[Перевод фанфик][Warcraft/Warhammer]Легион встречает Конец Времен[только текст] Опции

[Gaspar]

Автор оригинала - https://www.fanfiction.net/u/2541074/deadliestfan
Оригинальная работа:
https://www.fanfiction.net/s/12937858/1/Chr...-of-Convergence
https://www.fanfiction.net/s/12949631/1/Twin-Legions


Итак, первая глава достаточно эпичного кросса Вахи ФБ и Варика. Вообще, фик является компиляцией двух связанных фиков, Chronicles of Convergence (основной поток истории) и Twin Legions (более подробное освещение некоторых моментов, сконцентрированное на отдельных персонажей). Каждая глава будет в начале сокращенно помечаться CoC или TL, что бы знали, откуда какая.

Собственно переводить я буду по хронологическому порядку, а он такой:
1 глава - 1 глава CoC
2-4 главы - 1-3 главы TL
5 глава - 2 глава CoC
6 глава - 4 глава TL
7-9 - 3-5 главы CoC
10 глава - 5 глава TL
11 глава - 6 глава CoC

Глава первая CoC: Судьба приходит в движение

2510 год от имперской коронации. Месяц Ульрикцайт.


Мир стоял на пороге новой эры, хотя большая часть его жителей и не подозревала о грядущих переменах. Многие были просто не в силах их разглядеть — слишком уж глубоко нации и цивилизации это мира погрязли в мелких конфликтах друг с другом. Здесь, на западе, жаждущие расплаты гномы в восемьдесят пятый раз вошли в мистический лес Атель-Лорен и потерпели очередное поражение, потеряв множество солдат и затаив еще больше обид. Там, на востоке, один из сегунов Страны восходящего солнца решил переплыть море и напасть на земли легендарного западного соседа, но бежал в страхе от терракотовых армий Императора Драконов.

Только сумасшедшие и проклятые все понимали. Хотя история этой планеты и была написана кровью смертных, в конечном счете ее судьба лежала в руках бессмертных существ, ведь любой конфликт, любое проявление разврата, предательства или отчаяния служили пищей для тех, кто стремился поглотить этот мир. Пророки цивилизованных народов, отчаявшись, кричали на всех углах о близком конце, но каждый, слышащий их страстные речи, считал их за сумасшедших, шарлатанов и просто дураков. Многие закончили свои дни в сумасшедших домах, и там предсказывая скорую гибель мира, но пророчества достигали лишь безразличных ушей.

Проклятые, однако, ответили совершенно иначе. Вместо страха перед Темными Богами они почувствовали возможность возвыситься. Во всех людских землях тысячи граждан, не отличимые внешне от других мирян, совершали ужасающие убийства и предавались разврату — сначала тайно, а потом все более открыто и дерзко. В Нульне мать принесла своих детей в жертву Слаанеш в обмен на вечную красоту, в Аравии колдун, развращенный хаосом, смог на короткое время приоткрыть портал в царство Тзинча, и оттуда хлынула орда искаженных существ. Другие — возможно, более смелые — бежали на север, разыскивая могущественных военачальников этого нереального царства, которые обладали небольшими фрагментами силы своих покровителей. И все же в мире оставались проклятые, которые продолжали действовать осторожно и рассудительно, поскольку чувствовали, что нужное время еще не пришло. И из них только один имел возможность отсрочить рассвет новой эпохи.

Это был Бе'лакор, Князь Проклятых — тот, кто первым заключил темную сделку и возвысился над смертными. Теперь он сидел на троне в своем древнем логове — «Отрекшейся крепости» — в крайней задумчивости. Когда-то древний повелитель демонов помог устроить падение правителей этого измерения, а затем был проклят своими благодетелями, которые не отличались постоянством. Бе'лакор и сейчас помнил дни своей безграничной славы, когда в его руках сосредоточилась неоспоримая власть над армиями Хаоса, когда его легионы уничтожили многие из нарождавшихся рас мира смертных. В числе прочих деяний он уничтожил больше десятка городов-храмов Слаанов, истребил четыре родственных современному человеку расы, участвовал в разорении Ультуана, сокрушил в пыль две могущественных цитадели гномов, а от трех других оставил лишь развалины. Но даже эти достижения блекли по сравнению с его главным деянием, принесшим ему благословение четырех. Это было злодейство такого небывалого размаха, что его последствия будут ощущаться до конца времен.

Но стоило ему вспомнить, что произошло дальше, как воспоминания о сиянии славы потухли, а сознание затопила ярость, вытесняя все прочие мысли. А дальше боги — особенно Изменяющий — напитались завистливой злобой, узнав о главной амбиции Бе'лакора. Потом сама фортуна отвернулась от Князя Проклятых, а его лейтенанты стали заключать вероломные пакты, за счет силы бывшего хозяина возносясь в демоничество. Все это привело к поражениям на поле боя и, наконец, к Последнему Предательству: сами боги отвернулись от него. Все, что было дальше, в воспоминаниях представало эонами непостижимого безумия, и лишь изредка проблески осознания позволяли ему короновать своих преемников — ничтожных людишек с ничтожными амбициями. Таково было проклятие Тзинча, самого презираемого из богов.

Бе'лакор поклялся себе, что больше этого не допустит. Чтобы прервать порочный круг, он изменил историю и саму судьбу, дабы его кандидат, марионетка из человеческой плоти по имени Архаон, добился мантии «Всеизбранного». О, как Бе'лакор ненавидел Архаона! Его сын, рожденный безымянной империей, зачатый во время набега Норсцев! Он сможет насладиться титулом Всеизбранного лишь пару недолгих мгновений, прежде чем душа сына будет насильственно вырвана из тела, освобождая место для отца. И таким образом проклятье будет развеяно.

Но Бе'лакору нужно было больше времени. Архаон еще не занял предназначенное ему место — на его пути к положению Всеизбранного возникли свои препятствия. Приятного было мало, тем более его агенты среди смертных сообщали, что последователи Темных Богов начали действовать особо активно. Пешки должны были направить предводителей Хаоса на самые защищенные позиции Империи Сигмара или Императора Драконов, или просто столкнуть их друг с другом.

Пока Бе'лакор размышлял на своем темном троне, к его престолу приблизился его последний и величайший из шпионов — живая тень, которая несколько лет назад поступила ему в услужение в обмен на способность принимать телесную форму. Небрежным взмахом руки Бе'лакор разрешил порождению теней выйти вперед и говорить. Низко поклонившись, существо огласило роковое донесение своему надменному повелителю. Пренебрежение быстро сменилось страхом, страх сменился яростью, а на смену ярости впервые за несколько тысячелетий пришел ужас. Темные боги не стремились завоевывать этот мир — они собирались полностью уничтожить его, лишив Бе'лакора его личного королевства, завоеванного таким трудом! Всеизбранному предназначалось стать инструментом разрушения не только так называемого цивилизованного мира, но вообще всего!

Бе'лакор кипел и бушевал от ярости, и ледяная зима, царившая в его волшебной крепости теней, моментально сменилась палящей жарой. Этот мир принадлежал ему, Бе'лакору! Только он имел право его уничтожить, и только тогда, когда будет его воля! Сдерживая ярость, Бе'лакор дослушал шпиона, прежде чем небрежно отбросить его в сторону взмахом руки. Магия «Отрекшейся крепости» заставила шпиона изменить форму, превратив Живую Тень в неподвижный рыцарский доспех — дабы демон мог призвать ее снова когда-нибудь в далеком будущем. Такова была судьба всех приспешников Бе'лакора, потому что Первый Проклятый, ревностно охраняя свои сокровища, не заботился об их пожеланиях. К тому же, эта живая тень была лишь одним из двух таких услужителей Бе'лакора.

Первый Проклятый знал, что ему нужно действовать быстро. Раз Темные Боги так стремительно переворачивают привычный уклад жизни, у него крайне мало времени, чтобы проникнуть в Мидденхейм и предотвратить апокалипсис. А еще повелитель демонов признавал, что провернуть это будет непросто. Прокрасться в город смертных легко, но вот проскользнуть мимо бога, пусть даже такого ослабленного как Ульрик, будет уже сложнее. И для этого ему понадобится помощь одной из самых предательских сил в мире.

Слегка взмахнув пальцами, Бе'лакор вошел в Приют Теней — пространство между реальностями, созданное в древние времена уже забытыми повелителями мира. Через это магическое владение путешествие к Мидденхейму будет куда быстрее, чем любой путь, доступный смертным.


***


Тем временем в «Отрекшейся крепости» неподвижная статуя Тени-шпиона, задрожав, разрушилась. Сотни застывших глаз обратились к ней с упреком во взглядах, но Тени было все равно. У Бе'лакора над ней было не больше власти, чем у Демон-Принца над породившим его миром, Маллусом, какие бы иллюзии о собственном величии он бы не строил. Принц посвятил Тень во многие тайны своего мира, она же обучала его магическим фокусам Истинных Владык, утверждая, что это — заклинания, украденные у перспективных магов по всему миру.

Тень молниеносно обрела форму плоти и тоже просочилась сквозь изломы реальности в Пустоту, из которой она явилась — Пустоту непроглядную, черную, как взгляд демона. Странному существу предстояло многое сообщить об этой реальности своим Истинным Владыкам.


***


Ступая по изломанным путям Древних, Бе'лакор пересек тысячи миль за какой-то час — от захолустных Пустошей Хаоса до тихого и мрачного Драквальдского леса. Реальность воспротивилась, когда в нее начало проникать нечто чужеродное, и после краткой борьбы сила и форма Бе'лакора были изменены согласно некоему компромиссу. С ненавистью Бе'лакор прошипел проклятье, зная, что ни один демон не способен проявить тут свою истинную силу, пока существует проклятый вихрь Каледора.

Так или иначе, энергии Бе'лакора все еще хватило бы с лихвой для выполнения задуманного. Силой мысли он перевел свое тело в крысоподобную форму, чтобы достичь соглашения с искривленными паразитами, которыми был заражен этот мир. Многое будет обещано жадным Скавенам, хотя, вероятно, лишь малая часть демонических обещаний будет исполнена. И Скавены — не единственные существа, с которыми он задумал встретится в этом ненавистном лесу.


***


С высоты ночного неба Империя представляла собой, в основном, бескрайние необитаемые леса и равнины, освещенные множеством огней: от едва заметных поселений, горящих не ярче свечи, до крупных городов, полыхающих, словно праздничные костры. Но были в Империи места темнее прочих, особенно одно такое место, до которого едва доставали отблески разбросанных вокруг огней.

В Драквальде — проклятом лесу — человечеству испокон веков приходилось изо всех сил бороться за выживание. Однако в последние годы, Хазрак Одноглазый, возвысившись, умудрился сделать это место еще опаснее прежнего. Коварный Зверолорд загнал в ловушку и уничтожил имперских армий, что были посланы его уничтожить, опустошил все города и крепости в округе, кроме шести, серьезно осложнил набегами движение по дорогам вокруг Мидденхейма. Пока что все войска, наемные убийцы и даже маги, посланные найти и убить Зверолорда, терпели неудачу, а большинство из них так никогда и не вернулись из темных дебрей. Пошли слухи, что курфюрст Мидденланда и граф Мидденхейма — Борис Тодбрингер — помутился рассудком от страстного желания найти и уничтожить разорителя его земель. Конечно, подобные речи велись с крайней осторожностью, дабы не достичь не тех ушей. Последние трое неосторожных все еще висели в петлях на стенах города.

Каждый год, каждый сезон Зверолорд старался превзойти самого себя. Все больше крепостей предавались пламени, все больше караванов беспощадно вырезались, все больше армий попадали в засады. Зверолорд надеялся, что однажды наступит день, когда он лично уничтожит Мидденхейм, после чего обрушится на другие провинции Империи. Такая цель была мотивирована не только ярой ненавистью к человечеству, но и непомерными амбициями Хазрака.

Ненависть, которую Зверолюди испытывали к человечеству, была хорошо известна и демонстрировалась на протяжении тысячелетий. Коротко говоря, Зверолюди презирали своих непокорных, неподвластных темным силам сородичей: они считали их слабыми, недостойными Богов Хаоса, мухлюющих со своими технологиями в попытках изменить естественный (или не очень) порядок вещей. Но мало кто знал, что Зверолюди ненавидели развращенных Хаосом представителей человечества не меньше, чем цивилизацию, которую так стремились уничтожить. Зверолюди и людские последователи Хаоса могли объединиться ради общего дела или стать союзниками по указанию богов, но их уважение друг к другу было преисполнено грубой ненавистью. В то время как посвященные Хаосу люди считали, что Зверолюди немногим превосходят тупых животных, едва способных контролировать врожденную агрессию, а значит расположенных разве что воевать, в основе ненависти Зверолюдей к их проклятым союзникам лежало лишь одно чувство — зависть. Они завидовали, ведь, будучи детьми хаоса, Зверолюди не могли и мечтать о том, к чему так стремились все смертные слуги Хаоса: возвышении в демоничество.

Хазрак стремился к недостижимой вершине: он желал стать первым Демон-Принцем среди Зверолюдей. Он надеялся, что, если размах его завоеваний превзойдет любой подвиг людей, это докажет превосходство Зверолюдей в глазах богов, и он будет удостоен столь заманчивой награды. Существ эфира такая цель манила, сияя, как чистейший кристалл в лунном свете, и не так уж мало демонов пыталось обратить эти устремления себе на пользу — но Хазрак не был тупым животным. Те демоны, что пытались его обмануть, оказались навек связаны заклятиями с телами умоляющих о пощаде человеческих пленников. Скованные магическими цепями, эти демоны потом использовались для проникновения в человеческие города, открывая их ворота изнутри. Тех же, кто после этого выживал, он приносил в жертву богам, дабы призвать еще больше демонов — на этот раз в качестве солдат.

Все это стало известно Бе'лакору, стоило ему войти в лагерь зверолюдов через царство теней. Явив себя ошеломленному Зверолорду, который никогда прежде не встречал подобного демона, Демон-Принц уже знал все о существе, стоящем перед ним. Демон видел его прошлое, напоминающее величественный гобелен, сотканный из человеческой кожи и шкур зверолюдей-соперников. Все его желания проступали ярко, подобно спелым вишням, готовым быть сорванными. Мириады вариантов будущего — одни туманные, другие кристально-прозрачные — сияли перед его глазами, собираясь в цепочки картин, напоминающих напоминали демону наскальные рисунки, создаваемые дикими людьми его родового племени.

Про себя демон злобно ухмыльнулся: ни в одном из его видений Зверолорд не достиг своей цели. Чаще всего он умирал от клинка своего человеческого соперника или гиб от нанесенных ран, даже когда стоял над его трупом.

Но демон не стал рассказывать этого Зверолорду. Он поведал ему историю о собственном возвышении в демоничество, кратко — поскольку Зверолорд не был терпелив к длинным речам — рассказал о его славном восхождении к вершинам власти, о том, как он поразил самих богов настолько, что стал первым смертным, когда-либо возвышенным до демоничества. О том, что из всех царств смертных Повелители Разрушения сильнее всего ненавидят Империю Сигмара и что Темные Боги предложили демоничество Гортору, если он сможет ее уничтожить. Неужели они не предложат этого же и Хазраку? Бе'лакор был уверен, что предложат.

Хазрак знал, что слово демона не крепче человеческой кости, но его шаман, Малагор, рассмеялся, поймав Демон-Принца врасплох. Он сказал, что даже если словам демона можно верить, в глазах владык тьмы они не стоили и гроша. Малагот знал, в каких отношения Бе'лакор стоит с Богами Хаоса. «Бе'лакор одинок, Бе'лакор отвергнут, Бе'лакор слаб! Боги НЕНАВИДЯТ Бе'лакора!» Стоящие рядом Бестигоры-телохранители сперва начали посмеиваться, а затем и вовсе в голос захохотали, поддерживая своих лидеров.

Бе'лакор напомнил собравшимся зверолюдям о своей силе самым ужасающим образом. Смех перешел в крик, когда плоть посмевших рассмеяться начала плавиться, стекая вниз липкой жижей. Те, кто уцелел, дрожащими руками выхватили оружие, а шаман и Зверолорд опасливо прожигали своего гостя взглядами.

Обуздав свою ярость, Бе'лакор заговорил снова, рассказывая Хазраку о том, что Мидденейхм для Империи — щит и последний бастион против сил Хаоса, орков, мертвецов и паразитов. Демон утверждал, что если Мидденхейм падет, Империя потеряет всякую надежду. И Хазрак сокрушит ее.

Большинство военачальников зверолюдей без всяких вопросов воспользовались бы возможностью уничтожить главный бастион их самого ненавистного врага, но Хазрак был умнее. Он достиг своей позиции не суицидальной глупостью, а хитростью и осторожностью. Он полностью осознавал, что ему не хватит сил, чтобы прорваться через стены Мидденхейма, как бы того ни хотели его варгоры. И сейчас ничего не выйдет, если только у Бе'лакора нет с собой армии демонов.

Демон-Принц согласился, а затем заявил, что, хотя Бе'лакор не может прямо сейчас взять город штурмом, его возможно ослабить, чтобы захватить в будущем. Он поведал о сокрытых под городом мистических силах, что поддерживают Пламя Ульрика, которое, будучи потушено, сокрушит моральных дух жителей. В пророчествах говорилось: пока горит это Пламя, город никогда не падет. Так что, пока Зверолорд будет отвлекать Тодбрингера, Бе'лакор с небольшим отрядом, который ему даст Хазрак, нападет на подземелья и захватит величайшее сокровище Мидденхейма.

Глаза Хазрака сузились, и он подозвал шамана. Он поможет демону, если тот поклянется не оставить выделенных ему воинов позади, но привести их к Пламени. Ранее Хазрак уже пытался провести свои войска через подземелья, но они оказались запутанным лабиринтом, заселенным гоблинами, паразитами и куда более кошмарными созданиями. Бе'лакор с легкостью поклялся, объявив, что его цель — сокровища, что погребены прямо под Пламенем Ульрика, и что ему нужна помощь зверолюдей, иначе бы он не оказался здесь. Сделка была заключена.

Только потом зверолюд, лишенный человеческой смекалки, пожалел, что не оговорил сделку подробнее, ведь демоны с давних времен наловчились извлекать из любого соглашения максимальную выгоду для себя — а Бе'лакор был величайшим из таких демонов.


***


Прошла неделя. Перед самым рассветом орда воинов Хазрака вышла из лесов, окружающих Мидденхейм, чтобы напасть на самые отдаленные от города караваны и фермы. Фермеры, что ухаживали за посевами, были зарезаны как свиньи, которых они выращивали на убой, а их семьи, тщетно прячась в домах, дрожали от ужаса. Те, кто жил ближе к горной крепости, ринулись к ней, разрезая криками воздух, будя городскую стражу.

Поглощенный этим шумом, Бе'лакор, сопровождаемый отрядом самых молчаливых Унгоров (которые были довольно шумными по стандартам любой другой расы), мчался ко входу в шахты, где его ждала встреча с еще одной группой союзников, которых Демон-Принц призвал себе на помощь.

Из тени появился главный агент Бе'лакора в этом регионе — Темный Эмиссар с далекого Альбиона. Агенту было поручено привлечь местный культ Тзинтча к делу его Темного Хозяина. Магия магуса культа и его последователей обещала стать хорошим подспорьем для Бе'лакора, а жаркая ненависть Бе'лакора к Тзинтчу делало конечный результат еще более желанным.

Лицезрение Бе'лакора во плоти сразу сломило культистов: живой пример того, чего они мечтали достичь, заставило многих благоговейно пасть на колени. Преисполненный презрения, но все же польщенный таким раболепием, Бе'лакор заглянул в будущее культа и нашел единственного его члена, имевшего мизерный шанс достичь демоничества. По его приказу этого культиста мгновенно принесли в жертву во славу Первого Проклятого.

Бе'лакор во главе своего войска пробирался сквозь тьму, словно инстинктивно знал куда идти. Ион действительно знал — ведь для него это было не первое вторжение в глубины Мидденхейма. Во время первой великой войны с Хаосом, когда силы богов — всех богов — были гораздо больше, чем когда-либо, он вел свои демонические легионы против армии ледяных волков и оборотней Бога Зимы. Однажды он добрался до самой сокровенной пещеры в Мидденхейме, и там сразился вничью с ослабленным богом. Однако уже в те дни боги решили проклясть Первого Проклятого и возвели четырех избранников в демоничество, отняв силу Бе'лакора как раз в тот момент, когда он сражался с Богом Зимы. То, что должно было стать победой для нечестивого, обернулось фантастической неудачей — и Бе'лакор, к своему раздражению, еще помнил об этом.


***


Между тем на поверхности стада зверолюдей скакали и выли. Насмешками и непристойными жестами они потешались над гарнизоном города, у всех на глазах принося в жертву темным богам захваченных пленных. Тем временем на стенах Борис собирал свое войско, отмахиваясь от предостережений своих более осторожных советников. Борис указывал, что вокруг города на многие километры не было деревьев, а значит, Хазраку негде устраивать засады. По крайней мере, их не было видно. Горький опыт научил стариков, как опасно недооценивать изобретательность соперника. Хозяевам орлов и магам Янтарного Ордена — всем троим, что были в городе — было приказано провести разведку на предмет возможных ловушек, а Борис, не отличавшийся терпеливостью, был вынужден ждать известий.


***


В другом месте собралась третья сила. Клан Эшин предоставил свою теневую мощь для исполнения замысла демона, убежденный обещаниями, угрозами и неприкрытым демоническим обманом. Демон не отличался искусными речами, но самые образованные члены местного сообщества Эшина знали историю этого конкретного демона, а также его природу. Опасаясь возмездия, но и испытывая вожделение из-за обещанной награды, Эшин с некоторой неохотой взялись за поставленную задачу.

К их счастью, демон действительно заплатил им — пусть и не полностью. Демон нашептал Скавенам координаты мест, где хранились запасы варп-камня каждого крупного культа Хаоса в Мидденхейме, а также полезную информацию о том, как обойти их магическую защиту. Какие-то из этих хранилищ уже давно были известны мастерам теней, и они могли проникнуть туда в любое время. В другие хранилища Скавены еще не смогли пробраться, а раскрытие некоторых выходило за пределы даже их осознания! Как демон мог обладать такими познаниями, которыми не располагали даже Эшин, Скавены не понимали, и это их тревожило.

Эшин могли быть и убийцами, и саботажниками, и лазутчиками, но все же иногда, чтобы проникнуть в места, где они могли полностью проявить свои способности, им было не обойтись без помощи других кланов. Благодаря новоприобретенному богатству клан Эшин купил наемников из кланов Скрайр и Моулдер за поистине чрезмерную сумму, потому что только у варп-инженеров и плоторезов были инструменты, необходимые для загадочных целей демона. Команда варп-бурильщиков с бурильными машинами, а также специализированные крысоогры-кроты — одно из самых почитаемых достижений этих кланов — были предоставлены без всякого колебания.

Такие чрезмерные расходы клана, известного своей относительной бережливостью, несомненно, привлекли бы внимание остальной части совета — но Эшин надежно это скрывали. Эшин были глазами и ушами совета. Великие правители Скавенгниля слышали лишь то, что Эшин позволял им услышать и видели то, что мастера теней позволяли им увидеть. Сейчас же Эшин не желал ни того, ни другого, поэтому командующему экспедицией — недавно помазанному ассасину, известному только как Змееклинок — было приказано позаботится о судьбе своих так называемых союзников, как только миссия будет завершена.

Впервые за многие века лидер вел Скавенов атаковать не тех, кто жил на поверхности, а тех, кто жил в глубинах земли. Демон был уклончив в ответах о том, что ожидало Скавенов глубинах Мидденхейма — говорил лишь, что это не люди и не дворфы. Когда же представитель Эшина попытался деликатно надавить, чтобы выведать больше о сути противостоящей силы, демон демонстративно поднял руку, одним этим жестом срывая с любопытствующего мех и кожу, как с жертвенного раба. Дальнейших расспросов не последовало, и демон дал лишь одно обещание: внимание этой силы будет занято самим Демон-Принцем, и Скавенам не нужно беспокоиться о том, что бой будет долгим.

Но Змееклинок беспокоился. От всей затеи разило подозрительными мотивами и эфирной полуправдой. Его начальство поручило ему возглавить эту миссию — пришлось повиноваться, но лидер Скавенов принял определенные меры предосторожности. Прямо сейчас тринадцать клановых стай — священное число Рогатой Крысы — отчаянно прорывались сквозь толщу земли в сторону цели. В общей сложности двести скавенов, различные специалисты от кланов Эшин, Скрайр, Моулдер, звери из Адской Ямы и маленькая орда рабов, при этом каждую группу возглавлял бегущий-со-смертью. Демон попросил о «небольшой группе», и Змееклинок ее предоставил.. небольшую по стандартам Скавенов, конечно же.


***


Бе'лакор и его свита спускались все глубже и глубже. Древняя, уже обветшалая архитектура людей сменилась мрачными, но все еще крепко стоящими работами дварфов. Защитные руны горного народа иногда заставляли культистов падать в агонии, но они были созданы против гораздо более слабых существ, чем Бе'лакор. Понаблюдав несколько мгновений, как его последователи корчатся в восхитительных муках, он зарычал, вынуждая руны закипеть и разрушиться. Не позволяя своим последователям прийти в себя, демон двинулся дальше.

Культисты и Унгоры, числом в несколько сотен, изо всех сил старались не отставать от Демон-Принца, который был единственным направляющим светом в подземелье. Некоторые были недостаточно быстры, отстали и тут же потерялись в тоннелях. Иногда можно было услышать отраженное от стен эхо, когда кто-то из отставших сталкивался с одним из ужасных мутировавших существ, обитавших здесь. Тем, кто мог идти в ногу с Демон-Принцем, ничего не грозило, потому что даже самые безумные твари тьмы отшатывались от ауры чистой злобы и ненависти, которую излучал Повелитель Теней.

В конце концов признаки работы дварфов начали исчезать, сменяясь значительно более древними и холодными конструкциями. Туннели, построенные из неплавящегося льда и почти нерушимой горной породы, буквально источали древность, которая предшествовала даже смертному периоду жизни Бе'лакора. Культисты Тзинтча восхищались отголосками древней магии, в то время как Бе'лакор на мгновение позволил себе поностальгировать о более славных временах, когда он вел легионы демонов и совращенных хаосом людей через эти самые места.

Наконец Демон-Принц и его окружение неожиданно вышли из темноты. Пещера, напоминающая раскрытую волчью пасть, была обширной. Восемь грубо обработанных столбов образовывали круг, а в центре из замершего во льду алтаря горело пламя, возвышаясь над всеми — даже над Демон-Принцем. Помещение было огромно, подобно древним стадионам, чьи руины еще можно найти в южном королевстве Тилия.

Бе'лакор усмехнулся, увидев, как низко пал его заклятый враг. Когда-то это пещера была размером с город, а пламя горело выше, чем самый большой собор в Империи. В те времена, подойдя к огню так близко, любой из последователей демона был бы испепелен, а сам Бе'лакор получил бы страшные ранения — даже во времена, когда он располагал куда большей силой. Демон зашагал вокруг пламени, словно волк перед истекающим кровью медведем.

«На рассвете времен это пламя было сердцем огромного ледяного колосса. И вот что осталось. Империя, которую ты помог построить, теперь относится к тебе, как к устаревшей реликвии. И веру в тебя забрал тот самый бог-мальчишка, чью плоть ты помогал возвысить».

Узнав заклятого врага, Ульрик почувствовал, как ненависть, которую он лелеял десять тысяч лет, проникла в его старые кости. Голос, леденящий сильнее, чем самая ожесточенная зима, ответил на насмешку демона.

«И это говорит Бе'лакор одинокий, Бе'лакор ненавидимый. Брошенный своими лейтенантами, брошенный своими легионами, брошенный богами, которым он когда-то служил. Тот, кто провел последние десять тысяч лет среди обломков собственной славы, безумный за гранью осознания, посмешище среди возвышенных. Я не пал до твоего уровня, тварь».

Бе'лакор ощетинился от такого публичного унижения, но сразу же решил, что никто из смертных, услышавших это, не проживет дольше, чем нужно. Возле алтаря начали возникать бесплотные ледяные волки. Большинство из них походили на существ из ближайших лесов, однако некоторые напоминали помесь волка и человека — результат благословения Ульрика, смешивающее его последователей с его любимыми зверями. Бе'лакор помнил, что Боги Хаоса наделяли целые племена людей подобным «даром» в Эпоху Рассвета.

«Нет, волчий бог, ты сам пал еще ниже, чем я когда-либо. Во мне все еще заключена сущность всех Богов Хаоса — я единственный Демон-Принц, добившийся этого — и даже мои прежние благодетели не смогли отнять это у меня. Их последователи своей верой наделяют силой и меня, и любого моего сородича. Да, я признаю, что это просто объедки, но этого достаточно, чтобы восстановить мою силу. И сейчас я нахожусь на грани того, чтобы не только вернуть мою угасшую славу, но поднять ее за пределы твоего понимания. А между тем, твои последователи или умирают, или отказываются от тебя в пользу более... подходящих для них богов».

Пока он говорил, волки, числом несколько десятков, полностью сформировались. Они начали медленно приближаться к культистам и зверолюдям, которые размахивали примитивными мечами и топорами, бесполезными против магических созданий. Только магия магуса культа и темного эмиссара имели возможность стать для них угрозой.

«Ты, разумеется, намекаешь на падшего тамплиера Сигмара, которого ты надеешься возвысить как Всеизбранного».

Удивленный, Бе'лакор остановился.

«О да, я знаю, как и бог молота, и, скорее всего, твои проклятые повелители. Я уже ощущал твое приближение, когда мой город посетил молодой тамплиер… и, насколько мне удается видеть в отголосках твоей души, твои повелители тоже могут явиться сюда. Все твои планы потерпят неудачу. Ты думаешь, этот тамплиер для тебя лишь сосуд,на деле же он будет твоим последним преемником».

«Ты постарел и поглупел, древний бог. Плоть, о которой ты говоришь — не более чем доспех, ждущий, когда его наденут. Меч, ожидающий, когда его вынут из ножен. Судьба мальчишки исполнится, и мир будет моим. И твоя сила поможет исполнить предначертанное».

Взмахом руки он приказал миньонам Тзинтча и унгорам атаковать. С ревом люди кинулись на Ледяных Волков, которые в ответ издали вой. Как и ожидал Демон-Принц, людей и зверей было недостаточно, чтобы справиться с этой задачей. Триумфальные крики и смех очень быстро сменились криками и мольбами: зачарованный лед разрубал плоть, как тесак мясника, в то время как как клинки и стрелы, напротив, либо безвредно проходили насквозь, либо оставляли лишь мелкие вмятины, словно существа были из твердого камня. Только двое могли противостоять ледяному натиску. Магус и Темный Эмиссар запустили в волков болты темной магии, которые при попадании разносили тех на части.


***


Тысячей футов ниже Змееклинок и его группа первыми прибыли в место, указанное в координатах. Он осторожным взглядом осмотрелся, улавливая каждую деталь — как и подобает тому, кто давно привык стремительно приспосабливаться к новой обстановке. Выглядело оно как обширная ледяная пещера со сверкающими наверху сталактитами из кристаллизованного льда. Любопытно было то, что тут было теплее, чем наверху. Однако благодаря магическому дару Змееклинка как ассасина, способности, знанию о которой обладать Эшин не позволял остальному царству Скавенов, он мог видеть присутствие здесь Эфира.

Остальные отряды Скавенов прибыли вскоре после него, лидеры отрядов, бегущие-со-смертью, отчитывались перед ним, чередуя неискреннюю лесть про быстроту Змееклинка с раздражающими отговорками про неэффективность машин Скайра или монстров Моулдера. Змееклинок не обращал на них внимание, решив вместо этого пересчитать прибывшие группы. Он насчитал десять, прежде чем сделать паузу. Причину отсутствия двух быстро установили, так как Техноколдун Скайра поддерживал контакт отрядов друг с другом через странные говорящие устройства, которые были известны как «Фарскуиикерс» .

Один отряд, вернее, те, кто в нем выжили, жаловались, что их туннельный бегемот обезумел из-за чрезмерного голодания. Змееклинок конечно слышал про то, что некоторые хозяева зверей осознанно морили своих зверей голодом, дабы усилить из агрессивность и свирепость, высокомерно считая себя способными контролировать свои творения. Очевидно, в этом они были не правы, и, если можно верить Скайрскому спутнику Змееклинка, старому седому Техноколдуну Скиззлекобу, именно погонщик первым стал жертвой аппетита своего зверя, а за ним последовали и многие другие, и так продолжалось, пока метко выпущенный заряд не положил конец бойне.

От второй группы не было ни слова, хотя Змееклинок считал, что своим острым слухом он уловил сквозь десятки метров земли далекий грохот, достаточно отчетливо, чтобы несомненно распознать в нем взрыв, виной которого могло быть только устройство клана Скайр. Конечно же, Скиззлекклоб отрицал такую возможность, как и само происшествие. «Если только соперничающий клан не саботировал-сломал его», — пищал техноколдун, пристально глядя на представителя клана Моулдер, невероятно тучного Формировщика по имени Ретчет.

Что касается третьей группы...

Скиззлекоб надел свою странную шляпу из проводов и металла, что, видимо позволяло ему общаться на расстоянии. Когда Техноколдун повернул ручку, чтобы, по его словам, настроить «частоту», дабы получить возможность общаться с третьим пропавшим отрядом, когда пронзительные крики вырвались из устройства с такой громкостью, что даже Скавены, стоявшие далеко, могли их услышать. Мех тут же встал дыбом, так как агония кричащего звучала страшнее, чем Змееклинок когда-либо слышал. Смешиваясь с этим криком, на фоне едва слышно — уловимо только для натренированных ушей Скавенов — звучало нечто, напоминающее заунывное пение, схожее с когда-то услышанным им на севере. Поспешив, техноколдун отключил коммуникатор.

Ретчет и Скиззлекоб тут же начали торопливо говорить, последний обвинял зверей первого в случившемся, в то время как второй испуганно, с дрожащим хвостом, заявил про «Глубинных». Скиззлекоб громко фыркнул в ответ, и обвинил Ретчета в том, что тот решил использовать старые сказки, чтобы скрыть следы саботажа своего клана. Формировщик отрицал это, говоря про исчезновения на самом нижнем уровне Адской Ямы, про то, что самых могущественных зверей, что блуждают там, находят со странными ранами, если они вообще не пропадают бесследно. По его словам, иногда там обнаруживали странные туннели, явно сделанные не Скавенами. Скиззлекоб только вылил презрение на своего противника, обвинив того в том, что тот верит в сумасшедшие теории Веллакрафта. Этот старый техноколдун давно был дискредитирован и высмеян как идиот-дурак, добавил Скиззелоб, за то, что когда-то утверждал, что Скавены на самом деле не доминируют над подземьем, как они любили думать, и что живущие еще ниже них хищные цивилизации выжидают того дня, когда они смогут подняться выше, чтобы напасть на Скавенские жилища.

Пока его соотечественники препирались, Змееклинок молчал, не желая говорить о том, что он знал сам. Было много секретов, известных только верхним ступеням клана Эшин, и это касалось одного из них.

К тому же это не имело отношения к цели задания. А ею был плавающий в воздухе темный шар, в четырехстах метрах от их текущего положения. Он парил, высокомерно выставленный на всеобщее обозрение, потому что тот, кто его поставил здесь, похоже не предполагал, что кто-то решит забраться так глубоко. Или это была опасная и очевидная приманка для потенциальных захватчиков. Но если это приманка, то где ловушка?

Преисполненный подозрения Змееклинок поступил точно так, как поступил бы любой командир Скавенов в подобной ситуации. Он послал вперед рабов.


***


Между тем наверху, силы Бога-Волка и истощенные слуги Повелителя Теней столкнулись в ледяной пещере, когда Древний Бог использовал свои силы на вторженцах. Суставы болели, конечности замерзали, когда холод ослаблял чувства смертных, замедляя их реакцию. Лишенные всякой реальной возможности нанести вред ледяным существам (за исключением тех, кто владел магией), а также защищаться от их атак или хотя бы успевать реагировать на них достаточно быстро, отчаявшаяся орда отступила назад в туннели. Только самые преданные культисты и Темный эмиссар удерживали свои позиции.

Четыре волка глупо кинулись на Бе'лакора, только что бы демон-принц ленивым движением рубанул их своим клинком из теней. Противники тут же испарились от удара. Еще дюжина, в том числе два человековолка, кинулись на демон-принца следующими.

Теперь демон решил показать, зачем ему нужно было сопровождение. Собираясь использовать то, что он узнал у Тени, Бе'лакор направил свою руку назад. Не оглядываясь, он создал заклинание, которое начало высасывать жизнь и даже души культистов, магуса и даже своего эмиссара, ведь в конце концов, что значили отдельные смертные для будущего бога? Это было горючее для пылающего Инферно, что было душой демона. Ударной волной проклятой энергии демон уничтожил ледяных созданий, которые его атаковали. Осколки льда ударились в стены пещеры с такой силой, что глубоко вонзились в нее.

И все же мгновения спустя над жарким пламенем появился лед — явление, возможное только благодаря магии. Из его глубин появился высокий человек в волчьем шлеме и ниспадающей бородой. Подобно принцу-демонов, бог льда создал в руке большой меч. Бе'лакор ухмыльнулся, зная, что ни один бессмертный не мог проявить свою всю силу Эфира в царстве смертных и видя, что плотская форма Ульрика показывает его силу, доступную в нереальном царстве. Да, по сравнению с прошлым, она стала значительно ниже.

Разумеется, мысль о том, что Бе'лакор сейчас тоже стал значительно слабее, даже не пришла в голову демону. Гордыня воистину была ослепляющей силой.

Со скоростью, недоступной его смертным последователям, меч льда столкнулся с клинком Бе'лакора.

«Ты думал, что я не раскушу твой трюк, тварь?»

Ульрик наклонился ближе, пока его лицо не оказалось в футе от лица Бе'лакора.

«Я знаю о паразитах, которых ты нанял, дабы украсть врата богов, что подо мной. С ними уже разбираются... прямо сейчас».


***


Рабы, пойманные в ловушку между рядами напирающих сзади собратьев и потусторонними волками, которые внезапно появились из тумана, пищали и кричали, когда громадные ледяные существа с невероятной скоростью разрывали покрытую мехом плоть. В отчаянии рабы пытались сражаться с ними, но их панические удары, казалось, просто проходили насквозь без урона, или если удары попадали по ледяной плоти, то не оставляли даже вмятин. Когда рабы осознали, что бой был совершенно безнадежным, и бросились бежать туда, откуда они пришли, команды Варп-Огнеметов пустили в ход свой смертоносный арсенал. Визг превратился в совсем уж жалкие крики, когда пламя поджарило десятки рабов до хрустящей корочки, но не ранее того, как их глаза растаяли в глазницах, а кожа сползла словно расплавленная смазка. Стоящая жертва в безжалостных Скавенских умах, ведь варпово пламя благодаря магическому свойству сделало то, чего не могли рабы, уничтожив ледяных волков. Видя результат, Змееклинок торжествующе ухмыльнулся.

Что он сделал преждевременно. К удивлению Змееклинка, тела волшебных волков, даже самые обугленные, начали подавать признаки жизни и стремительно восстанавливаться. Понимая, что победу обычными методами тут не добудешь, Змееклинок послал вперед оставшихся рабов вместе с зверями Моулдера, приказал командам Скайра открыть огонь, а затем отправил своих бегущих-со-смертью в классическую атаку «рывок и захват». Ему, правда, не нужно было беспокоится об отдаче последнего приказа, потому что бегущие-со-смертью — из желания произвести впечатление на вышестоящего или украсть славу для себя — уже рванули вперед, скользя сквозь бойню.

Но они не ушли далеко. Один, пробиравшийся между сталактитами на потолке, коснулся маленькой сосульки и приморозил к ней руки. Пока скавен отчаянно пытался освободится, его ноги тоже были заморожены, а затем лед начал быстро распространяться по его нижним конечностям. Затем крошечные осколки льда над его животом внезапно выросли, насадив на себя агонизирующего агента Эшина. Другой проскользнул мимо волков со сверхъестественной ловкостью, когда пол внезапно превратился в лед. Его разорвали волки, когда он изо всех сил пытался не поскользнуться на ставшей скользкой поверхности, тогда как волки похоже таких проблем совершенно не имели.

Увидев, что обычная тактика скрытности тоже не вариант, Змееклинок собрал всю доступную магию в своем теле, используя учения далекого Востока. Он использует «Быстрый Скачок», самое базовое заклинание Эшина, чтобы телепортироваться к артефакту, а затем вместе с ним тут же телепортироваться назад. Разумеется, что после этого он должен будет гарантированно убить все остальных участников этой миссии, за исключением бегущих-со-смертью, поскольку существование у клана Эшина колдунов было тщательно охраняемым секретом, который положено было знать только высокопоставленным членам клана.

Однако, как только он собирался применить заклинание, его усы — воплощение его усиленных инстинктов — яростно задергались. Инстинктивно он переключил цель заклинания с себя, телепортировав вместо него ближайшего из бегущих-со-смертью.

Ну или точнее попытавшись. В последнюю секунду что-то помешало заклинанию, гигантское этическое присутствие, которое затмевало любое, с каким он ранее сталкивался, превосходя даже самых известных серых провидцев или небесных магов. Бегущий-со-смертью не появился возле сферы, вместо этого несчастный был насильственно слит со льдом в сегрегатную массу меха, конечностей и льда.

Против любого смертного врага Змееклинок чувствовал бы себя высокомерно уверенно. Однако сейчас скавен начал подозревать, что враг, с которым он столкнулся, не был смертным.


***


Осколки льда с ударной силой обрушились из меча, пробивая крылья и разрезая лицо демона. Тот взревел в агонии и ответил еще одной волной теневой энергии. Ледяной гигант поглотил ее, хотя и с перекошенным от усилия лицом. Лед начал таять на его теле, становясь болезненно серым. Но тем не менее богу удалось сформировать на своих ледяных губах ужасно раздражительную улыбку.

«Еще до начала времен твои истинные создатели доверили мне артефакт, и я никогда не предавал их доверия! Ни ты, ни твои трусливые паразиты, ни пресмыкающиеся культисты никогда не смогут украсть его!»

Крича от ненависти и злобы, меч из теней столкнулся со своей ледяной копией, разбрызгивая вокруг потусторонние искры, которые могли иссушать души. А затем клинок прошел сквозь лед, вместо того, чтобы пытаться дальше пробиться. Как только он вошел в руку бога, к нему вернулось обличье плоти.

Рыча от боли и ярости, бог-волк ударил демона сырой стихийной магией с силой лавины. Бе'лакор был отброшен назад к противоположной стене пещеры, удар об нее был достаточно мощным, что создать в ней кратер. Но даже так Ульрик не позволял демону прийти в себя, обрушив на него десятки тонн льда, раздавив одно из его крыльев, чем вызвал еще один рев боли у демон-принца.

«Посмотри на себя: я, может, и тень себя былого, но ты еще меньше! Ты просто тень, забытый принц, который превратился в самого убогого нищего!»

