком укушенная, рявкнула сержу идти за ней и рванула на улицу. Серж побелел, как снег на Валхалле, но пошел! Смелый мужик, наш Айван. Я думал не увижу его больше. А утром, гляжу, выходит он, как ни в чем ни бывало из сортира. Живой, думаю! Смурной только какой-то. Видать крепко ему досталось. Да я не спрашивал, что кралечка наша с ним делала - сам расскажет, если захочет, верно ж?"

Тут он не соврал - действительно ни он, ни ребята со взвода ничего не спрашивали. Сочувственно молчали. И исподлобья глядели на Сатайу, если она появлялась

в поле видимости. С ней они, естественно, тоже не общались.

День 164

Нас завтра спешно перебрасывают в соседнюю систему! Война! Вторжение зеленокожих! Нас везут убивать орков! Это любимое занятие любого Валхалльца. А уж для нас, забытых в этой пыльной дыре, это была самая радостная новость! Мы спешно готовились к переправке на орбиту: собирали то, что можно собрать, сворачивали

развернутые орудия в походное положение, разбирали позиции. В общем без дела не сидели. В гарнизоне царило приподнятое настроение и дело спорилось.

Один я грустил в карауле. Со мной был еще, конечно, Бард, но он не грустил, а трещал без умолку, каналья пыльная!

- Закрой рот, Бард, утомил уже!

- Ты чего? Видать крепко тебя комиссарша взгрела тогда, раз ты оркам не радуешься. Расскажи что с тобой эта краля творила, а?

- Ни слова о ней в таком тоне, понял? - я угрожающе приблизился к Барду. Он посмотрел на мои сжатые кулаки.

- Ладно-ладно, молчу, чего завелся-то? - он отошел и замер неподалеку, насупившись.

А мне было о чем грустить: мы улетаем бить орков, а Сатайу переводят в другой полк на другом конце галактики. И я никогда больше ее не увижу. Даже не услышу о ней. Она улетит и забудет меня. И никогда не узнает, что... Нет, не могу написать, вдруг кто-то прочитает?

Ближе к концу дня пришел приказ бросить все имущество, не относящееся к боевому снаряжению, на планете. Приказ есть приказ, так что это последняя моя запись

в дневнике. Прощай, планшет. Пусть тот, кто прочтет его (если вдруг кто-то будет читать это), знает, что я писал его, подчиняясь внутреннему творческому зуду, то есть не заботясь об исторической или культурной ценности.

Более чем уверен, что планшет не пролежит в казарме и двух часов, с момента нашего отлета с планеты - местные ухари черномазые мигом все растащат и распродадут на местном базаре.

Так что смело завершаю мои записи такими словами: "Сатайа, прости меня! Я люблю тебя..."

Мне конец...

**************

Корабль, старое торговое корыто, перевозивший артиллерийскую батарею Валхалльских Ледяных Воинов, в которой служил сержант Айван Петроффски, не вышел из варпа. Батарея и экипаж корабля считаются пропавшими без вести.

***********

- Мама, а расскажи про папу!

- Айвана, уже поздно, пора спать!

- Ну расскажиии...

- Хорошо, уговорила. Что ты хочешь узнать?

- Где папа? Почему он не с нами?

- Твой папа, Айвана, улетел на войну, спасать Империум от орков.

- Он их победит?

- Конечно, солнышко! Твой папа - герой. Он всех победит.

- А он скоро прилетит к нам?

- Если на то будет воля Императора...

Изменено пользователем Alter_D'Alsea
Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

  • Ответов 159
  • Создана
  • Последний ответ

Топ авторов темы

Топ авторов темы

эмо вальгаланцы? раптор иисус это ваха?

пысы. вальгаланцы не носят касок.

френч и инглиш до 41+ милениума не дожил. но петросян затея ясна, но не похвальна

Изменено пользователем Lance Cpl James Trombley
Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Интересно, оригинально. Обязательно продолжать.

Напомнило приезд жены в Чечню :)

Когда уже они полюбят друг друга?
Она - комиссар, он - сержант. Какая между ними в принципе может быть любовь?
Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Когда уже они полюбят друг друга?

А как Вы угадали? :)

Она - комиссар, он - сержант. Какая между ними в принципе может быть любовь?

А Вы - не угадали! ;)

Охщи... я пишу из РО... Котодзен... ;)

Изменено пользователем Кот
Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Она - комиссар, он - сержант. Какая между ними в принципе может быть любовь?

Большая и чистая.

А чего бы им друг друга не любить, он же гвардеец, не космодесантник.

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Различие в статусе подразумевает, как правило, различный интеллектуальный уровень. В таком случае возможна только страсть. А это уже не "большая и чистая любовь" :)

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Не знаю, как остальным, но мне кажется что такая подача, маленькими кусочками - вредит тексту (интриги было бы больше, если бы автор не дробил текст) ;)

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Ну, что я говорила!

Вот уже герой спасает девушку от четырех джигитов. Нет, от пятерых. А она трогательно плачет, уткнувшись в его плечо.

И плевать, что у девушки сабля, которой можно всех порубать в котлеты -- супротив канонов жанра не попрешь.

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Вот уже герой спасает девушку от четырех джигитов. Нет, от пятерых. А она трогательно плачет, уткнувшись в его плечо.
Не девушку, а какую-то алкоголичку с неуравновешенной психикой. Как такая стала комиссаром - одному Богу известно.

Не, сейчас стало не интересно. К любви всё это никакого отношения не имеет. Однако, для приличия, подождём продолжения.

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

К любви всё это никакого отношения не имеет.

Отнюдь! Спасение героем плачущей девушки -- такой же неоспоримый признак любви, как, к примеру, забота девушки о раненом герое. (Даром, что девушка не медик, а комиссар, но может, эта сцена еще впереди)

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Спасение героем плачущей девушки -- такой же неоспоримый признак любви, как, ...
Спасение плачущий девушки - это норма поведения любого мужчины. По крайней мере - если он хочет себя считать таковым. До любви отсюда - как до Марса.

И ещё. Вообще говоря, в армии стараются делать раздельные столовые даже между младшим и старшим офицерским составом. А здесь - сам комиссар периодически отправляется квасить в забегаловку для солдат. Причём - женщина. Выбирает там самого племенного самца(по-другому это никак не называется). После этого, с оружием перепугался каких-то бомжей. Поэтому, ещё раз: что это за создание и как оно стало комиссаром - одному Богу (и автору, вероятно) известно.

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Что-то мне намекает, что это будет а ля "ревизор ин дарк фьючер". Никакой она не комиссар :o

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Спишем на слабое знакомство автора с предметом (девушками или армией или тем и другим...)
Вовсе не обязательно :). Я предполагаю следующее.

Главная героиня - падшая женщина. Очередная девочка Сердю какого-нибудь Великого Инквизитора. Комиссарство она своё получила как двадцатилетние девчонки получают мерседесы. Оказавшись вдали от "спонсора", начала срочно искать ему замену в постели. Причём - не гнушалась даже солдатами. Тогда всё становится на свои места :)

PS. 2 автор.

Слова "вылазил" в литературном языке не существует и грамотные люди в предложениях, отличных от прямой речи, его не используют.

Изменено пользователем Nit
Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Комиссарство она своё получила как двадцатилетние девчонки получают мерседесы.

Порадовать любовницу есть значительно более простые и менее садистские способы, особенно для инквизитора :?

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Гость
Эта тема закрыта для публикации ответов.

×
×
  • Создать...