Конкурс "Ересь Гора". Работы Участников.

[AN_XI]

Внимание! В данной тему выкладываются только работы участников! Обсуждение проводится в отдельной теме!

Участник №1.

Шрамы верности

Присядьте, дети мои. Уважьте старика-отца, прежде чем отправиться в путь к далекой Кхум Карте. В край воинов Отца Небо, дабы заслужить честь сражаться против кёрмёс-бесов Эрлика, владыки подземного мира. Борке, подкинь хворосту в костер – согрей Мать Землю. Ну и нас, если уж на то пошло. Достаньте кумыс и отложите кинжалы, ибо я собираюсь поведать вам ульгэр, который много зим назад рассказал мне сам воин Вечного Неба. Я слышу ваш смех и перешептывание. Думаете, отец на старости лет окончательно отдал разум Эрлику? Нет. Нет, нет, нет. Ульгэр этот истинен, как истинен Отец Небо и Мать Земля. Вы не раз слышали от шамана Угедея историю о том, как ваш отец свершил месть над злым племенем ихтхеров и вернул аймак своего отца.

Ихтхеры, да не будет вовек вспомнено это имя, прокрались в аймак моего отца и вашего деда, Джури-хана, поздней ночью, когда степью бродят одни лишь духи. Под покровом мрака они врывались в наши юрты, уводили людей, коней и скот. Меня же, тогда еще пылкого и сильного, ранили копьем, да так, что я разом лишился сознания. Я не помню, сколько раз огненная лошадь промчалась по лику неба, пока я лежал без чувств. Но, когда я проснулся, то увидел, что раны мои были перевязаны, а сам я был у потрескивающего костра, среди остатков юрт. А возле меня сидел он. Да, дети мои, он. Воин Вечного Неба. Он спросил меня, что стало с этим аймаком, и я поведал ему, что подлые ихтхеры напали на него, как когда-то кураэды на аймак Онг-хана, отца самого Джагатай Кагана. Великан улыбнулся и похвалил меня за то, что я хорошо помню предания древности. Еще он сказал, что поведает мне за это ульгэр, благодаря которому я смогу свершить месть над злым племенем ихтхеров и вернуть аймак своего отца.

Пришло время и вам узнать его – тебе, Борке, тебе, Качу, и тебе, Бату, ибо в этой истории хранится великая мудрость жизни самого Джагатай Кагана.

История эта случилась в темные, древние и страшные времена Великой Ереси. Времена, когда брат шел на брата, тысяча на тысячу, а тумэн на тумэн. Грозные багатуры вступали в поединки, от которых Отец Небо плакал огненными слезами, а Мать Земля содрогалась от стенаний. Величайший багатур по имени Гор предал Вечное Небо, и вместе со многими братьями поклялся служить Эрлику. Но половина сынов остались верными своему отцу. Среди них был и Каган Джагатай, наш родитель и командующий Кэшиком Вечного Неба.

Вне себя от ярости, Великий Хан ринулся на помощь Волчьему Королю, который, истекая кровью, сражался с предателями. Но не тут-то было – Золотой Воитель, который принял командование над верными тумэнами в отсутствие Вечного Неба, приказал Кагану срочно возвращаться на Священную Терру, да восславится имя ее. Несмотря на просьбы Волка, Джагатай скрепя сердце все же увел свои небесные челны в царство вечной ночи.

Но Кагана и Волчьего Короля издавна связывали шрамы дружбы и верности. Он понимал, что должен был как-нибудь помочь своему брату по крови, прежде чем его не растерзают стервятники. И такая возможность представилась ему – на полпути к Терре лежал мир Тракс. Да не простой мир – здесь еще одно войско изменников давным-давно возвело твердыню, какие некогда были в империи Палатина. Именно отсюда и черпали свои силы те черви, которые противостояли Волку.

Захватить Тракс было не под силу даже всему Кэшику – мир защищало множество небесных челнов, заполненных войсками, а сама твердыня предателей щетинилась гигантскими орудиями, от ударов которых раскалывалось само небо. Потому Каган созвал курултай, на который собрались все его тэмники и тысячники, и стал думу гадать, как наказать предателей и помочь своему брату.

И вспомнил Каган древнюю пословицу.

Иногда одна песчинка может быть сильнее пустынной бури.

Ткань пространства разорвалась огромной трещиной, из которой стремительно и грациозно выпорхнул корабль. Сперва в космос проник таранный нос в форме головы серого быка, следом за ним – бесконечные ряды контрфорсов, башенок и надстроек, между которыми виднелись черные, чернее самого окружающего вакуума, жерла макро-пушек. На борту небесного челна сверкнуло золотом его название – «Этуген». Наконец, в реальный мир вырвалась корма со слишком большими двигателями, и корабль, все ускоряясь, пошел к видневшейся вдалеке ярко-синей точке планеты.

Всего миг, и позади «Этуген» разверзлось множество других врат в ад варп-пространства, словно дикая стая кёрмёсов когтями разорвала границу между реальностью и имматериумом. Но из корон безумных цветов выходили другие корабли. Тут и там в космосе, словно в дикой бескрайней степи, возникали головы драконов, лошадей, псов и волков, за которыми следовали их металлические туловища, покрытые адамантиевыми шкурами. Подобно зверям, корабли начали сбиваться в стаи – боевые построения – дабы окружить и загнать судно-беглец. Ближайшие к «Этуген» суда открыли огонь – пустоту беззвучно прошили раскаленные лучи пламени и гигантские снаряды размером с ханский шатер. Большая часть прошла мимо, но некоторые задели корпус баржи, заставив ее судорожно вздрогнуть, словно раненого зверя.

Но зверь мчался к спасительной планете.

Тэмур схватился за сверкающий металлический поручень, когда корабль опять содрогнулся от попадания. Капитанский мостик окрасился в кроваво-темные тона сигналов тревоги, в сверхчувствительные уши нойона ворвался оглушительный рев сирен. Тэмур задумчиво пригладил короткую козлиную бородку.

- Если ничего не изменится, мы долго не протянем, - произнес стоявший рядом Или-багатур. Воин явно был напряжен – то и дело его облаченная в белую бронированную перчатку рука теребила длинные вислые усы или находила успокоение на рукояти сабли. Тэмур положил руку ему на наплечник. Его пальцы нащупали порезы на керамитовой поверхности. Нойон знал, что их было тридцать три – каждый за кампанию, в которой Или-багатур проливал кровь за Кагана и Вечное Небо. Тридцать три – чародейственное число, мрачно подумал Тэмур, с таким числом можно и умереть.

- Должны протянуть, - сказал Астартес, забрав руку.

Спустя двадцать минут непрерывных встрясок и дрожи, один из сервиторов, связанный вьющимися хромированными кабелями с вокс-станцией, поднял иссохшую голову.

- Входящий сигнал, - сухим и потрескивающим, словно летящий по ветру песок, голосом произнес он. – Источник: Тракс.

- Ну, вот и оно, - пробормотал нойон Тэмур. – Соединить.

Мостик наполнился тихим, вкрадчивым и хрипящим от статики голосом.

- Белые Шрамы? – прошипел он. – Что вам здесь надо?

- Слава Гору, - ответил Тэмур. – Слава Магистру Войны. Белые Шрамы – с вами.

- О чем ты говоришь, незнакомец? – в голос закрались нотки любопытства.

Нойон Тэмур покачал головой.

- Мы поняли, на чьей стороне истина, - резко сказал он. – Духи Отца Небо сказали нам, кто выйдет победителем из этой войны. Потому я и мои нукеры предлагаем вам свою помощь.

На какое-то мгновение голос затих.

- Что ж, - вновь произнес неизвестный человек на том конце вокса. – Вижу, за вами ведется настоящая охота. Можете пришвартоваться в наших доках. Мы прикроем вас. Братья.

Или-багатур слабо улыбнулся.

- Похоже, мы умрем не сегодня.

- Как знать, - все так же мрачно ответил Тэмур.

Шаги двух Астартес эхом разносились по каменному залу в сердце цитадели. Железные Воины. Тэмур презрительно сжал губы, вспомнив, как на посадочной площадке их «Грозовую Птицу» встретил эскорт облаченных в доспехи цвета вороненой стали воинов. Все триста оставшихся под его началом степняков поставили юрты недалеко от входа в гигантскую цитадель, тогда как самого нойона и Или-багатура Железные Воины без лишних слов повели навстречу с комендантом цитадели.

Внутренний санктум твердыни представлял собою длинную палату, по обеим сторонам которой высились огромные стальные колонны. Между ними располагались ярко пылающие доменные печи, в которых будто до сих пор плавилось железо. В дальнем же конце зала возвышался трон из спаянных между собою мечей и копий. Железный трон. Под стать гигантскому воину, восседавшему на нем.

Воин из железа тяжело, с едва слышимым лязгом поднялся с трона.

- Так, так, - теперь его голос походил на скрежет столкнувшихся между собою льдин. Тот самый голос, который ранее раздавался на мостике «Этуген». – Какие великие гости почтили присутствием цитадель лорда Пертурабо.

Белый Шрам гордо расправил плечи.

- Да будет острым твой кинжал, да не переведется в твоей юрте айран, и да охранит тебя Отец Небо и Мать Земля, о воин из железа. Имя мое – Тэмур, и я - нойон первой тысячи из тумэна Изамир-хана, - с резким, отрывистым чогорианским акцентом произнес он. - Тот же, кто со мной – Или-багатур, величайший воитель всей тысячи и мой верный помощник, и герой бессчетных ульгэров. Я пришел сюда, дабы сражаться во имя нашего Магистра Войны.

Или-багатур склонил голову вбок и пристально оглядел воина из железа своими раскосыми глазами. В руке он держал знамя тысячи Тэмура.

- Да, да, это мы, - произнес он голосом, в котором одновременно звучала надменность и некая, едва заметная постороннему уху, медовая льстивость. – А кто же наш посредник в общении с великим Магистром?

На краткое, едва уловимое мгновение, глаза Железного Воина полыхнули злобой, но усилием воли он сумел взять себя в руки.

- Капитан Ликург, верховный страж и комендант Цитадели Гесиода. Рад вас приветствовать, братья, - произнес он. – Но почему, о нойон, за твоими плечами лишь триста воинов? Или язык твой не столь медоточив, чтобы увести за собою всех?

- Сила хана определяется не словами, но деяниями на степи брани, - спокойно ответил Тэмур. – Но я отвечу на твой вопрос – остальные мои небесные челны уничтожил Каган, пока мы плыли по волнам вечной ночи. – Спастись удалось лишь нам, ибо наш челн оказался самым быстрым. И теперь, слава богам, мы здесь.

- Нет, брат мой, я говорю не совсем о том, - произнес Ликург. – Почему все Белые Шрамы во главе с Великим Ханом не присягнули в верности Магистру Войны?

- Потому что, о мой железный брат, Кэшик редко когда действует как единое целое, - сказал нойон. – Мы – первые, кто пошел истинной тропой. Хотя Каган не хочет открыто признавать это, но он уже на нашей стороне – ибо он бросил своего брата, Волчьего Короля, на произвол судьбы. Первый шаг.

- Действительно? – на бледном, без кровинки, лице Железного Воина застыла безжизненно-стальная улыбка. – А мне сообщили, что ваш хан покинул Русса по приказу Дорна.

- Да, да, это так, но иногда истинные намерения скрыты в глубинах деяний, - произнес Или-багатур. – Каган пока не знает, на чью сторону встать, и поэтому желает угодить всем сторонам. Он ушел со степи боя по приказу Золотого Воителя, и в то же время оказал помощь Магистру Войны в борьбе с Волчьим Королем. Мудрость Кагана безгранична.

- И атаковал он наш челн по этой самой причине, - тихо добавил Тэмур. – Он не знает. Но скоро все изменится.

Ликург смерил их ледяным взглядом.

- Что ж, братья, - произнес он. – Корабли Джагатая находятся на границе системы, но Тракс ему в любом случае так просто не взять. Вы здесь одни. И потому я вам верю. Но чем вы можете подкрепить верность делу нашего возлюбленного Гора?

На лице Тэмура промелькнула тень улыбки.

- Я принес с собою два доказательства своей верности. Первая – свой сульдэ. С этими словами Или-багатур ступил вперед и положил знамя тысячи перед Железным Троном. Знамя было воистину произведением искусства – полотнище из черного шелка с вышитыми серебряными нитями полумесяцем и деревом с раскидистыми ветвями.

- Это знамя – моя бессмертная душа, и душа всех моих нукеров и слуг и рабов, - торжественно огласил Тэмур. – И я возлагаю их все у ног Магистра Войны.

- А второе? – спросил Ликург, не отрывая глаз от черного сульдэ.

- А второе – знания о дальнейших действиях верных псов Вечного Неба, - с хитрой ухмылкой произнес нойон Тэмур. – Ибо, как говорит Каган, познанный враг – побежденный враг.

Три дня нойон Тэмур предавал Кагана и Вечное Небо. Он рассказывал Ликургу обо всем, что знал: о количестве и диспозиции войск своего отца и Золотого Воителя, местонахождении верных легионов. Воин из железа по большей части молчал и внимал каждому его слову.

Воин из железа запоминал. Отец будет им доволен.

Воин степей также запоминал. Ибо таков был приказ Кагана.

Когда со времен прибытия Кэшика Вечного Отца по небу Тракса в третий раз промчалась огненная лошадь, Или-багатур собрал воинов. Прежде, чем Тэмур ушел в крепость, они вдвоем обсудили дальнейшие действия. Нойон сказал, что лучшей возможности им уже не представится, и Или-багатур не спорил со своим повелителем.

На холмах недалеко от врат цитадели степняки разожгли костры. Ритуальным кинжалом шаман перерезал горлу молодому жеребцу, собрал кровь в кубок из человеческого черепа, и передал его Или-багатуру. Воин бросил в самый большой костер, свой костер, охапку чогорианских степных трав, после чего выпил плескавшуюся в чаше багрово-черную жидкость до дна. Прозвенел гонг.

Каждый воин умастил лицо жиром, чтобы уберечься от козней кёрмёсов. Затем они начали зачерпывать пригоршнями золу и наносить ее на доспехи. Так продолжалось до тех пор, пока те не приобрели полуночного цвета, так, что воины стали походить на стаю неприкаянных духов Кагаяги, которые бродят ночами вокруг аймаков и крадут неосторожных людей. Ибо сегодня им предстояло превратиться в них.

Наконец, ритуал подошел к концу. Или-багатур встал перед своим костром, и степняки, как один, опустились перед ним на одно колено. Оглядев воинство, он воздел в черное, словно зрачки мертвеца, небо свою саблю.

- Да пребудет с нами сегодня Отец Небо, - произнес он. – Пусть Мать Земля оплачет павших, а выжившие сложат хороший ульгэр об этой ночи. Слава Кагану!

- Слава Вечному Небу! – прошелестели полуночные духи.

Затем костры погасли, и лагерь Белых Шрамов погрузился в безмолвный мрак.

Тэмур возвращался с очередной встречи с комендантом Ликургом. К вратам крепости его сопровождал эскорт из четырех Железных Воинов, окружавших его со всех сторон. Скорее, стражи, подумалось нойону. Все они держали мечи наголо, и хотя их лезвия были деактивированы, Белый Шрам знал, что все может перемениться скорее, чем лошадь взбрыкнет копытом. Из оружия у него был лишь ритуальный кинжал на поясе – все остальное Железные Воины приказали оставить за стенами крепости.

Действовать нужно быстро.

Но не сейчас. Сначала нужно дойти до нужного места, из которого он смог бы добраться до своей цели. Нойон не зря провел в цитадели столько времени.

Когда они вышли на перекресток, нойон стремительно подался вправо и локтем ударил по лицу Железного Воина справа от него. Слабо вскрикнув от боли, Астартес пошатнулся. Тэмур резко разогнул локоть и вырвал из на мгновение обессилевшей руки воина меч, после чего отточенным движением всадил его в горло предателю слева от себя. Шедшие впереди Железные Воины лишь начали оборачиваться, когда нойон вынул из-за алого пояса ритуальный кинжал и метнул его в затылок тому, что был справа. Последний стоявший на ногах воин из железа даже не успел поднять меч, когда Тэмур оказался рядом с ним. Обеими руками он обхватил голову Астартес и его большие пальцы погрузились в глазницы воина, достав до самого мозга.

На все это ушло менее трех секунд. Нойон выпустил из хватки мертвого воина, пригнулся, и достал кинжал из головы другого бездыханного Астартес. После этого он оглянулся, и заметил, что первый воин из железа, которому он раздробил нос, еще стоит, пошатываясь. Нойон одним движением с полуоборота перерезал ему горло.

Дело было сделано. Без лишних слов он бросился в правый коридор, который приведет его в комнату управления.

Врата крепости начали с тихим лязгом открываться. Юные следопыты тысячи по команде подняли беззвучные снайперские винтовки, и через мгновение часовые на стенах рухнули замертво.

К крепости бесшумно потекла черная река. Она ворвалась в распахнутые настежь врата и растеклась по коридорам и залам крепости. Всякий, кто встречался ей по пути, падал замертво от удара покрытого золой, чтобы не давать отблесков, кинжала, меча или копья. Духи вошли в казармы ничего не подозревающих воинов, и учинили там настоящую бойню. Они обезвредили автоматические оборонительные турели и заблокировали противовзрывные врата. Затем они добрались до комнаты управления, в которой среди окровавленных тел их уже ждал нойон.

Внезапно орудия крепости разом ожили. Ночь превратилась в день: то вспыхивали и разваливались десятки стоявших на низкой орбите кораблей. «Этуген», которая к тому времени ожидала в полной боевой готовности посреди вражеских рядов, открыла огонь из всех пушек.

Тракс наполнился слезами Отца Небо: то в ореолах пламени падали на далекую землю обломки кораблей предателей.

Но это был еще не конец. С границ системы к планете выдвинулись небесные челны Кагана, дабы наказать изменников.

Сбросив оковы молчания, Белые Шрамы победно взревели. Казалось, от их голосов содрогнулась вся цитадель. Воины из железа, которые попытались перегруппироваться, были беспощадно вырезаны до последнего человека. Переходы буквально плавали в крови предателей. Степняки переходили из зала в зал. Они срывали со стен знамена Железных Воинов и растаптывали их под ногами, ибо только так нужно было поступать с сульдэ врагов.

Тэмур своими руками убил Ликурга. Ворвавшись в зал, нойон увидел капитана восседавшим на своем Железном Троне, словно некий владыка древности. Тысячник знал, что это был конец. Знал это и Железный Воин.

- Изменник, - прошипел он, поднявшись с трона. – Грязный предатель и обманщик. Но этого и стоило ожидать от такого варвара.

- Да, я варвар, - ответил на это Тэмур. – Но я верен своим шрамам чести. Каждый шрам – доказательство моей верности Кагану и Вечному Небу.

- Твоя верность принадлежит тем, кто уже проиграл. Но все равно, ты и так продал мне свой сульдэ, свою бессмертную душу, и нарушил клятву верности, - ухмыльнулся воин из железа. Его улыбка походила на оскал покойника.

- Это так, - произнес нойон. – Но такова была воля Кагана, и я с радостью пожертвовал собою во имя свершения мести. А теперь готовься к смерти.

С этими словами нойон взял в одну руку ритуальный кинжал, а в другую – копье, которое отдал ему Или-багатур при встрече в комнате управления.

Железный Воин ухватился обеими руками за гигантскую секиру, и с холодным пламенем в очах ринулся на Белого Шрама.

От первого удара Тэмур увернулся, затем отступил назад и сделал выпад копьем. Ликург отразил удар древком, и вновь замахнулся. Нойон только этого момента и ждал.

Одним стремительным движением он метнулся к капитану, пройдя под смертоносным лезвием, и всадил кинжал ему в подбородок. Изо рта Ликурга потекла кровь, заливая собою горжет доспехов. Он одарил Белого Шрама последним ненавидящим взглядом, но затем его глаза подернулись пеленой смерти. Нойон отпустил рукоять кинжала, и тело Железного Воина с громким лязгом упало на металлический пол.

- Месть свершалась, - произнес Тэмур и стал ждать.

Спустя целую вечность тишины, в тронном зале раздались шаги. Тэмур встал на колени и склонил голову.

- Мой Каган, задание выполнено.

- Да, задание выполнено, мой верный нойон, - раздался хриплый и резкий голос.

- Трусливые псы познали ярость степи, - не поднимая головы, сказал Тэмур.

- И Кэшик Вечного Неба гордится тобою, - ответил голос. – И твой Каган также.

Нойон тяжело вздохнул.

- Но за это я пожертвовал своим сульдэ.

Какое-то время голос молчал.

- Такова цена победы, Тэмур. Взгляни на меня.