Бесплотные когти Бе'лакора рубанули по лицу Ульрика, оставляя глубокие раны. Нанесенный со звериной яростью удар Ульрика кулаком в ответ ошеломил демон-принца, а затем ледяной клинок вспорол его живот, из которого вывалились демонические кишки, заставляя его кричать от боли, пока Ульрик его не заткнул, сдавив рукой шею демона. По команде гиганта раны мигом замерзли.

«У меня, возможно, и нет больше способности окончательно уничтожить тебя, отродье, но я могу еще заморозить тебя в самом холодном льду! Ты будешь оттаивать всю оставшуюся вечность!»

Лед начал быстро распространяться, вскоре заключив в себе торс демона. Бе'лакор теперь совершенно не мог двигаться. Усмешка Ульрика была абсолютно демонической: его рот, искривившись, все же безумно улыбался, радуясь последней возможности нанести удар заклятому врагу.

«Твоя интрига с паразитами тоже провалилась... Волк может проглотить крысу так же хорошо, как и кошку, и у твоих Скавенов изначально не было ни единого шанса».

Хотя большая часть его тела онемела от боли и была заморожена во льду, Бе'лакор все еще сохранял контроль над своим лицом. Маска боли сменилась торжеством победителя.

«Я знаю... Старый Волк». — Бе'лакор выплюнул это со злобой. — «... вот поэтому я и не возлагал на них эту задачу».

Ледяная форма Ульрика исказилась от ужаса, когда глубоко внизу Живая тень окутала священный артефакт Древних.

И звери, и культисты, и паразиты были с самого начала просто отвлекающим маневром. Бе'лакор даже себя использовал как приманку, дабы занять внимание Ульрика, хотя это и противоречило гордой натуре демон-принца. И все для того, чтобы его слуга в тенях, используя царство, о котором не ведал ни Ульрик, ни Бе'лакор, смог украсть артефакт.

На мгновение ледяной бог утратил бдительность, ошеломленный и запаниковавший из-за кражи. Это было серьезной ошибкой, так как демон, который корчился в его руке, оставался все же еще не до конца замороженным. Быстрый как гадюка, демон превратил свою свободную руку в бесплотную и призвал в нее Меч Теней. Затем, как только бог повернулся к Бе'лакору, лезвие отрубило удерживающую его руку. Когда Ульрик взревел в ужасе, Бе'лакор собрал всю оставшуюся у него мощь и вызвал ударную волну темной магии, настолько мощную, что она отбросила бога зимы в противоположную стену пещеры, создав при столкновении многометровый кратер.

Первоначально Бе'лакор хотел украсть и артефакт, и прикончить Бога Волков, дабы поглотить его силу. Однако его высокомерие отступило перед доказательством того, что, хотя сила Бога Волков и уменьшилась, но, как был демон вынужден с ненавистью признать, не настолько сильно, как его. Так что демон решил отступить, скрывшись в тенях, успокоив себя воплями гнева и отчаяния Ульрика. Немного посмеиваясь, демон-принц бежал по Путям Древних, дабы встретиться со своим слугой в тенях Норски. Оставшиеся Скавены тоже поспешили убраться подальше, провожаемые яростными завываниями Бога Зимы, напоминающими порывы жестокой метели.


***


Между тем курфюрст Мидденхейма устал выжидать в осажденном городе. Его маги-разведчики не обнаружили никаких следов засады, а его солдаты были готовы выйти за стены и сразиться. Впрочем, о битве ему беспокоиться было как раз не надо, потому что Хазрак не собирался сражаться в открытом поле или губить свою армию об стены самого укрепленного города Империи. Более того, он узнал через Малагота, что Демон-Принц не выполнил свою часть сделки. Пламя Ульрика по прежнему сияло над городом, а с этим светом исчезала и возможность взять город даже для самой большой из армий.

Тем не менее сегодня он нагнал страха на людей и унизил Тодбрингера, заставив его пожертвовать десятками своих подданных, пока он сам был заперт в своей собственной твердыне. Хазрак знал, что большинство людей похожи на скот, которым они владеют, им нужна была защита их господ и богов, которые ими правили. Они были слабы, словно овцы перед забоем, и среди них было мало волков, таких как Тодбрингер. Хазрак знал, что мотивированные нагнанным на них сегодня страхом, они начнут задаваться вопросом, действительно ли одноглазый правитель может защитить их. Звезда Тодбрингера потускнеет, а он сам станет более маниакальным в своем желании отомстить Хазраку.

Конечно, чего Хазрак не знал, то это того, что сегодня он тоже столкнется со схожими проблемами касательно его руководства. Скавены никогда не предлагали свои услуги бесплатно, и хотя Бе'лакор хорошо сбил себе цену нагнанным на них страхом, даже он знал, что, чтобы Скавены выполнили свою часть сделки, нужно предложить им что-то существенное. И Бе'лакор подкупил их, предложив паразитам координаты всех священных капищ Зверолюдов, многие из которых были полны Варп-камня, и обещанием, что орда Хазрака будет слишком занята, чтобы оставить надежную охрану. В отличие от его обещания Зверолюдам, это было выполнено, как вскоре выяснил Зверолорд, к его ярости и клятвам мести.


***


Тем временем Демон-Принц вновь прорвался сквозь завесу реальности, по пути уклонившись от встречи со множеством враждебных демонов, которых он когда-то вел к бесчисленным победам по всему космосу. Однажды он заставит их заплатить по счетам.

Когда же Бе'лакор оглядел молчаливое, замерзшее и, главное, пустое пространство вокруг себя, его ярость, и без того неистовая, вскипела настолько, что земля под его ногами буквально начала плавиться. Похоже, он все же допустил один просчет.

В этот момент в сотнях миль от него, на северном побережье Норски, мятежная тень достала из своего эфемерного плаща украденную сферу. Слова, написанные на забытом языке руками давно уже умерших существ, светились ярким золотым светом на черной поверхности шара. Тень понимала многие их этих символов, ведь это были слова магической силы, которые демоны еще давно в одинаковой мере исказили и преобразили. Произнося слова силы, не звучавшие многие столетия, Тень начала открывать портал.

Если бы Тень пожелала, мир погиб бы прямо в этот момент. Открытие третьих врат в царство Хаоса наполнило бы мир таким количеством сырой энергии, что Великий Вихрь оказался бы тут же перегружен, а те, кого он защищал, смыты волной кошмаров.

Но в этом отношении Тень была верна своему союзу с Бе'лакором. Ни она, ни ее истинные хозяева не жаждали разрушения этого мира. Однако в отличие от Бе'лакора она не собиралась удерживать мир в заложниках, чтобы боги вернули свою благосклонность к нему (как будто боги искренне исполнили бы это требование).

Шар вращался все быстрее. Реальность рвалась на части, снова собиралась и разрывалась вновь. В мире появилась дыра — сначала не больше кулака, затем она расширилась до размера человека, огра, мамонта, все больше и больше. Медленно проступала иная реальность, значительно отличающаяся от замороженной тундры.

Тень была безликой массой, имея там, где должно быть лицо, только два светящихся шара, что были ее глазами. Тем не менее, будь у нее уста, они бы триумфально улыбались. Одним действием она открыла пути и возможности, которые даже великий Изменяющий Пути не смог бы предвидеть. Миры будут связаны друг с другом. Гниль этого умирающего мира-трупа больше не будет проблемой только жителей этой планеты, но уже бременем, навязанным гораздо более великому миру, что пока выдерживал все, что было брошено на него: Азероту.

Сообщение отредактировал Gaspar - 13.11.2018, 20:34

[Gaspar]

Первая глава TL: Животные Амбиции.

«И смертные, и демоны болтаются на эфирных ветрах, удерживаемые на нитках из сухожилий, их конечности танцуют, направляемые извивающимися эфирными гигантами. Все живут и умирают по капризам божеств, поскольку именно они управляют судьбами. Кто-то пытается оборвать нити, но эти действия вызывают лишь жалость, ибо неизбежно они добиваются только собственно кончины, задушенные находящимися вне их контроля нитями, под презрительный смех великих кукловодов. Приберегите свои гнев, страх, ненависть и презрение к тем немногим, кто преуспел, кто разорвал созданное Владыками Всего, ибо при этом они приносят больше отчаяния в мир, чем могли бы зачать даже божественные умы».

Царебек Забытый, Ученье Судьбы, год неизвестен.


***


Когда смертный видит сны, он входит в наш дом. То, что они называют Царством Душ. Эфир. Варп. Ад. Безгрешные и нестабильные, они формируют в этом царстве свои крошечные реальности из своих лихорадочных видений и темных желаний, что скрывают от других смертных. Отчаянные галлюцинации и извращенные фантазии, амбициозные мечты о триумфе, стремление к величию и прочее. Эти мечты служат окнами для моего рода, сквозь них мы заглядываем в самые глубины их гнилых душ. Со знанием приходит сила, а с желаниями — возможность. Мы волки, стоящие у открытой двери, убийцы, которые уже украли ключи. Мы запускаем руки в выгребную яму неосознанных желаний и формируем души, словно глину на гончарном круге. Часто это происходит незаметно. Хотя цели и последствия всегда различны.

Я вижу их даже сейчас. Их мечты, их желания. Я всегда мог видеть их, даже до моего вознесения. Это отдалило меня от живущего в грязи племени, которое я когда-то называл своим. Я мог видеть напыщенность вождей и хвастливость охотников. Они были слабыми, их незащищенность была скрыта под тряпками из животных шкур и ничтожными умениями. Я мог видеть неискренность в каждом их действии, когда эти «воины» действовали лишь ради благосклонности, чтобы обеспечить возвышение собственного положения, а также даров из пищи и плоти. Даже мои собственные предки, что зачали мою мясную форму после ночи бездумной страсти, видели меня как плоть, которая, как они надеялись, будет средством для их собственного комфортного будущего.

Я презирал их, ненавидел их, насмехался над ними и, когда у меня было желание, манипулировал ими ради развлечения. Брат против брата по самым тривиальным причинам. Любовники, что обещали друг другу звезды, скрывая внутри тайные желания.

Конечно, отвращение было полностью взаимным. Я помню их ответы. Избегания. Остракизм. Оскорбления и нападки. Я побеждал в каждом мелочном конфликте, потому что мои навыки с оружием уже тогда превышали возможности смертных людей, и я нашел способы заставить людей публично выставлять наружу свои скрытые в сердцах самые мрачные желания. Однако тогда я просто получал удовольствие от таких мелких злодеяний, я был наивен, не понимая истинную глубину ненависти, что может скрываться в человеческом сердце.

Я до сих пор помню, как это случилось. Засада. Бесконечные избиения. Пытки и обезображивание. Клетка из плетеных палок и навоза. Грязные палки, которыми тычут в мое тело. Жертвоприношение перед грубым каменным изваянием. Видение того, как мое племя злобно плюется и проклинает меня, даже мои прародители. Удовлетворенные моей судьбой, они оставили меня на милость долгого, сухого лета.

О, как я бушевал под небесами. Изрыгал угрозы возмездия, когда сам был преисполнен отчаяния. Мне не стоило беспокоиться. Это был не финал моей истории, а лишь первый абзац пролога. В ту ночь, когда злобные юнцы пришли, чтобы умножить мои мучения, я обнаружил, что был неправ в своих предположениях. Я не был манипулятором скрытых желаний. Я был их господином, властелином тьмы в сердцах смертных, а затем и физической тьмы, что появилась вокруг меня. Юнцы стали первыми, кто узрел это, но они не стали последними в ту ночь.

Утром пошел дождь, потушив оставшиеся огни и влагой перебивая гнилостный запах свежих трупов. До сих пор я задаюсь вопросом, плакало ли небо о событиях, что произошли ночью, или о тех трагедиях, что последовали дальше?

Когда я позволяю фрагменту моего разума заглядывать в эфир, я все еще вижу их, эти духовные отражения личностей, их мечты, похожие на личинки, копошащиеся в зловонном мире-трупе. Иногда я хватаю их и манипулирую этими мечтами ради собственного удовольствия. А иногда я их уничтожаю. Таково мое право, право как самого могущественного из своего рода. И в данный момент я с удовлетворением наблюдаю за тем, как новая гниль заполняет все. Ее запаха достаточно, чтобы раскрыть мне все о ней.

Страх, универсальный и восхитительный. Опасения. Ужас. Отчаяние. Волнение, амбиции и взбеленившееся безумие. Сны смертных — это фрагменты их более осознанного подсознания, признающего то, что рациональный разум умышленно игнорирует.

Конец Времен наступил.

Я хорошо знаю значение этого, ибо я автор и организатор этой окончательной судьбы. Финал уже написан кровью. Прямо сейчас мой сын-в-тени идет за последним орудием, что закрепит его судьбу. И его вознесение будет означать мое возвращение.

И все же. И все же. И все же.

Всегда были те, кто отрицал мое величие, мое право править. Братья-демоны, обиженные поражениями в древних битвах. Смертные узурпаторы — предатели и трусы, что всегда жаждали присвоить мое величие. В их числе и мой собственный сын, непокорный инструмент, что планирует обратиться против своего создателя и хочет судьбы, независимой от меня. Он потерпит неудачу, ибо я написал ее. Нет, есть только четыре врага, что представляют угрозу.

Даже сейчас, когда я прислушиваюсь к болтовне моего слуги, все внутри кипит. Что за презренное создание. Демон жалкой силы, всего лишь муха, жужжащая для паука. Существо настолько слабое, что только его повязки — словно тело Нехекхарха — позволяют ему удерживать форму. Я мог бы уничтожить его, просто развязав нить.

И все же я не могу отрицать полезность этого существа — и его собрата — ведь их владение тенью уступает только моему. Никто — ни человек, ни демон — не может скрыться от темноты, что сопровождает каждое его движение. С голосом, похожим на сумасшедший шепот, он говорит, рассказывая о противоречивых планах и безумных видениях Тзинтча. Из безумия вылавливаются фрагменты повествования, та нить истории, которая заставляет каждую клетку его существа дрожать от ярости! Боги больше не будут удовлетворены просто победой в этом мире — они хотят его полностью уничтожить!

Предательство! Эти наглые божки забыли нашу древнюю сделку! Этот мир принадлежит мне — я волен покорять его, править им или уничтожить, в конце концов, если того пожелаю!

Для них я был трещиной в броне этого мира; гнойный нарыв воина, незаметный в сравнении с его мастерством. Я разрушил последнюю великую надежду этого мира по своей собственной злонамеренной воле и потому заключил договор, который простирался на все времена. Они должны чтить его... И они БУДУТ!

Я знаю про эти врата, потому что в далекие времена сражался за них. Я командовал неисчислимыми легионами в сотнях сражений, сражаясь на обширных ледяных равнинах против существ, что принадлежали не эфиру и не царству смертных, а чему-то среднему. Миллионы умирали по моей команде, и если бы не предательство богов, устройство было бы захвачено.

И все же защитник артефакта, Ульрик, потерял большую часть огромной силы, которой когда-то обладал. Остались только осколки. Портал будет моим, а вместе с ним и судьба этого мира.

Я отпускаю своего слугу взмахом руки. Я захвачу артефакт сам... с помощью некоторых пешек.


***


Кровью был залит густой звериный мех:

Как самый сильный гор, стоял он выше всех.

Зверь ревел, как дикий, злобы не тая

Великим из владык провозгласил себя,

Но к небу взгляд подняв, он сразу же поник,

Почувствовав, как он ничтожен и безлик.

Он высоко стоял, казалось — он готов,

Но четверо узрели в нем лишь царя рабов...

Можешь рычать, рвать и метать, но Принцем Зверю больше не стать.

Стихи Проклятого, Поэт Скоретус, последователь Тзинтча.

Ночное небо было темным, лишенным звезд, словно сами небеса боялись заглянуть в глубины Драквальдского леса. Ибо сейчас под темными покровами его варварские жители ревели и скакали, предаваясь самым тревожным и развращенным деяниям, что их животные умы могли придумать. Сотнями тысяч они собирались на вытоптанных опушках, среди кострищ и шатких конструкций из костей и человеческой кожи. Невежественный наблюдатель мог бы назвать это городом зверолюдей, но такое утверждение было невообразимо далеко от истины. Здесь не было ни постоянства, ни гражданского общества, ни культурных устремлений, кроме дебоша и войны, и прежде всего, никаких законов, кроме одного: подчиняйся Зверолорду.

Хазрак был тем, кто устроил это сборище и сейчас наблюдал за ним. Хотя к таким вещам, как унизительные пытки человеческих пленных, он давно уже потерял вкус, он прекрасно знал, когда стаду надо дать насытить свою жажду крови, дабы они не кинулись друг на друга. Зверолорд наклонился вперед, сминая мощным телом сидение под собой. Все его тело было покрыто свисающей кольчугой.

Сидя на своем плетеном троне, украшенным черепами и человеческой кожей, он наблюдал, как с человеческого мужчины перед ним сорвали листы металла, которые он носил, словно овцы — шерсть. Затем его избили, а потом босым бросили на ковер из горящих углей, где обжигающие деревяшки с каждым движением жалили его кожу. Мужчина завизжал и попытался сбежать, только чтобы пинками опять быть брошенным назад глумливыми горами. Мужчина приземлился на свой зад и его крики стали еще громче, чем прежде.

Хазрак рассмеялся: ладно, к такой разновидности унижений людей он еще не утратил вкус. К тому же у него были причины для празднования. Еще одна армия людей попала в засаду, была окружена и выпотрошена. Подобно волкам, напавших на лосей, стада Хазрака перерезали закованных в железо людей, позволив лишь немногим сбежать, дабы те поведали о случившемся своим товарищам.

Хазрак довольно рано в своей жизни понял, что страх и ярость были не менее ценным оружием, чем топор или копье. Большинство людей были животными-жертвами и действовали подобно испуганным овцам. Распространи среди них страх, и овцы будут блеять и бежать к своим пастухам, вроде Одноглазого. Между тем, пастухи будут реагировать с яростью, становясь все более отчаянными в своем желании достичь победы. Это отчаяние приводило к ошибкам, а они, когда ты выступаешь против Хазрака, быстро становились фатальными.

Если бы не один фактор, Хазрак и его полчища уже давно бы достигли полной победы в этой провинции. Громко, практически неконтролируемо, Хазрак зарычал, заставляя ближайших к нему горов отступить подальше, хотя они это делали так, словно просто внезапно захотели отойти куда-то, боясь навлечь на себя ярость Хазрака при таком проявлении слабости. Впрочем, зверолорд на них не обращал никакого внимания, его разум был сконцентрирован на главной причине его вспышки ярости.

Дома. Башни. Стены. Неестественные творения из камня и дерева, позволяющие ягнятам быть в безопасности, когда волки голодны. Эти «Строения» были мерзостью в естественном порядке мироздания, оскорблением и насмешкой над богами, которые с зари мира назначили человека быть добычей, а зверя хищником. Не будь этих богопроклятых стен, Хазрак бы давно стер в кровавый порошок Тодбрингера, ведь даже захват самого малого укрепления — того, что люди называли «Фортами» — неизменно стоило зверолорду куда большего числа зверей, чем было людей за стенами.

Хуже того, взятие той горной крепости, называемой на грязном людском языке «Мидденхеймом», давно уже стало очевидно невыполнимой задачей для любого отпрыска звериных орд. Хазрак давно уже поклялся, что станет первым, кто сумеет добиться в этом успеха, но даже он, несмотря на все преисполненные бравадой речи, про себя признавал чрезвычайную сложность сей задачи, и что даже если все зверолюди леса будут под его командованием, этого не хватит, чтобы взять крепость.

Когда Хазрак откинулся на своем костяном троне, другой зверолюд, сидящий на троне из черепов и оскверненных символов слабых людских богов, наклонился вперед. Заметив это, Хазрак оскалил зубы и сжал кулаки — инстинктивная реакция в культуре, где каждый жест мог быть рассмотрен как вызов — перед тем как заставить себя расслабиться. Было бы плохой идеей бросать вызов этому зверолюду, ведь это был его шаман, Малагор. Одаренный дыханием богов, шаман был единственный, с кем зверолорд был вынужден считаться, ведь кроме его способностей, шаман мог при помощи магии общаться с демонами и, по слухам, с самими богами. Тем не менее, шамана, который служил ему до Малагора, Хазрак согнул в бараний рог, получив почти безграничную власть над стадом. Появление «Темного Предвестника» сопровождалось жестокой казнью предыдущего шамана новоприбывшим.

Зверолюди никогда не делились властью, а повелитель Драквальда был одним из самых гордых среди своей расы. Но Хазрак был вынужден признать, что Малагор был куда более своевольным и властолюбивым, чем любой шаман, которого он до этого встречал. Хуже того, благосклонность богов к нему была хорошо видна каждому имеющему глаза, так как пара растущих из его спины крыльев делали его ростом с минотавра. Хазрак страстно ненавидел шамана, и был почти уверен, что это чувство было полностью взаимным.

Малагор повернулся к своему господину и наградил его насмешливым кивком, его лицо скривилось в насмешливой полуулыбке. Хазрак снова подавил свой гнев, когда Малагор поднял чашу из черепа, наполненную до краев кровью и вином, добытым из разграбленного обоза армии. Бродящий глас богов этим действием словно грубо насмехался над тем, как человеческие вельможи предлагают тост собравшимся перед ними лордами. Но Хазрак подозревал, что человечество было не единственным, над кем Малагор насмехался этим жестом.

Речь шамана представляла собой смесь хрюканья, фырканья и более утонченного демонического Темного Наречия.

— Хазрак добыл могучую победу для Темных Повелителей! Человеческая грязь слабеет! Загони их внутрь фортов, зверолорд! Сожги их и сровняй с землей! — Малагор практически проревел эти слова. Зверолюды в десятках метрах от него прервали свое торжество, чтобы прореветь в знак одобрения. Меньшие шаманы — те, кому Малагор позволил жить — ревели с большим энтузиазмом, чем когда-либо для Хазрака, настороженно при этом косясь на посох крылатого шамана. Хазрак подавил желание фыркнуть. Трусы. Лизоблюды. Недостойные овцы.

Вокруг них тени в лагере становились гуще, как будто разложение, что было в сердце каждого зверолюда, изливалось наружу и поглощало свет. Хазрак почувствовал это в воздухе, его пульс ускорялся, а дыхание становилось все тяжелее. Он хотел драться. рвать и раздирать! Тем не менее, с самоконтролем, который удивил даже его самого, Хазрак успокоил эмоции, прежде чем ответить.

— Скоро, шаман. Руины фортов — это хорошо, но недостаточно. Одноглазый человек — вот цель! Разбить и убить Одноглазого! Человеческие армии разбегутся, как овцы перед волками, как только Одноглазый умрет — так заявляет Хазрак!

Рядом с ним его бестигоры, жаждущие продемонстрировать свою верность, начали громко скандировать, от чего Хазрак гордо выпятил грудь. То, что некоторые с опаской косились на его плеть, делало Хазрака еще более гордым, ведь нет ничего лучше, когда слуги уважают его власть. Затем Хазрак был грубо выдернут из своих мыслей, когда Малагор ударил своим посохом по земле, заставив во все стороны брызнуть искры и издал стон умирающего бородавочника.

— Одноглазый хорош, но он просто человеколорд! Смерть заставит людей дрогнуть, а не сломаться! Сожги форты, сожги дома, разрушь храмы! Покажи человеку, что его боги — ничто! Так говорит Малагор! Так говорят Темные Повелители!

Блеянье бестигоров тут же стихло — никто не хотел гневить Темных Богов. Обычно Хазрак тоже поворчал бы на это, а потом умолк, зная, сколь недолгим бывает правление зверолода, который лишился уважения своего шамана. Но не в этот раз. Воздух был наэлектризован, Хазрак словно чувствовал, как кипящая в его сердце ярость сжимается, подобно змее, готовой напасть.

— Малагор — говори за Малагора! Зверолорд здесь Хазрак! Темные Повелители дали власть Хазраку, Темные Повелители сделали лидером Хазрака, а не мелкокрылого шамана!

Единственный способ, которым Хазрак мог заявить что-то более еретическое — сказать, что Бог-Волк его господин. Шаманы всегда считались гласом богов. Таков был путь зверолюдов, и шаманы впадали в ярость от любой попытки подвергнуть сомнению их положение.

Малагор так и поступил. Он ударил своим посохом по земле с такой силой, что два ближайших шамана, что рычали от неподдельного возмущения, были сбиты с ног, а их тела врезались в деревья с невероятной силой. Теперь, чувствуя изменения в воздухе, а также ревы и крики, многие пьяные гуляки оторвались от своих дел. Веря, что через каннибализм можно получить силу умерших, те, чьи мозги не были слишком уж одурманены спиртным, мигом возбудились, поняв, что один из лидеров возможно сейчас будет убит и всю его силу можно будет сожрать.

Позади них, незаметно для всех, из-за деревьев выскользнули тени, чтобы поглотить чуть больше пространства — совсем немного, поскольку им препятствовало обилие костров.

— Да как ты посмел! Малагор вечен! Малагор видел восход и падение Гортора! Ты ничто по сравнению с Гортором! Ты ничто по сравнению с Малагором!

Малагор оглянулся вокруг в поисках поддержки и нашел ее, ведь его положение как шамана было более чем уважаемо, к тому же Малагор был, без всякого сомнения, очень могущественным шаманом. Некоторые бестигоры стояли среди сторонников Шамана, лицезрение Хазраком этого должно было наполнить его яростью. Но все же...

Он не был настолько популярным, как Хазрак. Темный Предвестник был настолько же целеустремленным, как и минотавр в своей жажде крови, когда дело касалось разрушения человеческих храмов, и не раз он заставлял свои стада маршировать без отдыха и празднеств, словно они и были настоящим стадом, послушными овцами, закованными в броню, не имеющими права на высказывание недовольств. Некоторые шептались — когда шаман был далеко — что Малагор под видом этих «вынужденных маршей» лишь изощренно издевается над стадом, тем более, что он во всеуслышание заявлял, что конвои беженцев следует игнорировать ради разрушения строений, олицетворяющих человеческую веру.

Конечно, Хазрак и сам порой устраивал длительные марши ночью, чтобы напасть на имперские армии, которые считали себя в безопасности, не подозревая, что враги уже в десятках километров от них. И зверолорд позволял иногда беженцам сбежать, дабы потом отследить по их следам их новое укрытие. Однако зверолорд всегда старался деликатно сразу уравновесить такие случаи грандиозными празднествами. Хазрак понимал, что брай-шаман так не мог, за сотни лет жизни став безгранично высокомерным. Боевая доблесть зверолорда или даже мания шамана — все это было незначительно против первобытной ярости Зверомордых. Чтобы сохранить их хрупкую верность, Хазрак предлагал как пряник, так и кнут, когда это было необходимо, в то время как Малагор презрительно полагался на свой посох и ложные обещания, влияние которых слабело со временем.

Результат этого был более чем показателен. Отголоски того, что можно было назвать слабым проблеском личной лояльности боролся с болезненной боязливостью перед неестественным и божественным. Бестигоры Хазрака сделали шаг первыми, собравшись перед своим лордом, и угрожающе размахивали могучими секирами, которые размером были больше взрослого человека. С другой стороны лизоблюдствующие шаманы Малагора топтались и угрожающе ругались на языке демонов, когда многие горы, сориентировавшись, выстроились позади них.

Теперь тени были повсюду. Несмотря на то, что они никого не трогали, Хазрак чувствовал, что ему становилось тяжело дышать, будто он оказался на самом дне реки Делб, и вся толща воды давила на него, не позволяя дышать. Хазрак потряс головой, словно могучий минотавр, пытающийся прогнать раздражающих его мясных мух. Та часть его разума, что была способна еще к рациональному мышлению, разразилась отчаянными предупреждениями и жалобно визжала. Хазрак почувствовал, как его собственный рот шевелится, чтобы извергнуть стон, но он не знал почему. Чувство слабости только усиливало его ярость.

И, кажется, это происходило не только с ним. Некоторые из бестигоров Хазрака откинули головы назад и взревели в небеса, прежде чем кинутся на шаманов, чьи проклятья превратились в слова силы. Многие из этих бестигоров упали на колени, жалостливо воя, невменяемые из-за деградации разума. Расстояние, однако, было слишком мало, и в следующий миг остальные бестигоры врезались во врагов. Подобно огню, подхватившему сухие листья, драка распространилась среди окружающих, когда каждый гор и унгор воспользовались этой возможностью, чтобы убить своих соперников, дабы подняться выше в их примитивной иерархии или просто насытить свою вечную жажду крови, что была в сердце каждого зверолюда.

Хазрак снова потряс головой — это все было неправильно. Обычно бестигоры не осмелились бы даже взглянуть в глаза шаману, не то что напасть на него. Эта драка никак бы не помогла зверолорду в достижении его долгожданной победы над графом, а также его куда более амбициозной, личной цели. Тем временем Малагор сердито собирал свою отвратительную силу, его посох сиял бледно-зеленым цветом, который пронзал тени, делая намек на то, что было под ними скрыто.

— Хазрак потерял рассудок вместе со своим глазом. Теперь Хазрак Одноглазый будет Хазраком Безглазым!

Брай-шаман начал бормотать начало ужасного проклятья, когда Хазрак, чье сердце бешено колотилось в груди, наконец-то понял, что было причиной этого безумия.

— Подожди! Это не Хазрак говорил! И не Малогор! — лицо шамана исказилось в путанице, когда единственный глаз Хазрака расширился от прозрения. Он указал на тени.

— Демон!

Малагор повернулся в направлении, указанным пальцем Хазрака, с осторожностью делая это так, чтобы держать зверолорда в поле зрения. Осторожность уступила недоверию, а затем и гневу, так как чувствительное к магии зрение шамана узрело то, что взгляд смертных едва мог заметить. С грубым заклинанием огонь расцвел на наконечнике его посоха, разгоняя тени, скрывающие незваного гостя.

Несмотря на то, что его раскрыли, демон усмехнулся: его почерневшие зубы несомненно отражали черноту его души и темные предзнаменования для тех, кто смотрел на него. Его лицо было заостренным, выточенным, почти истощенным, и чертами походило на лица южных упырей. Вырастающие из лба и закручивающиеся назад рога, способные размерами вызвать зависть у любого гора, были украшены металлическими кольцами и неузнаваемыми костями. Однако самыми притягательными были, конечно же, глаза, которые с кроваво-красным огнем пылали злобным интеллектом и являлись окном к бесспорно темнейшей из душ.

Подобно зверолорду, демон разделял аспекты проклятой формы человека, хотя он был гораздо более мускулистым, чем мог стать любой смертный. Однако, в то время как тело Хазрака покрывал зараженный блохами мех, кожа демона была сухой и шелушащейся, как чешуйки змеи. Его ноги оканчивались раздвоенными копытами, а все тело было усеяно множеством черепов, металлических украшений и неидентифицируемых реликвий неизвестного происхождения. Стоя прямо, демон был ростом с бронированного минотавра, и был во много раз страшнее, с парой темных крыльев, как у летучей мыши, на фоне которых крылья Малагора казались жалкими.

Вокруг него горы, унгоры и ревуны прекратили свой конфликт, пораженные появлением обитателя Нереальности. Самые слабые тут же упали на колени в почтении. Тем не менее, эффект не простирался далеко, Хазрак мог слышать издалека звуки боя, так как слишком опьяненные выпивкой и кровью дети леса не могли заметить присутствие сверхъестественного существа возле их зверолорда.

Оно заговорило как будто сразу несколькими голосами в унисон, разнося вокруг едва слышное эхо.

— О, ты умнее, чем остальная часть твоего вида, не так ли, зверь? Ты бык, который знает, что стадо несется к обрыву, корова, заметившая сковороду фермера, и понявшая, что он хочет сделать.

Демон источал ауру такой первозданной злобы, что Хазрак почувствовал, как его кишечник непроизвольно сжимается. А ведь он был одним из самых сильных тут. Некоторые не смогли выдержать страх и громко обосрались. Запах выделений заполнил воздух, смешиваясь с запахом серы и крови, а также ощутимым запахом ненависти и презрения.

Пока Хазрак пытался перебороть свой страх, чтобы ответить, Малагор первым вышел вперед, произнося слова, преисполненные самоуверенности, несмотря на то, что тело его подрагивало.

— Демон, зачем ты здесь? Ты принес сообщение от Темных? Темные говорят с Малагором сквозь сны, ты тут не нужен!

Смех вырвался из тела демона, словно личинка из раздувшегося от гнили тела, и с силой ударил по стаду, словно волшебный ветер. Эмоции были приятными, чувства, которые можно было не только услышать, но и почувствовать и даже попробовать. Это было похоже на яд на языке, сырой вкус презрения и насмешки, вызывающий тошноту. Он сдержался, но многим зверолюдам не повезло: они упали на землю, изрыгая из ртов пищу, кровь и безошибочно темные субстанции.

— Не лги мне, бормочущий козел. Повелители Всего не беспокоят себя ради скорчившихся насекомых. Вместо этого они посылают своих слуг, которые и передают милость, данную за мольбы им.

Шаман отреагировал с гневом и яростью, подавившими его инстинктивный страх. Его посох ударил по земле и выстрелил во все стороны огнем. Два стоящих ближе всего зверолюда в ужасе возопили, когда варпово пламя с пугающей легкостью прожгло их мех, кожу и плоть. Другие ближайшие зверолюды, которые с оружием осторожно окружили демона, поспешили отойти подальше от шамана и демона.

— Я не позволю издеваться над Малагором! Я разрушал укрепления людей и вырезал их жрецов в великом количестве! Ты слабый демон и твоя тень не позволит тебе скрыться передо мной!

Бахвалится и лжет. Это то, что Хазрак сейчас по понятным причинам видел. Демон тоже видел это. Хазрак снова почувствовал странное ощущения дегустационного презрения.

— Все, что я слышу — это жалкое блеяние ягненка. Ты увидел меня только потому, что я этого хотел. Будь мое желание — я бы вырвал твое зловонное сердце быстрее, чем твое тело осознало бы, что оно пропало. И когда твоя душа с воем отправилась бы в пустоту, мы бы увидели, насколько боги ценят своего ворона.

Хазрак, все еще пытаясь усмирить инстинктивный страх, шагнул вперед. Хотя крошечная часть его злобной души была довольна публичным унижением его ненавистного соперника, она была заглушена первичными эмоциями страха, недоверия и колеблющегося опасения.

— Что тебе нужно? Демоны приходят к нам, ища помощи в погибели людей, так кого ты хочешь убить и зачем моему стаду помогать тебе? — Хазрак акцентировал внимание на том, что он лидер звериной орды, и это напоминание вызвало низкий рык у его потенциального соперника-узурпатора. Хотя он и был втайне доволен этим, но Хазрак все же отказался от возможности дать ему еще и косой взгляд, ведь все его внимание занимал демон.

Демон улыбнулся — до глубины страшное зрелище, напомнившее Хазраку безумный вид бармаглота. Тем не менее, это было то, о чем демон заговорил, что заставило его инстинктивно почувствовать озноб страха.

— Так вот о чем спрашивает Хазрак Хитрый, самый острый инструмент среди тупых дубинок. Ты хочешь знать мои мотивы, зверолорд? Наслаждайся своим самомнением, своим тщеславием, потому что я здесь ради тебя.

Каким-то шестым чувством Зверь почувствовал, как он схватился за свою плеть и меч. Хотя звери, демоны и люди поклонялись одним и тем же богам, мудрецами обеих смертных рас давно было признано, что становление центром демонического интереса неизменно приводит к мрачной судьбе. Ранее Хазрак сталкивался с пытающимися использовать его демонами: жалкие создания, обычно они что-то лепечут и брызжут слюной, лебезят и раздают обещания, которые не в силах скрыть их истинные злобные мотивы. Эти существа — те, что пытались манипулировать зверолордом — были неизменно сломаны и пленены шаманами Хазрака, чтобы послужить его орде какое-то время. Сейчас же, учитывая силу демона, такой вариант был невозможен.

Демон тем временем продолжал свою речь, злобно окидывая взором собравшуюся вокруг него толпу, часть которой еще стояла на коленях в благоговении, в то время как другая опасливо сжимала оружие.

— Я вижу души, которые блестят так же ярко, как сажа, бездонные в своих стремлениях настолько, что сгодились бы только для головастиков и пескарей. Примитивные. Безвкусная закуска с блеклой судьбой. Я вижу лишь пешки пешек, огромную безликую армию, единственная цель которой — месить своими мелкими кошачьими лапками одно-единственное измерение. В глазах Темных Богов и Повелителей Разрушения вы все — тошнотворные куски плоти, ни рыба ни мясо. — Стадо изо всех сил пыталось переварить слова демона, но его презрение ощущал каждый из присутствующих. Некоторые начали угрожающе рычать, а затем сердито взревели, их страх исчез, когда вскипевшая ярость заставила отбросить все мысли. — Возможно, ваша ненависть к человечеству мотивирована не презрением или отвращением к их «цивилизации», а завистью к тому, что взоры богов всегда были зациклены на людях. Вы как нерадивый ребенок, который кипятится, глядя, как его брата превозносят.

Теперь ревело уже все стадо, а трое потеряли над собой контроль от ярости. Ревущие от ненависти и размахивающие тяжелыми секирами, они кинулись вперед, только чтобы быть разрубленными пополам мечом, укутанным тенями, который, казалось, появился из ниоткуда. За все это время взгляд демона не отрывался от Хазрака, даже когда его меч двигался с несравненным мастерством.

— Но ты иной, зверолорд. Твои внутренние амбиции сияют, как маяк посреди бушующего моря. Я вижу твое желание так же ясно, как и кипящую ярость, которая окутала твое сердце, готовая с шипением выплеснуться наружу. Сделай это, если считаешь нужным, но тогда всего, чего ты добьешься, это потребность стада в новом зверолорде. И ты никогда не исполнишь свое величайшее, скрытое ото всех желание.

Несмотря на всю свою ярость, Хазрак услышал, как он задает вопрос сквозь стиснутые зубы:

— Какое именно желание?

Демон широко раскинул руки и расправил крылья.

— Стать таким как я, конечно же.

Несмотря на весь свой сконцентрированный на демоне гнев, Хазрак все же услышал начавшийся шум среди толпы, когда они осознали весь масштаб амбиций своего повелителя. Его главная цель была раскрыта, и Хазрак, выругавшись, достал оружие, хотя он все еще не хотел атаковать демона, только не после увиденной демонстрации его силы. Может, ему сперва стоило разобраться со своими горами...

Стоящий в стороне Малагор фыркнул и тихонько забормотал.

— Если это правда, то Хазрак воистину глупец! Боги могут благословлять, но ни один смертный не может достичь божественности! — Шаман указал на себя. — Бессмертие возможно, сам Отец Воронья доказывает это! Мы дети богов, а не человеческая грязь, и боги награждают нас! Оглянись вокруг, взгляни, сколькие из нас несут на себе их божественную милость!

Хазраку не надо было озираться, он и так наизусть знал, что многие из его выродка имели мутации, дарованные Темными Богами. Руки-щупальца, чешуйчатая кожа, множество глаз, даже несколько рогов, и хотя обладатели последнего дара редко жили долго, все же зверолюды были крайне завистливы, когда дело касалось длины и количества рогов. Реже были обладатели действительно полезных даров, вроде возможности дышать огнем, пылающая кровь или рога как у бородавочника. А еще были те, кто получал сразу несколько мутаций, но, как правило, племена предпочитали не говорить об их омерзительной судьбе...

Вместо того, чтобы впечатляться, демон лишь рассмеялся, его издевка и презрение снова стали физически ощутимы.

— Вот в чем разница между слепым и зрячим. Смертный дурак! Дары, которые вы получаете — это лишь гротескная шутка по сравнению с тем, что получают люди! На каждое щупальце, которым Темный Принц сочтет нужным вас благословить, человек получает руку, сотворенную по образу искательниц Декаданса. На каждую кожу, покрытую чешуей, Изменяющий Пути дает человеку пряжку из бриллиантов. Бессмертие? Каждый воитель погибели, в независимости от верности, получает это благословение — и еще многие другие. Взгляни на свое собственное тело, колдун, и осознай, что это лишь пародия на меня и больше ничего, неказистые крылья от невнимательных родителей. Твоя судьба давно уже запечатлена — ты падешь от руки заклинателя, более могучего, чем ты. А принц губительных сил может умереть тысячу раз и все равно вернется. Никогда еще на свете не было зверя, достигшего той же формы, что я и мои собратья!

— Довольно! — на этот раз Хазрак был тем, кто взревел, ярость наконец-то подавила весь его страх. Это ЕГО лагерь, и он не позволит вторженцу, кем бы он ни был, издеваться над ним. Хазрак бросил взгляд на Малагора и увидел, что могучий шаман молчит. Хорошо! Его магическая сила, без сомнения, будет необходима. Вокруг него горы ревели и топтали по земле, жаждая напасть, рык, который должен был стать сигналом к атаке, уже застыл на его губах, хотя ему и не хотелось отдавать эту команду, поскольку он знал, что многие из его последователей вероятнее всего умрут...

— Не будь дураком, зверолорд, потому судьбу можно изменить, переписав ее. Путь наконец открыт, и только я могу осветить его.

Хазрак фыркнул. В высокомерии и тщеславии демоны лишь немногим уступали человеческому роду. Сколько зверей встретило свою смерть из-за лжи эфирных существ? Несомненно, бессчетное число, если считать со времен Первого Зверя.

— Ты не первый, знаешь ли, в своем роде, кто искал сладчайший плод богов. Многие пытались, но только трое были близки к тому, чтобы сорвать его. Тебе известно имя одного из них, он легенда среди вашего рода: Гортор Жестокий, величайший зверолорд этих земель. Он дал обещание богам — обещание, которое не смог выполнить. Смерть Империи, истребление сыновей Сигмара.

И снова Хазрак фыркнул.

— Хазрак уничтожит сыновей Сигмара — а время Ульрика скоро наступит! И тогда Хазрак возьмет награду Гортору! — Хазрак закончил эти слова ревом, когда почувствовал на себе всеобщие взгляды.

Улыбка демона выражала ощутимое сомнение.

— Твое время иссякло, смертный. Прямо сейчас созываются знамена. На севере появился новый Всеизбранный. Когда он займет свое место, этот военачальник поведет легионы севера, что пронесутся через Старый Мир, как пламя по лесу. Империя сгорит прежде, чем ты сможешь претендовать на свою награду.

Зверолорд сделал паузу, когда услышал слово «Всеизбранный». Это было старое слово. Ужасное слово. Его произносили тихим голосом у самых тихих костров, дабы усмирить самых непокорных зверолюдов.

— Нить твоей судьбы разматывается, как моток пряжи, падающий по ступенькам храма. Скоро она исчезнет. Возможность скоро исчезнет, возможность — с моей помощью — получить фрукт, который для тебя недосягаем.

— Кто ты, демон? Почему ты пришел в мой лагерь? Ты говоришь лишь насмешки и полуправду!

Вторженец вытянулся повыше, его поведение говорило о крайней гордыне.

