xD_Dx Опубликовано 10 июля, 2012 Жалоба Поделиться Опубликовано 10 июля, 2012 (изменено) Из архивов Администратума: Год 976М41 Квинт Бастиус, старший секретарь Планетарного Управления, Сегментум Ультима, система Мертвого Моря, планета Плутон-12, Тенебриполис, планетарная столица, Центральное Отделение Планетарного Управления. Доставить: Сегментум Ультима, система Мертвого Моря, планета Мертвое Море, Марс, планетарная столица, Дворец Имперского Командующего Системы, Центральное Отделение Управления Планетарным Сектором, Верховному министру по делам планетарного сектора. Сообщение с пометкой "Крайне важно!" Достопочтенный Верховный министр, От лица Планетарного Управления планеты Плутон-12 вынужден вновь требовать вашего внимания. Это сообщение неотложной важности. Один из удаленных городов нашей провинции недавно перестал выходить на связь. Нам не остается ничего кроме как просить вашего вмешательства для расследование этого дела. У Планетарного Управления Тенебриполиса нет возможности решить данную проблему своими силами, и мы просим вас выделить технически оснащенный военно-разведывательный отряд в распоряжение планеты или передать это ходатайство в орден Астартес нашего планетарного сектора. Как мы уже неоднократно сообщали раньше, Плутон-12 является пограничным миром с крайне неблагоприятными условиями жизни. Наша демографическая ситуация продолжает медленно ухудшаться, и нам крайне сложно как финансировать нашу инфраструктуру за счет планетарных налогов, так и набирать достаточно добровольцев в силы планетарной обороны. Из-за крайне неудовлетворительной подготовки и технической оснащенности местных вооруженных сил, а также вытекающей из этого низкой мотивации военного состава, у нас нет возможности снарядить разведывательно-спасательную миссию. Помимо этого, пограничная служба планетарной обороны тоже не в состоянии адекватно выполнять свои функции, поэтому мы больше не имеем возможности отслеживать межпланетный трафик. Исходя из многочисленных донесений, у нас есть основания полагать, что за прошедшие несколько месяцев на планету попадали незарегистрированные корабли, с чем мы связываем возможное бедственное положение городов нашей провинции. Среди населения царят предубеждения о действии враждебных демонических сил. И хотя подобные слухи не более, чем выдумка, и никаких сил хаоса в секторе Мертвого Моря не наблюдалось уже несколько столетий, среди гражданского населения могут начаться волнения, если мы не возьмем ситуацию под контроль. По предварительным прогнозам, с беспорядками, которые могут возникнуть, мы своими силами справиться также не сможем. Этой сложной ситуации можно было бы избежать, если бы Управление Планетарным Сектором не игнорировало наши просьбы о дополнительных финансовых дотациях. Несмотря на то, что Плутон-12 небогат на ресурсные месторождения, на нас лежит важная пограничная функция, пренебрегая которой можно поставить под угрозу весь планетарный сектор. Пост-скриптум: Прошу вас также принять особые меры предосторожности. В связи с тем, что в нашем ведении нет астропата, мы вынуждены передать это письмо силами торгового флота. Особая просьба отправить подтверждение получения этого сообщения и целости печати. Старший секретарь Планетарного Управления, Квинт Бастиус. Бегство Маркуса: Пролог Сознание вернулось к Маркусу, когда он лежал плашмя невдалеке от воронки. Последнее, что он помнил - крушение, аварийная посадка и взрыв — эхом отдавались у него в голове. Бойца сковывало подавляющее отчаяние, хоть он ничего и не чувствовал. Ни боли, ничего - только тревогу и подавленность. Вставая с земли, скаут уже знал, что его взвод постигла ужасная участь. Он направился к кратеру, чтобы увидеть обгоревшие останки своих товарищей. Юноша был подавлен, столкнувшись с подобной опасностью на своем первом задании и едва выжив. Через глухую пелену контузии до него доносились приглушенные расстоянием взрывы. Маркус не понимал, что происходит — ощущение нереальности порождало в нем смутную тревогу. Молодой боец отдавал себе отчет в том, что остался совсем один в условиях реального боя, напуганный и неготовый. Вокруг не было никого, к кому можно было обратиться за поддержкой. Почти никого. - Неофит! Маркус вздрогнул. Он понял, что находился в ступоре и беспомощно созерцал развороченный корпус Тандерхока, когда суровый хриплый голос резко окрикнул его. Голос принадлежал сержанту их взвода, Брутусу — сержант уцелел под куском обшивки, наполовину его придавившим. С перекошенным лицом, собрав всю свою волю в голосе, он вновь гневно крикнул: - Эй, неофит! Неужели я вижу проявление трусости?! - Прошу простить меня, сержант! Это было одномоментное замешательство. – отчеканил Маркус. Слова сержанта подействовали на него как холодный душ. Оцепенение прошло, но в ту же минуту бойцу показалось, что все вокруг начало меняться, хоть он и не мог дать себе отчета, в чем именно хаключалась эта перемена. Пелена контузии не спала, а как будто превратилась в затягивающую воронку, из которой доносились слова сержанта. - Я тебе верю, брат. Еретики устроили нам ад. Но отбрось страх и помоги мне вылезти из-под обломка. Сейчас важнее всего сообщить в штаб, что хаоситы успели развернуть здесь свои системы ПВО. Мы должны предупредить их до вылета следующей группы. Твой вокс исправен? Маркус слушал, как под гипнозом. Он направился ко дну кратера, но с каждым шагом ощущение тревоги усиливалось. Что-то было не так. Суровое, прекрасное лицо сержанта Брутуса стояло перед глазами скаута, в то время как он неуверенной походкой спускался по крутому скату. Вдруг черты этого лица начали искажаться, все сильнее и сильнее с каждым шагом, превращаясь в гротескный труп. Маркус, не в состоянии остановиться, смотрел, как зачарованный, и вот уже на тусклом, обтянутом кожей черепе провалились глазницы, и на скаута таращилась иссохшая мумия в ржавой броне ордена Мертвого Моря. Рот того, что осталось от сержанта, беззвучно открывался и закрывался. Маркуса охватил ужас. Он проснулся. Это был лишь один из тех тревожных снов об операции на Плутоне-12, которые он видел почти каждую ночь, и после которых нескоро мог заснуть вновь. Пульс эхом отзывался в ушах, и десантник не услышал звук торопливых шагов, удаляющийся от двери. Одинокую келью заливал холодный свет третьей луны Претории. Лежа на койке и разглядывая тени на потолке, Маркус погрузился в мрачные раздумья. Вот уже давно боец плохо спал, и ему снились подобные сны. Его волновало не столько такое психосоматическое расстройство, как сновидения, сколько закономерность его бреда. Брутус был не просто его сержантом, он был его лучшим другом. Именно Брутус помог тому необстрелянному неофиту из ночного кошмара стать космодесантником, коим Маркус и являлся. Он был обязан сержанту всем, что знал и умел. Маркусу иногда снились эпизоды из их прошлого - то крушение Тандерхока, когда могучий воин был еще юнцом-скаутом, то засада эльдар на Каураве, то битва за улей Ноктус. Но все эти сны неизбежно сопровождались тем тревожным предчувствием, нехарактерным для комодесантника. То было не обостренное восприятие вкупе с процессами матлогики, а именно некая сверхъестественная, греховная интуиция. Недуг никогда не приходит один, и это обескураживало Маркуса. Он знал, что с ним что-то не так. Не рассказывая всего до конца, брат Астартес пробовал обращаться со своими проблемами к капеллану, но тот советовал лишь усердней молиться. От угрюмых мыслей Маркуса оторвал раздавшийся в тишине скрип двери. Его ночным гостем мог быть только один человек, и он знал, кто. - Брутус! – громким шепотом сказал Маркус, - Что ты здесь делаешь? - Что? Я подумал, что дверь открыта, потому что ты ждал меня, - вздохнул сержант. - Ты же знаешь, я всегда жду тебя, просто… Просто что-то здесь не так. Что-то происходит, понимаешь? Что-то дурное должно случиться, я как будто не могу знать этого, но знаю, - Маркус осекся. - Постой. Я ведь закрывал дверь перед сном. Открытая дверь говорит только об одном – здесь кто-то был. - Твои слова тревожат меня. Что им могло понадобиться? Ты был один, и они не могли узнать… - Брутус заглянул под койку. – Они не тронули твои вещи. - Это не имеет значения, у меня нет ничего запрещенного. - Но тогда зачем? – Брутус выглядел взволнованно. Он сел на край койки Маркуса, и после минутного молчания сказал: – Я тоже замечал кое-что необычное. В последнее время в ордене то и дело крутятся инквизиторы. Вчера из Ордо Еретикус даже приезжал какой-то охотник на ведьм. Некий Малкис Дарин. - Инквизиторы? Но что они тут забыли? Они не станут заниматься вопросами нашего ордена, это в первую очередь обязанность легата. - Да, Дис Аркадий позволил им приехать. Я бывал в шатре и знаю кое что. Инквизиторы ведут какое-то расследование, мой дорогой брат, и мы должны держать рот на замке даже тогда, когда думаем, что находимся одни. Маркуса переполняли смешанные чувства, отравлявшие его покой и рассудок. Он не понимал, что происходит, что задумал легат их ордена и зачем приехали инквизиторы. Безысходность одолевала его, и он чувствовал себя больным зверем в стае, гнилым звеном в цепи. Десантник не знал, что ему оставалось терять после утраты своей чести. Он видел только один выход, и понимал, что он тем дальше от него, чем дольше прячется в тенях и трепещет, как изменник. - В пропасть это все, Брутус. Я дошел до отчаяния. – Само всплывшее в уме слово «дезертирство» заставило воина судорожно скривиться. – Мы должны уйти отсюда. - Ты безумец, Маркус! – зашипел сержант. – Ты вообще понимаешь, о чем говоришь? - Я понимаю это так же хорошо, как и то, что я безумец. Да, мы больны, Брутус, и нам ничего не остается, как признать это. Я тоже наивно верил, что молитвы нам помогут. Но это не боль, от которой можно отвлечься, и не яд, который можно перетерпеть! Это в нас, Брутус! Это умрет только вместе с нами, потому что это и есть мы. - Мне больно от твоих слов, и страшно, Маркус, потому что я нахожу твою правоту. - О, Брутус, неужели ты не лукавишь со мной? Мне больно тянуть твою душу за собой в бездну греха, но от мысли о том, что ты можешь считать меня еретиком и безумцем, мне в сто крат больней... - Маркус в надежде посмотрел на Брутуса, всем сердцем желая увидеть доверие и понимание. - Мы сможем убраться отсюда, если так решим. В крепости мало охраны, вокруг есть леса, в которых легко затеряться. Что-то говорит мне, что надо бежать. Мы должны выяснить, кто мы, и почему. Я… Я не знаю, что делать дальше. Но мы что-нибудь придумаем. Брутус внимательно посмотрел на своего друга, и в его взгляде читалась внутренняя борьба, сменяющаяся решимостью. - Знай, что даже если придется умереть за нас, я готов. Давай же перестанем убегать от самих себя, и плюнем в лицо нашим страхам, как если бы это был наш последний час! - Аве Император, да простит он нас! - Аве… После этих слов Маркус на мгновение почувствовал себя счастливым. Он почувствовал себя счастливым впервые за долгие месяцы и даже годы. Теплота и искренность, которые, он верил, исходили в то мгновение от его сержанта, заставили его на какое-то время забыть о своих терзаниях. Но не прошло и минуты, как послышавшийся за дверью топот многочисленных ног в одно мновение разрушил идиллию. Космодесантников бросило в холодный пот. Брутус напрягся, и Маркус увидел его беззвучно двигающиеся губы. Воины приготовился ко встрече с неминуемым. «Это конец» - пронеслось у них в голове. Дверь в келью с силой распахнулась, и в проеме показалось несколько темных фигур. Инквизитор в сопровождении гвардейца, одетого в инквизиторский карапас с характерной символикой, первыми ворвались внутрь. Лицо Малкиса Дарина, относительно молодое для инквизитора и еще не потонувшее в морщинах, исказила гримаса удивления, смешанного с невероятным отвращением: - Я услышал достаточно! Сержант Эдмундсон! – приказал он с неподдельной яростью, - Уничтожьте еретиков на месте! Не жалеть болтов! Гвардеец изготовил болтер для стрельбы, но щелчок затвора не успел прозвучать. Брутус, казалось, был готов ко встрече с врагом. Резкий удар впечатал Эдмундсона в противоположную проему стену. Ошеломленный инквизитор потянулся за лазпистолетом, но застежку кобуры заело. Воспользовавшись заминкой, Брутус схватил болтер и крикнул Маркусу: «Беги!». Недолго думая, десантник, проломив в прыжке створки, вылетел в окно. «Бежать, только бежать», проносилось у него в голове. Пульс снова оглушающим стуком отдавался в ушах Маркуса, а глаза заливали слезы и пот со лба. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя, только его воображение рисовало картины, как хрустнет свернутая шея инквизитора, как опомнившийся гвардеец побежит за подмогой, как в дальнем конце коридора появится целый взвод инквизиторских штурмовиков, стреляющих на ходу… Маркус не останавливался и не думал. Сейчас главным было просто бежать. [ Добавлено спустя 1 минуту 47 секунд ] Бегство Маркуса: Орден Дис Аркадий, могучий легат ордена Мертвого Моря, защищавшего от опасностей необузданного и враждебного космоса одноименный планетарный сектор, сидел на мраморном подиуме перед своей палатой. Вокруг древней планеты Претория, на которой базировался орден, вращались три спутника - любимые предметы созерцания легата. Дис Аркадий любил проводить вечера на площадке перед своим шатром, наблюдая за лунами и наслаждаясь свежим воздухом и мягким соленым бризом. Претория была третьей планетой системы Мертвого Моря, и она обладала наиболее комфортными условиями во всей системе. Самый первый мир был вовсе непригоден для жилья, а второй, пустынный и жаркий, удаленный от Звезды ровно насколько, чтобы там едва можно было существовать, являлся захолустным фабричным миром. После Претории находилась более крупная, сухая и прохладная, но богатая ресурсами планета, служившая административным центром всего сектора, и эта планета носила одноименное название "Мертвое Море". Далее вокруг Центральной Звезды крутились два газовых гиганта, на которых располагались лишь небольшие орбитальные газодобывающие станции, и после них, самым крайним, пограничным миром, был Плутон-12, где царил вечный холод, а ночь длилась несколько земных лет. Планета Претория была воистину прекрасной. Украшенная множеством глубоких морей, испещренная скалистыми побережьями и гротами, усеянная многочисленными зелеными холмами, она вполне подходила под критерии райского мира, но об отдыхе на ней чиновников губернаторского правительства не могло быть и речи. Магистр ордена Мертвое Море, по старой традиции именуемый легатом, заявил свои права на эту планету еще в незапамятные времена, и по сей день не гнушался прелестями ее мягкого климата. Давным-давно чемпион и знатный капитан Маккрага прилетел на эту планету со своими телохранителями чтобы основать орден, и, провозгласив себя легатом, он начал выращивать храбрых воинов и нести почетную вахту, ораняя целый планетарный сектор от бесконечных опасностей холодной галактики. Его покои располагались на самой вершине холма, откуда открывался прекрасный вид. То, что было принято называть скромным словом «палата», представляло собой изящно сооруженный шатер со множеством помещений, где было все необходимое, не говоря уж о роскошных украшениях и многочисленных трофеях. Перед палатой был выложен мраморный подиум, застланный козьими шкурами и освещенный огнем жаровен, на котором любил проводить время легат. Ниже по склону холм был окольцован замкнутым кругом вытянутых помещений, выполненных в едином стиле, с колоннами и величественным арочным порталом, открывающими подъем к центру холма по широких мраморным ступеням. Эти помещения были отведены под основные нужды ордена: центральное место в них занимали столовые и бани; по бокам от них находились библиотека и храм, за которыми следовали покои капеллана, старшего библиария и остального командного состава. Были также арсенал и главный зал собраний и совещаний, который выполнял функции штаба и командного центра. У подножья холма стройными рядами тянулись кельи-казармы десантников с западной стороны, а с восточной находились многочисленные технические помещения. В тот ветреный и пасмурный вечер размышления легата были прерваны библиарием, который, поклонившись, доложил, что магистра вызывает губернатор. В последнее время Марс Лексий, законный правитель сектора, все реже связывался с орденом, и легат не знал, чего ему следовало ожидать на этот раз. Войдя в зал совещаний, он предстал перед эпистолярием ордена: - Спасибо что пришли, легат Аркадий. Боюсь, у меня для вас есть скверные новости, которые вам лучше выслушать как можно скорее. - Аве, губернатор. В чем заключаются эти дурные вести? - Мне неприятно это говорить, но речь пойдет о вашем ордене. Мне сообщили из инквизиции, что на Мертвое Море совершен серьезный анонимный донос, который необходимо проверить. Когда уста эпистолярия произнесли слово "инквизиция", среди присутсвующих в зале появилось заметное волнение. Имперская инквизиция была самым могущественным и опасным органом империи. Призванная бороться с самой скрытой угрозой, она располагала бесчисленными ресурсами, а ее методы зачастую были за гранью понимания из-за их сложности и неординарности. Печать инквизитора обладала властью над самыми высшими чинами Империума, и даже магистры орденов космодесанта, хоть и совершенно обособленные от системы власти и ее дел, не являлись исключением. Дис Аркадий нахмурился: - Донос? Будьте уверены, губернатор, что это не более чем гнусная клевета, и нашему ордену нечего бояться. Все братья до сих пор находились под моим неустанным надзором, и Мастер Капеллан считает, что мораль ордена безупречна. - Мне отрадно слышать это. Я верю вашим словам, легат. Уверен, мы решим эту проблему, но в сием деле фигурирует одна деталь, о которой вы должны знать. Но она может помочь нам решить наши проблемы. - Что за деталь, губернатор? - кулаки легата сжались, и он ощутил жгучее нетерпение. - Конечно, инквизиция не сказала, кто доносчик, но не волнуйтесь. Зная их обычаи, я могу вас уверить, что этот человек умрет, когда донос не подтвердится. Тем не менее, инквизиция сообщила, кто попал под подозрение. И я охотно назову вам его имя. Но прежде вы должны узнать еще кое что. Легат слушал в напряжении. Губернатор продолжал: - Этого человека обвиняют в ереси. Но, что страшнее, инквизиция считает, что проблема заключается в геносемени. Кто-то сообщил им, что этот человек - первый носитель генетической порчи. Вы прекрасно знаете, что инквизиция вмешается в такое дело при первой возможности, чтобы пресечь распространение заразы - а это означает только уничтожение вашего ордена. - губернатор сделал паузу. - Но я знаю, что ваши прогеноиды в порядке, легат. Не так давно мы отсылали ваши генетические образцы в Адептус Механикус, и они подтвердили их стабильность. Я подозреваю, что это все какая-то ошибка, произошедшая из-за чьей-то неразумности и чрезмерной бдительности. Тем не менее, инквизиция заинтересовалась одним вашим десантником. Возможно, имеет место единичный случай осквернения брата соблазнами хаоса, но это не важно. В любом случае, вам следует как можно скорее отдать этого человека инквизиторам, и дело с концом. Уверяю вас, недоразумение замнут, и честь ордена не пострадает. Легат нахмурился. «Осквернение десантника, значит», думал он. «Не может быть, чтобы лапы темных богов дотянулись до нашего ордена. Такого еще ни разу не случалось со времен его основания». - Легат, по вашему молчанию я понимаю, что вам тяжело это слышать. Но вы должны поступить именно так ради блага ордена. «Уж лучше принести себя в жертву инквизиции, чем стать слугами хаоса» - при этой мысли тоска завладела легатом. - Назовите имя этого человека. - сухо произнес он. [ Добавлено спустя 45 секунд ] Бегство Маркуса: Солмар Небо на планете Солмар было самым мрачным, которое Маркусу когда-либо доводилось видеть. Его неоднородный, темно-зеленый цвет и мутные, грязные тучи делали его похожим на мерзкое бездонное болото, которое находится над головой. Оно невольно заставляло Маркуса вспомнить ужасную планету Барбарус, родину примарха Гвардии Смерти, о которой он слышал леденящие кровь истории; планету, на которой солнце никогда не было видно из-за плотной пелены ядовитых туманов. Смену времени суток на Солмаре отслеживать было трудно, поэтому для измерения времени на ней были приняты общеимперские стандарты, что лишь заставляло дни и недели тянуться дольше. Некоторые десантники признавались, что на этой планете их преследует давящее ощущение безысходности, что это небо как будто висит над ними, грозя навеки погрести под своей мутной тяжестью. Только вера в Императора укрывала колонизаторов этого никому не нужного отдаленного мира от промозглого холода и отчаяния. В один из серых дней на Солмаре Маркус воспользовался свободным временем после групповой молитвы чтобы прогуляться. Тревожные мысли не давали ему покоя, и, хоть он и молился со всем своим усердием на протяжении шестнадцати минувших месяцев, легче ему не становилось. Отчаявшись найти убежище от тревог в молитве, в тот день он решил впервые остаться наедине со своими мыслями, которых так боялся уже долгие месяцы. Десантник понимал, что небо отнюдь не является причиной его безмолвных страданий, хоть он и предпочел бы видеть над собой три луны Претории вместо этой зеленой мути. Темная страница его прошлого неминуемо преследовала его, и, сколько он ни молился и не искал ответы, тревожных вопросов не становилось меньше. Перед ним все так же живо стояло лицо Брутуса, безмолвно молящего его спастись и позволить пожертвовать собой. Зачем Маркус тогда убежал? Он не понимал. Неужели снова «проявление трусости», или же вера в Императора в тот момент была сильнее его чувств и не позволила напасть на инквизитора? А может, в нем уже тогда была решимость покончить со всем и вернуться в лоно святости и начать новую жизнь? Чем больше он думал об этом, тем меньше понимал, что чувствовал тогда и что чувствует сейчас. «Новая жизнь? Вот же она - все испытания пройдены, и я начал с чистого листа. Я снова неопороченный воин Императора, и у меня есть шанс навеки восстановить свою честь, умерев за него». Размышляя, Маркус все равно не мог понять, почему ему никак не становилось легче, а в душе было так нестерпимо пусто. Он терзался вопросом, почему его вера и молитвы за все эти невыносимо долгие месяцы не смогли пересилить то чувство в его душе, которому он не знал названия? Чувство, сравнимое только с небом Солмара. Он уже не хотел обращаться за советом к местному капеллану, потому что не смог бы далее утаивать правду. А она стоила бы ему жизни. Со своим страданием он был наедине все это время, с этим щемящим и тянущим чувством в душе, лишающим аппетита и сна. Маркус не знал, что ему делать. Единственным возможным исходом для него оставалось только смерть за Императора, которая разжигала в нем слабый огонек надежды. Были времена, когда Маркусу даже казалось, что именно так склоняются на сторону хаоса. Когда-то давно они с Брутусом обсуждали, что должен испытать человек, чтобы отречься от Императора, и это оставалось для них величайшей тайной. Но сейчас Маркусу казалось, что он чувствует нечто именно такое, как будто сами боги хаоса тянут к его разуму свои мерзкие тентакли. Позже, молясь и размышляя, он понял, что ересь вряд ли может быть причиной, и что обращение происходит совсем по-другому. Он не чувствовал никакого безумия, только пустоту, отчаяние и безысходность. Когда-то вместо этой пустой дыры в его душе было влечение, более страшное и сильное, более греховное. Настолько сильное, что ему невозможно было сопротивляться, даже во имя Императора. Но после это место заняла скорбь, давящая и опустошающая, но не притягивающая. Вместе с Брутусом умерло и вожделение, ведь объект влечения отныне был только в сердце и в воспоминаниях. Это даже дало Маркусу робкую надежду, надежду на то, что служение и молитва помогут ему преодолеть эти чувства, избавиться от них и забыть как о страшном сне, пришедшем из варпа. Вера в Императора и чувство долга яростно боролись с неведомым наваждением на протяжении многих бессонных ночей. Маркус мечтал вернуться в спокойное русло праведности, но вот уже шестнадцать месяцев прошло на планете Солмар в битвах и самоотверженном служении, а эти чувства не уходили. Они были как призраки и демоны, преследовавшие и терзавшие жертву до последнего ее вдоха. Как ни старался, Маркус не мог забыть. Еще одним вопросом, камнем лежащим на его рассудке, был вопрос: почему именно он? Почему именно в его случае совершенная система воспитания патриотизма и веры, проверенная сотнями лет и миллионами солдат, дала сбой? Неужели это какая-то мутация Оссмодула, послужившая причиной гормонального дефекта? Отчего он видел сны? Он не знал, как такое вообще могло случиться, ведь то, что он чувствовал, было совершенно чуждо и противоестественно для любого десантника. Маркус предполагал, что не у него одного могли быть подобные тайны, но со временем его подозрения не подтвердились. Естественно, это мутация не была присуща всему ордену, как обычно бывает. Ни один его брат не подавал повода для подозрений - все вместе мылись, ели и молились, спали в общей келье, и все были друг у друга на виду, и, более того, все находились под неустанным и заботливым наблюдением капеллана, отвечавшим за нравственный облик ордена как за собственную честь. Любой, совершивший что-либо подобное тому, что совершал Маркус, был бы разоблачен так же быстро, как и он с Брутусом, ведь от мудрости Инквизиции не может спасти даже ухо Лимана. Терзаемый мрачными мыслями, Маркус бродил по солмарским полям. Местную флору представляли низенькие, словно таежные, деревья и вездесущие кусты; на планете почти всегда было темно и туманно. Тем не менее, ему очень повезло попасть на эту промозглую планету, ведь он выжил лишь по невероятному распоряжению судьбы. На Солмаре располагался штурмовой плацдарм седьмой роты Караула Смерти, основанный там с миссией зачистить регион от угрозы темных эльдар. Неистовые и кровожадные ксеносы постоянно нападали на гражданские базы и имперские торговые пути, появляясь откуда-то из варпа и затем бесследно в нем исчезая. Космодесантникам был дан приказ защитить регион, найти порталы или каналы, ведущие к крупным формированиям противника и ликвидировать чужих. Вследствие этого на небольшой планете постоянно велись разведывательные операции и происходили мелкие стычки. По стечению обстоятельств, война с темными эльдарами поспособствовала спасению Маркуса. Когда тот пришел в казарму, пешком и без доспехов, с измученным видом и потухшим взглядом, его приняли без лишних вопросов. Такова была древняя традиция Караула Смерти - принимать всех заблудших воинов, разрешая им утаивать как символы своего бывшего ордена, так и свою историю. Неудивительно, что Маркуса приняли за одну из чудом спасшихся жертв темных эльдаров, сбежавшего ли или просто выпавшего из случайного рейдера темных эльдар по беспечности пленителей. Эти ксеносы полностью оправдывали свою славу алчных поработителей и ненасытных садистов; редкий человек, сохранивший жизнь после их пыток, не терял рассудок. После тщательного досмотра Маркус получил черную броню и пополнил ряды тактического взвода седьмой резервной роты, находящейся под командованием капитана-инквизитора Ордо Ксенос Тормира Десуа. Он стал восемьдесят шестым десантником в роте, одним из Черных Щитов - очередным загадочным воином без ордена и прошлого, не имеющим срока службы в Карауле. Таких отличало отсутствие незакрашенного наплечника - последнего напоминания о прошлой службе и дани уважения старому доспеху. Инквизитор, ставший отныне новым командиром Маркуса, встречал его такими словами: - Это великий день для тебя, десантник, так как сегодня ты становишься одним из нас, одним из Караула Смерти. Мы - гроза всех чужих, смевших когда-либо угрожать миру и спокойствию Империума, и мы никогда не отступаем. Вступая в наши ряды, ты обязуешься подчиняться Ордо Ксенос согласно Договору, а также изучать, искать и истреблять чужих до последнего своего вздоха. Помимо ты удостаиваешься чести носить самые совершенные доспехи восьмой модели и использовать самое смертоносное оружие и самые смертоносные боеприпасы Империи. К твоим услугам плоды сотен лет изучения чужих нашими