Авдотья Прасковьевна

Стихи пишутся в соавторстве с художником Sforza. Мы работаем сообща и к каждому стихотворению прилагается собственная работа художника. Согласие на размещение рисунков получено. Магнус Уж близко Волчьи палачи, Не плачет Тизка, не кричит. Лишь в башне, меж зеркал разбитых Титан поверженный сидит. Себе не ищет оправданий – Могучий ум, искатель знаний. Один из преданных сынов, Благими шедший лишь путями В обитель истинных врагов. Сквозь слезы слабая усмешка - К чему теперь пустая спешка? Предательство совершено И тайну знания о нем В своей заносчивой гордыне Великий маг, что плачет ныне, Стремился лично донести. Разрушен труд, приказ был принят И город Света не спасти. Душа великого – пустыня. Творец прекрасных, славных дел, Искавший верные ответы, Разрушив времени барьеры, Ловушки той не углядел. Не ждет прощения, снисхождения Смирился пламенный мудрец, Просперо близится конец За ним – Империи падение. Тоска, печальное томление Да! Волки скоро будут здесь. Леман Русс Горит очаг под сводом хладной залы, Ликуй, король, на праздничных пирах. Ты принял роль свою беспрекословно - Последний довод, казнь и полный крах. Холодный ум в пылу кипящей битвы, Армады серой странствующий рок. Не тот, кого глаза способны видеть: Ни ас, ни человек, ни лютый волк. Ты - дрожь земли и укротитель шторма. Ты - леденящий душу, жуткий вой. Смолой и кровью будет полон воздух Стена щитов и плач земли чужой. Но ныне пуст его заздравный кубок И мести нет мучительней оков. И как же ошибется тот, кто скажет, Что Фенрис не был родиной волков. Пусть рунный жрец судьбы сплетает нити, Сказаниями тешит братьев скальд. Из ледяного царства Асахейма Выходит в рейд космический драккар. Добычи ждут оскаленные пасти И в черном, жарком чреве корабля За чашей меда свита вспоминает Деяния лихого короля. Луперкаль! Не счесть одержанных побед, Гремит повсюду имя Бога, Чья темная, в песках дорога Потеряна в потоке лет. Стальной захват и лунный свет, Надежды блеск, и хитрость зверя. Войны и слова грозный гений, Прекрасный верности обет. Объект для зависти и страсти. Он первым найден был из всех. И обаяние, и смех, Дорога к славе, жажда власти. Легко сметающий напасти, Великий Хорус Луперкаль – У трона вечный генерал В застывшей миротворца маске. Реквием (прощание Хоруса со своими сынами во время Иставаанской мясорубки) Прощайте, блудные сыны. Пусть плачет кровью волчья стая И взвоют в небо псы войны, Меня навечно проклиная. Да только нет большой вины, Как благодати нет и рая. В аду кромешном мы сгораем Ничтожных, мелочных интриг. В руинах мертвый мир лежит, К Отцу отчаянно взывая, А тот на троне восседает Из равнодушия и лжи. Но мертвый Хорус ныне жив – Вселенной правду постигает, Наивной Истины ростки Безжалостно уничтожая. Прощайте… Блудные сыны, О вас жалеть я буду долго, Но тот, кто силой равен Богу, Такую жертву заслужил. Смерть Хоруса — Прерви мой грешный путь, Отец! К чему нам ждать еще мгновение? Твое любимое творение и эволюции венец изломан, выброшен и смят. Неверный выбор там - за гранью от страха смерти не избавил, от разрушения не спас. Чего же хочешь ты сейчас? — Слезу раскаяния, сын мой. Она - надежда на спасение... Не тела, нет - души одной, ей нет покоя и забвения. — Что будет значить та слеза, когда убиты миллионы и черный дым родного дома, того, что звали мы Землей, как символ самой злой войны, так плотно небо застилает? И даже искренней слезой не искупить своей вины. — Тебя прощаю, как отец и это бремя разделяю, но люди вечно будут помнить бесславный Хоруса конец. Потомкам нашим в назидание живой пример, как ты - мой сын, великолепное создание пал черной злобой одержим. — Ошибку совершили все, и я готов уже к расплате. Прости, отец! Простите, братья! Ни милости я жажду свет и не последнее объятие... Родства меж нами больше нет. Император (отстраненный, идеализированный взгляд) Великие жертвы великих свершений И жаркое топливо в жерле империй. В непризнанной вере, из праха забвения, Из хлада космических, мертвых течений Восстанут и гимн предрассветный споют. Тому, кто повел их сквозь мрак суеверий И время раздоров к единственной цели Они посвящают молитву свою… В его одиночестве знак совершенства. Не Бог, постигающий рая блаженство. Для рас чужаков упокойная месса, Тиран для глупцов и последнее средство Защиты от ласковой, вкрадчивой лжи. Не мирный пророк, не ликующий деспот И образ, дотла выжигающий сердце, И знание – он защитит! Робаут Жиллиман Герой, завоеватель, архитектор, Не просто покоряющий миры, Но строящий прекрасные сады, Трудами воплощающий мечты И будущего славные проекты. И верность не на страхе и крови, Но гордость, за возможность - быть причастным. К страданиям не будет безучастным, Надежда для заблудших и несчастных. Он верен убеждениям своим. Народами был искренне любим. Его Триумф, его дорога к славе Отмеченная верой в созидание. Отступникам последнее послание, Ни ревностный палач, ни пилигрим. Не жаждущий земного совершенства, Для колдовства не ищущий причин. Ответственность готов принять один - Стратег великий, Терры паладин, Как сказочный кумир светлого детства.