— Кто я? Я Бе'лакор, первый из Демон-Принцев. Первый человек, возвысившийся за пределы мира смертности. Я был там, когда Первый Зверь был рожден богохульными созданиями в парных джунглях юга! Твои предки, вырожденные племена людей и мой собственный вид под знаменами из содранной кожи вели войну с зарождающимися расами этого мира! От полюса до полюса простиралось мое господство, от полюса до полюса были воздвигнуты памятники в честь моего несравненного величия. Мир стоял на пороге моего вечного господства! Я самый могущественный монстр, которого ты когда либо встретишь, смертный.

Аура демона источала такое величие, славу и нечестивость, что гордость за его достижения ощущалась физически так же хорошо, как и слышалась. Хазрак снова вынужден был противится сверхъестественной ауре, но многие не смогли. Они пали на колени с широко раскрытыми глазами, благоговейно поклоняясь существу, что стояло перед ними. Существу, что держало сейчас протянутую к нему руку в драматическом жесте спасения.

— Я образец подражания для каждого мужчины или женщины, стремящихся к тьме. Только благодаря мне ты сможешь стать так же велик в глазах своих сородичей.

На мгновение аура Бе'лакора не позволила Хазраку сомневаться в искренности демона. Хазрак фыркнул, пытаясь скинуть на себя наваждение демонической ауры, но это было напрасно. Очарованный, как и павшие на колени его последователи, он потянулся к руке демона.

Смех нарушил транс. Ревя и громко свистя, Малагор высоко поднял свой посох. Тонкая магия рассеяла точно такое же тонкое заклинание принуждения. Затем, все еще смеясь, Малагор повернулся к демону, его губы скривились в усмешке.

— Я знаю, кто ты, Бе'лакор Падший! Ты слаб, отвергнут! Боги НЕНАВИДЯТ Бе'лакора. Бе'лакор-лишенный-друзей!

Позади Малагора его последователи бестигоры и шаманы разразились подхалимским смехом, такой акт издевательства хорошо служил тому, чтобы ослабить демоническую ауру, которая держала в плену их сердца.

Хазрак почувствовал изливающуюся ненависть снова, когда демон сделал властный жест, нацеленный на бестигоров-предателей. Смех тут же сменился криками. Ближайшие унгоры, горы и даже шаманы испуганно отпрыгнули от них, когда и плоть, и сталь начали стекать с пораженных силой демона бестигоров, словно свечной воск. Довольно долго они кричали в ужасной агонии, пока одни горы подбирали их оружие, а остальные ежились в страхе. Затем, милосердно, все было кончено, и только лужи крови дымились тихо на лесной поляне. Демон повернулся к Малагору, его лицо было маской самодовольства.

— А теперь о тебе. У меня слишком мало времени, чтобы тратить его на бесполезную болтовню, зверолорд. — Демон снова обратился к Хазраку, который с трудом воспринимал его слова. — Я предлагаю тебе спасение. Вместе мы сможем уничтожить великий щит Империи, оставив его мягкое подбрюшье уязвимым для клинка — твоего клинка, Хазрак. Судьба Империи связана с Мидденхеймом, и с его падением остальная часть этого ветхого царства последует за ним.

Хазрак покачал головой, все еще одурманенный, но сопротивляющийся желанию немедленно согласиться. Между тем Малагор направил магические ветра к себе, готовый атаковать, если будет необходимость, но не желая делать первый ход.

— Нет, человеческая крепость все еще слишком сильна. Стены слишком толстые, пушек слишком много. Стада будут убиты еще до того, как сокрушат ворота. Если у тебя нет с собой армии, я этого делать не буду!

Демон ответил мгновенно, и его слова прозвучали для ушей Хазрака весьма разумно. Часть зверолорда испытывала незнакомое ему ощущение стыда — что он даже подумал о том, чтобы подвергнуть слова демона сомнению.

— Ты, конечно, прав, поэтому твоя орда и не должна будет нападать на город людей — только приковать их внимание к себе. Я со своими соратниками, сделаю все остальное. Под городом находится артефакт, реликвия из моей эпохи — реликвия, что могла бы убить бога и погасить вечно горящее пламя, что держало город в безопасности на протяжении тысячелетий. Огонь в сердце города навечно связан с его судьбой — если один из них падет, другой последует следом.

— Мне не нужна твоя армия, — продолжал демон. — Только отряд твоих самых тихих зверей, потому что я хорошо знаю туннели под городом. Однажды я возглавлял армию, что едва не добилась победы в этом домене, но потерпела поражение из-за далекого предательства. Времена изменились. Ульрик теперь лишь тень себя самого, его сила — только фрагмент того, какой была когда-то. Однако нужен отвлекающий маневр, чтобы гарантировать, что граф Мидденхейма случайно не нарушит наши планы, как люди склонны это делать. Заставь «Одноглазого» приковать свое внимание к тому, что за стенами, потому что его глазу предначертано быть сконцентрированным на тебе до самого твоего краха. Я и мои слуги сделаем все остальное.

Хазрак обдумал сказанное настолько хорошо, насколько позволял его затуманенный разум. Такая сделка, по-видимому, стоила ему совсем немного, так как демон требовал только стадо унгоров-рейдеров — почти бесполезных в глазах зверолорда. Более того, Хазраку нужно было лишь заставить графа сконцентрироваться на том, что за стенами. Зверолорд проделывал это с Борисом не один раз до этого, и, как и в прошлых случаях, если граф выйдет из города, орда просто отступит в лес. И это Хазраку было знакомо. Благодаря мучительному опыту Граф знал, что лучше не преследовать Хазрака в лесу.

Более хитрая часть Хазрака отметила, что присутствие демона очень помогло ему. Малагор был выставлен дураком перед большей частью орды, а многие предатели, которых Малагор склонил на свою сторону, были убиты. Силы его соперника уменьшились.

И все же...

Ненадежность была частью сути демонов. Ведь воистину, слово «демон» давно использовалось для обозначения лживого обещания. Несомненно, у демона был какой-то скрытый план, чтобы лишить зверолорда его приза. Нужно было заключить пакт, связанный магией и клятвами перед богами.

— Шаман, свяжи его клятвой! — приказал Хазрак. Малагор зарычал, но, оглядевшись, понял, что у зверолорда было теперь весомое преимущество в поддержке. Отец Воронья неохотно повиновался. Довольный, Хазрак повернулся к демону. — Если ты хочешь сделать то, о чем говоришь, то у тебя не должно быть проблем с клятвой. Поклянись, демон! Пообещай богам, что не допустишь измены! Обещай, что не оставишь мое стадо, пока не достигнешь цели, что в туннелях внизу! Принеси клятву!

Бе'лакор безучастно посмотрел на зверолорда, а затем перевел взгляд на шамана. Медленно на его губах выступила улыбка.

— Конечно, смертный. Бе'лакор принесет клятву...


***


Неотесанный дурак. Неудачники. Ущербная раса. Даже в самые древние времена, которые они до сих пор превозносят, звери всегда были не больше чем примитивными орудиями. Крепкие дубинки — в лучшем случае. Они не подходят, когда необходимо действовать тонко. Это топор, выламывающий дверь там, где мне нужны отмычки. Это рев в переулке, хвастающийся кровавым убийством, где мне нужен кинжал во тьме. К счастью, у меня есть другие инструменты для более тихих дел...

В какой-то степени мы похожи, этот Зверолорд и я. Первобытные. Могучие. Чистая темная цель. Но во всем остальном нет. Он грубый, одномерный, лишенный воображения. Он только использует тактику своих предков с новой хитростью. Я учился у своих врагов и адаптировал их умения под себя. Его действия не будут иметь далеко идущих последствий, за исключением того, что чуть больше ничтожных душ падут во тьму. Каждое же мое действие — успешное или нет, мелкое или великое — эхом раздается на протяжении эпох.

До чего же высокомерный смертный! Повелитель Теней не будет связан клятвой, особенно такой непродуманной прокламацией, как эта. Даже Зверь Нургла нашел бы лазейки в таких жалких обещаниях! Тем не менее, я не лгал. Я не откажусь от того, что мне дадут. Ведь они действительно понадобятся мне до самого конца.

Сообщение отредактировал Gaspar - 17.01.2019, 21:47

[Gaspar]

Вторая глава TL: Эхо Грядущего.

Как можно оценить человека? Позвольте рассказать вам способ. Сначала даруйте ему спокойствие и удовлетворение, а затем столкните его с трудностями и невзгодами. Заставьте его создать свои собственные идеалы и убеждения, выкованные в огне испытаний. Затем предложите ему снова комфорт и умиротворение, но сделайте это так, чтобы ему пришлось ради этого пожертвовать обретенными добродетелями. К сожалению, большинство из нас согласится на эту сделку, но тех, кто этого не сделает, можно воистину считать одними из самых благородных людей Азерота... Или безумцами.

Гундивард Огромный, ранее Гундивард Молот Света.


***


Глядя на тлеющий труп Архимонда, Кадгар с трудом осознавал, чего удалось достичь армиям Азерота — настолько все это казалось нелепым. Это был Архимонд, один из самых могущественных врагов во вселенной! Архимонд Осквернитель, тот, кто сжег тысячи миров, и дважды был близок к тому, чтобы сделать это с Азеротом, был побежден в сердце своего могущества, а его измученные убийцы все еще стояли над его трупом словно на какой-то псевдо-реалистичной картине.

Позади архимага высокие, мускулистые орки-воины Дренора, многие из которых совсем недавно были его врагами, победно взревели. Во главе с Громмашем «Громом» Адским Криком они праздновали победу над демонами и освобождение планеты, которую они сами пытались недавно поработить. Тем временем Дуротан, который действительно боролся за то, чтобы сохранить мир свободным, стоял молча, задумчиво оценивая последствия победы. Лидер Северных Волков не присоединялся к всеобщему ликованию — только улыбался, когда орки его клана попадались ему на глаза. В конце концов его глаза остановились на Адском Крике.

Что до Кадгара, то он сейчас вспоминал про посох Гул'дана, который на его глазах исчез в искрах адского пламени. Маг узнал заклинание, или точнее тип, к которому оно относилось.

Заклинание призыва. Неважно, куда Архимонд изгнал Гул'дана, было понятно одно.

Чернокнижник жив.

Сзади послышались тихие шаги. Голос подошедшего был мягким, словно шелк.

— Думаешь, это еще не конец?

Маг слишком хорошо научился доверять своей интуиции за прошедшие годы. То, что они пережили, было не концом войны, а лишь началом конца.

Это не закончится на одной лишь смерти Архимонда, пока Кил'Джаден и повелитель Пылающего Легиона Саргерас живы. Легион необходимо было полностью уничтожить — даровать им ту судьбу, которой они желали всему сущему. И, хотя Кадгар держал свои знания при себе, он знал, что демоны опасно близки к достижению своей цели. Азерот и Дренор возможно были последними мирами, оставшимися в космосе.

Кадгар мрачно повернулся к Ирел, его боевому товарищу в течении последних месяцев. Дренейская воительница, которая была выше, чем Архимаг, была одета в богато украшенную броню, соответствующую ее статусу, и держала в руках молот, который Кадгар вряд ли мог даже поднять, не то что эффективно использовать. Ирел была одним из настоящих героев этого мира, луч света, что провел ее народ через темные времена после самопожертвования пророка.

Он хотел солгать ей, сказать, что угроза для ее народа исчезла. Но он этого никогда не сделает. Лучше изречь мрачную правду, чем счастливую ложь.

— Гул'дана и его повелителей-демонов не так-то просто изгнать. Я боюсь, что это только начало.

Еще до того, как Кадгар закончил говорить, поведение Ирел изменилось. Шелк сменился сталью. Нежное существо сменилось девой битвы. Когда она заговорила, в ее голосе была уверенность и твердость опытного ветерана.

— Если понадобимся, мы будем здесь.

Кадгар слегка усмехнулся: Ирел прошла долгий путь от жрицы-новичка, которой она когда-то была. За несколько месяцев новичок стала сперва генералом, а затем и экзархом. Как и у чемпионов Азерота, ее сила возросла невероятно быстро.

— Мы еще встретимся, Ирель.

Кадгар молча прочел заклинание, и в одно мгновение его человеческая форма перевоплотилась в ворона — трюк, который он когда-то выучил у своего старого наставника. Слегка кивнув экзарху на прощание, архимаг оставил своих недавних союзников.

Хлопая крыльями, ворон взлетел на сотни метров ввысь, а сопротивление воздуха лишь сильнее разжигало тревожные мысли в его голове. Он взлетал все выше. Наконец ровно на высоте 1246 метров от земли — идеальная высота для архимага, которого всегда увлекали странные точные числа — он прекратил набирать высоту и завис, после чего взглянул вниз.

Острый взгляд ворона позволил смотреть на поле боя внизу с ясностью, которую его человеческая форма никогда не смогла бы достичь. Довольный этим, он начал осмотр.

Кадгар начал с окружающего цитадель военного лагеря Железной Орды. Когда-то полный активности и промышленности, теперь он был превращен в пепел прошедшими через него азеротцами. Тела орков — серых, коричневых и болезненно-зеленых — были беспорядочно свалены в большие курганы, некоторые из которых были выше взрослых Дренейских Элекков. Некоторые, очевидно офицеры, были лишены всего ценного, и теперь валялись под палящим солнцем Дренора. Здесь зараженная скверной Железная Орда по приказу своих демонических командиров пыталась дать отпор нападению на Цитадель Адского Пламени. Более десяти тысяч могучих орков, одетых в железные доспехи и одаренных мутировавшей плотью, стремились сокрушить элитных чемпионов, которых они многократно превосходили в численности. У них не было и шанса.

Взгляд Кадгара переместился дальше, теперь через распахнутые ворота во двор цитадели. Именно здесь Железная Орда бросила в бой свое величайшее оружие, когда силы Азерота атаковали посреди ночи. Где-то час мир был на многие километры освещен светло-зеленым светом, поскольку Железная Орда использовала все свои военные машины и механические орудия, чтобы ими уничтожить захватчиков. Винтовки, взрывчатые гранаты, дробилки, огнеметы, массивные пушки, настолько мощные, что ими можно было уничтожить городскую ратушу одним выстрелом, даже несколько сказочных чудовищ, способных в одиночку разрушить укрепленную базу. Это было полное опустошение, и теперь двор цитадели напоминал свалку из металлических обломков и груд плоти. И хотя азеротцы победили, лежащие на земле тела в красном и синем показывали, что за это они уплатили немалую цену.

В то время как дальнейшая часть битвы происходила в закрытых помещениях и залах цитадели, взор Архимага все же мог заметить проблески происходившего побоища. Там, в подземельях цитадели, лежал огромный труп Кормрока, элементального существа из ушедшей эпохи, чье правление превратило горы Горгронда в то, чем они являются сегодня. В свою очередь чемпионы Азерота превратили оскверненного гиганта в кучу валунов и расколотых сталактитов, все еще кровоточащих зеленым. Вот здесь, в шпиле цитадели, лежал птицеподобный труп предателя Араккооа Искара. Кровь, перья и странные металлические украшения устилали покрытый коврами пол, словно тут произошел ужасный детский праздник.

Ну и конечно же посреди цитадели лежали огромные трупы Маннарота и Архимонда. Кадгар едва мог поверить настолько большому успеху.

Первоначально почтенный архимаг предполагал, что экспедиция в Дренор станет самоубийственной миссией. Такой же, как и экспедиция туда, что потом стало Запредельем.

Хуже того, в этом случае Орда была не той, с которой он сражался среди затронутых скверной холмов полуострова Адского Пламени, что была тенью себя прежней, ослабленной долгой войной и внутренними междоусобицами. Железная Орда была не только на пике своих сил, но и оснащена самыми лучшими — и самыми взрывоопасными — технологиями гоблинов. Однако экспедиция Альянса и Орды (вместе с некоторыми уважаемыми союзниками) не только преуспела — они сделали это, располагая гораздо меньшими силами, чем первоначальная экспедиция в Запределье. И при этом умудряясь устраивать стычки друг с другом, что вызвало у Кадгара немало головной боли за последние пару месяцев.

Не в первый раз Кадгар изумлялся, насколько мощным Азерот стал за последние двадцать лет с тех пор, как он принял участие в обреченной экспедиции Туралиона. За это время Азерот пережил так много войн, стычек, эпидемий и катаклизмов, что смертные его родного мира должны были давно полностью истощиться в военном потенциале, потерять способность поддерживать гарнизоны на всех мирах и континентах!

Война против Железной Орды должна была длится поколениями, но всего лишь за несколько месяцев Орда Адского крика была разбита и растоптана подошвами из других миров. Только внезапное вмешательство Пылающего Легиона задержало завершение войны на... примерно еще два месяца.

Ворон облетел вокруг цитадели, снова осмотрев сцены резни и триумфа. Затем птица полетела дальше, пролетая над озером пылающей скверны, разрушенными поездами военных машин и лагерями празднующих победу солдат-иномирцев и местных. Кадгар знал, что восстановление займет годы, если не больше, ведь несмотря на все усилия друидов Кенария, ночные эльфы так и не смогли полностью очистить Оскверненный лес от демонической скверны, полученной во время Третьей Войны.

Если бы он мог, Кадгар остался бы здесь, чтобы помочь союзникам восстановить их дом. Ведь, если честно, немалая часть разрушений было вызвана действиями Альянса во время этой короткой, но жестокой войны. Также был крайне неудобен факт, что ныне покойный главный архитектор этой войны, печально известный Гаррош Адский Крик, прибыл из Азерота. Конечно, если бы не вмешательство Гарроша, Гул'дан сумел бы осуществить свой план по осквернению всей расы орков, но это не снимало с Азерота ответственности за случившееся.

Однако он не мог. Не могли и чемпионы Азерота. Их планета нуждалась в них, и хотя экспедиционные силы не были большей частью мощи Азерота, теперь это была опытная армия, что должна была стать авангардом в предстоящей войне. Любая помощь этому миру сейчас могла подождать.

Ворон летел на юго-запад. Была еще один дар, который этот мир должен был ему предоставить.


***



Несколько дней спустя...


«Прежде чем мы изобрели цивилизацию, наши предки жили в основном под открытым небом. Даже сегодня у самого пресыщенного городского жителя может неожиданно захватить дух при виде ясного ночного неба, усыпанного тысячами мерцающих звезд. Спустя столько лет, дух захватывает даже у меня.»

Пристально вглядываясь в космос, Кадгар почувствовал странное новое ощущение. Тот, кто прожил крайне бурную жизнь архимага, не мог вспомнить, чтобы он когда-либо чувствовал подобное ранее. Это было ощущение, которое он до сих пор не мог описать. Месяцы усталости от безумно активной работы, отчаяния, волнения и подавленного чувства вины исчезли, хотя и на мгновение, когда она вглядывался в мироздание, обдуваемый легким ветерком, стоя на холмах Награнда. Было ли это ощущение стабильности и удовлетворенности?

Мир. Это было то, чего Архимаг никогда не ведал, ни разу за свою долгую жизнь. Ребенок, брошенный и отверженный своими суеверными родителями, которые его ненавидели за его магический дар, Кадгар провел свои годы в непрекращающейся конкуренции среди учеников, пытаясь превзойти их в глазах Архимагов. Порой ему это удавалось, а порой он нес заслуженное наказание, по-настоящему привлекая внимание могущественных постоянными попытками шпионить за ними.

«Любопытство и смелость — то, что некоторые называли недостатком здравомыслия, всегда было моей чертой», — подумал он.

В конце концов он привлек внимание Медива, легендарного Хранителя-отшельника. И в этот момент его судьба была определена. Дальше последовало два десятилетия интриг, войн, разрушений, выживании, обучений и планирований. Армии были подняты и потеряны, царства сожжены, а миры разрушены. Кадгар стоял в первых рядах во время многих из этих событий, и только то, что он был вынужден застрять на мертвом, полном демонов мире, заставило его пропустить такие важные события как Третья Война.

Кадгар никогда не знал гордости отца, стабильного покоя родного очага и ласки возлюбленной. Это не было его путем, да он и не ждал, что когда-нибудь будет иначе. Тем не менее, была часть в его разуме, что всегда отчаянно стремилась к подобным вещам. Психологическое воплощение усталости и стремления к стабильности, которую он старался подавить перед другими. Та часть его, что отчаянно желала ту невозможную для него вещь — мир. Желание наконец успокоиться, построить свою собственную магическую башню, найти возлюбленную и, самое главное, забыть обо всем. Забыть о Легионе, Лотаре, его потерянных друзьях Туралионе и Аллерии, Даларане, Кирин-Торе, Гул'дане, Медиве, о затяжном чувстве вины, которую он испытывал перед Кор....

Он покачал головой, чтобы очистить мысли. Такие эгоистичные импульсы не доведут его до добра, потому что архимаг прекрасно осознавал, что судьба самого Азерота была в его руках. Несмотря на то, что он у него никогда не было — и никогда не будет — этого титула, он был слишком близок к тому, что Азерот называл Хранителем, последним из легендарной династии, что защищала Азерот от демонических вторжений на протяжении тысячелетий. Конечно, он прошел через гораздо большее количество испытаний, чем любой Хранитель в прошлом, даже Эгвинн, и Кадгар знал, что еще больше испытаний ждет его в будущем. Обязанность Хранителя заключалась в том, чтобы убедиться, что Азерот не падет, и он сделает все, что потребуется, если только его действия не поставят Азерот под угрозу.

Печально, что мир казался неуловимым, словно несуществующим. Даже здесь, в умиротворяющем Награнде, пустота над ним только отвлекала внимание от того, что можно было увидеть, опусти он голову вниз и взгляни в любую сторону. Глубоко вздохнув и позволив себе один последний миг эгоистично расслабиться, Кадгар сделал именно это.

Свечи, которые Кадгар расставил и зажег, когда прибыл сюда, освещали руины зданий из камня, что были давно уничтожены огнем, чей источник явно был неестественным. Черепа и кости, полузасыпанные землей, лежали там, где когда-то давно пали их владельцы. Ни один мародер не забрал их себе, ни один налетчик не захотел похоронить их, ведь для них это место были слишком далеким и считалось проклятым. Это привело к тому, что Кадгару потребовалось много времени, чтобы с помощью хрономагии — спасибо Бронзовым драконам — узнать об этой забытой деревне.

Деревня Гул'дана. Столица забытого племени. Кадгар все еще не знал подробностей что именно здесь произошло, но кусочки мозаики складывались быстро. Не надо быть ученым, чтобы понять, что орочий чернокнижник был виновен в катаклизме, постигшем эту деревню.

Плохой выбор, чтобы искать ответы для будущего. И все же Кадгар знал: иногда, чтобы заглянуть в будущее, необходимо вникнуть в давно забытое прошлое.

Души оставляли отпечатки в тех местах, которые имели для них важное значение, будь оно плохое или хорошее. Крошечные, обычно незаметные эхо-сигналы, которые нельзя обнаружить, если не знать, как их искать. Кадгар был уверен, что его собственное эхо все еще существует в Каражане и Даларане. И хотя каждый клочок информации из его расследования указывал на то, что Гул'дан ненавидел это место, даже ненависть имеет значимость, и в этой ненависти могла быть спрятана надежда для Кадгара.

Эхо-сигналы были связаны невидимыми нитями с теми душами, что их оставили. И даже если он не мог правильно отследить их, это не значило, что этого не могли они. Это был Ведьмин час — духи приближались. Даже сейчас пламя ритуальных свечей, что он зажег и расставил, колебалось, хотя воздух был спокоен.

Ритуал, который он проводил, был древним. Даже запретным. Это было на грани некромантии, как сказали бы его учителя, и Кадгар знал, что если Совет Шести узнает, что он сейчас делает, то они его как минимум осудят, возможно изгонят или даже посадят в тюрьму. А еще позовут жрецов, чтобы те проверили, не находится ли его душа под влиянием Короля-Лича.

Кадгар молча усмехнулся. Совету Шести всегда не хватало прагматичности и иногда он был крайне близорук. Они так и не извлекли урок из бегства Кел'Тузада. Несмотря на то, что они могли бы обвинить его, Кадгар не использовал некромантию. Племена Тауренов и Орков совещались со своими падшими предками на протяжении тысячелетий, и ни один серьезный ученый никогда не считал себя некромантом (по большей части). Кадгар был здесь, чтобы обратиться за советом к мертвым, а не чтобы командовать ими.

Мысль, что сам Кел'Тузад, возможно, точно так же думал о своем деле в начале своей карьеры, не закралась в его голову.

Осторожно Кадгар поднялся и подошел к тому месту, где когда-то в центре лагеря горел племенной костер. Осторожно он начал раскладывать на земле свои подношения — мясо копытней, оружие Железной Орды и шкуры Талбуков. То, что для мертвых эти вещи были бесполезны, роли не играло, важно было именно соблюдение традиций. Хорошие гости обязаны приносить подарки хозяевам, из уважения и признательности за то, о чем они собирались спросить.

С вежливостью, словно он клал венки на могилу, архимаг разложил свои разнообразные дары у каждой из свечей, расставив их по старинному образцу. Орки общались со своими предками поколениями, и Кадгар много узнал об этом у слепого провидца Дрек'Тара, который был готов поделиться некоторой информацией об орочьих традициях в обмен на знания об Азероте. Кадгар тогда решил, что делает это только в академических целях. Шаман Северных Волков, возможно, был бы менее откровенен в своих словах, если бы подумал, что архимаг воплотит его учение на практике.

Его глаза видели ничего, кроме коротких, почти незаметных мерцаний света. Тем не менее, его мысленным взглядом, ментальным видением, вызванным множеством заклинаний обнаружения, которые он наложил на себя, он увидел, как ряды любопытствующих орков, искалеченных и изуродованных скверной, собираются у огня. Была ярость из-за того, что он нарушил их покой. Недоверие, через которое просачивалось любопытство, почему раса, которую они никогда не видели, пыталась с ними поговорить. Было призвание за приветственные дары мага и почитание «старых путей». Они были готовы слушать.

Маг поднял свой посох, чтобы освятить свое лицо, а затем применил заклинание Россесту, чтобы оно переводило его слова.

— Услышьте меня, друзья. Меня зовут Кадгар, и, как вы можете это видеть, я не из этого мира. — Тут Кадгар издал нервный смешок. — Я тоже не привык к аудитории, про которую можно сказать «немы как могила».

Неподвижность была ему ответом, хотя маг мог поклясться, что он заметил легкие намеки на неодобрение и негодование.

«Ах да, эта толпа не для словесных каламбуров. Орки уважают силу и доблесть, а не шутки».

Маг продолжил.

— И хотя я не кажусь им внешне, но я боец. Я всю жизнь путешествовал по Круговерти Пустоты, сражаясь с подлыми монстрами и демонами, что жаждали сжечь все сущее до золы. Я стал свидетелем как зверств, так и героизма в таком количестве, что я мог бы рассказывать о них вечно. Тем не менее, сейчас передо мной большая проблема.

Кадгар начал нервно расхаживать, его вступление закончилось. Теперь пришло время приманки.

— Имя этой проблемы — Гул'дан.

Эффект был моментальным, тишина была нарушена. Хотя физически он ничего не ощущал, его мозг мог уловить, как проклятое, неупокоенное имя превратилось в тихий иноземный рык, звучащий в унисон с завываниями ветра. Да, Гул'дан было здесь ненавистным именем.

Как и для во всем Азероте.

Гул'дана ненавидели одинаково и в Альянсе, и в Орде. Альянс — за то, что именно он открыл Темный Портал и манипулировал орками, чтобы начать эру конфликта. Дренеи лично ненавидели орочьего колдуна за то, что его интриги привели к геноциду их народа — чего, спасибо судьбе, в этом мире не случилось. А Орда ненавидела чернокнижника за то, что тот заставил их обманом заключить пакт с Пылающим Легионом. Некоторые же Орки-ветераны, полные презрения к Альянсу, помнили, что именно Гул'дан бросил Орду в тот роковой час, когда до победы было рукой подать.

Но в конечном счете Гул'дан той вселенной пал не от святой мощи Альянса или первобытной ярости Орды, а от искривленных когтей Пылающего Легиона. Это была заслуженная кара.

— За всю свою жизнь я не сталкивался с врагом настолько мерзким, как этот колдун. Целый год я сражался в этом мире, повергая потенциальных завоевателей и осквернителей, но Гул'дан превзошел их всех. Я видел, как он жертвовал невинных монстрам, что были сильнее него, превратил целый регион в зараженный отстойник и даже... — Кадраг остановился, чувствуя, как давняя боль лишает его голоса, — ...обращал друзей и героев против их товарищей. В течение нескольких месяцев я пытался положить конец преступлениям чернокнижника, но он всегда был на шаг впереди благодаря своим темным повелителям. И теперь он был отправлен из этого мира в другой для какой-то неизвестной цели. — На этом он закончил свою речь, пришло время озвучить просьбу. — Вы единственные, кто может мне помочь.

Конечно, это была не совсем правда. Было еще несколько групп, таких как Совет Мрачной Жатвы или драконы Бронзовой Стаи, которые могли бы помочь ему. Но такая помощь либо влекла за собой тяжелые обязательства, либо требовала слишком много времени. Сперва нужно испробовать этот путь. Задержки могут стать фатальными.

Он поднял свой посох и указал на него.

— Мы все оставляем отпечатки — мельчайшие фрагменты наших душ — на существах и предметах, что имеют для нас важное значение. Вот как я мог бы его отследить. Если кто-либо из вас знает о предмете, который имел важное значение для Гул'дана, пожалуйста, расскажите мне. Судьба двух миров, а возможно и больше, зависит от вашего ответа.

Несколько долгих мгновений мир был тих и неподвижен. Не было ни легкого вопля ветра, ни щебета насекомых. Кадгар начал опасаться, что он обидел племя. Затем, сначала перед мысленным взором, а затем и физическим одинокая фигура пожилого орка, одетого в простые одежды, заковыляла вперед. Когда Кадгар посмотрел на его лицо, он был поражен тем, как он выглядел, омраченный только глазами, в которых читалась непонимаемая грусть. Орк продолжал ковылять к Кадгару, а затем и через него, к удивлению архимага, который вскрикнул от внезапного ледяного холода. Затем старец дошел до ничем не примечательной кучки грязи. Нагнувшись, он достал из нее странное старое перо, после чего вложил его в руку Кадгару.

Кадгар посмотрел на перо, а затем снова на орка, ничего не понимая. В ответ орк одарил его грустной улыбкой, прежде чем поднять руку и коснуться лба мага. Когда он дотронулся, видение Кадграра взорвалось во вспышке зеленого пламени.


***


Взрывная волна сбила его с ног, выбив из легких весь воздух. Его тело, уже куда более старое, чем у любого из членов племени, ощущалось совершенно дряхлым, словно было на целое столетие старше. С трудом он поднялся на колени, едва держась за свой пернатый посох, в то время как вопли боли и гнева оглушительно атаковали его уши. Он полз, в отчаянии пытаясь сбежать от нечестивого ужаса, который прямо на его глазах поглотил вождя. Вокруг него его соплеменников убивали, ужасное зеленое пламя пожирало их, при этом, словно живое, само преследовало тех, кто пытался спрятаться или убежать. Некоторые смело попытались убить того, кто был ответственен за это зло. Они мгновенно пали на колени, их тела состарились на столетия за какие-то мгновения. Глазам шамана казалось, что из них высосали всю жизнь.

В отчаянии он воззвал к стихиям, умоляя их услышать его молитву и дать возможность остановить эту резню. Его встретили лишь агонизирующие крики в четырех разных тонах, так как источник злой магии — злой магии, что творил нападавший — был сильнее природной, что использовали орки.

Страх, что заставлял его сердце биться с такой силой, стал абсолютно подавляющим. Никогда за свою долгую жизнь он не встречал врага, способного даже сами стихии сделать бессильными. Его кости дрожали от неугасимого ужаса. Он попытался подняться, но обнаружил, что ноги ему уже не подчиняются — непрекращающаяся дрожь парализовала его.

А затем, посреди всего этого ужаса, чья-та рука успокаивающе легла на его плечо.

— Спасибо.

Слова были произнесены с такой потрясающей искренностью, что развеяли весь охвативший шамана ужас. Он повернулся, чтобы взглянуть на говорившего. Гул'дан. Измученный изгнанник, который со своего рождения подвергался постоянным издевательствам и побоям со стороны остального клана, который восхищался лишь одной силой. Гул'дан вернулся, что полностью воздать им за их ненависть. Тем не менее, сейчас все следы ненависти и озлобленности полностью исчезли с его лица. На их месте была, на удивление, совершенно искренняя благодарность.

Долго шаман пытался помочь тому, кто сейчас стоял над ним. Он провел бесчисленные луны, терпеливо пытаясь научить мальчика путям стихии. Но даже в столь юном возрасте Гул'дан уже был поглощен злобой. Ему не хватало терпения, чтобы правильно общаться со стихиями. Он требовал силы, когда ее следовало просить. И каждая неудача опускала юнца все ниже по спирали озлобленности и ненависти.

Гул'дан подвел клан, или же клан подвел Гул'дана?

Рука мальчика... нет, уже взрослого орка сжала плечо старого орка — и стала горячее. Шаман ощутил символичность момента, ведь он повторял тот, что был ранее, хотя они и поменялись ролями. Подобно тому, как когда-то старик стоял над озлобленным искалеченным мальчиком, призывая его искать свою судьбу, теперь уже бывший калека, ныне торжествующий, сильный и уверенный в себе, стоял над стариком. Его судьба нашла его, хотя она и была куда более ужасной, чем шаман мог себе вообразить.Гул'дан вспомнил слова, что когда то шаман сказал ему, и вернул их обратно.

— Я нашел свою судьбу.

Рука стала обжигающе горячей, зеленой, а затем в течение нескольких страшных моментов шаман был охвачен агонией, превосходящей все, что он когда-либо испытывал. А затем все сгинуло.

***


Кадгар покачал головой, его разум и сердце были в смятении от яркости видения. Шаман нависал над ним, его глаза были закрыты. Он выглядел мирно, пока Кадгар пытался разобраться в увиденном.

Гул'дан был изгнанником? Ну конечно, это объясняло то, что чернокнижник никогда не показывал верности хоть кому-то. Кадгар уже сбился со счета, сколько уже миньонов Совета Теней Гул'дан бросил, что бы спасти свою шкуру. Но почему шаман показал ему именно это видение? С какой целью?

Встав, он нагнулся, чтобы поднять свой посох, Атиеш.

И в этот момент он понял. Важна была не сама показанная в видении история, а ее детали. Особенно...

— Посох. Он не принадлежал изначально Гул'дану, он был твоим! Он забрал его как единственное напоминание о деревне, где он родился. Думаю, я понял. Это... — Он возбужденно поднес перо к глазам, рассматривая его. — ...было когда-то частью твоего посоха. Перо — физическое эхо благородного инструмента, которым посох когда-то был. Вот как я смогу его выследить! Спасибо, шаман, спасибо...

Маг повернулся к уже пустому пространству. Шамана не было, как и его племени. Ни физически, ни магически он их уже не видел. От них ни осталось и следа, кроме внезапного мягкого ветерка, указывающего на то, что они тут были.

Молча Кадгар поклонился лагерному костру, прежде чем одним махом затушить свечи. На мгновение он вдохнул ароматный ладан, позволив себе одно мгновение умиротворенности.

После чего жестами и заклинаниями маг начал создавать портал в свою башню в Таладоре, где надо было забрать кое-какие вещи, прежде чем отправится в Даларан… после небольшого отдыха, конечно же. Пересечение времени и пространства не было легким делом, к тому же драконы Бронзовой Стаи уже сообщили архимагу, что после эвакуации азеротцев они используют свое хрономастерство, чтобы изолировать связь между мирами для всех, кроме некоторых избранных.

Эта задержка — небольшая, так как Кадгар намерен был отследить и разобраться окончательно с Гул'даном — потребуется, чтобы архимаг смог собраться с мыслями и решить, что он скажет своим соратникам в Даларане. Все же он доставил им немало... проблем. Учитывая его поведение. Или, если точнее, их восприятие его действий.

Совет Шести не знал о всех деяниях, которые Кадгар совершил за время кампании, но если узнают, то они несомненно расстроятся. Его обвинят в одержимости, безрассудстве и в применении темной магии.

Кадгар знал, что они, конечно, будут полностью неправы. Он потратил бесчисленные часы на встречи с ними, пытаясь донести до них, чем именно было его «безумие». Риски коррупции также были преувеличены. Кадгар в рисках разбирался лучше остальных, все же он видел, что стало с его старым учителем, Медивом. Архимаг доверял своим инстинктам, которые предупредят его, если он будет слишком близок к подобному.

А Гул'дан…

Совет не понимал, какую опасность тот представляет, в отличие от Кадгара. Отвлеченные на десятки угроз, с которыми Азерот столкнулся одновременно, совет совершенно забыл, насколько страшным потенциалом Гул'дан обладает.

Конечно, орк не был самым страшным врагом Азерота, с которым тот когда-либо сталкивался. И не самым могущественным или хитрым. Чернокнижник был просто самым важным. Как рассказывают в рыбацких народных сказках — урони камешек посреди океана, и волна от него, достигнув берега, уже вырастет в цунами. Это, конечно, совершенно не так, но такое определение подходило для Гул'дана. Он был галькой, что создавала волну, крыльями бабочки, живым эхом, звучащим сквозь века. Он был катализатором ужасных событий.

Без Гул'дана не было бы ни вторжения Орды в Азерот, ни Короля-Лича, созданного из замученного Нер'Зула, ни горькой войны против Плети среди северных льдов Нордскола. Штормград не был бы сожжен, Кель'талас не был бы осквернен, Даларан не пришлось бы восстанавливать. Не существовало бы Альянса и Орды. Не произошел бы геноцид Дренеев, а значит и не случилось бы их бегства в Азерот. Древние Боги, конечно, никуда бы не делись, но и они, скорее всего, не стали бы спешить осквернить мир. И, самое главное, Легиону бы пришлось искать другой способ попасть в Азерот — а значит, их вторжение было бы отложено на многие десятилетия.

И если действия одного Гул'дана привели к такому количеству горя, то к каким последствиям могли привести действия второго?

Сообщение отредактировал Gaspar - 17.01.2019, 21:48

[Gaspar]

Третья глава TL: Мех и Лед.

Мы смотрим вверх на людишек со смесью завистливой жадности и презрительной ненависти. Мы возмущаемся их собственническим правлением поверхностью, и насмешливо глумимся над их неспособностью заметить наше владычество над подвалами и канализациями их городов-муравейников! Но мои собратья так же слепы, как и они. Точно так же, как и мы с жадностью смотрим на людишек, другие глубинные существа взирают на нас с такими же мыслями.
Веллакрафт, опальный Техноколдун.



***


Скача и завывая, звероподобные жители леса с ненавистью насмехались над мягкокожими, стоящими наверху и защищенными стенами и батареями артиллерии. Лишенные каких-либо моральных барьеров, зверолюди использовали самые непристойные и унизительные жесты, какие могли только себе представить, поскольку их кровь кипела как от трусости людского скота, так и от их собственного абсолютного бессилия (хотя никто из них не смел признаться в этом вслух), когда дело доходило до нападения на укрепления.

Где-то тысячью метрами ниже Повелитель Теней вел свою свиту через древние коридоры, что были построены еще до рождения расы людей из материалов в царстве, не относящемуся к этому миру. Демон шел через древнейшие залы с уверенностью того, кто однажды уже вел свои армии через эти места. Однако его последователи следовали за ним не так уверенно, переполненные вневременным величием этого места и изо всех сил пытались преодолеть гнетущую атмосферу туннелей. Ведь, хотя строители этих мест давно уже были мертвы, отголоски их присутствия все еще ощущались тут. Рыком, в котором была совершенно не скрытая угроза, демон заставил своих последователей поторопиться, дабы те не отстали — фатальная идея в этих потерянных во времени туннелях.

А еще километром ниже из земли вырвался вращающийся наконечник землеройной машины, зеленый камень на ее конце разгонял темноту. Когда машина полностью прорыла достаточно крупную дыру из образованного лаза в следующий миг полезло полчище мохнатых двуногих хвостатых, чьи дергающиеся движения выдавали, кем они являлись: Повелители Подземелья — Скавены. Как только основной поток иссяк, еще одна небольшая группа вылезла из дыры: они взволнованно осмотрелись, после чего торопливо выключили бур. И только тогда из дыры показался лидер этой экспедиции — лорд Змееклинок, мастер-ассасин клана Эшин.

Разумеется, бурильные машины не были тем средством, которым Змееклинок предпочитал добираться до своих целей. Хитрые устройства клана Скайр создавали слишком много шума для тех, кто привык действовать тихо. Тем не менее... уникальный характер этой миссии, данной их заказчиком, делал обычные методы проникновения невозможными, особенно учитывая короткие сроки запроса. В результате скрытность была вынужденно принесена в жертву.

Тем не менее, хотя он и готов был пожертвовать немного скрытностью ради миссии, но... это было слишком. Бурильные машины Скайра были такие шумные, как и сотни гонгов в восточных храмах. О, клан Скайр, конечно же, утверждал, что переданные ими машины самые тихие из всех, «изумительное чудо, способное копать сквозь землю так же тихо, как Бегущий по Водостокам Эшина бежит по траве!» И после чего продали им это за тысячу жетонов варп-камня!

О, Змееклинок теперь с нетерпением ждал того момента, когда он после операции вырвет лживые языки из ртов этих инженеров. С пользой для дела, конечно же, ведь ни один профессионал не оставит техноколдуна живым дольше, чем это нужно для дела. Змееклинок чувствовал, что яды, которыми он пропитал их сиденья, доставили им немало боли, пронзая исковерканные тела. Тем не менее, если бы Змееклинок знал тогда то, что он знает сейчас, то он бы выбрал яды куда более болезненные.

—Никто посторонний не должен знать об этой миссии, — сказало ему вышестоящее начальство. — Никто за пределами клана Эшина.

Змееклинок, конечно же, с готовностью повиновался, ведь, как и положено скавену, он испытывал только презрение к тем, кто был вне его клана. Они были медленными, нескоординированными, недисциплинированными инструментами, которых следовало использовать по необходимости, а затем выбрасывать. Такова была судьба многих высокостоящих членов Моулдера и Скайра, и такова будет судьба мастера-формировщика и техноколдуна, которые сопровождали когти Эшина, после этой экспедиции.

Змееклинок огляделся: его зоркие глаза осматривали место прибытия, и на мгновение они едва не расширились до выпучивания от изумления, прежде чем он взял над собой контроль благодаря жестоким тренировкам в скрытых убежищах Дальнего Востока. Ведь в конце концов любая демонстрация слабости перед другими скавенами могла стать фатальной. Он заставил свои глаза сузиться, анализируя пещеру размером с город, в которой он сейчас находился.

Пустая, темная, жутковатая, и, что было невозможно, покрытая снегом пещера была испещрена блестящими сталактитами на потолке, а внизу попадались каменные изваяния, в которых едва различимо узнавались волки. На стенах были фрески, которые даже привыкшему к темноте зрению Змееклинка было сложно разглядеть — видимо, они пришли в негодность со временем. Но некоторые сохранились достаточно хорошо, чтобы скавены смогли различить сцены поклонения людей существу, выглядящему как помесь человека и волка. На еще одной фреске изображались людишки, выглядящие как помесь современного человечества и дварфов, встречающиеся с теми, кто могли быть только лягушками с юга. Интересная информация, ведь эти существа редко покидали свои джунгли в Люстрии.