библиариями и апотекариями и неисчерпаемая мудрость наших старейших ветеранов. Придя к нам, ты обязал себя стать равным среди лучших, и другого пути у тебя нет. Служи самоотверженно и приумножай славу Караула Смерти. После того, как Маркус дал клятву, один из библиариев показал десантнику крепость и заселил в его келью. Освещая темные стены факелом, мужчина в капюшоне вел путника вниз по длинной винтовой лестнице, пока они не спустились в темные катакомбы, где только желтый свет факелов разгонял сырую и плотную темноту. Бастион Караула Смерти напоминал облицованный камнем бункер, нижние уровни которого уходили под землю. Над землей монолитной громадой приземистой готической башни возвышался командный центр, к которому крыльями примыкали храм и оружейная. Все остальное относительно скудное пространство, обнесенное толстой стеной, было отведено под полигоны и тренировочные площадки. В кельи, располагавшиеся уровнем ниже и занимавшие все помещение под лагерем, вели винтовые лестницы из башен у массивных входных ворот. Эта величественная древняя крепость, чьи камни за века потемнели от сырости Солмара, построили еще во времена Первого Основания, когда этот район не был беспокойным, терзаемым войной рубежом уверенно колонизирующей космос Империи. Но даже теперь черные арки и барельефы башни-цитадели безмолвными лицами смотрели в туманы Солмара в немом провозглашении своих прав на эти угрюмые земли. Тренировка, полученная на Претории, помогла Маркусу отлично зарекомендовать себя на Солмаре. В Карауле Смерти боец оценивался только по своим деяниям, так как любые прежние заслуги здесь ничего не значили. Изгнанник отлично показывал себя на учениях и в поле, его чувство плеча не раз спасало братьев по взводу, и Черные Щиты постепенно начинали держаться Маркуса. Но, несмотря на новые успехи, его боль не утихала; неведомые терзания продолжали мучать беглеца, лишая его самой воли к жизни. Смутные предчувствия не покидали его. В ежедневных проповедях капеллан ордена вновь и вновь указывал на то, что боль очищает душу. И хоть Маркус действительно искал смерти, не задумываясь, вступая в схватку с любым противником, он делал это не ради Императора. И пускай ему было спокойней от мысли, что он наилучшим образом исполняет свой долг, несясь на эльдарские рейдеры и байки с гранатой в руке, его гнало лишь чувство пустоты и безысходности, отсутствие действительного смысла в его жизни, которое он со стыдом осознавал. Так же ясно он осознавал и то, что его боль не очищала его душу. «Моя душа мертва», думал он, «эта боль выжгла ее дотла». Все эти месяцы Маркус жил надеждами о новой жизни; он молил о забвении и покое, в службе, что казалось все менее достижимым, или в смерти. С горькой усмешкой иронии слушал он слова капеллана на проповеди: «Возвращаются с поля боя только те, кто идут туда умирать; трусы же, цепляясь за жизнь, получат урок, имя которому - смерть». Для Маркуса же смерть была желанной наградой, которая, словно смеясь над ним, упорно его избегала. Десантник был готов начать верить в судьбу, в рок, неоднократно спасавший его лишь ради того, чтобы продлить его страдания. Он думал, что его судьба действительно складывается невероятным образом, ведь сам шанс того, что он сможет спастись и выжить, был ничтожно мал. Действительно, Маркус чудом спасся с Претории. Когда после того рокового стука в дверь он сбежал через окно кельи, почти воочию видя гибель своего друга, он не знал, куда и зачем он бежит - он просто бежал. Послушнику даже не пришло в голову, что скрыться из монастыря получилось подозрительно легко, несмотря на приезд Инквизитора, турели и охрану. Не его воля, но неведомая сила заставила его бежать, спасать свою жизнь, заставила вырваться из оцепленной крепости-казармы, заставила ночевать в лесу, питаясь всякими растениями и тварями, которые ему попадались. Потерянный и сжигаемый отчаянием, он брел наугад, без цели, и случай вывела его на "Джека-Висельника", капитан которого выручил беглеца по одному ему понятной причуде. "Джеком-Висельником" назывался корабль вольного торговца, Джека, который мнил себя заправским пиратом и авантюристом, путешествуя с разношерстной толпой наемников. Тем не менее, торговец больше пытался привлечь к себе внимание, чем действительно причинял вреда. Он занимался в основном спекуляцией и мелким мошенничеством, и арбитрам до него не было ровным счетом никакого дела. Джек был человеком скользким, но Маркус решил, что сможет терпеть его общество, согласившись бесплатно поработать на него в качестве наемника. Взамен этого Джек пообещал, что высадит скитальца на первой подходящей планете. Торговец был несказанно горд пополнить свою коллекцию второсортных головорезов могучим космодесантником, которого даже без брони ни с чем нельзя было спутать. Маркус догадывался, что провел на борту Висельника-Джека около трех недель не потому, что его было негде высадить, а лишь из-за того, что лукавый торговец хотел подержать такой трофей в своей шайке как можно дольше. Тем не менее, Маркусу не составило особого труда заставить Джека отпустить его, и, поскольку в пути прошло немало времени, местом высадки десантника оказалась далекая планета в малознакомом ему секторе галактики, покрыя холодными густыми туманами. Экипаж Джека-Висельника расставался с Маркусом без особых сожалений. Из-за своей угрюмой молчаливости он прослыл хладнокровным даже среди беспутных наемников, вследствие чего они недолюбливали его и побаивались. Таким фантастическим образом Маркус и стал частью Караула Смерти, понимая, что это произошло не без вмешательства судьбы. Шанс избежать страшной гибели после подобного святотатства выпадает один на миллион. Несчастный отступник изо всех сил старался ценить возможность начать новую, законную жизнь; отчаяние и безразличие с переменным успехом отступали перед его достижениями в ордене. Пожалуй, Караул Смерти был единственным местом во всей империи, где мог укрыться изгнанник, и попасть именно в одну из их цитаделей было невероятной удачей. Маркус оказался там своим. Во всем Империуме этот орден имел славу пристанища раскаявшихся отступников и ренегатов. Новые братья по ордену разделяли угрюмость и молчаливость пришедшего к ним бойца - в Карауле было не принято что-то рассказывать и, тем более, спрашивать. Тем не меннее потухший взор Маркуса был красноречивее всего, что он мог бы поведать. Десантник совершенно не разговаривал, мало ел и самозабвенно молился, а в битве непременно искал смерти, в отчаянии сражения сам превращаясь в ее олицетворение. Черные Щиты, многим из которых довелось пережить предательства, измены, ересь и в каком-то смысле даже гибель, прониклись сочувствием к Маркусу, не раз удостаивая его уважительным взглядом и где-то про себя, возможно, вновь и вновь домысливая его историю. Уважение появилось не на пустом месте. В боях и на тренировках новый послушник Караула Смерти ничем не уступал своим боевым братьям, а в чем-то даже превосходил их. Безжалостная тренировка в его родном ордене сделали его непревзойденным бойцом, не только искуссно владеющим всеми приемами боя, но и отлично чувствующим плечо и всегда поддерживающим своих товарищей по взводу. Его товарищ и сержант Брутус не зря тратил время, стараясь обучить Маркуса военным хитростям и поощряя в нем дисциплину, и это позволило молодому десантнику показать себя как непревзойденного воина в Карауле Смерти. Чувствуя гордость за свой орден, Маркус всегда старался придерживаться боевой доктрины Мертвого Моря, храня и почитая его традиции в далеком и забытом уголке вселенной. Гордый и благородный орден Мертвого Моря, или Mare Mortis, располагался на трехлунной Претории и долго служивший воину домом, стойко хранил приверженность древним принципам классического империализма. В ордене космодесантников тренировали только ветераны знатного происхождения. Послушников обучали всем аспектом ведения боя и защиты, культивируя в них стойкость и слаженность. Огромное внимание уделялось боевой и защитной тактике, так как в Мертвом Море верили, что взаимная поддержка и единство - залог победы. Таковыми были особенности боевой доктрины воинов ордена, что отражалось в их девизе: «бьем как один». Роты, или центурии Мертвого Моря представляли собой грозное и величественное зрелище. Будучи почти неуязвимыми, они имели славу боевых формирований, способных разбить врага при любом его численном перевесе. В первых рядах всегда шли ветераны, несшие в бой высокие, почти в их рост, штурмовые щиты. Их боевой дух был непоколебим: братья всегда стояли плечом к плечу, сомкнув строй, и ни один мускул у них не дрожал даже под самым ожесточенным огнем. Бойцы шли в ногу, по команде поднимая щиты и разя, как один исполинский меч; но через мгновение они уже снова находились в защитной позиции, и ни одна пуля не могла их ранить. Они могли расступиться в мгновение ока, позволяя вторым рядам опустошителей дать ответный залп. Те, как один нажимая на курки болтеров, обычно не вели долгих перестрелок - в большинстве случаев, врагов сметал молниеносный шквал их снарядов, поражающих, казалось бы, так же ровно, каким ровным был и сам их строй. Центурии Мертвого Моря неумолимо прорывались через любой огневой заслон и уничтожали любого врага, без труда сокращая с ним дистанцию. Избегая изнурительных позиционных боев, они уничтожали противника в лобовой атаке раньше, чем тот успевал что-либо предпринять, так как всегда были на шаг впереди него, осведомленные и построенные. Центурионы, ровно как и сержанты контуберний, отличались выдающейся смелостью и умом, обладали находчивостью и умением быстро принимать решения. Каждый предводитель был обязан быть талантливым стратегом; каждый стремился передать бойцам все тонкости и приемы богатого наследия тактической доктрины Мертвого Моря. На учениях всегда царила строжайшая дисциплина, что обеспечивало слаженность в бою и воспитывало в боевых братьях способность действовать как один. Однако и у формаций Мертвого Моря были свои слабые стороны. Тактика и строевой опыт делали их могучими и неуязвимыми, но для этого центуриям необходимо было всегда быть осведомленными, построенными и готовыми. Тот, кому удавалось обойти сложную систему логистики и разведки Мертвого Моря, имел возможность застать их врасплох, не оставляя времени принять отлаженное и выгодное для ситуации боевое построение, дающее десантникам их могучую синергию. Проницательный враг всегда старался втянуть этих воинов в затяжные и долгие перестрелки, выигрывая время и стремясь разделить десантников на меньшие группы, либо ударить внезапно и со спины. Тем не менее, жалким ксеносам и еретикам, как правило, оставалось лишь прятаться и пытаться использовать подлые партизанские методы. Все предводители Мертвого Моря успешно избегали невыгодных ситуаций; впрочем, у любого ордена бывали как победы, так и поражения. Когда-то слава Мертвого Моря значила для Маркуса все; честь ордена была его собственной честью. Тоска по родной планете никогда не покидала сердца десантника. В холодной мгле Солмара он как никогда чувствовал, что потерял дом. И чем больше он об этом думал, тем больнее ему было. Стараясь заглушить эту боль, он изо всех сил старался забыться в рутине ордена. И, как нельзя кстати, до чуткого слуха десантника донесся торжественный сонм голосов из часовни - будто грянувший гром, хор караульных в очередной раз провозгласил свою верность Императору, как только прекратился низкий и монотонный напев капеллана. Едва услышав это, Маркус направился на тренировочное поле. [ Добавлено спустя 2 минуты 26 секунд ] Если вам будет интересно, я продолжу порционно выкладывать остальные главы, а пока я с радостью выслушаю вашу критику и пожелания. Изменено 10 июля, 2012 пользователем xD_Dx Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
Erenarch Опубликовано 10 июля, 2012 Жалоба Поделиться Опубликовано 10 июля, 2012 что первое бросилось в глаза без прочтения: - Маркус, Брутус имя без окончания -ус должно быть (Марк, Брут) - исторического Брута должен же знать?; - седьмая рота Караула Смерти - у них нет нумерации; - орден Мертвого Моря - так ордены не называют в Вахе; - у маров не взводы, а отделения; - Тандерхок - надо "Громовой ястреб" Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
Carnelion Опубликовано 10 июля, 2012 Жалоба Поделиться Опубликовано 10 июля, 2012 Маркус, Брутус имя без окончания -ус должно быть (Марк, Брут) - исторического Брута должен же знать?; Маркус же не обязательно римское имя по замыслу автора, родовые окончания - они такие. :) Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
Erenarch Опубликовано 10 июля, 2012 Жалоба Поделиться Опубликовано 10 июля, 2012 Маркус же не обязательно римское имя по замыслу автора, родовые окончания - они такие. :) ага, согласился бы, если бы не было Брута ;) Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
xD_Dx Опубликовано 10 июля, 2012 Автор Жалоба Поделиться Опубликовано 10 июля, 2012 (изменено) Что касается имен, мы действительно вдохновлялись эстетикой и культурой древнего Рима, но мы просто не захотели вставлять историчные римские имена, и изменили их на чуть более брутальные и, в то же время, слегка гротескные в нашем понимании. В вахе, кстати, такая практика, по моему, используется весьма часто. Промахи с отсутствием нумерации в Карауле Смерти и "взводами" космодесантников я учту, возможно у вас есть так же критика по литературной и сюжетной составляющей? Изменено 10 июля, 2012 пользователем xD_Dx Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
Ренар Опубликовано 10 июля, 2012 Жалоба Поделиться Опубликовано 10 июля, 2012 (изменено) ага, согласился бы, если бы не было Брута ;) Есть еще Сайрес и Кир. Альзо, разговор идет о равноправных формах имени, например - Сергей (русская форма), Сергиус (греческая), Серж (французская), Саркис (емнип грузинская); Иван, Иоган, Хуан, Шон, Джон, Ганс; Марк, Маркус (Маркус Перссон, например), Маркос, Маркиз. Изменено 10 июля, 2012 пользователем Ренар Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
AN_XI Опубликовано 10 июля, 2012 Жалоба Поделиться Опубликовано 10 июля, 2012 Джон - это Иоанн. Иван - это Айвен. :) Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
Ренар Опубликовано 10 июля, 2012 Жалоба Поделиться Опубликовано 10 июля, 2012 Джон - это Иоанн. Иван - это Айвен. :) Насколько я помню, Иван произошло от Иоанн. Но суть не в этом :) Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
Erenarch Опубликовано 10 июля, 2012 Жалоба Поделиться Опубликовано 10 июля, 2012 Что касается имен, мы действительно вдохновлялись эстетикой и культурой древнего Рима, но мы просто не захотели вставлять историчные римские имена, и изменили их на чуть более брутальные и, в то же время, слегка гротескные в нашем понимании. В вахе, кстати, такая практика, по моему, используется весьма часто. Промахи с отсутствием нумерации в Карауле Смерти и "взводами" космодесантников я учту, возможно у вас есть так же критика по литературной и сюжетной составляющей? пользоваться именами древнеримскими - эт пожалуйста, тока и писать их надо по-русски, как уже ставший классическим пример - Гайус Юлиус Цезарь это по сути ваш Маркус и Брутус. ;) по поводу остальной критики - по прочтению ;) [ Добавлено спустя 3 минуты 10 секунд ] Есть еще Сайрес и Кир. Альзо, разговор идет о равноправных формах имени, например - Сергей (русская форма), Сергиус (греческая), Серж (французская), Саркис (емнип грузинская); Иван, Иоган, Хуан, Шон, Джон, Ганс; Марк, Маркус (Маркус Перссон, например), Маркос, Маркиз. Сергиус не греческая, а римская токмо. ну и если ты официально косишь под римские (или псевдоримские) имена, то ты их и переводишь: Marcus Junius Brutus Caepio - Марк Юний Брут Цепион, а не Маркус Юниус Брутус Цепио, и тут ни о каком равноправии даже речи не должно быть Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
Carnelion Опубликовано 10 июля, 2012 Жалоба Поделиться Опубликовано 10 июля, 2012 (изменено) Ну раз автор сам признаётся, что имена у него римские... :ork-inq: Гайус Юлиус Цезарь Невольно вспомнил срач о "гладиусе/гладие" и "гор/хорусе". Джон - это Иоанн. Иван - это Айвен. Есть еще Сайрес и Кир. Альзо, разговор идет о равноправных формах имени, например - Сергей (русская форма), Сергиус (греческая), Серж (французская), Саркис (емнип грузинская); Иван, Иоган, Хуан, Шон, Джон, Ганс; Марк, Маркус (Маркус Перссон, например), Маркос, Маркиз. Ага, а Пауль - это Пол, Поль и Павел... Только вот, чёрт дери, имена не переводятся. Иван останется Иван-саном и в Японии. Как и Хуан. Эквиваленты тогда уж, а не формы. :) Изменено 10 июля, 2012 пользователем Очень добрый Carnelion Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
AN_XI Опубликовано 10 июля, 2012 Жалоба Поделиться Опубликовано 10 июля, 2012 Только вот, чёрт дери, имена не переводятся То есть,если мне приперло переводить Библию с аглицкого, то я должен изобретать Евангелие от Джона? И тому подобные посылания от Питера и Пола? Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
Ренар Опубликовано 10 июля, 2012 Жалоба Поделиться Опубликовано 10 июля, 2012 (изменено) ну и если ты официально косишь под римские (или псевдоримские) имена, то ты их и переводишь: Marcus Junius Brutus Caepio - Марк Юний Брут Цепион, а не Маркус Юниус Брутус Цепио, и тут ни о каком равноправии даже речи не должно быть Ну только если так. Ага, а Пауль - это Пол, Поль и Павел... Только вот, чёрт дери, имена не переводятся. Иван останется Иван-саном и в Японии. Как и Хуан. Эквиваленты тогда уж, а не формы. Это, по большей части, именно формы, которые отпочковывались с течением времени и закреплялись в устной и письменной речи. Но суть от обозначения не измениться :) То есть,если мне приперло переводить Библию с аглицкого, то я должен изобретать Евангелие от Джона? Я хочу высказать мысль, что Библия была переведена на церковно-славянский в давние времена и, вполне возможно, в ней обозначения и имена по большей части соответствуют обозначениям и именам того времени. Так что, вполне возможно, переводи мы Библию сейчас с английского на русский без опоры на церковно-славянский - было бы Евангелие от Джона. Изменено 10 июля, 2012 пользователем Ренар Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
LynxCancer Опубликовано 10 июля, 2012 Жалоба Поделиться Опубликовано 10 июля, 2012 О, нашли тему, в которой каждый -- специалист. Лучше б про текст что-нибудь сказали. Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
xD_Dx Опубликовано 10 июля, 2012 Автор Жалоба Поделиться Опубликовано 10 июля, 2012 Бегство Маркуса: Брутус После разговора с губернатором в тот пасмурный и ветреный вечер легат сразу удалился в свои покои и приказал никого не впускать. На рассвете он вызвал к себе сержанта девятой контубернии третьей центурии. Боец поднимался по мраморным ступеням, щурясь против лучей восходящеготсолнца и пытаясь разглядеть исполинскую фигуру своего магистра на вершине холма. Наконец сержант предстал перед легатом. - Брутус Севола, верно ли, что брат Маркус Аттиан состоит в твоем контубернии? - Верно, легат. - Как хорошо ты его знаешь? - Мы многое прошли с ним вместе, легат. - Хорошо. - В суровом голосе Диса Аркадия, казалось, прозвучала едва уловимая дрожь. - Сержант, мне нужно, чтобы ты рассказал мне все, что тебе известно о Маркусе Аттиане. Легат восседал на мраморном подиуме, подобно изваянию. Его лица не было видно из-за бьющих в глаза лучей восходящего солнца. Брутус выглядел взволнованным. Он начал: - Я знаю Маркуса с самого момента его инициации. Сказать точнее, мы познакомились еще когда он был скаутом, при трагических обстоятельствах гибели Тандерхока. В тот раз он проявил решительность и умение ориентироваться в чрезвычайной ситуации, что впоследствии зачлось ему за финальное испытание. - Расскажи мне подробнее о том, что тогда произошло. В операции на Плутоне-12 Брутус возглавлял четвертый контуберний третьей тактической центурии. Он и его бойцы вылетали первой группой, также с ними было четверо скаутов, в числе которых был Маркус. Задание взвода было разведывательным - управление города Тенебриполис на Плутоне-12 просило орден выяснить обстоятельства потери населенного пункта на их планете. Но еретики каким-то образом были осведомлены об операции космодесанта и успели развернуть системы ПВО. Тандерхок был сбит и потерпел крушение, когда выжили только Маркус и его сержант. Машина сначала упала, но потом взорвались топливные баки. Маркус выбежал из салона первым, до взрыва, чтобы, согласно уставу, при первой возможности оценить обстановку. Он успел отбежать от эпицентра, но другие скауты оказались не такими расторопными. Брутус же в момент взрыва оказался придавлен куском корпуса, который укрыл его от поражения. Маркус помог серданту выбраться, и они смогли передать в штаб стратегическую информацию о дислокации врага. Удостоверившись, что выживших нет, бойцы благополучно добрались до ближайших дружеских формирований и вернулись на Преторию. В ордене они доложили о потерях и сообщили координаты крушения, куда затем направились следующие группы. При реорганизации разбитой контубернии, в день Робаута Жилимана, было решено сделать Маркуса одним из Астартес и сформировать новый, девятый по порядку взвод, честь возглавить который вновь выпала Брутусу. Легат внимательно слушал и, когда сержант закончил свой рассказ, задал следующий вопрос: - Как брат Маркус проявляет себя в службе? - Я очень уважаю его за его способности. Он выдающийся боец. Моими стараниями брат Маркус смог научиться всему, что по уставу должен уметь сержант - я знал, что кидаю семена в благодатную почву. - Брутус продолжал торопливо изъясняться. - Если бы меня спросили, что я думаю, то я сказал бы, что Маркус достойный брат, обладающий огромным потенциалом. Такие нужны ордену… - Десантник как будто хотел добавить что-то еще, но промолчал. - Хорошо, сержант. - Продолжал легат спокойным тоном. - Мы подошли к самому главному, ведь боевые характеристики Астартес - это далеко не все. Я хочу чтобы ты рассказал мне о личных качествах брата Маркуса. Брутус снова замялся, рассеянно бегая взглядом по мраморным ступеням, но потом заговорил, словно не зная, с чего начать: - Здесь у меня действительно есть сомнения, доминус, но не настолько, чтобы сам я счел нужным просить совета у духовных наставников наших или бить тревогу. Брат Маркус… Он доверяет мне, поэтому я доверяю ему. И едва ли он преступил грань дозволенного в своих действиях и помыслах; я верю, что он справится, но... - Брутус, казалось, собрал всю свою твердость, чтобы сказать это. - Иногда его вера с трудом выдерживает, легат. - Что ты имеешь в виду? - Легат, мне очень тяжело говорить об этом, не потому что я слаб характером, но потому что я люблю Маркуса, и мне сложно взять на себя ответственность, обвинив его в ереси. Маркус - невероятно верный и преданный боец, он был самым чистым и убежденным из скаутов, но с ним как будто что-то случилось. Он страдает, и это уничтожает его изнутри, медленно сжигая его душу. Он не подвластен власти хаоса, нет, но что-то, словно семя порчи, прорастает внутри него, отравляет его, и он отчаянно с этим борется, с каждым днем все больше истощая свою веру. Брутус мялся, не в состоянии подобрать слова. Легат слушал, не произнеся ни слова, и сержант не мог прочитать выражения глаз своего магистра. От этого ему стало не по себе. Казалось, рот Диса Аркадия превратился в туго натянутую струну, но наконец легат заговорил: - Как давно это происходит? - О, легат, я вижу, ты хмуришься. Маркус начал меняться после своего посвящения в боевого брата, но это произошло не за одну ночь. Он начинал не столько меняться, сколько страдать, снедаемый душевными противоречиями. Он до сих пор борется, я знаю, он будет бороться до последнего. Маркус во всем мне исповедуется. Я верю что он сможет преодолеть это, потому что он сильный. - Я вижу что твой брат дорог тебе, Брутус, и в этом есть праведность. Но будь осторожен, когда чувства застилают тебе разум. Неужто не знаешь ты, сколько сильных и славных братьев наших было обращено в хаос? Неужто ты думаешь, что здесь есть четкая граница, которую можно увидеть? Брутус смотрел в пол, не в состоянии поднять глаз. - Прости меня, легат. Твоя мудрость поистине велика, и мне не следовало пренебрегать возможностью спросить совета. Скажи, что могу я сделать, чтобы не допустить еще большей ошибки? - Я не хочу делать поспешных выводов, Брутус. Но, боюсь, ситуация более серьезная, и в ней есть третья сторона. И не задавай вопросов раньше времени, брат, нам всем предстоит искать ответы. Брутус покорно молчал. После короткого раздумья легат продолжил: - Каждый десантник - мой родной сын, Брутус. Я неустанно слежу за каждым, и я слежу за тобой. Я знаю, что ты мой сын, которому я могу доверять - ты предан и честен. Мне известно это, возможно, даже лучше, чем тебе самому, - Легат вздохнул, и тень печали легла на его лицо. - Маркус тоже мой любимый сын, Брутус, как и все. И порой величайшая любовь требуется для того, чтобы пожертвовать кем-то, кто тебе дорог. Не буду таить от тебя - у нас есть возможность потерять нашего брата. Я живу уже сотни лет, но я думаю, что никогда не смогу привыкнуть к таким жертвам и совершать их с равнодушием. Но всем нам иногда приходится принимать трудное решение. Я знаю, что ты способен на жертвы, Брутус. Когда Дис Аркадий закончил говорить, он еще долго смотрел на стоящего перед ним бойца внимательным и проницательным взглядом, и никто не мог знать, какие мысли в эту минуту проносились в голове древнего воина. Наконец легат сменил позу и продолжил уже другим, отрешенным и формальным тоном: - Сержант, я удостаиваю тебя чести выполнить очень важное задание, для которого подходишь только ты. Твоя вера сильна, и, я верю, ты сможешь распознать малейшие зачатки сомнения в душе нашего брата. Не спускай глаз с Маркуса Аттиана, ибо у кого-то есть веские причины считать, что его душа подверглась тлетворному влиянию. Я не хочу ни утверждать, ни верить, что это так, ведь наш орден все еще имеет честь хранить незапятнанную веру; так было с самого его основания. Помни, чем скорее у меня будут подтверждения или опровержения этих обвинений, тем больше у нас шансов миновать беды. Не бойся и будь готов пойти на все в своих наблюдениях; не дай заблуждениям ослепить тебя. Стань правосудие Императора, смотри Его глазами, чувствуй Его сердцем. Нам очень важно знать все наверняка, и права на ошибку у нас нет. Ты понимаешь, что зло осторожно, но оно распространяется спорами в наших душах, поэтому всегда ищет союзников. Стань его союзником, если выпадет возможность, и все сомнения рассеятся. Запомни мои слова и возвращайся ко мне каждый вечер; отныне тебя будут пускать без вопросов. - Я не подведу тебя, легат. - сказал Брутус, силясь разглядеть выражение лица своего магистра против солнца, которое уже начало свой путпо небосводу в предверии нового дня. - Ступай. - Вале. Уходя, десантник испытывал целую гамму разных и противоречивых чувств. Доверие, оказанное легатом, возвысило любовь Брутуса к нему и всему ордену до небывалых высот. Никогда еще прекрасное чувство причастности и желание служить человечеству не были в нем так сильны. Но какое-то удивительное сомнение неумолимо омрачало его счастье. Страх перед тем, что ему предстоит сделать, был каким-то новым видом страха, который Брутус тоже никогда не испытывал. Но боец решил ему не ему поддаваться, сказав себе, что космодесантник не знает страха. Эта мысль показалась ему сладостно-правильной, и с каждым шагом его сомнения уходили все дальше. "Сомнения - ересь", говорил он себе. Со своего подиума легат хмуро смотрел вслед спускающемуся по ступенькам сержанту. Впервые за столетия он сам почувствовал, как в его душе шевелится давно забытый червь тревоги. Магистр Мертвого Моря постепенно начинал боятся того, что послушник его ордена вовсе не подвергся обращению в хаос. Бегство Маркуса: Черные Щиты По истечении шестнадцати месяцев с прибытия Маркуса на Солмар, после вечерней молитвы, капитан-инквизитор Тормир Десуа спустился в его келью и сообщил, что командование отметило многочисленные навыки и сильный характер воина. Человек обычно мрачный и резкий, после формальных слов одобрения инквизитор