Белый Шрам поднял голову. Его взгляд встретился с глазами цвета сумеречного чогорианского неба, готового вот-вот взорваться ужасающей бурей. В тех глазах было все. Гнев, злость, жестокость. Доброта, надежда, сострадание. Глаза истинного сына Вечного Неба.

- За это ты заслужил шрам чести. Дай свой кинжал.

Тэмур на ладонях протянул оружие. Жесткие, затвердевшие, но прекрасные пальцы взяли простую костяную рукоять.

Через мгновение лицо нойона обожгло болью, и по щеке протекла тонкая струйка крови.

- Ты – мой любимый сын, нойон Тэмур. А теперь прости меня.

- Я прощаю, мой Каган. Такова цена победы.

Прекрасные глаза. Глаза бога. Это было последнее, что запомнил нойон, прежде чем Джагатай кинжалом перерезал ему горло.

Такой ульгэр поведал мне воин Вечного Неба, сыны мои. Иногда побеждает не сильнейший, но хитрейший. Иногда ради победы следует погодить и выждать нужный момент. Иногда победа может достаться дорогой ценой. Иногда - слишком дорогой. Но победа – это всегда победа, ибо таков закон степи. Я запомнил эту историю и пришел в аймак ихтхеров. Я поклялся им в верности, и пил с ними кумыс. Огненная лошадь не раз промчалась небом, прежде чем я понял, что время пришло. Темной ночью, когда ихтхеры заснули, я открыл клети, где сидели мои соплеменники, и месть наша была ужасной. В ту ночь погибли многие мои братья и сестры. Но мы не пощадили никого. Мужчины, женщины, дети, скот – все пали жертвами нашего гнева. Лишь Отец Небо оплакал мертвецов слезами дождя. Но тому было суждено произойти, ибо таков закон степи.

Запомните слова старика, дети мои. Крепко запомните их, ибо в них, словно призрак в ночи, скрывается мудрость.

Похолодало. Видимо, костер догорает. Говорите, скоро рассвет? Тогда седлайте лошадей, дети мои. Пусть хранит вас Мать Земля, и да укажет вам Отец Небо путь в Кхум Карту.

[ Добавлено спустя 2 минуты 7 секунд ]

Участник №2

За кулисами веры.

Сейчас

Кровь течет с рассеченной брови, но он видит, как золотые доспехи Императора сверкают в тусклом свете, как развевается его красный плащ, как пылает меч в руках его...

Неделю назад.

- Взгляните сами, капитан – прошептал кладовщик Джейкоб, тихо отступив в тень. Гюнтер прищурился и подался вперед из темного алькова, разглядывая помещение. В неярком свете лампад он увидел несколько десятков сгорбленных человеческих фигур, устремивших свой взор в сторону высокого резного столика из темного дерева, стоявшего на возвышении у противоположной стены. Глаза Гюнтера привыкли к темноте, и он заметил нарисованное прямо на металлической стене трюма изображение величественной фигуры в золотых доспехах. Затаив дыхание, он разглядывал отороченный мехом горностая ярко-красный плащ, пылающий меч и обрамленное длинными черными волосами благородное лицо. Художник, несомненно, пытался изобразить самого Императора, и даже привередливый в плане искусства Гюнтер должен был признать, что ему это удалось…

- Они называют подобные места Храмами, сэр. – с хитрой усмешкой пояснил Джейкоб. – Это уже второй, созданный ими за месяц. И главное все в моих грузовых трюмах!

- Бред какой-то… - недовольно нахмурив густые спутанные брови, произнес Гюнтер – Из одного места выгнали, так другое нашли… Что ж нам, все помещения от них, кроме кают и мостика, запирать?

- Во-во! – поддакнул Джейкоб – Я и говорю! И все, понимаешь ли, в трюмах… То в восьмом у кормы, то теперь в…

- Да тише ты. – прервал разгоряченный шепот кладовщика Гюнтер, не сводя глаз с возвышения у стены. В освещенный круг света у столика вошла высокая фигура в темном длинном одеянии с капюшоном, накинутым на голову. Остановившись возле изображения Императора, человек неспешно достал из недр своей хламиды толстую книгу в кожаном переплете с позолоченным имперским орлом на обложке. Люди молча ждали, прислушиваясь к шороху пожелтевших от времени страниц. Наконец, человек в капюшоне положил раскрытую книгу на столик и, скрестив на груди ладони в знамении аквилы, начал негромко читать:

- Да озарит нас свет Твой...

- Да озарит нас свет Твой. – хором повторили остальные.

- Да оградишь Ты души наши – неспешно продолжал декламацию человек. Под мерный гул турбин расположенного рядом машинного отделения толпа вторила каждому слову своего проповедника. Гюнтер вслушивался в наполнивший помещение хрипловатый и такой знакомый голос, отказываясь верить в то, что знает, кому он принадлежит. Наконец человек закончил читать свою странную проповедь и, бережно закрыв ветхий канонник, откинул капюшон.

- Ну знаете… Это уже ни куда не годится! - раздался в тишине под низкими сводами "Храма" преисполненный негодования голос Гюнтера. По трюму пронесся испуганный вздох и собравшиеся для совместной молитвы люди резко обернулись в замешательстве глядя на вышедшего из алькова капитана судна.

- Старший помощник капитана Маллейн, немедленно явитесь в мой кабинет! – угрюмо уставившись в глаза "проповедника" приказал Гюнтер, четко выделяя каждое слово - И не забудьте надеть мундир! – добавил он, смерив презрительным взглядом его длинное одеяние.

- Что происходит Маллейн? Разве вы не знаете, что подобные сборища запрещены? Запрещены самим Императором!

Сердитый капитан военного корабля "Генриетта" крепко сжав тонкие губы мерил шагами свой кабинет. Его старший помощник стоял около стола молча уставившись в пол, однако Гюнтеру казалось, что он просто разглядывал узор потертого ковра капитанской каюты, вовсе не испытывая чувство вины.

- Еще одна подобная выходка и я буду вынужден списать вас и всю вашу "паству" с корабля и отправить ближайшим рейсом на Магна Силиция! Вы этого добиваетесь?

- Гюнтер… Капитан. – сейчас тяжелое время для Империума…

- Вы можете мне это не рассказывать! – Гюнтер знал своего помощника уже почти двадцать лет, но когда злился, всегда обращался к нему на "вы". – Я читал сводки! Я не хуже вас знаю и про гнусное предательство Воителя, и про то, что мы здесь не просто так прохлаждаемся, а в составе флота, охраняем зону возможного выхода противника из имматериума!

Тяжело дыша от гнева, Гюнтер остановился у широкого обзорного иллюминатора, разглядывая выстроившиеся в боевой порядок корабли. Его "Генриетта" была небольшим, но шустрым военным кораблем, приписанным к группе охранения флагмана, и вместе с остальными судами должна была принять на себя первый удар сил Хоруса в этом секторе. Воителя Хоруса... Предателя Хоруса. Гюнтер попытался в очередной раз осмыслить эту фразу - Воитель-предатель… Казалось, что эти два слова упорно не хотели складываться в одно выражение, казалось, что они просто несовместимы…

- Тогда Вы должны понимать – подал голос его помощник – насколько важно поддержать боевой дух на корабле. Члены экипажа не понимают, как это вообще возможно, чтобы мы сражались не с какими-то чуждыми нам ксеносами, а космическими десантниками, воинами, созданными самим Императором для защиты человечества. По флоту ползут разные слухи…

Гюнтер сердито посмотрел на Маллейна и внезапно заметил, каким тот выглядит усталым. Ошеломившая всех весть о предательстве Воителя, долгие дни ожидания кораблей противника и неизвестность действовали на нервы всем членам экипажа, изматывая их. Ко всему прочему, астропаты улавливали в варпе неясные крики. Многие из них отказывались общаться на эту тему, но некоторые уверяли, что на них движется "пылающая бездна ада". Друг Гюнтера Лейвенсон – капитан "Фелиции" чуть не пристрелил своего навигатора, когда тот принялся убеждать всех сдаться на милость Воителя и его новых таинственных хозяев, убеждать, что у них нет ни единого шанса противостоять невообразимому ужасу, который скоро выплеснется в реальность и поглотит их всех. В словах Маллейна была доля правды...

- Тем более я считаю недопустимым забивать головы членам экипажа всяким бредом… - устало проговорил Гюнтер - Ведь ты же помощник капитана, Маллейн, ты же должен понимать это…

Маллейн пристально посмотрел в серые глаза Гюнтера - Это не бред, капитан… Вселенная в огне. Космодесантник идет на космодесантника, примарх на примарха. А что делать простым людям? Как им выжить в этой междоусобной войне полубогов? Чтобы не впасть в пучину безумия, им нужно чудо, капитан.

Гюнтер отвел глаза: - Чудо? Ты веришь в чудеса, Маллейн? Ты, прошедший со мной сквозь долгие изматывающие перелеты из одного сектора в другой, сквозь кровопролитные сражения Крестового Похода? Ты после всего этого еще веришь в чудеса?

Помощник капитана не ответил, он молча разглядывал бледный узор ковра.

Несколько часов назад.

Корабль сотрясла дрожь. Гюнтер споткнулся, но успел схватиться за металлический поручень. Пол накренился и с командирского стола на мостике посыпались планшеты с тактическими картами. Еще одно попадание…

Флот противника ждали, но появился он все равно внезапно. Корабли выходили из варпа один за другим, пронзая хищными корпусами саму грань реальности. Гюнтер вглядывался в контуры имперских кораблей - таких знакомых и в то же время настолько ужасающе чуждых. - Почему? Почему мы воюем со своими? - вопрошал его разум, не в силах смириться с происходящим.

- Маллейн, доложи о потерях – прохрипел Гюнтер поднимаясь.

- Капитан, правый двигатель поврежден, его зацепило предыдущей атакой их крейсера. – отчитался Маллейн взглянув через плечо сервитора на панель систем корабля. - С соседними с ним отсеками нет связи, боюсь мы потеряли О'Хари и его механиков… Правая орудийная палуба тоже не отвечает…

Гюнтер взглянул на расчерченную тактической сеткой обзорную панель испещренную красными маркерами вражеских кораблей. Крейсер предателей перевел огонь на остальные суда прикрытия флагмана лоялистов. Возможно, они решили, что "Генриета" Гюнтера погибла.

- Надо на время выйти из боя, чтобы проверить боеспособность корабля и провести возможный ремонт. Прикажи астропатам передать…

- Невозможно, капитан, они…- старший помощник запнулся, подбирая слова… - они покончили с собой.

- Что?!

- Как только корабли противника вышли из Варпа, оба астропата вместе с навигатором окончательно свихнулись... Они заперлись в шлюзовой камере и выпрыгнули в открытый космос.

Гюнтер ошарашено уставился на своего помощника. Он давно знал Навигатора Хорренга и всегда считал его адекватным и уравновешенным человеком. Насколько, конечно может быть адекватным навигатор…

- Нно.. но как же… - растерянно произнес капитан, но резкий скрип прервал его. Новый удар сотряс корабль, однако это не было взрывом.

- Абордажная капсула – бледнея, озвучил догадку Гюнтера Маллейн.

Атака абордажной команды предателей была всесокрушающей. Экипаж дрался отчаянно, но не мог остановить огромных воинов в черной броне ворвавшихся на палубы корабля. Выжившие отступили с капитанского мостика и, теряя людей, пытались сдержать натиск в тесных коридорах.

Предатели прорывались вперед, оставляя за собой смерть и разрушение. Гюнтер ужаснулся, когда увидел их. Они были похожи на виденных им ранее космодесантников, но это были не они, не те благородные воины, несшие свет Человечества в дальние миры. Какая-то сила извратила их, превратив в кровожадных тварей в оскверненных непонятными мерзкими символами доспехах.

Гюнтер огляделся. Маллейн, молодой адъютант капитана Соврос, Риашельд из медицинского отсека, несколько наводчиков… Пожалуй больше никого не осталось... Их отрезали от спасательных капсул, и теперь им оставалось лишь тянуть время, храня призрачную надежду на спасение.

Они затаились в ожидании врага, забаррикадировав узкий проход аппаратурой и когниторами, когда из коридора напротив раздался зычный рык

- Эй, капитан, твои люди не умеют сражаться! Воины из вас никудышные, зато рабы – просто отличные…

Гюнтер выглянул из-за угла, в темноту туннеля. Он уловил движение, кто-то шел к ним странной покачивающейся походкой, подволакивая левую ногу.

- Император… Да это же Джейкоб – прошептал Маллейн.

Гюнтер сглотнул подступивший к горлу комок. Из тьмы к ним приближалась коренастая фигура кладовщика, закатив глаза и неестественно запрокинув голову он, покачиваясь, брел к их баррикаде.

- Они… они же… его душу забрали! – выпалил молодой Соврос, прижимаясь к стене, как будто пытаясь раствориться в ней.

- Прекрати! Отставить! - прикрикнул на него капитан, но это не помогло.

- Душу… душу… Я не хочу…– взвыл Соврос, шаря рукой по полу в поисках своего пистолета. Не найдя его он закрыл лицо руками и заскулил. – Не хочу… нет…

- Это… Это гипноз! – попытался успокоить своего адьютанта Гюнтер.

- Гипноз… Десять раз! – прохрипел Риашельд.

Гюнтер посмотрел на известного своим хладнокровием корабельного доктора и ошарашено заметил, что у того дрожат руки. Риашельд был немолод, его когда-то черная, как смоль бородка уже давно стала седой, но никогда, даже во время проведения самых сложных операций его руки не дрожали…

- Джейкоб! Джейкоб это мы! Приди в себя! - кричал Маллейн, наводя пистолет на подошедшего почти в плотную кладовщика, но тот лишь молча продолжал идти, уставившись невидящим взором перед собой. Внезапно в нескольких шагах от них Джейкоб замер и, резко вскинув руку, разжал ладонь.

- Граната! - Закричал Маллейн и оттолкнул замершего капитана.

Взрыв сотряс коридор. Контуженный Гюнтер с трудом поднялся опираясь на стену и взглянул на забрызганные кровью стены туннеля. Из темноты послышался мерзкий хохот и тяжелая поступь, приближающихся предателей.

Что-то коснулось его ноги, и он посмотрел вниз. Искалеченный взрывом верный Маллейн, протянув руку, дергал его за штанину и шептал. - Беги… Беги, Гюнтер…

Гюнтер наклонился, чтобы помочь другу, но тот оттолкнул его слабеющей рукой.

- А ты?

- Я в безопасности… теперь… моя душа им не достанется… - прохрипел помощник капитана и, закрыв глаза, привалился к стене.

Сейчас.

Он бежал... Бежал, как никогда раньше, но за очередным поворотом все неожиданно закончилось. Тот самый темный трюм с "Храмом". Тупик…

Гюнтер уже слышал, вдалеке шаги приближающихся врагов. Шаги неспешные, ленивые, они знали, что капитану не скрыться. Прижавшись спиной к стене с изображением Императора, он судорожно дергал пустую кобуру. Все кончено…

Сжав зубы, Гюнтер отворачивается, шаря трясущимися руками по стоящему около стены столику в надежде найти нож или хоть что-то острое. Оставленная в тот раз Маллейном, книга в кожаном переплете, маленькая иконка Императора, позолоченный подсвечник… Он хочет открыть книгу, но тут замечает изящную серебряную цепочку. Гюнтер берет ее в руку и подносит к глазам, разглядывая искусно выполненную маленькую имперскую аквилу.

- А вот и капитан! - Раздается за его спиной. Гюнтер не хочет оборачиваться и стоит неподвижно, крепко зажмурив глаза, надеясь на быструю смерть.

- А ну смотри на меня, червь! - Сильный удар отбрасывает его на стену и на мгновение Гюнтер теряет сознание.

- Поднимите его. Эй, колдун, смотри кто у нас здесь.

Гюнтера хватают за мундир и дергают вверх. Он открывает глаза и видит над собой ухмыляющиеся рожи железных монстров. Они уже не выглядят, как космодесантники, напоминая какие-то ужасающе бесвкусные карикатуры на этих благородных воинов. Но тут Гюнтер со страхом и отвращением замечает того, кого назвали "колдуном". Это тоже космодесантник, но его сплошь покрытое шрамами лицо ужасающим образом мутировало, его череп искажен, а броня испрещена тонкими строками символов написанных чем-то красным. Впрочем, очевидно, что это кровь, кровь членов экипажа "Генриетты".

- Капитан… - тихо произносит колдун. Его лицо исковеркано неведомыми проклятыми силами настолько, что Гюнтер не видит на нем рта. – капитан…

Гюнтер понимает, что гулкий шепот звучит прямо у него в голове. - Уверен, что эту жертву боги Хаоса примут с еще большей радостью, чем остальные...

Колдун кладет свою тяжелую руку в шипованной железной перчатке на голову Гюнтера, слегка сжимая ее в висках.

- Я вижу страх в твоих глазах, я читаю страх в твоих мыслях… Твоя душа беззащитна перед ними и они жаждут ее… Никто не сможет защитить тебя.

Гюнтер отводит взгляд от темных провалов мутных глаз колдуна. За его плечом он видит нарисованное на стене изображение Императора, и прищуривается, вглядываясь в картину. Кровь течет с рассеченной брови, но он видит, как золотые доспехи Императора сверкают в тусклом свете лампад, как развевается его красный плащ, как пылает меч в руках его...

Колдун прослеживает взгляд Гюнтера и, обернувшись, разглядывает картину.

- Он? Ты думаешь, что он защитит тебя? Да кто он такой перед богами? Ты же сам не веришь в него. – чудовище опять смотрит на Гюнтера - Твоя душа их и ты будешь вечным рабом на нашей барже, как и остальные выжившие на свою беду члены твоего экипажа. Ты будешь бездумно делать все, что тебе скажут!

- Никогда… Я никогда не подчинюсь вам – шепчет Гюнтер, кусая окровавленные губы. Он отворачивается от уродливого лица колдуна, все его внимание приковано к изображению на стене. Гюнтеру кажется, что Император смотрит прямо на него.

– Остальные тоже так говорили, но все они превратились в марионеток. - шипит в его мозгу едкий как яд голос – И ты тоже превратишься…

Гюнтер уже не слушает его, неожиданно он ощущает, что все еще сжимает в кулаке цепочку с аквилой. Он вспоминает ту молитву из священной книги Маллейна, он шепчет разбитыми губами ее спасительные слова и кричит от невыносимой боли, волной накрывшей его голову.

Спустя час

Сержант Аверий идет по изрешеченному выстрелами и осколками гранат коридору корабля, мрачно разглядывая останки павших членов экипажа. Появившиеся из варпа корабли легиона Имперских Кулаков заставили неприятельский флот отступить и предатели в спешке бежали даже не успев взорвать этот корабль и забрать тела своих убитых. Впрочем, пало их всего двое. Аверий не мог смотреть в лица этих нечестивых тварей приказав выкинуть их в открытый космос. Они все еще были слишком похожи на его бывших собратьев-космодесантников…

Сержант останавливается в проходе, осматривая разорванные взрывом гранаты тела.

- Здесь выживший. - окликает его брат Сидон, апотекарий роты. Аверий смотрит на привалившегося к стене офицера в окровавленном мундире, его тело побито осколками, левая рука оторвана по локоть, но он жив. Сидон вкалывает ему обезболивающие и стимуляторы.

- Говорит, что его зовут Маллейн и он помощник капитана. – докладывает апотекарий закончив обрабатывать раны – Ему повезло, что он потерял сознание и предатели приняли его за убитого. Все остальные, кто не смог пробиться к спасательным капсулам, погибли.

Сержант хмуро смотрит на раненного помощника капитана - Вы можете идти? Я хочу вам кое-что показать.

Они заходят в наполненное запахом ладана темное помещение какого-то трюма. Помощник капитана прихрамывает и опирается на апотекария. Лицо у него бледное, но видно, что инъекции сделали свое дело и он уже пришел в себя. В центре комнаты в яркой луже крови лежит тело в мундире капитана. Аверий опускается подле него на колено и переворачивает на спину.

- Это… капитан? – спрашивает сержант, нахмурившись разглядывая труп.

Апотекарий подводит Маллейна к телу и офицер, сжав губы, долго всматривается в бледное лицо убитого. – Да. Это Гюнтер… капитан. - наконец кивает он и, отпустив руку апотекария, медленно опускается на колени у тела друга - Разрешите… Разрешите мне проститься с ним.

- Да, конечно. – Аверий направляется к выходу. Сидон пройдя пару шагов, оборачивается вопросительно глядя на помощника капитана.

- Не беспокойтесь. Я в порядке. Я дойду сам.

– Хорошо. Я подожду снаружи. – произносит апотекарий, но не выходит – Скажите… Маллейн, это помещение… Это так называемый Храм Императора?

Маллейн кивает.

