Проклятие! Вид медленно надвигающихся на меня сородичей не вызывал никаких сомнений насчет их намерений, но я чувствовал, что многие из них не настолько голодны и глупы, чтобы бросить мне открытый вызов. Кроме троих молодых и наглых самцов из моей сотни – крупных и сильных бойцов, что выступили вперед, изготовившись к атаке.
С диким криком один из них прыгнул на меня, выпустив свои острые черные когти, метя ими мне в лицо, шею и грудь. Но я был готов, так как если бы не мои навыки ближнего боя, я бы не прожил столько и давно кормил бы червей где-нибудь на вспаханном артобстрелами поле битвы, какой-нибудь безымянной планеты сектора Саббаты.
Я кинулся ему навстречу, подныривая под его выпад и молниеносным движением вонзил собственные когти в его массивный выпирающий кадык, вырывая его из глотки врага с мясом, обильно оросив свои мускулистые волосатые руки теплыми струями свежевыпущенной крови, чей запах уловили мои чуткие обонятельные рецепторы расположенные внутри моего чувствительного мокрого носа, вскружив мне голову и заставив мою зубастую пасть наполниться слюной.
Казалось, толпа рабов обезумев от этого аромата сойдет с ума и тут же кинется на меня, разорвав на куски, но вид все еще сильного и быстрого вожака быстро привел их в чувство.
Не сговариваясь два оставшихся противника, бросились на меня в яростную иступленную атаку. Опрокинув одного пинком, ударом вспоров ему брюхо, я ловко поймав другого за запястье и с хрустом его сломав, своими мощными челюстями разорвал сонную артерию у него на шее, всасывая его горячую бьющую толчками из рваной раны кровь, слизывая ее своим толстым шершавым длинным языком.
Когда оставшийся в живых последний неприятель пошатываясь встал на ноги, пытаясь удержать свои кишки, внутри себя, я бросил обескровленный труп его товарища ему под ноги, и напрыгнул на него, повалив на пол, терзая его плоть когтями и зубами. Остальные завидев смерть наглецов посмевших оспорить мою власть, решили сожрать их, жадно накинувшись на еще теплые тела, отрывая зубами цельные куски мяса, которые они с громким чавканьем стали пережевывать и заглатывать, утоляя свой голод