заговорил неожиданно мягко, как будто подбирая слова: - Маркус, прошло чуть больше года с того времени, как тебя приняли в орден, и с нашей стороны будет очень нехарактерным шагом дать тебе повышение, пусть и среди Черных Щитов. Но в связи с последними событиями ситуация диктует нам условия. Тебе выпала отличная возможность использовать твои сильные стороны и помочь Империи в ее борьбе. - Мой капитан, я буду рад сделать все, что в моих силах. - Я и не ждал другого ответа. В таком случае слушай меня внимательно, Маркус, поскольку мне придется раскрыть перед тобой некоторые карты. Как ты знаешь, миссии нашему ордену назначает не магистр, а Ордо Ксенос, и мы - лучшие из тех, кто призван истреблять чужих. Успех в войне с темными сейчас балансирует на острие меча, и инквизиторы считают, что пора прервать оборонительную фазу и нанести удар. Мы знаем, где расположены крупные скопления силы противника, и моей задачей будет не только разбить их, но и сделать все возможное, чтобы, преследуя врага, обнаружить каналы в его логово. - Я принесу смерть врагам Императора! - Маркус… Твое рвение похвально, но в этом маневре будет участвовать только основа - бойцы, прибывшие из других орденов к нам специально для того, чтобы охотиться на ксеносов. Но ты - Черный Щит. И здесь ты выходишь на сцену... но не на эту, - капитан плотно сжал челлюсти, проговаривая каждое слово, и холод снова вернулся в его интонацию. - Слушай меня внимательно, это очень важно. Ордо Маллеус запросили помощи в ведении своих дел. Буду с тобой честен: судя по тому, что мне доводилось слышать, они не справляются со своими обязанностями. Ситуация сейчас напряженная, и, предоставив им помощь, наш орден сильно упрочнит свое положение в глазах всей имперской инквизиции. - Командор, это честь. Я буду благодарен, если удостоюсь ее. Но как мы можем помочь Ордо Маллеус? Они сражаются с демонами. - Да, брат. И тем большую цену обретает сей маневр. Когда Инквизиция увидит, что сражаться с демонами уже приходится тем, чей удел уничтожать ксеносов, приоритеты на поле боя изменятся. Но нашему ордену нечего боятся. Караул Смерти - оплот универсальных бойцов, и тем громче прозвучит наш внезапный триумф на чужом поле боя, чем меньше нас там ждут. - Ваша мудрость принесет нам славу, капитан. - Да, да… К сожалению, подробности этой операции я тебе пока не могу рассказать. Но я не случайно начал эту беседу с признания заслуг твоего опыта. Нам не хватает опытных командующих для такого... необычного дела, а ты до сих пор показывал блестящее знание тактики и понимания строевого дела. Поэтому мы вынуждены сделать тебя сержантом взвода, так как в этом задании братьям потребуется лидер и инструктор. Ты возглавишь нестандартную для нашего ордена операцию как сержант Черных Щитов, - капитан с надеждой посмотрел на Маркуса, и что-то промелькнуло в его глазах. - Мы не изменяли своей традиции, и на протяжении многих лет принимали в ряды Черных Щитов всяких. Вдаваться в подробности в этом вопросе не принято, но, я вижу, что по тем или иным причинам, они тебя признали. Не буду утаивать от тебя, Маркус, ты - лучший из них. Маркус слушал капитана, и в его пустых глазах медленно загоралась искорка. Тормир продолжал: - Мое любопытство не вправе умалять заслугу того могучего ордена, который ты пожелал не называть, поэтому мне безразлично, кто ты, и откуда взялся, - говорил Тормир с напускной серьезностью. - И мне безразлично, откуда взялись остальные братья. Но я знаю, на что ты способен. Я считаю, что ты достоит сделаться сержантом, взамен чего ты должен выполнить мой приказ. Вас, Щитов, ждет тяжелое и ответственное задание, и ты отвечаешь за своих братьев. Ты должен быть им защитником и наставником, оберегая от ереси и скверны их мятежные души. Я не знаю, чему учились они, но я знаю, чему ты должен их научить. Неровный огонь факела освещал великолепный черный доспех инквизитора, желтые отблески играли на отполированной аквилле. Маркус никогда не видел такой современной и технологичной брони: бойцы Мертвого Моря носили более старые модели Mk VI и VII; высшие же чины ордена владели древними реликвиями, испещренными печатями и свитками с благославлениями, видевшими, возможно, само Второе Основание. Панцирь же капитана-инквизитора являлся последней модификацией, толстые броневые пластины которой закрывали все провода на торсе, увенчанном массивными наплечниками, а сочленения на локтях и коленях не оставляли ни единого зазора. Картину довершал тяжелый темный плащ, крепившийся к высокому вороту и ниспадавший до самого пола. Инквизитор продолжал наставлять Маркуса: - Настройся на эту миссию, сержант. Я сообщу всем о принятии тобой обязанностей, и завтра на утренней молитве мы проведем формальную церемонию. У тебя будет несколько недель на то, чтобы подготовить свой взвод. Я дам тебе дальнейшие указания, когда придет время. Маркус Молчал, и Тормир вышел без лишних слов. Инквизитор Десуа имел славу честолюбивого воина, но, как любой инквизитор, он был не лишен проницательности и хитрости. Его речь, полная неестественной торжественности, оставила Маркуса в недоумении, как и то таинственное задание. Он не знал, что готовит ему неясное будущее, хотя был полон предвкушения. Развязка его судьбы уже как будто была где-то рядом. Механикам было приказано отлить на наплечнике Маркуса железный череп. Отдельный взвод Черных Щитов был вскоре сформирован из воинов без прошлого, разбросанных по всей роте, который Маркус и возглавил. Воля инквизитора была законом для бойцов, и, отрешенные и преисполненные фатализма, Черные Щиты приняли своего нового чемпиона без малейшего следа недовольства. Под благородной ношей новой ответственности терзания Маркуса постепенно отступали. Доверие инквизитора и уважение боевых братьев помогали потерянному воину увидеть смысл его существования, но самые глубокие раны были еще очень далеки от исцеления, а темное и преисполненное загадок будущее сулило новые испытания. Бегство Маркуса: Инквизитор В вечер накануне побега Маркуса весь орден Мертвого Моря собрался в столовой для вечерней трапезы. Столовая была вынесена под тент, примыкавший к зданию кухни и освещенный факелами, столы накрыты. Рацион десантников состоял в основном из рыбы, орехов и козьего молока с сыром: в свободное время скауты рыбачили и пасли многочисленные стада коз на зеленых холмах вокруг монастыря, а сервиторы занимались готовкой и собирательством. Хоть высокотехнологичный панцирь космодесантника и избавлял своего носителя от потребности в приеме пищи, старые традиции ордена Мертвого Моря позволяли трети послушников в мирное время ходить без брони, благо что климат претории был более чем мягким. Таким образом, братьям было дозволено вкушать пищу и посещать бани. Оставшаяся часть воинов, оставаясь в доспехах, несла своего рода дежурство, сменявшееся раз в неделю. Иными словами, даже в мирное время орден был круглые сутки защищен двумя третьими астартес, находящимися в боевой готовности. Само собой, легат и его приближенные могли надевать свои доспехи когда им заблагорассудится, чем сам Дис Аркадий не гнушался. Он испытывал редкую любовь к природе Претории. Его вечера часто проходили на вершине холма. Он любил сидеть перед покоями, обдуваемый морским бризом, за созерцанием горизонта. Но в тот вечер ему было не до прелестей природы. Расхаживая взад и вперед по своему подиуму, он то и дело бросал нетерпеливый взгляд на тент столовой у основания холма. Магистр находился в нетерпеливом ожидании развязки этого дня, который тянулся уже невыносимо долго. Под покровом тента, на который то и дело смотрел легат, за своей последней в этом ордене трапезой сидел Маркус. Он ел подле своего сержанта, вернее, в задумчивости ковырял пальцами тонкие кости запеченной игуаны. - Как думаешь, брат мой, что нас ждет дальше? Брутус оторвался от жареного карпа: - Что ты имеешь в виду, Маркус? - То, что это не может продолжаться вечно. Я устал прятаться. У нас нет ответов на вопрос, почему мы такие, но мы прекрасно понимаем, что не созданы для этой жизни. Сержант отложил еду и посмотрел на Маркуса: - Мы безмятежно живем в этом монастыре и служим Императору. У нас есть все, что нам нужно. Каждый житель империи, не задумываясь, отдал бы все за нашу долю. - Все это так, брат. Но это не приносит мне радости, я не знаю, почему. Я чувствую себя чужим… - Поостерегись, Маркус. На нас уже оглядываются. Не дело вести такие разговоры. Брутус красноречиво взглянул на Маркуса. Десантник понял этот взгляд; они с Брутусом беседовали в его келье почти каждую ночь. Он знал, что братья по ордену все слышат за общим столом, но ему было тошно от самой мысли что-то скрывать. Десантник понимал, что отличается от остальных, но не понимал, почему. Он страстно хотел знать, что это значит, и что ему делать дальше, где искать ответы. Маркус не мыслил своей жизни без Брутуса, но жизнь в ордене в постоянном страхе и муках готова была сломить его. После продолжительного молчания Брутус сказал: - Прости, брат. Мне тоже тяжело. Пожалуй, я должен прогуляться у моря и привести мысли в порядок. Без лишних слов он вышел из-за стола, но путь его лежал вовсе не на побережье. Сержант взглянул на вершину холма и будто почувствовал, что его там ждут. Бросив прощальный взгляд под полог тента, он обошел кухню и, скрывшись за арочным проемом, начал свое восхождение по мраморным ступеням. Когда огни жаровен выхватили из темноты приближающуюся фигуру сержанта, легат, сделав знак следовать за ним, зашел в свою палату. Брутусу еще не доводилось там бывать, и, приближаясь к роскошному шатру, он испытывал волнение. Преторианцы легата в древней серо-черной броне, увешанной печатями и молитвами, провожали его пристальным взглядом когда он входил в покои через ниспадающую ткань. Внутри шатер был очень просторным: от широкого вестибюля налево и направо отходили занавешенные проемы помещений; сам вестибюль упирался в главный зал, находящийся на небольшой возвышенности. Все перегородки в покоях легата были из тканей. Царивший там полумрак рассеивал тусклый, непонятно откуда исходящий свет. Брутус прошел вестибюль насквозь и раздвинул занавески главного зала. Легат сидел на широкой мраморной кровати, которая заменяла трон. Сидя, он подался вперед и собрал руки в замок, хмуро смотря на Брутуса исподлобья. Но в шатре они были не одни. Внимание сержанта привлекла группа людей в углу зала. Там, в тени, на стуле сидел мужчина в силовой броне инквизитора, по бокам от которого стояло двое вооруженных гвардейцев в инквизиторских карапасах. Они держали болтеры наготове и не сводили глаз с Брутуса. - Аве, легат. Я пришел с докладом. - Не удивляйся, сержант, - Как всегда, обошелся без приветствия легат. - Этого человека зовут Малкис Дарин; он прибыл из Ордо Еретикус сегодня утром. Это все касается нашей проблемы. А теперь переходи к тому, ради чего ты здесь; не будем терять времени. Брутус удивился тому труду, с которым он произнес это: - Брат Маркус Аттиан подвержен ереси, легат. Дис Аркадий распрямился; тень облегчения показалась в его глазах. Он ответил: - Это черный день для нашего ордена. Но, видимо, такова воля судьбы. Ради Императора и человечества мы сделаем то, что нам положено. Сержант, помоги инквизиторам задержать брата Маркуса. Сегодня ты помог ордену, и, возможно, ты помог и нашему брату. Ересь - не вина, а недуг. Странное, незнакомое доселе чувство проснулось внутри Брутуса, напугав его и словно перевернув все внутри, но он лишь поклонился: - Служу Императору. После этих слов инквизитор, словно не желая терять времени, встал со стула и проследовал к выходу во главе своей свиты. Поравнявшись с Брутусом, он многозначительно на него посмотрел. Сержант пропустил инквизитора и вышел за ним из покоев. Покинув шатер, десантник почувствовал порыв теплого ветра. Он не мог выкинуть Маркуса из головы, хотя надобность выполнить свой долг не подвергалась сомнению. В этот момент сержант задумался о том, что отличает его друга от обычного десантника. Сомневаясь в высшем благе и испытывая греховные желания, Маркус плодил в себе отвратительную ересь, но что-то в нем было, не свойственное темному безумию, а, наоборот, граничащим со святой юродивостью. Эта странная мысль пришла Брутусу в голову, и он вдруг подумал, что ему было оказано величайшее доверие, и судьба Маркуса только что была в его руках. Как и судьба всего ордена. Спустившись на несколько ступенек, инквизитор обернулся и прервал размышления Брутуса жестом, повелевающим подойти к нему ближе. Сержант повиновался. - Ты верно служишь своему ордену, боец. Ордо Еретикус ценит беспрекословное исполнение приказов. Я убедился, что твой разум чист, и что инквизиция может доверять тебе. Подойди ближе и следуй за мной. Малкис Дарин и Брутус неторопливо спускались по длинной лестнице, и инквизитор начал безразличным тоном, смотря куда-то перед собой: - Ересь… Она как крапива. Очень быстро плодится, но у нее один корень, - Он повернулся к Брутусу. - Инквизиция не занимается прополкой сорняков; мы не стали бы приезжать сюда ради уничтожения одного предателя. Инквизитор выдержал паузу, и его слова прозвучали для Брутуса как гром в тихую ночь: - Маркус должен сбежать. Сержант в растерянности посмотрел на инквизитора: - Сбежать? - Да, десантник. Мы позволим ему сбежать. Он доверяет тебе; сделай так, чтобы Маркус ничего не заподозрил. Повесь на него маячок слежения, и, если он действительно переметнулся на сторону хаоса, мы выйдем на его покровителей. Ни для кого не секрет, что культисты огромными группами скрываются по всей империи и распространяют свои богомерзкие верования, подобно крысам, разносящим чуму. Найдя их, мы сможем спасти не одну душу; возможно, даже душу твоего друга, и весь орден. - Ты думаешь, что Маркуса можно спасти? - воодушевился Брутус. - Мы сделаем все, чтобы вернуть его на путь истинный. Иногда еретики одумываются, став свидетелями жестокой расправы над теми, кто был для них авторитетом. Инквизиции известно, что в соседнем секторе, Игдрасе, целая планета подвергается тлетворному воздействию одного из богов хаоса. Мы следим за зарождающимся там культами и держим ситуацию под контролем. Моя интуиция подсказывает, что если порча и распространяется в этих краях, то ее источник находится именно там. Если дело в целенаправленном совращении, то мы должны выйти на главного распространителя ереси, будь он демон, колдун или человек, и прекратить его существование. Я думаю, ты прекрасно понимаешь, что сделать это нелегко. Хаоситы очень осторожны, и без надобности даже не показываются в материальном мире; зачастую им это просто не нужно. - Но если дело не в этом? Инквизитор, что будет, если окажется, что Маркус не служит богам хаоса? - Все, что мы делаем, мы делаем во благо человечества, сержант. Не сомневайся, любовь Императора хранит чистых. - инквизитор остановился и снова посмотрел Брутусу в глаза своим выразительным взглядом. Он знал, что десантник выполнит свой долг, и от него не нужно скрывать правду. - Я сделаю это. - Я в тебе не сомневаюсь. Ты должен будешь исполнить наш план в точности. - Инквизитор запустил руку в сумку на своем поясе и вытащил оттуда какой-то маленький предмет. - Это маячок слежения. Незаметно поставь его на Маркуса и дай ему сбежать; по возможности постарайся узнать, чего он замышляет. Пусть он думает, что инквизиция преследует его, но теряет след - мы сымитируем неудавшийся арест. Только так можно заставить его искать пристанище... у своих последних союзников. Делай все так, как если бы был с ним заодно - если он попадется с поличным, это точно спровоцирует его на решительные действия. - Инквизитор сделал паузу, словно придавая веса своим словам. Его суровое лицо выглядело уверенным и спокойным. - Тебя не тронут, сержант, но помни, что все должно выглядеть реалистично. Чего бы это от тебя ни потребовало. Я найду повод, чтобы отвлечь охрану, и для всех Маркус Аттиан будет арестован. Малкис Дарин знал, что это был хороший план. Для инквизиции маленькая хитрость всегда стоит большой добычи. Неудачи быть не могло; с маячком слежения подозреваемый десантник был у них как на ладони; ему было некуда идти. Что же до подозреваемого ордена, то вести наблюдение за ним, пока не закончится расследование, не составляло никакого труда. Перед тем как уйти и оставить сержанта наедине со своими мыслями, инквизитор взял его за плечо и еще раз пристально взглянул ему в глаза: - Об этом нельзя говорить легату. Легат знает. Об этом вообще нельзя говорить. Бегство Маркуса: Нино Прошло полгода с того дня, когда Маркус сбежал из ордена. Инквизитор отбыл почти сразу после этого, и больше о том событии не разговаривали. Легат не предпринимал ничего, связанного с этим, и, казалось, становился мрачнее и угрюмее с каждым днем. Все меньше времени он проводил на мраморном подиуме на вершине холма, вместо этого уединяясь в своих палатах. Его приказы станавились все строже. Казалось, он ждал войны. Однако воинская жизнь в ордене и так была весьма изнуряющей. Как полноправные братья Астартес, так и скауты проводили почти все свое время в усердных тренировках. Лишь пару раз в день им выделялось несколько свободных часов на молитвы и принятие пищи. Но без того нечастые посещения бань, игры и праздники стали еще реже. По распорядку дня ордена Мертвого Моря перед ужином и молитвой проводилась вечерняя боевая подготовка. Ежедневные тренировки проходили на огороженной площадке, располагавшийся на просторном и широком утесе на краю моря. В отличие от утренней отработки строевого боя и стрельбы, по вечерам послушники ордена оттачивали навыки меча и кулака, периодически используя для этого массивные и тяжелые деревянные брусья, в длине почти достигавшие роста самого космодесантника. Эти грозные учебные орудия, имевшие рукоятку, которую едва можно было ухватить, и расширявшиеся до размеров хорошего бревна к середине, были тяжелым и неповоротливым оружием даже для космодесантника. Легат считал обязательной тренировку на таких бревнах, по весу неоднократно превосходящих даже боевые молоты. Кружа по полю и делая тяжелые, медленные замахи, бойцы опускали исполинские брусья друг на друга, стараясь уклоняться от сокрушительных ударов соперника и, в случае неудачи, стремительно падая на землю. Тренировкой каждого взвода руководил его сержант. Брутус наблюдал за своими бойцами, показывая им их ошибки, назначая пары для спарринга и зачастую охотно участвуя в поединках самому. Но в тот вечер он наблюдал за ристалищем с чувством апатии. С тех пор как самого сильного, излюбленного им бойца не было среди них, ошибочные движения и пропущенные удары других бойцов почему-то вызывали у него лишь раздражение. Он наблюдал за поединками в мрачном молчании, не желая ни участвовать самому, ни давать братьям рекомендации. Терпение Брутуса лопнуло, когда на его глазах один из братьев, сделав длинный замах, промахнулся мимо своего соперника, и, влекомый инерцией веса бревна, потерял равновесие и упал на землю. - Беспомощное ничтожество! - В сердцах крикнул сержант, направившись к брату быстрой и тяжелой походкой. Его массивный сапог обрушился на бок поднимающегося десантника, отчего то откатился в сторону, вздымая пыль. - Тупой ублюдок! Можешь ты управлять хотя бы своим собственным телом? Боец попытался встать на четвереньки, но Брутус опустил свой кулак на его шлем с такой силой, что тот снова потерял опору и рухнул в пыль. - Простите брата Нино, сержант... - Опомнившись от удивления, сказал его партнер по спаррингу. - Берите свои бревна на плечи и бегайте со скаутами без ужина, до самой вечерней молитвы. - Отрезал Брутус. Где-то в глубине души он и сам понимал несправедливость наказания, но застилавший его разум гнев не давал ему думать. Он сам не хотел идти на вечернюю трапезу; ни в чем не находил сердант удовольствия в последние дни. Он старался лишь продолжать служить легату и Императору бездумно, как точный и неумолимый инструмент. Над лугами Претории сгущались тучи, предвещая дождь. Когда время пересекло свой рубеж, сержанты-наставники начали оповещать об окончании вечерней подготовки. Целые контубернии, занявшее для своих тренировок огромное плато на утесе над морем, начали собираться на вечернюю трапезу. На кухне, около тентов, дежурные скауты следили за тем, чтобы сервиторы готовили и подавали еду, накрывая на длинные деревянные столы. Поблагодарив Бога-Императора за полученную силу и опыт и отпустив всех остальных бойцов своего взвода на трапезу, Брутус не поспешил идти за ними. Вместо этого он раньше времени направился в храм, где проводилась вечерняя молитва. Сидя в пустом зале, он предавался раздумиям, пока послушгики ордена не вернулись с трапезы, и капеллан не начал службу. Когда она закончилась, Брутус, не воспользовавшись свободным временем, пошел в келью на час раньше. За весь день его снаряжение не получило никаких повреждений и не нуждалось в обслуживании, что позволило ему миновать еще один вечерний ритуал в кузне. Тесная келья, просторная лишь для того, чтобы десантник-великан мог едва помещаться в ней, не сгибая шеи, всегда была для него местом отдыха. Брутус лег на одинокую койку и стал вслушиваться в окружавшую его тишину. Холодные камни почти полностью заглушали звуки монастыря, отходящего ко сну, в котором сотни братьев расходились по своим укромным покоям, и лишь редкие капли дождя вскоре забарабанили по крыше, постепенно перерастая в плотную шумовую завесу, обволакивающую и усыпляющую. Но Брутусу не хотелось спать. Он лежал, слушая дождь, и почти ни одной мысли не было в его голове, за исключением какого-то тяжелого и смутного чувства. Казалась, привычная скорлупа невозмутимости, подкрепляемая твердой верой, начинала давать трещину. Где-то в глубине души воин Астартес понимал, что если он только перестанет заглушать свои мысли и позволит им свободно водить свои хороводы, то это неизбежно столкнет его с такими противоречиями, которых он ни за что на свете не хотел бы знать. С противоречиями, непосредственно связанными с твердым костяком его веры и мировоззрения; с противоречиями, грозящими надломить этот стержень и навсегда поставить под сомнение то, что Брутус всю жизнь считал единственно верным и истинным. Но было уже поздно - он осознал, что именно об этом он и думает. Ему вдруг показалось, что, на долю секунды, он может со стороны взглянуть на ту целостную и неоспоримую доктрину, которой было подчинено тщательно формируемое сознание десантника. Он подумал, что те спасительные опоры его миропонимания, на которые он всегда мог опереться и в чьих пределах всегда мог найти правильный ответ на любой вопрос, узнать, что делать и зачем, вдруг превратились в рамки, непривычно тесные, за которые он легко может выйти. И та бесконечность ответов и объяснений, которые он увидел за ними, напугала его, и подумал он, что это и есть хаос и имматерий, изменчивый и бесконечный, засасывающий и совращающий слабые души, поддающийся только могучим колдунам в порывах еретического катарсиса, и что именно в этот хаос он смотрит своим внутренним взором, лежа на своей одинокой койке в глухой и тесной келье. Испугавшись, Брутус начал читать молитвы Защиты и Послушания, и это успокоило его душу. Он читал молитву снова и снова, пока не провалился в прерывистый, тревожный сон. Но сон его был недолгим. Он проснулся еще до рассвета, угнетаемый прерывистыми и тревожными снами. Что-то не давало ему покоя, и он никак не мог понять, что. Ему навязчиво лез в голову Маркус, и десантник догадывался, что где-то в глубине души он не может подавить свою привязанность к этому еретику. Ему казалось, что чем больше он о нем думает, тем сильнее сам склоняется к чему-то опасному и грешному. Вспоминая своего опального брата, Брутус начинал сомневаться в правильности поступка, совершенного им без всякого колебания по приказу Инквизиции. Пролежав час без сна, сержант понял, что заснуть больше не получится. Он вышел из своей кельи и принюхался к прохладному ночному воздуху. Солнце еще не встало, но над величественными стенами монастыря уже выпала утренняя роса. Приближался подъем, но лагерь еще спал, и лишь на вершине холма, у палаты Легата, было заметно какое-то движение. Брутус устремил свой взгляд туда и стал ждать. Вскоре процессия преторианцев, возглавляемая самим магистром Мертвого Моря, начала спускаться по мраморным ступеням. Десантник провожал Легата взглядом и ждал, пока тот во главе своей свиты не прошел через арку, служившую проходом через кольцо монастырских сооружений, и не направился в сторону казарменного лагеря, как раз туда, где стоял Брутус. Видя приближение своего магистра, сержант испытал смутную радость. Брутус смутно осознавал, что в этот трудный час испытания его веры где-то в глубине души он жаждет поддержки, наставления, приказа - хоть слова от кого-то столь мудрого и благочестивого, как Легат. Боец жаждал какого-нибудь слова извне, способного вновь уверить его в своей правоте и вернуть его рушащийся мир в те рамки, в которых он всю жизнь спокойно пребывал. Но, пройдя мимо, Легат даже не посмотрел на него; его взгляд был отсутствующим, как у человека, погруженного в глубокие и напряженные размышления. И лишь грозные преторианцы бросили на Брутуса удивленный взгляд, прошествовав за своим повелителем. Простояв еще немного у каменного проема своей кельи и провожая Диса Аркадия взглядом, сержант Мертвого Моря решил последовать примеру магистра и пройтись по монастырю, коротая минуты перед утренней молитвой, когда весь орден встанет и направится в просторный зал церкви святого Бога-Императора для утренней службы. Дождавшись, когда процессия легата скроется из виду, воин побрел в направлении побережья. Пройдя мимо тренировочной площадки, он заметил еще одну живую душу, не спавшую в тот предрассветный час. В предрассветной мгле одинокий космодесантник усердно махал увесистым бревном, вновь и вновь отрабатывая удары. Казалось, он провел в самозабвенной тренировке всю ночь, но когда он увидел сержанта, то на мгновение остановился, опустив брус. Брутус узнал отличительные детали на доспехах - это был брат Нино, наказанный им на вечерней тренировке накануне. Сержант не придал особого значения упорству бойца, отрабатывавшего ближний бой всю ночь, вплоть до утренней молитвы и обряда стрельбы. Проигнорировав его взгляд, Брутус прошел мимо и направился в храм. Бегство Маркуса: Фаврис Война с темными эльдарами в окрестностях Солмара медленно близилась к победе. После сокрушительной победы Караула Смерти остатки их сил были вынуждены бежать и скрываться. Скауты продолжали преследовать уцелевших и искать вражеские каналы связи, но боевых операций стало меньше. Некоторые отчаянные ксеносы еще совершали дерзкие вылазки, но те в большинстве своем были безуспешными. В цитадели Караула Маркус неустанно тренировал Черных Щитов. Восемь бойцов его взвода тренировались отрешенно и самозабвенно. Новоявленный сержант копящийся в них, сдерживаемый гнев, неутолимое желание убивать во искупление безымянных грехов. Черные Щиты терпеливо отрабатывали построение, синхронные удары пиломечами и прицельную стрельбу из болтеров. Вспоминая заветы своего бывшего сержанта, Маркус готовил бойцов к самым разным ситуациям; они снова и снова по команде смыкали строй и бросались врассыпную, ложились в укрытие и делали смертоносные выпады. Тормир Десуа часто останавливался посмотреть на их тренировки, и однажды, в конце одной из них, он подошел к Маркусу: - Время пришло, брат. Ты очень хорошо тренировал своих бойцов, - Мужчина в броне с массивными наплечниками, к которым крепися толстый черный плащ, вздохнув, перевел тему: - Не нравится мне все, что хоть как-нибудь связано с этими извращенными богами хаоса. Будь осторожен и береги людей. Ты обязательно снищешь себе славу и принесешь честь своему ордену. У тебя нет другого пути. Я даже не спрашиваю, готов ли ты. Инквизитор приказал Черным Щитам привести свое снаряжение в боевую готовность и подобрать подходящих боеприпасов, после чего те отправились в оружейную для последних приготовлений. Проводив их взглядом, Тормир продолжил инструктировать Маркуса: - Через четыре часа сюда прилетит крейсер Dies Irae IV. Вчера орден Ночных Охотников был направлен Ордо Маллеус на планету Фаврис, что в находится в секторе Игдрас. Это далеко от нас, но