- И… члены экипажа… поклонялись здесь Императору? Как богу?

Маллейн смущенно опускает глаза - Да. Капитан отдавал приказ убрать отсюда все… все символы веры. Но в последнюю неделю всем было не до этого... Ну, вы понимаете.

Апотекарий оглядывает освещаемое лампадками темное помещение трюма.

– Бог-Император… Это… Это грустно, Маллейн. Любой десантник лишь посмеется над подобным культом.

Помощник капитана молча кивает. Кажется, он полностью согласен с мнением Сидона.

- Император – величайший из людей. – снисходительно продолжает объяснение воодушевленный молчаливым согласием апотекарий - Для нас он, как отец, но он человек, а не бог. Мы чувствуем это, чувствуем своей плотью и кровью.

Перешагнув невысокие ступеньки, он поднимается на возвышение и подходит к изображению Императора, скептически разглядывая его. Издалека оно казалось Сидону нарисованным каким-то талантливым художником прямо на стене трюма, но вблизи он понимает, что это всего лишь обычная увеличенная переводная аппликация, нанесенная, к тому же, на не отчищенный от ржавчины металл. Должно быть, нужный эффект достигался только благодаря удачному расположению окружавших изображение источников света. Сидон морщится от осознания несовершенства и обращает внимание на толстую солидную книгу, лежащую на столике. Неуклюже ухватив хрупкую обложку толстыми пальцами перчатки доспеха, он осторожно открывает ее и в удивлении замирает. "Погрузка – базальтовые прошивные маты 300 упаковок общая… сетка стальная оцинкованная… 17:45 выгрузка… 11 тонн общий… " Ожидавший найти в книге молитвы и псалмы, Сидон недоуменно листает толстую подшивку то ли инвентаризационных, то ли дорожных ведомостей полувековой давности, скрытую под дорогой кожаной обложкой. Почувствовав внимательный испытывающий взгляд на своем крепком бритом затылке, он резко оборачивается, но, кажется, что помощник капитана полностью поглощен собственными скорбными мыслями и даже не смотрит на апотекария. С чувством некоторого разочарования и обиды Сидон резко захлопывает книгу и, громко ступая по металлическим плитам пола, выходит из бутафорского "Храма".

Маллейн осторожно провожает космодесантника взглядом исподлобья и усмехается: – Сказка тоже разрушается за кулисами театра, апотекарий, а самое грозное оружие превращается в обычный реквизит…

Обернувшись, он подмигивает изображению Императора.

– Согласись, алтарь вышел впечатляющий… Ну если не подходить слишком близко.

Еще некоторое время Маллейн сидит на полу, медленно поглаживая культю левой руки и грустно глядя на лежащее в луже яркой липкой крови тело капитана.

– Помнишь, ты спрашивал меня, Гюнтер, верю ли я в чудеса? Верю. Но только в те, которые совершаю сам, или помогаю сотворить другим.

Мертвый Гюнтер лежит на спине, и в дрожащих отблесках лампад Маллейн видит простреленные предателями в бессильной ярости конечности, развороченную очередью грудь и навсегда застывшую на бледном лице капитана "Генриеты" победную улыбку.

- Жаль, что тебе досталось чудо мученика, мой друг…

[ Добавлено спустя 1 минуту 58 секунд ]

Участник №3

Лабиринт.

Равал Ист, летописец, художник, забежал за угол, ударившись плечом на повороте – и испугался. Это было странное ощущение – он боялся, страшно боялся тех, кто должен был стоять, возвышаясь в своих темно синих доспехах под это аркой… но там не было никого, и это пугало еще сильнее.

Равал привык к страху за те несколько последних лет, что он провел с восьмым легионом. Вернее, почти привык. Иногда ему казалось, что обстановка на корабле неуловимо менялась время от времени, не давая приспособиться – свет то чуть ярче, то приглушеннее чем обычно; ритуалы и осмотры проходили иногда неожиданно стремительно, а иногда – медленно, заставляя лихорадочно думать - что же идет не так, что ОНИ могут найти?..

С другой стороны – кому, да и зачем такое могло прийти в голову?

Наверное, он просто сходит с ума.

Вот и сейчас стоит, рассматривая едва видимый в полутьме пустующий проход – а ведь ему определенно есть куда поспешить.

При этой мысли Равал вздрогнул. Он не хотел верить в то, чему был свидетелем. Он до сих пор не знал – бежит ли он на мостик к капитану, или же к астропатам… или просто как можно дальше от того, что увидел в келье сержанта Мевита. Он пришел туда, как приходил раньше в другие части корабля, ища вдохновение для своих рисунков. Это было запрещено, конечно же, но особо те помещения никто не охранял – не рассчитывали, что кто-либо осмеливался. А он осмелился, в порыве поиска вдохновения, сведшем его с ума. Он так много раз пробовал рисовать самих Повелителей… но он никогда не был доволен этими творениями настолько, чтобы показать их публике. Эти рисунки… они были лживыми. Они показывали правильную форму, но не передавали и капли сути. Он думал, что увидев их жилища, он поймет и их самих…

Летописец оттолкнулся от стены и почти сразу перешел на бег. Миновав арочный проход, ведущий со средних палуб к покоям Легиона и мостику, Равал повернул направо и двинулся по длинному коридору. Время от времени он пробегал мимо боковых ответвлений, но их непроглядная тьма его зрению была не подвластна.

«Все же, если разобраться, хорошо, что под аркой никого не было. Ведь у меня нет с собой подходящего дара»

Еще одна странная традиция. За проход в самые интересные для летописцев части корабля Астартес брали плату. Это могла быть любая материальная ценность. Зачем эти вещи нужны Повелителям – вопрос, который мог бы показаться интересным, если бы даже малейшие попытки размышлять над этим не порождали в воображении Равала ужасающие картины… но факт оставался фактом – пошлина взималась с каждого посещения, и никто не знал, какой суммы будет достаточно в этот раз. Иногда людей пропускали за небольшое количество еды, а иногда – наказывали за истинно роскошное подношение. Наказание было разным – раньше это был запрет посещения палубы на некоторый срок. Недавно по кораблю пошли слухи о чем-то более страшном.

Уйдя глубоко в свои мысли, летописец замедлил бег, и теперь тяжело шагал по коридору.

«Как хорошо думать об этой чепухе. Обдумывать, крутить в голове, предполагать…это помогает отвлечься от одного простого воспоминания – от того, что он увидел в келье. Всего несколько пергаментов на столе, которые он рассматривал минуту или две, а потом бросился бежать…»

Ист остановился. Потом сел, прижавшись к стене. Он не знал, где находится - темный лабиринт корабля, казалось, засасывал все глубже и глубже. Ему казалось, что призраки приближаются к нему со всех сторон, и на губах их сверкает улыбка.

Он вдруг понял, почему его портреты были такими. Он действительно и близко не подошел к пониманию сути Повелителей – но не из-за недостатка информации. Напротив, разгадка все это время окружала его со всех сторон. Просто… просто он боялся поднять взгляд и увидеть правду. Теперь он преодолел это, преодолел страх. Равал поднял взгляд – и увидел улыбку призрака.

***

Смачно выругавшись, рядовой-ветеран Имперской армии Зархат остановился и попытался вспомнить, какой именно из бесчисленных поворотов привел его сюда – безуспешно. Он бродил здесь столь долго, что, пожалуй, уже точно опоздал на построение, а значит не миновать сурового наказания от сержанта. Связи тоже не было – ну кто же знал, что именно сегодня он заблудится…

Еще раз прокляв чертов корабль, чертовых Механикус и чертовых Астартес с их чертовым недостаточным освещением Зархат побрел вперед. Через десяток шагов он остановился и внимательно оглядел коридор у себя за спиной. Проклинать Астартес было неуютно даже про себя.

Он служил уже достаточно долго и достаточно раз побывал на самом караю, чтобы осознавать – ему будет проще отрезать себе ногу, чем проклясть одного из Повелителей в слух. Страх сковывал его всякий раз, когда они обращали на него свой взор. Там, внизу, на приводимых к согласию планетах, части имперской армии охватывал ужас даже при приближении к местам, зачищенным Повелителями Ночи. Многие молились - так, чтобы не видел их сержант. Итераторы объясняли им, что Астартес – создания науки и мудрости Императора, но все равно Зархат всегда старался лишний раз не поднимать на них взгляд.

Уже собравшись двинутся дальше, солдат услышал крик - и мгновенно понял, что это определенно худший день в его жизни. Это был крик человека, умиравшего в страшных муках – он знал точно, так как слышал их больше, чем ему бы хотелось. Заученно преодолевая приступ страха, Зархат вскинул лазган и быстро, но почти бесшумно двинулся на звук. Вот и послужила ему привычка не выходить без оружия и брони из казарменных помещений… зачем это на собственном корабле, где даже самые отмороженные бандиты не поднимаются с нижних палуб и не допустят и мысли о нападении на солдата? Никто не знал, но все так делали.

Наверное, они просто сходят с ума.

Через некоторое время Зархат достиг нужного места. Там, прислонившись к стене, сидел человек в свободных темных одеждах – вопреки ожиданиям солдата, все еще живой. В полутьме было не разглядеть ран, но лужа крови и бессильно лежащие на полу руки говорили сами за себя.

Удостоверившись, что вокруг никого нет, Зархат наклонился к человеку. Кажется, тот уже плохо воспринимал окружающий мир, но его приближение почувствовал. Окровавленные губы зашевелились

- Ты… Астартес? Ты повелитель ночи?

Зархат наклонился еще ближе – шепот умирающего был едва слышен.

- Нет, нет. Я солдат. Ничего не говори, скоро ты попадешь к врачу.

Неожиданно человек схватил его за руку.

- Нет! Не стоит… время… передай всем… Астартес – предатели… преда…

«Бредит», - подумал Зархат. Это было давно известно – Гор отвернулся от Императора… и сейчас они летели к системе Истваан, чтобы покончить с предательством раз и навсегда.

Он попытался поднять раненого:

-Я знаю, я знаю. Отпусти руку, обхвати меня за шею…

Но человек не отпускал.

- Ты не понял… Повелители Ночи – предатели… я узнал, и был наказан… преду…

Услышав характерный выдох, Зархат отпустил тело и отцепил холодеющую руку. Потом проверил пульс – так и есть. Теперь надо добраться до казармы - судьбе было угодно, чтобы человек лежал в одном из основных, хорошо ему известных коридоров – и доложить полковнику лично, что на корабле завелся псих, набравшийся наглости убивать на верхних палубах…

Бросив последний взгляд на труп, Зархат окаменел. При попытке поднять тело одежды неизвестного сдвинулись, обнажая рану. Зархат уже видел такие раны прежде – много, слишком много раз. Это был удар цепного меча; оружия, которое могло принадлежать только Астартес.

***

Резким движением открыв дверь, Зархат быстро двинулся по коридору, с трудом подавляя желание перейти на бег. Вот и вход в помещения казарм ветеранов – охраняемый, как обычно, двумя бойцами. Отдав честь, Зархат двинулся дальше, отметив прицепленный к поясу одного из них человеческий череп. С недавних пор эта традиция укоренилась в среде ветеранов – в подражание Повелителям украшать форму внушающими страх трофеями, но череп он видел впервые. Так скоро дойдет и до сдирания с трупов кожи… чего в этом больше – желания приобщиться к подвигам Астартес или попытки реализовать их боевую доктрину - Зархат не знал, и знать ни хотел. Сам он так никогда делать не собирался.

Войдя в казарму своего отделения, Зархат поприветствовал всех, и двинулся к кровати Галсата. Гал сидел, по обыкновению, с планшетом в руках, изучая фотографии сомнительного свойства. При виде его Зархат невольно улыбнулся – сколько лет они уже сражаются вместе, а друг все время добывает откуда-то новое…

Галсат поднял глаза и поперхнулся похабным приветствием:

- Зар, что за …? У тебя весь живот в крови, и лицо как у мертвеца! Ты ранен?

Зархат плюхнулся на кровать

- Нет, я не ранен. Слушай…

Он рассказывал с самого начала, с момента как заблудился. Рассказывая, он смотрел на свои руки, а когда закончил – поднял глаза на лицо друга… и испугался. Лицо Гала приняло странное выражение, которого он не видел ранее. В нем был страх, но не было удивления – и это сковывало конечности и разум Зархата мертвящим холодом. Вздрогнув, он затравлено бросил взгляд на сослуживцев и вдруг понял, что вся казарма затихла и смотрит ему за спину.

«Позади Астартес. Сюда пришел Астартес, он убьет меня, убьет как того человека, убьет, убьет…» - собрав остатки мужества, Зархат повернул голову – и выдохнул в приступе облегчения, дикого, животного счастья. Он вдруг понял, что теперь страх – страх снова испытать ТОТ страх, что секунду назад сжал его сердце ледяной рукой – имеет над ним полную, абсолютную власть.

Позади стоял сержант Ларим. Плохо соображающий Зархат боковым зрением отчетливо увидел, что еще недавно серый шлем сержанта теперь был темно-синим, а на лицевой маске был грубо нарисован белый череп.

Сержант взял его за плечо

-Пойдем со мной, рядовой. Нам надо поговорить.

***

Капитан Виктор Нэзем шел по коридорам собственного корабля, и ощущал странное беспокойство. Наверное, это связано с тем, что недавно корабль принял бой не под его руководствам. Как будто идешь на встречу с любимой зная, что она тебе изменяла… но он ничего не мог поделать. «Это битва Астартес», - сказали они. Битва Астартес.

Он покосился на идущую слева фигуру, сморщив нос от легкого зловония разлагающейся плоти. Эта привычка – увешивать себя частями тела врагов – была ему глубоко отвратительно, и никакого страха не внушала.

Поворот влево, поворот вправо. Лабиринт коридоров, который уже очень скоро приведет его на мостик. Непроизвольно Виктор погладил рукоять лаз – пистолета.

В очередной раз повернув, он увидел двери мостика. Радостно устремившись вперед, Виктор нажал несколько клавиш, вложил палец систему генетической защиты, поморщившись от укола. Подождал, пока дух корабля подтвердит его право на вход.

Он сразу понял, что что-то не так. Обычно на мостике сиял яркий свет – Легион мог делать что хочет на своих палубах, но на его мостике люди должны работать без помех – а теперь его заливала всегдашняя тьма Нострамо. Его кресло пустовало, капитан Ксал стоял рядом, и смотрел на него глубоко запавшими глазами. Его лицо было так спокойно и бледно, что казалось мертвым. Оставив охранника у дверей, Виктор прошел в центр мостика, бросив взгляд сначала на датчики состояния основных систем корабля, а потом - на обзорные экраны. Сейчас большую часть вида занимало изображение изуродованного боем корпуса ударного крейсера Астартес в цветах легиона Саламандр. «Странно», - подумал Виктор - «По составлявшимся планам флот Повелителей должен был выйти с другого фланга, и первыми ударить по укрывшимся кораблям предавших легионов… что-то пошло не так? Или… нет, этого не может быть. Наверное он просто сошел с ума.». Резко развернувшись к капитану, Виктор внимательно осмотрел его – и сразу нашел подтверждение своим опасением. С пояса Ксала свисали новые трофеи – головы Астартес. Некоторые головы были с кожей черной как полночь, а другие, наоборот – с фарфорово-белой. Виктор достаточно много знал о Легионах, чтобы сделать правильные выводы.

Как выяснилось, наблюдавший за ним капитан в свою очередь знал достаточно о Викторе, чтобы сделать свои.

-Итак, ты все понял, капитан Нэзем - голос звучал тихо и необычно мелодично для космодесантника.

-Ты, как и некоторые другие ненадежные люди, был намеренно устранен от боевых действий… ты видишь, чем закончилась схватка. Ты обладаешь целым набором навыков, столь…

Не дослушав его, Виктор выхватил пистолет и выстрелил. Он не питал надежды относительно своей способности справится с Астартес – но он мог попытаться сбежать, сообщить...

Не пытаясь посмотреть на результат выстрела, Виктор перекатился за приборную панель, кувырком поднялся, бросился к запасному входу… и был сражен выстрелом. Заряд попал ему в грудь, отбросив на ту самую панель, за которой он рассчитывал спрятаться.

«С той стороны же не было Астартес…»

Он услышал неуверенные шаги. С трудом разглядел десяток людей, приблизившихся к нему.

«Жаль», - голос Ксала раздавался сквозь призму все громче и громче ухающего сердца –«Добейте его».

Последним усилием он взглянул вверх – в лицо наводящего свой лазган рядового Зархата – и вдруг почувствовал озарение. Словно мысль, заплутавшая в лабиринте его разума, наконец вышла на свет, наружу – в иссушенную солнцем пустыню. Ему много раз говорили, что он не ведает страха – и, наверное, это и в самом деле было так. Иначе невозможно вести корабль сквозь варп к новым звездам. Теперь он понял, что это незнание было слепотой, из-за которой он не увидел семена предательства. Он бы засмеялся, если бы мог.

Раздался выстрел.

[ Добавлено спустя 3 минуты 30 секунд ]

Участник №4.

Наше дело

Келф прищелкнул языком, рассматривая низкое покосившееся здание. Два этажа. Чердак. Плесень на стенах, осыпавшаяся штукатурка на земле.

- Да..., - произнес Грей. - Значит, здесь теперь Олди сидит.

Келф Туоми сплюнул мокроту на рокрит.

- Так сказали, - ответил он. - Постой тут, я с ним сам поговорю.

- Есть, шеф.

- Никого не впускай.

- Само собой, шеф.

Келф усмехнулся, видя как Грей перекинул лазган со спины на грудь. "Добрый малый", - подумал Туоми.

Он быстро, перепрыгивая через три ступени, поднялся к двери. Толкнул ее. Створка яростно скрипнула. Туоми прошмыгнул внутрь.

"Ни зги не видно", - подумал Келф. Он достал из-за пазухи автостаб с прикрученным к нему фонариком. Щелкнул переключателем. Фонарь осветил заброшенную гостиную.

"Куда же ты залез, Олди?"

Полоса света металась по комнате, выхватывая из мрака отдельные детали обстановки.

...Грязь на полу... безвкусные обои с розовыми цветочками... чей-то пикт на стене, видимо, бывшего хозяина... с женой и детьми.... Шкаф...

Свободной рукой Туоми осторожно приоткрыл его дверцу. Ничего, только истлевшая одежда. В углу винтовая лестница.

"На втором этаже? Скорее всего", - промелькнуло в голове Келфа. Он шагнул на первую ступень. Поглядел вниз.

Трухляк.

"Надеюсь, эта дрянь выдержит", - мрачно подумал Келф. Он начал потихоньку подыматься по лестнице.

"Не торопись, Келф".

Еще шажок.

"Не торопись".

Он поднялся на самый вверх. Дверь совсем рядом.

Туоми шагнул на последнюю ступень, потянулся к входной ручке и вдруг услышал предательский треск под собой.

"Твою ж...!"

Его нога начала проваливаться в пустоту, а дверь перед ним резко распахнулась. Створка ударила по его голове, и Туоми покатился по лестнице. Где-то в ее середине он остановился. Фонарик на пистолете разбился.

Чье-то тело, невидимое в темноте, перепрыгнуло через него и понеслось дальше по ступеням.

- Стой! - кричал Туоми. - На месте, ублюдок!

Приподнявшись, он сделал пару выстрелов вниз.

"Попал?"

- Грей, держи его!

Олди (а это был именно он) выскочил на улицу.

***

- Не важно выглядите, шеф, - усмехнулся Грей.

- О, заткнись, пожалуйста, и без тебя тошно, - проговорил Туоми, приложив холодный корпус автостаба к своему лбу.

"Что называется, получил по голове".

Келф поморщился.

- Где наш задержанный?

- В спидере. Я его запер. Не беспокойтесь.

- Великолепно, - пробормотал Туоми. - Да совсем забыл... выношу тебе благодарность от имени губернатора.

- Лучше бы за выпивку заплатили, - хмыкнул Грей, - в следующий раз.

- Заметано, Грей. С меня бутылка.

Они прошли к спидеру. Типичная служебная машина. Передок был немного помят. Сидевший внутри человек стучал по стеклу и что-то говорил. Из-за изоляции ничего слышно не было.

- Открой, послушаем, - бросил Келф.

- Есть, - ответил Грей. Он достал небольшой мобильный пульт. Нажал на кнопку. Дверца пошла вверх.

- ...Не имеете права! Я буду жаловаться в бюро по контролю населения! Я законный, официально зарегистрированный. Вот документы!

Он тряс перед их носом какой-то замусоленной бумажонкой.

- Хватит голосить, Олди, - проговорил Келф. - Уже за то, что на представителя власти напал, тебе можно вышку впаять.

Тот сразу как-то сник.

- Это нечаянно вышло. Извините.