Морниваль Ночного светила четыре посланца. Единого духа четыре столпа. Четыре фигуры для грозного танца, Искусству которого учит война. Открытость суждений – опора гиганта, Традиция древних, могучих владык. Силки одиночества рвущее братство Из тех, кто о правде молчать не привык. Не просто живой механизм исполнения Задач боевых для тревожных времен. Но те, кто осмыслил пути провидения И сердце изранил сомнений огнем. Рука победителя, бремя на плечи, Мистической силой скреплен Морниваль. И золотом имя, но время излечит. И горе врагам, разрывающим длань. Слеза Коракса Крыл не ангельских свод раскроется, Птица верная беспокоится. Гнев обманутых, пеленой зрачки, Бьет язычников его воинство. Слабый духом брат не укроется; Месть не зависти, но достоинства. Не спасет от бед нервный свет зари Вой предателей, птица бросится… Птица черная, птица гордая, Воплем горестным глотка сорвана. Кожа мрамором, в ледяной глуши Дышит яростью сущность ворона – Усмиренная и покорная, Воле праведной подчиненная. Крылья битые, соль одной слезы – Плач Империя обреченная. В ожидании Повелителей Ночи (Мы пришли за тобой...) Тревожно мигающий свет ночника, Раскрытая книга у детской кровати. Причудливых снов дотянулась рука И всхлипы дрожащей, испуганной матери. В конвульсиях паники сходит с ума Охотнику под ноги брошенный город. Царицу с рабыней ровняет судьба И тьмы первобытный, отчаянный голод. Нельзя говорить, невозможно идти, Души паралич и сознания кома. Больного дитя теневые пути, Бич страха, по солнцу тугая истома. Немой, приведенный к согласию мир Без слез, воспаленным, гноящимся глазом Взирает на космоса вечный эфир. Охотника милость пропитана ядом. Любовь материнская чадо спасет – На ватных ногах доползти до окна, Кошмары заглушит последний полет. Раскрытая книга, тепло ночника. Охотник, как с вырванным сердцем герой. Он – темный алтарь справедливости сил. Сквозь шепот: «Мы здесь, мы пришли за тобой… Отец, почему ты меня не любил?» Конрад Керз Неправы те, кто мерит дух Вселенной Критериями доброты и зла. Чудовищным порокам нет числа И правды не единой, совершенной. Я - горький вздох Империи Священной, Я – пепел погребального костра. За спинкой трона грубой тенью встал, Чудовищем коленопреклоненным. Моих печалей ты не распознал. Я – чистильщик, я жнец из сказки древней, Возмездие, что не боится скверны. Не скованный условностью вассал. В пророчество кошмар перерастал. Изгой, тобою взращенный, смиренный, В нем сын, отцом невинно убиенный, Что ждать любви родительской устал. Рогал Дорн Кулак Империи не сгинет В сомнениях, страхе и тревогах. Он избегает игр в Бога, Он – братства гордая твердыня. Отважный рыцарь и упрямый, Не чуждый мира красоты. Хранитель Молота Войны, Что бьет по звездной наковальне. Он не боится быть в тени, Из бездны взгляда избегая, Оттенки урны погребальной И полированной кости. Кулак Империи – судья Себе достойный, неподкупный. И моря шум и радость утра, В крови, измятая броня. Ты - Рогал Дорн. Душа – гранит. Аскет, желания смиривший. И буря, что после затишья Над миром новым прогремит.