важности миссии это не умаляет. Силы гвардии до сих пор безуспешно осаждают отбитую у них столицу Кизрен, и их командование запросило помощи космодесанта. Гвардейцы сообщают, что в Кизрене поднялся мятеж, которому покровительствует Тысяча Сынов, и это скверные новости. Силы хаоса разворачивают свое влияние у нас под носом, захватывая не первую планету. Инквизиторы уверены, что эти выродки попытаются призвать демонов; они считают, что готовится масштабное наступление. Уничтожив плацдарм наступления сил хаоса на той планете, мы отсрочим нападение и выиграем время. Гвардии с этой задачей не справиться, и Ордо Маллеус призывает на битву свободные ордена. - Инквизитор с надеждой посмотрел на воина. - Ты же знаешь, Маркус, что это дело чести. Караул Смерти не раз предотвращал бедствия подобного масштаба, и не важно, кто был его врагом. Маркус покорно слушал о предстоящем задании. Ему не терпелось взглянуть в глаза отродьям хаоса и испытать их мощь на себе. Но Игдрас, и Тысяча Сынов… Десантник помнил, что Игдрас находился совсем недалеко от Мертвого Моря. Выходило, Тысяча Сынов, слуги Тзинча, могли рано или поздно нависнуть угрозой и над его родным сектором. Маркусу внезапно стало больно от воспоминаний о доме. Он вдруг осознал, что ему не суждено туда вернуться. Он чувствовал себя странником, затерявшимся меж звезд и ищущим свою гибель в неведомых мирах. Но встречу с хаосом десантник ждал с предвкушением. Маркусу очень хотелось наступить на горло могучему демону из самого Ока Ужаса и выяснить, кто повинен в его злоключениях. И хоть он знал, что Тзинч появляется лишь там, где есть обман и предательство, как и его слуги, воин желал перед смертью призвать к ответу всех богов хаоса. Уже через несколько часов исполинский крейсер навис над цитаделью Караула, заслонив собой зеленое небо. Массивные ворота в высокой темной стене медленно открылись, и девять воинов покинули крепость. Герои Империума в своих черных достехах и шлемах гордо шли в бой, неся болтеры и мечи. Сквозь туман процессия цепочкой двигалась к посадочной площадке, на которую грузно приземлялся орбитальный транспорт. В сравнении с ним приблизившиеся гиганты Астартес казались маленькими фигурками. Возглавляя группу, Маркус поднимался по трапу, и за его плечами исчезал шпиль башни Караула Смерти. Поднявшись на борт, взвод разместился в десантных модулях. Dies Irae IV взлетел и вскоре достиг разрыва материи. При помощи навигаторов экипаж мог пролететь через варп, преодолев огромное расстояние до сектора Игдрас за какие-то часы. После этого оставалось лишь приблизиться к планете Фаврис и выйти на ее орбиту для десантирования модулей. Сидя в межзвездном корабле, Маркус чувствовал легкое возбуждение. Он наслаждался знакомым предчувствием опасности, тем особым чувством перед боем, когда как будто видишь саму смерть, идущую с тобой бок о бок. Для десантника смерть не бывает неумолимым роком; она его союзник. Она живет на острие его меча и в стволе его болтера; когда же она оборачивается против него, то превращается в верную валькирию, несущую падших прямиком к Золотому Трону Императора. То же самое происходило в тот момент и в душе Маркуса - хладнокровная сосредоточенность в нем соседствовала с каким-то ожиданием чуда. Маркус по очереди обвел взглядом каждого бойца своего взвода. Самые разные мужчины собрались здесь - по их лицам невозможно было определить, пришли ли они в Караул из Кровавых Ангелов, Космических Волков или каких-то других орденов - из-за разнообразных причесок, бород и цвета волос они были больше похожи на шайку наемников или бандитов чем на детей одного примарха. Молодой Гарнар с нестриженными волосами и многодневной щетиной, Стефан с густой бородой, могучий Джоенс с крупной челюстью и широким лбом, рыжый Альрик с сухими чертами лица и крючковатым носом и другие бойцы - всех их Маркус успел узнать за время своего пребывания в Карауле. И всех их в тот момент объединяло одно - решительность во взгляде и мрачная сосредоточенность. Черные Щиты понимали важность и опасность своей миссии, и у каждого, определенно, были свои мысли и переживания по этому поводу. Но все без исключения были готовы вступить в бой, как они уже не раз делали. Никаких последних инструкций не было нужно в тот момент. Вскоре десантниый отсек заполнился красным светом, и из динамиков полилась молитва. Низкий искаженный голос служителя читал Литанию Войны. Десантники надели шлемы и приготовили болтеры. По окончании молитвы послышался отсчет, и стальные фиксаторы капсулы опустились. Громкий металлический щелчок, и вместе с чувством свободного падения в кровь бойцов начал поступать адреналин. Уже через несколько секунд характерная тряска сообщила, что модуль прорывается через планетную атмосферу. Падение длилось всего несколько секунд, и вот уже Маркус почувствовал глухой удар о землю и сжатие амортизаторов. Мощные пружины с резким лязгом отбросили стенки капсулы в стороны - за одно мгновение распустился прекрасный и смертоносный цветок. В ту же секунду бойцы оказались под красным небом пыльной сухой прерии. До них сразу донеслись звуки битвы во всей своей гамме: яростные крики, отдаленный рев техники и хаотичный грохот стрельбы. Крепления автоматически расстегнулись, и бойцы отпрыгнули от стального каркаса, готовясь к решительной обороне и анализируя ситуацию. Сквозь пыль Маркус увидел вокруг своего взвода множество беспорядочно бегающих людей. На земле вокруг капсулы было много мертвых. Тут и там попадались единичные гвардейцы, куда-то бегущие или оттаскивающие раненых. Но кроме них предводитель сразу заметил множество ошеломленных падением капсулы сектантов. Завидев внезапно появившихся космодесантников, те обратились в бегство. Десантирование всегда происходит в чрезвычайно опасных и неопределенных условиях. Сервиторы крейсера не прогадали при наводке, и капсула ударила прямо в скопление еретиков. Такие попадания неизменно обескураживают врага, что всегда выигрывало для десанта несколько мгновений для принятия жизненно важных решений. Как сержант, Маркус знал, что от этих решений зависит жизнь всего взвода. Едва завидев врага, десантник, повинуясь рефлексам, пустил болтерную очередь в спины убегающих мужчин. Культисты и мятежники Кизрена разбегались при виде грозных рыцарей космодесанта. Несколько вспыхнувших багряными взрывами тел повалились на землю. «Перегруппироваться!» - крикнул Маркус. По редким звонким попаданиям в броню Маркус понял, что враг собирает свои силы и готовится окружать взвод. Черные Щиты держали круговую оборону и отстреливались. Рассеивалась пыль. Сквозь нее вдалеке начали вырисовываться чьи-то массивные силуэты. Сектанты - спятившие оборванцы, бывшие когда-то мирными жителями окрестных земель - еще не представляли угрозы; Маркус ждал, что в столбах пыли появится что-то более грозное, поэтому принять решение было необходимо прежде чем видимость восстановится. Метрах в ста со стороны врага засверкали яркие вспышки, и снаряды просвистели совсем близко от взвода. Один из Черных Щитов издал низкий вскрик - выстрелы попали ему в руку и наплечник, сбив с ног. Маркус помог ему подняться, крикнув остальным: «Назад! Стрелять на ходу!» Оставалось только прорываться вперед; кто бы там ни был, в пыли, он был очень метким. На таком расстоянии и при такой видимости отстреливаться было бесполезно, учитывая то, что враг уже держал караульных на прицеле. Маркус напряг авто-чувства, и его опасения подтвердились: из дымки выступали зловещие фигуры воинов Тысячи Сыновей. Четверо космодесантников хаоса в ало-золотых доспехах с характерными скарабеями и двузубцами на шлемах-масках, в сопровождении прячущихся за ними сектантов, держали болтеры перед собой и стреляли. Мало кому когда-либо удавалось остановить эти ожившие доспехи. Дух предателя покидал их только тогда, когда оболочка становилась непригодной для сражения, и то лишь до тех пор, пока не получит новые доспехи на своей родине, Просперо, в Оке Ужаса. Драться с ними было бесполезно. Прикрывая отступление своего взвода, Маркус схватил с пояса гранату, и, сделав отчаянный прыжок, с силой метнул ее в десантников-отступников хаоса. Снаряды свистели рядом и щелкали по броне, пока сержант приземлялся на одно колено и вставал, не отрывая глаз от летящей гранаты. Сыны, на мгновение перестав стрелять, задрали головы и тоже заметили ее, но было уже поздно. Подлетев к ним, граната взорвалась, смяв закованные в броню фигуры хаоситов и разбросав их в стороны. Несколько находившихся рядом сектантов были скошены осколками. Поле снова заволокло дымом и пылью, но надолго ли это остановило Сынов, Маркус не знал. Драгоценные секунды для отступления его взвода были выиграны. Убедившись в этом, он поднялся с колена и бросился вслед своим братьям. Маркус догнал бегущий по прерии взвод Черных Щитов. Окопы имперских гвардейцев были недалеко, и, придерживаясь хорошего темпа, космодесантники вскоре их увидели. На подходе к лагерю суетились отступившие солдаты планетарной обороны, преследующие, окружающие и добивающие мелкие группы повстанцев. Одни, ухмыляясь, пинали грязными сапогами распластавшихся на земле юношей и мужчин в оборванных одеждах, наставив на них лазерные винтовки, другие суетились, оттаскивая раненных. Опомнившись от недавней стычки, прерванной десантированием взвода Маркуса, комиссары собирали и строили бойцов. Невдалеке, за окопами, Маркус увидел выкрашенный в синий БТР "Носорог" и группу воинов под знаменами Ночных Охотников. Взвод направился туда. На бегу сержант обвел взглядом бойцов: - Брат Джоенс, как твоя рука? Зажимая разбитую часть доспеха, десантник проговорил: - Быстро восстанавливается. Прицел не дрожит. Действовать в ближнем бою могу. - Хорошо. Черные Щиты продолжали двигаться по выжженной прерии. Маркус был рад тому, что его взводу удалось десантироваться без серьезных потерь и успешно отбиться от врага. Их цель была впереди - штаб дружественных сил приближался. Сержант надеялся, что он сможет получить какую-нибудь информацию от Ночных Охотников. Возможно, даже помощь. Никто не мог знать, что ждало их в мятежной столице, сколько сил неприятеля было там против его взвода. И то, что Маркус увидел там, в пыли, на месте падения капсулы, беспокоило его. Главная битва была еще впереди. Бегство Маркуса: Преследование Малкис Дарин неподвижно стоял в рубке связи, сложив руки за спиной, подобно изваянию, и наблюдал за техножрецом-трансмехаником. Роботизированное существо в красной робе водило единственной органической рукой по чистокристаллической панели и едва слышно распевало литургии. Инквизитор терпеливо ждал, пока жрец не объявил механизированным голосом: "Все готово". Цифровая матрица пропала, и на панели появилась карта галактического сегмента с одной ярко мерцающей точкой. Малкис мысленно поблагодарил Дух Машины за то, что это архаичное устройство работало. Он молча слушал, как техножрец, осторожно перемещая палец над поверхностью дисплея, механически называл планеты. Центром карты являлся сам корабль инквизитора, зависший на орбите Претории. Светящаяся точка горела на самой планете, чему инквизитор не удивился - за такое короткое время беглец не смог бы уйти далеко. Малкису оставалось лишь ждать. Благо, ему еще надо было изучить множество документов и собрать сведения от агентов с различных планет. - Это приспособление работает в меньших масштабах? - нахмурившись, спросил инквизитор. Спустя чуть больше месяца, корабль инквизитора, ведомый указаниями радара, сел на космодроме мрачной планеты Солмар. Малкис Дарин незамедлительно прибыл в цитадель Караула Смерти и встретился с руководящим этой крепостью коллегой-инквизитором, рассказав ему о своей миссии и попросив не акцентировать внимание на его визите. Добившись права свободно перемещаться по территории ордена, он вышел из кабинета капитана Десуа, располагавшегося в монолитной башне, и направился к храму. Он узнал у проходившего мимо сервитора время вечерней молитвы, после чего незаметно проник на парапет храмового крыла, устроившись там на балконе и приготовившись коротать время в наблюдении за боевой подготовкой десантников на площадке перед храмом. Под вязкими тучами Солмара невозможно было понять, сколько времени прошло, и как скоро ждать вечера. Только громкая команда инструктора оповестила о конце тренировки, эхом отразившись от стен цитадели и растворившись в сыром воздухе. Десантники группами разбрелись по площадке, готовясь к вечерней церемонии. Техника, используемая на учениях, стала разъезжаться по подземным автопаркам, поднимая столбы пыли на большом, засыпанном песком тренировочном поле. Подождав несколько минут, пока во внутреннем дворе почти не осталось бойцов, инквизитор спустился вниз, выйдя с обратной стороны храмового крыла, и, обогнув его, нагнал одного из послушников. На его левом, бежевом наплечнике красовался белый череп с черными крыльями - символ Ангелов Искупления - ордена, прославленного своими деяниями, но все же имеющего противоречивую репутацию. "Судьба улыбается мне", - подумал инквизитор. Бойца не каждого ордена удается убедить помочь инквизитору, но Ангелы Искупления, в силу каких-то далеких, только им известных причин, испытывали особую страсть к охоте на предателей. За свою долгую службу среди Охотников на Ведьм Малкис Дарин изучил невероятное количество орденов вместе с их историей, традициями и убеждениями, и он помнил их все. - Десантник! - кликнул инквизитор, подходя к воину в доспехах, покрывшихся слоем пыли после тренировки. Сняв перчатку и слегка сжав запястье, Малкис Дарин вытянул руку, демонстрируя ее воину. Через непроницаемые застекленные глазницы шлема не было видно взгляда, который послушник бросил на мерцающую в ладони Печать Инквизиции. Охотник на Ведьм представился и выказал формальные почтения ордену. - Я только что прибыл на Солмар. Моей миссией является наблюдение за подозреваемым в ереси здесь, в ордене. От лица инквизиции я прошу о содействии, и тебе будет оказана честь доверия, если мы сможем поговорить там, где нас не услышат. Десантник молча смотрел на инквизитора, в конечном счете сказав: - Все, что знаю я, должен знать и мой капитан. Я не ступлю ни шага без его позволения. - Не сомневайся, твой капитан уже знает о моем визите, и у меня есть разрешение на проведение расследования в ордене, иначе меня бы тут не было. Десантник кивнул и попросил следовать за ним. Они зашли в одно из пустовавших помещений башни, и светловолосый воин снял шлем, согласившись выслушать пришельца: - К вам недавно примкнул новенький, - Малкис не спрашивал. Он показывал всем своим видом, что знает. Астартес являлась единственной организацией в Империи, помимо Инквизиции, не попадавшей ни под одну юрисдикцию, и подчинявейся лишь своим командирам и магистрам. Гордость космодесанта была общеизвестной аксиомой, и каждый инквизитор знал, что добиться от них чего-то можно, только имея веские аргументы. Конечно, если Инквизиция и занималась чем-то, то лишь тем, что непосредственно связано с угрозой всему человечеству. И от каждого инквизитора требовалось постоянно демонстрировать это всем своим видом. - Он мог попасть только к Черным Щитам. Вероятно, представился Маркусом. Император хочет, чтобы ты был его глазами, и помог не допустить падения брата. - Это мой долг, - ответил десантник, и его лицо выказало решимость. Боец смотрел на мужчину, возраст которого начинали выдавать морщины на лбу и вокруг рта, а также голова, начинающая лысеть в форме подковы. Инквизитор посмотрел на космодесантника, постаравшись выразить одобрение: - Твоя верность принесет честь Ангелам Искупления. Но от тебя требуется лишь бдительность. Информация будет неоценимой помощью, и этого будет достаточно, чтобы инквизиция сделала все для восстановления чистоты. Малкис запустил руку в один из подсумков на поясе и достал оттуда странный жетон: - Это знак Ордо Еретикус, - сказал он, протягивая жетон десантнику. - Он позволит тебе беспрепятственно связаться с инквизиторами или нашими агентами. Установление наблюдения в Карауле Смерти не вызвало проблем, но этого было мало. Продумывая следующие стадии своего плана, инквизитор направился обратно к командующему цитаделью, в донжон, проходя вдоль отвесных стен из мшистого темного камня, испещренных сводами и вытянутыми бойницами. У входа в покои Тормира Десуа прислужник предупредил инквизитора, что капитан медитирует. Кивнув, Малкис бесшумно вошел в небольшую, но уютную и торжественно обставленную келью, освещенную несколькими кадками со свечами, и, встав в темном углу, принялся терпеливо ждать. Капитан-инквизитор стоял на коленях, сложив руки, перед алтарем с золотым имперским орлом, на подставке перед которым лежала церемониальная глефа. Выдержка была одним из главных оружий инквизитора, и он погрузился в свои раздумья, дожидаясь аудиенции. Прошло около получаса, когда Тормир Десуа встал и обернулся, посмотрев на инквизитора. Малкис не растерялся и, отбросив повторную церемонию приветствия, начал вступление к своей несколько нескромной просьбе: - Я не перестаю восхищаться самобытностью вашего ордена, капитан. У него есть очень удивительные и древние традиции... - Та честь, которую обрел наш орден за долгую историю своей службы, оправдала бы даже самые дикие ритуалы, не говоря уж о тех незначительных отклонений от Кодекса, которые мы небезосновательно попустили. И я не собираюсь объяснять эти причины каждому невежде, - строго отрезал капитан-инквизитор, сразу распознав, к чему клонит его коллега из Ордо Еретикус. - Позвольте, капитан, не горячитесь. Будь у меня к вам какие бы то ни было претензии, не сомневайтесь, я начал бы с них. Я заговорил о традициях Караула, потому что знаю ситуацию, в которой их можно выгодно использовать в службе нашему Императору. Наша задача - искоренять предательство; по долгу службы я и прилетел на Солмар. Взгляд Тормира сделался еще более грозным, и он яростно сжал губы в тонкую нить: - Черные Щиты. Вы все думаете, что Караул Смерти обеспечил лазейку в Империум для всякого рода изменников и предателей. Но только попробуйте усомниться в том, что наш орден очищает и дисциплинирует души не хуже, чем сама Экклезиархия! Эти люди будут иметь святую возможность умереть за Императора, пока Он сам не скажет иначе! Капитан был в гневе. Все дальнейшие попытки изложить свою просьбу не принесли никаких результатов. Малкис Дарин понял, что совершил ошибку в первую же минуту разговора, затронув крайне уязвимую для орденов космодесанта тему, связанную с их неоднозначными традициями. В ответ на его аргументы Тормир Десуа бушевал: - Вы приходите ко мне в крепость и смеете указывать, что мне делать?! Вам мало того, что из уважения к инквизиции я не препятствую вашей миссии, предоставляя вам свободу действовать на ваше усмотрение в стенах моего монастыря? - Я лишь прошу помочь... Подумайте о том, что честь другого ордена... - Что бы вы там ни говорили, я не собираюсь участвовать в ваших экспериментах! Вы хотите заставить меня сделать новичка сержантом и отправить целый взвод невесть куда подавлять какие-то восстания и гоняться за демонами?! Да у нас не хватает бойцов даже до размера роты, сюда в любой момент может телепортироваться целый флот темных эльдар, не говоря уж... Капитан больше не мог подобрать слов. Он все-таки замолчал, ожидая, что еще скажет инквизитор, еще больше подтверждая в глазах караульного свое безумие. Малкис Дарин постарался напрячь все свои способности убеждения, чтобы успокоить своего собеседника: - Послушайте меня. Я понимаю, что прошу от вашего ордена чего-то экстраординарного и непривычного. И поверьте, я не хочу навязывать свои требования вот так, но перед лицом угрозы человечеству мы все должны действовать, как один. Взаимопомощь и жертвы - единственное, что помогает выжить на войне. Целому сегменту угрожает вторжение темных богов с их ордами демонов, и мы все должны приложить усилия, чтобы предотвратить катастрофу. Ваш орден славится тем, что всегда появляется там, где надежда уже умерла, и здесь мне нужно только, чтобы вы сыграли ту ключевую роль, исполнить которую лишь в ваших силах, несмотря на формальное разделение полномочий между Ордо Ксенос, Ордо Маллеус и Ордо Еретикус. - Зовите Серых Рыцарей, если есть демоническая угроза. Я не понимаю, чего вы хотите от Караула Смерти. Капитан изо все сил пытался показать, что разговор окончен, но инквизитор не сдавался: - У нас еще нет доказательств присутствия демонов, и мы не можем зря тревожить Охотников на Демонов. Ситуацию усложняет то, что силы хаоса безмерно осторожны. Я уже несколько лет наблюдаю за развитием культа Тзинча в Кизрене, и поверьте, что даже одного инквизитора там достаточно, чтобы спугнуть сектантов и лишиться единственной возможности подкараулить колдунов и навсегда избавить мир от их порочного существования, нанести удар в самое сердце их легиона, лишив его хотя бы части его магической силы. Поверьте мне, только один из Черных Щитов может подойти к ним достаточно близко, чтобы мы смогли схватить предателей. - Вы просто хотите подвергнуть Черных Щитов соблазнам хаоса, рассчитывая, что они не устоят. Вы надеетесь изобличить еще одну кучку предателей и использовать это против нас, против наших традиций, с которыми никто не хочет мириться. Вы сделали большую глупость, поставив на то, что инквизитор не знает, как работает инквизиция. Мне с вами больше не о чем говорить. Безапелляционный взгляд Тормира Десуа заставил инквизитора замолчать, оставив дальнейшие попытки. Малкис Дарин понимал, что это провал, но он был не намерен останавливаться на этом. Его цель, как цель любого инквизитора, будет достигнута любыми средствами, во что бы то ни стало. Но сейчас ему оставалось лишь вернуться на свой корабль, так как все, что он мог сделать в монастыре Караула, было сделано. Пласталевые сапоги с гулким хлюпаньем придавливали болотистую почву, поросшую короткой спутанной растительностью. Каждый шаг вздымал на несколько дюймов вверх сгустки тумана, низко стелившегося тонкой пеленой по всей поверхности планеты. На пути к космодрому инквизитор решил еще раз обдумать все с самого начала. События уходящего дня пробудили в нем новые сомнения. Несмотря на результаты наблюдений, все больше признаков указывало на то, что злосчастный космодесантник непричастен к каким-либо богам хаоса. Но и обстоятельства его дискредитации все еще были крайне подозрительными. Тем не менее, инквизитор уже начал сомневаться в своих предположениях о планах повелителей хаоса и больше склоняться к возможности патологических изменений целого генного архетипа. Ведь такое уже случалось. Но многое в этой ситуации все еще не сходилось, и картине в голове инквизитора было далеко до завершенности. Орден под подозрением, упрямый и гордый инквизитор Караула, расцвет культов хаоса и полная неизаестность... Мозг Малкиса, казалось, разрывался, но он понимал, что это и есть его работа в самом ее типичном проявлении. Решать непосильные задачи и добиваться невозможного - воздействовать на никому не подвластных коллег из инквизиции, ликвидировать целые ордена космодесанта и выслеживать предателей в огромных сегментах галактики - вот работа инквизитора. Терзаемый целым сонмом противоречий, инквизитор остановился, и, резко оборвав внутренний диалог, опустился на колени для молитвы. Он был уверен, что и в этот раз Император даст ему сил поступать правильно и преодолевать все трудности. Еще многое предстояло сделать, но Малкис выкинул из своей головы все мысли и принялся повторять свою мантру, устремив все свое восприятие внутрь себя. Вскоре колебания его мозга стабилизировались, а затем и вовсе замедлились. Чистота и ясность заполнили все его тело, и он открылся для интуитивных, метафизических переживаний. Когда он вышел из транса, его наполняла уверенность в себе, пришедшая вместе с яркими предчувствиями. Где-то в глубине своего сознания инквизитор знал, что будет война, но он уже был к ней готов. Когда большая, "сумеречная" туча затмила свет звезды Солмара, Малкис Дарин был уже на корабле, в своей каюте. Войдя в свой кабинет, он первым делом нажал кнопку интеркома и вызвал своего ученика-дознавателя. В дверном проеме появился юноша лет двадцати пяти и поклонился, и Малкис обратился к нему: - Самуэль, у меня есть для тебя еще работа. Мне нужно, чтобы ты доложил в ближайшие центры Ордо Еретикус и Адептус Арбитрес с ходатайством об установлении наблюдения за планетой Претория в секторе Мертвого Моря и находящимся на ней орденом космодесанта с таким же названием. И пришли ко мне астропата. Вскоре после ухода Самуэля на пороге появился худой человек с лысой головой, одетый в зеленые одежды. Малкис Дарин указал ему на кресло рядом с собой: - Найди инквизитора Ордо Маллеус по имени Гидель Лауди. В последний раз, когда я его видел, два года назад, он был в Сегментуме Обскурус. Лысый мужчина выпрямился в кресле и зажмурил глаза; на его лбу собрались морщины. Некоторое время он концентрировался, то и дело меняя выражение лица, пока все его тело не напряглось, а глаза не распахнулись, обнажив необычайно расширенные, размером с динар, зрачки. Его рот начал открываться в неестественной манере, передавая неестественные интонации: - Кто хочет говорить со мной? - Друг Гидель, это я, Малкис Дарин. Помнишь ли ты меня, старый инквизитор? Я имел честь работать с тобой, когда нам удалось обнаружить культ Нургла на Юстис Майорисе, в котором оказались замешаны местные чиновники. Разговор через астропатов был полностью конфиденциальным, так как с момента вхождения в мысленный контакт с собеседником они фактически теряли сознание, и только долгие тренировки позволяли им держать их позу и поддерживать речевые способности. Соответствуя эмоциям собеседника, интонация человека в зеленой одежде стала резко теплой и приветливой: - Малкис! Наша совместная работа принесла нам тогда успех, как можно забыть такое? Признаться, я был удивлен тем, что инквизитор, посвященный всего пятнадцать лет назад, справился с таким заданием, я не говорил тебе? Что старик Гидель может сделать для тебя? - Уважаемый друг, я снова стою на пороге раскрытия культа, через который можно выйти на самих лордов Тысячи Сынов. Но эти перспективы пока еще слишком далеки, и, чтобы приблизиться к ним, мне нужны твои влияния и связи в других орденах. В частности, в Ордо Ксенос. - Я посмотрю, что я смогу сделать, сынок, но это зависит от того, что тебе нужно. - Для успеха моей миссии мне нужно повлиять на одного из инквизиторов, который возглавляет роту Караула Смерти на планете Солмар. Мне не удалось склонить его разделить мой план, и мне нужна помощь коллег из Ордо Маллеус, чтобы убедить его. Все получится, если он не будет считать мои идеи авантюрными бреднями и перестанет подозревать всех в настроенности против Караула Смерти. Послушай же подробности моей задумки, уважаемый Гидель, и посуди сам, что можно сделать. Бегство Маркуса: Апотекарий Шли месяцы. Над зелеными долинами Претории, как обычно, безмятежно проплывали тяжелые облака, то и дело принося чистые дожди. На этой планете такие дожди не были роскошью. В ордене царила странная атмосфера - все словно замерло перед бурей. Все занимались своей рутиной, словно ожидая чего-то. Сервиторы суетились по своим насущным делам, капелланы молились и читали проповеди, библиарии изучали древние трактаты и пребывали в медитациях, воины Астартес совершали свои тяжелые ежедневные ритуалы, а скауты продолжали тренироваться. Инструкторы заставляли их без устали выполнять упражнения на силу и ловкость, отрабатывать приемы с оружием, рукопашный бой и вождение боевой техники, но больше всего рекрутам зприходилось развивать скорость и выносливость, бегая по скалистым утесам над морем. Маршрут был длинный и очень трудный - то и дело приходилось преодолевать пропасти и делать почти невозможные прыжки с камня на камень. Бывало, кто-то срывался, но никто и не думал скорбеть. Выходцы из семей, населявших некогда дикую Преторию - новобранцы Мертвого Моря прославляли свои дома, когда, победив на Великих Соревнованиях, попадали в монастырь. И уже тогда их родные прощались с ними навсегда, обретая при том великую честь как дом, давший рекрута ордену космодесанта. Все скауты с нетерпением ждали посвящения в боевого брата - после миссии на Плутоне-12 ордену предстояло