- Прощаю, - буркнул Туоми.

Грей ухмыльнулся. Келф недовольно на него посмотрел, затем продолжил:

- Меня вообще мало интересуешь ты и твои мелкие грешки.

Туоми сделал паузу.

- Мне нужна информация.

Человечек в машине замер.

- Какого рода? - серьезно произнес Олди.

- Мы ищем одного человека, - проговорил Туоми. - И ты знаешь, где он.

Человечек удивленно посмотрел на Келфа.

- Про кого вы говорите?

Туоми приблизился к Олди. Внимательно посмотрел в его бегающие глаза.

- Где он, мутант? Где министр?

***

- Да вы с ума сошли! Я ничего не знаю. Я никак не связан с Новым Порядком.

- А вот врать мне не надо, Олди, - спокойно произнес Туоми. - Ты и твои братишки были преданными бойцами ренегатов, захвативших власть в годы смуты. Вы клялись в верности Предателю.

Он презрительно сплюнул на землю, взвел курок.

- Не имеете права, - испуганно хрипел Олди. - Это поклеп... Нет, нет, я не знал...

- Заврался, мутик, - сказал Грей. - Шеф, мне его прям тут кончить или сначала отвести подальше от города?

Туоми сделал вид будто действительно что-то решает.

- Здесь место тихое, Грей...

- Нет, нет, - закричал Олди. - Я действительно не знаю, где Рейгар!

Туоми поднял вверх указательный палец.

- Заметь! - произнес он четко. - Я не называл тебе его имени. Сам расскажешь, или... Грей, воздействуй.

Солдат схватил мутанта и рывком вытащил из машины, толкнул в грудь, и Олди отлетел, рухнув на рокрит. Грей поднял винтовку, выстрелил. И еще раз. Еще.

Лучи когерентного света проходили впритирку с телом мутанта, подпаливая его кожу. Олди визжал и дергался, пытаясь избежать смертоносного огня.

- Нет, нет, не надо, пожалуйста...

- Закончить, Грей.

Солдат опустил оружие.

- Теперь ты понимаешь, что твоя жизнь ничего не стоит? - обратился к мутанту Туоми. - Меня даже поблагодарят за твою смерть. Я уверен.

- Обещайте, что не убьете меня. Я все скажу.

Келф кивнул.

- Рейгар у "деловых людей". Он собирается покинуть систему. Я случайно узнал...

- Какой корабль?

- Он сейчас на орбите. "Слава Гидрафура". Бар "Лишняя кубатура".

- Интересно.

- Вы отпустите меня?

- Нет, конечно... Грей?

Солдат снова затолкал мутанта в машину. Захлопнул дверь.

- Отвезем его в изолятор.

- Мне кажется, вы слишком милосердны к этому хоруситскому прихвостню, - проговорил Грей.

- Ты ошибаешься. Я справедлив.

Они уселись на передние сидения, и Грей, поколдовав над пультом управления, включил двигатель машины. Спидер поднялся в воздух.

- Не мы, но суд вынесет приговор.

- Лишняя тягомотина.

- Возможно. Ты забываешь, что в центре и так недовольны нашим самоуправством. Я не хочу лишний раз ссориться с ними по поводу какой-то ликвидации.

Аппарат рванул ввысь.

- Кроме того... я дал ему слово.

- Мутанту? - Грей недовольно фыркнул.

- И все же.

***

Келф с ног до головы оглядел своего товарища. Рассмеялся:

- Красавец!

- Сами не лучше, шеф.

Оба были одеты в простые измазанные сажей комбинезоны рабочих.

- Где вещи?

- В коробках.

- Вынимай.

Грей ломом вскрыл их, достал оттуда скафандры, длинную страшноватую металлическую палку с подсоединенными к ней кабелями, массивную батарею.

Они начали облачаться в защитные костюмы.

- Не нравятся мне эти...

- Кто?

- Торгаши.

- Мне тоже. Ты готов?

- Сейчас, - ответил Грей. - Резак приготовлю.

Подключив провода к батарее, он закинул ее за спину. В одной руке - лазерный резак, в другой - чемоданчик.

- Нормально.

- Пошли.

Они оставили спидер рядом с космодромом и направились в порт. "Главный пункт приема внепланетной продукции планеты Весты" - так официально называлось это место. Огромная посадочная зона. Километры разнокалиберных площадок. Склады, склады, дороги, по которым двигались грузовые аппараты. Вечная суета коммерции.

- Шеф, куда двигать?

- За мной, Грей.

Туоми прошмыгнул между двумя служащими, перетаскивающими массивный генератор, чуть не врезался в огромного сервитора, затем ступил на траволатор. Оглянулся.

- Не отставай, боец!

Грей поспешно запрыгнул на конвейер.

Они переходили с ленты на ленту, каждая из которых двигалась быстрее предыдущей.

Ветерок, обдувавший пассажиров траволатора, усилился.

- Далеко еще? - спросил Грей.

- Нет. Все сходим.

Шагая по серебристым дорожкам, они быстро сошли с тарволатора. Здесь людей было уже меньше. Пустырь, кучи гравия, гнутый ржавый металл, таблички с предупреждающими символами.

Келф Туоми кивнул в сторону внушительного ангара.

- Сюда.

Они прошли внутрь.

***

- А Келф... Здорово... Откуда шишка? Ранение при исполнении? Ну-ну... А это кто с тобой? С физиономией висельника? Прости, друг, ничего личного... Грей? Привет, Грей.

- Дегос, мне нужно на "Славу Гидрафура".

- А в чем проблема? Покупай билет и лети на здоровье. Надоело на Весте? Я тебя понимаю, поганое местечко...

- Дегос, мне надо к "деловым людям".

Механик внимательно посмотрел на Туоми. Положил ключ на землю, подошел к своему столу, взял другой инструмент. Не глядя на Келфа, спросил:

- С какой целью хочешь посетить этих ребят?

- Есть интерес, - туманно заметил Туоми.

- Знаем мы твой интерес, - проворчал Дегос. - Давай выкладывай начистоту.

- Извини, Дегос. Секретная информация.

- Э-э, опять одно и тоже, - вздохнул механик. - Ладно... Пройдешь в сектор 14-45, спросишь Фита. Скажешь, что хочешь посетить озеро Лангетон. Порыбачить хочешь. Он тебя и доставит куда надо.

- К чему такая секретность? - нахмурился Келф.

Механик уже полез под наполовину разобранный скиф.

- А что ты хочешь, - раздалось из-под корпуса машины. - Это ж "деловые люди". И поосторожнее там. Они не любят властей предержащих. Разумеешь мой готик?

Дегос захохотал.

***

Движения они не ощущали. В космосе это было естественно. Сидевший в предохранительном кресле, Грей вертел в своих руках резак, щелкая тумблерами на рукоятке.

- Ты поосторожнее там, - бросил Келф.

- Нормально, шеф. Проверяю технику.

- Сейчас? - удивленно спросил Туоми. - А раньше, что ты делал? Ты что...

- Спокойно, шеф. Я имел в виду - перепроверяю.

Затем Грей отложил инструмент в сторону. Внимательно посмотрел на Туоми:

- Шеф?

- Что, Грей?

- Есть вопрос... а что за мутация у Олди? Вроде он нормальный.

- Измения в костном аппарате, - ответил Туоми. - Лишние ребра.

- Проклятый мутант...

- Это не главное, Грей. Больше скажу - мне вообще плевать на это. Главное другое.

Келф замер, его глаза заблестели холодным упрямым блеском.

- Он хорусит, а значит враг Императора и человечества. Для подобных ему нет пощады. Это главное, Грей. Кстати, подлетаем...

Келф смотрел в иллюминатор. Вот это судно. "Слава Гидрафура". Огромное, величественное, это...

- Уродливая посудина, - заметил Грей.

Туоми не удержался. Хмыкнул.

- Возможно, Грей, возможно.

- А где квартал "деловых людей".

- Видишь на корпусе такие бородавки многочисленные? Этакие бляшки или как-бы заклепки?

- Ага, шеф. Различаю.

- Это и есть модули торговцов.

Грей присвистнул.

- А их немало!

- Тысячи две, три. Незаконные перевозчики. Везут в систему всякое барахло. Тот скандально известный приказ командующего сектора создал целую контрабандную отрасль. Эти людишки понастроили на поверхности кораблей подобия маленьких городков, ведь они не имеют права заходить внутрь. Есть строгий закон... Закон обходят. Ползают по поверхности космических кораблей будто паразиты. Разумная вошь. Эти людишки - Туоми ткнул пальцем в стекло иллюминатора, - дают на лапу капитану, отстегивают местным властям. Поэтому всем плевать на них. Деловые люди закупают товар, набивают отсеки.

- По мне пусть живут.

- Их невозможно контролировать, - возразил Туоми. - Это плохо.

Грей пожал плечами.

На мгновение катер включил тормозные двигатели. Кораблик слегка тряхнуло.

- Приземлились.

Из динамика, висевшего у потолка, раздался хриплый голос.

- Все, рабсила, вываливайся на корпус! Удаляю воздух из отсека.

- Рабсила? - удивленно спросил Грей, прежде чем захлопнуть шлем.

- А ты хотел, чтоб я кем представился?

"Вокс связь, в порядке? Прием, шеф", - произнес в микрофон Грей.

"Слышу, все нормально, - ответил Келф. - Магниты включил, воздух поступает?"

"Ага, все работает вроде".

"Пошли".

Осторожно шагая, они вышли на поверхность "Славы Гидрафура".

"Грей, ни в коем случае не подпрыгивай. У нас нет веревки - сразу улетишь".

"Заметано, шеф!"

Тумм, Тумм, Тумм. Два товарища двигались по пласталевой поверхности. Над головой висела серо-зеленая Веста. За спиной появилось осветившее все пространство солнце. Тени были резкие, какие-то неестественные. Тишина. Тумм, тумм.

"Шеф, все-таки гравитация немного чувствуется. Тянет немного".

"Да. Я тоже заметил".

Здесь не ощущалось течение времени. Не день и не ночь. Вечное теперь. Они приближались к городку "деловых людей".

"А где местные жители?" - спросил Грей.

"Вот. Один идет к нам".

Они увидели фигуру в скафандре, которая подняла левую руку, привлекая внимание. Правой она держала некое подобие оружия. Короткая стальная палка.

Они подошли ближе. Незнакомец что-то показывал своими пальцами. Его кисть смыкалась в кулак, затем раскрывалась полностью, потом два пальца как в знаке "V" и опять... пять, два, пять, два.

"Грей, переходим на канал пятьдесят два".

"Есть".

Сменивший частоту динамик разразился потоком слов.

"Эй, там! Вы слышите меня? Повторяю. Прием, вы..."

"Мы вас слышим", - ответил Келф.

"Кто вы такие?"

"Рабочие Весты. Типчик один кинул информацию. Сказал, что есть работа на "Славе". То ли хотят сцепить несколько помещений в единое, то ли двигатели насадить и сделать типа ракету. Короче, мы пришли, так как можем кое-что делать руками"

"Кто вас послал?"

"Ты про кого говоришь? Про приятеля, который на земле, или про того хозяйчика, что в "Лишней кубатуре" ошивается?"

Молчание.

"Вроде говорите ровно, по-нашему... Проходите".

"А где бар этот?"

"Лишняя кубатура"?

"Он самый".

"По главное улице ступай, четвертый модуль справа. Большой такой. Там еще прикручена бронзовая фиговина над входом. Написано - "Бар".

"Понял тебя".

Они прошли в квартал. Странное место. Будто город призраков. Вокруг двигались казавшиеся неживыми скафандры, на каналах вокса стоял гам человеческого общения. Везде только серый цвет стали и овальные, круглые, квадратные жилые модули "деловых людей".

Туоми и Грей подошли к нужному модулю.

Они переключились на личный канал.

"Действуем по плану. Видишь, где от здания отходят кабели и панели трасформаторов стоят? Зафиксируй там, чтобы незаметно было. А я здесь пока покараулю".

"Есть, шеф".

Грей пошел к модулю, затем через минуту вернулся. Уже без чемоданчика.

"Сделано".

"Входим".

Они прошли ко входному люку бара. Стукнули по металлу здания. Бесшумно круглая дверь отошла в сторону.

Они зашли внутрь.

***

В шлюзовой камере было тесно. Келф, Грей и охранник. Над головой искрила контактом люминосфера. Слева плакат - "Стой. Проверка". Справа закрытый вход в главное помещение.

После того как маленькая комнатка наполнилась воздухом, охранник откинул шлем назад, показывая им свое угрюмое веснушчатое лицо.

- Не знаю вас. Кто такие?

- Дело есть. К хозяину.

- Ничего не знаю. Вы что... не из "деловых"?

Охранник злобно оглядел двоих приятелей, с шумом втянул через ноздри воздух.

- Шпики?

- Нет, - спокойно ответил Келф. - С планеты. Рабочие. Ищем где б заработать. У вас деньги есть, у нас нет. Разумеешь?

- А-а, - огорченно протянул охранник. - Значит, не шпики. Заходите внутрь... только сначала сдайте оружие.

Келф отдал ему свой автостаб с разбитым фонарем.

- И скажи своему приятелю, чтоб он сдал резак.

- Ты понимаешь, после того как Слайту на голову пласталевую плиту уронили, он немножко плохо соображает. Хотя работник исправный...

- Да мне плевать! Пусть положит резак!

Охранник потянулся к инструменту в руках Грея.

- Я бы не стал этого делать, - быстро сказал Туоми.

Грей сделал бешеное лицо и тихо, но убедительно зарычал. Охранник отпрянул.

- А-а... варп с ним, - махнул он рукой. - Лазерный резак это не совсем оружие... проходите.

- Спасибо, - кивнул ему Туоми.

Охранник схватился за рукоятку двери и, крутанув ее, потянул на себя. Дверь распахнулась.

***

В баре было не так уж много людей: бармен, какая-то девушка с задумчивым видом, двое краснолицых "деловых", сидевших в углу, один высокий человек и рядом с ним другой - с неприятной улыбочкой на физиономии, в оранжевом скафандре.

Келфа удивили плакаты, развешанные на стенах. Простая белая материя и аккуратно нарисованные на ней буквы низкого готика. Теперь Туоми знал, что "Воздух это святое" и "Тут дело делается". Он обернулся. На другой стене тоже надписи - "Электроэнергия наше все" и не совсем понятное - "Своровал чужой резерв - мать ударил".

- Эй, приятель, монету гони, - буркнул бармен.

- Так мы еще ничего не заказывали, - удивленно проговорил Туоми.

Бармен указал пальцем на слабо светящуюся световую спираль.

- Ты потребил мой свет...

Он опустил руку, продолжил:

- ...Ты вдохнул мой воздух. А это стоит денег, дядя.

Не став спорить, Келф положил на стойку золотую монету.

Исподлобья взглянув на посетителей, бармен взял монету и слегка надкусил проверяя металл. Затем положил в карман.

- Кто такие? - бросил он.

- Мы не "деловые люди". Мы ищем одного человека, - сказал Келф.

Еще одна монетка покатилась по прилавку.

- Вы с планеты? - спросил бармен. - Вообще, с сухопутными мы дело не имеем...

Еще монетка...

- Но вы вроде ниче так, - заметил он. - Кого ищете?

Пальцем поманив бармена, Келф тихо прошептал ему на ухо:

- Министра...

Тот злобно посмотрел на Туоми:

- Не знаем таких!

Келф протянул бармену еще одну монету, но "деловой" оттолкнул его руку.

- И выметайтесь отсюда, приятель, - злобно прошипел бармен.

Туоми усмехнулся.

- Ну что ж, так и быть, я уйду...

Он отошел на несколько шагов, встав рядом с Греем.

- Но со мной уйдет и, - голос Келфа зазвучал в полную силу. - Бывший министр общественной безопасности, хорусит, убийца миллионов невинных, клятвопреступник и предатель Эдвин Рейгар!

Келф повернулся к высокому человеку, который внимательно смотрел на Туоми, словно изучая его.

- Не так ли? - произнес Туоми.

Высокий человек надменно улыбнулся.

- Во многом вы правы, мой друг. Значит, меня еще помнят... Правда, я надеялся, что за мной придет по крайней мере полк СПО, а тут...

Он усмехнулся.

- Я так понимаю, вы хотите меня арестовать? Попробуйте. Это будет интересно.

- Неужели вы думаете, что сможете помешать нам?

Немного приподняв лазерный резак, Грей сделал едва заметный шаг в сторону министра.

- Я может быть и нет, а вот они, возможно.

Рейгар указал на присутствующих, которые поднялись со стульев, доставая скрытое оружие. Люди окружили Келфа и Грея.

Туоми почувствовал как что-то холодное прикоснулось к его голове. Он скосил глаза. Это был лазпистолет.

- Вы ошиблись только в одном, - сказала девушка, державшая оружие. - Здесь все... хоруситы.

На ее лице появилась милая улыбка.

***

Бывший министр, чиновник, один из самых страшных людей сектора, Рейгар называемый Кровавым, ставленник Малогарста Кривого, палач и садист... он подошел к Келфу.

- Кажется ваша игра проиграна... как вас зовут?

- Келф.

- Странное имя... Келф... - министр будто пробовал имя на вкус. - Келф... у вас есть последнее желание?

- Да, - сказал Туоми. - Я хочу сказать своему другу. Всего одно слово...

Он взглянул на товарища.

- Грей?

Боец внимательно посмотрел на Туоми.

- Воздействуй!

Грохот был адским...

***

Хлопок. Воздушный поток рванул Келфа вперед. Он упал, на землю, захлопнув шлем. Туоми поднял голову, оценивая обстановку.

"Все в тумане..."

Вокруг творился хаос. В результате разгерметизации отсека давление воздуха мгновенно упало, и люди не успевшие закрыть скафандры, пожинали плоды взрывной декомпрессии. Келф видел, что один человек попытался задержать дыхание.

Это было его ошибкой.

Легкие "делового" разорвало давлением. Он ползал по землле, отхаркивая кровь и мелкие кусочки плоти, а его тело раздувалось на глазах...

С мужчиной, одетым в оранжевое, тоже случилась неприпятность. Осколок сорванного керамита повредил ткань его скафандра, нарушив герметичность, и он раненый полз куда-то, закрывая дыру рукой... Тщетно. Через десять секунл сознание его покинет.

Все были шокированы взрывом. Кроме Грея.

Бывший солдат Имперской армии двигался словно в неком танце, мастерски размахивая лазерным резаком, будто мечом, добивая противников. По нему стреляли. Не попадали. Грей ткнул своим орудием в лицо девицы, которая истошно завизжала, прыгнул к столам, ногой выбивая оружие у одного из мужчин и затем рассек его тело пополам. Дальше...

Келф отвернулся от мясорубки.

"Где Рейгар?"

Сквозь пелену водяного пара он увидел некий силуэт, который двигался к дыре, образовавшейся в модуле.

"Стой, - подумал Туоми, - ты от меня не уйдешь".

Он встал. Он уже бежал следом.

Это была очень странная погоня. Слабая гравитация не давала развить скорость, не позволяла нормально оттолкнуться от земли (земли?) ногами. Словно неуклюжие балерины они отталкивались от корпуса корабля, зависали в пространстве и медленно приземлялись. Это был не бег, а что-то вроде череды прыжков. Спринт огромных медленных тушканчиков.

Туоми заметил, что бывший министр направляется к группе "деловых". Он тронул их за плечо и указал на Келфа. Туоми через вокс услышал голос ренегата.

"Ребята, смотрите! Это шпик! С планеты прилетел. Остановите его!"

"Проклятье", - подумал Келф. Он попытался ускориться.

Затем Туоми увидел, что человек к которому обращался министр, поднял выше палку и... ткнул стержнем в грудь Рейгара. Тот упал. В этот момент Келф подбежал к ним.

"Спасибо, братцы! - радостно кричал он им. - Я за этой тварью уже год гоняюсь".

"Понимаю", - ответил "деловой", коснувшись своим орудием Туоми. Электрический разряд прошел по его телу, и Туоми плавно и величественно рухнул на броню "Славы Гидрафура".

***

- Почему вы сразу не обратились ко мне? - укоризненно говорил "деловой". - Мы бы решили эту проблему очень быстро. Мы цивилизованные люди.

- Но хоруситы... - начал Туоми.

- Вы говорите про тех, кто был в "Лишней кубатуре? - спросил мэр. - О, не волнуйтесь, это отщепенцы. Деловые люди никогда не поддерживали Хоруса. Он бесперспективен.

Стоявший рядом Грей хмыкнул.

- Я так понимаю, вы выдадите нам Рейгара, - заметил Туоми.

- Естественно... сказал человек, глядя в потолок. - Но вы должны оплатить наши расходы и вообще...