Он обшарил глазами пещеру, наблюдая лишь камни и ни одного заметного входа. Это, конечно, любопытно, но аналитический ум Змееклинка признал, что подобные двери со временем должны были обрушиться. Или, возможно, проходы просто запечатали снаружи?

В этот момент ему в лицо подул ветер. Это было невозможно, ведь он был глубоко под землей в запечатанной пещере. Впрочем ему не надо было использовать магическое зрение, чтобы понять, что это место было наполнено магией.

И в самом центре пещеры в воздухе парил шар. Он был размером с Крысоогра, и мягко парил на ветру вверх и вниз, словно на морских волнах. Это было единственным заметным элементом пещеры, и явно являлось целью Змееклинка. Существовала ли когда-либо более очевидная цель? Существовал ли когда-либо более очевидный приз?

Существовала ли когда-либо более очевидная ловушка?

Вокруг него земля начала двигаться, когда другие когти начала прибывать в пещеру. Одни пробились сюда, используя те же буровые машины, при помощи которых сюда добрался Змееклинок. Другие же добрались с помощью массивных Роющих Бегемотов клана Моулдера, которые были похожи на кротов — если бы существовали такие огромные кроты, испускающие пастями пар, «улучшенные» дополнительными конечностями.

Змееклинок покачал головой от лицезрения безумия других кланов. Серьезно, какой цели может служить пришивание четырех дюжин человеческих ног в дополнение уже имеющихся у крота? Он и так хорошо капает.

Пока другие клановые стаи прибывали, Змееклинок мыслями вернулся к тому, с чего вообще началась эта миссия.

Для неискушенного взгляда контракт казался достаточно простым. Когти Эшина, удачливым числом 13, должны были прокопать путь глубоко под человеческий город в пещеру, которая до этого момента была скрыта от крысолюдов. Оттуда они должны были украсть магический артефакт, а затем доставить его заказчику. То, что недоразвитые тупые людишки сумели что-то спрятать под землей от скавенов, казалось абсурдным для владык подземного мира, однако наниматель был слишком впечатляющим, чтобы его слова отвергли.

Это был самец-людишка, высокий и одетый в черное, излучающий такое величие, что даже начальников Змееклинка проняло. Ассасин Эшина вспомнил, что вожди клана чуть ли не на колени падали перед незнакомцем, словно он был самим владыкой Снееком! Они относились к людишке с таким же вниманием, как и крысоогр к своей грядущей трапезе.

Конечно, они не могли разглядеть в людишке того, кем он был на самом деле. А вот Змееклинок мог. Фактически, он единственный из тогда присутствующих это мог, ведь он был одной из темных легенд, которую только шепотом передают друг другу в клане Эшин, и с подозрением обсуждают среди других, при полном отрицании Эшином всех обвинений. Он был колдуном, в течение долгих годов обучавшийся на Дальнем Востоке в скрытых додзе Ниппона и Катая, изучая кантрипы и заклинания теней у старых седых гроссмейстеров и сломанных людишек-волшебников. Змееклинок мог легко распознать запах магии, а когда он увидел нанимателя Эшина, то тот настолько сильно ею пах, что ассасин сильно засомневался, действительно ли тот из людишек...

Змееклинок огляделся и насчитал десять. Десять когтей, с предводителями, достаточно услужливыми на его вкус. Хорошо знакомый с этой отличительной чертой культуры Скавенов, Змееклинок проигнорировал их полные лести доклады, вместо этого пересчитав клановые стаи. «Что-то не так», — подумал про себя ассасин Эшина. Несмотря на все их лизоблюдство, Змееклинок знал, что подчиненные ему бегущие-со-смертью предадут его при малейшей возможности, если он ослабит контроль над ними, и донесут о полном провале вышестоящим.

— Техноколдун! — внезапно сказал Змееклинок, очень громко, потому что надо было перекричать все еще работающую буровую машину, которую помощники из клана Скайр все еще пытались выключить. — Запускай свое пищащее устройство. Найди-разыщи когти пять, девять и тринадцать!

Техноколдун Скайра, старая седая крыса по имени Скиззлекоб, который, казалось, был немного подслеповат, поклонился и выкрикнул в ответ, тоже стараясь перекричать чертову буровую машину:

— Да-да, великий! Для Пискуна нужно тело с хорошими ушами, чтобы слышать. Мой слуга, Среч, будет слышать-слушать для меня!

Среч, который, как догадывался Змееклинок, был подчиненным, который пострадал из-за своих слишком непомерных амбиций (собственно, как и многие другие скавены), неохотно двинулся к пищащему устройству, странному механизму, состоящему из кучи проводов, исходящих из большой коробкоподобной машины, к которой было прикреплено круглое устройство, которое Техноколдун называл «Пискун». Видимо, оно позволяло слышать издалека звуки-слова.

Забавно, но за то короткое время, которое они провели вместе, Змееклинок заметил, что техно-крыса Скиззлекоб, хотя и хвастался своим кланом и своими изобретениями, но похоже сам не хотел их использовать, если они не были связаны с оружием, вместо этого перекладывая эту задачу на своих слуг. Возможно, именно в этом была причина, почему инженер смог прожить достаточно долго, чтобы стать седым и старым?

Среч включил двигатель, от чего машина ожила, слегка светясь зеленым, пока Скиззлекоб крутил циферблаты, чтобы настроиться на частоту другого Пискуна. Пока Скайр занимался этим, Змееклинок приказал своим бегущим-со-смертью обследовать пещеру, но пока не приближаться к парящему шару.

Наконец-то сделав все проверки, инженер сумел таки настроить устройство на рабочую частоту. Среч нерешительно начал говорить в машину, однако похоже, что ответом ему была тишина. Помолчав, Среч повторил сказанное, на этот раз громче. На это раз ему пришел ответ, из Пискуна донесся голос, но все, что даже обладатель такого острого слуха, как Змееклинок, смогли услышать, это нерешительный писк, словно говорящий не хотел, чтобы его услышали. Однако Среч, как оператор, все расслышал, и у него не было желания давать своему хозяину повод разозлиться. Поэтому он повторил услышанное вслух.

— Задержка, ты сказал-сказал? Моулдерский зверь сошел с ума, говоришь-говоришь? Принято, коготь девять! Каковы будут приказы, о владыка смерти? — Среч повернулся к Змееклинку, когда говорил это.

Змееклинок склонялся к тому, чтобы приговорить коготь девять к казни за невыполнение его приказа. Однако благоразумие — и тот факт, что они были сейчас слишком далеко для этого — удержали его.

— Как далеко они? Они могут добраться-поспешить сюда?

Среч снова занялся устройством, передавая приказы вождя. Через несколько мгновений пришел пищащий ответ, из которого Змееклинок понял достаточно, чтобы уловить суть; у когтя девять не было возможности объединиться с остальными силами скавенов.

Змееклинок тут же сделал пометку в голове, чтобы он лично провел казни, когда вернется назад. Стараясь сдерживать свой гнев, он приказал Сречу найти коготь пять.

Скиззлекоб фыркнул, его металлическая маска исказило это в странный звук.

— Мясники Моулдера все испортили! Не эффективно-хорошо, как могучий Скайр... и Эшин, конечно же! — поспешно добавил Техноколдун, опасливо посматривая на Змееклинка.

Представитель от Моулдера в этой экспедиции Мастер-Формировщик Ретчет в ответ сердито поднялся со своего трона, расположенного на спинах четырех очень напряженных скавенских рабов. Напрягались они потому, что Мастер-Формировщик был, должно быть, самой жирной крысой, которую Змееклинок когда-либо видел. На самом деле ассасин даже не был уверен, что Ретчет скавен, а не просто особо умный крысоогр. В то время как большинство скавенов не проваливались в снег, будучи достаточно умелыми и легкими, Моулдер провалился... на целых полметра, что на мгновение взволновало толстого скавена. Потом, как следует разозлившись, скавен вылез и обрушил весь свой гнев на Скиззлекоба.

— Могучий Моулдер — самый-самый эффективный, умный и сильный из всех кланов... вместе с Эшином, конечно же! — И снова еще один скавен сделал это признание, хотя в этом случае мастер-формировщик был немного менее тонок в этом, его глаза на мгновение опустились на клинок, висящий на поясе Змееклинка. — Это все Скайр виноват! Сумасшедшие машины Скайра довели наше идеальное создание до безумия-безумия!

— Или, может быть, это случилось потому, что ты-ты не кормишь зверей? — бросил в ответ Скиззлекоб. — Не тренируешь их хорошо-хорошо? Глупые звери голодны, а потому едят-пожирают скавенускую плоть вместо врага!

— Безумец! Звери Моулдера прекрасно обучены! Звери Моулдера обучены есть-есть мясо с наших когтей... без поедания самих когтей! Хотя иногда у нас-нас не хватает еды для... — Ретчет решил опустить дальнейшее, но потом добавил. — Только потому что Скайр перекупает наши запасы рабов-мяса! — при этом мастер-формировщик внезапно обернулся, слово «раб», казалось, вызвало определенное желание у этого... существа? Змееклинок все еще не был уверен, что Ретчет скавен, с его габаритами он был слишком похож на крысоогра.

Скиззлекоб тут же воспользовался этим, чтобы нанести новый удар.

— У тебя было бы достаточно мяса, если бы не стал бы забирать все для себя-себя!

Мастер-формировщик, который уже начал душить одного из своих рабов, чтобы съесть его, в ярости повернулся к техноколдуну.

— Кто бы говорил-говорил! Как много рабов-мяса было потрачено впустую на бесполезные эксперименты с металлом? Сколько сгорело или взорвалось из-за плохо собранных безумных устройств-мусора? Вот почему... — в этот момент выражение чудовищного лица Ретчета стало хитрым и он перевел взгляд на Змееклинка. — Держу пари, именно из-за этого Пискун не может услышать-поговорить с когтем пять!

— Моулдер, тебе есть что сказать-сообщить? — Змееклинок говорил тихим, угрожающим шепотом, который давал всем понять, что веселье закончилось.

— Да-да, могучий повелитель смерти, великий мастер-убийца! Ваши возвышенные уши, совершенные для охоты в тишине, несомненно слышали большие подземные толчки, сотрясавшие наши туннели? Это, должно быть, взорвалось бесполезное устройство-мусор Скайра!

Скиззлекоб такую идею не принял:

— Нет-нет. Владыка Змееклинок в своем мудром превосходстве наверняка знает о надежности моего-моего клана! Машины Скайра совершенны; должно быть, это был Моулдер, кто погубил коготь пять!

Но на этот раз инженер сам себя выставил идиотом, чем Ретчет мигом и воспользовался:

— Мои звери не взрываются, техно-крыса!

— Нет-нет, тогда это был саботаж, да-да! Если устройство Скайра взорвалось... — похоже, Скиззлекоб неохотно признал это, — то только потому, что Моулдер саботировало его! Они жадные ненормальные, все-все до одного, завидующие и боящиеся моего-моего... нашего-нашего... — поспешно добавил Скиззлекоб, осторожно поглядывая на Змееклинка. — ...гения! Без их саботажа наша миссия уже должна была завершиться-завершиться!

— Твоя ложь ни к чему не приведет! Мудрый владыка Эшин видит ее насквозь!

Змееклинка начали раздражать их постоянные ссоры. Недисциплинированные, мелочные, близорукие. Признаки слабого клана, хотя они и считали себя могущественными. Именно поэтому только Эшин достоин править, а все прочие должны ему поклоняться. Ведь Скавены — владыки темных закоулков мира, и среди них наиболее сильны именно Эшин.

— Хватит подлизываться ко мне, тупица-мясо! Заткнитесь-замолчите оба! Оператор-крыса. — Он повернулся к Сречу. — Предположим, что коготь пять потерян из-за взрыва. Найти коготь тринадцать! И быстро-быстро!

Чуть ли не падая на колени от желания высказать свои полные неискренней лести оправдания, пара заткнулась, стоило только Змееклинку положить лапу на рукоять клинка. Удовлетворенный и пока еще не собирающийся их убивать, Змееклинок обратил свое внимание на бегущих-со-смертью, которые вернулись после поспешного исследования пещеры. Подумав, он подозвал к себе одного из них, того, кого звали Трахт, его номинального заместителя, и того, кого начальство Змееклинка серьезно рассматривало повысить до полноправного ассасина. Естественно это делало Трахта соперником Змееклинка, так как возвышение одного в скавенском царстве часто сопровождалось падением кого-то другого.

— Трахт, докладывай-говори. Нашли какие-нибудь ловушки-сюрпризы?

Нервничая, поскольку Змееклинок все еще держал когти на рукоятке своего клинка, убийца ответил тихим голосом, характерным для клана Эшин.

— Нет-нет, мой повелитель! И пещера, и вспомогательные пещеры чисты-открыты! Единственно примечательно, что мы нашли, это странный-непонятный замерзший труп на противоположном конце пещеры! Много трупов в этой пещере, мы нашли и людишек, и карликов... но есть и странные-неизвестные существа.

— Труп? — это немного задело любопытство Змееклинка, и ему стало интересно, почему Трахт решил упомянуть это. — Что за труп?

Позади них Среч с беспокойством возился с разговорной машиной, видимо из-за того, что Скиззлекоб навис над ним. Ретчет, теперь наконец-то оставленный в покое, начал жадно пожирать несчастного раба, причем заживо, и это уже был третий подобный прием пищи за последние четыре часа.

— У него разные половины, владыка Змееклинок! Разные! — Трахт говорил теперь взволнованно. — Нижняя часть четвероногая, а верхняя как у людишки. Не зверолюдишка, потому что все тело чешуйчатое!

Змееклинок знал, что такое описание совсем не исключает возможность принадлежности трупа к зверолюдишкам, ведь эта отвратительная раса была столь же разнообразна в своей разновидности, как и кланы скавенов. На Дальнем Востоке он видел людишко-моржей, людишко-лис и, что особо было страшно, людишко-кошек и людишко-змей! В тайной крепости-храме под большим городом людишек Вейцзинем он прочитал про существование куда более необычных существах, как людишко-крокодилы Южных Земель, людишко-акулы Великого Океана, и про несколько ужасных экспедиций, предпринятых скавенами на кошмарный континент, являющийся Южными Пустошами и про населяющих их УЖАСНЫХ (да-да, большими буквами) существ.

Впрочем, мысли об этом дали ему другой вариант ответа, хотя он сомневался, что Трахт знает про этих существ, ведь замечали их редко и только во время больших вторжений Хаоса с севера. Даже Змееклинок знал про них только благодаря тому, что, будучи достаточно высокопоставленным ассасином, он обязан был изучать яды и то, каких известных существ этого мира ими можно убить.

— Людишко-Шоггот? — спросил Змееклинок, но Трахт только покачал головой.

— Нет-нет, ученый господин! У этой штуки голова, как у ящериц Люстрии.

Так, а вот это было интересно. Змееклинок знал только одно существо, что было близко по описанию. Это было древнее создание — раса, которую согласно древним летописям, уже много столетий никто не видел. Их считали вымершими, но если Змееклинок притащит труп, то он сможет получить большую известность за его убийство, да еще и продать труп Моулдеру по огромной цене.

Как их там называли? Троаты? Коаты?

Трахт решил подержать его явное любопытство.

— Сходите посмотрите-посмотрите, о могучий владыка! Не нужно беспокоиться о других, Трахт позаботится, чтобы все подчинялись-следовали вашим приказам!

А, вот к чему все это было, вот почему его подчиненный так хотел рассказать ему об этом. Он хотел, чтобы стоящий выше его член Эшина ушел! А затем, когда Змееклинок уйдет, он несомненно начнет нападение, чтобы забрать приз себе, чтобы потребовать награду, или, если его заместитель более смелый, попытается убить его, когда он будет один. Змееклинок едва не вздохнул. Это была тактика низших кланов — член Эшина должен был придумывать что-то поумнее!

— Нет-нет, я нужен здесь, лейтенант. Принеси труп сюда! Возьми несколько рабов себе в помощь.

Трахт, казалось, начал нервничать и оглядываться по сторонам, но потом заметил Ретчета, из полного рта которого сейчас торчала рука уже сожранного раба.

— Владыка, это легко сделать, но я беспокоюсь о мясоделе! Как бы он его не съел.

Змееклинок раздраженно дернул хвостом и закатил глаза.

— Не беспокойся о Ретчете, я...

Змееклинок не успел закончить, так как его мозг охватило инстинктивное чувство паники, и весь мех на шее встал дыбом. Хриплый вопль чистой агонии, самый жуткий из всех, что когда либо слышал ассасин, разрезал воздух, словно звон храмового гонга, по которому бьют в полночь. Только это было в тысячу раз хуже.

Перед ним Трахт отпрыгнул назад и выпустил мускус страха. Собственные железы Змееклинка сжались, но, используя каждую каплю самоконтроля, полученного через дисциплинированное воспитание в анклавах Дальнего Востока, он сумел справится со своими инстинктами и выхватить свой клинок из ножен. Забыв на мгновение, о позиции своего соперника, он развернулся и сразу определил источник звуков.

Это был Пискун, что создавал этот звук, звучащий так, что, насколько был уверен Змееклинок, не могло быть возможным. Перед устройством валялся Среч, из его ушей текла кровь, ведь он, как оператор устройства, принял психическую атаку в полную силу. Потом крики начали смешиваться с иными звуками — заунывными песнопениями, пропитанными чем-то необычным. Чем-то, сводящим с ума.

Змееклинок поднял свой меч, магия в лезвии засветилась и он бросился вперед, чтобы уничтожить устройство. Но прежде, чем он успел это сделать, раздался выстрел и Пискун взорвался. Скиззлекоб уничтожил из пистолета собственную машину.

На протяжении долгих мгновений была полная тишина, совершенно противоположная сводящему с ума шуму, что был тут несколько секунд назад. Никто не двигался — ни съежившиеся рабы-скавены, ни тяжело дышавшие крысы Скайра, ни замерзшие крысы Эшина, ни даже огромные крысоогры, хотя даже они выглядели встревоженными от услышанного. Единственным звуком, который нарушал тишину, был задыхающийся хрип Ретчета, который подавился, ведь крики начали раздаваться, когда его рот был полон еды.

Змееклинок наконец заговорил первым, его громкий голос был противоположностью его привычной манеры говорить шепотом, вместо этого отражая бушующий в его теле страх, который он изо всех сил пытался подавить.

— Техно-крыса! Что-что это было?

Скиззлекоб запыхтел, его разум сейчас явно был в другом месте. Рассерженный, но все же побаивающийся меча в руках ассасина, он бросил краткий взгляд на явно неспособного вместо него ответить оператора, после чего собравшись, начал пересказывать, что услышал.

— Я не знаю, мой владыка-хозяин! Среч связался с когтем тринадцать, но они были… безумны-сумасшедшие! Кричали, что за ними гонятся-преследуют. Мы много раз спрашивали, кто, они не отвечали, только повторяли «Мы копали слишком глубоко!» А потом начались крики.

Речет нагнулся вперед и, напрягшись, выплюнул из рта шар плоти, после чего начал глубоко дышать. Отдышавшись, он со страхом заговорил:

— Слухи были верны-правдивы! Глубинные Существа существуют!

Скиззлекоб презрительно засмеялся в ответ, его голос охрип от страха, что он пытался скрыть при помощи маски.

— Не сваливай на сказки проделки своего клана, Ретчет! Их явно преследовали какие-то существа, а кто еще мог это быть, кроме Моулдера?

Ретчет яростно затряс головой, его многочисленные подбородки качались в разные стороны.

— Нет-нет. Я не слышал звуки пожирания, и вы ведь тоже не слышали? — он оглянулся, и никто не стал это отрицать. Агония там была, но никаких звуков рвущейся плоти. Ретчет посмотрел на Змееклинка. — Моулдер копает глубоко, мой владыка. Возможно глубже, чем любой из кланов. На девятом круге Адской Ямы мы позволяем самым опасным нашим зверям бродить без присмотра, сражаться и поедать друг друга, дабы сделать их сильнее. Иногда происходят обвалы, открываются неизвестные нам пещеры и звери, бывает, забредают туда. Мы слышим потом их крики, даже на восьмом круге. Большинство из них никогда не возвращается, но на телах тех, что смогли, мы находим раны, которые никто не может объяснить!

Наступил еще один момент долгого молчания, все слушатели обдумывали слова Ретчета. Но у одного, правда, это вызвало только смех.

— Ты начитался слишком много Веллакрафта, идиот-дурак! — бросил в ответ с презрением Скиззлекоб. Заметив вопросительный взгляд Змееклинка, техноколдун поспешил объяснить. — Старый техноколдун, жил пару веков назад. Мы-мы высмеивали его, как сумасшедшего. Он написал много безумных вещей, в одной из которых была теория, что как и мы скрываемся под людишками, дабы однажды забрать себе их мир, так и точно так же другие существа — Глубинные он назвал их — жаждут Скавенгниля и Под-Империи, и однажды восстанут, дабы заявить о своем праве над ними, как и мы на территорию людишек! — Скиззлекоб перевел дыхание, после чего продолжил. — Мы объявили, что он идиот-мясо и изгнали-выгнали его в самое темное-глубокое место, которое он так боялся. Больше мы его не видели.

Пока Скиззлекоб продолжал обвинять Ретчета, стремясь доказать, что это была диверсия клана Моулдера, разум Змееклинка вернулся к тому, что он узнал во времена своего обучения.

Животные этого мира всегда очаровывали Змееклинка, и, будучи еще юным скавеном-адептом, помимо стандартного руководства по отравлениям он еще много чего прочел про них. Людишки, остроухие, карлики и еще многие другие существа. В одном древнем свитке, написанном Серым Провидцем, жившим во времена Нагаша, были записи про древние войны и расы, предшествующие скавенам. Империя червей. Людишкоподобные летучие мыши. Существа с глазами как у слепых рыб, но челюстями размером с их грудь. Империя Чихуи, где, по слухам, владычествовали насекомые.

Если судить по тому, что Змееклинок прочитал, то эти расы уже вымерли к тому моменту, когда Рогатая Крыса создал Скавенов, но в первые годы их цивилизации военачальники иногда рассказывали, что сражались с остатками странных рас и побеждали их. Большая часть, несомненно, была ложью, но по крайней мере в одном случае один из них принес странного гигантского жука в качестве доказательства.

Могли ли скавены просто загнать этих существ глубже под землю?

Это была неплохая тема для размышления, и он решил ею заняться... как-нибудь попозже, ведь это сейчас не имело отношения к его миссии. Он же не был из какого-то мелкого клана, легко отвлекающегося от цели! Поэтому он вернулся к выполнению задания.

Артефакт был единственным, что могло тут походить на цель миссии: парящая в воздухе сфера в четырехстах хвостах от их нынешней позиции. Яркая демонстрация надменности того, кто поместил его сюда, явно думая, что никто не додумается зарыться так глубоко под землю. Или, что более вероятно, очевидная приманка для неосторожных, пресловутая ловушка для мышей на случай появления потенциальных воров. Но если это приманка, то где ловушка?

— Довольно! — Змееклинок чуть ли не выкрикнул это, прерывая спорящих крыс из Моулдера и Скайра, которые уже были на грани того, чтобы взяться за оружие. Он указал на парящий шар, который, словно дразня их, левитировал в центре пещеры. — Получить-захватить шар! Споры оставьте на потом!

Трахт, видя, что его противник явно нашел общий язык с его повелителем (и, несомненно, рассматривает возможность получить хотя бы часть награды за эту миссию), сурово рявкнул приказ рабам, объявив, что первый, кто принесет шар Змееклинку, получит свободу.

Конечно, никто не собирался выполнять это обещание, но даже такая иллюзия свободы дала скавенам отчаянную надежду.

Сто двадцать рабов как один кинулись вперед отчаянной массой, каждый из них стремился стать первым, кто достигнет шара. Они прошли только метр по снегу, когда вес такого количества тел заставил их провалиться в нем. Другие поскальзывались на льду, теряли равновесие и падали перед своими товарищами, что крайне забавляло скавенских командиров, обладающих традиционным правом храбро командовать из тыла. Сам Змееклинок фыркнул, глядя, как один из рабов поскользнулся так, что упал под ноги другому рабу, заставив того упасть в кучу сломанных тел и костей. Но потом до скавенов вдруг дошло, что идти по горе мохнатых тел куда надежнее, чем по снегу и льду.

Конечно, такая гротескная прокладка пути стоила дорого, так как те упавшие скавены были раздавлены количеством идущих по ним — жертвоприношение ради одного-единственного твердого шага. Существовал ли более наглядный пример скавенского мышления, чем этот?

Когда скавены начали ближе подбираться к артефакту, их командиры начали замечать, что погода начала меняться. Ветра, что было невозможно в закрытом подземелье, начали дуть сильнее, чем ранее. Некоторых рабов опрокинуло силой порыва ветра и они уже не встали (потому что их товарищи были рады дополнительным опорам для их лап).

В тылу некоторые командиры и специалисты начали смущенно оглядываться по сторонам, в то время как те, кто оказался сообразительнее, инстинктивно поняли, что происходит.

— Магия, — прорычал Скиззлекоб, одной из лап включая расположенный у него за спиной варп-генератор, позволяющий техноколдуну самому воспроизводить заклинания его клана.

Когда рабам оставалось пройти последние пару десятков метров, снег с земли взвился в воздух, направляемый невидимой силой, и той же силой был обрушен обратно вниз. Затем снег закружился, приобретая форму, словно он был глиной, с которой работал гончар. Ему быстро были приданы волкоподобные формы, и, когда снежная завеса рассыпалась, глазам скавенов открылась дюжина ледяных волков — каждый размером с крысоогра и такой же свирепый.

Воздух огласили визги и крики, когда два первых ряда рабов отчаянно попытались развернуться и броситься назад, только чтобы их товарищи в задних рядах толкали их вперед. Возможно, эти рабы не знали об опасности впереди, хотя Змееклинок считал, что рабы прекрасно знали о волках, просто предпочли кинуть ледяным монстрам что-то мясное в пасть и совершить отчаянный рывок к артефакту, пока волки будут отвлечены.

Волки — элементальные монстры ярости и защитных инстинктов — кинулись вперед и, подобно Роковому Колесу, влетающему в стену щитов дварфов, смяли переднюю линию рабов, просто своей массой раздавив многих, после чего начали рвать вторую линию зубами и когтями. Лед рассекал плоть, словно наточенный нож шелк, каждым взмахом когтей отсекая конечности.

Змееклинок повернулся к Скиззлекобу, приказ уже был на губах, но техноколдун молча кивнул — он уже понял план. Он быстро отдал приказ сопровождающим экспедицию оружейным командам, и те потащились по снегу, стараясь не привлечь внимание занятых рабами волков.

Испуганные кровожадностью и свирепостью своего противника, скавенские рабы кинулись бежать в разные стороны. Некоторые бежали к казавшимся спасением основным скавенским силам, не зная об уже отданных приказах. Другие, более сообразительные, устремились в отдаленные концы пещеры, в то время как некоторые продолжили отчаянное сражение, кидаясь на волков с безумной свирепостью. Вскоре на каждом волке висело минимум по трое рабов, а за одного хватался целый десяток крысолюдов, которые в отчаянии грызли и царапали ледяную шкуру. В своем паническом безумии рабы не замечали, что их когти ломались, даже не поцарапав волков, в то время как их зубы трескались, словно они стеклом били по камню. Как они ни старались, но не могли повредить лед.

— Варп-огнеметы огонь-огонь! Покажите этим волкам, что случается, когда варп-пламя встречается со льдом-снегом!

Команды варп-огнеметчиков, занявшие свои позиции, подняли раструбы своего дьявольского оружия. Из жерла ударил поток зеленого жидкого пламени, который подобно лаве ударил по мешанине из меха и льда. Крики сменились жалкими писками, когда пламя зажарило множество рабов живьем, расплавляя глаза в глазницах, когда кожа стекала с плоти как расплавленный дым. Достойная жертва, по мнению Змееклинка, магическое благодаря варп-камню пламя преуспело там, где не справились рабы, практически превратив волков в пар. С триумфальной ухмылкой Змееклинок повернулся, чтобы отдать команду командиру клана Моулдер и своим собственным Бегущим-в-Ночи, общим числом около сорока бойцов.

— Вперед-выступайте, дети Рогатой Крысы! Вперед к победе! Захватите сферу, пока больше льда-холода не прибыло!

Все ринулись вперед, желая как выполнить его приказ, так и получить славу того, кто захватит артефакт. Змееклинок с удовольствием заметил, что его изящные бегущие-в-ночи Эшина заняли первое место в гонке, так как их отработанная ловкость и легкость тел позволяла им легко бежать по снегу и льду. Между тем крысоогры с каждым шагом проваливались на полметра, пока следующие за ними Моулдерские стаевые хозяева яростно гнали их вперед их плетьми.

Но, конечно же, клан Скайр был ближе всех, так как командам варп-огнеметчиков пришлось подобраться на пятьдесят метров к волкам, чтобы использовать свое смертоносное оружие. И действительно, клан Скайр двинулся вперед, им было проблематично передвигаться снегу из-за их оружия, но уже пройденное расстояние давало им преимущество. Конечно, даже если они первые получат артефакт, им все равно придется отдать его Эшину, неважно, каким образом (Змееклинок сжал рукоять клинка, ожидая возможности его применить), но у них все равно будет повод похвастаться перед другими.

А затем снова подули сильные ветра, отбрасывая многих скавенов назад. Сквозь завесу из снега и пара магическим зрением ассасин разглядел едва различимую людишкоподобную фигуру, окутанную льдом и громадную, как людишко-великан. Магическим зрением Змееклинок увидел, что присутствие гиганта пронизывало всю пещеру, от сталактитов до малейших снежных хлопьев. Инстинктивно Змееклинок понял, что магическая дуэль с подобным существом будет безумием высшего разряда.

Пар от сожженных волков закружился на месте с ослепительной скоростью, а затем затвердел и сжался в шар, из которого снова выросли ледяные волки. Возрожденные и ставшие еще более свирепыми, рычащие волки перепрыгнули через трупы скавенов-рабов (некоторые из которых все еще жалобно стонали) и кинулись на ближайшего врага — клан Скайр.

Оружейные расчеты, пойманные врасплох, как и Змееклинок, возрождением своих врагов, лихорадочно направили раструбы своих варп-огнеметов на несущихся на них животных. Они нажали на спусковые крючки... один раз, второй, а затем попытались пустить очередь. Ничего не случилось. Сопла и находящееся в контейнерах варп-топливо замерзло. В панике члены Скайра схватились за мечи — бесполезный жест, потому что, когда волки ворвались в их ряды, то разорвали их с такой же легкостью, как и до этого рабов. Ранг и принадлежность мало что значили для ледяных клыков волков бога зимы.

Змееклинок быстро придумал новый план и закричал своим бегущим-в-ночи.

— Отойдите за крысоогров! Пуская Моулдер-мясо примут удар, а затем прорвитесь вперед!

Конечно, эти слова были произнесены при полной слышимости их этих самых представителей Моулдера. Ретчет громко зарычал (или это был его живот?), но тут же затих, когда ассасин Эшина покосился на него. Тем не менее, услуги Моулдера могут ему еще понадобится, поэтому, чтобы смягчить представителя клана, он быстро сказал ему:

— Вы получите компенсацию.

Затем он глазами нашел своих бегущих-со-смертью и отдал приказ:

— Захватить-взять артефакт любой ценой!

Ему все же не стоило беспокоится об отдаче последнего приказа, потому что бегущие-со-смертью — из желания произвести впечатление на вышестоящего или украсть славу себе (Циник внутри Змееклинка предполагал второе) — уже скользили через бойню.

Тем временем на линии фронта бегущие-в-ночи отошли за крысоогров, которые со звериной яростью с громовым звуком врезались в атакующих их волков. Впервые волки столкнулись с врагом, не уступающим им в массе и силе, в лице созданий Моулдера, представляющих из себя помесь скавенов и куда более ужасных созданий, бьющих по льду ударами с такой силой, что они могли бы и лошадь пополам разорвать, в то время как ледяные клыки и когти рвали в ответ кожу и мускулы. Тем не менее, Змееклинок подозревал, что крысоогры победят... если, конечно, волки не будут постоянно регенерировать свои раны, благодаря их таинственному покровителю, вливающему в них больше магии.

Следуя приказам своего командира, бегущие-в-ночи проскользнули между крысоограми и волками и кинулись к артефакту. Однако, даже обойдя волков, они не могли избежать внимания мага. Ветра, холодные, как северная метель, обрушивались с силой урагана, отбрасывая скавенов назад. Другие проваливались, когда снег или лед под ними внезапно нагревался и превращался в воду. Затем, когда крысы пытались выбраться из слякотной ямы, он снова замерзал, ловя их в ледяные ловушки.

Змееклинок сузил глаза, ища своих бегущих-со-смертью. Они тоже далеко не продвинулись. Один, пробиравшийся между сталактитами на потолке, коснулся маленькой сосульки и приморозил к ней руки. Пока скавен отчаянно пытался освободится, его ноги тоже были заморожены, а затем лед начал быстро распространяться по его нижним конечностям. Затем крошечные осколки льда над его животом внезапно выросли, насадив на себя агонизирующего агента Эшина. Другой проскользнул мимо волков со сверхъестественной ловкостью, когда пол внезапно превратился в лед. Его разорвали волки, когда он изо всех сил пытался не упасть на ставшей скользкой поверхности, в то время как волки, похоже, таких проблем совершенно не испытывали.

Обычная тактика скрытности тут была бесполезна. Оставался только один вариант — магия. Змееклинок надеялся, что невидимый вражеский заклинатель слишком занят, чтобы заметить применение техник Дальнего Востока. Он использует «Быстрый Скачок», самое базовое заклинание Эшина, чтобы телепортироваться к артефакту, а затем переместиться назад. Это действие также давало ему повод ликвидировать всех участников миссии, за исключением бегущих-со-смертью, ведь существование магов клана Эшин было тщательно охраняемым секретом, о котором позволено было знать только вышестоящим офицерам.

Однако, как только он собирался применить заклинание, его усы — воплощение его отточенных инстинктов — сильно дернулись. От тут же сменил цель заклинания, телепортируя вместо себя Тратча — своего главного соперника среди подчиненных (а значит, наименее ценного), к артефакту.

Или, точнее, попытавшись. В последнюю секунду что-то разрушило его заклинание — некое гигантское эфирное присутствие, затмевающее все, с чем Змееклинок до этого сталкивался, даже самых известных Серых Провидцев и Небесных Магов. Бегущий-со-смертью не появился возле артефакта, вместо этого он был слит с ледяной стеной в мешанину меха, конечностей и льда. Тратч, все еще живой, ужасно заверещал, в то время как Змееклинок почувствовал охватывающую его панику, с ужасом осознавая, что победа была невозможна.

Затем, пока он думал об отступлении, возле артефакта появилась фигура, оказавшаяся там при помощи странного круглого портала, через который можно было разглядеть звезды и темное небо. Это существо выглядело как людишка, но если оно и было им, то его тело так плотно было закутано в бинты, что колдун Эшина не мог быть в этом уверен. На мгновение Змееклинок предположил, что существо и было противостоящим ему колдуном, но тут же отмел это предположение, когда волки после секундного колебания, прекратили бой и яростно завывая, кинулись к новичку.

Однако они опоздали: размытым движением забинтованный людишка схватил артефакт и сиганул следом в свой портал, который тут же закрылся.

В тот самый момент Змееклинок понял три вещи:

Первое — наниматель, якобы-но-не-людишка, никак не ожидал, что скавены захватят артефакт.

Второе — возросшая сила завывающего ветра говорила только о богоподобной ярости, силу которой скавену лучше на себе не испытывать.

Третье — тактический анализ ситуации требовал от ассасина немедленного отступления, в то время как оставшимся силам предназначалось пожертвовать собой, чтобы Змееклинок смог спасти себя ради дальнейшего служения Царству Скавенов.

В конце концов, разве это не предназначение подчиненных — жертвовать собой ради вышестоящих и лучших?

[Gaspar]

Вторая глава CoC: Гробница Саргераса.

Холодная. Темная. Тихая. Такими тремя короткими словами можно было бы описать подавляюще большую часть вселенной. Великий, темный и бездонный океан, в котором мерцали, дрейфовали и танцевали яркие искорки, некоторые из которых означали рассвет творения. Этот светящийся космический мусор ярко вспыхивали в космосе, отбрасывая тени, которые собирались вокруг них, и сияли, словно блестящие маяки, сквозь всю реальность. Иногда большие огни вспыхивали и умирали, скручиваясь в дыры, настолько черные и темные, что никакой свет не мог туда заглянуть. А затем другие звёзды образовывались и рассеивали тьму, обеспечивая направляющий свет, который пронзал пустоту.

Между этим противостояние первичных стихий на планетах, что вращались вокруг великих светил, формировалась жизнь. Для смертного разума свет приносил тепло, направление, ясность и, самое важное, жизнь в то время как тьма приносила отчаяние, холод и смерть. И все же немало философов отмечала, что, хотя свет может принести жизнь, он также ослепляет, обжигает и лишает приватности. Тьма же, по их словам, позволяла скрыться от всепронизывающего света и обеспечивает уединение, созерцательность, выбор, и, в конечном счете, свободу. Истина же осталась неуловимой для обоих сторон, поскольку ни самый ярчайший свет, ни самая темнейшая тьма не могли проявится в физическом мире — по крайней мере, пока. Мало кто из живущих в Великой Запредельной Тьме знал о монстрах, что скрывались в глубинах тьмы, или о существах, которых обитали с ослепительном свете.

Однако об том что лежит в основе конфликта света и тени знали жители Круговерти Пустоты. Хотя их собственное царство было более приспособленное к вечному противостоянию, чем физическая реальность, смертная вселенная тоже была сформирована этим событием. Однако завеса между сферами света и тени были гораздо тоньше в Пустоте, чем в физической реальности, что привело там к гораздо больше жестокому и глобальному конфликту. Демоны, жители Круговерти Пустоты, доведённые бесконечной, непрекращающейся стихийной войной начали искать выход для своих разрушительных желаний, а так как они были способны куда легче проникать в царство смертных, чем элементалы света и тени, то демоны устроили неисчислимые злодеяния над жителями Великой Запредельной Тьмы.

Хотя изначально они и были неорганизованные, но все же жители Пустоты сумели развратить или уничтожить миллионы смертных рас и цивилизаций по всей реальности. Одаренные мощными магическими способностями и фактически бессмертием (поскольку в обычных обстоятельствах они не могли умереть окончательно в физической реальности, их сущности просто возвращались в Круговерть Пустоты), только немногие цивилизации сумели отразить вторжение демонов из Внешнего Царства. Какое-то время самые великие цивилизации вселенной вместе с расой богов, известных как Титаны, сдерживали демонов, хотя это и было омрачено тем, что порождения Пустоты все время возвращались. Но крайняя разобщенность из-за мелочной, капризной природы демонов предотвращала возможность тех нанести физическому царству куда больший ущерб.

Все изменилось, когда чемпион Титанов Саргерас предал свой род. Опасаясь тени и полагая, что вселенная в самой своей основе дефектна, падший титан разрушил Марадум, огромную пространственную тюрьму, в которой были заперты бесчисленные демоны, плененные титанами. Затем Саргерас объединил освобожденных демонов с их собратьями из Пустоты в огромный Пылающий Крестовый Поход, собираясь сжечь всю вселенную дотла, дабы не позволить тени осквернить ее. И своим первым ударом в серии катастрофических по масштабам сражений, что ощущались в каждом уголке вселенной, Пылающий Крестовый Поход уничтожил Пантеон Титанов, которые пытались остановить своего заблудшего собрата.

Без их защитников царства смертных оказались беззащитны перед натиском демонов. Первоначально, только отсутствие эффективной командной структуры — та что была, представляла из себя примитивную пищевую пирамиду с падшим титаном на самом верху — не позволяло крестовому походу действовать по настоящему эффективно, поскольку даже Саргерас не мог быть везде одновременно, даже когда он разделял свою душу на множество более мелких, но все еще невероятно могущественных «Аватар». В отчаянии Падший Титан потратил много времени и сил на разложение бесчисленного множества смертных рас, пока он наконец-то не столкнулся с Эредарами. Опытные и умелые в магии, мудрые и технически продвинутые, Эредары, возглавляемые дуэтом Кил’Джадена и Архимонда, стали командирами Пылающего Крестового Похода. Если Саргерас был богом, то пара Эредар являлась его пророками.

Реальность запылала, когда бесконечные легионы атаковали бесчисленные планеты во всех возможных временных линиях. Против натиска бесконечного количества врагов, способных бесконечное количество раз возрождаться, не могла устоять ни одна смертная цивилизация, будь она примитивная или высокоразвитая, и одна за другой они обращались в пепел словно сухие листья перед пламенем. Немногим удалось устоять против вторжения, но демоны всегда возвращались спустя многие годы, адаптировавшись к тактике, которой они ранее были побеждены.

Масштаб резни только разросся, когда владыки света и тени так же стали проникать в смертную вселенную гораздо большем количестве. Огромная ирония заключалась в том, что столь большой приток демонической магии Скверны ослабил барьеры между реальностями, что облегчило силам света и тени доступ к смертным, которыми они собирались питаться или преобразовывать. Демоническая чистка, чьей целью когда-то было закрыть царство смертных для первичных элементов лишь распахнуло для них двери, хотя самые могущественные повелители света и тени еще не могли проявить себя.

Оказавшейся между тремя угрозами из первоэлементов и демонических орд, у жизни не было никаких шансов. По всей мультивселенной Легион сжигал и истреблял любые признаки «чумы» жизни, которые только мог найти. Бесчисленные миры, которые едва сумели выжить под поступью Пылающего Легиона, были доведены до безумия шепотом Пустоты или же «освещены» Светом — добровольно или насильственно. По всей мультивселенной была только одна планета — или точнее, только одна версия этой самой планеты — которая действительно смогла бросить вызов Легиону и приковать к себе вожделенные взгляды всех трех фракций.

Имя этой планеты было Азерот.

Единственный мир, сумевший победить в нескольких вторжений Легиона и сорвать множество заговоров демонов на протяжении десяти тысяч лет. Благодаря сверхъестественной силе своих смертных чемпионов Азерот все еще стоял на вершине горы из тлеющих трупов тех, кто пытался завоевать его в течении множества лет. Даже свет и тень присутствовали в этом мире и широко применялись смертными. Тем не менее, эти смертные подорвали цели этих основных элементов и вступили в сотрудничество друг с другом, даже если это было нелегко.

Странная способность этих смертных достигать успеха в противостоянии космическим силам — причем не только в их родном мире — угрожала изменить царящий в реальности неустойчивый статус-кво. Их сила, хотя и ничтожная по сравнению с полным потенциалом их врагов, тем не менее ярко вспыхнула в космосе. Даже сейчас, на планете вселенной, которая не была их ней, эти смертные сумели одержать невероятную победу: Архимонд Осквернитель, Левая Рука Саргераса, лежал мертвый, навсегда поверженный руками Азеротцев.