восполнить много потерь, и это заставляло неофитов тренироваться с утроенной самоотдачей. Но и десять рот космического десанта поддерживали себя в полной боевой готовности, оттачивая свою смертоносную синхронность, словно меч самого Императора, тщательно наточенный и вечно занесенный в готовности нанести удар. Однако не всем в монастыре удавалось хранить священную непоколебимость духа. Сам Легат, суровый и грозный, был мрачен как никогда, чего не могли не замечать боевые братья. Он перестал проводить личные беседы с бойцами и выступления перед контуберниями, все реже появлялся на молитвах. Магистр хранил молчание и постоянно пребывал в задумчивости. Не знал покоя и сержант девятой контубернии третьей центурии. Почти физическое ощущение одиночества преследовало его уже неделю, терзая и заставляя все больше замыкаться в себе. Он почти не спал. Бродя по возвышающемуся над морю плато в предрассветные часы, он каждый раз видел нового бойца его роты в самозабвенных тренировках. Нино - так звучало его имя, которое Брутус запомнил, подвергнув молодого послушника суровому наказанию. Но теперь усердие молодого бойца нельзя было не заметить, и сержант, наблюдая за ним каждый раз, не без одобрения размышлял об упорстве и смирении. На одной из вечерних тренировок Нино подошел к Брутусу, который по своему обычаю стоял на краю тренировочного поля и наблюдал за тем, как тренируются бойцы его контубернии, орудуя гигантскими брусьями. - Аве! Сержант, я тренировался, и я считаю, что достоин биться как космодесантник. - Держа свой шлем в руке, Нино смотрел на Брутуса уверенным взглядом. Его зеленые глаза вдруг показались Брутусу очень красивыми; он на секунду раскаялся в том, что избил юного боевого брата за неудачу в спарринге. Нино действительно был молод - на вид ему не было и сорока лет; морщины и шрамы еще не успели избороздить его лицо. Боец казался даже моложе Маркуса... Маркуса, который до сих пор был последним скаутом, посвященным в боевые братья. "Как же быстро этот юнец смог стать космодесантником?" - подумал Брутус. Но тут Нино высказал свою просьбу. - Для меня будет честь, если ты встанешь со мной в пару и позволишь доказать, что я достоин, сержант. Брутус окликнул сервиторов, и двое из них поднесли ему бревно. Надев свой шлем, он вышел на поле и стал смотреть, как молодой боец следует за ним. Десантники изготовились, и в напряжении прошла целая секунда, пока каждый из них ждал от другого первого удара. Но тут Брутус сделал выпад, и его брус с гулким свистом рассек воздух так молниеносно, что не было видно даже, как воин сделал замах. Несмотря на идеальное расстояние для удара, конец бревна прошел в дюйме от аквилы на кирасе Нино. Ни один человек не смог бы предугадать такой быстрой и точной атаки, но молодой боец увернулся от нее с кошачьей грацией. Следующий выпад сержанта не заставил себя ждать. Выпрямив ведущую руку, он направил инерцию первого движения в новый, диагональный удар, опуская с плеча тяжелый брус на своего противника. Но бревно опять не попало в цель; Нино вплотную подпрыгнул к сержанту, но вскоре понял, что оказался слишком близко. Прежде чем он успел что-либо предпринять, шлем Брутуса с оглушительным звуком обрушился на голову молодого бойца, после чего последовавший удар ноги откинул оглушенного десантника назад. Нино, попятившись, чудом устоял на ногах, и тут же вернулся в боевую стойку. Снова наступил момент напряженного ожидания, когда соперники, приготовив свои исполинские учебные мечи, мерили друг друга взглядом. Все братья, присутствовавшие на тренировочном поле, остановились и наблюдали за поединком. В воздухе воцарилось странное напряжение. В повисшей тишине Брутус слышал дыхание, доносившееся из респиратора его соперника. Поймав себя на промедлении, сержант мгновенно вернул свою концентрацию, и в тот же миг бойцы как по команде ринулись друг на друга. В знакомом состоянии поединка все чувства Брутуса обострились до предела. Сделав сильный толчок вперед, он вновь занес свой брус, видя движения соперника наперед и готовясь поразить цель без промаха. Но тут случилось что-то настолько внезапное и молниеносное, чего не мог ожидать даже космодесантник. На долю секунды сержанту показалось, что он ослеп, и он испытал дезориентацию такой силы, какой не знал до сих пор. Его мозг словно в одно мгновение провалился в глубокий, полный бреда сон, и само пространство перестало существовать. И в это самое мгновение, подобно вспышке света, погасшей так же стремительно, как и появившейся, он увидел перед собой нечто ужасающее, будто это был лик какой-то невероятной, ужасающей сущности. И хотя образ показался на долю секунды, словно вспышка, десантник как будто продолжал слышать слова, эхом раскатывающиеся по самой пустоте. "Бру-у-у-ту-у-у-у-с-с-с-с-с-с..." - леденящим кровь гулом прошептал голос, порожденный, казалось, самыми зловещими глубинами Ока ужаса. Но не успел разум воина понять, что произошло, как зрение вернулось к нему, и он увидел дневной свет, словно ни на мгновение и не закрывая глаз. Вместе с возвратом к реальности, так же резко, как и мимолнтное демоническое видение, пришла и боль, красной вспышкой раскатившись по всему телу. Бревно Нино, ударив точно наперерез движению сержанта, сотрясло пласталевый наколенник, раздробив могучую кость космодесантника. Брутус почувствовал, как сломался его сустав, и рухнул на землю, сразу поддавшись защитному рефлексу и откатившись в сторону. Но Нино и не думал продолжать бой. - Сержант! - крикнул он, смотря на ничего не выражающий шлем раскинувшегося на земле воина. - Сержант, ты в порядке? Тебе нужен апотекарий! Позволь мне помочь. Но Брутус аккуратно пытался подняться сам: - Продолжать тренировку, - отрывисто сказал он. Вставая, сержант прорычал от боли и уперся в землю руками, чтобы обрести опору. Двое десантников вышли вперед и подняли его. Брутус понял, что возражать будет глупо, и позволил братьям отнести его в палаты апотекария. Нино смотрел вслед удалявшейся процессии, пока какой-то боевой брат не толкнул его в плечо. - Было сказано "продолжать тренеровку", - прогудел тот через респиратор, и оба десантника разошлись на позиции, готовя тренировочные брусья. Брутуса внесли в мраморный проем одного из высоких помещений, кольцом окружавших центральный холм, и положили на массивный гранитный стол, больше напоминавший алтарь. - Мы пошлем за братом Аграилом, сержант, - сказал один из десантников, и бойцы, принесшие Брутуса, удалились. В Апотекарионе царил полумрак. Под самым потолком вдоль стен тянулись длинные цилиндрические лампы, но днем они не горели. Весь свет проникал через широкую арку дверного проема, а также узкие бойницы, редко выдолбленные в продолговатом помещении. Ровный ряд низких гранитных коек тянулся вглубь зала, но все они были пустыми. У стен стояли многочисленные стеллажи и столики, заставленные пыльным лабораторным оборудованием и мутными, грязными банками и колбами всевозможных размеров. На слегка ржавых металлических подносах были небрежно разложены разномастные и грубо изготовленные медицинские инструменты - щипцы, зажимы, скальпели, ланцеты, катетеры, хирургические пилы, ножницы. Там же лежали и различные запчасти от нартециумов и редукторов - перегоревшие микросхемы, запасные иглы, пустые ампулы. Многочисленные медицинские приспособления и механизмы, которые в большинстве своем выглядели сломанными, были вмонтированы в стены или просто занимали оставшиеся свободные места. Помимо всего этого в комнате было много разных шкафчиков, ящиков и бочек. В дальнем углу стоял громоздкий гипномат. Спустя несколько минут в помещении на короткое мгновение стало еще темнее. Фигура в белых доспехах, минуя арочный проем, перекрыла поступающий через него свет, бросая широкую тень на грязный мраморный пол. Вошедший апотекарий Аграил склонился над Брутусом. - Мне сказали, ты повредил ногу на тренировке, сержант. - Датчики показывают, что это колено, - ответил Брутус. - Ты можешь согнуть ее? - спросил апотекарий, указывая на ногу сержанта. Попытавшись, Брутус сморщился от боли. - Не могу, - сдавленно проговорил он. Аграил позвал сервитора, и когда из полумрака дормиториев Апотекариона появился мужчина в белых одеяниях, медик уже отстегивал наколенник Брутуса. - Кай, найди шину и фиксатор, они должны быть где-то в ящиках. Давно у нас не было переломов, - пробормотал апотекарий себе под нос. Аграил был старейшим и самым уважаемым из апотекариев Мертвого Моря. Седеющий мужчина с широким и крупным лицом, он имел лукавые и холодные глаза, выражение которых никогда не сочеталось с той заботой и вниманием, с которыми он относился к боевым братьям. И даже тогда, когда ему доводилось приносить им Милость Императора, его мрачный, сосредоточенный взгляд не мешал им чувствовать доброту и любовь апотекария в их последние минуты. - Не каждый день кому-то удается побить сержанта на тренировке, - заметил он, повернувшись к Брутусу спиной и подойдя к одному из столов. - Один из новичков упорно тренировался и хорошо проявил себя. В этом нет ничего удивительного, - невозмутимо отреагировал на это Брутус. Вернувшись к каменному столу с сержантом, Аграил поднес шприц к его колену и сделал инъекцию. - Так надколенник восстановится быстрее. Но тебе все равно придется полежать здесь до завтра, чтобы все сраслось как надо. Вернувшийся сервитор принес набор разнообразных штырей и ремешков, которыми Аграил зафиксировал ногу сержанта и подвесил ее через держатель на специальном штативе. - Ты можешь снять свой шлем, Брутус. Я прикажу сервитору отнести его в твою келью. Подыши свежим воздухом, - сказал апотекарий, и, постояв какое-то время, изучая Брутуса отстраненным взглядом своих холодных глаз, развернулся, чтобы выйти на улицу. - Монастырь скоро будет собираться в келье к вечерней молитве. Я помолюсь за тебя Императору, брат; помолись и ты, дабы скрасить свое ожидание. - Аграил... Постой, - переборов какое-то внутреннее сомнение, проговорил Брутус. Апотекарий развернулся и снова вопрошающе посмотрел на десантника. - Позволь задержать тебя еще немного. Во время тренировки произошло что-то, что не случалось со мной раньше... - неуверенно продолжал боец. - Что-то, что кажется мне крайне тревожным, и чему я не в силах найти объяснения. Глаза седого апотекария загорелись смутным блеском. - Расскажи мне, брат, что это было? - Это было как видение... Видение из самих глубин варпа. Оно обрушилось на меня внезапно и полностью оглушило, - голос Брутуса звучал мрачно и подавлено. - Скажи мне, почему демонические сущности видят меня, почему я могу слышать их голоса? - Брутус... - голос апотекария стал необычайно мягок. Он сделал шаг в сторону гранитного возвышения, на котором с зафиксированной в поднятом положении ногой лежал десантник. - Все неизвестное пугает человека - такова наша природа. И мы, Астартес, не исключение. Вселенная гораздо больше того, что может уложиться в головах даже мудрейших из нас - возможно, лишь примархи и сам Император понимали истинное устройство вещей. Но даже лучшие из нас не смогли предотвратить те бедствия, которые обрушились на человечество. Сам Император не смог предотвратить своей гибели, оставив огромную империю на произвол судьбы. И примархи, его дети, сражались друг с другом, снова и снова проливая человеческую кровь. У вселенной много путей, и мы не узнаем, куда они ведут, пока не пройдем их. - Я не понимаю, к чему ты клонишь, брат, - нахмурившись, сказал Брутус. Аграил, погрузившись на несколько мгновений в раздумья, продолжил: - Прости что утомляю тебя своими рассуждениями. Но иногда мы видим то, что не хотим видеть. Чтобы понять это, Брутус, к этому надо быть готовым. Подумай, действительно ли ты хочешь получить ответы на вопросы, которые боишься задавать? Брутус молчал, и его лицо мрачнело от отчаяния. Те мысли, от которых он стремился уйти, снова и снова находили его. Он не хотел верить в то, что доктрины, которым он следовал всю свою жизнь, ради которых шел на все - на предательство своих привязанностей ради более высшей преданности - преданности Империуму - могут быть ошибочными. Но снова и снова он ловил себя на тщетности уйти от тех мучительных мыслей, которые преследовали его с того момента, как он согласился отдать Маркуса в руки инквизиции. - Дороги назад нет, ибо я уже задал этот вопрос, - после короткого молчания сказал Брутус. - Мы думаем, что эти греховные видения приходят к нам из варпа, что сами боги хаоса посылают их нам. Мы усердно молимся и истребляем псайкеров, которых считаем носителями мутации и порчи. Но скажи мне, Брутус, был ли хаос до того, как появился человек? Не думаешь ли ты, что мы боремся со своей собственной тенью, и чем ожесточеннее мы с ней сражаемся, тем сильнее она становится, так как питается от самой нашей борьбы? Неужели ты не видишь, что хаос находится в нас самих, точно так же как и остатки святости есть только в нас, а не в Золотом Троне Императора? - Нет, Аграил! - Выкрикнул Брутус; он привстал, оперевшись на локти, и вены на его шее вздулись. - Поостерегись таких слов, потому что ты говоришь ересь! Мы живем, благодаря вечной благодетели Императора, и только благодаря его душе Империум еще не потонул в хаосе и анархии! - Ты думаешь, Империум еще не потонул в хаосе? Разве та жестокость и ложь, разврат и лицемерие, которыми пропитаны человеческие миры, не есть самый настоящий хаос? - в порыве возмущения Аграил почти перешел на крик. - Разве мы живем тем, что завещал Император? Что тогда хаос, если не это, Брутус? Почему ты думаешь, что если Император вернется к жизни, то он не пожелает в тот же час уничтожить то, во что превратилась его империя человеческой добродетели? Воцарилась пауза, и мужчины гневно смотрели друг на друга, не произнося ни слова. Наконец апотекарий продолжил: - Мы, Астартес - его дети. В нас еще течет его кровь, и не все примархи еще мертвы. Борьба уже идет, Брутус, но вовсе не с тем врагом, с которым мы привыкли сражаться. После этих слов Аграил снова направился к выходу, но на полпути обернулся. Он был сердит, но его глаза по-прежнему были затянуты холодной пеленой. - Скажи, Брутус, ты веришь в судьбу? Апотекарий вышел на улицу, где уже начинало смеркаться. Брутус лежал на своем гранитном подиуме в пустом апотекариуме и смотрел в потолок. Убедительность слов старого целителя, как и его еретические доводы, вконец разрушила покой Брутуса. Он чувствовал, как одно миропонимание разрушает другое, становясь на его место, как сильнейший боец из примитивных племен диких миров, убивающий вождя своего племени, сам становится вождем. Погруженный в полутьму, Брутус начал молиться, трижды ловя себя на том, что его мысли никак не хотели следовать за теми словами, что он машинально проговаривал у себя в голове. Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
Shaseer Опубликовано 10 июля, 2012 Жалоба Поделиться Опубликовано 10 июля, 2012 Это случаем не тот фанфик про космодесов - геев годичной давности из контактика? Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
Miralynx Опубликовано 10 июля, 2012 Жалоба Поделиться Опубликовано 10 июля, 2012 Шатёр как обозначение комлпекса капитальных построек порадовал. Замечено несколько ошибок в окончаниях. Имена героев - больная тема, но, по крайней мере, Маркус рядом с Брутом не употребляется. Автор близок к реализации уважаемой этой рысью концепции "или крестик сними, или трусы одень". Мотивацию и аргументы некоторых героев эта рысь понять не может, но это от собственной убогости. Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
Carnelion Опубликовано 10 июля, 2012 Жалоба Поделиться Опубликовано 10 июля, 2012 (изменено) То есть,если мне приперло переводить Библию с аглицкого, то я должен изобретать Евангелие от Джона? И тому подобные посылания от Питера и Пола? Если в англицкой библии написали "Джона", то это уже ашипка. Автор в своём репертуаре, чего ещё сказать-то. Изменено 10 июля, 2012 пользователем Очень добрый Carnelion Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
xD_Dx Опубликовано 10 июля, 2012 Автор Жалоба Поделиться Опубликовано 10 июля, 2012 Бегство Маркуса: Кизрен На Фаврисе смеркалось; взвод Маркуса продолжал двигаться по блеклому пыльному грунту прерии, испещренному следами тяжелой гвардейской техники. Поля выжженной желтой травы не сильно оживляли пейзаж; деревьев видно не было, ландшафт составляли лишь овраги и горы под желтым небом. Недалеко, обнесенный колючей проволокой, начинался лагерь имперской гвардии, состоящий из палаток цвета хаки, тянущихся дальше, чем хватало взора. Планета-столица сектора Игдрас представляла из себя ни что иное, как нищий аграрный мир, вся охрана которого заключалась в Игдрассском гвардейском корпусе. Лагерь сохранивших лояльность солдат располагался на окраине Кизрена, обнесенный проволочной сеткой. В сотне шагов от ограды, у бронетранспортера, космодесантники в синей броне и скауты разворачивали мобильный штаб. Приблизившись к ним, Маркус подбежал к одному из бойцов с криком: - Сержант девятой дивизии седьмой роты Маркус! Доложите обстановку. - Брат Кайер, третья рота, опустошители, - ответил тот отрывисто. - Обстановка под контролем. Поговорите с сержантом. Он махнул рукой в направлении Носорога. Маркус во главе своего взвода поспешил доложиться мужчине, стоявшему у бронетранспортера и говорившим с одним из скаутов. Сержант был без шлема и выглядел довольно молодо. Быстро отдав приказ своему собеседнику, он повернулся к Маркусу: - Караул Смерти? Какая неожиданность. Тщеславие Тормира Десуа продолжает удивлять меня. Я сержант Хайдегер. - Нам поручено уничтожить силы еретиков в столице Кизрен. - ответил Маркус, проигнорировав заносчивость сержанта. - Я хочу знать подробности расположения сил врага. - Ты хочешь знать о расположении врага? А я хочу знать, почему Ордо Ксенос думает, что мы сами не справимся с хаоситами! Что-то многовато здесь космодесанта против одного еретического убежища, ты не считаешь, эээ… - Маркус Аттиан, сержант девятой дивизии седьмой роты. - Невозмутимо ответил воин. Молодой и горячий сержант хотел было вновь взорваться возмущениями, но, казалось, уступил голосу разума. - А, к черту этих инквизиторов с их путаницей. Не отсылать же вас обратно на орбиту теперь. Всякая помощь не лишняя, хотя эта операция и яйца выеденного не стоит. Все больше шумихи из-за этих бестолковых гвардейских командиров. - Хайдегер, по моим данным, силы хаоса готовят здесь базу для масштабного наступления. К тому же, нам довелось столкнуться с Тысячей Сынов. Это подтверждает сведения о том, что за предательством Кизрена стоит их легион. Если сектанты успеют открыть портал в варп, то даже наших сил может оказаться мало. Мы не должны терять времени. - Не волнуйся насчет Сынов, - с самоуверенным видом начал сержант. - Наши скауты не засекли ни одного колдуна, а без них эти живые доспехи не умнее огрина. Хотя гораздо метче. Тем не менее, легион не обеспечил ритуалы этих изменников серьезным прикрытием, а значит, ставки здесь не так уж велики. Правда, больно уж это похоже на отвлекающий маневр. - В таком случае мы должны уничтожить их укрытия и постараться кого-нибудь допросить. - Очевидно, брат. - Хайдегер подмигнул. - Мы уже готовимся к выступлению. Город большой, но, похоже, совершенно примитивный; единственное место, где можно укрыться - это здание местного Администратума и примыкающий комплекс. Его мы и будем штурмовать. Стены, как ты видишь нет, и большую часть города занимают трущобы не выше этажей трех-пяти. Сержант потер шею и посмотрел куда-то вверх, после чего продолжил: - Правда, все улицы испещрены трубами, канавами, какими-то пристройками и всяким мусором, а в каждой щели может сидеть спятивший наркоман с гранатой. Всех лояльных жителей гвардейцы эвакуировали, но оставшиеся партизаны не дают им расслабиться. - И что гвардия собирается делать дальше? - Я с ними не разговаривал. Думаю, они последуют за нами, когда мы начнем штурм. Но не жди от них особого героизма. Если бы у гвардии все шло по плану, нас бы здесь не было. Хайдегер окинул взглядом палаточный лагерь Игдрасского корпуса, усмехнувшись: - Эту трусливую ораву детей и сто комиссаров не загонят в город, в котором окопались десантники хаоса. И даже самый тупой комиссар понимает, что расстреляй он хоть всех до единого, ни один не пойдет сражаться. Они были готовы выступить только после того, как им согласились пригнать сюда "Цербера". Да и это не помогло. Уже через час они прибежали обратно в лагерь, утверждая, что на их БТР обрушились какие-то "демонические огни", и они даже под страхом смерти отказались возвращаться в город, который, по их словам, полон колдунов, сержант продолжал свой рассказ с нескрываемым самодовольством. - Если ты спросишь, что я думаю обо всем этом, то я скажу, что просто какой-то из тех психов с гранатой все же смог добежать до их "Цербера", и все дела. Но попробуй объясни это деревенщинам. И вот мы здесь. А теперь предлагаю, не мешкая, положить этому конец и вернуться к более важным делам. Хайдегер был самоуверен и скор на руку, но Маркус думал, что его пыл мог быть признаком отваги. Всего сил десанта оказалось два взвода, не считая скаутов и сервиторов, и "Носорог", который решено было оставить в лагере под присмотром апотекария и пары технодесантников. Вскоре взводы Караула Смерти и Ночных Охотников в сопровождении скаутов и гвардейцев выдвинулись в сторону Кизрена, пригород которого начинался с редких лачуг и невысоких оград из листов металлолома. Повсюду в желтой пыли был разбросан различный мусор, предметы нищего и убогого быта. Главная дорога, ведущая в город, представляла собой широкую протоптанную колею, вдоль которой иногда встречались шесты с черепами местного скота и таблички с проклятиями в адрес Императора, которые гневно ломали проходящие мимо космодесантники. Когда отряд достиг городских улиц, Маркус приказал Черным Щитам напрячь авто-чувства и быть настороже. Хайдегер сделал знак скаутам, и те рассредоточились, прячась за углами домов и осторожно продвигаясь вперед. Человек пятьдесят гвардейцев шли колонной позади, опасливо смотря то на десантников, то на комиссара. Мужчина в фуражке и шинели возглавлял колонну и не возражал, чтобы солдаты держали дистанцию. Город, распростершийся под желтым небом, как будто вымер. Пустели спешно брошенные дома и магазины. Держа болтеры наготове и озираясь по сторонам, космодесантники как будто чувствовали на себе многочисленные взгляды неведомых врагов. Но тишину нарушал лишь мерный топот нескольких десятков имперских сапог по асфальту. Изредка в переулках мелькали небольшие группы убегавших мятежников, напуганных приближающимися войсками, да крысы, разбегающиеся перед космодесантниками. Несколько раз встречались лежащие на дороге трупы солдат имперской гвардии или местных жителей. В дверных проемах и узких улочках Маркус иногда замечал растяжки и другие примитивные ловушки, но никаких засад не было. Впереди показалась рыночная площадь, на которой возвышался дымящий остов "Цербера". Вокруг него, лежащие на боку и навзничь, прислоненные к опрокинутым прилавкам и распластавшиеся на земле, были тела нескольких убитых гвардейцев. Бойцы решили обойти площадь с востока, и Хайдегер что-то передал скаутам по воксу, чего Маркус не смог разобрать. Через несколько кварталов показалось здание Администратума, длинное строение с небольшим парадным крыльцом и золотым орлом на двери, которое находилось на главной площади. Слева напротив Администратума было еще какое-то здание, похожее на школу или университет. В самом центре возвышалась потемневшая статуя Императора с отколотой головой, возвышающаяся на широкой платформе. Достигнув угла площади, процессия остановилась. Маркус, Хайдегер и комиссар совещались: враг знал об их присутствии и ждал, сидя в западне; нужно было действовать максимально осторожно. Вскоре вернулись разведчики. Сержанты приняли решение штурмовать здание Администратума. Опустошители Хайдегера и гвардейцы прикрывали Черных Щитов, держа окна на прицеле и обеспечивая при необходимости заградительный огонь. Взвод опустошителей расположился на площади перед ратушей, гвардейцы выстроились шеренгой позади них. Черные Щиты осторожно приближались к невысокому зданию, занимая позиции. Все сохраняли молчание. Маркус сжал рукоятку болтер и приготовился: еще был шанс застать врага врасплох. Вдруг за спиной раздался резкий металлический лязг, сопровождаемый истошным воплем. Все обернулись. Крайний в строю гвардеец лежал на земле, схватившись за ногу. Повыше берца она была перебита зубцами капкана, нехитро спрятанного в ворохе бумажного мусора. Солдат орал, то и дело набирая воздуха, чтобы издать новый крик на надрыве своих голосовых связок. Комиссар, выйдя из оцепенения, подбежал к корчащемуся гвардейцу, на бегу выхватывая лазпистолет. Два выстрела прервали вопли, но было уже поздно. Со стороны здания школы раздались выстрелы, и гвардейцы, не успев обернуться, стали отлетать в сопровождении кровавых брызг, сметаемые тяжелыми болтами. Другие бросились врассыпную, хватая винтовки и ища укрытие, но утихшим было воплям угодившего в капкан солдата уже вторили яростные крики множества мужчин, выбегавших из темноты школы через дверной и оконные проемы. Их боевой клич пытался перекричать комиссар, стоявший в центре неразберихи, как статуя, и стрелявший из пистолета. Меньше чем за минуту на площадь высыпало несколько десятков мятежников, стрелявших на ходу из кустарно сделанного оружия или вооруженные битами, арматурами и прочим подручным хламом. Ошеломленные гвардейцы пытались отстреливаться, но им не удалось попасть во многих сектантов прежде, чем те успели добежать до них. Разразилась рукопашная схватка. «Штыкииииии!» - послышался яростный рев комиссара, который выхватил меч, все еще держа в левой руке лазпистолет и быстро стреляя почти в упор в каждого, кто успевал подбежать к нему. Гвардейцы опомнились и бросились в штыковую, попытавшись сомкнуть неровную шеренгу и остановить натиск. Одни успевали вонзить штык в спину тому и в грудь другому сектанту, другие били прикладами и схватывались в борьбе с врагом, пытаясь обезоружить его. Но грязные кричащие люди продолжали валить из школы, и вскоре их стало гораздо больше, чем солдат гвардии. Они били их дубинами и палками, запрыгивали им на шею, стараясь повалить на землю. На одного гвардейца налетало по двое-трое мятежников, сбивая с ног сильными ударами палок и нанося множество ударов ножами. Мужчины в ярости били и пинали лежачих и продолжали напирать, но тут со стороны ратуши раздался орудийный треск, и в еретиков полетели болты, разрывая им головы и конечности. Очереди из болтеров рассеяли яростные толпы и заставили их дрогнуть. Когда десантники подбежали ближе, послышалось жужжание пиломечей, и неистовые крики сменились на отчаянные крики боли. Братья резали обратившихся в бегство еретиков, остатки которых не успевали далеко убежать благодаря точным винтовкам скаутов. Космодесантники подоспели, но несколько минут было достаточно для того, чтобы гвардейский отряд уменьшился в численности в несколько раз. Площадь перед ратушей была залита кровью и устланная телами, часть из которых была в камуфляже и кевларовых нагрудниках, часть - в совершенно разной одежде горожан, фермеров, разбойников и нищих. Когда утихла стрельба и заглохли пиломечи, площадь огласилась стонами раненых. Взмыленный комиссар собирал уцелевших гвардейцев, которые, разгоряченные, занимали позиции. Но бой и не думал заканчиваться. Не успел последний сектант вновь скрыться в здании школы, как в темных оконных проемах вновь раздались выстрелы. Гвардейцы и десантники разбежались, укрываясь от огня и стреляя в ответ. Из темноты показались знакомые фигуры в броне с ало-золотыми полосками. Один из Тысячи Сынов, показавшийся впереди, голем, был крупнее остальных, и его искореженную броню покрывала копоть. Маркус догадался, что это был десантник, переживший взрыв его гранаты. Гигант начал стрелять, поливая все перед собой болтами и разрывая на кровавые ошметки высовывающихся из укрытия гвардейцев. За ним вышли еще две фигуры, поддерживая его огнем. Черные Щиты и опустошители во главе с Хайдегером прицелились и открыли огонь по големам, как вдруг раздался чей-то крик: «сзади!». Скаут отчаянно показывал