- Что? - удивился Туоми

- А что вы хотели, молодой человек? - бросился в атаку мэр. - Разгромили бар, убили людей, повредили силовые провода... сумма довольно большая, надо заметить...

Келф встал с кресла. Голова болела, тело болело... Он взглянул на своего друга.

- Звони губернатору, Грей. Пусть он сам там решает, договаривается...

Келф усмехнулся.

- Это уже не наше дело.

[ Добавлено спустя 56 секунд ]

[

[ Добавлено спустя 2 минуты 56 секунд ]

Участник №5.

Никакой жалости.

...Ближе... Ближе, тварь... Ближе, поругатель святынь... Ближе...

В коридоре нижней палубы корабля Несущих Слово «Светоч Истины» царил полумрак. Слышался негромкий гул двигателей. Эхом отдавались шаги космодесантника, державшего наизготовку болтер и ежесекундно оглядывавшегося по сторонам.

... Это ты Аргон? Ну что же, ты ничем не отличаешься от других. Ты такое же чудовище. Когда-то я жалел вас, но теперь - нет...

Несущий Слово замедлил шаг. Он словно почувствовал повисшую в воздухе угрозу. Что-то давило на него, он ощущал чей-то пристальный взгляд, словно буравящий его спину.

... Никакой жалости. Только боль и ненависть. Вы предатели и заслуживаете смерти. Будьте все вы прокляты ...

Сверхразвитый слух десантника различил какой-то шум. Он остановился.

- Кто здесь? – крикнул Несущий Слово, вод дулом болтера из стороны в сторону.

... Я знаю, что я последний. Но я не беззащитная жертва. Я отправлю ваши души на корм вашим демоническим хозяевам прежде, чем предстану перед Императором...

- Умри, тварь! – в тусклых лучах ламп коротко сверкнул крозиус. Несущий Слово рухнул, не успев издать даже стона.

... Ты не стоил смерти воина, предатель. Да пожрут демоны твою душу...

Когда много позже целое отделение Несущих Слово спустилось на нижнюю палубу, чтобы разузнать, что случилось с пропавшим Аргоном, они нашли лишь его бездыханное тело, а над ним на стене надпись, сделанную кровью:

ВОЗМЕДИЕ ПРИДЕТ.

***

Неистовый варп-шторм бушевал уже много дней, хотя здесь, в глубинах Имматериума, было практически невозможно точно сказать, сколько именно. Время здесь казалось еще более бессмысленной условностью, чем в реальности. Вообще многие понятия, на которые, как на костыли, опиралось человеческое сознание в реальном мире, здесь были абсолютно бесполезными и абсурдными, ведь варп был сплошным водоворотом безумия, в котором любой разум тонул, бессильный противостоять его течениям. Все чаянья, мысли, надежды, принципы разумных существ выглядели мелкими и ничтожными перед этим бурлящим бесконечным хаосом. И лишь крохотная светящаяся точка медленно пробивалась сквозь это безумие. Это был корабль Имперских Кулаков, фрегат «Возмездие».

Обычно командная палуба «Возмездия» была примером истинно имперского стиля в оформлении: без излишней роскоши, но в то же время величественно, однако сейчас на ней царил хаос: великое множество людей: офицеров, служащих, техников - суетилось вокруг приборов, тщетно пытаясь хоть как-то ускорить движение корабля сквозь варп. В кресле командующего сидел, погруженный в мрачные раздумья, капитан Савл Хостамир. На стене над креслом командующего были вырезаны названия всех планет, в приведении которых к Согласию принимала участие Седьмая Рота.

- Младший лейтенант, докладывайте, – приказал, не отворачиваясь от информационного табло, Савл подошедшему флотскому офицеру, - что говорят астропаты и навигаторы? Скоро ли все это закончится?

Младший лейтенант на мгновение потерялся. Он совсем недавно служил в Имперском Флоте и еще не успел привыкнуть к виду космодесантников. Кроме того, вид Савла Хостамира мог вызвать благоговейный трепет и в хорошо подготовленном человеке:

облаченный в отполированные силовые доспехи, украшенные на груди массивным крестом, в длинном алом плаще с золотым подбоем, Савл был настоящим олицетворением мощи Империума. Юный офицер невольно застыл, пораженный величием космодесантника.

- Я жду ответа, - произнес капитан, обращая взгляд на юношу.

- Сэр, ми-милорд... Простите... Я был на нижних п-палубах у псайкеров... Они говорят, что это безнадежно. Ш-штормы не з-закончатся в ближайшее время. Более того, они вот-вот усилятся, так что нам лучше прекратить путешествие и выйти в реальный мир, иначе...

Корабль ощутимо тряхнуло.

- Иначе нас может просто разнести на мелкие кусочки.

Савл поднялся с кресла:

- Мы не можем прервать путешествие. Сам Рогал Дорн приказал поспешить на Терру, мы не имеем права на задержку!

- Да, но...

Корабль затрясло еще сильнее, некоторые члены экипажа попадали на пол. Истошно завыли сирены, красноватые вспышки аварийных ламп озарили командную палубу.

- Сэр, поле Геллера слабеет! Еще немного и... – успел крикнуть один из офицеров прежде, чем упасть. Его ударило об край приборной доски, он негромко вскрикнул и затих, не шевелясь. Савл заколебался. Корабль трясло все сильнее и сильнее...

- Быстрее, покинуть варп-пространство! Экстренный выход в реальность! – крикнул Хостамир, возвышая голос над поднявшимся шумом, – быстрее!

Фрегат задрожал весь, до последнего винтика, поле Геллера потускнело под натиском бешеных течений варпа. Двигатели взревели подобно стаду разъяренных гроксов, выталкивая «Возмездие» в реальный мир.

***

На «Светоче Истины» Несущие Слово готовились к высадке на очередную планету. Капеллан Аарех Ларг говорил проповедь, стоя на командном мостике высоко над пусковой палубой, где выстроились десантники, в последний раз проверявшие оружие:

- Братья! Много дней прошло с тех пор, как этот кровавый и лживый тиран, Император, предал нас. Много дней мы должны были жить, преодолевая горечь и обиду. Много дней мы не могли открыто отомстить Ему, этому лжецу, который презирал нас и нашу любовь к нему.

Некоторые из Несущих Слово отозвались злобным гулом. Аарех продолжал:

- Все мы помним день, когда там, на Монархии, Он унизил нас, своих самых верных слуг и заставил целовать прах у ног этих лизоблюдов, Ультрамаринов. Но мы восстали из пепла. Мы увидели истину. Мы поняли, что Он никакой не бог, а лишь жалкий смертный, пытавшийся спорить с истинными владыками Вселенной. Мы поняли, что это жалкое ничтожество со своими лживыми идеями хочет возвысить недостойных и слабых людей, забыв о нас - Астартес, истинных повелителях человечества.

Подобные проповеди Ларг произносил не в первый раз, но они были необходимы. Если не поддерживать огонь ненависти в сердцах воинов, он может угаснуть, и тогда весь великий замысел Богов пойдет прахом. Этого допустить было нельзя. И так Великий Крестовый поход был слишком близок к успеху...

- Итак, братья! Слишком долго нас сковывали лживые догмы. Слишком долго мы служили людям и берегли их. Настал наш час! Наше оружие служит тем, кто действительно правит этим миром, и потому победа будет за нами! Скоро, скоро мы сможем открыто выступить против Императора, а пока...

Все воинство, как один человек, подхватило слова Аареха:

- Смерть угодна Богам! БЕЙ, РЕЖЬ, УБИВАЙ!

Уже спускаясь по лестнице вниз, к своим воинам, капеллан прошептал:

- Ты хотел, чтобы мы были воинами, а не жрецами? Что ж, Ты получил, что хотел, Император.

Неожиданно он остановился. Его мысли упорно возвращались к Императору. Он, как и все Несущие Слово пламенно любил Его и покланялся Ему. И хотя сейчас ненависть Аареха была столь же велика, как некогда – любовь, но все же очень трудно было забыть о десятилетиях преданного служения. Очень трудно было отбросить то, что некогда составляло весь смысл жизни Аареха.

- Зачем ты предал нас? Зачем? Мы не хотели быть чудовищами, ты сделал нас такими... Зачем?

Слова срывались с губ Ларга абсолютно непроизвольно, и только усилием воли он смог остановить их.

- Какая разница – зачем? Он сделал это, и все. Это единственное, о чем тебе следует помнить, Аарех, - прозвучал гулкий голос где-то в сознании капеллана. Голос принадлежал демону, называвшему себя Безликим. Лица, да и какой-либо иной части этого существа Аарех и вправду никогда не видел, только слышал жутковатый, потусторонний голос твари из-за грани реальности.

- Ты прав, демон, ты прав, но все же... Это трудно даже сейчас, хотя столько времени прошло... Он ведь и вправду был таким... Совершенным, – мысленно ответил Ларг.

- Он обманул тебя и достоин одной лишь ненависти, смертный. Да и потом, у тебя все равно нет выбора. Призвав меня, ты уже подписал договор с Богами. И тогда у тебя не было сомнений.

- Да, но... Трудно побороть собственные мысли, – мрачно ответил капеллан.

- Все твои суждения, все стремления, все чаянья... Это все не имеет смысла, это все преходяще. Хаос вечен. Он был прежде Человечества, и пребудет вечно после того, как руины Империума покроет пыль столетий. И я даю тебе шанс на вечность, смертный.

- Да, вечность... И месть... Что еще мне осталось? – Ларг горько усмехнулся, - Пути назад все равно нет.

- Во славу Богов! – в голосе Безликого зазвучало торжество.

- Во славу Богов! Никакой жалости. Только боль и ненависть! - В глазах Аареха снова полыхнуло адское пламя. В конце концов, вечность стоит того.

***

Некогда процветавший мир Наурн был обращен Несущими Слово в руины буквально за пару недель. Воины Семнадцатого Легиона промчались по континентам планеты как волна огня и раскаленного металла. Там, где они проходили, не оставалось ничего живого, лишь груды тел тех, чьи души были отданы на съедение демонам Варпа. Целый мир был обращен в одну жертву на черном алтаре Хаоса. Целый живой мир. До окончательного покорения, или, вернее сказать, уничтожения, Наурна оставались считанные часы.

Именно туда, на орбиту этого нечастной планеты, и было выброшено по капризу течений варпа «Возмездие».

- Варп-шторм не нанес кораблю каких-то особо опасных повреждений. Практически все основные системы были целы, серьезно пострадал только генератор поля Геллера, ремонт которого уже начат, мой капитан, - доложил флотский офицер Савлу, - планета, на орбите которой мы находимся, называется Наурн. Её приведение к Согласию осуществляют Несущие Слово.

- Благодарю. Ступай, - ответил капитан.

Чуть позже Савл вышел на связь с флотом Несущих Слово. Капитана очень удивило то, что воины Семнадцатого Легиона, казалось, были совсем не рады Имперским Кулакам. С какой-то непонятной Савлу неохотой они приняли его предложение помощи в приведении планеты к Согласию. Впрочем, Хостамиру было не слишком важно мнение Несущих Слово. Рады ему были или нет, для него важен был результат – покорение планеты.

***

В заброшенном отсеке в глубинах «Светоча Истины» было темно и мрачно. Стены покрыты ржавчиной, бессмысленный и тусклый свет одинокой лампы не разгонял темноту, а скорее сгущал ее. К стене был прибит распечатанный пикт Императора. Картинка была крайне низкого качества, помятая, покрытая пылью и грязью.

... Эти еретики говорят, что в систему вошел корабль Имперских Кулаков... Это угрожает их замыслам. Они боятся. Это хорошо. Пусть боятся... Пусть трясутся, ничтожные демонопоклонники...

Слава Тебе, Император, что послал мне помощь. Я рад, что Ты избрал своим орудием именно Кулаков. Они очень похожи на нас... какими мы были раньше. Они не станут щадить предателей. Их руками Ты покараешь тварей, позорящих некогда гордое имя нашего Легиона... С какой радостью я отрублю голову этому Аареху... А сначала я его четвертую... Месть сладка. Никакой жалости.

На Наурне Савлу не понравилось. На этой планете он ощущал нечто странное, нечто смутно, но неприятно знакомое... Но что? Этого он не помнил.

Однако больше даже, чем сам мир, Савлу не понравилось, то, как Несущие Слово покоряли его. Штурм последнего оплота сопротивления... Нет, даже не штурм. Резня, беспощадная и не имеющая никакого смысла. Хостамир сражался в сотнях, но подобное видел впервые. Из нескольких тысяч защитников живым не ушел ни один. Несущие Слово с какой-то странной, неестественной радостью устроили самый настоящий геноцид. Когда они покидали планету, за их спинами оставалась выжженная, безжизненная пустыня.

Капитан был шокирован тем, что он увидел на планете. Он свято верил в идеалы Великого Крестового Похода, и столь явное нарушение всех принципов, которым он служил, привело его в бешенство. А, как известно, сынов Дорна трудно разозлить, но их гнев поистине страшен.

После возвращения на орбиту Савл вломился в каюту Аареха и прямо с порога закричал:

- Что это было, Аарех? – его порытое шрамами мужественное лицо с крупными, слегка грубоватыми чертами, было сейчас искажено гневом и возмущением.

- О чем вы, почтенный капитан? – ответил, не поднимаясь с кресла, Аарех, - что вызвало у вас такой пламенный гнев?

- О той резне, которую твои воины устроили на планете! О том, что они попросту уничтожили целую планету!

- Успокойтесь, Савл. Успокойтесь, - капеллан встал и подошел к Имперскому Кулаку, - мы выполняли свою работу. Мы Астартес. Мы созданы, чтобы убивать, так ведь?

- Так. Да вот только мы должны приводить миры к Согласию! К Согласию! А не к уничтожению!

- Послушайте, друг мой, - Аарех растянул губы в улыбке, - нельзя же быть таким наивным. Какое Согласие? Это утопия, как и многие другие Имперские Истины...

- Что?! – Савла даже затрясло от гнева, - как ты смеешь...

- Нет, вы дослушайте. Ваши вопли бессмысленны. Мы покорили планету, никто на ней никогда не восстанет против Империума. Нет человека – нет и проблем, как говорили на древней Терре. А что вы предлагаете?

- Мы несем Галактике свет. Мы – Империум. Величайшее государство всех времен. Мы не имеем права на бессмысленную жестокость. Мы живем для людей...

На лице Аареха появилось выражение легкой усталости. Он покачал головой и тихо произнес: «Какая потрясающая наивность. Кто такие люди? Мясо, скот, не более того.»

На мгновение могло показаться, что Хостамир сейчас ударит Аареха, но капитан все-таки сдержался. Он вышел или вернее даже выбежал из каюты капеллана и зашагал по коридору с выражением праведного гнева на лице. Алый плащ развевался за его спиной, на плече светился громовой молот...

Как только пылавший гневом Савл вернулся в каюту, которую ему временно отвели на «Светоче Истины» (вся Седьмая Рота расположилась там, пока шел ремонт «Возмездия»), ему доложили, что его хочет видеть какой-то Несущий Слово. Савл распорядился впустить.

Вопреки его ожиданиям, в каюту вошел не Аарех Ларг с извинениями и даже не посыльный от него. Это был незнакомый Савлу воин. Его доспехи были покрыты следами от ударов и выстрелом, крозиус в его правой руке был весь в зазубринах. Шлема у пришедшего не было. Лицо его, жестокое и суровое, с тонкими чертами, было также покрыто отметинами от множества боев. У него были длинные темные волосы и внимательные темные глаза, взгляд которых, казалось, поникал в самую глубину души.

- Ну, здравствуй, воин Императора, - голос у незнакомца был чуть хрипловатый и негромкий. Почему-то складывалось такое впечатление, как будто он уже давно ни с кем не разговаривал.

- Здравствуй и ты, - Савл сложил руки в знамении аквилы, - кто ты и зачем я тебе понадобился?

- Мое имя – Симрон Кифиар. И мне нужно многое тебе рассказать, воин, очень многое...

- Повелитель! – в каюту Аареха вбежал один из его воинов, - повелитель!

- Что случилось? – спросил Аарех, вскакивая с кресла.

- Симрона нашли!

- Хвала Богам! Где он?! Я хочу держать в руках его голову!

- В этом-то и беда, повелитель. Он у Имперских Кулаков.

- ЧТО?! – капеллан зарычал от ярости и подошел к десантнику.

- Милорд, прошу пощады...

Вместо ответа Аарех с размаху ударил десантника в лицо, сбив его с ног.

- Никакой жалости.

Затем включил вокс-связь: - Поспешите, братья! Убейте Кулаков, убейте Симрона! Убейте их всех и побыстрее! Наша тайна не должна быть раскрыта.

***

- Я не верю тебе. Это просто невозможно. Это безумие какое-то, - с трудом проговорил пораженный Савл.

- И тем не менее, это правда, - глаза Симрона горели лихорадочным огнем, - клянусь тебе! Они предались Хаосу, они жаждут нашей смерти! Так принеси им смерть первым! Убей их всех прежде, чем они убьют тебя!

- Но...

Их спор внезапный шум за дверью. В каюту ввалился, зажимая рукой зияющую рану в боку, Имперский Кулак.

- Несущие Слово... – прохрипел он, прежде чем упасть.

Савл и Симрон практически одновременно вскочили с мест.

- Я же говорил, - сказал Симрон, - а ты мне не верил...

Хостамир не удостоил его ответом. Он надел шлем, подхватил молот и побежал на звуки боя. Симрон последовал за ним.

Было ясно, что ситуация складывалась отнюдь не в пользу Имперских Кулаков. Несущие Слово превосходили их числом, на их стороне было преимущество внезапности - многих воинов Савла перебили еще до того, как они успели взяться за оружие. Кроме того, для Имперских Кулаков было трудно поднять меч на своих собратьев. Для этого нужно было сломать все психологические блоки, отбросить догматы, отчасти забыть о том, кем они были... Это было очень трудно. Для многих из сынов Дорна – невозможно.

Самым лучшим бойцом верных долгу десантников стал Симрон. Он единственный убивал, не колеблясь ни секунды, и его боевые навыки были невероятны. Его крозиус разил как молния, каждый удар уносил жизнь одного из изменников.

В какой-то момент круговорот битвы свел Симрона и Савла.

- Теперь ты мне веришь? – прохрипел Симрон, парируя удар одного из своих бывших собратьев.

Савл кивнул.

Наконец, Имперским Кулакам удалось отбросить Несущих Слово и забаррикадировать двери.

- У нас есть пара минут, пока они не взорвут дверь, - мрачно заметил Ириар, - и мы умрем. И наше знание сгинет вместе с нами.

- А что ты предлагаешь? – огрызнулся Савл.

- Я знаю все входы и выходы на этом корабле. Я знаю, как можно пробиться на посадочную палубу с малыми кораблями. Тогда мы сможем дотянуть до ближайшей имперской системы, а уж оттуда...

- Веди.

Это был сплошной ураган крови, стали и огня. Савл пробивал молотом двери стены, Симрон, хрипло выкрикивая что-то, бежал и убивал все на своем пути, Кулаки отстреливались, Несущие Слово атаковали снова и снова...

И все-таки они пробились. Они дошли до посадочной палубы, хотя от Седьмой Роты осталась от силы половина, да и эти воины были изранены и ослабели. Никогда еще Имперские Кулаки не встречали подобных соперников...

То есть, это Кулаки не встречали. А вот их капитан...

Они уже начали грузиться в один из малых кораблей, как вдруг Савл остановился.

- Люди.

- Что? – прорычал Симрон.

- Мы забыли про людей. Нам надо угнать «громовой ястреб» и отправится на «Возмездие».

- Ты спятил? Нас же собьют!

- Я не могу бросить людей.

- Что?! Мы можем принести Императору весть о самой большой опасности его власти и безопасности всего Империума, а ты думаешь о команде какого-то кораблика?

- Думаю. Потому что это наш долг. Мы созданы, чтобы беречь и защищать людей.

- Но это всего лишь люди...

- Ты говоришь, как Аарех. Если мы будем так относиться к людям, чем мы отличаемся от... – Савлу было нелегко выговорить слово, - от отступников?

На лице Симрона отразилась мучительная борьба с самим собой. На палубу забегали Несущие Слово, времени на раздумье уже не оставалось...

- Я с тобой, - наконец сказал Ириар с таким трудом, словно и не слова он произносил, а ворочал громадные булыжники.

Савл включил вокс:

- «Возмездие», это капитан, как слышно... Быстро, подготовиться к варп-прыжку. Быстро я сказал... Что?!... На короткий прыжок хватит!... куда?! Куда угодно, подальше... Быстро!

Аарех со своими избранными бойцами опоздал на посадочную палубу буквально на пару секунд. Он успел лишь увидеть удаляющийся прочь «громовой ястреб». Однако следовало отдать ему должное. Он не растерялся. Команда во что бы то ни стало сбить корабль была отдана мгновенно и артиллеристы взяли корабль на прицел. Аарех сжал кулаки и взмолился Темным Богам об успехе.