Однако среди толпы празднующих защитников Азерота и спасенных ими жителей казалось обреченного мира, никто не осознавал масштаб великой космической борьбы или о новых силах, которых скоро покажут себя. Только один в их рядах смутно осознавал положение большой вселенной.

Его имя было Кадгар.


***


Даже когда он торжествующе стоял над тлеющим трупом Архимонда Осквернителя, Кадгар не смог ощутить никакого чувства триумфа. Когда он был учеником Медива, он глубоко погрузился в тайные дневники своего учителя и имел представление, хотя он было даже далеко до приблизительного, о истинной мощи Легиона. Он знал, что смерть повелителя демонов, даже такого важного, как Осквернитель, не повлияет на действия Легиона. Только падение Саргераса могло сделать это, но он и его заместитель, хитрый Кил’Джаден, оставались вне досягаемости.

Ирел, чемпион и новый лидер Дренеев этой вселенной, поняла это, в отличии от других союзников, которые не могли это увидеть. Дренеи всегда знали, что их война с собственными падшими сородичами Эредарами охватывала целые эоны. Таким образом, когда Кадгар рассказал ей о своей теории, на ее лице застыла маска решимости, а не усталости.

— Если мы когда-нибудь понадобимся, мы будем здесь.

Это было обещание, которое она намеревалась сдержать, Кадгар видел это в ее глазах. Он также знал, что честь никогда не позволит Дуротану отказать призыву о помощи от тех, кто сами оказали такую большую помощь ему и его клану, и поэтому Северные Волки придут, а с ними и остатки множества кланов, которые заключили с ними союз. Повернувшись к еще одной фигуре, он нахмурился. Громмаш Адский Крик был их первоначальным врагом, и прекратил им быть только тогда, когда его сверг Гул’дан, которого самого поддерживал Пылающий Легион. По правде говоря, Кадгар все же доверял отцу Гаррошу, хотя тот был не менее кровожадным, чем его сын. Все же нельзя было игнорировать ту пылающую ненависть, которую вождь Песни Войны испытывал к демонам, как и уважение к нему среди бывших членов Железной Орды. Так что Кадгар считал, что он мог бы рассчитывать на орка в случае противостояния с демонами, когда Легион вернется.

Впрочем чемпионов Дренора ждало впереди еще много испытаний. Остатки извращённого Скверной клана Килгора еще надо было искоренить в Таанане, Грибков-Крушителей укротить, а Араккоа все еще испытывали проблемы с тем, чтобы восстановить свое общество, разделенное тысячелетием ненависти и недоверия. Впрочем эти проблемы бледнели перед перспективой разладом между Дуротаном и Громмашем из-за вопроса главенства над орками — хотя если дело дойдет до войны, то Кадгар подозревал, что Дуротану с радостью помогут как и Араккоа, так и Дренеи. Увы, это были проблемы сугубо лично Дренора. Хотя некоторые торговцы и поселенцы из Азерота решили остаться здесь, вооруженные силы и авантюристы необходимы были в Азероте, поскольку Кадгар был уверен, что он станет следующей целью Пылающего Легиона.

Однако в данный момент приоритетом у Кадгара была другая цель. Гул’дан все еще был в игре. Хотя архимаг знал, что орк лишь пешка в великом противостоянии, но чернокнижник доказал, что он невероятно опасен, и архимаг не сомневался, что если его сейчас не остановить, то он принесет еще больше горя, чем принес уже. К счастью, в последней битве колдун сильной истек кровью, а в крови сохранился слабый след сущности развращенной души орка. Кроме того, архимага вел след посоха Гул’дана, что помогало в дальнейшей триангуляции местоположения чернокнижника. Со всем этим Кадгар мог бы установить местоположение своей цели в любой точке планеты — и даже за ее пределами, если будет необходимо.


***


Когда Кадгар и чемпионы иного мира покинули Дренор, местные Дренеи и Орки остались одни, чтобы приняться за восстановление разрушенного мира.

Планета была тяжело ранена. Номинально войны смертных, какими бы разрушительными бы они не были, обычно мало что значат для подобной сущности, но в своей жажде победы Железная Орда спровоцировала гораздо большие ужасы, чем собственная раса могла бы сотворить. Уже сейчас Скверна — сама сущность разрушения — глубоко вонзила свои когти в планету, и хотя ее демонические создатели сгинули (по крайней мере на время), нанесённая ими рана еще не зажила.

Некоторые из Азеротских союзников остались, несмотря на полное понимание того, что Бронзовые Драконы оборвут связь между мирами, когда последний из чемпионов Азерота покинет эту реальность. Но они делали это с самоотверженностью, из любви к планете или ее обитателям (а некоторые из-за очень личной любви), или из эгоизма, как группа гоблинов, которые видели большие возможности в том, что бы надежно уйти из-под крыла правящих картелей. Они все признавали страшную угрозу скверны и что планета возможно обречена на медленную смерть от ее коварного влияния. В конце концов они знали о другом Дреноре в другой вселенной, который умер, задыхаясь от собственной испорченной жизненной силы, прежде чем быть разорванным на части безумным ритуалом Нер’зула.

Остались некоторые друиды Калдорай и Тауренов, поклявшиеся своей честью тем Дренееям, с которыми они так доблестно сражались плечом к плечу, что исцелят Танаанские джунгли, хотя сами и признавали удручающе низкие шансы этого добиться. В конце концов, сам Круг Кенария годами пытался излечить оскверненную землю, известную как Оскверненный Лес, и на данный момент совместными усилиями добились лишь смешанных результатов.

Дренеев это не пугало, недавние события стали доказательством их мужества и силы. Они пережили бурю Железной Орды и Легиона, и, по их мнению, внесли наибольший вклад в окончательную победу. О, они конечно же легко признавали, что помощь, оказанная Азеротцами была невероятно полезна, и что без их поддержки окончательная победа была бы невозможна, но в их глаза другие фракции сражались с Железной Ордой только на периферии или, что еще хуже, были ее частью. В конце концов, за исключением помощи Северных Волков на хребте Ледяного Огня, именно контролируемые Дренееями поселения Шаттараг, Ауиндон, Тельмор, Телаар и, среди прочих, Черный Храм, позволили доминировать в кампании против Железной Орды и Легиона.

Тем не менее, их решимость столкнулась с неопределенностью. Впервые за чем более 30 000 лет они были лишены морального руководства Пророка Велена, который возглавлял свой народ еще до прихода Саргераса. С его кончиной исчез самая влиятельный символ преемственности со старым Аргусом, единственная персона, которая могла с кристальной ясностью помнить каким был золотой век Эредар до его исчезновения. В любой меньшей цивилизации к Велена воспринимали бы как бога, а его смерть воспринялась как апокалиптическое событие. Только решение Велена передать большую часть светских полномочий экзархам предотвратила полную катастрофу; по крайней мере правительство все еще функционировало.

Однако они не были духовными лидерами, и экзархи были беспомощны, чтобы успокоить страдания своего народа. Или, точнее, никто из старшего поколения экзархов.

По среди сгущающейся тьмы зажглась звезда одного из новых экзархов: Ирэль. За несколько месяцев она превратилась из жрицы-новичка в легенду, которая казалось явилась их самых древних мифов. На своем лбу она несла тот же символ, которым когда-то обладал Велен, могучая реликвия, переданная ей самим пророком. Ее мастерство и преданность свету не могли отрицать даже самые закостенелые скептики. Так же она много знала о военном деле на поле боя и стратегическом командовании, поскольку Ирель тесно сотрудничала с командующими Альянсом, чтобы обеспечить победу на всех фронтах.

С тех пор, как пророк Велен увел своих последователей с Аргуса, за исключением Пророка не было Дренея, на которого ложился столь тяжелый груз в стремлении удовлетворить как светские, так и духовные потребности своего народа. На самом деле, давление на нее, возможно, было куда более сильным, ведь Велен по крайней мере мог положиться на свои видения и опыт тысяч прожитых лет, в то время как у Ирель была только недавно обретенная слава и глубокая преданность Свету.

Тем не менее, она приняла это вызов с примечательным оптимизмом и энтузиазмом, отчасти вдохновленный ее приключениями и взаимоотношения с Азеротцами. Их коалиция вдохновила Ирел попробовать повторить тоже самое здесь, на Дреноре. Она уже поделилась этой идеей на встречи на самом высшем уровне со своими коллегами-экзархами, надеясь, что она принесет единство всем расам этого мира.

Такое сотрудничество будет необходимо для решения предстоящих задач, включающих как и спасение их мира, так и финальную битву с Пылающим Легионом. Это была битва, которую она с нетерпением ожидала, поскольку вся история ее народа с самого изгнания с Аргуса готовила их к этой последней кампании.

И, если свет так решит, она будет сражаться вместе с величайшими героями и чемпионами, которых когда-либо порождала реальность!


***



Азерот. 2 месяца спустя.


В конце концов, ведомый волью своего хозяина, Гул’дан добрался до Расколотых Островов. Путешествие не было легким, даже не смотря на направляющую руку, Гул’дан несколько раз сталкивался с преследующих его магами Кирин-Тора. Аркана и Скверна сталкивались в ярких, но разрушительных вспышках, что освещали бесплатные пейзажи, на пересечение которых Гул’дан потратил большую времени. По большей части это были полностью односторонние бои, храбрые маги Кирин-Тора были слишком слабы, чтобы остановить величайшего из смертных чернокнижников. Среди них было только несколько — Кадгар и волшебница Джайна Праудмур, являющаяся сейчас их лидером — кто могли бы сравниться с орочьим колдуном в магической силе. На перевалах в Красногорье сумел избежать столкновения с Праудмур, хотя это у него едва получилось. Зная, что заклинательница может отследить его в Круговерти Пустоты, Кил’Джаден приказал своему ученику открыть портал в новое царство, которая казалось было во власти тени, одиночества и отчаяния и для орка выглядело куда менее гостеприимным, чем Азерот. Безумные шепоты и не менее безумный смех непрерывно атаковали разум орка, и даже Кил’Джаден, чье психическое присутствие оставалось с ним, будучи способным пронзать измерения, был здесь нехарактерно осторожен. Хотя он не заметил чьего-либо присутствия рядом, Гул’дану казалось, что его на каждом шагу преследуют сами тени. Он испытал невероятное облегчение, когда вернулся назад в Азерот и оказался возле моря — Кил’Джаден назвал это место Западным Краем — и затем проник на борт торгового корабля. Экипаж ничего не противопоставить самому могущественному колдуну в этом мире. Он использовал души взрослых чтобы подпитать собственные силы, в то время как дети послужили живым щитом, когда Кирин-Тор наконец-то догнал его.

После нескольких дней изнурительных боев, которые закончились пронзительными криками и яростным взрывом скверны, Гул’дан наконец прибыл на Расколотые Острова. Его силы были практически исчерпаны после такого тяжелого путешествия, и чернокнижник, выброшенный на берег, мог бы умереть, если бы не глупый помраченный, отчаянно нуждающийся в пополнении своей маны, попытавшийся высосать оставшуюся жизнь из вен орка. Тело помраченного и его оказавшихся рядом собратьев послужило отличным топливом, чтобы восстановить силы. Колдун предпочел потом сделать привал и отдохнуть, но громкий и требовательный голос его хозяина в голове заставил его двигаться дальше.

И поэтому Гул’дан медленно и незаметно отправился к своей цели путешествия, преследуемый Кадгаром и недавно подоспевшими Стражами Калдорай. Чернокнижнику пришлось бороться с непреодолимым желанием убить своих преследователей и желанием его благодетеля соблюдать осторожность. Недоверие и разочарование между ними становилось все сильнее. Недоверие исходило от Кил’Джадена, который возлагал на орка вину за то, что его собрат Архимонд погиб. Однако, что более важно (все же на самом деле Кил’Джаден испытал своего рода облегчение, когда Архимонд пал, ведь он был его главным соперником), демон обвинял Гул’дана в том, что чернокнижник много лет назад пытался предать его присвоить силу гробницы Саргераса себе.

В ответ Гул’дан испытывал все большее разочарование, пока путешествие продолжалось. Недоверие его хозяина постоянно давило на него, поскольку повелитель демонов постоянно сдерживал его, контролируя каждое действие. Даже малейшие акты неповиновения приводили к угрозам отрезать Гул’дана от демонической помощи, что, по сути, было равнозначно смертельному приговору, ведь Гул’дан прекрасно понимал как много разумных в этом мире жаждало его смерти. Однако, возможно, самым раздражающим было то, что Кил’Джаден отказывался признавать, что Гул’дан, который погиб ранее в этом мире не был им!

Как он, орк-чернокнижник, чья связь с Кил’Джаденом была относительно новой, и который лишь два месяца назад прибыл в этот мир, мог отвечать за «преступления» другого Гул’дана, которого он даже никогда не встречал? Грехи альтернативно его версии не должны были перекладываться и на него, так почему же демон не мог это понять? Если в мультивселенной, как сказал демон, должны существовать бесконечное число Гул’данов, то тогда и должно быть бесконечное число Кил’Джаденов. Однако, когда Гул’дан высказал такую идею, то владыка демонов ответил ему голосом, словно наставник отчитывал особо тугодумного ученика, что у Гул’дана «разум как у невежественного ребенка, как и у остальных смертных».

Гул’дан в ответ только проворчал, но после двух месяцев споров постепенно пришел к выводу, что проблема не в том, что Кил’Джаден не хотел различать вселенные — он попросту на это не был способен. Возможно, в демонической психологии было что-то, что делало подобное восприятие различий невозможным. Хм, интересно, а существовало ли несколько версий Круговерти Пустоты?

Размышления были прерваны командой Кил’Джадена, требующего срочности. Врата открывшегося портала закрывались — Кадгад нагонял орка, несомненно догадываясь, что тот задумал. Гул’дан приложил все силы и прорвался сквозь защиту гробницы настолько быстро, насколько смог, после чего устремился в глубь бывшего храма, поспешно создавая на своем пути ловушки. Хотя он знал, что архимаг мог легко уклонится от них, но Гул’дан так же знал, что Кадгар был одним из самых безрассудных существ, которых он когда-либо встречал, превосходя в безрассудстве даже проклятого Адского Крика. Если ему повезет, то Кадгар получит несколько серьезных ран, когда наконец-то настигнет его.

Последнюю линию защиты, которую давным-давно установил какой-то могущественный волшебник, оказалось неожиданно сложно взломать. Тем не менее, она была установлена столетия назад — и к тому же кто-то уже предпринимал попытку ее сломать еще до него, ослабив свой защиту своей попыткой. Гул’дан догадывался кто это мог быть, но не стал говорить об этом в слух, поскольку хотел избежать лекцию от владыки демона о предательстве другого Гул’дана. Но факт был в том, что кто-то уже проделал за него большую часть работы.

Удар аркановой энергии — мощный и направленный, куда более могучий и за пределами того, что смог бы сделать даже Горианский Король-Маг — врезался в его спину, но щиты скверны уберегли орка-чернокнижника. Кагдар нагнал его, и он, казалось, совершенно не пострадал по пути сюда.

Рыча, ГУл’дан повернулся в нападавшему. В серии проклятий он развязал на человека шквал огненных метеоритов из скверны, но чародейский барьер мага оказался достаточно крепким, что бы выдержать его, и Кадгар ответил обстрелом из ледяных осколков, каждый из которых был длиной около метра и таким же острым, как клыки Гронна, заставив Гул’дана искать укрытия. Началась магическая дуэль, где оба соперника маневрировали и защищались, обрушивая на оппонента различные разрушительные заклинания.

Гул’дан, прекрати.

Ошеломленный и разъярённый до предела чернокнижник в недоумении подверг сомнению приказ владыки Эредар, за что получил в ответ угрозу лишить его силы. Наконец, чтобы еще сильнее надавить на орка, Кил'Джаден заявил, что у Легиона есть планы как на Кадгара, так и на Гул’Дана. Это совсем не успокоило колдуна. Разве владыка демонов не понимал, что если не разобраться с Кадгаром сейчас, то портал не будет открыт, и, таким образом, ни один из планов демона не будет осуществлен?

Просьбы Гул’дана не возымели эффекта. Кил’Джаден дал понять, что его приказы были требованиями, а не пожеланиями. Если Гул’дан будет упорствовать, то его отрежут от силы Легиона. Разъярённый чернокнижник, который все же скрылся в тенях, в то время как Кадгар осыпал его насмешками, а когда не смог таким образом выманить орка, призвал стаю аркановых элементалей и приказал им обыскать каждый уголок гробницы. Гул’дан знал, что у него мало времени — в конце концов, к Кадгару может прибыть подкрепление из числа его союзников. Надо было сейчас же вывести его из строя. Или может, тут нужно было другое решение. В конце концов, он чаще всего был вынужден иметь дело с орками, которые могли выдержать куда больший урон, чем люди. И в результате произошел несчастный случай, ошибка; конечно же, Кил’Джаден поймет…

Гул’дан чуть не закричал от боли, когда его заклинание Скверны, достаточно горячее, чтобы растопить каменные колонны этой гробницы, сорвалось с его рук. Оставаясь безмолвным, Кил’Джаден мигом понял, что задумал чернокнижник и тут же наказал его, усилием мысли заставив чувствовать боль каждым нервом своего искаженного тела. Кроме того маг пережил взрыв, его защита оказалось была более чем способна с ним справится. Проклиная себя под нос, Гул’дан отступил назад в тень, используя магию Скверны и Теней, чтобы скрыть свои передвижения. Он молча продолжил вскрывать печати, который сдерживали демонический портал от открытия.

Маг продолжал свои поиски, с каждой секундой сужая диапазон возможных мест, где прятался орк, и ему не понадобится много времени, что бы найти колдуна. Тем не менее у мага были проблемы. Гул’дан явно принимал ментальные команды от кого-то и Кадгар боялся, что он знает, кто это был. Кадгару нужно было отвлечь орка, сосредоточить его разум на чем-то другом. Так что он начал рассказывать самую провокационную в этой ситуации историю, которую знал — историю о том, как погиб Гул’дан этой вселенной.

Гул’дан быстро осознал, каким были намерения Кадгара, и он продолжил свою работу, хотя рассказ и привлек его самое пристальное внимание. Его миссия была близка к завершению — еще немного и…

В этот момент Кадгар заметил след заклинания и наконец-то нашел точное местоположение Гул’дана. Ярость внезапного магического нападения едва не пробила его щит, но даже несмотря на то, что щит и скверны устоял, Гул’дана все равно отбросило назад и впечатало в стену. Когда же орк пришел в себя, Кадгар успел сотворить новое мощное заклинание и в этот момент яростный приказ Кил’Джадена прогремел в его голове:

Убей его!

Ой-ой, как быстро кто-то сменил свое мнение.

Гул’дан ударил взрывом Скверны, который разнес немало колонн и камней, и заставив потолок гробницы начать частично обваливаться, но щит Кадгара все же устоял. Тем не менее, мага эта атака заставила отшатнуться. Гул’дан сотворил еще один взрыв, но в этот момент в нескольких метрах над его головой открылся портал, а другой появился на земле за много метров перед ним, прямо под большим падающим сталактитом…

Едва избежав судьбы быть раздавленным, чернокнижник поднял голову и зарычал, намереваясь навсегда уничтожить своего соперника.

Двое снова сцепились в дуэли, охватившей всю гробницу. Огонь Скверны, достаточно горячий, чтобы расплавить сталь и железо, не смог этого сделать с заколдованной ледяной стеной, созданной Кадгаром. Магические аркановые стрелы, достаточно мощные, чтобы взорвать ворота замка, были поглощены ладонью Гул’дана. Магические силы порядка и беспорядка столкнулись в бесконечном тупике, который, казалось, мог существовать вечно.

Гул’дан знал, что это не так. Рано или поздно, сюда прибудет кто-то из союзников Кадгара и баланс будет нарушен. Он мог уже почувствовать как кто-то, хотя его присутствие было слабым, только что вошел в гробницу. Впрочем маг мог еще и дестабилизировать гробницу настолько, что она полностью обрушится и ее нельзя будет использовать. Как бы то ни было, но времени оставалось мало. Тихо, бормоча себе под нос, Гул’дан начал умолять Кил’Джадена дать ему больше силы, в то время как Кадгар продолжил свою историю, одновременно создавая новые заклинания.

Повелитель демонов сопротивлялся, обвиняя Гул’дана в готовящемся предательстве, точно так же, как он это «сделал раньше». Гул’дану такие разговоры окончательно надоели, ничто из того, что он говорил повелителю демонов не могло его поколебать. Так что Гул’дан предъявил ультиматум — или силу сейчас, или планы Пылающего Легиона потерпят крах.

Кил’Джаден на мгновение замолчал, заставив Гул’дана начать опасаться, что его хозяин решил бросить его, в то время как сам орк уже едва сдерживал развязанную Кадгаром огненную бурю. А затем поток энергии захлестнул чернокнижника, заставив его почувствовать, как его вены вздулись от притока силы. Безумно рассмеявшись, колдун собрал обретенную мощь в одно убийственное заклинание, собираясь обрушить его на мага и прихлопнуть его как насекомое. Но в этот самый момент его противник закончил свой рассказ.

И слова Кадгара нанесли куда более тяжелую рану Гул’дану, чем все заклинания мага до этого. Гул’дан всегда предполагал до этого, что его другое «Я» пало от рук Альянса или Орды, как многие другие выдающиеся орки Дренора. Но Кадгар разрушил эту иллюзию, раскрыв, что другой Гул’дан встретил смерть не от мечей Альянса или топоров Орды, а от когтей демонов.

Могло ли это быть правдой? Неужели Кил’Джаден, несмотря на всего его постоянные обещания о огромной силе и могуществе в награду за служение, на самом деле видел в орке лишь полезную пешку, которую можно по желанию выбросить, когда она исполнит свою задачу? Неужели повелитель демонов смотрел на Гул’дана точно так же, как и Гул’дан на свой собственный Совет Теней? Как бы Гул’дан не пытался отрицать слова Кадгара, он почему-то инстинктивно понимал, по его враг говорит правду. Но это тем не менее не отменяло тот факт, что маг был его врагом, а значит…

Сделав движение рукой, Гул’дан обрушил свою атаку на мага и цунами огня Скверны затопило комнату. Кадгар был удивлен и напуган, не ожидая такого резкого всплеска силы у своего противника. Все что он смог сделать, это заключить себя в магическую глыбу льда, которую, к своему разочарованию, Гул’дан не смог пробить. Если бы Кадгар сделал бы широкий, но тонкий щит, то заклятье орка бы его разрушило, но в таком сгущенном и укреплённом виде потребовалось бы слишком много сил, что бы просто сломать защиту мага!

Так что орк просто вышвырнул Кадгара вон из помещения, после чего обрушил на него потолок. Даже если маг выживет, то ему понадобится время, чтобы выбраться и тогда он с ним и разберется. А сейчас ему надо было противостоять куда более сильному врагу. Когда Кил’джаден, довольный победой, приказал Гул’дану вернуть позаимствованную силу и использовать ее, чтобы сломать последнюю печать, открыв тем самым демонам портал, Гул’дан отказался.

Горькие обвинения слетели с уст орка, когда он обвинил владыку демонов в том, что тот рассматривал Гул’дана не как иначе, чем как пешку, давая ему ложные обещания, в то время как собираясь подарить ему ту же судьбу, что и его предшественнику. Кил’Джаден не стал отрицать судьбу другого Гул’дана (хотя и по прежнему не способен был различить их, что дико бесило орка), вместо этого он указал на то, что своим предательством из-за жажды власти другой Гул’дан не только сорвал шансы Орды победить во второй войне, но и разрушил планы самого Саргераса! Гул’дан в ответ только рассмеялся — какое доверие могли иметь слова демона, тем более того, чье прозвище буквально было «Искуситель»? Высокомерно Гул’дан заявил, что использует позаимствованную силу, что бы захватить контроль над Азеротом, а затем поработить и самого Кил’Джадена. Он будет правителем всего и слугой ничего!

Кил’Джаден легко отмахнулся от такой детской угрозы. Что значит сила одного мира в сравнении с бесконечной мощью Легиона? Вместо этого эредар объяснил орку, что у каждого есть хозяин — даже у самого Кил’Джадена — и хотя Гул’дан и будет служить повелителю демонов, но и сам будет владыкой бесчисленных миров под владычеством Легиона. Устав от этого разговора, демон на прощание сказал, что он никогда не лгал орочьему колдуну, и всегда рассматривал его как уникально могучую личность. Пришло время Гул’Дану выбрать — или служение и неограниченная мощь Легиона или снова предательство и встреча той же участи, что и у другого Гул’дана, если конечно смертные этого мира не прикончат его первым. А затем Кил’Джаден разорвал связь, оставив орка кипеть в тишине.

Правда ненадолго. Кадгар вернулся и на этот раз с союзником, в котором Гул’дан узнал Майев Песнь Теней, главу Старжей. Кордана всегда говорила о ней с крайней осторожностью, словно боялась ее. Однако это было не важно для орка, сейчас он был куда сильнее их обоих.

С презрительным взмахом руки он отбросил ледяное заклятье Кадгара, а затем лениво пробормотав заклятье, выпустил стрелу скверны такой мощи, что она магический щит Кадгара был мигом пробит, а мага спасла только своевременная телепортация. Майев телепортировалась позади орка, собираясь срубить ему голову, но сама едва избежала своей гибели, когда Гул’дан, даже не взглянув в ее сторону, вызвал огненную стену Скверны. Орк усмехнулся про себя; его враги были слишком слабы для него.

И все же… они не собирались останавливаться. Они не останавливались, какими бы жалкими не были бы их атаки. Гул’дан начал действительно прилагать силы в своих атаках, стремясь обратить их в пепел. И все же, несмотря на то, что они едва избегали его атак, несмотря на то, что их защита сметалась его силами, несмотря на то, что они получали от него ранения… они не останавливались. Дыхание Гул’дана замедлилось, когда на месте противостоящей пары он увидел других. Их. Чемпионов Азерота.

Гул’дан вспомнил, как он с трепетом наблюдал за тем, как эти чемпионы вели то, что по словам шпионов, было лишь частью сил Азерота, в победу над Железной Ордой. Он вспомнил разорение Гории и уничтожение клана Черной Горы. Как объединенная мощь Железной Орды, усиленная невозможными технологиями, рассыпалась словно карточный домик перед порывом ветра. Даже вмешательство Легиона, когда Гул’дан захватил власть в Железной Орде ничего не изменила. Эти чемпионы прорезали себе путь через, казалось, неприступную цитадель чернокнижника, а затем в катастрофическом сражении убили могучего владыку Пылающего Легиона — самого Архимонда Осквернителя.

Панический ужас начал растекаться по телу орка, когда он вспомнил, что видел на Дреноре куда более живучих существ, чем тот же Архимаг перед ним. И там их были тысячи, а кто знает сколько осталось в их родном Азероте? В панике он спросил архимага и стража, которые все еще сопротивлялись его атакам, почем они просто не сдадутся? Его мощь была абсолютна по сравнению с тем, что было у них! Его вопрос был встречен только жестами неповиновения. Они могли умереть — на самом деле это было практически гарантированно — но они не остановятся и не прекратят сражаться.

Гул’дан понял, что он теперь действительно стоит на развилке. Он мог получить свою свободу, силу, даже немного мести. Тем не менее, будучи в одиночестве, его превзойдут числом и убьют, после чего его убийцы разграбят его труп, растащив все ценное на всякие одноразовые безделушки. Или он мог выжить, призвав себе на помощь армию, но лишившись той свободы, которую он так желал.

Именно в этот момент он сделал выбор. Гул’дан закрыл глаза и со стоном отпустил чудесную мощь. Тогда Кил’джеден направил ее к порталу, и стены Гробницы засияли ярче полуденного солнца. Острое чувство потери охватило Гул’дана. Вся его сила ушла. Гробница не просто использовала ее — она ее поглощала. Ужасные звуки, великолепные звуки, оглушительные звуки — весь этот грохот оповещал о создании коридора между мирами. Внезапно путь открылся. Ветер из другого измерения ураганом ворвался в зал. Кадгар и Майев рухнули на пол, цепляясь за камни.

А затем он услышал знакомый голос. Не в своей голове, в этом уже не было нужды.

Молодец. Ты действительно дальновиден, как я и…

Внезапно Кил’Джаден запнулся и Гул’дан впервые через ментальную связь почувствовал замешательство, удивление, а затем, что показалось невозможным, и страх. Композиция портала начала изменяться, начавший виднеется в нем проход в другой мир застелила тьма. Гул’дан, всегда чувствительный к магии, почувствовал, что знакомую скверну начала заменять магия, которую Гул’дан чувствовал в Чо’Галле, и… там было что-то еще. Что-то дикое и хаотичное.

Воздух снова ворвался в гробницу, но это был холодный воздух, густой от этой странной магии. В портале снова появилось видение другого мира, на это раз это был ледяной пейзаж.

— Господин, что происходит? — вслух задал вопрос недоумевающий от происходящего орк.

Портал перестраивается. Кто-то перехватил контроль над энергией.

Но кто был достаточно силен, чтобы перехватить контроль над заклинанием Кил’Джадена, самого могущественно повелителя демонов Пылающего Легиона? Гул’дан удивленно, и даже немного со страхом повернулся к Кадгару. Неужели он настолько недооценил архимага? Нет, маг и его спутница все еще пытались бороться с ветром, на их лицах — по крайней мере лицо Кадгара, лицо Майев закрывал шлем — читалась растерянность.

И тогда Гул’дан почувствовал это. Через портал ворвалась сила, не встречаемая им доселе, но при этом странно знакомая, и схватила чернокнижника. А затем, прежде чем орк сумел собрать силы, чтобы попытаться оказать сопротивление, утащила его в портал, швыряя в другую реальность. Орк даже не успел вскрикнуть, прежде чем исчез из поля зрения своих врагов.

Оставшиеся одни Кадгар и Майев сумели наконец-то подняться. Они молча переглянулись, чувствуя себя неуверенно из-за столько внезапного поворота событий. Тем не менее, инстинктивно они чувствовали, что сейчас не только сорвалось новое вторжение Легиона, но и образовалась новая проблема, как это до сих пор было со всеми порталами в Азероте. Правителей ведущих наций Азерота стоило предупредить о возможной новой угрозе.


***


Гул’дан пришел в себя в тысячах километрах от портала в одной далекой стране.

Его голова стучала, словно по ней прошлось целое стадо копытней, а на своем теле он ощущал остатки неизвестно магии. И все же он был жив, а это самое главное. Вслух он позвал по имени Кил’Джадена, требуя ответов, только чтобы быть встреченным тишиной. Что-ж, ментальная связь была разорвана, по крайней мере на данный момент.

Насторожившись, орк поднял руку и раскрыл ладонь, после чего усилием воли на ней появилось пламя скверны, хотя это потребовало больше усилий, чем в Азероте или Дреноре. Тем не менее колдун вздохнул с облегчением — по крайней мере, этого он не лишился.

А затем он услышал идущий издалека какой-то шум. Тихо двигаясь через поля неизвестных растений, Гул’дан осторожно подкрался к холму, скрывавшего от него источник шума. Пробормотав слова силы, которые он сам придумал, он создал мистический глаз и поднял его на дюжину метров над холмом.

Когда же Гул’дан связал свое зрение с мистическим глазом, то его собственные глаза полезли на лоб. Перед ним, на громадной равнине, сражались две людских армии, одетых в незнакомые одежды и доспехи, и численностью большей, чем он вообще мог представить. Одни сражались под знаменами с тем, в чем орк смутно признал драконом, хотя он был более змееподобен, чем в докладах шпионов. Другие же сражались, используя разнообразное оружие, среди которого выделялись длинные и сбалансированные мечи, похожие не те, что использовали Мастера из клана Пылающего Клинка.

Гул’Дан в панике отшатнулся: куда этот портал его забросил?

Сообщение отредактировал Gaspar - 26.12.2018, 22:47

[Gaspar]

Внимание, советую обязательно заглянуть в обсуждение

Четвертая глава TL: Сорванное Вторжение. (часть 1)

Это был самый разгар ритуала, когда я увидела это — видение Темного Титана, передаваемое самим нашим повелителем, владыкой Ярость Бури. Не существует в твоем языке — как и в моем — слов, чтобы описать ту бесконечную бойню, что я узрела. Перед моими глазами пролетели смерти миллиардов рас на бесчисленных горящих мирах. Я видела как города, что охватывали целые миры были превращены в моря шлака. Океана, что были выпарены, а жители обитавших там подводных цивилизаций сварены заживо, словно омары в горшке. Флоты кораблей, что плыли между звезд, были сокрушены, словно морские корабли диким штормов, неостановимым натиском Легиона. Все было сожжено, все эти примеры того, чего смертные цивилизации могли достичь, оказались бессильны перед хищниками Пустоты.

А затем видения стали хуже. На этот раз я узрела не одну вселенную, а их бесконечное множество, сложную фрактальную структуру, где новый мир рождался из каждого принятого ранее решения. И в каждой из вероятных реальностях Легион торжествовал, стоя на горе из сожжённых цивилизаций. Я видела сам Азерот… и лицезрела миллионы раз собственную смерть, где каждая из последующих была все более творческой, чем предыдущая.

Это было видение разрушения, лишенного какого-либо ответа на единственный вопрос, который был на моем полного отчаяния разуме: Почему?

Аллария Пожиратель Душ, Охотник на Демонов.

***


Вынужденный несколько часов сражаться за то, что бы просто держаться на плаву посреди моря, не имея при этом ничего, кроме своих собственных мутировавших рук, орк потерял сознание, когда наконец-то сумел добраться до берега. Наблюдатель — а также хозяин и направляющий орка — с неохотой предоставил орку несколько драгоценных минут отдыха, уступая слабости смертного. Конечно, наблюдатель — Кил’Джаден — заметил тихое приближение одного из одержимых манной эльфа из расположенного недалеко Сурамара, который, без всякого сомнения, намеревался высосать всю магическую энергию из орка, дабы утолить собственную неугасаемую зависимость. Но Кил’Джаден не собирался делать хоть что-то, чтобы предупредить своего слугу, потому что если Гул’дан не сможет справиться с простым наркоманом, то будет даже более, чем бесполезен для повелителя демонов. Вместо этого он откинулся на спинку своего трона на Аргусе, наблюдал за орком через связь между их душами, позволяющей ему следить за слугой и направлять его, будучи разделённым измерениями.

К счастью, несмотря на свое состояние, Гул’дан был все еще тем, кем о был, самым могучим из колдунов орков. И, что самое главное, жаждущим большего. Изгнанник-Шал’дорай был схвачен и легко убит, хотя и неоправданно садистки, по мнению Кил’Джадена. Впрочем такой был путь Гул’дана. Орк был как ребенок, зацикливавшийся в своем неприятном детстве и выплескивающий свою ненависть на всем, что встречал. Неутомимое желание Гул’дана отомстить всей вселенной за свои несчастья — это было именно тем, что делало орка столько легко восприимчивым к манипуляциям Легиона.

Тем не менее, испорченный инструмент все равно был инструментом, да и садистов в Легионе было полно.

— Кто это был? — вслух спросил орк, хотя и шепотом. Нерелевантный вопрос. Инструмент слишком легко отвлекался. Тем не менее, Кил’Джаден ответил через ментальную связь.

ОДНИ ИЗ ПОМРАЧЕННЫХ. ИЗГНАННИК ИЗ СУРАМАРА.

Множество помраченных, привлечённых энергией орка так и тот, кого тот убил, кинулись прочь, ужаснувшись участи своего собрата. Но уйти далеко им не удалось. Гул’дан высосал жизненную силу из их тел, оставив только иссохшие трупы.

— Это они? Расколотые Острова? — спросил Гул’дан, одновременно жадно, но не спеша, наслаждаясь вкусом, поглощая украденную жизненную энергию. Недальновидно. Орк не понимал, что времени у него было ой как мало, его применение скверны легко могло быть замечено любым, кто был обучен в обнаружений магии.

ДА. ИДИ ДАЛЬШЕ.

Орк это не сделал. Он продолжал стоять, тяжело дыша, его раздражение легко можно было заметить, глядя на его душу.

— Мне нужно время — пробормотал он.

Ответ Кил’Джадена был грубым, но честным, потому что через свое астральное зрение он видел многое из того, чего не мог видеть орк.

Враг приближался. Инструменту необходимо было двигаться дальше — и немедленно.

У ТЕБЯ ЕГО НЕТУ.

Увы, орк продолжал причитать и скулить, прислонившись спиной к валуну.

— Мне нужно время. Верховный маг сильнее, чем ты думаешь. — он все еще тяжело дышал, а затем снова повторил свое, словно это бы прибавило его словам вес. — Мне нужно всего пару минут.

НЕТ.

Тем не менее, орк не двигался. Неповиновение, рожденное однако больше из телесной хрупкости, чем духовной силы. Времени было мало, поэтому Кил’Джаден стал более напористым.

ТЫ СМЕЕШЬ ПРОТИВИТЬСЯ МОЕЙ ВОЛИ?

Гулдан зашипел и тут же яростно ответил:

— Я доказал свою преданность тысячу раз.

Богохульство. Ложь тому, чье прозвище само происходило из лжи. Неужели орк думал, что его предательство так легко забыли?

ТЫ РАЗ ЗА РАЗОМ ПОДВОДИЛ МЕНЯ. ТЫ НИЧЕГО НЕ ДОКАЗАЛ.

И тогда-то это и началось. Изображение орка завибрировало, замерцало, а затем раздвоилось, словно микроб, которого подвергли двойному делению. Если бы Кил’Джаден не видел этого раньше уже миллиарды раз, то он бы испытал бы шок. Воистину, царство смертных было так же царством и безумия.

Перед своим ментальным взором он видел двух Гул’данов, прислонившихся к валуну, угрюмых и обиженных, словно избалованное дитя со старого Аргуса.

Однако там, где один неохотно поднялся, другой яростно проклинал требование своего покровителя, громко говоря вслух то, о чем, несомненно, другой только думал. О том, как Легион потерпел неудачу на Дреноре, о том что все планы и интриги ни к чему не привели, и что даже Архимонд пал перед чемпионами этого мира.

Кил’Джаден не слушал это, вместо этого анализировал пару, используя множество чувств, дарованных ему Саргерасом давным-давно. Даже демоническими глазами было трудно найти отличия в этой паре. Идентичная внешность, идентичная история, идентичная мотивация и идентичная мотивация. Даже мысли у них были идентичные, хотя тут были мелкое различие, но только в том, что привело к такому событию.

Даже души были идентичные…

Раньше бы попытка найти различия между двумя Гул’данами могла легко довести Кил’Джадена до безумия. Но сейчас его умение, выкованное за бессчетные тысячелетия взаимодействия со смертными, стало гораздо лучше. Своим магическим зрением он сейчас мог заметить едва заметную прозрачность, которая позволяла отличить Гул’дана, связанного с основной жилой (если так можно было выразится), и орочьего чернокнижника, который был связан с притоком. Без какой-либо задержки или лишнего слова он отрезал второго орка от ментальной связи, сосредоточив свое внимание на первом, который, к счастью, оказался умнее другого.

Без сомнения, второй орк, лишённый направляющей длани Кил’Джадена, вскоре встретит свою смерть от преследующего его архимага или Стражей Калдораев. Но это уже абсолютно неважно.

Тем не менее, повелитель демонов все же уделил внимание словам обреченного Гул’дана и согласился, что он был прав. Пылающий Легион потерпел неудачу. Такова были истина, и отталкиваться приходилось именно от нее.

Не зная ни о мыслях своего хозяина, ни о судьбе эхо-Гул’дана, Гул’дан, за которым он следил, прошептал вслух.

— В таком случае, куда мне идти? — произнес он холодным, как смерть, голосом.

Милостливо, Кил’Джаден решил проигнорировать его тон.

ВЕРНИСЬ ПО СВОИМ СЛЕДАМ

Гул’дан обернулся и посмотрел в сторону океана.

— Я не понимаю. — сказал он.

Через ментальную связь Кил’Джаден почувствовал, что колдун говорит правду. Внутренне владыка демонов уже смирился с тем, что иногда приходится буквально вести инструменты за руку. Такова была проблема работы со смертными, которые, несмотря на то, что владели пятью чувствами (обычно), на фоне демонов казались совершенно слепыми.

ТЫ УЖЕ БЫЛ НА ЭТИХ ОСТРОВАХ. МНОГО ДЕСЯТИЛЕТИЙ НАЗАД. РАЗВЕ ТЫ НЕ ЧУВСТВУЕШЬ?

Кил’Джаден видел это легко. Отголоски «центрального» Гул’дана все еще оставались на этом острове. Впрочем демон себя поправил. Отголоски души, не времени. Фрагменты могущественной души, которая умерла жестокой насильственной смертью, а именно такой была смерть Гул’дана. Демоны об этом позаботились.

Их души были едины; и как этот Гул’дан не мог этого почувствовать? И все же Кил’Джаден не мог обнаружить лжи в его мыслях… по крайней мере на поверхности. Связь с душой не всегда была идеальна, и Кил’Джаден это знал, так что нельзя было полностью исключить возможность лжи.

— Это был не я. — огрызнулся Гул’дан. — Мы — не одно и то же.

Да, так и есть. Он был куда более значителен, чем ты.

Гул’дан перед ним был лишь эхом, еще не сгинувшим в тишине, запоздалой мыслью, не растворившейся в энтропии. Для выполнения своего плана Кил’Джадену пришлось использовать свою магию, чтобы «стабилизировать» связь этого Гул’дана с Азеротом. Но он все равно не станет Оригиналом.

Кил’Джаден знал, что только еще сильнее запутает своего слугу, если начнет ему все это объяснять, поэтому его ответ был простым.

В ТАКОМ СЛУЧАЕ, ТЫ БЕСПОЛЕЗЕН. ИДИ НА СЕВЕР.

К счастью, этот не стал Гул’дан даже не подумал о том, чтобы оспаривать команды Кил’Джадена. Этим занялось очередное мертворожденное эхо.

Однажды один ботаник, ставший демоном, описал царство смертных как огромное, раскидистое, хаотичное растение, например дерево. Растя ввысь, из ствола этого дерева вырастали несчетные ветки из-за решений, которые могли быть приняты, и возможностей «что если», сопровождающие каждый шаг. Тем не менее эти ветки были лишены возможности по-настоящему самостоятельно расти, их цикл жизни был ничтожен, обычно не дольше стандартной продолжительности жизни смертных, что смотрелось нелепо на фоне цикла длинною в миллиарды лет у основного ствола. К тому же отрастание собственные ветвей еще сильнее сокращало продолжительность жизни у ветки. В конце концов, они в конечном счете засыхали и отмирали, их смертные жители прекращали существовать, словно их никогда и не было. Хотя, как например показал недавний разгром на Дреноре, эти ветки можно было стабилизировать путем вмешательства из главного ствола. Такое бывало случалось, хотя и редко.

Тем не менее, Кил’Джаден всегда ценил тщательность и эффективность, поэтому приказывал Легиону зачищать все альтернативные временные линии каждый раз, когда предоставлялся случай. В конце концов такая «экскурсия» по альтернативным мирам обеспечивала новобранцев возможностью получить опыт, дать командирам новые понимания к выполнению поставленной задачи и провести тщательную подготовку к нанесению удара по центральной временной линии. Например, Азерот уже был тысячу раз разрушен только в рамках подготовки к этому вторжению, которое должно было стать окончательным — иногда Кил’Джаденом, иногда Архимондом. Так же приказ Кил’Джадена позволял исключать маловероятный факт того, что ветки самостоятельно стабилизируются и начнут разрастаться, а так же противодействовать безумной возможности того, что некоторые личности, умеющие перемещаться во времени, решат объединить против Легиона все возможные временные линии в одну бесконечную армию.