в сторону Администратума, и десантники обернулись. Из распахнутых дубовых дверей высыпал целый взвод Сынов, поливающий площадь дождем из болтов. Опустошители развернули тяжелые орудия, и началась жестокая перестрелка. Зажатые с двух сторон, десантники пытались перегруппироваться, получая множественные ранения. Маркус наблюдал эту бойню и понимал, что стенки ловушки сомкнулись. Скаут, на бегу подстреленный из болтера, перевернулся в воздухе, обдав десантника брызгами крови; опустошитель получил несколько выстрелов в шлем и нагрудную пластину и потерял равновесие, выронив болтер; комиссар прятался за памятником и отстреливался, позабыв про солдат. Жалкая горстка гвардейцев, оставшаяся после нашествия сектантов и обстрела Сынов, стояла на площади перед дверным проемом школы, беспомощно смотря на огромного алого голема и чудом не попадая под болтерные очереди. Маркус стоял рядом. Он видел, как массивный доспех с огромными наплечниками и тяжелым ранцем за спиной повернул свой шлем в сторону гвардейцев, и прорези его маски сверкнули холодным синим светом. Маркус должен был остановить исполина, помешать ему расправиться с гвардейцами и продолжить расстреливать его окруженных братьев со спины. Живой доспех, непоколебимый выстрелами лазерных винтовок, уже наводил болтер на гвардейцев когда услышал громкий боевой клич. Повернувшись на звук, он открыл стрельбу, но приближающийся сержант Караула Смерти уже держал перед собой на вытянутой руке труп имперского солдата, закрывавший его от болтов. Наперекор огню, он в два прыжка оказался перед десантником хаоса, собирая в кевларовый жилет вражеские снаряды, и с силой метнул оставшиеся ошметки гвардейца во врага. Оказавшись перед тремя воинами хаоса в такой позиции, что двое закрывали его от третьего, Маркус освободившейся рукой выхватил пиломеч и подскочил к самому крупному Сыну вплотную, попутно приставив болтер к шлему другого. Нажав на курок и разнеся в клочки золотую маску, он активизировал пиломеч и упер его главарю в подмышку. Сноп искр сопровождал отпиленную руку, упавшую на землю вместе с оружием, в то время как второй доспех повалился вслед, лишенный головы. Направив болтер на третьего голема, Маркус выпустил еще одну очередь в упор, продолжая орудовать мечом и распиливать живые доспехи. Когда с Сынами было покончено, сержант Черных Щитов попытался осмотреться, но в ту же секунду в стену рядом с его головой угодил снаряд, взорвавшийся побелкой и кирпичной крошкой. Маркус скользнул в предполагаемое здание школы, чтобы выгадать несколько мгновений и оценить ситуацию. Авто-чувства подсказали, что в помещении он был один. Основные силы находились в ратуши, а сюда лишь, вероятно, Сынами было согнано большинство сектантов города. Сержант осторожно выглянул в окно и обвел площадь взглядом. Бегство Маркуса: Ордо Маллеус - Легат, что там у вас происходит? Почему от инквизиции до сих пор нет никаких новостей о расследовании в вашем ордене? Голос эпистолярия звучал очень нетерпеливо, едва не срываясь на крик. Его мимические мышцы дергались, выражая то гнев, то сильное волнение; закрытые глаза то и дело зажмуривались еще крепче. - Губернатор, в нашем ордене все идет своим чередом. Подозреваемого арестовали, и все уже забыли об этом инциденте. Эпистолярий молчал, его лицо казалось очень напряженным и сосредоточенным. Наконец собеседник как будто успокоился, и сказал уже спокойнее: - Не пойми меня неправильно, легат, я просто переживаю за Мертвое Море. Ведь прошло уже полтора года. - Шестнадцать месяцев, губернатор. - Это не важно. Кто знает, что на уме у инквизиции. Быть может, если я вовремя узнаю, что у них есть какие-то обвинения, я смогу что-то сделать... - Я очень ценю это, Марс. - Возразил легат. - Но я верю в мудрость инквизиции и не подвергаю сомнению ее действия. Не говоря даже о том, что не стоит подвергать никакому сомнению и чистоту нашего ордена. - Хорошо. Хорошо. - Голос теперь казался рассеянным и уставшим. Губернатор издал короткий вздох. - Я верю, Император хранит вас. Время все покажет. Мало кто в Мертвом Море знал о событиях, произошедших шестнадцать месяцев назад, но из тех, кто о них знал, все уже забыли. Все, кроме легата и сержанта девятой контубернии третьей центурии. В ордене, как и под белыми облаками всей Претории, жизнь спокойно шла своим чередом. Боевые братья ели, молились и тренировались, с каждым днем неизменно приближаясь к единству действий и тактическому совершенству. Скауты бегали по скалистому побережью, взвалив на плечи по массивному бревну и прыгая с камня на камень над отвесными проливами и выступающими из воды острыми камнями. В своей пробежке они стремились угнаться за сержантом, так как знали, что все отставшие получат позорную обязанность пасти коз до самой вечерней трапезы. Как и во многих орденах космодесанта, правящих собственной планетой, скауты Мертвого Моря набираются из ее жителей, однако традиции отбора сильно разнятся от ордена к ордену. Самобытны и удивительны обычаи вербовки и на Претории. Большая часть коренного населения этой планеты, не стремившегося в своем развитии дальше этапа, классифицируемого как "Бронзовый", было избаловано мягким средиморским климатом. Жаркое засушливое лето сменялось теплой зимой с обильными осадками - единственным коротким хозяйственным полугодием, длившимся на этой некрупной планете чуть более восьмидесяти световых дней. Самые цивилизованные народы населяли экваториальный пояс планеты. Ближе к полюсам плоскогорье с плодородными долинами и скалистыми побережьями превращались в заснеженные горы и ледники, среди которых изредка зарождались и развивались дикие первобытные племена. Но вся жизнь планеты была сосредоточена на теплой полоске скалистых гор, островов и проливов, простиравшейся вдоль центральной параллели планеты. Немногочисленные миссионеры и предприниматели с относительно развитой планеты-столицы Мертвое Море вели свою деятельность среди местного населения, распространяя имперскую веру и науку. Крупнейшие магнаты пытались организовать производство и экспорт различных ресурсов и продуктов, активно используя местных крестьян и ремесленников, и их обители-плантации порой были единственным оплотом имперских технологий на многие лиги, доступных, тем не менее, преимущественно выходцам с более развитой планеты-столицы. Пополнение рядов космодесанта производилось из местного населения по системе, придуманной самим легатом Дисом Аркадием еще во времена основания на Претории ордена Мертвого Моря. Легат, пришедший с Маккрага более трехсот лет назад в сопровождении троих воинов из Почетной Гвардии, поручил каждому из них основать общину из местных деревень. Такие общины стали называть Мантинеями, и они представляли собой беспрецедентные государственные образования на Претории. Местное население было миролюбивым и аморфным - отличным податливым материалом для нужд космодесанта. Аборигены Претории не имели каких либо склонностей к выстраиванию иерархий власти и ведению междоусобных войн, они были несклонны к развитию вообще. Вся их активная деятельность происходила лишь в течение зимнего, плодородного периода, и была ограничена минимальными усилиями для обеспечения себя всем необходимым для того, чтобы в беспечности провести около восьми десятков дней засушливого лета. Почетные Гвардейцы легата пришли в местные деревни, подобно богам, и принесли людям свет труда, организации и дисциплины. За ними закрепилось название Преторианцев как автономных, почти независимых от ордена правителей дикого населения Претории и первых ее полисов. Вокруг мудрых Преторианцев быстро выросли общинные союзы, которые впоследствии стали тремя крупнейшими городами, или Тремя Столицами Претории, с архаичными, но роскошными дворцами и святынями. В эти локальные центры стекалось большинство миссионеров и пилигримов с Мертвого Моря, центральной планеты одноименной системы, которые без труда находили себе полезное применение в развитии этой молодой искусственной цивилизации. Преторианцы принесли дикарям тайны ремесла и сельского хозяйства, научили их возводить здания и создавать города, привили им культуру и самостоятельность. Однако, эти основатели берегли от коренных жителей священные тайны технологий, и культивировали в их цивилизациях лишь естественные, "средневековые" и аграрные способы воспроизводства. Другим мотивом не позволять своим подопечным овладевать технологическими познаниями было поддержание богоподобного статуса машин, а также и самих космодесантников, пришедших вместе с этими машинами, и иногда отождествляемых с ними. Акцент обучения местного населения делался на привитии культуры космодесанта и ценностей Кодекса Астартес, а возможность соприкоснуться с миром "божественного" через отбор в неофитов ордена использовалась как сильнейший стимул. Таким образом, Преторианцы, возглавляя целые общины, выстраивали под собой элитные властные иерархии, отбирая наиболее способных и обучая их доблести и искусству править своими соплеменниками. Они формировали среди населения знатные династии, ставя перед ними две цели: править на благо общины и состязаться между собой, чтобы доказать свое превосходство перед лордом-Преторианцем. Для этого основателями были придуманы особые соревнования, подходящие лишенному кровожадности нраву жителей планеты. Культивируя в них лишь дух борьбы и соревнования, Преторианцы позволяли знатным домам выдвигать лучших юношей на эти ежегодные игры, победители которых завоевывали возможность попасть в орден для дальнейшего обучения в роли скаута. Когда легат Дис Аркадий увидел успех своих первых Мантиней и убедился в том, что полученные таким образом скауты соответствуют испытаниям посвящения, он сформировал целый институт Преторианцев. Каждый ветеран Почетной Первой Роты-Центурии, удостоившись повышения, получал выбор стать сержантом одной из контурберий, получить другую почесть или вспомнить голос крови и вернуться к своему этническому народу в качестве божественно переродившегося правителя, чтобы основать новую общину - Мантинею - из бесчисленных диких поселений Претории, превратив ее впоследствии в кузницу рекрутов для ордена. Это было очень почетной миссией, так как требовало мудрости и проницательности правителя. Уподобиться Преторианцам-основателям, создав жизнеспособный и сильный полис далеко не каждому было по плечу. Однако, статус Преторианцев как локальных правителей не означал их отрыв от ордена. В случае надобности эти могучие воины, включая и трех Преторианцев-основателей, без промедления являлись на призыв их легата, и могли даже привести с собой по небольшому воинству, сформированного из ополченцев подчиненных им общин. Конечно, такого прецедента еще не было, и, случись такое, оно было бы приравнено к геноциду, так как местное население, как искусные тренировки ни организовали бы Преторианцы, не могло вооружиться лучше средневековой армии. Несмотря на то, что с момента основания ордена прошло чуть более трехсот лет, дикое население этой планеты начинало стремительно консолидироваться под ответственным надзором Преторианцев, а цивилизация разрастаться вокруг Трех Столиц Претории и других, меньших, зарождающихся городов. Таким образом на этой планете формировался костяк цивилизации, которую можно было назвать дальним потомком Маккрага, и которая могла стать потенциальным конкурентом самой столицы Мертвого Моря. Все это было лишь небольшой частью того, что инквизитор Малкис Дарин успел узнать об истории ордена Мертвого Моря и его родной планеты за долгие месяцы, минувшие со дня его безрезультатного визита на Солмар. Его протеже Самуэль при помощи врожденной смекалки и немалого упорства сумел достать копии многих документов из крупнейших библиотек Империума, включая древние архивы Терры и Маккрага. Славная история и благородные традиции хозяев Претории впечатляли инквизитора, но время шло, и его переживания все усиливались. Через своих агентов в Карауле Смерти он узнавал, что Маркус достойно служит в ордене и уверенно зарабатывает себе все новые почести. Это лишь увеличивало шанс того, что донос на десантников Мертвого Моря был небезосновательным, а значит, в самих их генах медленно, но уверенно развивалась пагубная зараза. По мере подтверждения своих опасений инквизитор не без горечи обдумывал возможные пути ликвидации ордена, а так же подготавливал связи с другими Астартес, на которых могла бы лечь роль исполнителей воли Императора. Примерно в то же время, когда на Претории произошел разговор Диса Лексия с губернатором, Самуэль сообщил инквизитору, что с их кораблем связался представитель Ордо Маллеус. Малкис был рад знакомым интонациям, услышать которые он ждал почти полтора года. - Мой юный друг, - Обратился Гидель Лауди к инквизитору, недавно миновавшему шестой юбилей. Малкис относился более чем снисходительно к весьма размытому восприятию времени человека, вдвое старшего его самого. Умы некоторых великих инквизиторов по мере их службы подвергались самым разным воздействиям, как от бесконечной аналитической работы и изучения древних манускриптов целыми библиотеками, так и от многочисленных психических встреч с невероятными сущностями варпа и накопившихся в черепе продлевающих жизнь имплантантов. Держа в голове подробную информацию о целых планетах и даже системах, они порой забывали о более простых вещах. - Твоя просьба оказалась не из простых, - Продолжал старый охотник на демонов. - Отчасти от этого ее выполнение потребовало так много времени. Позволь дать тебе совет: не всегда найдутся люди вроде меня, способные заставить власть имущих людей поступать так, как нужно тебе. - Мой дорогой Гидель, хоть мы и выполняем свою работу по поддержания стабильности в Империуме всеми доступными способами, я навсегда останусь в долгу перед тобой за твой услуги. Гидель Лауди добродушно засмеялся. - Малкис, это вовсе не значит, что я не одобряю твои методы. Я бы не стал помогать тебе, если бы сомневался в том, что ты преуспеешь. - Его тон стал серьезнее. - Итак, моими усилиями Ордо Маллеус сделал твоему строптивому капитану предложение, от которого он не сможет отказаться. Тебе следует снова увидеться с ним; я попросил его оказать тебе большее содействие, чем во время последней вашей встречи. Однако, не все так просто; по своему опыту я знаю, что подобные интриги могут иметь резонанс в будущем. - Я не могу поспорить с твоим опытом. Но, увы, это неотъемлемая часть инквизиции - особенно, когда в одном месте встречаются все три ее крыла - бесконечные споры и распри. Всегда приходится действовать с учетом этого. Но... - ...ты всегда полагаешься на интуицию. - Прочитал его мысли Гидель. - И это правильно. Не слушай никого. - Спасибо, мой друг. - Отправляйся в Караул Смерти и делай все, что нужно для твоей миссии. Но знай, что слухи о ситуации на Фаврисе, за которой ты следишь, уже распространились. Другие мои братья из Ордо Маллеус могут предпринять что-то еще без моего ведома - к сожалению, в последнее время в инквизиторов стали посвящать всякий молодняк, готовый бить в набат, лишь услышав слово "демон". Серых Рыцарей там, конечно, не будет, но не исключено, что кто-то может попросить поддержки Астартес. - Я благодарю тебя за информацию, Гидель. Надеюсь, что потеряно не слишком много времени. - Отправляйся в путь, мой мальчик, не мешкай. Император хранит таких как ты. Астропат закатил глаза, и его тело обмякло в кресле. Самуэль, стоявший рядом, многозначительно посмотрел на инквизитора. - Задай пилотам курс на Солмар. Оттуда мы полетим на Фаврис, в систему Игдрас. К сожалению, я не смогу взять тебя с собой, Самуэль - ты нужен на корабле. Дознаватель вышел из каюты, и инквизитор, оставшись один, в очередной раз попытался собрать воедино всю разрозненную информацию, накопившуюся за годы наблюдения за ситуацией. В том, что в ней фигурировала ересь, он не сомневался, но все казалось слишком противоречивым и запутанным. Вот уже больше года его преследовало ощущение, что он тщетно пытается найти ключевой элемент загадки, который упорно от него ускользает. Но развязка была близка, он это знал. Еретики будут уничтожены. И если тот самый человек, связавший столько судеб воедино, не окажется лазутчиком Тзинча, то он будет немедленно схвачен и проверен на чистоту геносемени. Самым тщательным образом. Бегство Маркуса: Архитектор Судеб "Скажи, Брутус, ты веришь в судьбу?" - таковы были последние слова Аграила, которые он произнес перед уходом. Брутус никогда раньше не задумывался, верит ли он в судьбу. Он верил в то, что Император переродится, начнет новый Великий Крестовый Поход, и приведет человечество к светлому триумфу. Было ли это предрешено? Есть ли во всем этом глобальный замысел, или же даже Император не смог предвидеть свою гибель? Космодесантник понял, что впервые задает себе подобные вопросы. Очевидно, Император не настолько всемогущ. Если даже он не властен над своей судьбой, значит, он вовсе не Божество - да, лучший и достойнейший из людей, построивший величайшую империю и приведший ее к могуществу, но все же не смогший изменить ход роковых событий. Значит, даже Император может ошибаться. Брутус лежал на гранитном столе и своим усиленным слухом слышал все звуки жизнедеятельности монастыря. И, спустя полтора часа, когда капеллан дочитал проповедь, и вечерняя молитва закончилась, затопали сотни тяжелых ног, несущих десантников по своим вечерним делам - многие шли в кузню ремонтировать свое снаряжение, другие расходились по кельям. Кто-то подошел и к Апотекариону. Аграил снова показался в широком проеме. Его злость, казалось, исчезла без следа, и он спросил со своей привычной заботой: - Как твоя нога, сержант? - Уже не болит. - Ей все равно надо еще какое-то время побыть в статике - коленная чаша должна срастись. - Аграил, - Брутус обратился к апотекарию, полный решимости закончить неприятный разговор и разрешить все свои сомнения. - Я обдумал твои слова. Скажи, чего ты хочешь? Почему ты обратился ко мне? - Я рад слышать, что ты готов открыть свой разум. Я хочу, чтобы ты доверял мне. - У меня нет повода не доверять тебе, Аграил, ибо ты стар и уважаем в нашем ордене. Но знай, что для меня нет ничего превыше моей веры в Императора, будь он богом или человеком. Апотекарий вздохнул. - Скажи, Брутус, что будет, если Император никогда не пробудится? Пройдет еще десять тысяч лет - что станет с Астартес? А с Империумом? Мы так и будем воевать друг с другом? С каждым днем все больше наших братьев уходят в Глаз Ужаса, надеясь найти там что-то, чего Империум давно лишился. Скажи, сколько можно сражаться с самим собой? - Но что же ты предлагаешь? Как можно победить хаос и вернуть мир человечеству? - А вовсе нет никакого хаоса, брат. Ты думаешь, что десантники уходят в Око, потому что слышат какие-то голоса? Это их же собственные голоса, Брутус, и ты знаешь, о чем я говорю! Ты - не исключение. Ты тоже слышишь голос, который безуспешно пытаешься заглушить, но этот голос - это ты сам, это твоя совесть! - Это никакая не совесть но демонические видения! - Некоторые люди хотят культивировать насилие в лице Кхорна, похоть в образе Слаанеш или смерть в облике Нургла - и их энергия сильна. Психический потенциал человека очень велик, но мы используем его против себя же самих, - Аграил сделал паузу и многозначительно посмотрел на Брутуса взглядом своих холодных глаз. - Я был на Плутоне-12, Брутус. Я вылетел туда в составе ударной группы после того, как вы с Маркусом доложили о крушении Тандерхока. И там я видел Архитектора Судеб. Он дал мне увидеть истину. Когда Брутус услышал это, каждая мышца его тела напряглась. Он молчал и продолжал слушать старого апотекария. - Когда я был на Плутоне-12, я убедился, что Администратум не в силах управлять этими мирами. Люди там замерзают насмерть и умирают от голода. Лорды Терры и многочисленные губернаторы ничем не лучше демонических принцев с их алчностью и амбициями. Все в галактике думают лишь о своих корыстных интересах, опираясь на послушную и лояльную силу вроде нас. Но мы лишь марионетки. Как и Тысяча Сынов. Мы все могли бы сражаться на одной стороне, и подчинить себе варп, как самая могущественная и чистая сила в галактике. Поверь, скоро все ордена, и даже Ультрадесантники будут с нами. Аграил уже говорил завораживающим и угрожающим голосом. Впервые его холодные глаза засверкали, и все его лицо оживилось в каком-то жутком возбуждении. - Я вижу, что ты готов к этому, Брутус. Я вижу, как ты терзаешься, оттого что упорно не хочешь слышать голос своего разума. Ты выдал Маркуса и страдаешь от этого, потому что ты не знаешь, зачем это нужно было. Услышав имя своего друга, Брутус снова испытал острый укол того чувства, которое постоянно терзало его все последние дни. - Что ты знаешь о Маркусе? - резко закричал он. - Не волнуйся, Брутус. Ты помог юному Маркусу выполнить свое предназначение. Ты сам исполнил свою роль, хоть Маркус вовсе не был безумным. - Откуда ты это знаешь? - Я прекрасно знаю причину его безумия. Как Старший Апотекарий ордена, я лично проводил его создание, тогда, в день Жиллимана, - Аграил ухмыльнулся. - И я знаю, что делает его таким, какой он есть, или был. - Ты... Так это твоих рук дело. Лицо сержанта исказилось. Однако, он продолжал слушать старого десантника, лишь тревожно озираясь по сторонам. - Да, Брутус. Но так надо. Мы лишь позволяем свершиться предначертанному, - безумное возбуждение Аграила прошло, и его взгляд снова стал спокойным и отрешенным. - Последний раз прошу тебя, пошли с нами. У нас очень мало времени. Мы должны пожертвовать нашим родным орденом. Скоро будет война, и мы должны очистить весь сектор от слабых духом, от тех, кто претендует на роль его правителей от имени прогнившей бюрократической машины Империума, и взять все в свои руки, потому что только мы истинные дети Императора. Мы сами должны строить будущее. Брутус ждал этой минуты и этих слов. Все доводы предателя-апотекария тут же рухнули, словно карточный домик. В одно мгновение вся картина сложилась целиком перед десантником, и небывалое умиротворение овладело его душой. Сержант Мертвого Моря сам не слышал свой яростный крик, с которым он отломил один из штырей, фиксировавших его ногу, и с размаху ударил острым концом апотекарию в ухо, словно само святое возмездие вело его руку в этом неотвратимом и молниеносном ударе. Лицо Аграила исказилось, и хлынула кровь, стекая по шее и накапливаясь внутри пласталевого воротника. Но не успел апотекарий что-либо предпринять, как сержант мощным рывком притянул его к себе и вложил всю свою силу в движение, свернувшее шею старому воину. Тяжелое тело в доспехе обмякло и упало на Брутуса, через мгновение сползя с глухим бряканьем на мраморный пол. - Аграил! В Апотекарион тут же вошли четверо боевых братьев, державших болтеры. Их лица были закрыты шлемами, но Брутус узнал голос их предводителя - это был голос Нино. - Ты убил Старшего Апотекария! - прокричал тот. - Твоя кровь на его руках. Ты ответишь за это перед Легатом при всем ордене! "Они в полном снаряжении и с оружием. Они стояли снаружи и ждали - все было подстроено", в тот же миг догадался Брутус. Он попытался встать со своего подиума, но как только его раненая нога коснулась пола, в колене снова вспыхнула резкая боль, отчего ему пришлось опереться на гранитный стол и перенести вес на другую. - Я убил предателя! - проревел Брутус. - И вы последуете за ним, если сейчас же не поклянетесь в верности Легату и Императору! Двое десантников подошли к сержанту и грубо подняли его на ноги, в то время как Нино держал наставленный на него болтер. - Мы сейчас пойдем к Легату, и он узнает, кто предатель, - сказал он, и шлем скрыл его ухмылку. Десантники выволокли Брутуса из Апотекариона и повели его по мраморной лестнице, к вершине холма. Боевые братья стали стекаться отовсюду, некоторые из них без брони. - Аграил убит! - послышались крики. Из жилых помещений Апотекариона показались младшие апотекарии, и толпа начала медленно собираться у широкого проема. Но большинство последовало за процессией по лестнице, вверх, к холму. Сам Легат, Дис Аркадий, вышел из своего шатра, без брони, лишь в тяжелых белых одеяниях, и факелы освещали его исполинскую фигуру желтым светом, пока он смотрел на собрание космодесантников перед его покоями. Брутуса подвели к Легату и толкнули вперед, так, что он едва устоял на хромой ноге, согнув здоровую и опустившись на одно колено. На него были наставлены болтеры приведших его десантников, и Нино с мрачным торжством сказал: - Сержант Брутус был пойман при совершении убийства и ереси, Легат! Мы должны его казнить. При этих словах все окружившие площадку перед шатром десантники замолчали. Дис Аркадий смерил сержанта взглядом, полным грозной невозмутимости. - Зачем ты убил Аграила, Брутус? Спокойные слова Легата, казалось, разрезали тишину преторианской ночи. - Легат! - голос Брутуса дрожал от волнения и гнева. - Аграил говорил ересь и пытался склонить меня к предательству. Сглотнув, сержант обвел взглядом окружавших его братьев и продолжил: - При всех собравшихся здесь я заявляю о своей верности Императору и о том, что среди нас есть предатели! И они будут клеветать на меня, Легат, потому что их гораздо больше среди нас, чем мы думаем! - Он лжет! - страстно выкрикнул Нино. - Он безумец, такой же, как и тот сбежавший еретик Маркус! Ради чести нашего ордена, мы должны казнить его, Легат! - Мы не будем никого казнить! - повелительным тоном возразил Дис Аркадий. - И хоть мое сердце скорбит при мысли о том, что старый Аграил мертв, никто не будет наказан, пока я лично во всем не разберусь. На сегодня уже достаточно смертей. Для Брутуса это было невыносимым позором. Изменники бросили его к ногам самого магистра, да еще и обвинили в ереси. Сержанта колотило от гнева. Он осознал, что масштаб ереси гораздо больше, чем Легат может себе представить. И что бы он ни говорил, он окажется в меньшинстве. Как оказалось, среди тех, кого он называл братьями, оказалось гораздо больше отступников. "Когда порча успела так глубоко пустить корни в орден Мертвого Моря? Что же произошло там, на Плутоне-12?" - Но он убил самого старого и почтенного из нас, того, кто чаще всех рисковал жизнью ради своих братьев! - Раздавался все тот же голос. - Как можем мы простить такое? "Нино. Подлейшая змея из всех них." - Брутус не спешил подниматься с колен. Потупив взгляд, он смотрел в землю, и на этот раз его молитва была твердой и искренней. "Неужели он делает это из обиды за то, что я жестоко наказал его на тренировке? Нет, ни одному космодесантнику не свойственны такие мелочные чувства. Он изначально расставил сети, чтобы привлечь мое внимание. Но это не поможет ему, и он поплатится." И тут Брутуса снова ослепила знакомая вспышка света, на какой-то миг опять погрузившая его во тьму. Он перестал различать голоса во всеобщем гуле разгоревшегося спора, и даже громогласный клич Легата, призвавший орден к тишине, не разрезал толстую пелену, в один миг накрывшую десантника. Снова перед Брутусом предстало ужасное лицо, зовущее его по имени, но на какой-то миг это лицо показалось ему знакомым. Он видел перед собой Маркуса, шепчущего его имя. И зрение снова вернулось к нему так же быстро, как и ушло, и сержант вновь очутился на площади, освещаемой факелами, неровный огонь которых трепетал на свежем ветре Претории, среди многочисленных фигур в серых доспехах, которые продолжали оживленно спорить друг с другом. Он увидел, как трое десантников во главе с Нино подошли к Дису Аркадию и спешно что-то ему рассказывали. Легат хмуро смотрел на них и не говорил ни слова. Брутус поднял взгляд, и увидел в толпе одного из братьев своей контубернии. Тот был без шлема, и по выражению его лица сержант понял, что верный боец не верит клевете против своего командира. Он увидел в толпе и другие знакомые лица, которые смотрели на него без злобы. И снова ему показалось, что он увидел Маркуса - но нет, он обознался. "Они верят мне. Скоро они сами все поймут", - думал Брутус. - "Маркус, если ты еще жив, прости меня. Для тебя я ничем не лучше, чем те предатели. Моя честь будет жить, и да поможет мне Император." Брутус снова посмотрел в глаза бойцу из своей роты. У того на лице застыла смесь волнения и решимости. Не поднимаясь с колена, сержант сделал ему знак, и в ту же секунду болтер боевого брата