Брат Максимилиан Арас оказался прекрасным пилотом. Он сумел провести «громовой ястреб» под огнем зенитной артиллерии к «Возмездию». И, хотя, до фрегата добрались всего около двадцати десантников, хотя и сам «громовой ястреб» основательно потрепало, все-таки они смогли долететь до «Возмездия». Корабль ушел в варп прямо из-под огня артиллерии «Светоча Истины».

Варп-шторм хотя и не полностью прекратился, но все же немного поутих. Корабль несся сквозь варп неведомо куда.

Большинство десантников находилось в апотекариуме. Савл в одиночестве сидел в кресле на командной палубе, погрузившись в тяжелые раздумья. Слишком многое из того, во что он верил, рухнуло в одночасье. Слишком многое. Сначала появилось существо, которое иначе как демоном не назовешь. Потом ему пришлось убедиться в предательстве целого Легиона Астартес. Потом он сам убивал своих братьев-десантников...

- Я знаю, это трудно, - прозвучал голос Симрона.

- Что? – Савл схватился за молот, - А-а-а... Это ты, Симрон? – он опустил оружие, - Но как?

- Я умею быть незаметным. Научился там, среди Несущих. И ты думал вслух.

Симрон и Савл немого помолчали. Затем капеллан снова заговорил.

- Я знаю, это трудно, но мы должны справиться. Правда с нами. Не страшись ничего.

Савл не ответил. Симрон приготовился было уйти, но, уже возле самого выхода остановился и сказал:

- Да... И еще... Спасибо тебе, Кулак.

Хостамир поднял на него вопрошающий взгляд.

- Ты напомнил мне, кто я. Спасибо тебе.

[ Добавлено спустя 3 минуты 4 секунды ]

Участник №6

Рожденные из пепла

Три лёгких – а воздуха не хватало. Выброшенной на берег рыбой жадно глотаю воздух, и всё равно задыхаюсь. Вдруг резко обострились все запахи и звуки: поступью титана гремело сердце, вечным проклятьем пахло немытое тело, и смазка силового доспеха напоминала вонь разложившегося трупа. Дрожащими пальцами кое-как отсоединить шлем – и выронить его в тёмно-серый пепел, пожравший его почти наполовину. Лицевая часть обращена ко мне – и алые линзы застыли в немом, вечном укоре.

Как же так?

Покрытый пеплом кратер застыл в молчание. Где теперь гордые астартес, внуки Бога, сыны с золотой кровью Лоргара? Я не вижу ни одного. Мы как потерянные дети, вышвырнутые в спасательной капсуле в черный, всеобъемлющий космос.

В вакуум.

Я был чужаком в легионе, но теперь мы по-настоящему едины в этой пустоте. Священные уроженцы Колхиды, они никогда не принимали меня полностью, хотя я был им братом. Родившийся на боевой барже «Тиамат», я был единственным среди слуг Ордена, удостоившимся чести стать одним из ангелов в сером.

Теперь я жалею, что пережил хирургические операции.

Теперь я жалею, что удостоился величайшей чести.

Теперь я жалею, что трудные роды не окончились моей смертью.

Теперь я жалею, что мои родители когда-то встретились на посадочной палубе Stigma Median.

Вокруг меня стоят на коленях в пепле братья. Серый пепел яркими пятнами лежит на наших серых доспехах – и я не удивляюсь, что серое на сером я различаю также четко, как кровь на белом доспехе Пожирателя Миров.

Их голову опущены, но они ищут в саже сожженной Монархии не утешения, нет. Откровения. Единственный вопрос, потрошащий раскаленным ножом наши души, принимает сотни форм. Но ни в одной из них он не имеет окончания.

За что…

Но ведь мы…

Как это может…

Вдали воют поднимающиеся ввысь «Громовые ястребы», раскрашенные в чистый, как небеса Колхиды, синий. Я чувствую, как в бессильной злобе рука ложится на рукоять болтера; и каждый из моих братьев, каждый из ста тысяч Несущих Слово, провожая взглядом корабли Ультрадесанта, крепко сжимает рукояти освященного оружия. Вдали не выдерживает брат Бэл, лишь пару лет назад присоединившийся к Ордену, и инстинктивно активирует цепное лезвие меча, пристегнутого магнитами к поясу. Рёв зубьев говорит то, что хочет крикнуть каждый из нас. Он несет то единственное слово, что осталось у нас: «Ненависть».

Мы отравили свои души этим ядом в тот день – навечно.

Я и не думал, что в мире может существовать такая темная, всепоглощающая, ненасытная злоба. И уж тем более, я не мог представить, что так можно ненавидеть братьев из иного Легиона.

Я срываюсь. Слишком импульсивен, слишком горяч – я был таков всегда, и лишь молитва помогала мне все эти годы сдерживать порывы.

Теперь у меня отняли и её.

Мысль молитвой Ему укротить агонизирующий дух встает поперек горла, больно прокалывает легкие, выпуская из них воздух в горьком рёве, где нет ничего человеческого.

Я кричу и вскидываю болтер в бесполезном, отчаянном всплеске ярости. Я уже мало похож на гордого воина – я демон из древних легенд, с искаженным лицом и покореженной душой. Я как зверь – стремлюсь разорвать в клочья. Я уже не понимаю, что мой болт-патрон – смешная иголка для бока ультрамаринового корабля, даже если попадет в него. Но мне – плевать.

НЕНАВИСТЬ.

Болт уходит в землю, подняв облако пепла в воздух. И мне кажется, что это оседает пепел, оставшийся от наших душ. Контроль над собой возвращается медленно, я перевожу взгляд от дымящегося ствола к латной рукавице, сомкнувшейся на моем предплечье и перенаправившей болтер в землю.

Передо мной высится старший капеллан Ордена Всевидящей Длани Эрра. Сегодня он впервые не улыбается мне, впервые подходит, не обронив мудрого изречения, наставления или не благословив.

Впервые старшему капеллану самому надо кому-то исповедаться.

Я вижу это в его глазах, в крепко сжатых тонких губах. Он приоткрывает рот, намереваясь что-то сказать, и я с отчаяньем, с детской надеждой на чудо жду. Он утешит боль, я знаю.

Но он вновь сжимает губы и впервые отводит взгляд в сторону. Он не сказал ни слова, но я знаю: он просит у меня прощения за своё бессилие.

Я смотрю вслед Эрре, бредущему сквозь пепел, сломанного, но не сломленного. Он помогает подняться воинам своего Ордена, и те с благодарностью в сердцах принимают помощь. Может быть, лишь она помогла ему самому не рухнуть грудой перемолотого месива из обрывков души и обессилевшей плоти в пепел.

Он силен духом и телом, уступая в воинском искусстве лишь Великому магистру. Он мудр, всегда открыт младшим членам ордена и готов облегчить их души. Он – воплощение идеалов астартес и духа нашего Легиона. И он не одинок. А если наш легион полон таких, как он…

…почему?

Последние два дня прошли в безумстве. Мне казалось, что я попал не в родную келью на борту «Тиамат», а в наполненный скрежещущими ксеносами парк, в дикие джунгли, полные безумия.

Брат Бэл в соседней камере воет, как зверь. Я слышу глухие удары, и понимаю – в его келье не осталось целым ни единого предмета, ни единого метра стен, пола или потолка. Он вымещает свою злобу в звериной манере: круша все вокруг. Как будто это принесет облегчение.

Брат Сол Гатор опрометью бросился в свою келью, будто бы брал её штурмом. Мы проводили его взглядами, понимая: когда он выйдет, то на спине и груди не останется живого места после многих часов беспрерывного самобичевания. Склонный к этому с детства, когда отец порол его розгами за каждую неудачу, Сол Гатор исхлещет себя до полусмерти. Возможно, ему понадобится помощь апотекариев. Возможно, истощением, побоями и психологическим бессилием он доведёт самобичевание до апогея – и забьёт сам себя насмерть.

Брат Лотрос будет улыбаться нам, не в силах вымолвить и слова. Пару раз попытается начать: «Братья…», - но не найдет слов для продолжения. Потом запрётся в своей келье, и в последний момент я увижу, как улыбка покинет его уста. Он был самым сильным из нас, и ему пророчили должность капеллана однажды. Он будет беззвучно выть, пытаясь давить звуки, чтобы оградить нас от своих мучений, бросаться на стены, тело будет бить лихорадка, а подкрадывающееся безумие навсегда искалечит разум. Он обдерет плоть с подушечек пальцев до костей, пока будет скрести стены. В келье погибнет Лотрос и родится тот, кого мы следующие десять тысяч лет будем звать Вопящий.

Брат Рошор переживет это легче всех, как мне кажется. Он войдет в свою келью и покинет её без единого звука, лишь аристократические черты лица окаменеют на три с половиной месяца. Даже глядя на пылающую Терру, я так и не узнаю, что творилось у него на душе.

Брат Гушур будет рыдать в голос, вздрагивая всем своим могучим, даже по меркам астартес, телом. Бедняга, но ему легче всего – потомственный земледелец с Колхиды, он слишком недалек, чтобы понять – за что. И неведение ему наградой.

По сравнению с ним я – проклят. Ибо я понимаю Его более прочих. Мы были медленны, в то время как рассеянные по галактике люди ждали освобождения и взывали к нам. Мы – воины, и просвещение можно было оставить на совести итераторов, стоило нам отречься от своей сути. Мы открыли миру Его божественность, в то время как он, по одному ему ведомой причине, скрывал её. Мы были неправы столь во многом, и я понимаю, что он хотел исправить это. И мы должны были сделать это – во имя нашей любви к Нему.

Может быть, мы были неправы даже в том, что любили его так сильно, как другие легионы и представить себе не могут. Ибо без подобной любви невозможна искренняя вера.

И мы подвели того, кого любили больше всех, во имя кого проливали кровь и кому приносили идеальные миры, где никогда бы не пошли против воли его, верные и любящие.

Меня бьёт мелкая дрожь, два сердца напоминают дикарские тамтамы с Икоса VII, а легкие – меха Марса, наполненные ядовитыми испарениями. Холодный, липкий пот покрыл мое тело, будто бы я только что покинул душевую камеру.

Во рту ледяным касанием обжигает язык и щеки ствол болтера.

Я сижу так уже четвертый час, всё тело затекло. Мы с Рошором – самые тихие в нашем горе из братьев взвода. Интересно, он, потомственный резчик по металлу, тоже пытается застрелиться из покрытого искусной резьбой болт-пистолета?

Еще через четыре часа я наконец-то почую запах гари. Лишь тогда достану дуло изо рта и пустыми глазами посмотрю в черный провал. Через несколько минут тупого созерцания вспомню последний болт-патрон, покинувший болтер, попавший в землю, хотя направлен был в белую омегу на синем фоне.

И мне станет легче.

Ведь мне есть, кого ненавидеть.

Моей ненависти к Ультрадесанту хватит, чтобы заполнить весь вакуум, раскинувшийся между звёзд.

Я ненавижу ту сотню, что была на Хуре и взирала на то, что мы не предпочли бы массовому самоубийству.

Я ненавижу их примарха, Жиллимана, надменно взиравшего на пустоту наших душ.

Я ненавижу Сигиллита, осмелившегося заговорить с Аврелианом после всего этого.

Я ненавижу Хур и Монархию, ставшие символом нашего позора.

Я ненавижу Божественное Откровение и веру в Ложного Бога, ставших нашей душой.

Я ненавижу нашу любовь к Императору Терры, сделавшую нас такими.

Я ненавижу и его самого, плюнувший в ответ на нашу любовь.

Ловлю себя на последней мысли, и кровь, разгоряченная ненавистью, вновь холодеет в жилах. Мне становится страшно за упоение этими размышлениями. Но я понимаю, что все – все, даже последняя, - приносят мне спокойствие. Я отпускаю страх, откидываю прежние нормы.

Я заменяю любовь на ненависть.

И улыбаюсь.

[ Добавлено спустя 2 минуты 28 секунд ]

Участник №7.

Соленое море.

No he can't read my poker face

(She's got me like nobody)

С Тамалой все было не так, как с другими. Фарух сколько угодно мог врать окружающим, что она – девушка довольно заурядной внешности – оказалось «той самой единственной», без которой «его сердце перестанет биться», но вот себя, молодой талларнец, обмануть не мог.

Вот и сейчас, нежась на мягких перинах и вслушиваясь в легкую поступь дождя, Фарух задавал себе один и тот же вопрос:

«Что победит в конечном итоге – тело или совесть?»

И пока первое, пресыщенное двухчасовым безумством, отдыхало, разум – а соответственно и совесть - проводили массовые бомбардировки, по беззащитному эго талларнца.

- Брось девочку… - по мягкому слезливому возгласу, Фарух узнал собственную совесть. – Ну, поиграешься, ну надоест, а дальше что?

- Кроме того, - возразил мрачный и бездушный голос, в котором безошибочно угадывался разум, - Неизвестно кто ее родители и что ждет тебя – простого рыбака из захудалой деревни – в том случае, если обман будет раскрыт слишком поздно.

- Время терпит, - ответил Фарух, сыто потягиваясь. - Кроме того, если бы вы знали, что эта крошка вытворяет в постели, вы бы никогда не подумали о том, что подобное когда-нибудь и кому-нибудь может надоесть. Скорее море высохнет, и земля покроется пеплом, чем я когда-нибудь избавлюсь от подобной жемчужины…

Тишина, перемежаемая редким шепотом капель, подсказала ловеласу, что «водные процедуры» окончены. Скоро она выйдет из душевой в своем белом махровом халатике, едва скрывающим желанную наготу, и он опять не сдержится.

Он опять будет вымаливать дозу…

И получит ее…

Ибо фраза, открывающая доступ к наркотику, проста и вечна, как сам Талларн.

- Скорее высохнет море, детка, чем я разлюблю тебя. Скорее высохнет море…

When the light begins to change

I sometimes feel a little strange

A little anxious when it's dark

Корабль жил собственной жизнью. Огромное, многотонное существо, было возбуждено предстоящей бойней, а потому, не замечая преград и трудностей, безудержно рвалось вперед.

Это чувствовали все. Даже рабы, вечно согбенные в низком поклоне и шепчущие благодарственные гимны воинам Олимпии, оказались вовлеченными в эту духовную оргию.

- Скоро, - шептали они, касаясь темной материи корабля, - мы отомстим. Скоро, они почувствуют гнев наших хозяев, ибо когда будет сброшен…

Но невольники не решались произносить имя этого, нет не оружия, а божества, которое – по крайней мере так судачили рабы с верхней палубы – было благословлено самим Отцом.

Но Ганимед не был рабом. Свободный сын Олимпии, он как никто другой, ощущал могущественное дыхание механизма несущего смерть во имя…

Свободы?

Сейчас все было пропитано этим словом. Ганимед чувствовал, как эмоции переполняют его холодный расчётливый разум, и это было…

Странно?

необычно и ново. Казалось, что весь гнет, все унижение накопленное во время службы Ложному Богу, медленно испаряется, превращаясь в ничто.

- Жаль, - подумал Ганимед облачаясь в парадную броню терминатора, - что сыны Робаута не увидят будущей бойни. Их мнение, относительно «окопных крыс», поменялось бы кардинально…

Everybody's got a reason to live, baby

Everybody's got a dream and a hunger inside

Если кто-то сказал вам, что рыбу нужно ловить на ракчоусов, то он либо дурак, ничего не понимающий в промысле, либо вредитель, замысливший лишить вас улова. Старика Пью сложно было причислить к одной из этих двух категорий, и может быть потому, в этот солнечный и погожий денек, его сети просто ломились от улова.

- Хороший день, - думал старик, прикладываясь к крохотной фляжке с «горячительным». – Тихо, спокойно… Море сегодня чистое… Если бы еще и магистрат немного бы снизил налоги, да покупатели были бы чуточку щедрее, тогда уж …

Удочка, надежно упокоившаяся в небольшом креплении на корме, дернулась и повела вбок. Пью, отложив «горячительное» в сторону и понаблюдав за нервным поведением удочки, запустил небольшой моторчик, расположенный на правой стороне крепежа.

- Крупная попалась, чертовка, - отметил он про себя. - Однако жадничать, определенно не стоит. Если «поведет» - обрежу. Рыбы и так вдоволь, а завтра…

Завтра будет еще один день…

You will remember it all

Let it blow your mind again.

Корабли вышли на орбиту раньше назначенного срока. Огромные неуклюжие махины, похожие на толстых и старых стервятников, застыли над обреченной планетой.

Ганимед, облаченный в искусно обработанные доспехи, неспешно шел к десантному модулю.

- Железо внутри! – рычали двигатели штурмовых платформ.

- Железо снаружи! – вторил монолитный шаг пехотинцев.

- За Олимпию! - глухо шипели капсулы, несущие смертоносный дар.

- За Честь! – вскричал Ганимед, когда корабль слегка покачнуло в сторону.

Он успел ступить на рампу модуля, когда первые вспышки разорвавшихся бомб, осветили обреченный лик Талларна.

Baby did you forget to take your meds?

Baby did you forget to take your meds?

Фаруха тошнило. Он оказался последним из тех, кто спустился в бункер и соответственно стал одним из первых, кого в скором времени «переселят» в морозильную.

В голове визжала расстроенная скрипка, а перед глазами, поблекшими от яркой вспышки, витали крохотные уродливые мотыльки.

Ему сделали пару уколов обезболивающего и снабдили горстью безвкусных таблеток. Лучше бы пристрелили…

Фарух чувствовал, как вспухает и кровоточит его вмиг посеревшая кожа и как желудок, исторгший из себя остатки сытного ужина, изрыгает едкую желчь. Собравшись с силами, он опрокинул горсть таблеток в кровоточащий рот, и после долгих усилий, все-таки сумел проглотить «белых» демонов.

Жизнь определенно стала налаживаться…

Во сне он видел море, сотканное из песка и пыли. Он попытался закричать, но вместо этого из его рта вырвался отвратительный дребезжащий смех. Он попытался убежать, но зыбучий песок крепко оплел его обессилившие ноги.

Фарух почувствовал, как кто-то прикоснулся к плечу. Подняв голову, он увидел Тамалу, обезображенную прихотью снаряда.

- Скорее высохнет море, детка? – прохрипела она своим изувеченным ртом. – Оно уже высохло, милый…

Фарух закричал и попытался вырваться, но песок крепко сдавил его ноги.

- Не получается? – участливо поинтересовалась Тамала, склонившись над изрыгающим проклятия мужчиной. – Что ж, дружок, видимо в этот раз тебе вряд ли удастся сбежать. Знаешь ли – умирать в одиночку, как-то невесело…

И ее почерневшие, покрытые песком и гноем, зубы впились в его некогда голубые глаза…

The bugle sounds, and the charge begins,

But on this battlefield no one wins.

Контратака, проведенная на левом фланге десятком быстроходных машин, принесла свои ужасающие плоды: пять машин из ударного кулака «Железной Воли» были уничтожены и еще две выведены из строя. В конечном итоге Сынам Пертурабо удалось нормализовать ситуацию, и ни один из налетчиков не вернулся обратно, но Ганимед не почувствовал ничего кроме разочарования и боли.

Крысы показали свои зубки…

Под гусеницами его «Мьёльнира» с приятным хрустом утонуло несколько повстанцев.

Бессмысленно, все это бессмысленно…

Залп из боковых орудий разнес верткую машинку талларнцев, забросав осколками и плотью, несущуюся рядом товарку. Ответный залп, испарил «Волю Олимпии» - одну из прекраснейших машин их братства.

Все это бессмысленно…

Ганимед попытался связаться с Алфеем, Эномаем и Пелопсом, но только последний из них, сумел поприветствовать своего брата.

Война проиграна…

Ганимед приказал уводить бойцов и технику. Пелопс – разгоряченный сражением боя и ощущением близости цели – предпочел не заметить его слов.

- Я уже вижу купола этих поганых крыс, брат. Я уже…

Наушники протестующе запищали и умолкли.

- Мы уходим, - медленно произнес Ганимед, стараясь не вслушиваться в шорох одобрительного шёпота. – Вызывайте «Медную Птицу». Код ноль, четыре, восемь.

В конце-концов, разум в его душе, всегда преобладал над эмоциями.

Видения ушли вместе с надеждой: осталась лишь боль, да безумное понимание собственной гибели. Фарух чувствовал, как чьи-то крепкие руки, уперлись в его обгоревшие плечи.

- На раз-два… - услышал он чей-то незнакомый голос и вдруг почувствовал, что летит.