Гул’дан продолжал брести в указанном ему северном направлении, но потом внезапно остановился и о чем-то задумался. Тут же возникший другой Гул’дан продолжил путь, результат дихотомического выбора, сделанного из-за нерешительности.

— Что здесь произошло? С тем… другим?

На этот раз это был необходимый Гул’дан, который решил заговорить. Без малейшего угрызения совести он отрезал другого, более мудрого Гул’дана от себя. И хотя он мог спокойно поддерживать их обоих, но другой был попросту бесполезен для его планов, в лучшем случае, помочь только с тенью этого проклятого мира. Это был ствол, река, что был важен, а ни какая-то ветвь или приток.

Кил’Джаден обдумал вопрос. Если это Гул’дан действительно не знал о своей судьбе, то возможно, разумнее было бы держать его в неведенье. Так что Эредар ответил ему и расплывчато, и так, что несомненно, поразить орка.

ТЫ ПОДНЯЛ ИЗ ПОД ВОДЫ ОСТРОВ. ТАЛ’ДРАНАТ.

Конечно же, Гул’дан снова спросил:

— По твоему приказу? — это была опасная линия допроса.

ТЫ ЗДЕСЬ НЕ ДЛЯ ТОГО, ЧТО БЫ ЗАДАВАТЬ ВОПРОСЫ. ТЫ ЗДЕСЬ, ЧТОБЫ СНОВА ПОПАСТЬ НА ЭТОТ ОСТРОВ. ПУТЬ БУДЕТ ДОЛГИМ. ВПЕРЕД.

Глаза орочьего колдуна сверкнули, и он продолжил говорить. Сомнений быть не могло, он сейчас активно строил гипотезы о том, что на том острове произошло.

— Могу я, по крайней мере, спросить, что находится на этом острове?

Как будто ты не знаешь.

ГРОБНИЦА САРГЕРАСА.

Орк почувствовал, как кто-то приближается и создал плащ из магии скверны, который сделал его на время невидимым. Просто заклинание, которое мог сотворить даже новобранец Пылающего Легиона, но, тем не менее, эффективное. Орк сохранял внешнее спокойствие, хотя внутри его головы сейчас был целый ураган вопросов.

— Гробница Саргераса? Он мертв? — прошептал он.

Это было настолько ошеломляющее проявление невежества, что Кил’Джаден на мгновение утратил бесстрастие.

ТЫ НИЧЕГО НЕ ПОНИМАЕШЬ.

Кил’Джаден, должно быть, уже давал такой ответ тысячу раз, но намеки не доходили или не принимались ненасытно любопытным разумом орка. Владыка Эредар мог мастерски использовать любопытство; в конце концов, он обманом использовал или совратил на сторону демонов бесчисленные миллионы смертных ученых во время кампаний Легиона. Но сейчас оно было нежелательным. Любопытство лишь отвлекало орка, при этом создавая угрозу кризиса, который мог поставить под угрозу возможность достижение главной цели.

Внезапно орк присел, все его тело выдавало готовность к бою. Он заметил приближение Калдорейского стража — тюремного надзирателя этой примитивной расы. Не зная о том, насколько рядом была ее добыча, она прошла мимо орка и направилась на север. Кил’Джаден поднял бровь из-за свидетельства нехарактерной сдержанности, проявленной Гул’даном, но потом понял в чем дело, когда орк последовал за эльфийкой следом. Ну конечно же, орк не собирался удовлетвориться высасыванием силы из одной души — он хотел разом высосать ее из как можно большего количества существ, подобно прожорливой Матери Импов.

Эредар обдумал перспективы такого плана орка, решая, позволять ли ему это делать. Энергия, полученная от душ, просуществовавших десять тысяч лет, существенно усилит орка, сделав разблокирование гробницы куда более простым делом. И все же, всплеск магии скверны имел большой риск привлечь внимание Кадгара, архимаг был единственным на этом острове, кто был способен сорвать план Легиона. И как бы чернокнижник это не отрицал, но Кадгар действительно был равен Гул’дану и в силе и в мастерстве.

Однако повелитель демонов мигом изменил свою оценку ситуации, когда страж встретила своего товарища и в слух произнесла «Песнь Теней». Это было имя, давно уже вызывающее страх у агентов Легиона в этом мире. В течении десяти тысяч лет лидер стражей сорвала множество планов по организации нового вторжения и пленила тысячи агентов Пылающего Легиона. Когда она узнала, что смерть в мире смертных просто напросто отправляет сущность демонов назад в Круговерть Пустоты, где те возрождались, она создала технику, позволяющую надолго заточать демонов в волшебные кристаллы. При этом, что говорило о явном садизме Песни Теней, заключенные оставались в полной осведомленности о том, происходит вокруг, вынужденные бессильно неподвижно проводить заключение, для некоторых длящееся уже тысячи лет.

Хотя Гул’дан и обладал огромной для смертных силой, но Кил’Джаден уже дважды издалека наблюдал, как глава Стражей пленила другого его непокорного слугу, Иллидана Ярость Бури. Если Майев Песнь Теней вмешается, шансы на успех станут призрачными.

Пока демон размышлял, странный ворон спикировал с небес. Теперь поражение, в случае боя было гарантированным. А значит надо гарантировать послушание инструмента.

ПРЯЧЬСЯ.

Голос Кил’Джадена словно внезапный раскат грома ударил в разум колдуна. Гул’дан от этого чуть не упал, такова была сила ментального удара, но самое главное, что он опустил руки, тут же забыв про то, что собирался напасть на Калдораев.

К счастью, орк был достаточно сообразителен, чтобы мигом усилить заклинание маскировки, когда он заметил ворона. И пока Кил’Джаден наблюдал за происходящим с высоты птичьего полета, ворон сделал пару кругов вокруг стражей, а затем приземлился. В мгновение ока ворот преобразился и через секунду к группе ночных эльфов шел уверенный человек-мужчина.

Кил’Джаден тут же почувствовал, как в орке воспылала ненависть, а так же его жгучее желание отомстить. Неудобно. Месть то блюдо, что следовало подавать холодным, и никогда тогда, когда фортуна была на стороне врагов. Эмоции чернокнижника, на поводу которых он легко мог пойти, ставили всю операцию под угрозу. Так что не удивительно, что пока Кадгар разговаривал со стражами, Гул’дан начал сплетать заклинание.

Гул’дан беззвучно выругался.

— Нужно уничтожить этого глупца. — сказал он.

СЕЙЧАС ЭТО НЕ ВАЖНО. УХОДИ.

— Я могу прикончить их сейчас.

ТЫ ЗДЕСЬ НЕ ДЛЯ ЭТОГО. ПОДЧИНЯЙСЯ, ГУЛ’ДАН.

Реальность снова раскололась. В одной Гул’Дан выругался, а затем мигом сплел благодаря своему невероятному мастерству могущественное атакующее заклинание. Рожденное из ненависти, заклинание сорвалось с его пальцев, словно стрела лучника и устремилась к архимагу и лидеру стражей. Пойманные в врасплох, никто из них не успевал среагировать — но вот одна из подчиненных Майев смогла. Одна из младших стражей оттолкнула в сторону свою госпожу, которая успела ухватиться за архимага и утянуть того с собой с линии атаки. Снаряд попал в эльфийку и ту просто аннигилировало, не оставив ничего ни от тела, ни от души. Но эта жертва дала Майев и Кадгару время, чтобы прийти в себя и приготовиться к бою, пока разъяренный неудачей Гул’дан уже готовил новое заклятье…

В другой временной реальность ГУл’дан злобно, но молча, кипятился, явно задумывая измену, но в конце концов решил повиноваться. Фортуна снова улыбнулась Кил’Джадену, поскольку, опять же, благоразумие проявил Гул’дан, находящийся в основной временной линии, в то время другой Гул’дан взывал о помощи, его щит скверны таял под магическими атаками Кадгара. В следующий миг Майев Песнь Теней телепортировалась за спину чернокнижника, ее лезвие сверкнуло в обезглавливающем ударе и повелитель демонов снова разорвал свою связь с лишней реальностью.

— Я повинуюсь, Кил’Джаден. — голос орка явно был напряжен от едва скрываемого недовольства и нежелания подчиняться.

ТВОЯ ЦЕЛЬ НА ВОСТОКЕ. НАЙДИ СПОСОБ ПЕРЕСЕЧЬ ЗАЛИВ. У ТЕБЯ БОЛЬШЕ НЕТ ВРЕМЕНИ ГУЛЯТЬ ПО СУРАМАРУ.

Гул’дан был зол, но несмотря на раздражение, вернулся назад на берег и нашел там маленькую лодку. Орк использовал весла, чтобы отплыть подальше от берега, а затем, уверенный, что находится достаточно далеко, чтобы Кадгар мог его сразу засечь, и использовал магию скверны, чтобы ускорить свою лодку. Под ее днищем произошел мощный взрыв пламени скверны, который поглотил жизненную силу всех попавших под удар, а затем орк преобразил полученное топливо в энергию, что бы ускорить лодку. В результате лодка помчалась со скоростью, которую не могло бы развить ни одно морское судно этого мира, и Кил’Джаден должен был признаться, что идея орка даже его слегка впечатлила.

И пока Гул’Дан мчался к Расколотому Берегу, Кил’Джаден позволил себе отвлечься и задумать о том, стоит ли ему лично повести силы Легиона, когда портал откроется. Круговерть Пустоты превосходила любую другую реальность, владыки демонического царства имели привилегию — или проклятье — лицезреть все реальности, в не зависимости от того, к какой временной линии они бы не принадлежали. Сейчас Кил’Джаден и так уже сузил свой взгляд до микроскопического через связь с душой Гул’дана, чем сильно ограничил себя. Тем не менее, покинув Круговерть Пустоты, он мог бы временно связать свою физическую форму с этой временной линией и воспринимать мир подобно смертынм.

Нет, как бы это было бы неприятно, но так поступать было бы неразумно. Владыка демонов нужен будет здесь для того, что бы контролировать сперва открытие, а затем и бесперебойное функционирование портала. Это была слишком важная задача, чтобы доверять ее кому-то из подчиненных, неважно какого ранга он будет. Что же касается того, что бы попросить о помощи повелителя…

Кил’Джаден сжал ручку трона, на котором сидел. В течении долгих моментов его тело было напряжено, на лице были все признаки то, что он сейчас зарычит. Но затем, медленно, демон, который гордился своим бесстрастием и эффективностью, расслабился. Сейчас не было смысла задумываться о действиях его повелителя, так как Саргерас сейчас на удивление слабо был заинтересован в том, чтобы помочь напасть на планету, уничтожить которую он жаждал больше всего. Вместо этого он свалил все на Кил’Джадена, а сам полностью посвятил себя таинственному проекту, о котором Кил’Джаден фактически ничего не знал. Мягко говоря, правителя Эредар такое отношение к себе напрягало и вызывало недовольство.

Голос орка прервал его размышления. Сосредоточившись, Кил’Джаден вернулся к колдуну, к которой только что прибыл к Гробнице Саргераса и сейчас уничтожал магические барьеры, которые должны были защитить это место от злоумышленников.

— Что меня ждет внутри? Стража? Ловушки? — спросил Гул’дан.

Кил’Джаден на секунду задумался. Ответ был очевиден; и он понятия не имел, как Гул’дан не мог этого сам понять.

ТВОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ.

Гул’дан остановился. Орк явно не ожидал такого ответа.

— Что мне следует делать?

Похоже, что инструмент все еще не научился сразу понимать, что хозяин от него хочет. Очень хорошо, он его просветит.

ТЫ ОТКРОЕШЬ НАМ ПУТЬ.

Гул’дан не понял. Ожидаемо.

— Мы уже пробовали сделать это на Дреноре.

Ложь. Но это хотя бы та, в которую орк похоже искренне верит. Гул’дан ошибочно принимал свои интересы за интересы Легиона. В каком-то смысле, тут он был таким же, как и Архимонд.

ТАМ ТЫ ПЫТАЛСЯ ОТКРЫТЬ ПУТЬ САМОСТОЯТЕЛЬНО. ЗДЕСЬ ТЕБЕ ПОНАДОБИТСЯ ВСЕГО ЛИШЬ ПОВЕРНУТЬ КЛЮЧ В ЗАМКЕ. ЗАТЕМ ТЫ ПОЗНАЕШЬ НАСТОЯЩУЮ СИЛУ.

Орк был все же хорош, Кил’Джаден это признавал. Он легко преодолевал барьеры, созданные магами, словно до этого потратил столетия на совершенствование своих техник. и все же разумом орк был сейчас в другом месте.

— Это должен был сделать другой Гул’дан. Что случилось?

ТЫ ПОДВЕЛ МЕНЯ.

Это разозлило орка.

— Это был не я! — прорычал он. Очередная ложь, этот Гул’дан был словно живой автопортрет, который стоял перед оригиналом и отрицал связь. Тем не менее, возможно, портрет позволил настолько сам себя обмануть, что он стал оригиналом, а оригинал — картиной.

Не желая попросту спорить, Кил’Джаден ответил самым неконфликтным способом:

ПОСМОТРИМ.

Следующий вопрос орка был куда опаснее:

— В чем была его ошибка?

Кил’Джаден решил ответить снова кратко.

В НЕВЕРНОСТИ.

Это была чистая правда, а также предупреждение на будущее. Оставалось надеяться, что до орка это дойдет.

Независимо от того, понял он это или нет, мысли орка стали для демона менее ясными, но, несомненно, это было вызвано необходимостью сосредоточится на выполнении задания. С последним заклинанием последний барьер рухнул, пропуская орка в гробницу, куда тот кинулся с великим рвением. Кил’Джадену не надо было больше его подталкивать, так как устремлённость Гул’дан в том, что обрести больше силы, была такова, что ее мог понять только тот, кто сам был когда-то полностью бессилен.

— Направь меня, Кил’джеден, — сказал Гул’дан, — я не подведу тебя.

Сообщение отредактировал Gaspar - 17.01.2019, 21:13

[Gaspar]

Четвертая глава TL: Сорванное Вторжение. (часть 2)

И пока повелитель демонов вел своего слугу по лабиринту из извилистых коридоров и разваливающихся руин, он наконец-то позволил своим мыслям вернутся к инциденту с Дренором и смерти Архимонад.

Дренор — или, точнее, его альтернативная версия — был сплошным катастрофическим провалом от самого начала до самого конца. Совершенно невозможное событие сорвало один из его лучших планов. Усилия Гул’дана по порабощению расы орков были сорваны из действий другого орка, который не был частью ни той реальности, ни времени. Из того, кого никогда не существовало в том мире, все хорошо продуманные планы Кил’Джадена рухнули, как дом из тростинок под напором Губителя. Саргерас тогда высмеял неудачу Кил’Джадена, ругая его за неспособность предсказать то, что вообще не было предсказуемым! Ведь как можно было предугадать появление путешествующего во времени орка?

Ответственность за уничтожения мира возложили на Архимонда Осквернителя. Архимонд, со-лидер Эредар и правый кулак Саргераса, в то время как Кил’Джаден был левым. Архимонд, ближайший к нему эредар, которого он мог бы назвать братом вместе с…

«Нет» — подумал он, сжимая кулаки на ручках трона куда сильнее, чем когда подумал о Саргерасе — «сейчас не стоило думать о НЕМ.»

Хотя Архимонд и был равен Кил’Джадену по положению и силе, но не было никого, кто был столь различен в своих методах и стилях управления Легионом. В то время как Кил’Джаден мог прощать подчиненных, когда те совершали ошибки или проваливали поручения, предпочитая не выбрасывать инструменты, если они еще могли быть полезны, то Архимонд испепелял их с такой же тщательностью, с которой Легион очищал миры. Он был жестоким и беспощадным надзирателем, который не терпел ни неудач, ни тонкостей, генерал, одержимый силой и жаждущий обрушить ее на врагов немедленно, неважно какой ценой. Он был смелым там, где Кил’Джаден был осторожным, действовал грубо там, где Кил’Джаден предпочитал действовать тонким, прямолинейным, когда как Кил’Джаден старался рассмотреть все варианты.

Но, что более важным, Архимонд потерпел полное поражение там, где Кил’Джаден… столкнулся лишь с задержкой своих планов.

Там, где Кил’Джаден планировал использовать в качестве инструмента против Дренеев, скрывая присутствие демонов до наступление последнего акта, Архимонд быстро отказался от всяких тонкостей и начал демоническое вторжение, как только Гул’дан сумел открыть достаточно крупный путь для демонов. Он стремился добиться своей цели сталью и пламенем там, где кинжал и плащ были бы куда эффективнее. Развращение скверной остатков идиотской Железной Орды Адского Крика было теперь лишь второстепенной целью, выполненной жадным Гул’даном. И в то время, как Кил’Джаден поощрял своего подопечного править хитростью, находясь в тени, Архимонд отвергал такое, призывая владычествовать лишь грубой силой, играя на огромном тщеславии орков. Ну, это по крайней мере сработало.

Но в конце концов, чего Архимонд добился? Портал не был достаточно мощным, чтобы пропустить по настоящему крупную армию демонов, но Архимонд решил все равно продолжать. Во всем мироздании, как и в хаотичной Круговерти Пустоты, так и бесконечно изменчивых сферах смертных миров, Кил’джаден редко встречал тех, кто мог бы не то что сравниться, но хотя бы приблизиться в своем высокомерии и неотступной настойчивости с Архимондом. И это стало причиной его падения тут.

Он был убежден, что Азеротцы — презренные насекомые, а жители Дренора — еще меньше. Тем не менее, за два месяца Орда Скверны была разбита, а ее остатки осаждены в могучей Цитадели Гул’дана. Архимонд, ни разу не поколебавшись, все еще убеждённый в легкой победе, решил продолжить кампанию.

В кульминации финала этого конфликта, Архимонд явился лично и даже затащил чемпионов Азерота и Дренора в свое родное царство, где он мог высвободить всю свою силу. Зная характер Архимонда, тот, несомненно, хотел сокрушить дух смертных демонстрацией своего могущества, жаждя увидеть, как его враги падут в абсолютное отчаяние, прежде чем аннигилировать то, что останется от их душ.

Ничего не вышло. Хуже того, в своем высокомерии Архимонд забыл, что он затащил своих врагов туда, где он не только был наиболее сильным, но и наиболее уязвимым. Ведь если демон пал в царстве смертных, то гибло лишь тело, кое-легко заменить… а вот в Круговерти Пустоты этого не будет, ведь раны получает сама душа.

И Архимонд, сокрушитель бессчетного количества миров, встретил здесь свою смерть.

В целом это даже порадовало архидемона. Ему больше не нужно было делить свою позицию правителя Эредар с Архимондом. Саргерас больше не будет сталкивать их друг с другом, к своему темному развлечению. Теперь из-за Титана ему не придется иметь дело с прямыми угрозами от Осквернителя, и делать при этом тонкие угрозы мести в ответ. У Кил’Джадена больше не было настоящих соперников среди Легиона, за исключением самого Падшего Титана, ни у кого больше не было силы, чтобы поколебать его позицию.

И все же…

Архимонд был одним из немногих, кто действительно хорошо знал Кил’Джадена до пришествия Саргераса — знал, каким он был в те золотые дни, когда они вместе с тем ДРУГИМ втроем правили Аргусом в эпоху его величайшего рассвета. Войны, болезни, тяжелый труд, голод и другие проблемы смертного бытия тогда были лишь едва помнившимися пережитками далекого прошлого. Эредары достигли таких вершин прогресса, которые заставляли эльфов Азерота во время пика их могущества казаться в сравнении не выше варварских орков.

Теперь же, за неисчислимые тысячелетия прошедшие с той поры, Архимонд и Кил’Джаден лишь ненавидели и обманывали друг друга, как и положено демонам, завидующим силе и положению друг друга, постоянно саботировали друг друга и иногда даже организовывали покушения. И все же, одновременно было, хотя и неохотное, но все же уважение, даже товарищеское соперничество, которое не могло существовать между демонами. Было даже понимание.

А теперь Архимонд сгинул, как и слава древнего Аргуса и мечты о великом будущем. Их родной мир был теперь лишь выпотрошенным и искаженным скверной кадавром, а народ сворой злобных, жестоких демонов. Смертный наблюдатель мог бы сказать, что Кил’Джаден ощущал грусть, даже скорбь. Демон бы сказал, что смертных невероятный дурак, а затем испепелил бы его/ее душу за такую наглость. Кил’Джаден не поднял бы и пальца, чтобы предотвратить гибель своего соперника, даже если бы узнал об этом заранее. Возможно, он бы даже издалека помог бы смертным в этом. И все же, честная с самим собой часть демона не могла отрицать, что в глубине своей души он испытывал самую настоящую тоску. Это было редкое чувство для смертного, превращенного в демона, и давно отбросившего такие слабые смертные чувства.

Кил’Джаден давно отточил свой разум до совершенства, дабы гарантировать, что его мозг будет самым лучшим оружием в арсенале Легиона. Так что, хотя он и позволил части своего разума бродить среди мыслей о своем погибшем брате, его внимание всегда было сконцентрировано на Гул’дане. И это окупилось, когда он успел послать поспешное предупреждение своему подчиненному, чтобы тот приготовился к вражеской атаке. Орк, слишком занятый ритуалом, едва успел среагировать, и только мощная защита колдуна, которому немного помогла владыка демонов, вливая в него немного своей силы через ментальную связь, смогла спасти его от атаки наконец догнавшего свою добычу архимага.

Демонстрируя высшую уверенность в своих силах, Кадгар спокойно вошел в зал, его тело обволакивала фиолетовая магическая мощь неистовой силы, которая казалось жила своей жизнью. Своим демоническим зрением Кил’Джаден видел архимага как источник фиолетовой магии порядка, созданной Титанами, в то время как Гул’дан был источником хаотичной энергии Скверны.

«Вот и снова оно»— подумал про себя с иронией Кил’Джаден.

Аркана, воплощающая собой Порядок. Скверна, воплощающая собой Хаос. Повелитель демонов видел как эти две противоборствующие силы сталкивались друг с другом бесчисленное количество раз на бесчисленных мирах. Как и Порядок восставал, дабы усмирить Хаос, так и Хаос восставал в своем стремлении извратить Порядок. Конечно же было лишь мелкой искрой и далеким эхом противостояния, которое никогда не будет забыто. Каждая подобная битва, каждая схватка и каждая магическая дуэль была лишь бледной тенью того невероятного катаклизма, когда сам повелитель Пылающего Легиона, Падший Титан Саргерас вступил в битву с пытавшимися остановить своего собрата Титанами. То сражение было невероятно по масштабам, навечно оставившем следы на теле мироздания. В конце концов Саргерас победил, и тем самым судьба Порядка была предрешена.

Кил’Джаден не был частью Легиона, когда Саргерас уничтожил своих бывших собратьев, но даже тогда он ощутил реверберацию это битвы, словно подземные толчки сокрушавшего континент землетрясения.

Через связь с душой демон наблюдал за противостоянием смертных. Блестящие фиолетовые магические снаряды врезались в полупрозрачный щит болезненно-зеленого цвета. Расплавленные метеориты, ярко пылающие пламенем, что опаляло как тело, так и душу, обрушились на архимага под действием силы тяжести, заставляя того ловко уклоняться, используя телепортацию на короткие дистанции. Затем Кадгар запустил ледяное копье, которое было размером со снаряд баллисты, в щит чернокнижника. Оно пробило защиту, разминувшись с телом орка на какие-то миллиметры, от чего тот зарычал в ярости и ответил щипали из скверны.

И это только в основной временной линии…

Сравнивать битву волшебников с обычным поединком не-магов — значит сравнивать ум эредара с разумом беса. В одном случае у вас есть сила, способная проворачивать самые хитрые и заумные уловки, ограниченная только умелостью и воображением своего обладателя. С другом же случае все было ограниченно одним измерением, предсказуемые действия, являющиеся в лучшем случае вариацией одних и тех же трюков. В сражении не-магов противники могли бы использовать только несколько десятков приемов. Маги же, в не зависимости от школы, могли обладать буквально тысячами заклинаний. И хотя конечно некоторые заклинания были предпочтительнее других из-за боевого потенциала, но все это равно предоставляло настолько великолепное разнообразие тактик и приемов, что у даже самого опытного демонического наблюдателя разболелась бы голова.

Однажды Кил’Джаден возглавил нападение на мир высокотехнологической цивилизации, жители которого, вместо того, чтобы полагаться на свое личное продвинутое оружие, использовали против Легиона орды металических мошек. По началу угроза казалась смехотворной, но потом оказалось, что впившись в плоть, стальные мухи воспроизводили себя с каждым микробом, который они поглощали, в результате чего они быстро начали убивать демонов с немыслимой скоростью. Легион так и не смог покорить этот мир, да это и не потребовалось, так как демоническая плоть испортила мошек и те обратились против своих создателей посреди войны. Через несколько дней мир стал такой же безжизненной шелухой, какой он стал бы, если бы легион очистил его огнем.

И наблюдая за этой дуэлью из эфирного плана, который был соединен со всеми смертными реальностями, Кил’Джаден не мог избавится от отчетливого чувства дежавю. Он словно снова смотрел на самовоспроизведение этих металлических мошек, ведь каждый выбор в происходящей битве, каждая потенциальная идея, каждая случайность или удача, и каждое неконтролируемое обстоятельство приводило к созданию новой возможности, добавляя новое возможное будущее. Нет, не так, не добавляя. Умножая. Каждая возможность порождала еще больше возможностей, больше промахов, случайностей и других видений, которые кружили перед его глазами как водоворот бессвязного безумия! Архидемон заставил себя сильнее сосредоточиться. Значение имела только одна картина — основная временная линия — и его разум начал быстро разрывать связь со всеми бесполезными дополнительными линиями. В каком-то смысле теперь Кил’Джаден двигался быстрее, чем сражающиеся перед его глазами заклинатели.

Хотя он и старался не отвлекаться ни на что, кроме главной реальности, Кил’Джаден не мог не заметить то, что происходило в возможностях, которые он отрезал. В некоторых Гул’Дан одерживал верх или даже победил. В одной возможности орк пронзил ноги архимага шипами скверны, а затем пробил грудь кричащего человека третьим. В другой колдун пробил магический щит мага двойным взрывом скверны, первый разрушил щит, второй разорвал мага, разбросал конечности и куски плоти по всему залу. Кил’Джаден ничего не чувствовал, когда отрезал связь от торжествующего Гул’дана в этих альтернативных реальностях, хотя все же сделал заметку в голове, что потом было бы не плохо получить к ним доступ. Когда вторжение в Азерот начнется, эти альтернативные миры могли бы послужить неплохой тренировочной площадкой, что бы командиры Легиона отточили свою тактику, что бы наконец-то ниспровергнуть единственный истинный мир.

Тем не менее, в то время как Кил’Джаден отмечал случаи победы Гул’дана, он так же замечал возможности, где орк проиграл, и их число, как заметил демон, превосходило численность возможностей, где колдун победил. В одной версии архимаг заморозил орка во льду, после чего разбил его на тысячу осколков, как стекло. В другой Кадгар удачно применил полиморф на чернокнижнике. Это была конечно временная трудность, воли орка было более чем достаточно, чтобы по-быстрому освободиться от заклинания, но этого было достаточно, что бы маг поджег огненным шаром своего превратившегося в овцу врага. В третьем, в наиболее впечатляющем, архимаг наложил на себя заклинание, которое, казалось, ничего не сделало, после чего обрушил на орка град магических снарядов, заставив Гул’дана вызвать щит скверны для обороны. Затем архимаг телепортировал за спину колдуна, заставляя того повернуться к угрозе, и вот в этот самый момент раскрылась тайна первого заклинания. Время пошло для мага в спять и Кадгар вернулся в свое изначальное положение, в момент когда применил заклинание хрономантии, после чего выстрелил магическим снарядом в незащищенную спину Гул’дана.

Этих проблесков было достаточно, чтобы полностью понять суть происходящего. Этот поединок со слишком большими шансами мог сложится удачно для Кадгара, и хотя Гул’дан, привязанный к центральной временной линии, сражался со все большей яростью и напором, вероятность того, что он проиграет перевешивала его шансы на победу. Кроме того, Кил’Джаден, исходя из основанного на личностных чертах архимага долгосрочного прогноза, рассматривал как перспективную идею того, что в будущем этого человека удастся заставить сменить лояльность.

Орк зарычал, когда внезапный приказ сбил его концентрацию на битве, после чего с бешеным ревом ответил своему повелителю повелителя.

— Не вмешивайся!

Неугомонный. Недисциплинированный. Хотя демон знал, что Гул’дан в тайне предпочитал поводок Осквернителя, чем поводок Искусителя, но в отличии от Кил’Джадена, готового потерпеть ради дела, Архимонд за такой тон тут же сорвал бы с орка кожу живьем.

ПОДЧИНИСЬ! ОТСТУПИ!

— Я могу убить его! — заорал Гул’дан.

Может быть и да, но вот должен ли, это уже другой вопрос.

Кадгар усмехнулся; его лоб блестел от пота.

— Кто это, Гул’дан? Кто держит тебя на поводке?

Гул’дан ответил животным рёвом и с новой силой атаковал верховного мага. Полетели
искры, но Кадгар отбил удар с хриплым смехом.

— Кого из твоих хозяев мы еще не прикончили?

Кил’Джаден с растущим раздражением подумал про себя, что его слугу слишком легко вывести из равновесия детскими оскорблениями. Демон устал от наглости своего инструмента. Он не был Архимондом, но даже у Кил’Джадена терпение имело предел.

Его голос словно раскаленные клещи вцепился в сознание Гул’дана.

ДОВОЛЬНО! СЕГОДНЯ НИКТО ИЗ ВАС НЕ УМРЕТ!

— Что?

ОТСТУПАЙ НЕМЕДЛЕННО!

Это был не приказ — это был ультиматум. Гул’дан должен был подчиниться или покинуть Легион. Не мешкая.

Он подчинился. Широко раскинул руки, создавая тонкое полотно из пламени Скверны. Кадгар пробил его, но, падая, полотно ослепительно взорвалось. Кадгар прикрыл глаза. Когда свет погас, Гул’дана на месте уже не было.

Довольный демон начал вливать свою мощь в орка, сколько мог безопасно через связь с душой, чтобы восстановить его силы и усилить защищавшее его иллюзорное заклинание. Орк скрылся в тенях, двигаясь при этом так, что между ним и Архимагом было как можно больше физических препятствий. Гул’дан не рискнул положиться только на заклинание.

— Я не могу выполнить твое задание так, чтобы он этого не почувствовал, — тихо сказал он Кил’джедену. — Позволь мне убить его.

Демон должен был признать, что в попытках Гул’дана повлиять на него была кое-какая логика. Маг такого уровня сможет рано или поздно найти колдуна, даже не смотря на направляющую длань Кил’Джадена это был лишь вопрос времени.

Тем не менее, эредар видел в архимаге большой потенциал, от шанса заполучить который он еще не готов был отказаться.

ОН СДЕЛАЕТ ВСЕ, ЧТОБЫ ПОБЕДИТЬ. ТОГДА ВЫ И СРАЗИТЕСЬ. НО ПОЗЖЕ.

Через духовную связь Кил’Джаден почувствовал исходящий от орка скептицизм и недоверие. Колдун воочию знал правду о том, как далеко архимаг готов был зайти ради победы. Кордана Оскверненная Песнь, Страж, поклявшаяся в преданности Легиону, очень метко выразила это в словах, которые эхом разнеслись по всем мирам:

«Кадгар — просто ребенок, развлекающийся, мучающий своих пленных, играющийся с чужими жизнями и балующийся с магией, которую он думает, что постиг полностью.»

Если откинуть презрение Корданы, то поведение Кадгара отчетливо пахло плохо скрытым отчаянием. Оно читалось в каждом бессмысленном приказе, который он отдавал своим подчиненным, в каждой небрежной отправке защитников Азерота в очередную битву, в каждом разе, когда Кадгар лично рисковал жизнью, пытаясь разрушить замыслы своих врагов.

Кадгар знал. Знал о истинной силе Легиона, Кил’Джаден был уверен в этом. Это был источник его отчаяния и причиной, по которой он искал все доступные способы увеличить свою силу. Это делало его уязвимым и это станет его падением. Телепатический приказ был тут же отправлен одному из лучших агентов Легиона. Вскоре агент будет ждать Кадгара в башне Медива, замаскированный иллюзиями, готовый предложить магу силу Хранителя, что бы положить конец вторжению Легиона. Сила, к которой будут привязаны некоторые… нити.

Тем временем Кадгар продолжал дразнить орка, сравнивая его с собакой на поводке. Это было справедливое сравнение, демон был с ним согласен, да только собака в данном случае была довольно мало управляемой. Оскорбления явно раздражали Гул’дана, чье терпение было таким же стойким, как и плоть гнившего много дней трупа. Проецируя магией голос, орк решил ответить.

— Кадгар, я так и не поблагодарил тебя за помощь. Справиться с Железной Ордой без тебя было бы трудно. Ты и твои друзья мне очень помогли. — сказал он.

Это был довольно глупый ответ, учитывая как прошла остальная часть кампании на Дреноре. И несомненно идиотским поступком, ведь маг уровня Кадгара несомненно мог отследить откуда говорили, несмотря на магическую протекцию.

Кадгар громко засмеялся, хорошо помня тот ошеломляющий успех, который Азерот достиг против орды Адского Крика… а так же более поздний успех в противостоянии с ордой Гул’дана. А затем архимаг послал огненный шар в то место, которое его зрение определило, как место, где скрывался колдун. Такова была сила и жар заклинания, что оно прожгло две каменные колонны и обрушило лавину камней с потолка.

Перед глазами эредада поток времени снова разделился, показывая разные видения потенциала того, что должно будет произойти. В одним результатом атаки было прямое попадание, орк превратился в кусок горящего мяса. В других он увернулся, но был вынужден уйти в оборону под атаками раскрывшего его архимага.

Но к счастью, Гул’дан, являвшийся центром плана Легиона, остался в тенях и мудро промолчал, когда огненный шар пронесся мимо. Разочарованный тем, что его догадка, как казалось, не соответствовала действительности, маг повернулся спиной к орку и начал обыскивать другой сектор гробницы.

Гул’дан снова начал тихим шепотом обращаться к Кил’Джадену, умоляя демона рассказать, что было спрятано в гробнице и как это извлечь.

Задумался, стоило ли ему отвечать. В могиле была спрятана могучая сила, способная как уничтожать целые города, так и создавать порталы между измерениями, надежно связывая их друг с другом. Тем не менее, сила эта была запечатана могущественными заклинаниями трижды проклятых Высокорожденных, которые потом усилила трижды проклятая Хранительница Тирисфаля Эгвин. Ни один демон не смог бы обойти их, не будучи при этом мигом уничтоженным или запечатанным в ловушку. Предположительно, это не могла и ни одна раса, рожденная в Азероте, хотя эту оборону уже один раз обошел много лет назад могучий и двуличный Иллидан Ярость Бури.

Если бы Кил’Джаден лично мог бы появиться на планете, то он бы несомненно смог бы разрушить эти чары — причем довольно легко. В течении многих лет он собирал информацию о защите гробницы и строил идеи о том, как взломать ее. Конечно, он это делал не в расчете на себя, так как если он сумел бы сам появится, то маловероятно, что ему понадобился еще бы один портал. Из всех его слуг, что оставались в Азероте, возможно было только четверо, кто был способен на это, да только эредар доверял им еще меньше, чем орку, и это при том, что Гул’дан раньше его предал, и легко мог это повторить.

К тому же орк был тем, кто гарантированно владел достаточно сильными магическими способностями, чтобы сломать печати или выдержать несколько дуэлей с Кадгаром. Плюс нельзя было позволить плану провалится, ведь если вторжение не удастся, Кирин-Тор бросит все свои силы на охрану гробницы, и тогда будет мало шансов потом снова ее использовать.

Неохотно, зная что он разыгрывает опасную карту, Кил’Джаден начал объяснять колдуну природу гробницы и как сломать ее печати. Демону не понравилось то, как улыбка Гул’дана начала заметно расширяться после каждого его слова, а орочьи глаза начали сиять от жадности.

Тем временем Кадгар продолжал исследовать гробницу, насмехаясь над колдуном, обвиняя его в слабости и трусости. Поначалу Гул’дан игнорировал его, слишком очарованный силой, о которой говорил его хозяин, однако через несколько мгновений царящее на его лице жадное, почти похотливое выражение сменилось гневным и с рыком орк сплел мощный шар из огна скверны, после чего запустил его в Кадгара. Это случилось столь внезапно, что Кил’Джаден не успел его остановить.

Это была достаточно мощная атака, чтобы полностью уничтожить архимага — и тело, и душу. Но Кадгар, по крайней мере Кадгар главного временного потока, почувствовал ее приближение, и как только огонь был достаточно близко, чтобы коснуться его шеи, архимаг использовал магию, чтобы заморозить воздух вокруг себя, сводя атаку на нет. Затем, через мгновение, ледяная глыба распалась на тысячи осколков, демонстрируя совершенно целого и невредимого архимага. А вот Гул’дан таким не был, Кил’Джаден тут же использовал их связь, чтобы послать заряд агонии, который орк почувствовал каждым нервным окончанием своего искаженного скверной тела. Слуга должен подчиняться, иначе он будет наказан.

Хрипящий, задыхающийся от боли и разъярённый новыми насмешками Кадгара, ведь хотя архимаг и не мог видеть орка, но он услышал крик боли и мигом разгадал его причину, чернокнижник, на мгновение, был на грани того, чтобы восстать против своего хозяина. И действительно, в некоторых образовавшихся из принятых в этот момент решений временных линиях это и произошло, орк восстал против него, проклиная своего покровителя за каждую мелкую обиду, что тот ему причинил. Кил’Джаден отпросил эти измерения, словно смертный, отгонявший назойливую муху.

— Тебе запретили нападать на меня, да? Как тебе порядки в Легионе, Гул’дан? Из тебя уже сделали хорошую собачку?

Голос орка дрожал от плохо сдерживаемой ярости:

— Ты веришь в судьбу, человек?

Странный вопрос.

— Твоя судьба мне известна, — сказал Кадгар.

— А как насчет искупления?

— Искупления? Для тебя? Нет, — Кадгар фыркнул. Искупление, по крайней мере так, как его понимали Азеротцы, тоже смешило демона, хотя в отличии от архимага, он думал, что понимал, к чему ведет Гул’дан.

— Для меня — нет, — согласился Гул’дан. — Твое искупление нагоняет на меня скуку. Слышал, сыну Адского Крика тоже было скучно.

— Чего ты хочешь? Мне трудно поверить, что тебя устроила роль марионетки.

— Я хочу испепелить своих врагов, — ответил Гул’дан.

— Как мило, — сказал Кадгар.

ТЫ ОТКРОЕШЬ ДЛЯ НАС ПУТЬ И ТОГДА У ТЕБЯ БУДЕТ ТВОЕ ВОЗМЕЗДИЕ. ТВОЯ ПРОШЛАЯ НЕУДАЧА БУДЕТ ПРОЩЕНА. ТВОИ ВРАГИ СГОРЯТ. Я ОБЕЩАЮ ТЕБЕ ЭТО.

Орк ухмыльнулся, хотя Кил’Джаден не совсем понимал, что под ней скрывалось. Подняв руки, Гул’дан, следуя инструкциям демона, начал бормотать и сплетать руками сложные заклинания, что бы начать снимать пять печатей, установленных в гробнице. С треском свет первой померк, ее магия была развеяна навечно.

К сожалению, Кадгар сразу понял, что это работа Гул’дана. Создав ораву магических элементалей, он разослал их по гробнице. Запас времени, прежде чем его обнаружат, у Гул’дана стало еще меньше.

Затем Кадгар снова заговорил, но его слова на этот раз вызвали у орка не ярость, а любопытство.

— Кстати, Гул’дан… — сказал он. — Не могу не спросить: Легион рассказал тебе, как ты умер?

Орк что-то пробормотал, что «это был не я», но, тем не менее, на его лице появилось любопытство. Это было опасно. Орк, как и многие смертные, был эмоционально мелодраматичен, хрупок. В прошлом демоны… и не только… использовали подобную нестабильность, чтобы совратить бесчисленных смертных на бесчисленных мирах. Тем не менее, если ор действительно не знал о своей прошлой судьбе, то Кадгар смог бы саботировать планы Легиона словами, где магия потерпела неудачу.

НЕ ОБРАЩАЙ НА НЕГО ВНИМАНИЯ!

— Я так и делаю, — прошипел колдун, все еще морщась от боли. Его голос был напряженный, хотя было это от подавляемого гнева или усилий по снятию печатей демон сказать не мог.

Еще одна печать была сломана, Кадгар это снова заметил, но все еще не понимал значение этого. Вместо этого он продолжил свою историю, рассказывая о том, как Гул’дан бросил орду, когда там была на грани победы, чтобы отправиться на расколотые острова. Однако в этой истории была вплетена ложь, маг старался изо всех сил намекнуть на то, что Гул’дан действовал по приказу Легиона, а не по своей собственной инициативе. Или возможно сам маг так считал, не зная истины. В любом случае, это было опасное развитие событий.

Затем Гул’дан сломал третью печать с такой силой, что он цепной реакцией сломал и четвертую. Это было рискованно, ведь обратная отдача могла убить его, что фактически и случилось во множество возникших вариациях, которые демон тут же отбросил. В этот момент эредар начал испытывать смесь удовлетворения и подозрения к невероятной удаче орка, поскольку пока ни одна неудача, с происходящая с тревожащей частотой в других временных вариаций, его еще не постигла.

Тем не менее, удача или нет, но такая смелость будет хорошо вознаграждена.

ХОРОШО. А ТЕПЕРЬ УНИЧТОЖЬ ПОСЛЕДНЮЮ.

Гул’дан замешкался. Последняя печать отличалась от предыдущих. Нет, не просто отличалась. Сама гробница поддерживала ее. Магическая энергия стекалась в печать, словно вода в созданный морем кратер.

— Кил’Джаден, что происходит? — прошептал Гул’дан, но демон его проигнорировал, сам сосредоточенный на изучении печати.

«Ну конечно же…» — подумал демон. — «Эгвин хотя и была известна своим высокомерием, но даже она все же смогла предположить, что ее защиту смогут обойти, а потому создала резервный замок.»

Это была серьезная проблема. Инструменту потребуется на слом печати слишком много времени, а его у него не было.