очутился в воздухе между ним и Брутусом. Вставая и превозмогая боль в колене, космодесантник поймал оружие и нажал на курок, направив его в единственного человека, которого в эту минуту хотел убить любой ценой. Но Нино успел отреагировать с невероятной скоростью, краем глаза ни на секунду не выпуская сержанта из виду. Он сделал проворный скачек в сторону, и болтерная очередь разорвала кирасу одного из предателей, стоявших за ним, взметнув облако мельчайших красных брызг и дыма. Отступник упал навзничь, и толпа пришла в движение. Все, у кого было оружие, схватились за него, но никто не знал, в кого стрелять. Боясь ранить невинных братьев, Брутус направил болтер в своего врага, и рискнул роковой секундой прицеливания ради того, чтобы его выстрел на этот раз наверняка поразил открытую цель. Но Нино на мгновение опередил его, направив точный болтерный выстрел прямо в голову сержанта. Снаряд поразил незащищенную шлемом цель, и кровь брызнула ярким алым всполохом. Выронив оружие, руки космодесантника безвольно повисли, и обезглавленное тело повалилось на землю, орошая ее кровью из разверзшейся раны. Для Брутуса все было кончено. В то же мгновение исполинские руки магистра выхватили болтер из рук предателя, и над толпой десантников поднялся гвалт. Но стрельбы в тот вечер больше не было. Три тела были вынесены на площадь и аккуратно положены параллельно друг другу. Толпа стала расходится; некоторые десантники, проходя мимо, останавливались, а потом снова шли по своим делам. Звездная ночь сменила сумерки, и на небе Претории появились две ее луны. В часовне началась внеочередная ночная служба, и все члены ордена Мертвого Моря стали стекаться туда. Последним у тел, в свете факелов, остался стоять Легат. Бегство Маркуса: Тысяча Сынов Бой на площади перед зданием Администратума в Кизрене был в самом разгаре, и преимущество было не у космодесанта. Несколько Ночных Охотников вместе с Хайдегером и имперским комиссаром сидели за памятником в центре площади, укрываясь от шквального огня. Один из опустошителей был ранен и лежал, прислонившись к постаменту. Болты отрывали куски каменного Императора, поднимая столбы пыли. Другие опустошители и Черные Щиты были рассредоточены по полю боя, находясь в уязвимом положении. Одни лежали за скоплениями трупов, другие прятались за различными ненадежными укрытиями вроде деревьев и клумб. Выживших гвардейцев на площади почти не осталось, хоть некоторые и использовали малейший шанс спастись бегством. Большой отряд Сынов стоял перед зданием Администратума, ведя заградительный огонь; некоторые из них стреляли из окон первого этажа. Осторожно выглядывая из здания школы, Маркус насчитал шестнадцать доспехов; они были очень меткими и, вероятно, имели в здании солидный боезапас. Положение десантников выглядело патовым; находясь на открытом простреливаемом пространстве и неся потери, они не имели возможности пойти на штурм или хоть как-то сблизиться с врагом. Расстояние до врага было слишком велико для ответной стрельбы или броска гранаты; старые и искаженные варпом болтеры древних големов каким-то неимоверным образом позволяли им стрелять дальше и точнее. Да и несколько болтов не смогли бы вывести эти бронированные костюмы из строя; против них требовалась слаженная, организованная атака или невероятная удача. Оценив ситуацию, Маркус решил во что бы то ни стало прорваться к своим братьям и воодушевить их на контрнаступление. Он попытался было осторожно выглянуть из дверного проема школы, чтобы совершить рискованную перебежку к памятнику, как вдруг его взгляд привлекла одна странная деталь. В нескольких сотнях шагов, там, где кончалась площадь и начинались широкие улицы города, у одного из домов показался скаут. Но этот мужчина был не из Ночных Охотников; Маркус с великим изумлением узнал скаутскую форму Караула Смерти. Он отчетливо помнил, что ни одного разведчика с ними на Фаврис не прибывало, и никаких частей Караула на этой планете находится не могло. Тем временем неофит, оставаясь незамеченным, передал что-то по рации и исчез за углом здания. Но Маркусу некогда было об этом думать. Ожесточенная перестрелка стихала и возобновлялась вновь - Сыны не давали космодесантникам высунуться из укрытий, зная, что имеют превосходство в численности и боезапасе. Воспользовавшись одной из таких пауз, Маркус со всей прыти выскочил из здания и бросился к подножию памятника, но от мертвого взора доспехов не ускользнуло ничего. Сержант тут же оказался под градом болтов, и, меняя траекторию и старательно избегая выстрелов на опережение, он все же стал хорошей мишенью. Несколько снарядов угодило в него, чуть не сбив с ног, но броня выдержала. Проскользив по земле и подняв шлейф пыли, он успел опереться на руку и не упасть. Трупы, устилавшие площадь, мешали продвижению, но в итоге Маркус в несколько отчаянных прыжков смог достичь памятника. - Хайдегер! Есть убитые? - Не знаю. - сказал сержант отчаянно. - Но брат Френдан сильно ранен. Болт пробил броню и попал в живот. Ему требуется помощь. - проговорил он, указывая на лежащего на боку опустошителя, который зажимал руками залитый кровью живот и молился. Маркус посмотрел на Френдана, а затем принялся искать остальных. Четверо Черных Щитов стояли за углом ратуши, не решая без приказа нападать на большой взвод Тысячи Сынов. Еще трое укрывались за каменным бортом высокой клумбы, и один лежал за грудой тел. Все восемь были пока еще живы. Маркус переключил рацию на связь со всем взводом и посмотрел на Хайдегера, прочитав в его глазах, что тот не намерен вызывать "Носорог", который смог бы забрать их отсюда: - У нас немного выбора. Нужно пойти на штурм всеми силами, тогда мы сможем добежать и уничтожить хаоситов в ближнем бою. Нас немного меньше, но Император нас защитит. Хайдегер кивнул и достал свою рацию. В последний момент нерешительности сержанты посмотрели друг на друга, прежде чем отдать приказ о штурме. Они знали, что этот момент был решающим. От него зависел как исход операции, так и жизни всех десантников. За эту секунду в голове Маркуса пронеслось много мыслей и воспоминаний. Он вспомнил небо родного мира, Претории, и его синие моря. Вспомнил вечерние трапезы на открытом, свежем, припитанном морской солью воздухе. Все эти картины навевали на него воспоминания о Брутусе, от которых щемило в обоих сердцах. Это придало сержанту храбрости; он не хотел более оттягивать свою встречу с дорогим приятелем. Маркус и Хайдегер одновременно нажали кнопки и предупредили бойцов. Начался обратный отсчет, кончившийся боевым кличем, который перерос в угрожающую волну ярости. «За Императора!» - грянуло над полем боя, и космодесантники, поднимаясь с земли и выходя из-за различных объектов, все как один с криком побежали вперед, вскинув болтеры. Но Сынов оказалось больше, чем те ожидали. Перед ратушей выстроился большой отряд хаоситов, который, помимо бестелесных десантников Тзинча пополнился исполинскими ветеранами, вооруженными косами и алебардами, щедро украшенными золотом, угрожающие шлемы которых напоминали погребальные маски фараонов. Среди них было и несколько колдунов. Они управляли големами, координируя их действия и воодушевляя их сражаться лучше одним своим демоническим присутствием. Казалось, все силы Тысячи Сынов высыпали из ратуши, решив во что бы то ни стало разделаться со слугами Императора. Готовые к атаке, они незамедлительно открыли огонь и безмолвно двинулись навстречу. Их оружие извергало смертоносный дождь из болтов, способный смести целую армию, и лишь от скорости, проворности и храбрости десантников зависело, сколько из них смогут исполнить волю Всевышнего. Увидев грозный отряд врага, Маркус засомневался в правильности принятого решения. Их количество было ничтожно мало по сравнению с предателями, не уступавшими в своем могуществе. Он успел подумать, не лучше ли было поступиться честью и вызвать подмогу, но тут же убедился, что культисты были настроены решительнее того, чтобы брать их изнеможением. Они уже шли, и не было смысла оттягивать неминуемое. Каждый космодесантник знал, что смерть надо встречать, идя к ней навстречу и стреляя в лицо. И Маркус стремился к своей судьбе, пытаясь заглушить обескураживающие мысли громким протяжным криком. Того, что случилось дальше, не мог ожидать никто. Маркус уже забыл о том загадочном скауте Караула Смерти, которого неожиданно увидел. Мало кто так же услышал приближающийся гул. Но именно тогда, когда преданные и проклятые космодесантники со всей своей яростью бежали друг на друга, готовые схлестнуться в яростной схватке на смерть, и между ними оставалось меньше двухсот шагов, вылетев из-за угла, на одной из широких улиц показался лэндспидер. Это был лэндспидер класса «Шторм», способный вместить небольшой отряд, так же раскрашенный в цвета Караула, и он стремительно приближался к зданию Администратума, летя параллельно его фасаду, почти касаясь земли. Огонь тяжелых болтеров заставил орду хаоса обернуться, но было слишком поздно. На всей своей скорости летательная машина влетела в Сынов, и удар был такой силы, что раздался звук, сравнимый с ударом грома. Многих големов от столкновения разорвало на части или с невероятной силой отбросило в стороны. Ни один из тех в толпе, кто еще сохранил свойства человеческой плоти, не мог выжить. Другие же были либо расчленены, либо деформированы, либо оглушены и повергнуты на землю. Лэндспидер вышел из маневра и скрылся за дальним углом здания чтобы, сделав круг, вернуться для новой атаки. Космические десантники не растерялись и с удвоенной скоростью побежали на врага. Они расстреливали из болтеров те доспехи, которые еще шевелились на земле или пытались встать, и разили пиломечами тех, кто пытался защищаться. Исход боя был переломлен, и преимущество было за ними. Поняв это, Маркус устремился внутрь здания Администратума, по пути вонзив меч в одного из големов и сделав длинный распил от живота до шлема. Было необходимо прорваться в убежище культистов, чтобы анализировать обстановку, узнать, много ли еще в здании врагов, и, если там еще остался кто-то из командующих, выполнить свою миссию. Еретики будут изгнаны с этой планеты ради Императора, во что бы то ни стало. На бегу Маркус продолжал думать о загадочной и так вовремя пришедшей подмоге. Почему он не знал о других силах Караула на Фаврисе, и кто выслал подкрепление? Почему они использовали скаутов, чтобы следить за ними и выгадывать момент? Но на все эти вопросы не было времени, необходимо было как можно скорее зачистить помещение. Маркус миновал разнесенные в щепки парадные двери с покореженной гигантской аквиллой и выщербленный болтами дверной проем, чтобы очутиться в просторном зале. Интерьер здания Администратума был выполнен в духе простой провинциальной роскоши. Напротив парадного входа находилась стойка рецепции, в стене за которой были лифты. Справа и слева от них на второй этаж по округлой траектории уходили широкие симметричные лестницы. Слева и справа были лобби с диванами и столиками, уходившие в коридоры с бесчисленными кабинетами, но от былого уюта не осталось и следа. Во время мятежа все что можно было опрокинуто, ободрано и поломано; лифты были занавешены тканями со спешно намалеванным на них красным глазом, вазы были превращены в костры, и повсюду виднелись следы грязного и беспорядочного обитания - сваленная в кучу еда, матрацы и ящики с боеприпасами. Но зал был пустой. Маркус оглядывался по сторонам, в то время как до него донеслись какие-то звуки сверху. Убедившись, что болтер заряжен, он поспешил взбежать вверх по широкой лестнице, и предстал между двустворчатыми дверями в зал собраний. Битва внизу была в самом разгаре, и Маркус решил не дожидаться подмоги. Ему нетерпелось обезглавить врага. Дверь легко поддалась удару ноги, и сержант ввалился в помещение, вскидывая болтер и спешно озираясь по сторонам. В центре зала, у большого алтаря среди поломанной мебели, в надменной позе стоял грозный колдун легиона Тысячи Сынов, облаченный в роскошную алую броню с большим золотым скарабеем на грудной пластине и множеством длинных пергаментных лент с каббалическими символами, мерзкими подражаниями благословлениям Экклезиархии, которые крепились к доспеху сургучевыми печатями. Колдун, казалось, спокойно наблюдал за тем, как Маркус вламывается в зал. Но зрелище гордого командующего не так поразило десантника, как две человеческие фигуры, стоявшие по бокам от него. Это были люди, которые сошли бы за обычных мятежников, если бы не офицерская одежда. Одежда, имевшая на себе символику дворцовой гвардии Мертвого Моря. Ярость вскипела внутри Маркуса. "Предатели!" - вспышка гнева озарила его, и все, что он желал в тот момент, было лишь отомстить за Императора. Но не успел он начать атаку, как его раж был прерван оглушающей вспышкой боли. Непроизвольно выронив болтер, он схватился за голову. Ультразвуковые частоты неслыханной громкости разрывали его барабанные перепонки изнутри черепа, через которые он мог слышать властный шепот в своих мыслях. Сама ересь говорила в нем, и у него появилась уверенность в том, что стоит его поддаться и изменить своей воле, как агония в его мозгу тут же прекратится. Но он знал, что это шаг без возможности вернуться. Ни разу не встречавшийся с соблазнами хаоса и терзаемый сомнениями и размышлениями многие ночи, где-то в душе он был рад узнать то, что хаос еще находился вне его души, хоть он и угрожал его жизни в данный момент. Одушевленный этим, Маркус понял, что не сдастся. Колдун не отрывался от Караульного, выставив вперед руку, и под его шлемом в жестокой улыбке, питаемой радостью причиняемой агонии, расползались живые губы из плоти. Но Маркус не останавливался перед болью. Он чувствовал, как тысячи игл впиваются в его голову, но это не помешало ему сделать шаг навстречу лидера хаоситов. Изумленный этим, колдун на секунду ослабил свою пси-хватку, но, испугавшись потерять контроль над ситуацией, напряг всю свою волю, чтобы живо представить, как он разрывает мозг космодесантника на куски. Но его секундной заминки хватило Маркусу, чтобы сделать еще несколько шагов. Путь был начат, и оставалось идти только вперед. Маркуса сковал страх смерти, но сквозь заслон невыносимой боли смогла прорваться одна мысль: "Я умру, либо смогу победить". Это придало сил, и Маркус сделал еще один шаг. Расстояние между ним и колдуном все уменьшалось, и псайкер сбился с концентрации. Глаза Маркуса застилала красная пелена, все кости ныли; хотелось упасть и положить этому конец. Но он пообещал себе предпринять последнюю попытку. Почувствовав, что все его тело стало чистым устремлением, Маркус издал яростный крик, способный заглушить боль. Доставая на бегу пиломеч, он из последних сил бросился на колдуна и вложил всю свою ярость в размах. Боец верно рассчитал дистанцию, полагаясь лишь на слух и интуицию. Его смертельный прыжок оказался для колдуна фатальным. Зубцы его меча впились в шлем, и уже через секунду из распила брызнула теплая багряная кровь. Такая долгожданная для Маркуса кровь, после стольких убитых бестелесных доспехов. Только сильнейшие из Сынов могли иметь разум, и кровь, кровь, которой они все поплатятся. Во имя Императора. Маркусу больше не хватало сил открыть глаза, он не смог уцепиться за ускользающие обрывки реальности. После минутной радости боль вернулась в полной силе, казалось, поглощая свет и вообще все, находящееся округ. Последним, что он услышал, теряя сознание, были звуки шагов на лестнице и последовавшая за ними стрельба. "Брутус, я иду к тебе." Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
xD_Dx Опубликовано 10 июля, 2012 Автор Жалоба Поделиться Опубликовано 10 июля, 2012 Бегство Маркуса: Агония - ...но он не ранен. - Проверь датчики. - Он жив. - Его болтер, вон он лежит. Не забудьте забрать. Голоса, и снова ослепляющая вспышка боли, переходящая в мутное, тяжелое забытье. Иногда Маркусу казалось, что он слышит голоса, иногда - шепот, порой вовсе гул, шипение и другие нечеловеческие звуки. Он не мог разобрать слов; он вообще не мог думать и осознавать себя. Его сознание угасало. Как беспомощный наблюдатель, он плавал где-то в темноте, испытывая постоянно сменяющуюся гамму ощущений - от ноющей боли до онемения и тошноты. Ему начинало казаться, что он действительно плавает - его укачивало, а все вокруг как будто кружилось и переворачивалось. На секунду сознание как будто вернулось к нему, и он успел подумать, что его действительно куда-то несут, но вслед за этой мыслью на него вновь обрушилась темнота, резкая и тяжелая, сопровождаемая вернувшимся чувством ужасной боли и тошноты. Ему казалось, что он очень долго находился в таком беспамятстве. В голове кружились какие-то мысли, иногда превращающиеся в неразборчивые слова и образы. Чувство реальности сильно размывалось, но иногда ему начинало казаться, что он действительно где-то находится. Доносящийся откуда-то издалека, как будто проникающий под воду звук, гул, и тряска лишь усиливали тошноту. Иногда боль и головокружение переходили в жар и озноб, но потом сознание снова куда-то проваливалось. По мере утихания этой вездесущей тянущей боли голоса и мысли начинали проноситься все громче и быстрее, создавая какофонию, которая заглушала все остальное, даже агонию. Чернота как будто начала переливаться несуществующими цветами, как разводами краски, вылитой в черную, мутную воду. Снова ощущение качки и полета, и голоса становились сильнее. Темнота запестрила неведомыми огнями, и Маркус уже как будто видел повсюду вокруг себя разноцветные огоньки - белые, красные, желтые. Они кружили перед ним, и шепот как будто доносился от них. Ощущение реальности стало искажаться, и слова стали наполняться гневом, порой даже переходя в крик, и тут огоньки начали распахиваться, превращаясь в бесконечное множество глаз. Это глаза смотрели на него, кружа все быстрее, а их шепот становился все громче, они говорили все быстрее, и неразборчивые слова сливались в один сплошной, обволакивающий шум, накрывающей тяжелой белой пеленой. Вращаясь в неистовом водовороте, эти демонические шары выстроились перед Маркусом в спираль, постепенно сливаясь в одно большое огненное пятно. Резкая вспышка света, и пятно изменилось - оно как будто вытянулось и раскрылось, обнажив бездонный черный зрачок. Зловещие голоса шептали хором, произнося слова невероятно быстро, и все это стало сливаться в совершенно иной звук, из которого вскоре можно было выделить и понять одно повторяющееся слово: "Ма-а-а-а-аркус-с-с-с-с... Ма-а-а-а-аркус-с-с-с-с... ". Огромный глаз перед Маркусом начал расширяться, подобно солнцу, и десантник почувствовал, что его затягивает. Все устремилось внутрь этой черной дыры, и он испытал жуткий страх, как будто вся его сущность могла вот-вот исчезнуть. Стремясь развеять наваждение, он стал изо всех сил дергать руками и ногами, но у него ничего не получалось; в этом непонятном эфемерном пространстве его тело как будто вообще не существовало. Внезапно какой-то резкий толчок как будто немного выдернул его из глухой пелены, и ему показалось что он снова мог различить человеческие голоса, доносящиеся из того, реального мира, голоса, дарующие надежду вернуться. Силясь разобрать их, он улавливал лишь обрывки фраз, которые то становились четче, то снова тонули в черном тумане. - ...был там. Очевидно, мощная пси-атака, мы нашли его... убил, миссия выполнена успешно, и обстановка... - ...нашей части, приказ был... да, по воксу, сержант... а где... - ...гвардия, они подходят. Мы... взвода Ночных... состоянии, проникающее ранение живота, нужно... - ...в "Носорог", снимите шлем и отстегните наплечник, я сейчас... Маркус в нетерпении ждал, не понимая, где он находится. Он не помнил, что происходило до этого, и никак не мог собрать свои мысли. Черный глаз по-прежнему находился перед ним, разверзнув свою пасть, готовый поглотить его, и темнота снова стала сгущаться вокруг него. Но тут мутящее ощущение качки прервал пульсирующий ритм, приятно расходившийся по всему телу, и глаз вдруг застыл, начав медленно удаляться. Сердца как будто ожили, бешено стуча и разгоняя по всему телу приятные теплые волны. Боли понадобилось лишь слегка отступить, чтобы измученный мозг Маркуса тут же провалился в безмятежный и непроницаемый, настоящий сон. Агония отступила, и Маркусу казалось, что он спит уже очень долго, но он все никак не мог проснуться. Находясь в состоянии бессознательной дремы, он бредил и видел какие-то тревожные сны, но все это казалось блаженством после той пытки, которую он перенес. Его подсознание наполнялось хаотичными образами и искаженными обрывками воспоминаний: туманный Солмар и мрачная цитадель Караула, темные коридоры и синие моря, его родной орден на скалистом побережье... Ему даже явился его давно забытый дом из далекого детства, роскошная вилла с белыми гранитными колоннами и мраморными купелями, за которой начиналась аллея с высаженными в ряд пихтами, а так же деревня, стелившаяся вниз по холму, пестрящая красными черепичными крышами. Он вспомнил мальчишек, с которыми дрался на деревянных мечах во внутреннем дворе, и все они мечтали однажды стать доблестными космодесантниками. Он вспомнил еще много чего, но приятные воспоминания вдруг сменились тревожными видениями. Возвращение к реальности было долгим и неотчетливым. Осознание пришло к Маркусу в центре неизвестных развалин, но он по какой-то причине знал, что ему ничего не угрожает. Битва давно закончилась, и он находится среди горящих руин поселения, в котором кроме него не осталось ни одной живой души. Но в следующий момент мужчина понял, что это не так. Перед ним на фоне алого зарева стоял темный силуэт, и Маркус вдруг испытал щемящее чувство тоски и отчаяния. Он попытался приблизиться к фигуре, но у него ничего не получалось - таинственный человек удалялся, то и дело скрываясь за кусками разрушенных стен и появляясь вновь. Десантник пытался бежать, но непонятная слабость сковывала его ноги, и сам воздух был таким вязким, что через него приходилось продираться, словно через воду. Волнение сменилось чувством безысходности, когда Маркус отчаялся догнать загадочную фигуру, как тут она сама предстала перед ним, и воин с удивлением узнал знакомое лицо. Перед ним стоял Брутус, и с недоверием смотрел на него. - Брат Брутус! - Воскликнул Маркус. - Ты жив! Ты здесь! Подожди же, я... Я боялся, что больше никогда тебя не увижу. Давай скорее уберемся из этого места. Брутус! Почему ты не отвечаешь мне? Сержант молчал, глядя на Маркуса взглядом, в котором читалось огромное множество чувств, но отчетливее всего в нем значились удивление и какая-то полная тоски боль. - Ответь же мне! Не смотри так, я не понимаю, что происходит, почему ты молчишь?! Маркус в отчаянии захотел схватить друга за плечи и встряхнуть, но смог дотянулся, хотя и видел его лицо перед собой в каких-то нескольких дюймах. Тут он заметил, как, приблизившись, по бокам от десантника появились еще две фигуры. Это были люди, меньше и ниже ростом, при этом довольно молодые. Маркуса почему-то не удивил тот факт, что двое юношей были мертвецами - во лбу одного из них зияло пулевое отверстие, а лицо и голова вокруг оторванного левого уха были покрыты запекшейся кровью. Другой был покрыт сильными ожогами, и часть кожи с его лица вообще полопалась и слезла. Поравнявшись с Брутусом, они серьезно посмотрели на Маркуса и сказали: - Ты ему не нужен, он забыл тебя. Другой вторил: - Оставь его. Он теперь с нами. Ты должен уйти. Брутус стоял, потупив взор, и смотрел куда-то вниз. Маркус усердно вглядывался в его лицо, силясь понять, о чем тот думает, но затем снова посмотрел на двух молодых людей, и его взгляд упал на их одежды. Они были одеты по-военному, как офицеры, на их наплечники было нанесено солнце с кривыми лучами, как будто закручивающимися в спираль. Он узнал знакомый ему с детства герб Мертвого Моря, который он впервые еще мальчишкой старательно нарисовал углем на своей белой тоге, подражая приходившем однажды во дворец великолепным воинам Великого Преторианца, которые уводили с собой чемпионов Соревнований, и на чьей могучей броне были такие же знаки. Он вспомнил, и озарение как будто осветило все, что случилось до этого. Он вспомнил Кизрен, и бойню на площади, и колдуна. А еще изменников. Двух людей в костюмах дворцовой стражи Мертвого Моря, которые стояли подле колдуна так же, как сейчас стоят подле Брутуса. Ярость закипела в Маркусе. • Предатели! Я убью вас! Он тщетно попытался достать свое оружие, но вспомнил, что даже не знает, было ли оно у него с собой. Гнев бурлил внутри, но Маркус не мог пошевелиться, и лишь кричал что есть сил: "Предатели! Предатели!" Бегство Маркуса: Предательство Как сквозь толщу воды, Маркус пытался вырваться из оцепенения, и его крик оглушительно звучал у него в ушах. Он вдруг резко ощутил свое тело, судорожно расправляющиеся легкие и напряженные голосовые связки. Рефлекторно попытавшись вскочить, он уперся в какое-то твердое препятствие, которое не позволило ему встать. - Тише, тише... Да, Маркус, я тоже все видел. - Мягкий голос прозвучал над десантником, совсем близко. - Перестань дергаться, все уже закончилось, ты на моем корабле, и мы направляемся на Солмар. Мы убили предателя, а ты с честью выполнил свою миссию. Открыв глаза, Маркус увидел над собой лицо человека среднего возраста, с морщинистым, только начинающим лысеть лбом. Инквизитор, прижав ладонь в керамитовой перчатке к его груди, сидел подле Маркуса, согнув одну ногу в колене. Он поднял голову и сказал стоявшему рядом апотекарию, что боец очнулся. Рядом с мужчиной возникло еще одно лицо, и в глаза Маркуса ударил резкий свет какого-то фонарика, отчего тот зажмурился. Низкий голос спросил: - Ты помнишь как тебя зовут? - Сержант Маркус Аттиан, Караул Смерти, седьмая рота, девятая дивизия... - Слабым голосом отчеканил Маркус. - Где мой взвод? Я ранен? - Да. - Коротко ответил низкий голос, и фонарик выключился. - Кому ты служишь? - Я служу моему отцу, спасителю и пастору человечества, великому Императору! - собрал все свои силы Маркус, чтобы его голос звучал твердо. Апотекарий поднялся и обратился к инквизитору: - Все в порядке. Он выстоял. Ночные Охотники вовремя сделали инъекцию. - Спасибо, Римус, что посидел с ним. А теперь позволь нам поговорить наедине. Думаю, ему еще нужно узнать много чего важного. Апотекарий вышел, провожаемый взглядом человека среднего возраста. Когда пневмодверь закрылась, тот снова обратился к Маркусу: - В твоем взводе все живы, они здесь, на корабле, на нижней палубе. Я Малкис Дарин, из крыла инквизиции Ордо Ксенос. Ты должен помнить меня, мы уже встречались при несколько враждебных обстоятельствах во время твоего побега. Но не спеши беспокоиться. Ввиду последних обстоятельств, все обвинения с тебя сняты, и теперь мы должны работать вместе. Как космодесантник, Маркус прекрасно помнил все. Он едва успел хорошо разглядеть инквизитора во время своего побега из кельи на Претории, но в том, что это был он, сомнений не было. - Ты... убийца Брутуса! - Закричал Маркус. Он хотел вскочить на ноги, но в итоге лишь сел, согнув колени и зажав голову руками. Боль наполняла его сердца, он ничего не понимал. Убийца его дорогого, самого близкого брата стоял перед ним и от лица всей инквизиции говорил ему, что с него сняты все обвинения. Человек, который все знал и все видел, говорил, что за ним больше не гоняются как за еретиком. - Но почему он? - бормотал Маркус потухшим голосом. - Вы все видели! Зачем вы пролили его кровь? Чтобы теперь найти меня и сказать, что я ни в чем не виноват?! - Брутус тоже ни в чем не виноват. И он жив. Цел и невредим. Он служит в ордене, как и прежде. Жив! Маркус не верил тому, что слышит, полагая, что до сих пор находится в ужасном варп-кошмаре, жестокие сущности которого просто играют с ним, на мгновения возвращая то, что ему дорого, чтобы снова отнять. Тем временем инквизитор продолжал: - Твое поведение действительно граничит с ересью, и я не могу найти ему объяснения. Но я бы не делал таких заявлений без веских доводов, а я убедился в том, что ты не предатель. - То что я делал, я... Я грешил, инквизитор. Я приму епитимию. - Сокрушенно бормотал Маркус, сжимая голову руками и продолжая рассеянно смотреть в пол. -Теперь, когда Брутус жив, я могу умереть, чтобы получить прощение, лишь