Магус в тёмных одеяниях, колыхавшихся на уличном ветру, что забегал через раскрытую дверь, мельком осмотрел зал из-под капюшона, скрывавшего его лицо в тени. Запомнил каждого из посетителей. Дарованная Великим Отцом способность усилила навыки псайкера.
Яростные крики Его детей, которые обитали среди катакомб и канализаций, он решил заглушить спиртным. Так любимым непосвященными Великому Отцу. Поэтому, он решил заглянуть сюда.
— Бармен, — глухо окликнул он, протиравшего стакан, смерда. — Налей мне лучшей выпивки твоего заведения, да покрепче.
Выделяя слово "лучшей" лицо говорившего Отчима Культа скривилось в отвращении, под мглой капюшона. Совладав с эмоциями, он скинул накидку с головы и залу предстало молодое лицо, с идеальными чертами лица. Лицо ухожено до блеска. Аристократические манеры и красота слепила зевак в зале. А лазурного цвета глаза манили и притягивали. В них хотелось утонуть и быть другом их владельца... навеки и до смерти.
Основатель старательно не смотрел никому в очи. Это было великое испытание. Но желание молодого тела расслабиться не могло его остановить.
"Нужно быть вне подозрений, нельзя скрывать своё лицо"
Великий, контролирующий свои способности, лучше чем имперские псы, псайкер, подчинял людей, только лишь, своим взглядом, а речами повергал их в свою веру. Дар Отца, и одновременно — проклятие.
Бармен посмотрел на аристократа исподлобья и нагнулся за смесителем. Вытащив его, он принялся наливать в разных пропорциях различные жидкости.
— Больше, — посоветовал аристократ, — сегодня я желаю не слышать голосов во сне.
Бармен приподнял бровь, но снова занялся делом. Когда снадобье сна и боли было готово он налил его в кувшин, а уже из кувшина в хрустальныйи бокал, сверкавший в редких, пробивающихся через грязные окна, лучах света.
"Отец..."
...
"Мы так давно ждём"
— За Отца!, — громко и с чувством произнес магус и опрокинул пойло внутрь себя.
— За Отца! За Отца!, — безвольно повторил зал криком, услышав псионический всплеск магуса.