А затем ситуация обострилась. Внимание Кил’Джадена слишком сконцентрировалось на том, что сделала Эгвин и он отвлекся от Кадгара. А тот, похоже, наконец-то понял, что замыслил Гул’дан и начал собирать вокруг себя большое количество магической энергии, а затем словом силы высвободил ее. Гул’дан поднял руки, готовый защищаться, но магия Кадгара обратилась не в разрушение, а созидание. Гигантский клин, в три раза больший в высоту, чем сам архимаг, сформировался в воздухе. А затем он нацелил его заостренным концом в пол. Нормальный металл не имел бы шанса проникнуть глубоко в пол гробницы, но сотворенный магией…

Он просверлит клин глубоко вниз, туда, где Легион хранил магическую энергию, что собрал десять тысяч лет назад. Тогда, во время Войны Древних, они пытались открыть вторые демонические врата, но их ритуал сорвали Высокорожденные. Если клин туда пробьётся, то его контакт со всей накопленной в гробнице магической мощью вызовет взрыв, который уничтожит и комплекс, и всех кто внутри. Воистину, готовность Кадгара сделать все ради победы была недооценена — он был готов даже на самоубийство, если это разрушит планы Легиона.

НЕТ!

Невольно, Кил’Джаден послал орку волну своего опасения через ментальную связь с Гул’даном, но потеря самообладания было не тем, что беспокоило его в данный момент. Здесь нельзя было провалиться! Это был результат всех планов Легиона со времен Третьей Войны. Если Легион сейчас потерпит неудачу — если ОН потерпит неудачу — тогда вторжение Легиона будет отложено на годы, а то и на десятилетия. Смертные восстановят свою мощь, или, что еще хуже, миром завладеют миньоны Повелителей Бездны.

Клин врезался в землю, магические элементали теперь поддерживали его, служа силой, что вгоняла его в землю. Гробницу начало трясти. В отчаянии Кил’Джаден отменил свой предыдущий приказ.

УБЕЙ ЕГО! УБЕЙ ЕГО СЕЙЧАС ЖЕ, ГУЛ’ДАН!

Гул’дан поднялся на ноги, черный плащ соскользнул с его плеч.
Теперь незачем было прятаться. Больше никаких уловок.

— Повинуюсь, Кил’джеден, — сказал орк, поднимая руки.

Орк сотворил волну скверны, которая столкнулась с магическим барьером Кадгара, словно цунами об крепкий склон горы. Изначальные элементы столкнулись друг с другом с раскатом грома, который сотряс всю гробницу, и, насколько знал Кил’Джаден, весь остров. Результат на мгновение ослепил владыку демонов, и когда зрение восстановилось, несколько временных видений возникло перед ним. В ярость он отбросил их, они были бесполезны сейчас, пытаясь сосредоточиться на основном, которое было важнейшим. Но снова его зрение не могло не заметить мельком, что было в них.

Перед его глазами Гул’дан разнес щит мага со звуком разбивающегося стекла, но в большинстве случаев маг после этого ничего не сделал. Нет, не потому что он не мог ничего сделать. Он просто напросто сменил тактику.

Гул’дан продолжил атаковать огнем и яростью, что были дисциплинированно встречены щитами контрзаклинаниями. Архимаг не использовал атакующие заклинания, полностью уйдя в оборону, хотя конечно иногда предпринимая попытки убить орка. В одном случае сталактит, отправленный через портал, упал орку на голову, раздавив его, но в большинстве случаев, в более широком спектре видений, патовая ситуация продолжала сохраняться, Кадгар был в первую очередь сосредоточен на обороне и своих элементалях.

Ну конечно же. архимаг просто сменил приоритеты. Он больше не был сосредоточен на том, что бы убить колдуна, так как правильно понял, что не позволить Легиону использовать гробницу было куда важнее, и похоже, он готов был умереть, что бы не допустить это. Даже когда Кадгар отражал одно заклинание за другим, его элементали продолжали загонять клин в пол. Гробница снова содрогнулась и демон инстинктивно понял, что еще несколько ударов, и все будет кончено.

ГУл’дан это тоже понял.

— Кил’Джаден — прошептал он. — Мне нужна сила гробницы.

Ответ повелителя демонов был инстинктивным.

НЕТ

— Осталась последняя печать, но она под защитой! Я не могу разбить ее и убить его! — Гул’дан, казалось, произносил эти слова с нескрываемой болью, как словно признание этого причиняло ему страдания. — Он изучал меня десятилетиями. Он может сдерживать меня слишком долго.

Печать достаточно ослабела, что был Кил’Джаден мог ухватиться за часть энергию, что она сдерживала. Он мог направить ее орку, но прекрасно понимал, что произойдет.

ТЫ ПРЕДАШЬ МЕНЯ.

Гул’дан бросился в атаку с новой силой. Кадгар пошатнулся, но продолжал стоять твердо. Гул’дан раздраженно зарычал, пытаясь скрыть свое отчаяние.

— Кадгар уничтожит гробницу. Легион никогда больше не сможет ей воспользоваться. Поверь, я сам хочу уничтожить этого глупца, или всем твоим планам конец.

По лицу Кадгара градом катился пот.

— Я забыл закончить рассказ, — сказал он. — Войдя в Гробницу Саргераса, ты погиб в засаде.

Кил’Джаден колебался, тщетно пытаясь предугадать результат его следующего хода. Но видения будущего никогда не были его специализацией; это то, в чем хорош был только этот ПРОКЛЯТЫЙ ПРЕДАТЕЛЬ. Демон же не мог ясно видеть будущее, как Велен, только догадываться о том, что произойдет, основываясь на нынешних предзнаменованиях. И каждое из них, каждый клочок знания, что были у эредара о Гул’дане, кричал о то, что предательство будет неизбежно, стоит ему только дать орку силу гробницы. Но если он этого не сделает, Кадгар уничтожить гробницы… или прибудет кто-нибудь из его союзников, и прикончит колдуна. Где-то краем чувство он ощутил, что к гробнице приближается какой-то одиночка.

Это был выбор между 5% вероятностью того, что орк справится своими силами, и 100%, что орк предаст его, если дать ему силу, которая гарантированно позволит спасти будущий портал. С неохотой Кил’Джаден принял решение, даже когда Кадгар закончил свой рассказ, причем в самый неподходящий момент.

— Другой Гул’дан погиб не от рук Альянса или преданной им Орды, — сказал Кадгар, и его противник невольно прислушался. — Он вошел в гробницу, а там демоны разорвали его на части. Полагаю, он просто больше не был нужен Пылающему Легиону.

Жребий был брошен. Подобно воде, льющейся в водоворот, скрытые резервуары силы Легиона, достаточно большие, чтобы разрушить пропасть между мирами, измерениями и реальностями, попали в руки Гул’дана. Орка заполнила позаимствованная сила, энергия скверны расходилась от его тела, словно громоотвод, через который проходила молния. Он поднял правую руку и сжатием кулака разрушил последнюю печать, словно та была насекомым на его ладони. Затем, левой, он выпустил настоящее цунами разрушительной энергии скверны, которая залила зал, словно вода океана. Магические элементали и их клин мгновенно испарились и только самое могучее заклинание защиты, заключившие его в глыбу льда, позволило Кадгару уцелеть, и теперь он был словно щепка, болтающаяся посреди бущующего моря.

Гул’дан прикладывал силы, чтобы сломать ее, и со временем он мог бы это сделать, как это было показано в одной из возникших временных линий. Однако орк всегда был слишком нетерпелив. Не став доделывать дело, колдун просто швырнул заключенного в лед архимага подальше, а затем похоронил, обрушив на него потолок.

Гул’дан стоял теперь посреди зала, греясь во славе и наслаждаясь силой, к которой он так долго стремился. И он не пытался даже направить энергию в портал.

Разочарованный, Кил’Джаден обратился к нему через ментальную связь.

МЫ ЗАКЛЮЧИЛИ ДОГОВОР ГУЛ’ДАН. ВЫПОЛНИ ЗАДАНИЕ. ОТКРОЙ НАМ ПРОХОД.

Гул’дан сделал глубокий вдох, наслаждаясь моментом. Когда он открыл рот, никаких других возможных альтернативных вариантов потоков времени не возникло. Все вероятности и возможности сузились до одной, центральной линии, ведь ответ Гул’дана, исходивший из самой его сути, не имел альтернативы.

— Нет, Кил’джеден, — ответил он. — Не открою.

[Gaspar]

Четвертая глава TL: Сорванное Вторжение. (часть 3)

Галька и мусор все еще падали с потолка, создавая громкий шум, когда приземлялись на пол. Несколько долгих моментов они были единственным звуком, раздающимся в зале.

Кил’Джаден молчал. Гул’дан же молчать не собирался.

— Я не думаю, что Кадгар лгал, — спокойно сказал орк. — Другой Гул’дан. Он умер здесь от рук Легиона, так?

Кил’Джаден не видел необходимости лгать, больше не было нужды в словесных увертках.

ТАК.

Гул’дан наклонил голову.

— Что ж. Пылающий Легион не чтит свои договоры. В глубине души я всегда знал, что наш договор фальшивка, — сказал он.

Кил’Джаден сразу же выразил свое неодобрение. Гул’дан отказывался как от своего потенциала, так и от возможностей, которые ему мог предоставить Легион, ради ничего иного, как мелкой злобы и ничтожной иллюзии силы.

ЭТО ПОТОМУ ЧТО ТЫ ГЛУПЕЦ. ТАКОЙ ЖЕ, КАК И ТОГДА.

Гул’дан засмеялся.

— По крайней мере я — предупрежденный глупец, — сказал он.

Но Кил’Джаден не закончил.

Я БЫЛ РЯДОМ, КОГДА ТЫ ВПЕРВЫЕ ПОКЛЯЛСЯ НАМ В ВЕРНОСТИ, ТВОЙ РАЗУМ ВСЕГДА БЫЛ ОТРАВЛЕН ЛОЖНЫМИ АМБИЦИЯМИ.

Сквозь спокойствие Гул’дана прорвался гнев.

— Ложными?! — С помощью своей новой силы он дотянулся до Кил’джедена и посмотрел в лицо эредара. — Ты с самого начала собирался избавиться от меня.

Горящие глаза Кил’Джадена смотрели на Гул’дана, не мигая.

НЕТ, ГУЛ’ДАН. СЛАБЫХ МЫ СОБЛАЗНЯЕМ БЕЗДЕЛИЦАМИ И МЕЛКИМИ НАГРАДАМИ. ТЕБЕ МЫ ОБЕЩАЛИ НЕСРАВНИМО БОЛЬШЕ.

Это была абсолютная правда. Несмотря на все свои недостатки, несмотря на всю свою мелочную злобность и жалкие амбиции, у Гул’дана был действительно большой потенциал. У него была внутренняя целеустремленность, не уступающая кому-либо в Легионе, подлинный талант в магии Скверны и прирожденная хитрость, которая хорошо послужит для завоевания оставшихся миров.

Гул’дан усмехнулся.

— Большой рыбе — большая приманка. Но вы всё равно сожрали бы меня.

ТЫ УМЕР ЗА ТО, ЧТО ПРЕДАЛ НАС. ТЫ ДОЛЖЕН БЫЛ ПОМОЧЬ МОЕЙ ОРДЕ УНИЧТОЖИТЬ СОПРОТИВЛЕНИЕ ЭТОГО МИРА. ОДНАКО В МОМЕНТ ИСТИНЫ ТЫ ПОКИНУЛ ЕЕ. ТЫ РАЗДЕЛИЛ ЕЕ АРМИИ, ЧТО БЫ ПРИСВОИТЬ ЭТО МЕСТО СЕБЕ. НАШИ ПЛАНЫ ОБРАТИЛИСЬ В ПРАХ. ТЫ ЗАСЛУЖИЛ ТУ СУДЬБУ.

— Это был не я! — заорал Гул’дан, его глаза расширились от безумной ярости, а из его рта брызнула слюна, зашипевшая при контакте с полом. Орк все так же цеплялся за свои ложные убеждения.

ПРЕДАТЕЛЬСТВО У ТЕБЯ В КРОВИ. Я ПРИТАЩИЛ ТЕБЯ СЮДА НА ПОВОДКЕ, ПОТОМУ ЧТО ТЫ ВСЁ ЕЩЕ СЛИШКОМ ГЛУП, ЧТОБЫ ОЦЕНИВАТЬ СВОЙ ИСТИННЫЙ ПОТЕНЦИАЛ. ДАЖЕ СЕЙЧАС ТЫ ВЕРИШЬ, ЧТО ТВОЯ СИЛА НЕЗНАЧИТЕЛЬНА. ТЫ СЛЕП.

Кил’Джаден встал со своего трона из полированных кристаллов и металла — памятное напоминание о старом Аргусе — и посмотрел на своего мятежного слугу с разочарованием отца.

Я НАДЕЯЛСЯ, ЧТО ТЫ БУДЕШЬ ДАЛЬНОВИДНЕЕ СВОЕГО ПРЕДШЕСТВЕННИКА. ВОЗМОЖНО, ЭТИ НАДЕЖДЫ ЕЩЕ СБУДУТСЯ.

— Боюсь, ты снова будешь разочарован, хозяин, — сказал Гул’дан. — Я не вижу причин отказываться от своих ложных амбиций.

Кил’джеден наклонился вперед. Воздух вокруг него задрожал.

С САМОГО НАЧАЛА ТЫ ВЕРИЛ, ЧТО СУДЬБОЙ ТЕБЕ УГОТОВАНО ЗАПОЛУЧИТЬ СИЛУ. ЭТО ТАК. ТЫ ТАКЖЕ ВЕРИЛ, ЧТО СТАНЕШЬ САМ СЕБЕ ХОЗЯИНОМ.

Следующие слова прозвучали приговором.

ЭТОГО НИКОГДА НЕ БУДЕТ.

— Неужели? — тихо откликнулся Гул’дан. — Учитывая обстоятельства…

Кил’Джаден перебил его.

КАЖДОЕ СУЩЕСТВО СЛУЖИТ ХОЗЯИНУ. ДАЖЕ Я. ПЕРЕД КАЖДЫМ СТОИТ ЭТОТ ВЫБОР: СЛУЖИТЬ ИЛИ УМЕРЕТЬ В ОДИНОЧЕСТВЕ.

Гул’дан не дрогнул.

— Возможно, однажды ты преклонишься передо мной, Искуситель — сказал он. Кил’Джаден даже не посчитал нужным отвечать на это, будучи полностью уверенным, что сила гробницы бледнеет на фоне его собственной. Вместо этого он заговорил о том, что Гул’дан часто упускал из виду — долгосрочное планирование.

КАК ДАЛЕКО ТЫ СМОЖЕШЬ ЗАЙТИ? СКОЛЬКО МИРОВ СМОЖЕШЬ ПОДЧИНИТЬ? СИЛА, КОТОРУЮ ТЫ ПОЛУЧИЛ, НЕ ВЕЧНА. ТЫ — НИЧТО ПЕРЕД ЛЕГИОНОМ.

— Посмотрим.

СЛУЖЕНИЕ — ЭТО НЕ РАБСТВО. ТЫ БУДЕШЬ СЛУЖИТЬ МНЕ. ДРУГИЕ БУДУТ СЛУЖИТЬ ТЕБЕ. ПРЕДСТАВЬ СЕБЕ, КАКОВО ЭТО — ИМЕТЬ СТОЛЬКО ДУШ В ПОДЧИНЕНИИ. ПРЕДСТАВЬ СЕБЕ БОЙЦОВ ЛЕГИОНА, ПРЕКЛОНЯЮЩИХСЯ ПЕРЕД ТОБОЙ. ПРЕДСТАВЬ, СКОЛЬКИХ ТЫ ИСПЕПЕЛИШЬ ДЛЯ НАС.

Гул’дан окинул Кил’джедена взглядом полным скепсиса. Кил’джеден тут же ощутил, как пропасть между ними начала расти.

ХВАТИТ, ГУЛ’ДАН. ДЕЛАЙ ВЫБОР. ТЫ МОЖЕШЬ ДОКАЗАТЬ СВОЮ ПРЕДАННОСТЬ. ВЕРНИ СИЛУ В ПОРТАЛ И ОТКРОЙ ЕГО. ИЛИ ТЫ МОЖЕШЬ СНОВА ПРЕДАТЬ НАС. И ТОГДА ВСЕ, ЧЕГО ТЫ УСПЕЕШЬ ДОСТИЧЬ, ПРЕЖДЕ ЧЕМ МЫ ТЕБЯ УНИЧТОЖИМ — ЭТО ГИБЕЛЬ НЕСКОЛЬКИХ НЕЗНАЧИТЕЛЬНЫХ СМЕРТНЫХ.

Напоследок эредар добавил:

ЗНАЙ: ТЫ МОЖЕШЬ НАЗЫВАТЬ МЕНЯ ИСКУСИТЕЛЕМ, НО Я НЕ ЛГАЛ ТЕБЕ. НИ РАЗУ. НИ В ЭТОМ МИРЕ, НИ В ТВОЕМ.

С этими словами Кил’джеден оттолкнул сознание Гул’дана, словно рыбак, забрасывающий леску и приманку в море. Но связь разрывать конечно же не стал.

С раздраженным вздохом эредар вернулся на трон. Он пока еще не собирался расставаться со своим слугой, но, как это было всегда, время у него было ограничено. Он вложил достаточно в этого орка; так что пока приманка будет делать свое дело, он мог отвлечь свое внимание другими делами. Жестом он активировал свою военную карту, которая позволяла ему наблюдать в реальном времени все активные театры боевых действий, которые вел Легион на всем протяжении пространства и времени. Прямо сейчас миллиарды конфликтов велись в различных реальностях; многие из них были совершенно неважны для общей картины. Своим мысленным взором он мог видеть их, скопления огромных огней, каждый из которых разветвлялся, пока они не сузились до центральной ветви. Только река среди притоков была важна, а потому он сузил свое внимание на этом царстве.

Были миллионы конфликтов по всей вселенной. Многие из них были предрешены еще до своего начала, нападения небольших экспедиций Легиона на миры с неразвитой разумной жизнью или разумными расами, которые еще не достигли даже самых примитивных стадий цивилизации. Другие же были масштабными конфликтами, представляющими из себя полномасштабными вторжениями для уничтожения миров с цветущими цивилизациями. Их мало сейчас осталось, когда Кил’Джаден только начинал, он мог увидеть миллионы таких в галактическом скоплении, словно вселенная была одичавшим садом, заполненным сорняками. Теперь же дюжина кластеров, может быть две, на всю вселенную, из когда-то десятков тысяч таких скоплений.

Кил’Джаден сосредоточился на нескольких, магия карты позволяла мза считанными мгновения изменять масштаб от вселенной до уровня отдельной планеты, а затем и земли. Он сосредоточился на тех конфликтах, которые ранее привлекли его внимание, ведь это были войны, которые Легион в настоящее время проигрывал. По крайней мере в прямом бою.

Вот мир, покрытый великими мировыми джунглями, в который Легион вторгался из тысяч порталов, оскверняя поверхность, словно оспа больного. Их наступление было встречено самым жестоким сопротивлением, хотя в этом мире не было какой-либо великой цивилизации, только самые примитивные общества разумных. Вместо этого сама природа — массивные молотоголовые чудища и собакоподобные шестиногие хищники, чьи ноги заканчивались когтями, позволявшие им лазить по деревьям — атаковали огромными волнами, их странно скоординированные удары крушили отряды легиона, а затем отступали, прежде чем колдуны и артиллерия могли сосредоточить на них свой арсенал. Существа, смутно похожие на Дренеев из своего гуманоидного строения и кожи цвета синего моря, но куда более высокие, проворные и с более длинными хвостами, сопровождали зверей, врывались в разрушенные ряды и обменивались ударами со стражами скверны. В небесах тоже было полно этих туземцев, которые летали на огромных крылатых рептилиях и сражались с крылатыми демонами и боевыми кораблями Легиона.

Кил’Джадена обдумывал причину столь неестественной координации между видами и странным знанием туземцев слабых мест в рядах Легиона. Ответ пришел практически интуитивно, все же за тысячелетия кампаний по всему мирозданию осталось мало чего, ему неизвестного. Сам мир был координатором и командующим, он чувствовал, как психическая энергия планеты создавала эдакий улей. В отличии от богоподобного разума титана, это была обширная нейронная сеть, состоящая из неисчислимых отдельных частей.

Невероятно, но живая планета, казалось, находилась на грани того, чтобы отбросить захватчиков. Но Кил’Джадена это не заботило, ведь битва была уже давно выиграна.

Скверна. Магия и кровь демонов. Везде где они шли, истекали кровью или использовали магию, скверна распространялась, словно личинки в гниющем трупе. Погибли уже десятки тысяч демонов, а кровь их просочилась в землю, порождая разложение и безумие. Колдуны Легиона тоже вносили свою лепту, используя магические ритуалы и устройства, чтобы распространить свое смертоносное оружие, словно садовник, поливающий сад. Скверна впитывалась через корни жаждущих растений и глотки хищных монстров. И словно зараженные чумой, они распространяли свою инфекцию среди других. Нейронная сеть только будет способствовать усилению разложения в психическом поле, и довольно скоро этот мир будет охвачен неконтролируемым безумием. Легион уничтожит то, что останется.

Наблюдая за приближающейся гибелью разумного мира, демон почувствовал, как его непослушный слуга снова начал взывать к нему. Гул’дан умолял его, раскаиваясь в своей вспышки непокорности. Кил’Джаден знал чем была причина этого, ведь эта попытка примирения исходила не из его истинного желания восстановить мосты, а скорее из его собственного страха и опасения. Несомненно, он понял, что смертные Азерота куда более опасны, чем он рассчитывал или сообразил, насколько подавляющим было превосходство Легиона над ним. Повелитель демонов кратко изучил происхождение зова, после чего отбросил умоляющего Гул’дана, словно рыбак, недовольный свои уловом. Только Гул’дан, что был в центральной линии был важен, а не это очередное эхо непринятых решений.

Он вернулся к обречённому живому мир, чтобы переключиться к скоплению бликов, представляющих собой пару десятков планет. Это была звездная империя, одна из немногих, что остались в галактике, ведь Кил’Джаден был очень дотошен в своей работе. Изображение увеличивалось, пока демон не смог вблизи разглядеть конфликт на одном из миров. Легионы демонов, каждый насчитывающий десятки тысяч бойцов, сражались с бескрылой птицеподобной расой посреди выпотрошенного трупа стального мегаполиса. Оружие аборигенов, стрелявшее твердыми пулями с огромной скоростью, прошивало броню демонов, словно тесак мясника мягкую плоть. Танки, которые были выше самого крупного Элекка, парили над землей, стреляя своими снарядами с такой скоростью, что они уничтожали все, что находилось в непосредственной близости от траектории снаряда.

Тем не менее, несмотря на убийственный огонь, демоны шли вперед, словно насмехаясь над усилиями смертных. В конце концов, какую ценность имела искалеченная и разорванная плоть, если сама душа была вечной? Демоны могли гибнуть тысячами ради того, чтобы растерзать одного смертного врага, но даже в таком случае размен был в польщу Легиона. Более того, Легион и не собирался побеждать в этом конфликте на поле боя. Предложения вечной жизни всегда оказывалось привлекательным для тех, кто стремился отодвинуть приближение смерти. Некоторые без особого сопротивления поддавались зову сирен, ведь их сердца давно были гнилы, как и души, в то время как другим требовалось просто дать немного… толчка.

Культы распространялись среди смертных словно мор среди немытых и нечистых. Совращенные демоническими снами командиры отдавали противоречивые приказы, делая подчиненные им войска уязвимыми к атакам демонов. Диверсанты проникали в инфраструктуры и разрушали ее, в то время как убийцы Легиона, направляемые шепотом скрытых культистов, охотились на вражеское высшее командование. Как и немало других смертных цивилизаций, эти падут не от лобового наступления, а от ударов изнутри.

Ментально Кил’Джаден почувствовал, как его приманка, его связь с Гул’даном задрожала. Через духовную связь, хотя и отдаленную, но все же не разорванную, он почувствовал, как настроение его своенравного подчиненного полностью изменилось, с триумфа и радости к опасению и страху. На этот раз это был Гул’дан в главном, истинном потоке времени. Как рыбак, который знал, что его великий улов неизбежен, Кил’Джаден начал уделять больше внимания поддержанию целостности связи, в то время как его физическое зрение переключилось на новую зону боевых действий.

Кил’Джаден поморщился, глядя на планету, открывшуюся его взору. Там, где другие миры были поражены чумой смертной жизни, эта планета была заражена совсем другой заразой. От полюса до полюса плане пересекали шевелившиеся мясные усики, исходившие из семи аморфных масс, которые цеплялись за тело планеты, словно гигантские пустулы. Это было царство древних, и безумие было его именем. Здесь солдаты Легиона впервые сражались не с бесстрашным восторгом, а обеспокоенно и опасливо.

На земле легион, насчитывающие сотни тысяч демонов всех видов каждый маршировали и схлестывались с полчищами плотоядных монстров и безумных смертных — жалкие, деградировавшие потомки тех, кто когда-то называл это место своим домом. Пламя скверны сталкивалось со сущностью Бездны, искрами освещая окутанную сумерками поверхностью планеты. Демонические порталы и служившие той же роли разломы Бездны изливали потоки подкрепления. Боевые корабли Легиона превращали в стекло целые сегменты планеты, только что бы быть схваченными и раздавленные щупальцами невидимых монстров, которые пока еще не могли полностью закрепится в царстве смертных. Влияние скверны и искушающий демонический шепот отбрасывался со смехом пораженными Бездной ордами, в то время как бойцы Легиона сходили с ума и впадали в безумие с тревожащей частотой.

Когда Саргерас впервые рассказал ему и Архимонду о силе Бездны, Кил’Джаден отнесся к его словам со скепсисом. Какую угрозу могли представлять тени, боявшиеся малейшего проблеска света, бесконечной мощи Пылающего Легиона? Теперь же он знал лучше. Это был истинный враг Легиона, и все усилия, все разрушения были направленны на то, что бы не дать им завладеть всем сущим, ведь опустошенная, лишенная жизни вселенная была куда лучше, чем та, что находилась под властью Повелителей Бездны.

Кил’Джаден взглянул на единственный глаз одной из пустул, огромный орган, размером с крупнейший город Азерота. Когда он посмотрел на него, тот моргнул.

Затем приманка дернулась и Кил’Джаден больше не обращал внимание на отродье, извивающееся перед его физическими глазами. Гул’дан вернул украденную силу! Словно рыбак со старого Аргуса, который наконец-то дождался своего великого улова, Кил’Джаден жадно потянулся к волшебному водоему, стремясь открыть путь Азероту, ИСТИНОМУ Азероту — жемчужине в мироздании — и наконец-то поглотить его. Его ждущая начала вторжения демоническая армия уже в переносном смысле (а некоторые в буквальном) пускала слюни, от перспективы пожрать мир с почти родившимся титаном. Кил’Джаден протянул руку и впервые за многие годы провозгласил о своей искренней благодарности своему теперь верному слуге. Портал уже начал формироваться, когда владыка эредар сплел давно заготовленное заклинание, которые создаст межпространственные врата. Горячий, наполненный скверной воздух — воздух самого Аргуса — ворвался в зал.

МОЛОДЕЦ. ТЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ДАЛЬНОВИДЕН, КАК Я И…

Кил’Джаден запнулся, его речь оборвалась, ведь когда его метафорическим пальцам до магических резервуаров гробницы оставалось несколько условных сантиметров, движение магической энергии остановилось. Демон расширил свой разум, что бы пересечь оставшееся расстояние, только чтобы кто-то другой потянул энергию подальше от него. Почувствовал ярость, Кил’Джаден перенес свой ментальный взор на своего слугу, обвинения в предательстве и обещания немыслимых вечных мук уже готовы были сорваться с его уст, когда его остановило лицо орка, полное смятения и шока. Почувствовал недоверие, Кил’Джаден перевел взгляд с Гул’дана на двух смертных, с которыми орк ранее сражался, только что бы увидеть у них такое же замешательство.

— Господин, что происходит?

Кил’Джаден выругался, всякое спокойствие на его лице словно ветром сдуло. Он протянул руку, вложив в нее силу, совершая мощный рывок и наконец-то вцепился в свою добычу. Его противник пытался сопротивляться, но его сил явно было недостаточно и он начал уступать давлению. Кил’Джаден почувствовал сущность силы своего врага и ухмыльнулся, ведь ни один из миньонов Бездны не смог бы одолеть его, повелителя демонов Пылающего Легиона, ближайшего слугу самого Саргера, в прямом противостоянии грубой магической силы.

А затем противостоящая ему сила совершила новый рывок на себя, и этот рывок был в десятки раз сильнее того, что был раньше. Кил’Джаден успел только в шоке понять, что рывок совершался не из Азерота, а из самого зарождающегося портала! Неизвестный владел незнакомой ему магией, ощущавшийся более живой и хаотичной, чем магия тени, в союзе с которой он состоял.

Ментальное сцепление Кил’Джадена развалилось, и он потерял не только свою добычу, но и связь со своим инструментом. Прежде чем демон смог прийти в себя, его враги втянули всю магию в портал. Изображение замерцало, строение портала изменилось, и Кил’Джаден услышал разочарованный вопль демонический армий Аргуса. Холодный воздух с оттенком незнакомой демону магии ворвался в гробницу, и прежде чем ошеломленный демон успел что-то предпринять, неизвестная сила схватила Гул’дана и швырнула его в портал.

Врата в последний раз блеснули, после чего успокоились, открыв нежелательный путь.

В течении многих долгих моментов — целые часы по меркам смертных — Кил’Джаден сидел неподвижно, ошеломленный и сбитый с толку, впервые за очень долгое время столкнувшийся с поражением подобного рода. Во всей вселенной только Саргерас мог так легко его одолеть. Ни Наару, ни слуги Бездны — даже так называемые «Древние Боги» — не смогли бы его полностью превзойти в подобном противостоянии. Титаны и Повелители Бездны возможно и смогли бы, но первые давно пали, а последние не могли проявить себя вне своего домена, кроме как слабых теней самих себя.

Кил’Джаден заглянул в портал и увидел землю, которая не была ему знакома. Нет, конечно, за время пребывания на своей должности, он видел миллионы смертных миров, так что было бы естественно, что даже он мог бы полностью забыть один или два из них. Тем не менее, магия этого места была ему незнакома, а это было куда более важной деталью.

Эредар, который был ранее мастером арканы, прежде чем перейти на скверну, долгое время изучал все разнообразие магии вселенной. В основном с академической точки зрения, ведь Скверна плохо сочеталась с другими разновидностями магии. Он узнал многие из тайн тени, насмехался над ханжеством света, овладел магией смерти и с презрением взирал на ограниченную магию стихий и жизни. Конечно существовали и другие незначительные виды магии, смертные были все же довольно изобретательны в этой области и иногда придумывали воистину удивительные новые методы, но ни один из них не имел шансов стать конкурентом магии Круговерти Пустоты. Однако как он только что узнал, энергия этой планеты на это была способна.

Кил’Джаден снова обратил внимание на свою военную карту, намереваясь использовать ее, чтобы изучить мир, в который вел портал. Та все еще была зафиксирована на зловещем мире Бездны. Боевые действия там уже стихали, штурм Легиона был опрокинут контратакой сил Бездны. Разочарованный, Кил’Джаден уже собирался отключить изображение, когда в последний бросил взгляд на гигантский глаз огромной пустулы.

Тот в ответ моргнул.

Сообщение отредактировал Gaspar - 22.01.2019, 17:19

[Gaspar]

Третья глава CoC: Движение Судьбы. (часть 1)

Архимаг и Страж настороженно стояли перед работающим порталом, озадаченные исходом заклинания Гул’дана. Долгое время они просто смотрели вперед, вглядываясь в портал, пытаясь понять, что вообще сейчас произошло.

Было очевидно, что что-то пошло не так, но что именно и почему? Ошибка в заклинании? Маловероятно, Гул’дан, несмотря на все свои многочисленные недостатки, был, пожалуй, самым опытным чернокнижником из всех когда-либо живших. Более того, в последние минуты боя с колдуном, Кадгар почувствовал, как орк передал огромную магическую энергию кому-то другому. Архимаг подозревал, что это был Кил’Джаден, ведь именно с ним Гул’дан разговаривал во время дуэли, а значит вероятность того, что произошла ошибка, становилась еще более маловероятной, ведь после Падшего Титана владыка Эредар был самым могущественным заклинателем во всем Пылающем Легионе.

А раз ошибки быть не могло, значит оставался только один вариант: саботаж. Но кто был достаточно могуществен, чтобы сорвать планы Искусителя, причем настолько нагло? На ум приходило только два возможных виновника, но Кадгар тут же отбросил возможность их участия. Древние Боги были либо мертвы, либо заперты в своих тюрьмах, в то время как Титаны были давным-давно вырезаны Легионом, факт, который был известен очень немногим на Азероте. Несомненно, во вселенной могли быть и другие силы, о которых Кадгар мог не знать, но идея, что одна из них легко так могла расстроить планы повелителя демонов… тревожило, если не сказать больше.

Наконец, взвесив все, Кадгар направился к порталу, намереваясь раскрыть его секреты, но его остановила Майев. Глава Стражей, хотя и не была чистым магом, но провела тысячи лет своей жизни, охотясь на худших преступников Азерота, в том числе и магов. Она легко могла различить испорченную магию, когда смотрела на врата портала, и в слух предостерегла мага, чтобы тот и не думал проходить сквозь них. Кадгар проигнорировал ее предупреждения, уверенный в своих силах, а затем начал вслух рассуждать о том, что он уже дважды оказывался в подобной ситуации. Но прежде чем он успел войти во врата, ночная эльфийка схватила его за руку и грубо отдернула назад.

Кадгар повернулся к ней, слова, оспаривающие ее «чрезмерную осторожность» уже были на его губах, но Майев не дала ему ничего сказать, решив весь конфликт одним предложением: «Вспомни, что случилось в последний раз, когда ты проигнорировал предупреждение Стража». Архимаг тут же поник, когда знакомое чувство вины начало съедать его изнутри. С неохотой он уступил требованию Майев, но все же он не стал отказываться от идеи изучить портал, и поэтому создал дюжину магических элементалей, которых послал разведать, что находится с другой стороны. Хотя даже это заставило Майев напрячься, она все же признала, что такая идея куда лучше, чем просто в напролом лезть в неизвестность.

После того, как Элементали выполнили свое задание, пара азеротцев покинула гробницу и разошлись, каждый своей дорогой. Несмотря на аргументы Кадгара, Майев все еще опасалась, что Легион воспользуется инцидентом с порталом в качестве отвлекающего маневра, чтобы напасть на ее базу, Казематы Стражей, где были заключены сотни высокопоставленных агентов Легиона. В частности Майев опасалась, что Легион освободит Калдорая Иллидана Ярость Бури, поскольку по ее мнению, так называемый «Предатель» должен был числиться среди самых приближенных слуг Саргераса.

Тем временем самому Кадгару предстояло предстать с отчетом перед Советом Шести в Даларане, после чего они решат, какой будет их следующий шаг. Вероятнее всего совет решит создать небольшую исследовательскую группу, чтобы тщательно изучить портал своими собственными магическими инструментами. Кадгар знал, что его смелые и, как говорили некоторые, безрассудные действия взбудоражили много перьев среди Кирин Тора, и, надеялся, что его осторожность сейчас, у портала, успокоит горячие головы тех, кто считал, что его методы слишком радикальны.

Тем не менее, Кадгар не собирался становится надолго частью исследовательской группы. Как только это станет возможным, он отправится на поиски Гул’дана. Хотя орк и был утянут неизвестными силами в портал, архимаг инстинктивно чувствовал, что колдун все еще жив. Зная живучесть и изворотливость орка, Кадгар собирался поверить в гибель злодея только в том случае, если он сам лично будет стоять на горелом трупе своего противника, держа череп Гул’дана в правой руке. Последнее было нужно для… научных целей, конечно же!


***


Удивительно, но такое значимое событие, как создание моста между мирами, привлекло крайне мало внимания с другой стороны портала.

Из-за завесы реальности темные боги, продолжали играться со своими смертными марионетками, дергая за ниточки из сухожилий, словно были слепы ко магической вспышке в Норске. За морем остроухие мастера магии со сверкающих островов и жабоподобные короли джунглей тоже поначалу не обратили внимание на эту странную вспышку северной магии, слишком сосредоточенные на противостоянии куда более очевидным махинациям Хаоса. Некоторые, обладающие врожденным любопытством, как например Теклис из Белой Башни или Королева-Волшебница Морати, заметили, что взрыв северной магии отличался от любого, с которым он сталкивались ранее. Однако, хотя каждый из них пообещал себе попозже заняться раскрытием этой тайны, они не могли уделить ему сейчас времени, слишком занятые подготовкой к еще одной междоусобной войне между двумя половинами одной расы.

Только Бе’лакор, Темный Господин, зачинщик этого события, знал об этом, осторожно поглядывая на портал из своего темного домена. Первоначально он считал, что его взбунтовавшийся шпион был агентом Тзинча, и опасался, что Изменяющий использовал его, Первого из Демон-Принцев, что выкрасть и активировать врата. Однако апокалипсис, в виде открытия третий Врат Хаоса, так и не начался, и постепенно Бе’лакор начинал склоняться ко мнению, что его первоначальное предложение было неверным.

Если человек взглянул бы на Пространственные Врата, то он был увидел непостижимое творение явно нечеловеческих рук, от которых просто на инстинктивном уровне ощущалось веяние магии. Если Дварф взглянул бы на врата, то он бы начал рассуждать о материалах, используемых в его создании, в то время как эльф говорил бы о том, как потоки магии текут сквозь конструкцию устройства. В сравнении со взглядом Бе’лакор, их рассуждения были сродни рассуждениям тройки слепых о слоне из одной Индийской притчи.

Благодаря своему взору, пронзающему время и пространство, он мог видеть смесь магии и технологии, сплетеной в фантастический по своей сложности архиотех, на фоне которой все работы эльфов и дварфов были казались примитивными поделками орков. Демонический взор пронзил иллюзию времени, раскрывая как историю прошлого так и представляя иллюстрации возможного будущего на одном дыхании, без потери привязки к «настоящему времени». Демон-Принц с хотя и легким, но все же раздражающим из-за своей непривычности, трепетом наблюдал за тем, как богоподобные архитекторы устройства собирали его вместе из отдельных деталей, часть которых была создана из материалов, родных для этой бесполезной скалы, часть из космоса, а часть вообще из других измерений, используя при этом методы, не понятные до конца даже ему.

Гобелен истории будущего между тем продолжал создаваться, предлагая различные потенциальные варианты. Во многих он видел армии людей, зверолюдов, демонов и странных созданий, марширующих через портал, дабы сразиться с невидимым за вратами врагом. В большинстве видений демоны были ему знакомы, однако в некоторых видениях будущего были те, кто ему явно был незнаком. Они пылали вечным адским огнем и истекали пузырящейся зеленой кровью, которая оскверняла землю.

Тем не менее, в некоторых видения армии шли ИЗ портала, а не в него. Смертные расы, некоторые знакомые, а некоторые нет, маршировали из портала под знаменами цвета крови или моря, сражаясь с проклятыми и строя странные укрепления на отмеченных богами землях. Они владели магией, незнакомой Демон-Принцу, которая, что удивительно, не была связана с морем душ. Это были странные существа, Бе’лакор мог сказать это, вглядываясь в их души сквозь мясную завесу. У тех, с кем Владыка Теней был знаком — эльфы, дварфы, люди — не было того врожденного запаха души, который был характерен для обитателей этого мира. Даже характерные черты были мягче, никакой чрезвычайной гордости, доводимой до нарциссизма, никакой упрямости, доходящей до мыслительной отсталости, даже те черты, делающие людей столь притягательными для богов были мягче. Тем не менее, несмотря на это, эти иномирцы не были лишены таящихся внутри них ядовитых семян, способные взрасти при должном культивировании и дать свои гнилые плоды.

Вера всегда оставляла отпечаток на душах смертных, ведь их поклонение давало пищу для существ эфира. С иномирцами казалось было так же, но Бе’лакор не мог увидеть, кто именно был… хотя нет, его зоркий взгляд наконец-то сумел разглядеть массивную тень, колосса, хотя и до конца не сформировавшегося, но уже настолько огромного, что на секунду Бе’лакор принял его за одного из Четырех. В каждом из иномирцев был крошечный фрагмент силы этого колосса, хотя обладатели об этом даже не догадывались, ведь не способны были это разглядеть. Однако демон видел, что давали эти ярко горящие перед его взором фрагменты — связь с физическими элементами творения, которые иномирцы воплощали в разных формах. В одних бурлили водовороты первобытных элементов — земли, воздуха, огня и воды, в то время как другие содержали внутри себя грубую ярость природы. У других была фиолетовая аура, от третьих отдавало распадом и смертью, четвертые использовали зеленую магию, которая как он видел, была связана с демонами адского пламени, а пятые пылали светом с такой интенсивностью, что Бе’лакору пришлось отвести взгляд. И наконец шестые…

Демон замер, его взгляд впился в последнюю группу. В этот момент он окончательно понял суть происходящего, раскрыл факт существования еще одного игрока, еще одного любителя дергать за ниточки, которые решил поманипулировать судьбами двух миров. Ведь последняя группа, на которой его взгляд остановился, использовала ту же странную, подобную бездне магию, что и его мятежный слуга.

Тень.

Для него еще оставалось вопросом, как Тень попала в этот мир, а уж тем более в логово Бе’лакора, которое было за его гранью. Однако у демона возникло предположение, что возможно существовала связь между тенями этого мира и его собственного. И хотя Бе’лакор отказывался признаваться даже самому себе, для того, кто величал себя «Повелителем Теней», была неприятна новости, что в домене, власть над которым он провозгласил, могли скрываться другие монстры.

Бе’лакор уставился на портал, молча взвешивая варианты своих дальнейших действий. А затем сделал выбор. Это был не первый портал в неизвестность, через который он прошел; на самом деле он пересекал царства еще до того, как достиг бессмертия. Каждая подобная возможность предлагала невероятные награды или ужасные страдания в равной мере, но перспективы второго не отнимали очарование первого, да и к тому же, разве в его ситуации можно пасть ниже?

В конце концов, это был мир, в котором, насколько мог понять демон, не было присутствия Богов Хаоса, и, что особо важно, Тзинча, проклятого Изменяющего Пути, ответственного за большинство несчастий Владыки Теней. Ну по крайней мере на данный момент.

Привязав к себе как можно больше энергии из Ветров Магии, Бе’лакор шагнул вперед через врата, его разум уже был полон видений о завоеваниях и славе.


***


Увы, Бе’лакор был неправ в своих суждениях. Таково было проклятье, преследовавшее его с незапамятных времен. Проклятье, не насланное никаким богом, ведь ни одно божество из существовавших и существующих ныне не награждало Бе’лакора его легендарным высокомерием, из-за которого он был склонен постоянно недооценивать или неверно просчитывать ходы тех, кого считал врагами. Нет, это было проклятье, которое он сам на себя наложил.

Бе’лакор был неправ… касательно Тзинча. Самый ненавистный из богов Хаоса — в голове Демон-Принца — на самом деле прекрасно был в курсе того, что происходило. Возможно, он всегда знал, и использовал невидимые нити, чтобы манипулировать Демон-Принцем и даже тенью. Возможно он только помог в создании моста меж мирами, просто заметив ритуал и увидел возможности, ведь магия всегда была его доменом, а такой могучий ритуал, как связывание двух миров, не мог ускользнуть от его внимания. Возможно он был слеп, зная не больше, чем Бе’лакор, ведь самопровозглашённый Повелитель Теней, несмотря на все свои иллюзии о независимости, оставался, по крайней мере частично, слугой Тзинча, поставщиком бедствий и изменений, ведь когда-то все боги вложили часть своей силы в первого и Князей Демонов.