бы только в последний раз его увидеть. Но я остаюсь верен Императору до моего последнего вздоха! Инквизитор чуть заметно улыбнулся, но его глаза тут же снова стали серьезными. - Маркус. - Начал он отрывисто и мрачно. - Сейчас мы как никогда нужны нашему Господину. Настоящее предательство раскрылось, и его масштабы гораздо больше, чем ты можешь себе представить. Мы подозревали твой орден, согласно доносу, но тот человек в комнате колдуна, он явно имеет отношение... - Инквизитор! - Вдруг воспоминание вспышкой озарило Маркуса. - Ты сказал, что вы убили предателя, но там был не один человек! Их было двое! - Двое. - Констатировал инквизитор; его лицо вытянулось. - Это очень плохие известия, брат Астартес. Да, мы убили только одного. На секунду в каюте повисло молчание. Малкис Дарин какое-то время сидел молча в своем кресле, и его взгляд был устремлен в пустоту. Наконец он начал говорить, медленно и даже торжественно: - Маркус. Догадываешься ли ты, почему ты находишься именно здесь и именно сейчас? - Мне так стыдно за свой побег. Я бы хотел вернуться в свой родной орден и искупить свою вину, пускай и ценой собственной жизни. - Угрюмо ответил Маркус, потупив взгляд. - Твой родной орден в опасности, Маркус. Сам губернатор вашей системы хочет его уничтожить. И если один из его шпионов узнал тебя и спасся, то он теперь знает, кто ты и где тебя искать. Эти слова прогремели словно гром и повисли в воздухе. Сидевший на койке десантник поднял голову и посмотрел на инквизитора. Встретив его взгляд, тот продолжил констатировать невероятные известия: - Да. Губернатор Мертвого Моря, Марс Лексий. Он хочет уничтожить славный орден Мертвого Моря, и он попытался сделать это, используя тебя. Это он донес на тебя. - Но в чем был его план? Вы бы просто арестовали меня как еретика, и все, что пострадало, было бы репутацией ордена. - Он не доносил на ересь, Маркус. Он хотел добиться уничтожения всех вас по той причине, что ваше семя якобы пришло в негодность. За прошедшее время я не раз пересмотрел историю проверок вашего гена на Марсе, мы даже смогли получить образец и проверить его в нашей собственной лаборатории, но теперь я уже не верю в то, что ты первый носитель дефекта. Раздираемый стыдом и отвращением, Маркус хотел было спросить про его фактические отклонения, но для таких вопросов было не лучшее время. Речь шла о предательстве губернатора целой системы, и Маркус решил выслушать инквизитора до конца. - Все это было сложным планом, согласно которому Марс Лексий хотел убрать вас руками ваших же братьев. Признаться, нечасто мне доводилось видеть такое вероломство. Он подстроил все так, чтобы твой легат позволил арестовать именно тебя, а не извлечь семя из любого другого десантника для новой проверки. Это значит, что, если бы мы проверили твои гены, как мы и должны были сделать, мы бы нашли улики против вашего ордена. Но как..? Инквизитор нахмурился, силясь разгадать еще одну тайну, и морщины избороздили его лоб. - Ты должен будешь лечь под извлечение в цитадели Караула, Маркус, и тогда мы все узнаем. Что бы ни было с твоим семенем, мы все проверим столько раз, сколько понадобится, чтобы выяснить истину. Увиденного нами в комплексе Кизрена было достаточно, чтобы ожидать любого, самого неслыханного и коварного обмана. Я не пошел простым путем и подстроил твой побег только потому, что заподозрил связь между тобой и зарождавшимся в то время культом Тзинча на Фаврисе. И кого, скажите на милость я там в итоге увидел? Офицеров самого губернатора! - Инквизитор, казалось, уже говорил сам с собой. Проявление эмоций им выглядело так неестественно, что Маркус невольно обратил на это внимание. - Жалкие слуги Меняющего Пути попали в собственные сети, какая ирония. Малкис Дарин встал и принялся расхаживать по комнате, продолжая: - Но это не значит, что преимущество уже у нас. Мы должны быть начеку. Мы должны сначала вернуться в Караул и попытаться объяснить все этому Тормиру Десуа, если он, конечно, станет нас слушать. Но поверь мне, Маркус, я сделаю так, что ты вернешься в Мертвое Море как непорочный брат. Маркус сердечно поблагодарил инквизитора за все, что то для него делает. Он все больше проникался симпатией к этому человеку, внезапно ставшего непричастным к гибели Брутуса - к убийству, которого даже не происходило. Но ликовать у Маркуса не было времени - весь его мир буквально перевернулся, столько информации вылилось на него. И конечно, вопросов было больше, чем ответов. Предательство губернатора и угроза всему ордену кардинально меняли ситуацию. Необходимо было действовать, спешить, сообщить Легату. Маркус лихорадочно думал, сидя на койке и ища подходящее решение. В конце концов, мог ли он доверять этому человеку, так много делающему для него? Совпадали ли его цели с целями инквизиции, самой таинственной организации, которая никогда не раскрывает свои карты? Это были лишь самые важные из тысячи других вопросов. Маркус вдруг задался вопросом, как ему добиться встречи со своим легатом, и примет ли он его обратно. Даже если этот человек, назвавшийся Малкисом Дарином, свяжется с орденом, под каким предлогом Маркус сможет покинуть Караул Смерти, и как он вернется в Мертвое Море? Десантник решил встать с койки и осмотреться. Каюта была не очень светлая, и в ней было много мебели - два массивных стола-кабинета, несколько диванов и кушеток, какие-то таинственные приборы и ящики, а так же множество, множество шкафов с книгами и бумагами. Инквизитор стоял в дальнем углу у какой-то панели, но вскоре он вернулся к своему креслу и нажал на кнопку на подлокотнике, сказав то-то в интерком. Прошло несколько секунд, и пневмодверь с шипением открылась, впустив в комнату сервитора. Киборг держал в вытянутых перед собой руках болтер и пиломеч, казавшихся по сравнению с ним непропорционально огромными. - А вот и твое оружие. - Сказал инквизитор таким тоном, будто он делает дорогой подарок своему старому другу. При виде его драгоценных атрибутов войны на душе у Маркуса потеплело, но чувство облегчения мигом сменилось стыдом за то, что в водовороте последних событий он даже не вспомнил о снаряжении с тех пор, как очнулся. Подумав об этом, он понял, что не знает даже того, как попал на корабль инквизитора, и что вообще заставило его так надолго потерять сознание. Наблюдая за тем, как Маркус пристально изучает свой болтер, инквизитор неожиданно для себя проникся к нему сильным сочувствием. Ему в какой-то момент стало стыдно за свои подозрения, но он сразу отмел эту жалость беспрекословной служебной установкой на подозрение всего и вся; тем не менее, Малкис осознавал, что этот отважный боец, искренне переживающий свое невольное падение, долгое время был лишь пешкой в руках предателей, так же, как и охотников на этих предателей, упорно ходивших по ложному следу. Задумавшись об этом, мужчина поймал себя на том, что впервые за долгие годы он говорит с кем-либо полностью откровенно, не утаивая своих мыслей, неподдельных восхищений и других эмоций, при этом будучи совершенно не в состоянии сдержаться. Более того, он понял, что, наверное, впервые на своей памяти улыбнулся в обществе этого загадочного космодесантника, ставшего причиной невероятного сплетения судеб многих людей. Инквизитору захотелось поддаться порыву и рассказать этому многострадальному человеку все, как есть. Догадавшись, о чем думает десантник, Малкис решил поведать ему, что произошло на площади после его стычки с предводителем Сынов: - Скауты, которых Тормир Десуа любезно выделил мне в сопровождение, вместе со «Штормом» и парой штурмовиков-пилотов, следили в Кизрене за продвижением ваших взводов. Они отбили от мародеров переулок за площадью и наблюдали за происходящим, пока из комплекса не появились превосходящие силы хаоса. - Начал Малкис Дарин свой рассказ. - Как ты понимаешь, предметом всей операции была твоя реакция на мятежников. Признаться, я был готов к тому, что ты поднимешь меч на Ночных Охотников или даже заведешь собственный взвод в западню, но ты храбро сражался с врагом. Я не видел лично, как ты искромсал трех големов за раз, но скауты быстро доложили, что ваше положение стало критическим. Возможно, возьми тот колдун на себя командование обороной, Сыны не допустили бы такой оплошности, но когда один из моих пилотов увидел, как они плотной толпой валят из ратуши, он не смог удержаться от таранного маневра. Возможно, если бы не это обстоятельство, в той битве мог бы найти свою гибель и я. Инквизитор увлеченно пересказывал Маркусу события, непосредственным участником которых тот являлся еще несколько часов назад. Десантник начал вспоминать бойню во всех подробностях, пытаясь восстановить хронику событий раньше инквизитора. - Но у колдуна, по всей видимости, был другой план. - Рассуждал Малкис. - Готов поклясться, что он открывал врата в варп, и ему бы это удалось, если бы ты не бросился внутрь комплекса, не мешкая с добиванием покореженных доспехов. Не могу не отметить, что хладнокровность и взвешенность принимаемых тобой решений может поспорить только с твоей невероятной удачей. Возможно, без твоих качеств и шестнадцати месяцев не хватило бы на то, чтобы тебя сделали сержантом, и никакая инквизиция тут бы не помогла. Мркуса уже даже не удивляло то, что вся его карьера складывалась по воле чужих манипуляций. Вспомнив колдуна, он содрогнулся, и рассказ инквизитора перестали достигать его ушей, отойдя на второй план. Маркус вспомнил поединок, и ту пытку, которой подверг его хаосит. В его голове снова прозвучали слова апотекария, констатировавшего то, что он ранен, но кроме ужасной головной боли и слабости, десантник ничего не чувствовал. Он пропустил свое сознание через все тело от пяток до макушки, просканировал внутренними ощущениями каждую мышцу и каждый орган, отмечая малейшие странности, но его тело было в полном порядке. - Что случилось со мной? - Прервал он инквизитора. - Спрыгнув с лэндспидера, я взял одного бойца и побежал прямо за тобой. На площади в тот момент все еще продолжалась битва, но големы были взяты врасплох, и остатки их отряда оставалось лишь раздавить пласталевым сапогом. Когда мы взбежали по лестнице, в проеме выбитой двери первым делом я заметил тебя, лежавшего поверх бездыханного колдуна, и вы оба были в крови. Караульный успел выстрелить в спину человеку, который, должно быть, услышал шаги и собирался спастись через окно. - Инквизитор сосредоточился, стараясь вспомнить все детали случившегося. - Как оказалось, один из предателей уже выпрыгнул, но в тот момент нам было не до оцепления здания Администратума. Первым делом мы осмотрели тебя и колдуна. Уж не знаю, как у тебя это получилось, но его голова была распилена надвое до самого фильтра. Маркус внимательно слушал инквизитора, который продолжал описывать завершение боя: - Ты был не ранен, но твои датчики показывали перегрузку нервной системы и угрозу жизни. Мы отнесли тебя на лэндспидер, а тот командир Ночных Охотников, Хайдегер кажется, сказал, что у казарм на окраине Кизрена их ждет экипаж с апотекарием. Тот сержант, похоже, был немало удивлен и переживал за тебя. Голова чудовищно болела, но к Маркусу обрывочными картинами начали приходить воспоминания. Грозная фигура колдуна с вытянутой вперед рукой, из которой, вероятно, тянулся воображаемый канал, направленный прямо в голову десантника... - Твой разум подвергся очень сильному пси-удару, - В такт его мыслям продолжал Малкис. - Смерть от которого, как правило, лишь вопрос времени. Колдун сконцентрировал энергию в твоем мозге, открыв портал в эмпирей и запустив процесс необратимых изменений в твоем сознании - оно стало видимо для всех хищных тварей, населяющих имматериум. Твой разум начал погружаться в хаос все быстрее, и, как ты догадываешься, твоя агония не закончилась бы смертью. - Инквизитор в задумчивости смотрел перед собой пустыми глазами. - К счастью, старый апотекарий Ночных Охотников знал, что делать. Благодаря тому, что мы быстро доставили тебя к нему, ты был спасен дозой усиленного дидегидро-эпокси-диола, который мгновенно погрузил твой мозг в принудительный наркотический сон, что отключило твое сознание и спасло его от неминуемого разрушения. Закончив ходить туда и обратно по каюте, инквизитор остановился и внимательно посмотрел на десантника: - Но теперь ты в порядке. Головная боль пройдет, и остатки наркотика скоро выйдут из крови. Теперь важнее то, что нам предстоит делать дальше. Маркус чувствовал себя гораздо лучше, но его самочувствие в тот момент волновало его меньше всего. Неожиданное осознание своей роли в последних событиях пришло еще не до конца, враги и союзники поменялись местами, но даже облегчение от осознания своего прощения и даже возможной реабилитации было омрачено уколом боли. Брутус все знал и во всем участвовал. Убеждать себя в обратном было бессмысленно, и Маркусу не оставалось ничего другого, как признать, что все действия единственного человека, которого он мог назвать другом в этом холодном и искаженном бесконечной войной мире, были лишь притворством. И все в их отношениях встало на свои места - Брутус никогда и не был таким как он. Где-то в груди сильно ныло, но Маркус решительно отрезал это чувство мыслью, что, будь Брутус еретиком, он тоже бы поступил так, как полагает лояльному десантнику. Десантник не знал, как посмотрит своему бывшему сержанту в глаза, если вернется в орден, но в нем возникла твердая решимость забыть обо всем этом, если ему дадут шанс искупить свои грехи. А дадут или нет, но шанс будет. На весь орден был обращен хищный взгляд предателя, восседающего на губернаторском кресле, и этот человек не остановится ни перед чем в своем стремлении к власти и величию. Маркус еще раз вспомнил пышные луга своего родного мира, испытав трепет от смешанных чувств. Он ощущал необъяснимую привязанность к этому уголку вселенной, и возвращение туда было для него чем-то очень желанным и недостижимым. Маркус чувствовал себя изгнанником, лишенным дома и чужим на новом месте. Он понимал, что ему нигде не будет покоя, пока в опасности его легат и другие братья, и это единственный способ искупить свои грехи и доказать преданность ордену. - Мы должны немедленно сообщить легату о предательстве. - Решительно сказал он. - Но как я смогу покинуть Караул, инквизитор? - Мы все расскажем Тормиру Десуа. Как инквизитор, не сомневаюсь, он поймет всю важность проблемы, ведь его рота располагается ближе всего к Мертвому Морю. Ты отправишься сражаться за свою родину в рядах его контингента, но я не могу обещать тебе, что ты когда-нибудь еще вернешься в свой родной орден. Я же полечу непосредственно к легату на Преторию и мы предпримем меры, чтобы ликвидировать угрозу. Однако что-то подсказывает мне, что много времени уже потеряно. Поймав взгляд Маркуса, инквизитор добавил: - Я сделаю все, что в моих силах, чтобы как можно больше братьев узнало о твоих деяниях и твоей верности, и, возможно, смогу взять на себя ответственность за твой побег. Но, ты понимаешь, что такие преступления против клятвы стоят дорого, и для их оправдания нужен веский довод. Маркус прекрасно это понимал. Он помнил о том, что сознательно принял решение бежать, и жгучий камень вины обжигал все его нутро. Он чувствовал себя потерянным и заблудшим, сбившимся с пути и потерявшим дом, всех предавший и всеми покинутый. С горечью он понимал, что справедливая расплата за грехи настигла его. Под пристальным и глубокомысленным взглядом инквизитора он сидел и молчал, пока его мысли не прервала система оповещения, объявившая по всему кораблю о скором прибытии на Солмар. Бегство Маркуса: Арест Корабль темным пятном появился на фоне мутного неба. Вздымая пыль, он стал медленно спускаться, пока его подпорки с тяжелым скрипом не коснулись грунта. Взвод караульных, вместе с Маркусом и инквизитором, стоял во внешнем отсеке, в ожидании прибытия. Маркус, во всем своем смятении, скользил взглядом по тяжелой металлической подъемной двери корабля. Когда толчок от соприкосновения с твердью сотряс корабль, дверь-трап с глухим шипением начала опускаться, и яркий дверной свет пробился сквозь увеличивающуюся щель, разрезая мрак внешнего отсека. Но прежде, чем дверь опустилась достаточно для того, чтобы видеть, что происходило снаружи, усиленный слух Маркуса среди механических шумов корабля различил странные звуки, которые могло производить только скопление вооруженных людей. Когда трап опустился, экипаж увидел полтора десятка воинов Караула Смерти. Десантники, выстроившись перед кораблем, держали перед собой нацеленные на Маркуса и инквизитора болтеры; подсветка глазниц их шлемов отражалась в стальных прикладах, и невидимые векторы из их целеуказателей, проходя через мушки оружия, были точно направлены на прибывших. Через рассеиввающиеся клубы пыли выступил Тормир Десуа. - Именем Императора, я арестовываю сержанта Маркуса за клятвопреступление и дезертирство! - Сурово отчеканил капитан. - Инквизитор, отойдите от него. По личному приказу губернатора системы Мертвого Моря он будет отправлен в свой родной мир на трибунал. Капитан Караула сделал знак жестом, и Черные Щиты на корабле, возвращавшиеся с миссии на Фаврисе, в одно мгновение наставили оружие на своего сержанта. Под прицелом десятка болтеров, Малкис Дарин сделал небольшой шаг вперед, вскидывая перед собой пустые руки в тяжелых перчатках. - Капитан! Ваше реагирование впечатляет. - Сказал инквизитор. - Но вы не можете арестовать этого человека. Лицо Тормира Десуа перекосилось от гнева и недоумения. - Почему вы говорите мне, что я не могу этого сделать? - Приберегите свои силы. Этот сержант уже арестован. - Спокойно заявил Малкис. - Почему вы думаете, что я был осведомлен меньше вашего? Без того разъяренный, предводитель Караула Смерти злобно посмотрел на инквизитора, но не смог найти слов. Малкис Дарин как будто продолжал насмехаться: - Мои извинения, капитан, но я схватил предателя первым. Ваши люди могут вернуться в свою цитадель. Не беспокойтесь, мне хватит моей свиты. Мрачнее тучи, капитан все же дал воинам знак сойти с корабля, и те, опустив болтеры, сошли по трапу. Подоспел вызванный кем-то по интеркому отряд инквизиторских гвардейцев, и Малкис приказал им взять оружие Маркуса. - Мы разберемся с этим предателем, капитан. Не будут забыты ни его преступления, ни ваше содействие. Инквизитор так и стоял на краю отсека, когда дверь корабля начала подниматься. Его лицо было почти непроницаемо - одни глаза выражали едва заметную улыбку. С глухим воем вновь завелись турбины корабля, и пыль стала волнами разноситься из-под его днища. Не произнеся ни слова, Тормир Десуа развернулся, и все десантники Караула Смерти последовали за ним, возвращаясь в цитадель. В небе за взводом следовал лэндспидер, который успел вылететь из небольшого транспортного отсека инквизиторского корабля. Капитан Караула был взбешен. Шагая по сырой болотистой траве, он не переставал думать о том, как инквизитор обвел его вокруг пальца, и поймал предателя руками его же людей. Тормира жгло осознание того, что он был обманутым и проигравшим, что добыча и награда ушла прямо из его рук, и что он не мог ничего сделать. "Этот наглый инквизитор все знал, он все продумал с самого начала. Ордо Ксенос независим, и как всегда слишком осторожен, чтобы давать повод для конфликта". Тем временем на корабле Малкиса Дарина отряд гвардейцев вел Маркуса по длинному коридору, но когда процессия дошла до командной рубки, инквизитор приказал оставить их с десантником одних. - Значит, губернатор не теряет времени. - Произнес Маркус, когда гвардейцы разошлись. - Но почему вы не рассказали все капитану, и не попросили его помощи? Инквизитор задумался, и, наконец, сказал: - Я не могу объяснить тебе все, Маркус; часто я полагаюсь на свою интуицию. Ордо Ксенос не имеет к этому делу никакого отношения. Да и сам Тормир Десуа... Он очень честолюбивый человек. Я не могу предсказать его реакцию, как другого инквизитора, в данной ситуации, и сейчас мы не можем рисковать. Кроме того, у нас действительно нет времени на все это. Мы должны спешить на Преторию. Маркус молчал. Он пытался обдумать все, что произошло, и все, что им еще предстояло сделать. Название родной планеты вызвало отголоски в его сердце, и перед ним предстали зеленые луга и лазурные моря. Он подумал, что действительно давно не видел морей. Покидая обитель Караула Смерти навсегда, Маркус расставался с очередным домом. И снова вернулось к нему то приглушенное годами чувство отчаяния и потерянности. Ему казалось, что он был очень близок к тому, чтобы понять, что испытывают отступники - какое отчаяние и пустота, должно быть, царят в душах космодесантников, лишенных спасительного света и любви Императора. Действительно, именно такая пустота способна перевернуть все ценности в душе воина, разрушить его миропонимание, подтолкнув его непоправимо близко к безумию и хаосу. Прошло несколько дней в пути, и все это время Малкис Дарин, выглядел крайне озабоченным. Он подолгу пропадал из своего кабинета, а когда возвращался, то часами изучал какие-то бумаги, но чаще просто сидел на кресле с потухшим взглядом, погруженный в какие-то неведомые, тревожные раздумья. На Претории жизнь шла своим чередом. Под небом, пестрящим яркими звездами, братья и послушники разбредались по своим кельям после дня тренировок и молитв. Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
LynxCancer Опубликовано 10 июля, 2012 Жалоба Поделиться Опубликовано 10 июля, 2012 Автор, вы так быстро пишете, я аж читать не успеваю. Пока нравится. Грамотно, мило, годно, ЕВПОЧЯ. Пара замечаний: роты, находящейся под командованием капитана-инквизитора Ордо Ксенос Тормира Десуа. Караул Смерти устроен так, что капитан Караула (которому, наверное, можно приписать командование ротой и это не будет против бэка) -- это одно, а инквизитор -- это другое. Капитан это астартес, инквизитор -- человек. Инквизитору придается киллтим (в котором может быть капитан, но чаще нет), который ему подчиняется, но, как бы это сказать, стратегически. Тактическое командование берет на себя один из астартес. Инквизитору не надо иметь "космодесантное" звание, чтобы руководить киллтимом. Эта величественная древняя крепость, чьи камни за века потемнели от сырости Солмара, построили еще во времена Первого Основания Во-первых, рассогласование, во-вторых, Первое Основание происходило на Терре, в подземных лабораториях Императора, когда Империум еще не завоевал ни одной планеты в Галактике. Во времена ВКП, наверное, имелось в виду? Маркуса называют послушником, но почему? Послушник -- это человек, который в монастыре временно либо только готовится стать монахом. Маркус же в описываемое время уже целый боевой брат. было решено сделать Маркуса одним из Астартес Астартес становятся по факту вживления геносемени, это происходит до девятнадцати лет, потом скаутская служба, когда брат еще не может носить паверармор, потому что черный панцирь не вырос как следует, но в принципе, он уже астартес. Сделать полноправным боевым братом, наверное? в свободное время скауты рыбачили и пасли многочисленные стада коз на зеленых холмах вокруг монастыря, а сервиторы занимались готовкой и собирательством. Нет у скаутов свободного времени -- их гоняют до посинения :) А это работа для слуг ордена. А в общем, повторюсь, мило, пишите еще. Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
Miralynx Опубликовано 10 июля, 2012 Жалоба Поделиться Опубликовано 10 июля, 2012 (изменено) [ Добавлено спустя 2 минуты 37 секунд ] Автор, вы так быстро пишете, я аж читать не успеваю. Он выкладывает уже готовое и вычитанное, Линкс. Изменено 10 июля, 2012 пользователем Miralynx Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
Erenarch Опубликовано 10 июля, 2012 Жалоба Поделиться Опубликовано 10 июля, 2012 Я хочу высказать мысль, что Библия была переведена на церковно-славянский в давние времена и, вполне возможно, в ней обозначения и имена по большей части соответствуют обозначениям и именам того времени. Так что, вполне возможно, переводи мы Библию сейчас с английского на русский без опоры на церковно-славянский - было бы Евангелие от Джона. ну ты загнул =) =) =) Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
LynxCancer Опубликовано 11 июля, 2012 Жалоба Поделиться Опубликовано 11 июля, 2012 (изменено) Что-то у меня по мере чтения начал накапливаться дисбелив. Почему големы ходят в доересевых цветах? Почему губернатор требует отчета от магистра ордена? Магистр выше по статусу. Пополнение рядов космодесанта производилось из местного населения по системе, придуманной самим легатом Дисом Аркадием еще во времена основания на Претории ордена Мертвого Моря. Легат, пришедший с Маккрага более трехсот лет назад в сопровождении троих воинов из Почетной Гвардии, поручил каждому из них основать общину из местных деревень. Эх. Основание орденов -- тема, слабо освещенная в бэке, но кое-какие общие соображения из доступной информации вывести можно. Основания происходят только во время -- сюрприз! -- оснований -- дат, когда лорды Терры выпускают специальный указ об увеличении численности космодесанта. Последнее основание было в конце М39, то есть, к М41 даже самым молодым орденам больше тысячи лет. Орден из четырех человек это чертовски мало! Будущий магистр должен был взять с собой как минимум десять человек, которые будут командовать десятью ротами (ну ладно, девять -- первая рота долго будет пустой, пока молодежь не дослужится до ношения терминатоской брони, а там уж самого способного из дослужившихся можно сделать капитаном). А еще учитывая, что орден не живет без специалистов -- апотекариев, библиариев, технодесантников, капелланов -- "ядро" нового ордена должно быть еще больше. Зато стало понятно, почему герои живут в шатрах. Им даже некогда было построить крепость :) Изменено 11 июля, 2012 пользователем LynxCancer Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
LynxCancer Опубликовано 11 июля, 2012 Жалоба Поделиться Опубликовано 11 июля, 2012 (изменено) Эх, автор, рано я вас похвалила. Интерьер здания Администратума был выполнен в духе простой провинциальной роскоши. роскошная вилла с белыми гранитными колоннами Не бывает белого гранита, так же как и простой роскоши. ваше семя якобы пришло в негодность. Чтобы геносемя пришло в негодность, должны накопиться мутации, чтобы накопились мутации, должно пройти много поколений. Триста лет -- это по космодесантным меркам срок порядка одного поколения. Десантники живут долго, следовательно, геносемя идет в следующий цикл через несколько сотен (может, одну-две, но может и десять) лет. На основание выдают чистое и проверенное геносемя. У молодого ордена, тем более, происходящего напрямую от Ультрамаринов, не может быть проблем с геносеменем. Изменено 11 июля, 2012 пользователем LynxCancer Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
LynxCancer Опубликовано 13 июля, 2012 Жалоба Поделиться Опубликовано 13 июля, 2012 (изменено) В общем, я дочитала имеющиеся главы. И, раз уж автору интересно послушать критику "по литературной и сюжетной составляющей", скажу: по-моему, вы по дороге потеряли основной конфликт произведения. Начиналось бодро, с конфликта между чувствами и долгом для Маркуса, вынужденного бежать из родного ордена, не будучи предателем, для Брутуса, идущего на поступок вида "предать, чтобы спасти", легата, оказавшегося перед угрозой конфликта с инквизицией... Напрашивается мысль, что повествование и будет посвящено распутыванию этого этического клубка. Ан нет, внезапно одного из фигурантов просто убивают, внезапно оказывается, что проблема Маркуса выеденного яйца не стоит, что инквизитор на самом деле "за наших", а во всем виноваты плохой губернатор и агенты врага. Читать, как все бегают, стреляют и разоблачают вражеских агентов, уже не интересно, это чисто техническая проблема, она завсегда будет проигрывать этической по части увлекательности. И именно части про "бегают и стреляют" у вас написаны хуже, именно там попадаются перлы типа белого гранита. Читать куски про Маркуса и Брутуса гораздо приятнее. А в общем, не пропадайте, пишите еще. Изменено 13 июля, 2012 пользователем LynxCancer Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
Рекомендуемые сообщения
Пожалуйста, войдите, чтобы комментировать
Вы сможете оставить комментарий после входа в
Войти