Сколько длился полет, талларнец не знал. Время, безродной сукой крутившееся вокруг него день и ночь, завиляв хвостом и высунув язык, перешло к другому. Он увидел, как бледные солнца медленно проплывают над его облысевшей головой и через какое-то время почувствовал холод.

И перед самой границей небытия, Фарух вдруг отчетливо вспомнил строчку одной из старых рыбацких песенок, которую он пел каждый раз, когда возвращался домой.

Это море, детка.

Соленое море надежд…

К тому времени, когда дверь в морозильную закрылась, а стук шагов стал стихать и слабеть, Фарух – овеваемый утренним бризом и мерным дыханием волн – был уже далеко.

(В данном рассказе используются отрывки следующих произведений следующих авторов: 1. Lady GaGa - Poker Face 2. Iron Maiden - Fear of the dark 3. Kiss - reason to live 4. Disturbed - Inside The Fire 5. Placebo - Meds 6. Iron Maiden - The Trooper)

[ Добавлено спустя 2 минуты 11 секунду ]

Участник №8.

Trahissent seulement (Предают только свои)*

Этюд первый. «Старость не радость»

Небольшой фермерский городок был залит светом местного солнца. Иногда казалось, что кроме солнечных лучей и полных колосьев ничего не существовало в этом мире. Невозможно было представить, что до терраформации это была испепелённая беспощадным солнцем каменная глыба. В те незапамятные времена, когда Золотой Век ещё не стал Тёмной Эрой Технологий, люди воистину могли творить чудеса.

Воздух здесь был сладок и упоителен, вызывая воспоминания далекого детства. Наверное, именно поэтому здесь и находилась ставка командования 417-го Имперского Экспедиционного Флота, а не в пропитанном смогом и химическими испарениями мегаполисе. Это была банальная прихоть командующего.

Точнее, командующей. Генерал Серена Бонне была стара. Многочисленные морщины и старые шрамы покрывали ее некогда прекрасное лицо. Узкие ладони с длинными пальцами пятнали старческие пятна. Головные боли и подагра, несмотря на усилия лучших медиков, изматывали ее. И это место было просто подарком для ее измученного организма, разменявшего более полутора веков. По крайней мере, она могла еще сносно прожить здесь пяток лет, прежде чем вновь подвергнуться омолаживающим процедурам.

Личные эстафьеры из подразделения «Гарде дю корпс» маячили вдалеке, стараясь не потревожить мыслей своей владычицы. Только личный адъютант с переносной вокс-связью находился рядом.

- Годфри, когда он прибудет? И кто из моего штаба выразил желание встретиться с ним?

- Мадам, обещались в шесть. Майор Ру доложила, что настроения гораздо хуже, чем мы рассчитывали. Практически весь высший офицерский состав желает встречи с Посланником. Списки у меня с собой.

- Не стоит, мой дорогой. Не сейчас. Я и без списка скажу тебе, кто там будет. Дело в том, что мы слишком размякли на этой планете, осели, пустили корни. Начали много думать. Именно так взращиваются семена предательства.

Женщина погрузилась в раздумья.

- Да, слишком много думать вредно… Пожалуй, приготовь мой парадный мундир. Я сама хочу поучаствовать в этом действе.

- Но мадам! Ни эскорт, ни ваши эстафьеры не смогут там присутствовать – таково условия Посланника! И я не думаю, что…

- Мой мальчик! Не заставляй меня разочаровываться в тебе! Поверь старой больной женщине – не задавай лишних вопросов, доверься мне. Твои сомнения понятны, я вижу их на твоем милом лице, но они совершенно не к месту. Сейчас решается не только наша судьба и преданность Императору. Сейчас решается судьба всей этой планеты. Так что зови Ришара – и вперед. А теперь дай мне насладиться этим видом и погреть старые косточки.

В полях работали уборочные машины. Небольшой человеческий муравейник продолжал шуметь, не догадываясь, что его судьба уже решена. Как и многих других человеческих поселений на этой планете. Старая генеральша уже сделала свой выбор. Лицо ее стало умиротворенным, со стороны могло даже показаться, что морщины и шрамы несколько разгладились. И только потускневшие от времени темные глаза могли сказать правду.

Менее чем через час, тяжело опираясь на серебряную трость, Серена Бонне встала и неторопливым шагом отправилась к своему бунгало. Там уже ожидали молоденькие служки, которые должны были привести ее в порядок. В первую очередь она была женщиной и не могла выглядеть плохо. Тем более на такой важной встрече. Где малейшие чувства могут ее выдать.

Этюд второй. «Каменные воины».

- Останьтесь, на этой планете так много крепостей, - улыбнулась она.

- Разве это крепости? На Инвите дети сооружают из снега куда более грозные укрепления. Уверен, вы скоро приведёте Четыреста Семнадцать – Двадцать Девять в Соответствие, - голос Астартес был подобен каменной лавине. Он исходил из глубин его необъятной грудной клетки, заставляя думать о землетрясении.

- Я пошутила. Всем известно, как Римляне славятся дисциплиной, - она посмотрела в голубые глаза великана.

Римляне никогда не шутили. Даже Гвардейцы Смерти выглядели рядом с ними весельчаками. Каменные Воины, Кулаки Империума, сокрушающие любую оборону.

- Конечно, приведение к Соответствию затянется без нас, но мы не можем ослушаться Кайзера. Мы должны встретиться с ним точно в указанный срок. Римляне...

- ...никогда не опаздывают, - завершила она. – Я помню слова Кайзера.

Кайзер. Седьмой Сын Императора. Золотой Исполин.

Рогал Дорн.

Серена до сих пор не могла забыть окружавшую его ауру мощи, хотя видела Примарха всего лишь раз. В тот день, на столь далёкой ныне Терре, Кайзер познакомил её с капитаном Поллуксом, и так начался их поход длиной в восемьдесят один год.

- Но почему? Почему Император отзывает вас в самый разгар Великого Похода? Какой враг может угрожать Терре сейчас?

Алексий Поллукс нахмурился.

- Если для защиты Терры потребовался весь Легион, то это, несомненно, очень опасный враг.

И их оставили здесь. На Четыреста Семнадцать – Двадцать Девять. Превратили боеспособную единицу, которой нужны были подкрепление и перевооружение, в гарнизон на занюханной планете.

Этюд третий. «Наседки»

Мощный «Эшер», ревя турбинами, ворвался в пригород. Многочисленные пешеходы, спешившие домой, отшатывались к стенам и с неприязнью провожали взглядами бронированную машину. Встреча с Посланником должна была состояться на вилле местного князька. Как она ненавидела этих напыщенных благородных дуралеев! Даже слово «благородный» по отношению к ним заставляло ее морщиться. Во имя Императора! Именно она привела этот мир к Согласию и Единению. Самые тупые и самые воинственные аристократишки вздумали противиться ей, Серене Бонне! Восемь месяцев она вешала их на шпилях собственных замков и раскатывала гусеницами танков их поместья – пока не остались самые благоразумные. Точнее, самые трусливые.

- Годфри, пусть Ришар прибавит мощности. Мне нравиться, когда эти квохчущие наседки со своими тюфяками шарахаются от нас.

- Да мадам. Но скажите, а за что вы так ненавидите простых обывателей? Они такие же люди как и мы. Они трудятся на благо Империи и содержат нас. Разве они не достойны более гуманного отношения?

- Это личное, Годфри. Может быть, тебе когда-нибудь и расскажу. А сейчас помолчи. Я уже вижу эту развалюху, которую они величают виллой. А мне надо еще подумать.

«Эшер» сбавил обороты и вырулил на широкую дорогу, ведущую прямиком к роскошному двухэтажному особняку. Все парковочные места были уже заполнены транспортными средствами. Серена мельком отметила опознавательные знаки, причисляющие те или иные машины к ее полкам. Вокруг особняка слонялось несколько десятков солдат. Некоторые из них курили и вели себя так, как будто находились на загородном пикнике.

- Я смотрю, ублюдки Жостена совсем страх потеряли, а, Годфри? Ничего, ничего, когда-нибудь им за это воздастся. Ришар – к крыльцу. Я не собираюсь подвергать свой драгоценный организм пешим прогулкам среди этого быдла.

«Эшер» взревел и в один миг вкатился на подъездную дорожку, сбив по дороге несколько стоячих ваз с цветами. Оторопевшие солдаты заторможено потянулись за своими автоганами, когда стальная дверь машины с тихим шипением сервоприводов открылась. Серена Бонне, баронесса Авельруа, генерал 417-й Экспедиции, ступила на крыльцо. Помимо своей воли каждый солдат вытянулся в струнку.

- С вами я разберусь позже. – Костлявый палец обвиняющее уставился на солдат. -Пожалуй, стоит увеличить количество дисциплинарных надзирателей. Запиши это, Годфри.

Двери распахнулись и она вошла в прохладный холл.

Этюд четвертый. «Старикам – почет и уважение»

В зале было шумно. Почти весь высший офицерский состав 417-ой пил амасек, курил и явно находился в приподнятом настроении. Ее встретили так, как она и ожидала – без должного уважения, небрежно козырнув. Прихрамывая, она дошла до кресла и опустилась в него.

- Годфри, оставь меня. Спускайся вниз и займись выполнением моих указаний. – Адъютант коротко поклонился и исчез в клубах сигаретного дыма. Серена потянулась и от души налила себе в стакан крепкого алкоголя. И не дрогнув, одним махом отправила его в желудок.

- Оооооо, командующая, вы как всегда неповторимы. – Елейный голос за спиной заставил ее устало вздохнуть.

- Полковник, вам никто не говорил, что к старым людям подкрадываться вредно? А то могут и зашибить? Оторвать вам что-нибудь совершенно ненужное? Сами понимаете, глаза не те, реакции другие.

- Что вы, мадам. Я уверен, что в Вашем возрасте вообще ни у кого никаких реакций быть не должно. – Плотно сбитый офицер в форме 12-го пехотного полка предстал перед ней. Его холеное лицо лучилось добротой и преувеличенным сочувствием. – Не скажу, что ожидал сегодня Вас. И это кажется мне крайне подозрительным.

- Шел бы ты отсюда, Морель. Тебе ли не знать, что я, урожденная Д’агросс, имею гораздо больше причин быть здесь. В отличии от тебя – сына tringler petite salope. – Незаметно для себя Серена перешла на язык лангдокских трущоб. Полковник прекрасно ее понял и его лица начало приобретать пунцовый оттенок.

- Рourri conne – выдавил он из себя. – Ты думаешь, я это так оставлю?

- Пшел вон, merdeux. – Серена изобразила слабую улыбку. – После сегодня у тебя уже ничего не будет. Я намерена все также возглавлять свою армию, а ты у меня пойдешь сортиры мыть.

Возможно, перепалка и продолжилась, но все закончилось с появлением Посланника.

Он был таким, каким она его и помнила – толстая жабья морда, тонкие жесткие губы, жирное тело на коротких ножках. Он просеменил во главу стола и выразительно уставился на благородное собрание.

- Хм, кхе, кхе, господа офицеры. Не соблаговолите ли уделить мне чуточку внимания? – Он постучал серебренной ложечкой по графину. Благородное собрание затихло. – Я так понимаю, что вы все собрались здесь выслушать лично меня? Я конечно, мог бы и с орбиты вещать вам, но обстоятельства сложились так, что мое присутствие здесь просто необходимо. И все благодаря вашему непосредственному командованию. – Толстое тело повернулось в сторону Серены и попыталось сделать вежливый поклон.

- О, Леонид не стоит благодарностей.

- Серена, вы же знаете, я Ваш истовый поклонник и не могу без этого. – Тонкие губы Посланника раздвинулись в улыбке, обнажив мелкие желтые зубы. – Итак, господа офицеры, предложений не будет. Силы 417-ой Экспедиции входят в состав 1-й ударной группировки, которая висит сейчас над вашими головами. Как и было согласовано до этого бесполезного собрания - командовать остается генерал Серена Бонне. Она же включена в штаб ударной группировки. Все нарушения будут караться по законам военного времени – расстрелом. Если есть те, кто поднимет свои части против Воителя Гора или, не дай то боги, попытается пристрелить меня – флот и армия отреагирует моментально. Вам на головы посыпятся десантные суда. Так что подумайте еще раз, господа офицеры.

Посланник плюхнул свое грузное жабье тело в кресло рядом с Серенной, довольно поблескивая глазами. Все собрание зашумело, споря и пытаясь перекричать друг друга. Со стороны они напоминали не боевых офицеров, а кучу сброда, бодающегося из-за подачки. Серена подняла свою серебряную трость и несколько раз от души врезала по столешнице и разбив хрустальный графин с каким-то слабоалкогольным напитком. В зале вновь воцарила тишина.

- Итак, господа, Вам не кажется, что у нас так все гладко вышло? Неужели вы думали, что до вас, уродов, не было никого другого? Кто пытался за эти годы сожрать меня? И все они гниют в отстойниках на безымянных планетах.. – Серена широко улыбнулась, чувствуя, как лопается вся та «штукатурка», которую ей наложили на лицо. Теперь не было смысла скрывать свои эмоции. Финишная прямая.

- Леонид – Серена повернулась к Посланнику и одарила его своей самой сверкающей улыбкой – Прежде чем я объявлю всеобщую мобилизацию и начну погрузку личного состава на армейский траснпорты, необходимо решить одну проблему. Нет, не так. Не одну проблему – а целую связку проблем. Именно для этого я Вас сюда и вызвала – и я настаиваю, что вы их должны внимательно рассмотреть.

- Конечно, моя дорогая, мы же теперь свои люди. Кроме того, в новой Империи старикам будет воздаваться должный почет и уважение. И я буду первым вестником нового времени. – Посланник довольно хрюкнул от своего остроумного замечания.

Генеральша подняла свое старое тело и под угрюмыми взглядами взялась за застежку своего плаща. Раздался щелчок и Серена Бонне с удивительной для своего возраста силой кинула плащ посреди стола. Сметая письменные принадлежности он тяжело проехал по столешнице. Его подкладка была выполнена из алого шелка, поверх которого были нашиты прямоугольные металлические пластинки грязного цвета. Пластинки, удивительно напоминающие…

- Ааааа! Это же…

Десятки малых имперских противопехотных мин взорвались одновременно. Детонатор, соединенный с застежкой плаща, привел их в действие ровно через 10 секунд. Тысячи поражающих элементов с огромной скоростью разлетелись, наполняя зал заседаний смертью. Удивление, перерастающее в ужас сменилось предсмертными стонами и криками боли. Те, кому посчастливилось погибнуть сразу, а не умереть от болевого шока или кровопотери, унесли с собой в варп последнее видение – презрительно улыбающуюся старуху. Как кару за их предательство и знак возмездия.

Этюд пятый и заключительный. «Любые мысли об измене - уже измена»

От глухого хлопка прекрасная мозаика, заменявшая стекла в зале заседаний, вылетела и осыпалась дождем бритвенно - острых осколков. Одновременно с этим я проскользнул в холл. Глупые, разленившиеся солдаты, вы заслуживаете меньше прав на жизнь, чем последний раб, восставший против господина. Вместо того, чтобы держать дверь, раскрывши рты, вы смотрите наверх. Мой стилет выскользнул из широких рукавов кителя. Трехгранный клинок бьет точно под кромку шлема. На обратно движении я слегка царапаю шею второго – этого достаточно, яд действует мгновенно. Они падают как куклы – ни крови, ни лишних мучений. Я вытаскиваю свой автопистолет и бегу наверх. Вокруг меня падают люди, которых буквально выкашивают снайперским огнем эстафьеры. Около двери небольшое столпотворение – охрана Посланника, Византийские Янычары. Самые быстрые и глупые из них уже лежали подстреленными. Выстрелы из стаб-пистолета с легкостью пробили их парадные кирасы. А мой генерал не зря считается лучшим стрелком во всей 417-ой.

В отличие от трупов внизу они все же оказались более подготовленными. Несколько человек без промедления ринулись ко мне, перескакивая через ступени. Их длинные энергетические копья представляли для меня серьезную угрозу и я не стал испытывать судьбу. Мой верный «Керн» задергался в руке, пробивая навылет длинные шинели кремового цвета с золотыми аксельбантами и высокие хромированные шлемы с решетчатыми забралами. Когда последний из них затих, я аккуратно подошел к двери.

- Мадам, разрешите? – Громко крикнул я. Мне очень не хотелось стать очередной жертвой моей госпожи. Подождав несколько секунд, я шагнул в наполненный умершими и умирающими зал.

Простые солдаты не зря ненавидят мины во всех их проявлениях. Они калечат, отрывая ноги, убивают, испаряя любую надетую защиту, разрывают органы и артерии сотнями крошечных стальных элементов. Ты умираешь на поле боя и никто не в силах помочь тебе. Не от честной пули или залпа вражеского оружия – нет, от подло установленной железной коробки, спроектированной специально против тебя.

Кровь из выпотрошенных офицеров скапливалась в лужи, через которые мне приходилось перепрыгивать. Моя госпожа не чуралась участия в битве и мне не раз приходилось сопровождать ее. Я знаю, как пахнет поле боя. Но вонь из благородных офицерских желудков была просто невыносимой.

Генерала я нашел сидящей на чудом уцелевшем стуле. Отклоняющее поле сработало так, как и ожидалось. Ни одной царапины. Стабпатроны веером лежали на дырявой столешнице. Рядом стояла изуродованная голова Посланника.

- А, Годфри. Заходи дорогой мой. Нашему любезному Леониду оторвало голову – мне даже не пришло ее отрезать. Не забудь добавить ее в мою посмертную коллекцию.

После этих слов у меня похолодело в груди. Не обращая внимание на хлюпающее под ногами месиво и запинаясь об тела, последние метры я преодолел бегом. Рука моего генерала была холодна как лед.

- Ах, демоны раздери, Годфри. Как все было прекрасно спланировано! Как блестяще провернуто! Но одна маленькая железная чушка все испортила. Все мои старые потроха превратила в фарш.

Я лихорадочно расстегнул камзол. Защитный нагрудник, который Серена носила еще в бытность простым офицером, был цел.

- Не утруждай себя, Годфри. Утром я сломала защелку на левой стороне. – Увидев выражение моего лица она грустно улыбнулась. – Я знаю, что адамантиевые застежки не ломаются. И знаю, насколько мала вероятность того, чтобы именно туда попала одна маленькая железяка. Не плачь, милый - это мое воздаяние за предательство. Да, да, мой милый Годфри, именно так. Когда впервые на связь со мной вышел этот ублюдок, Леонид, я ведь почти продалась. Слишком заманчиво было вновь ощутить в своих руках власть, направлять тысячи людей на смерть и возвыситься над всеми остальными. Да, ты не веришь в божественность Императора. Но вот тебе доказательство. Уже помышляя о предательстве – я предала. И Он понял это. И наказал меня.

Она стянула с шеи персональную печать и вставила в инфопланшет. Глухо защелкал встроенный вокс-передатчик и приказы пошли к верным офицерам. 417-ая начала готовиться к битве.

Я чувствовал, как жизнь быстро уходит из нее. Лицо постепенно разлаживалось, дыхание замедлялось и я явственно ощутил ни с чем не сравнимый запах смерти.

- А знаешь – она уже шептала. – Почему я так не могу терпеть этих толстозадых мамашек, которых мы с тобой каждый день видели на улице? За что я их ненавижу? Потому, что я сама никогда не смогу встречать своего мягкотелого мужа с работы, никогда не буду хлопотать над кучкой своих детей, никогда не смогу ощутить их простые радости. И даже…

Я ощущал дрожь земли, когда разворачивались наши противовоздушные комплексы, чувствовал, как накаляется воздух от работы установок ПКО, знал, что сейчас идут расстрелы предавших офицеров и солдат. Но это было настолько неважным для меня. Настолько крохотным и мелочным сейчас. Сейчас, когда ее больше не было рядом. Моей матери, моего учителя, моего генерала. Моей первой и единственной любви… Я закричал…

Раскрывающийся текст

* старая франкская мудрость.

­Эстафьеры – дословно, телохранители. В эстафьеры набираются только прямые потомки франков.

­Гарде дю корпс – элитные подразделения охраны высокопоставленных офицерских чинов. Полностью формируются из эстафьеров.

­Авулек Д’агросс – франк, мятежник. Убит в битве при Гаударе протодесантниками в Эпоху Единения.

­Франки – строптивый и воинственный народ, населявшие до Ереси Гора центральную часть Европы, называемую Франкией.

­Серена Бонне, баронесса Авельруа, в девичестве Д’агросс – генерал, командующая 417-й армией. Более точных сведений в архивах не сохранилась. Судьба 417-й армии также неизвестна. Планета, на которой базировалась армия, возвращена под контроль Империума в М32.968. Яркие франскские корни низкого готика позволяют судить, что битва была выиграна верными Императору подразделениями.

­Лютеция – поселение на месте современного Парижа

­«Эшер» - тяжелый армейский командный транспорт. Часто использовался высокопоставленными офицерами как личный лимузин. В настоящее время все чертежи утеряны.

­Амасек – широко распространенный крепкий алкогольный напиток

­Тringler petite salope – обозначение низкой родословной того человека, к которому обращаются. Низкий готик Лангдокской и Лютецианских областей Терры. Настоящее значение слова утеряно.

­Рourri conne – вероятно, грубое обращение к старому человеку. Низкий готик Лангдокской и Лютецианских областей Терры. Настоящее значение слова утеряно.

­Мerdeux – оценка внешнего вида собеседника. Низкий готик Лангдокской и Лютецианских областей Терры. Настоящее значение слова утеряно.

[ Добавлено спустя 10 минут 43 секунды ]

Обсуждение работ в этой теме:

http://forums.warforge.ru/index.php?act=po...w_post&f=68

Изменено 18 апреля, 2011 пользователем AN_XI

[AN_XI]

Участник №9

Ложная истина

Если бог не услышит меня в вышине –

Я молитвы свои обращу к сатане.

Надпись, найденная в древнетерранских руинах.

Капитан Енох шел мимо закованных в гранитно-серую силовую броню космических десантников, ровными рядами выстроившихся перед “Громовыми ястребами” на палубе ударного крейсера “Благая весть”. Через несколько минут эти птицы войны доставят их на планету, где невежественные глупцы оказались неспособны сделать очевидный выбор между счастливой жизнью в Империуме Человечества и позорной бессмысленной смертью. Ну что ж, это случается не в первый и, к сожалению, точно не в последний раз. Но сожаление о вынужденной растрате ценных человеческих жизней сейчас было наименьшей проблемой капитана. Поднявшись на рампу “Ястреба” он оглядел своё воинство. Кроме его 25-ой роты здесь собрались еще и разные отделения из других соединений, и даже новые, наспех созданные отделения. Можно было увидеть значки почти всех рот Ордена Красной Маски из Легиона Несущих Слово. И это волновало его больше всего.

Подошел сержант Марад, его заместитель и друг. Много лет назад смертные офицеры Имперской Армии дали Еноху прозвище “Ахилл” – за его удивительную физическую силу, боевое мастерство и неукротимую отвагу. Позже, когда в Легионе появился Марад, ставший самым близким другом капитану, какой-то остряк дал тому прозвище “Патрокл”. У наиболее искушенных в древнетерранской литературе это вызывало усмешку, которую они всячески пытались скрыть. Енох не обращал на них никакого внимания, ибо такие вещи в принципе не волновали Астратес.

- Капитан, воины готовы к битве и ждут приказаний. – Кратко доложил сержант.

- Марад, назначаю тебя командующим всеми приданными подразделениями. Прикрывайте продвижение роты и не лезьте вперед. Неорганизованные отделения могут оказаться в зоне нашего огня. – Ответил Енох.

- Нельзя не удивиться решению Магистра Рукиса. Это не укладывается ни в одно тактическое руководство! Десантники надерганы из разных рот прямо перед высадкой! – Возмутился Марад.

- Это не первое “удивительное” решение Рукиса. Возможно потому, что чтению тактик он предпочитает чтение религиозных воззваний и проповедей. Я слышал, что он и сам их пишет. Мог бы стать капелланом. – Язвительно заметил капитан.

Енох был заслуженным ветераном, стоявшим у истоков Великого Крестового похода, его навыки и лидерские качества позволяли ему претендовать на куда более высокие должномти, но реорганизация Легиона Лоргаром похоронила все его амбиции. Главами Орденов избирались преимущественно колхидцы, отличавшиеся религиозным пылом и смотрящие в рот примарху. Енох так и не смог смириться с политикой Аврелиана в отношении приведенных к Согласию миров и это закрыло ему путь в высшее командование.

- Все кто собрались здесь, брат-капитан… это ветераны и те, кто так или иначе симпатизировал вашим взглядам. Это подозрительно. Особенно в свете недавнего… - Марад замялся. – Недавнего инцидента.

Енох мрачно кивнул. Сделав шаг вперед, он обратился ко всем воинам:

- Сегодня мы принесем битву глупцам, отвергнувшим спасительное предложение Императора! Наш противник откровенно слаб, но не теряйте бдительности, братья. Я боюсь это будет не главной нашей проблемой. – Он сделал паузу. – Вот два факта. Первый: Магистр Рукис собрал здесь тех членов Ордена, кто так или иначе не одобряет обожествление и поклонения Императору, возлюбленного всеми или высказывакт несогласие с новыми веяниями в проповедях. Второй: к нам прибыл Первый Капеллан Эреб. Это не совпадения. Неизвестно что это принесет, но я говорю вам: с этого момента доверяйте только тем, кто стоит сейчас здесь на палубе. Я не знаю, кто из нас сегодня вернется назад, а кто – нет. Но я точно знаю, что свой долг перед Императором и Империумом исполнят все! По местам!

Громкие одобрительные крики воинов стали ему ответом. Прошествовав внутрь “Громового ястреба” капитан надел шлем и уселся в кресло. Автоматически проверяя готовность и состояния доспехов и болтера, он, тем не менее, был глубоко погружен в мрачные мысли. Тяжкое предчувствие не покидало его, будто что-то немыслимое и непоправимое должно вскоре случиться. Хуже всего было то, что для этого были основания.

С тех пор как Имперские Вестники стали Несущими Слово с Легионом произошли очень сильные перемены. Первоначально Енох с искренней радостью встретил известия о том, что их отец найден. Но чем дольше он слушал речи примарха и чем больше видел его дела, тем больше росло его несогласие. Отклонение от предписанного Императором пути было слишком очевидным, и это причиняло страдание капитану. Он был создан для того чтобы следовать воле Императора и вне этого его жизнь не имела смысла. Действия же Лоргара прямо противоречили заветам отца, а сомневаться в своем примархе – это было нечто граничащее с изменой. Енох исполнял все приказы и учувствовал во всех предписанных церемониях по обращению в веру покоренных миров. Но делал он это скрепя сердце, все больше укрепляясь в мыслях о том, что и примархи могут ошибаться.

Когда его Легион был справедливо повергнут на колени в пепле Монархии, Енох и разделявшие его взгляды боевые братья испытали облегчение – они были правы в своих сомнениях и теперь Лоргар узрит свои ошибки их к победам и славе. Но после возвращения на Колхиду и рейда по самым отдаленным регионам Галактики всем надеждам пришел конец. Теперь капелланы, передавая воинам слова самого Лоргара, вели проповеди об истинной божественности, древних истинах и зловещих могущественных силах. Возникало впечатление, что религиозное почитание не исчезло, а лишь сменило вектор. Слушать все это далее воину, преданному идеалам великого Крестового Похода было невыносимо и произошло немыслимое в событие в ХVII Легионе событие – капитан Енох среди проповеди оборвал капеллана своей роты Кора Амфиона и заявил что не потерпит речей, в которых слышится хула на Императора.

“Еще одно подобное слово и я вобью твой же крозиус тебе в глотку!”- так он сказал тогда. Это происшествие потрясло весь Орден. Магистр Рукис не мог легко разрешить это дело наказав Еноха – тот был живой легендой Легиона, воином, отмеченным и награжденным самим Императором. Кроме того вся 25 рота и многие другие десантники в Ордене, преимущественно ветераны-терранцы, разделяли его убеждения.

Битва на планете была недолгой, мужества защитников оказалось не достаточно, что бы противостоять неумолимым воинам, на чьих доспехах была нарисована пылающая книга. Когда каждый держащий в руках оружие абориген был убит, Несущие Слово прекратили резню. Никаких напрасных жертв, эти люди не должны стать жертвами слепоты их политиков.

- Пилоты докладывают, что около огромного здания в центре города только что сел “Громовой ястреб” с личной символикой Первого Капеллана. – Проговорил Марад, подходя к капитану.

- Интригующе. Посмотрим, что он нам приготовил. Где основные силы Ордена? – Спросил Енох, глядя на улицу забитую горящей техникой и разорванными на части трупами.

- Они на орбите. – Марад неуверенно покосился на Еноха. – Неужели вы думаете что они нападут? Нет, это невозможно! Эреб прилетел уладить весь этот конфликт внутри Ордена…

- Как много ты знаешь о планах Эреба, сержант? И я ничего такого не говорил. Хотя последнее время в Легионе творится что-то неладное, но подобное совершенно немыслимо. Как это пришло тебе в голову? – Енох на мгновение прислушался к воксу. –Приказ всем собраться у бывшего здания правительства. Не заставим же себя ждать!

Жители планеты построили величественный форум, могущий вместить тысячи человек. Но сейчас на нем собралось около двух сотен космических десантников. На трибуне перед ними стояли трое. Кор Амфион, капеллан 25-ой роты, десантник, держащий личный штандарт Эреба и, в центре, сам Первый Капеллан.

- Все заблудшие души из Ордена Кровавой Маски готовы внимать вашим словам, господин. - Проговорил Амфион, склоняясь в полупоклоне.

- То была хорошая идея - собрать их в одну группу под видом боевой операции, нам она еще может пригодиться, - улыбнулся Эреб. Он шагнул вперед и, воздев вверх крозиус арканум, обратился к собравшимся:

- Братья мои! Я пришел сюда чтобы принести вам слова благословенного Лоргара. Нашего отца печалит известие, что в его Легионе, столь славном верностью, чистотой и преданностью, родилось столь тяжкое непонимание и разногласие. Он глубоко скорбит о ваших поступках и сокрушается о сынах своих, утративших путь. Он послал меня, что бы я принес вам слово, дарующее свет и истину! – Эреб сделал паузу, а затем продолжил: - Братья, вы все здесь цепляетесь за старые идеи, хотя случилось много нового, и мир изменился. Вся жизнь нашего Легиона, осыпанного пеплом Монархии, стала иной. Все во что мы верили и к чему стремились, было сожжено. И это сделал тот, для кого мы делали все это! Каждому своему помыслу и деянию мы имели единственную цель – выразить императору нашу преданность и любовь. Все это было ради Его славы и почитания! Но он отверг и сокрушил нас! Все усилия и даже сама вера наша были обращена в прах. Мы были унижены и поставлены на колени перед грубыми солдафонами надменного Жиллимана. Это было время великой скорби. Но Лоргар, отец наш, был жестоко поражен жестокостью и несправедливостью. И когда вопрошал он себя в сердце своем, о том, как такое могло случиться, ему открылась древняя, но новая истина…

- Все это мы уже слышали не единожды Эреб. – Перебил его стоявший внизу Енох. – Император мудр и справедлив. Никто не вправе судить его, ни наш примарх, ни уж тем более ты. Если Он наказал нас за заблуждения и медлительность в деле великого Похода – значит, мы в этом виновны. Если Он говорит, что наше поклонение Ему есть ложь и заблуждение – значит, мы должны отвергнуть и забыть все, что делали раньше. Наша добродетель – внимание и повиновение. Все очень просто: надо только иметь веру, капеллан. Веру в Его заветы!

Эреб нахмурился, и его губы сжались в тонкую линию, но он продолжил:

- Лоргар узрел великую опасность и беду, грозящую Человечеству. В своем путешествии на Колхиду и далее – к краю Галактики он окончательно убедился в этом. Братья, услышьте меня: Император скрывал от нас правду! Во вселенной есть могучие и непобедимые разумные сущности, чья мощь позволяет называть их Богами. Это святая истина и я клянусь вам в этом своей душой! Те из вас, кто родился на Колхиде, точно знают о них, а иные могли слышать об этом на разных планетах. И эти силы обратили свое внимание на Человечество. Им невозможно противостоять, их желания меняют лицо реальности и становятся законами в мире смертных. Несчетное количество раз они являли себя разумным расам и предлагали сделать выбор: умереть или стать частью великого и могучего целого. Это подобно тому, как мы предлагаем Согласие найденным осколкам Человечества, но в большем масштабе. И они избрали нашего отца Лоргара, что бы он передал эту весть всем остальным. Ради спасения нашей расы мы должны отвергнуть все, что знали и чему верили раньше и последовать за примархом! Да эти Боги требуют крови, но такова их природа. Слабые станут жертвой им, сильные возвысятся. Объединенное Человечество сокрушит мерзких ксеносов и будет процветать вечно!

В толпе десантников раздались удивленные возгласы, все были поражены откровением. К тому же голос и сама сила личности Эреба проникала в их сердца, настойчиво требуя принять его слова и склониться.

- Это измена! – Закричал капитан Енох, срывая с себя шлем. – Суть твоих слов – самое мерзкое предательство! Что говоришь ты? Мы должны упасть на колени трясясь от страха потому, что встретили могучих и якобы непобедимых существ? Тебе не хватает не только веры, но ещё и смелости Эреб! Я стоял на земле Терры и слушал речь Императора перед началом Крестового Похода. Он говорил, что мы должны собрать осколки Человечества и завоевать Галактику. Звезды должны принадлежать людям. Весь мир должен принадлежать Человечеству и только ему одному. Неужели мы, Астратес отступимся от этого лишь потому, что встреченный враг слишком силен? Люди не станут рабами и игрушками чуждых сил. Мы будем сражаться и уничтожим их. Загоним в ад или рай на веки вечные! Если Император, возлюбленный всеми, не говорил нам об этих так называемых “богах”, значит Он имел на это причины. Мы должны не рассуждать, но исполнять!

- Умолкни же подлый еретик! – Яростно закричал Кор Амфион, потянувшись к болт-пистолету. Но Эреб, положив руку на наплечник, отстранил его.

- Братья мои! Настал великий час! Вы должны определиться с кем вы? – Эреб тоже был взбешен, но лучше контролировал себя. – Лоргар искренне любит каждого из вас и радостно примет того, кто захочет пойти вслед за ним. Каждый из вас дорог и нужен ему. Выбираете: пойдете ли вы за Императором, который лишь использует вас как инструмент и бросит, когда вы своей кровью добьетесь его целей? Мы отдавали за него свои жизни, все наши помыслы и дела были устремлены к нему, а он наградил нас упреками и унижениями! Или обратитесь к Богам, которые одарят вас неизмеримой славой и могуществом? Вы станете спасителями и пастырями Человечества! Вы обретете настоящее бессмертие, истекающие кровью созвездия на небесах сложатся в ваши имена!

Десантники перед ним заколебались. Он нашел ключ к их сердцам, обещая то, что наиболее желанно. Капитан Енох одним прыжком оказался рядом с Эребом.

- Не поддавайтесь соблазну! Ни боги ни демоны не имеют власти над человеком и обрести ее могут лишь через слабость воли и неразумение. Мы дали клятву верности а воин может принести ее лишь один раз! Что значит личная слава по сравнению с долгом? Наша единственная цель – служение Империуму! Император для нас больше чем отец, он наш Создатель! Он воззвал нас из праха и направил на путь. Сражаться и умереть за него – самое малое, что мы можем сделать! Никакого другого пути нет! – Проговорив это Енох обернулся к Эребу. – Ты не запугаешь и не обманешь тех, кто знает что такое долг и преданность. Довольно лживых слов Первый Капеллан! Попробуй доказать свою правоту на деле. Для этого есть подходящее средство: на древней Терре, когда люди жили в плену суеверий, существовал Божий Суд. Два воина сражались, и правому Бог даровал победу. Я говорю: воззови к своим “богам” и сразись со мной, предатель! Тогда мы все и увидим, так ли всемогущи твои “боги”.

Эреб оскалил зубы и, молча закинув крозиус за спину, взял меч из рук знаменосца. Оружие вспыхнуло тусклым красным пламенем, и капеллана окутал черный туман. В воздухе распространилось густое зловоние. Енох тоже обнажил и активировал свой двуручный силовой меч. Он получил его в давние времена как награду из рук самого Императора, на клинке был выгравирован девиз: ” Semper fidelis ”.

- Узрите мощь Темных Богов и склонитесь! – Прошипел Эреб и бросился в атаку.

Енох заслужил свое прозвище множеством побед, однажды он даже повергнул в учебном поединке Аргел Тала, прославленного мечника Легиона. Единственное поражение Еноху нанес блистательный Севатар - Первый Капитан Повелителей Ночи – во время празднования совместной победы на Борайнте.

Меч ударялся о меч, высекая искры. Эреб был Мастером Меча, ветераном тысячи боев, и мало нашлось бы людей, более глубоко постигших искусство боя на мечах, чем он. Но сейчас ему противостоял противник, орудующий с молниеносной скоростью и чудовищной силой, невероятной даже для космического десантника. Енох дрался естественно и свободно. Сложные приемы и финты были бесполезны против его ярости. Эреб напрягал все свои силы, что бы сдержать напор капитана. Молнией сверкнувший меч глубоко, до кости рассек плоть на расписанной клиновидными письменами щеке, а силовое поле опалило плоть.

- Я отметил тебя! Клеймо предателя останется с тобой навечно! – Выкрикнул Енох.

Эреб ответил стремительным выпадом и его меч пронзил нагрудную пластину доспеха капитана. Енох рухнул на колено от пронзившей и парализовавшей тело боли. Ему показалось, что он чувствует, как проклятый клинок капеллана радостно пьет его кровь. Эреб высоко взмахнул мечом и обрушил его вниз. В последний момент Енох вскинул свое оружие над головой. Мечи столкнулись с ужасающей силой. Беззвучный яростный вопль оглушил всех вокруг, и Эреб откачнулся назад, сжимая лишь обломок в своей руке. Мгновением позже стремительно сверкнувшее лезвие глубоко вошло в бок Эреба, и он рухнул вниз.

- Ты проиграл – такова участь предателя! – Произнес Енох, поднимаясь на ноги и занося меч.

Стоявший рядом Кор Амфион изо всех сил метнул свой крозиус в спину капитана и от силы удара тот упал. В ответ болты, выпущенные из десятков болтеров, буквально разорвали на куски капеллана и стоявшего рядом знаменосца. Воспользовавшийся моментом, Эреб нажал кнопку у себя на поясе. Возникло голубоватое свечение и воздух с громким хлопком заполнил то место, где находился Первый Капеллан.

Десантники бросились к раненому Еноху и помогли ему подняться на ноги.

- Это просто невероятно, до чего дошли те, кто называли себя нашими братьями! – Проговорил Енох с отвращением и горечью. – Необходимо доложить обо всем Императору! Перед высадкой я приказал “Благой вести” держать в наивысшей готовности все орудия и щиты. Мы сможем пробиться сквозь остальной флот Ордена – я не сомневаюсь. Вызывайте “Ястребы”, крейсер прикроет нашу эвакуацию.

В стороне от остальных десантников стоял Марад, глядя на останки Кор Амфиона. Потом он повернулся и крикнул:

- Глупцы! Несчастные глупцы! Вы погубили себя. Теперь вы бесполезно погибните в безвестности и забвении! – Он поднял над головой руку с зажатым в ней устройством. – Это детонатор от вортексной бомбы, что привез на своем корабле Эреб. Если вы не вняли его речам и не хотите спастись, то умрите!

Пораженный Енох не веря своим глазам шагнул вперед.

- Друг мой Марад! Что с тобой? Ты же все видел своими глазами – слова Эреба ложь и его темные повелители не помогли ему. – От шока голос капитана звучал хрипло. – Остановись, ты всегда был мне другом и братом. Не позволяй грязной лжи запятнать твою душу!

- Енох, это Истина! Могущество Богов безгранично, сопротивляться – значит погибнуть. Но последовавшие за их зовом обретут могущество и бессмертие! Да я жажду славы и почета! Голоса в моих снах обещали мне это. – Он замялся. – Они так ярко звучат, после путешествия Лоргара к границам космоса… Легенды Колхиды оказались правдой! Эреб и Амфион обещали, что после смерти я стану ангелом среди Богов…

- Марад, это ужасный обман! – Енох покачал головой. - Смотри – Амфион не обрел бессмертия, и лишь случай и телепортатор спасли Эреба от моего меча. Но я пролил его кровь, он так же уязвим как и все! Остановись друг, мы вместе сможем все исправить и предотвратить угрозу Человечеству.

Другой рукой сержант снял шлем, в его глазах читалась внутренняя борьба и отчаяние.

- Нет, друг. Даже если разумом я понимаю, что ты прав, то я ничего не могу с собой поделать! – Прошептал Марад. – Боги давно коснулись Колхиды, и в крови её сынов течет их благословение. Или яд. Я не знаю. Но тысячи голосов обещали мне все, что я пожелаю взамен на верность им. Потом я узнал, что они реальны и могут исполнить обещаемое. Позволив голосам из снов уговорить меня и согласившись на предложение Эреба, я сделал выбор. Обратного пути нет… Спасения нет… Прости мне!

Марад разжал руку, и бесшумная черная сфера внепространства поглотила все на несколько километров вокруг.