Все это было правдой. Все это было ложью. Все вышесказанное могло быть одновременно кристально чистой истинной и грязнейшей ложью, ведь это было Царство Хаоса, где такие концепции были относительны, постоянно находясь в противоречии друг с другом.

Тут стоило говорить не о предположениях, а о несомненных фактах, ибо что такое несомненность для бога надежды и случайности?

С точки зрения смертных, Тзинт действительно знал о происходящем, как минимум с начала самого ритуала. Действительно, Тзинт потом утверждал, что без него этот ритуал никогда бы не смог завершиться, и хотя он был известен как «Бог Лжи» (прозвище, придуманное и распространённое самим Бе’лакором), вполне вероятно, что в его заявлении было зерно истины. В конце-концов, как смиренный слуга Бездны мог надеяться на то, что сможет сам перехватить и удержать контроль над зарождающимся порталом у самого могущественного после Сарегараса командира Пылающего Легиона, без постороней помощи?

Гул’дан, растерянны и одновременно лишенный связи со своим не менее ошеломленным покровителем, был схвачен силой, которой он мог противостоять и зашвырян в Маллус, словно пешка, которую переставил на другую доску новый хозяин, который сейчас с интересом изучал, какие новые возможности можно было извлечь из искаженного тела орка. Перспективы радовали Тзинча, ведь в конце концов, какого еще бога могло заинтересовать подобное существо?

В варпе причинно-следственная связь не обязана была существовать, но этого нельзя было сказать про царство смертных. Бог был практически всемогущ в своем собственном домене, но в царстве смертных законы реальности ограничивали его, делая зависимым от того, насколько сильны были порывы ветров магии. Боги могли вмешиваться только в тех местах, где была самая высокая концентрация магии, и даже это давалось им с трудом. Вмешательство же в область, которая цепко находилась в плену реальность (даже такой затронутый регион, как северная Норска), было невероятно трудно, а уцепиться за ту реальность, что вообще была вне влияния варпа, никогда им не затрагивалось и лишь на мгновение оказалось на самой его периферии… подобное деяние было воистину проявлением божественного усилия.

Тем не менее, после этого, действия законов реальности в следующий же миг нанесли ответный удар, повлияв на сложившееся равновесие в царстве богов.

В самом эфире домен Тзинча ужался до минимальных размеров за прошедшие века — если время можно было измерить в царстве хаоса. На всех фронтах, бесчисленных в своем количестве, миньоны Изменения в беспорядке отступали, в то время как силы Крови, Мора и Упадка, наряду с силами богов, давно умерших или еще не родившихся, с ликованием продвигались вперед, а их хозяева с насторожённостью наблюдали за столько подозрительно изменившейся ситуацией.

Миньоны самого Изменяющего в панике взывали к своему повелителю, ища у него помощи и объяснений происходящему, чего Тзинтч не слышал, а потому не отвечал. Или он все прекрасно слышал, но отвечать не собирался или отвечал так, что даже его самые приближенные слуги не могли предугадать.

Бесконечно количество описаний, которые можно было дать непостоянно форме Изменяющего, но, пожалуй, для происходящего сейчас наиболее подходящей была бы форма великого ткача, создающего бесконечное полотно, где каждый вплетенный узор представлял из себя новые возможности и судьбы. И словно взволнованный ребенок, которому подарили новую игрушку, он отбросил старое полотно, разрывая существующие нити или оставляя их незаконченными. В мире смертных множество пешек и слуг Тзинча тут же пережили внезапное и необъяснимое падение, в то время как другие выживали только за счет создания своих собственных нитей.

Тзинча это похоже снова мало волновало, он зациклено взирал на новый мир с тем чувством, которое его брат Слаанеш назвал бы похотью. И, если это было правда, то возможно, что Тзинч, повелитель снов, был ответственен за видения, которые получили многие поклоняющиеся ему шаманы и чемпионы по всей Норске, заставившие их устремиться сквозь закованную в лед землю в месту, обещавшую поистине заманчивую награду.

[Gaspar]

Третья глава CoC: Движение Судьбы. (часть 2)


Иногда интуицию называли своего рода умением видеть будущее. Если это так, то перед началом заседания Совета Шести, интуиция Кадгар просто вопили от страха, предвещая страшную беду, хотя архимаг не мог понять почему.

Сама встреча началась довольно хорошо. Совет рассматривал его участие в войне на Дреноре, или «Временной Войне», как некоторые начали этот конфликт называть, и высоко оценили его участие в штурме Темного Портала, было очень впечатлены его вмешательством в битву за Шаттрат, и даже зачитали благодарственные письма как от союзников с Дренора, как и с Азерота, за всю помощь, которую Кадгар им оказал.

Кадгар был рад услышать, что его товарищи по совету, в частности всегда честная Модера, так высоко оценивают его достижения. Когда пришла его очередь говорить, он любезно поблагодарил каждого из них, после чего мягко напомнил своим коллегам о жертвах многих храбрых мужчин и женщин с обоих миров и из обоих фракций (тут его взгляд кратко задержался на Джайне Праудмур). После этого он произнес, что конечно же не будет отрицать свои усилия, которые он совершил, чтобы помочь Азероту, но расслабляться еще рано, ведь Гул’дан был еще жив, а значит нужно было быстро…

Вот тут то его и прервали, причем не архимаг Праудмур (которая всегда была резко против любых союзов с Ордой), а архимагом Модерой, к которой Кадгар всегда испытывал самые дружеские чувства. Не ожидая подвоха, Кадгар спокойно уступил ей слово — и это было тем решением, о котором он очень быстро пожалел.

Очень тактично и мягко, ведь Модера очень долгое время считала Кадгра своим другом (полностью взаимно), она высказала предположение, что возможно стресс, вызванный столь долгой кампанией на таком опасном мире, как Дренор, оказало слишком сильное давление на него, и теперь, когда Азерот не находится под какой-нибудь непосредственной угрозой (совершенно наивное предположение по мнению Кадгара), то не было бы лучше Кадгару взять небольшой отпуск и отдохнуть? Модера подкрепила свое предложение словами о том, что хотя она не отрицает магические и командирские навыки Кадгара, и очень немногие за всю историю Азерота смогли добиться того же, что и он, но даже эти герои старались находить время отдохнуть между своими кампаниями.

Медленно, со все нарастающим инстинктивным чувством страха, который он все так же не мог объяснить, Кадгар поблагодорил Модеру за беспокойство, но потом повторил, что нужно срочно разобраться с Гул’даном, ведь орк планирует призвать Легион в их мир. Более того, повелители Легиона все еще…

Тут его снова прервали, на этот раз это была Джайна, которая сходу бросила бомбу, объявив, что Кирин-Тор получил от Майев Песни Теней все отсчеты Корданы, которая та отсылала своей начальнице. Кадгар мигом побледнел, после чего неохотно пробормотал о частой тенденции Майев и Корданы «чересчур драматизировать» любой инцидент. Увы, к нарастающему ужасу Кадгара, Джайна тут же добавила, что они исследовали не только доклады, присланные Майев, а так же опросили множество участников экспедиции на Дренор, которые они собрали в один официальный отсчет. Сказав это, Джайна с улыбкой, заставившей Кадгара вспомнить почему-то про Натрезимов, выложила на стол стопку из нескольких сотен страниц.

Заикаясь, Кадгар едва мог защищать себя от потока обвинений, многие из которых сопровождались магическими изображениями, созданными из фрагментов времени при помощи заклинаний, которые Кирин-Тор обучили драконы Бронзовой Стаи. И каждое из этих изображений, появлявшихся в воздухе, делали защиту бывшего ученика Медива еще более сложной.


Безрассудное подвергание риску свою и чужие жизни.


С этими словами Джайны в воздухе появилось множество изображений, показывающих различные сцены, происходившие в прошлом. Наиболее заметной была та, где Кадгар истекал кровью, когда был ранен клинком Гароны, но совет и так знал об этом инциденте, ведь тогда именно вмешательство Джайны его и спасло. Впрочем это изображение не было единственным.

«Эта магия чрезвычайно надежна, И — возможно — чуть-чуть смертельна. Так что не двигайся, я сказал!» — именно эти слова произнес Кадгар на одной из проекций прошлого, перед тем как накачать одного из сильнейших чемпионов Азерота сырой магией Дренора. Изображение прокрутилось вперед, показывая, как архимаг пытается вернуть своего помощника назад к жизни при помощи двух искрящихся кабелей, вырванных из какого-то гоблинского устройства.


Безрассудное использование темной магии.


Эти слова произнес архимаг Карлейн, демонстрируя изображения того, как Кадгар в долине Призрачной Луны поработил демона, а затем заставил его шпионить за своими бывшими хозяевами. Там же были изображения того, как он игрался с изменчивой элементарной магией Дренора, магией теней и даже Скверны, когда использовал Сферу Владычества, чтобы освободить разум Гароны от контроля Гул’дана. Сцена замерла на том моменте, когда Кадгар бросил все еще активную Сферу Владычества, которая была творением скверны, Кордане Оскверненная Песнь, прежде чем уйти, дабы отправиться на новую миссию.

Подавив чувство печали, вызванную лицезрением этой сцены, Кадгар безучастно заявил, что он всегда использовал потобную магию только в самом крайнем случае необходимости, и не использовал магию скверны, на что Карлейн мягко спросил, так когда Кадгар объяснит ему детали того, как он разыскал Гул’дана при помощи звезд? Не желая говорить о своем увлечении магией крови и душ (что его недоброжелатели могли использовать, что бы обвинить его в использовании «квази-некромантии»), Кадгар решил промолчать.


Использование пыток.


Слова, произнесенные архимагом Ансарем Руноплетом, вызвали видение того, как Кадгар безжалостно атаковал разум Гароны в отчаянной попытки вырвать ее из-под контроля Гул’дана, и суметь получить информацию. Ментальные атаки едва не сломали разум полуорчихи, прежде чем Кордана, крайне обеспокоенная его действиями, остановила его.


Одержимость.


Единственное слово, произнесенное архимагом Варготом (или точнее его астральной проекцией, так как Варгот, насколько помнил Кадгар, вообще никогда лично не присутствовал на совете), призвало множество изображений того, как Кадгар проводит множество бессонных ночей, изучая старые магические тома, ища намеки того, как сначала остановить Железную Орду, а затем, когда стало понятно, что угрозу Орды Громмаша переоценили, и сам Пылающий Легион. Там так же были изображения того, как Кадгар, тяжело дыша, носится по всему Дренору, таща за собой не менее уставшую Кордану, чтобы найти новые фрагменты древних знаний.


Бессмысленные приказы и… проблемы личности.


Слова, нерешительно произнесенные Модерой, призвали пожалуй самое большое количество изображений. На одном из них Кадгар просил различных чемпионов «вооружиться» оторванной рукой Чернорука, чтобы просто оценить, насколько это жутко смотрится. В других он посылал авантюристов собирать различные предметы в странных количествах, громко настаивая на том, что его собственная «математика» безупречна.

«Это укрепленная крепость, полная врагов. Только дурак туда сунется, не имея за спиной целую армию. Так что… удачи, чемпион!» — Сказав это Кадгар на изображении прежде чем послать чемпиона атаковать крепость, не имея никакой поддержки, кроме группы собратьев-авантюристов.

Авантюрист вручает Кадгару мощную магическую жемчужину, которая буквально переливается от магической энергии. Архимаг при этом выглядит сбитым с толку. «Я не знаю, чего ты хочешь, чтобы я сделал с этим… Ладно» — Кадгар гладит авантюриста по голове, прежде чем забрать артефакт — «Ты проделал отличную работу.»

«Вау, мой дорогой элементальный друг. Ты сейчас объят огнем, так что, пожалуйста, давай забудем пока о близких «контактах»! Ты понял, друг мой?»

«Командир, у нас тут несколько пропавших Ледяных Волков, которых возможно захватили Огры. Или, как я их называю «ГДЕ-ВОЛКИ»… Иди и найди их, пожалуйста.»

«Привет, экзарх, у меня для тебя шутка. Как вы называете сегодняшний вечер священного Аукенайского праздника? «Свет мертвых».»

Один разочарованный авантюрист: «Если честно, то его каламбуры давно стоит приравнять к военным преступлениям».

К этому моменту Кадгар, бомбардируемый смущающими видениями из прошлого, уже иносказательно трещал по швам и не мог эффективно защищаться ни от преувеличенных, ни от реальных обвинений. Он конечно протестовал против такой несправедливости, ибо не было никого, кто сделал больше всех ради достижения победы чем он, но был слишком взволнован и сбит с толку, что бы под таким потоком обвинений четко озвучивать возражения. Однако в последних словах было нечто, заставившее его сосредоточиться на одном конкретном моменте. Он повернулся к Джайне:

— Я понимаю, что вы не одобряете некоторые из моих методов, не неужели это действительно требует… наказания? *

Это были неправильные слова, и в ответ послышались лишь стоны всех присутствующих и звуки шлепков ладоней об лица.

Встреча продолжилась с новым потоком обвинений, хотя тон сменился на куда более мягкий и сочувственный, ведь Кадгара все же в совете любили и уважали, даже его главная противница Джайна, которая чаще всех была с ним не согласна. В конце концов архимаг согласился с требованием пройти некоторые «психологические оценки». Что же до экспедиции к новому порталу, то один из архимагов, не состоящих в совете, возглавит ее и осторожно изучит портал, дабы узнать, можно ли через него безопасно пройти.

Это коллективное решение имело очень много последствий.


***


«Из всех рас людей, боги одарили одних нас, Норсов.»

Эти слова, за века хвастливо произнесенные устами миллионов норсов, были, как и большая часть связанного с ними, в лучшем случае преувеличением, а в худшем — откровенной ложью. В ответ на такое утверждение Кургане или Хунги топнули бы ногой и справедливо указали бы на тот факт, что оба их народа живет куда ближе к царству богов, а мудрецы этих племен заявили бы, что на каждого норса, носящего дар богов, приходится по три-четыре из их рода. Тем временем последователи Хаоса на юге конечно бы не смогли бы отрицать превосходство северян в соотношении даров богов, ведь большая часть народов юга цеплялась к своим слабым богам, ища у них защиту.

Тем не менее, они указали бы на тот факт, что когда избранники с юга воистину начинали искать возвышение у богов, то многие из них достигали великих высот, причем с куда большей легкостью, чем Норсы, приводя сотни имен в качестве примера. Курт Сутвенвульф, Аэкольд Хельбрасс, Эгримм ван Хорстманн, Фестус Повелитель Пиявок и, как утверждали очень многие, грядущий Всеизбранный, Архаон. На Дальнем Востоке тоже не было недостатка в чемпионах, таких как заклинатель демонов Шеериан, кровожадный принц Лу Ву, существо, ныне известное как Сломанный Ронин и Рактаресс, прозванный Аватарой Насилия.

Тем не менее, несмотря на всю свою браваду, Норсы могли действительно могли справедливо похвастаться тем, что только они прославляли богов в стольких местах по всему миру, обойдя в этом любую из группировок последователей хаоса (кроме Зверолюдов, но никто из северян их за равных не воспринимал), и сражались со всеми смертными врагами их богов. И это действительно была чистая правда, ведь Норсы постоянно устраивали набеги на Империю, Кислев, Бретонию, южные королевства, даже на далекий Ултуан и Арабию. Они сражались с Дварфами в Горах Края Света, Людоящерами в жарких джунглях Люстрии, совершая набеги из своей колонии Скегги, а иногда умудрялись пересечь Бретонию, что бы добраться до самого леса Атель-Лорен. Были даже рассказы о невозможно долгих экспедициях для набегов на народы Дальнего Востока, хотя неизвестно, как Норсы смогли бы проскользнуть сквозь многочисленные морские патрули и заставы Азур.

В прошлом боги часто направляли своих последователей в новые земли через сны, и сейчас, с открытием пути в новый мир, это снова повторилось. Уже многие из племен орла узрели сновидения, изобилующие видениями, что обещали богатые, нетронутые земли — пышные поля, за которыми ухаживали миролюбивые гуманоиды. Другими словами, уязвимые земли, созревшие для набега и разорения.

Конечно такие видения и по описанию, и по положению были крайне далеки от того места, которым являлся остров, который лицезрел бы любой, кто осмелился бы пройти через межпространственные врата. Но с каких пор такая точность беспокоила так называемого «Отца Лжи» или его последователей? Последователи Тзинча хорошо знали о непостоянстве своего божественного покровителя, непредсказуемость судьбы давно заставила их привыкнуть к подобному обману… ну или по крайней мере мудрейших из них. Ведь каждый неожиданный поворот, каждый вызов, что бросала судьба был лишь очередной возможностью возвысится выше.

Кроме того, неизвестно точно было, мог ли сам бог детально рассмотреть Азерот. Впервые Бог Хаоса столкнулся со смертным царством, которое полностью было вне влияния Пожирателей Душ…или, по крайней мере, пока. Души Азеротцев не попадали в Царство Душ, магия Азерота не брала свое начало из Хаоса, а само прикосновение Варпа только-только начало скользить своими щупальцами по земле, которая была в непосредственной близости от портала.

Самым крупным из поклонявшихся Тзинтчу племен, чьи представители решили отправится к порталу, были Сарлы, чей король-ярл Виглундир заинтересовался посланными его покровителем снами и отправил экспедицию в несколько тысяч воинов разведать новые земли.


***


Пока Норсы пробирались сквозь горы центральной Норкси, что бы добраться до портала, с каждым днем двигаясь все быстрее, а интриги Тзинтча заставляли их шаманов видеть все более невероятные видения, экспедиция Кирин-Тора прибыла на Расколотый Берег и разбили лагерь возле Могилы Саргераса. Первоначально предполагалось, что экспедицию возглавит сам архимаг Кадгар, но Совет Шести, к ужасу Кадгара, решил отстранить своего коллегу от участия в экспедиции.

Вместо него экспедицию возглавил архимаг Уоррен Холмс «Арклок», известный ветеран с более двадцатилетним стажем и с выдающимся послужным списком, бравшим своего начало еще с тех времен, когда он, будучи одним из учеников Архимага Антонидаса, во время Второй Войны участвовал в дуэлях с колдунами орков. Во время Третьей Войны, будучи адептом, помогал организовывать хаотическую эвакуацию Даларана во время вторжения Плети/Легиона. Когда Даларан переносья в Нордскол, дабы вступить в бой с Королем-Личом и Малигосом, повелителем синей драконьей стаи, Арклок храбро сражался против обоих угроз, получив тяжелые раны во время осады Даларана Малигосом.

Именно тогда архимаг прославил свое имя, когда в разгар осады ужасный синий дракон-капитан Мачьчарза попытался извлечь магию из одной из главных башен Даларана, дабы посеять еще большее разрушение в городе. В отчаянной попытке предотвратить это, Уоррен высосал магическую энергию из группы магических элементалей, чтобы создать мощное магическое копье, которое пронзило могучему дракону его безумное сердце. Этот прием, похожий на тот, который используют чернокнижники, когда высасывают энергию из демонов, чтобы напитать мощные заклинания скверны, принесло Арклоку его прозвище, к немалому ужасу архимага.

Позже он храбро сражался на Острове Грома против Лэй Шэня, Властелина Грома и его терракотовой орды, а позже был среди тех, кто помог леди Байху остановить Генезотавра Йалну, когда тот едва не устроил эпидемию спор Изначальных в Азероте. Он был достаточно известным чемпионом среди Кирин-Торцев, хотя руководящие должности были для него пока в новинку. Экспедиция на Расколотый Берег была его первым крупным заданием как лидера, и если все пройдет успешно, была высока вероятность, что его имя будут рассматривать в качестве будущего кандидата в Даларанский совет.

Тем не менее, ресурсы Кирин-Тора в данный момент были серьезно истощены, ведь главной магической организации приходилось размазывать силы по нескольким континентам и даже мирам. Базы Кирин-Тора были разбросаны по Запределью, Пандарии, Нордсколе и изначальном местоположении города в Восточных Королевствах. И это не говоря о множестве исследовательских экспедициях, особенно это касалось особо крупной экспедиции на Острове Грома и на Дреноре, которые прочесывали его в поисках магических артефактах и намеков на информацию о заклинаниях древней Горианской Империи. Причем последней отдавался наивысший приоритет, ведь Бронзовые Драконы уже скоро должны были обрезать ту тонкую пространственную нить, что удерживала два мира вместе.

Совет Даларана признавал, что Пространственные Врата, особенно если они ввели в совершенно неизвестный для Кирин-Тора мир, могли скрывать великий потенциал, но они не могли сейчас выделить на них значительные ресурсы. Можно было бы попросить помощи у Альянса, или даже Орды (последнее было крайне сомнительно из-за позиции Джайны Праудмур), но тут возникала другая проблема.

Во время кампании на Дреноре Кирин-Тор проявил большой интерес к так называемым Изначальным, существам яростной стихийной природы, что когда-то господствовали на этой планете. Эти существа были такими же дикими и могущественными, как и элементалы Азерота, и продемонстрировали потрясающий потенциал в манипулировании другой биологической жизнью. Заинтересованные в них и стремясь раскрыть принципы того, как они это делаю, а так же узнать, может ли это стать полезным оружием против Пылающего Легиона, леди Байху привела крупную экспедицию магов Кирин-Тора в Вечное Цветение, крупнейший улей Изначальных. Она предприняла все меры предосторожности, известные магу Кирин-Тора, используя особые магические клетки, что бы содержать в них и безопасно изучать захваченные для этого образцы. Так же она использовала созданные алхимиками ингибиторы, рассчитывая ими нейтрализовать действия контролирующих разум спор.

Увы, жизнь полна сюрпризов и Кирин-Тор не смог предсказать все возможные угрозы. Изначальные вырвались из клеток и вырезали или заразили почти всю экспедицию. Что еще хуже, Байху непредусмотрительно, в момент крайнего высокомерия по части оценки угрозы, установила стабильный портал в Штормград, чтобы быстро и эффективно пополнять припасы экспедиции. Изначальные нашли эти врата и проникли через них в Азерот. Только отчаянная атака во главе с самой Байху, которой помогали многие из величайших чемпионов Альянса, сумела остановить Генезотавра Йалну от рассеивания Изначальных и их смертоносных спор в крупнейшем городе Альянса. Если бы они потерпели неудачу, то в лучшем случае Штормград потерял бы жизни тысяч своих жителей, а в худшем все королевство могло погибнуть.

Разъярённый произошедшим король Вариан Ринн тогда осудил безрассудство Даларана и едва не вызвал крупный дипломатический скандал. И помимо подрыва в результате этого инцидента доверия к Даларану, города Альянса — и даже Орды, когда они узнали о случившемся — стали крайне неохотно позволять устанавливать подобные порталы в своих городах, серьезно опасаясь, что если безрассудные маги Кирин-Тора снова столкнутся с чем-то опасным, то это может потом ударить и по ним. Если Альянс или Орда узнают о Пространственных Вратах, то две мощнейших на планете фракции среагируют на это с крайней настороженностью, и могут потребовать совместного контроля или даже закрыть врата. В любом случае это была бы катастрофа, учитывая как часто две фракции устраивали конфликты и раздоры друг с другом. Если они кого-то и привлекут со стороны, то это только тех, кто имел достаточно надежную репутацию у Кирин-Тора и кого можно легко было убедить не особо распространяться информацией. Например авантюристов.

Так что Совет Шести не собирался извещать Альянс или Орду, полностью уверенный в своих силах. В конце концов Кирин-Тор открыл множество чудес за последние десятилетия, и ни разу не поддавался попыткам Легиона массово совратить свои ряды или извратить их магию. Более того, новый мир вполне могли скрывать секреты, способные быть полезными в борьбе с бесчисленными полчищами Пылающего Легиона, ведь из всех смертных группировок на Азероте только Кирин-Тор знал, насколько Легион на самом деле опасен… ну, за исключением Дренеев Велена, конечно же.

Но все же, хотя Совет Шести и был уверен, что инцидент в Вечном Цветении был случайностью, вызванный безрассудством лидера экспедиции, которую понизили в должности, они решили не позволять на всякий случай экспедиции на Расколотый Берег устанавливать постоянно действующий портал. Они собирались работать с порталом осторожно и предусмотрительно, но не останавливаться и сдавать назад.

Это решение тоже имело очень много последствий.

*Наказание переводится на английский как PUNishment. Pun - каламбур.

Сообщение отредактировал Gaspar - 10.02.2019, 06:58

[Gaspar]

Третья глава CoC: Движение Судьбы. (часть 3)

К сожалению для Кирин-Тора, их действия не остались незамеченные по обе стороны портала. Эфирные глаза взирали с необузданным любопытством и жадностью на смертных, которые возбужденно пытались изучить своими устройствами и магией конструкцию, созданию самими богами. Конечно их жадный энтузиазм в попытках раскрыть секреты врат казался крайне смелым для порождений варпа, ведь будь на их месте люди с другой стороны портала, из мира, который позже Азеротцам станет известен как Маллус, давно бы уже изолировали врата и возможно обратились бы за помощью к Асур, дабы те постарались запечатать его.

Скрывающийся в тенях острова Бе’лакор собирался конечно же использовать гостей в своих целях; однако все его собственные интриги и цели были сродни играм ребенка по сравнению с амбициями Ткача Судеб.

У взиравшего на все это из своего домена Бога Магии эти пытающиеся исследовать портал смертные вызывали тоже чувство, которое бывает у смертного обжоры, увидевшего роскошный буфет. Они использовали магию которая была совершенно другой, не бравшей своего начала из царства богов, что должно было покрыть все сущее. Тзинч жаждал не меньшего, чем присвоить, сломать, извратить и переформировать магию этих магов по собственному видению.

Но все же, хотя ветра магии и начала проникать в Азерот через врата, их там было совершенно недостаточно, чтобы поддерживать детей эфира. Даже если бы сам бог начал бы вливать свою магию через врата, они не смогли бы достаточно надолго обрести плоть, чтобы нанести большой урон экспедиции, но достаточно надолго, чтобы напугать смертных и заставить их действовать осторожно.

И пока один Бог Хаоса размышлял о возможных вариантах достижения своих целей, другая сущность варпа тоже наблюдала за действиями смертных из теней гробницы, с уже, хотя и мелкими, но сформировавшимися планами. Бе’лакор, Первый из Демон-Принцев, к моменту прибытия экспедиции уже несколько дней находился в Азероте, исследуя остров, но не решаясь его покинуть. Причиной была неожиданная проблема, касательно которой демон уже много раз себя упрекнул за то, что не смог ее заранее предусмотреть.

Бе’лакор был творением эфира; чудовищем, явившемся из нереальности. Хотя демон с гордостью величал себя самым могущественным из своего рода, но как и все, он все равно был связан с Царством Душ. Он мог неделями путешествовать по миру смертных, но все-равно обязан был бы в конце вернуться в эфир, как только закончилась бы энергия, поддерживающая его плоть. Хотя конечно он бы мог продлить этот срок, подпитываясь от ветров магии.

Но здесь это было невозможно. За пределами острова не было ничего, что могло бы поддерживать его сущность и даже здесь, на острове, возле врат, выискивать клочки ветров магии было словно пытаться найти воду в Арабийской пустыни. Магия Азерота же не могла его поддерживать, ведь она была творением царства смертных, а не царства душ, а потому фундаментально не была способна стать пищей для его тела, и демон сомневался, что она стала бы, даже если он смог бы научился как ее использовать. Бе’лакору необходимо было покинуть остров, причем чем раньше, тем лучше, но если он сделает, то будет подобен верблюду в пустыне, живущему только за счет своих собственных запасов. Если только кто-нибудь из людей не окажет ему помощь.

Да, Кирин-Торцы стали для него своего рода спасением. Судя по тому, что он смог незаметно вытянуть из них, они были слугами летающего города, самопровозглашенного магического центра этого мира. Такое место могло стать источником огромной силы для Демон-Принца, уж в этом-то Бе’лакор не сомневался.


***



Одну неделю спустя.


Ведомые повторяющимися видениями и вездесущими предзнаменованиями, Сарлы довольно быстро добрались до врат — практически сверхъестественной скоростью. Даже самые скептически настроенные члены экспедиции (а среди Норсов такие люди были исчезающе редки) признавали, что боги похоже действительно улыбаются их походу. Все эти дни над Норской стояла хорошая погода и по пути они не столкнулись со множеством опасностей, которые были столь распространены в центральной и северной Норске. Если же и сталкивались, то исходы это для них всегда заканчивались наилучшим образом.

Например один раз на них попыталось устроить засаду другое племя. Состоящее из кровожадных последователей Кхорна, полных решимости убить «слабых» миньонов Чара, они напали с двух сторон на Сарлов, когда те вошли в узкую долину. Однако когда враги побежали в атаку, вопя боевые кличи, их действия вызвали оползень за их спинами по обе стороны долины. Слишком сильно охваченные жаждой крови, Кхорнаты не замечали происходящего позади них, пока каменная лавина не догнала их и не похоронила под собой. Смяв последователей Кхорна камни чудесным образом остановили свое движение у самых рядом приготовившихся встречать натиск Сарлов. В восторге от совершенно явной божьей милости, возглавляющий экспедицию вождь тут же приказал принести выживших врагов в жертву Чару, после чего экспедиция возобновила свое движение.

Наконец-то перебравшись через еще один перевал, Норсы добрались до того места, что они видели в своих сновидениях. Там, посреди долины, между зубов из металла мерцала трещина в реальности, через которую можно было увидеть искаженное видение незнакомой местности, явно чужой для этой земли. Но если обычные мародёры неуверенно и с некоторой боязливость взирали на открывшееся им незнакомое зрелище, то сопровождавшие экспедицию шаманы совсем не обратили на это внимание, потому что их уставшие от многодневного марша тела и разумы получили новую жизнь от огромного прилива магической энергии, разбившейся по округе. Ее было так много, что для них это означало только одно: сам Чар был здесь! Преисполненные от рвения, тут же объявили оживленной толпе Норсов, что их бог сейчас взирает на них, и потребовали, чтобы воины захватили ту часть врат, что находиться по другую сторону портала. И хотя они этого и не сказали напрямую, но дали всем понять, что великие награды ожидали тех, кто сумеет это сделать.

Все присутствующие понимали, что это значит: дары от бога, изменения плоти и разума, могучие магические артефакты и, возможно, величайший из даров, которым боги могли наградить смертного — Возвышение в Демоничество. Толпа тут же практически в едином порыве устремилась к вратам, каждый желал первым пройти через них, дабы получить милость Чара. Только шаманы остались на своих местах, ведь они были достаточно мудры, чтобы знать то, что бог Орла почти всегда избирал хозяев, а не пешек.


***


Между тем, экспедиция Кирин-Тора тоже была в довольно возбужденном состоянии, к добру или ко злу. Глава экспедиции, архимаг Арклок, все больше склонялся к мнению, что ему все это предприятие с каждым днем нравится все меньше и меньше.

По прибытию на Расколотый Берег они разбили лагерь в километре от Пространственных Врат, но быстро стало очевидно, что Гробница Саргераса была плохим местом чтобы создавать возле нее базы. Хотя Кирин-Тор давно зачистил ее катакомбы от демонов и наг, призраки падших все еще бродили здесь, и хотя мало кто их видел, это не мешало им вместе с нависающей громадой Собора Вечной Ночи, отравлять живым жизнь, создавая жуткую, давящую атмосферу. Единственным плюсом было то, что это место так же отпугивала решивших поселиться на острове мелкие племена мурлоков и гарпий, которые предпочитали держаться береговой линии.

Так же быстро стало очевидно, что гробница оставалась опасным местом. Арклок несколько раз обнаруживал, что некоторые из его подчиненных — в основном это были ученики и адепты Аркантиума, одного из назначенных в экспедицию Архимагов, которых притащил с собой ради «бесценного опыта» весь свой учащийся у него класс, к большому недовольству Арклока, но один раз это был полноправный маг, который должен был знать лучше, чем лезть в одиночку в возможно представляющее опасность место — без спросу ночью проникали в гробницу, а затем каждый раз возвращались перепуганными, утверждая, что их там что-то преследовало, хотя они не могли объяснить, что именно. Одного вообще едва не записали в пропавшие; Стивен Риверсон, ученик класса Аркантия, ночью проник в гробницу, а когда его пропажу обнаружили утром и собирались отправить отряд на его поиски, то мальчишку обнаружили возле выхода из гробницы с провалом в памяти. По словам Аркантия, крайне общительный ученик после этого инцидента стал довольно замкнутым и отстранился от остальных членов класса. Самого Арклока гробница тоже напрягала, его интуиция шептала, что в гробнице явно присутствовало что-то злое и неизвестное, но он не мог сказать что именно.

После этого инцидента Арклок, несмотря на слова сопровождающих экспедицию группы авантюристов, которые саму гробницу регулярно посещали, что там максимум могут быть только несколько задержавшихся в мире призраков, запретил ученикам и адептам покидать самостоятельно лагерь без разрешения, а полноправным магам вне лагеря передвигаться разрешено было исключительно группами.

Что до самих врат, то архимаг был уверен, что он совершил удивительное открытие, которое могло бы серьезно всколыхнуть Кирин-Тор.

Надо понимать, что в мире, где межпространственные и межпланетные вторжения стали, к сожалению, привычным явлением, довольно сложно было сильно взбудоражить магов Кирин-Тора, особенно такого опытного как Арклок. За последние тридцать лет почтенный архимаг стал свидетелем вторжения с другой планеты, расположенной в этой вселенной (Старая Орда), вторжения из измерений, являвшихся частью этой вселенной, но существовавших на отдельном плане бытия (Огненные Просторы, Темные Земли, Изумрудный Кошмар), нападения путешественников во времени на прошлое, настоящее и будущее (Драконы Бесконечности), вторжение из измерения, существовавшего вне времени и пространства (Круговерть Пустоты), и наконец, словно целая мозаика, вторжение с другой планеты, расположенной в другой вселенной, которая во временном плане отставала на тридцать пять лет от нынешнего Азерота…

Честно говоря, Арклок всегда чувствовал ярость, когда размышлял обо всех этих безумных событиях, через которые его был вынужден пройти. Серьезно, иногда из-за этого у него начинала болеть голова, просто пытаясь понять, как такое вообще логически возможно. Он готов был поклясться, что это все наверняка проделки какого-то безумного божества, которое раз за разом устраивало все эти статистически невозможные события, дабы удерживать жителей Азерота в состоянии никогда не заканчивающейся войны. Вот почему Арклок не особо сильно удивился своему открытию, ведь это уже стало нормой для Азерота, но его куда сильнее взволновали последствия открытия.

Планета за порталом точно не была Дренором или Запредельем, двумя проявлениями одних и тех же физических и метафизических законов, которые были общими и для Азерота. Насколько Арклок мог сказать, магии в мире за порталом не существовало, точнее той же магии, что существовала во вселенной, частью которой был Азерот. Но какая-то магия там была, в этом он был уверен. Когда элементали были посланы через портал (людей решили не посылать, пока было неизвестно точно, насколько это безопасно), они вернулись назад с некоторыми образцами, от которых, казалось, исходило что-то, от чего его кожу покалывало, но он не мог сказать от чего именно. Один из образцов — камень, который передали специализирующемуся на геологии архимагу Транту — светился ярко-зеленым.

К счастью, как это много раз уже бывало, на помощь пришли гномы. Один из членов экспедиции, гнома Маг-Инженер Триш Уизглэджетт привезла с собой кучу защитных очков, через которые, как она утверждала, можно было видеть различные спектры магии Азерота и тут они тоже оказались полезны. Однако с исследованием сразу же возникли проблемы. Все магические исследования в Даларане требовали тщательной и много раз перепроверенной документации касательно проводимых работ. К сожалению, хотя все и сошлись во мнение, что в другом мире есть какая-то форма магии, но никто не мог сойтись в едином мнении о том, как ее можно описать.

Некоторые, в том числе и Арклок описывали ее как видимый ветер или поток воды, который постоянно случайно менял свою скорость и ширину, при этом будучи окрашенным во множество цветом, делавшим его похожим на радугу. Другим все это представлялось по иному. Триш Уизглэджетт заявила, что видела множество заполнивших небо и сцепленных друг с другом разноцветных пластин, двигавшихся так, словно они были частью какого огромного механизма. Высший эльф Алрич Огненосец рассказал о гобелене из нитей различных размеров и цветов.

Самая крайняя реакция была у молодого ученика Оливера Нортона, довольно проблемного юноши с не самым неприятным прошлым. Тот, когда одел очки, сперва болезненно застонал, затем начал безудержно смеяться, кричать и бормотать что-то на неизвестном языке, пока Аркантиум не сорвал с него очки. Один из сопровождающих экспедицию авантюристов, жрец Фабиано Хэйс, с момента инцидента ухаживал за мальчиком, но на данный момент не сумел добиться каких-либо особых успехов в излечении.

Лучшее, что Хэйс смог разобрать в бессвязных бормотаниях Оливера, то это то, что когда тот надел очки, то увидел бескрайнее небо, заполненное араккоаноподобными существами, уставившимися на мальчика злобными и голодными взглядами. А над всем этим возвышался чудовищный аморфный колосс, который казалось каждую секунду менял свою форму в бесчисленных вариациях, излучая при этом такую ауру безумия и ненависти, что рассудок бедного юноши лопнул, словно воздушный шар под ступней огра.

Вскоре добавились еще причины для беспокойства. Архимаг Трант полностью погрузился в изучение зеленого камня с ненормальным рвением, проводя в своей полевой лаборатории дни и ночи, стремясь раскрыть его тайны. В своих присылаемых отчетах, он возбужденно утверждал, что светящийся камень был затвердевшей субстанцией магии другого мира, которая уже начала сочится из портала. Со все более начинавшей проявляться манией, он заявлял, что камень можно использовать как отличный источник энергии, катализатором для мощных заклинаний и основой для повышающих физические возможности зелий.

Трант все чаще отказывался работать со своими коллегами и подчинёнными, и не позволял никому работать вместе с ним над изучением камня, и это серьезно начало волновать не только его команду, но и Арклока. Хуже того, этой ночью, всего лишь час назад, в лаборатории Транта произошел взрыв, сопровождаемый криком боли. После того, как возникший от взрыва пожар потушили, Транта нашли на земле, укрывшимся за защитным барьером. Тот утверждал, что с ним все в порядке, хотя по ожогу на руке было понятно, что это не так. Когда же Арклок попытался убедить того обратиться к жрецу-авантюристу за помощью, тот крайне агрессивно отказался от помощи, что было крайне неадекватной реакцией по мнению Арклока.

Решив не обострять обстановку, Арклок оставил Транта, решив отправить послание Кирин-Тору с отчетом об инциденте и попросить, если возможно, прислать кого-то на замену. К тому же что-то не так было с тем ожогом, он был скорее похож не на ожоговую рану, а на… чешую.

Когда Арклок уже собирался войти в свою палатку, чтобы написать послание своему начальству, в небо, со стороны портала, взлетело несколько сигнальных заклинаний, запущенных расположенными у портала часовыми. С той стороны что-то приближалось!

[Gaspar]

Армибук: Кирин-Тор.

Магические правила арканной магии мира Варкрафта


Магия вселенной Варкрафта имеет ряд совершенно фундаментальных отличий от магии вселенной Вархаммера, так как магия вселенной Вархаммера исходит от одного, хотя и не совсем постоянного, источника, в то время как различные типы магии Варкрафта имеют куда большее количество источников. Кроме того, в отличии от Ветров Магии Вархаммера, которые предоставляют заклинателям внешний запас энергии, которые необходимо собрать и использовать (и которые также доступен врагу), маги Варкрафта обладают внутренними запасами энергии, известными как «мана».

Это приводит к тому, что их система полностью отличает от системы Вархаммера с целым рядом преимуществ и недостатков. Например: как как каждый маг использует свой собственный запас маны, то ее недостаток у одного не будет влиять на других. Их магия более надежна и не подвержена магическим ошибкам. И, конечно же на поле боя силы Азерота могу выставить куда больше магов, чем армии Молота Войны. Поэтому магические атаки отрядов мира Варкрафт действуют по правилам стрельбы и рассчитываются в ее фазу, а не фазу магии. Тем не менее, это не относится к магам уровня Архимаг и выше, они по прежнему должны создавать свои заклинания в фазу магии.

Конечно, у магии Варкрафта есть недостатки. Большинство магов слабее заклинателей вселенной Вархаммера и могут воздействовать только на одну цель или небольшую группу. Также они могут исчерпать запасы магии и лишиться возможности создавать заклинания, в отличии от магов Вархаммера, у которых всегда есть возможность получить энергию для заклинаний.

Чтобы отобразить это, ниже будет представлена система, основанная на уровне силы и запасы маны:

Уровни заклинателей.

Ученик: По сути новичок, имеющий за плечами только несколько месяцев обучения. Он может создавать только базовые заклинания.

Адепт: Это уже ученик, уже практически закончивший обучение и усвоившего большую часть того, чему его научили учителя. Его можно считать компетентным заклинателем, хотя ему и не хватает опыта.

Маг: Опытный, испытанный и знающий. Полностью обученный маг Даларана — это не так угроза, которую следует воспринимать легкомысленно.

Архимаг: На этом уровне заклинатель уже не ограничен необходимостью выцеливать отдельных противников и может сотворить мощные заклинания, способные влиять на целые полки и отряды.

Лорды и Легенды: Наиболее могучие и знаменитые маги, некоторые из которых, например Кадгар ил Джайна Праудмур, способные повлиять на все поле боя с той же легкостью, с которой рядовой архимаг влияет на целый полк.

Запасы маны:

Запасы представлены в числовом значения количества маны, доступного отряду. Каждая магическая атака, произведенная отрядом заклинателей, отнимает по одной единице. Чтобы определить запас маны у волшебников бросьте индивидуально для каждого отряда D6, а затем добавьте +1 за каждый уровень заклинателя (вплоть до + для магов) и запишите на отдельный лист полученный результат, означающий, сколько атак может произвести отряд, прежде чем ему потребуется время на восстановление. Нужно понимать, что у каждого индивидуальный уровень физической выносливости, магических способностей, навыков в сплетении заклинаний и их силе, так что ничего удивительного, что может выйти отряд учеников, способный сражаться дольше, чем отряд Заклинателей.

Пример:

Класс учеников: 4 (результат броска) + 1 (уровень) = 5.

Отряд Заклинателей Кирин-Тора: 1 (результат броска) + 3 (уровень) = 4.

Архимаги, лорды и именные персонажи: Эти волшебники играют роль отдельных бойцов, а не отрядов. Поскольку они способны использовать более мощную магию, имеющую куда большую стоимость, их система немного отличается от системы отрядов. Чтобы определить количество очков маны, бросьте 4D6 для каждого архимага отдельно, и 5D6 для каждого Лорда Архимага и именного персонажа, после чего добавьте +4/5 за уровень и запишите результат.

Правила восстановления маны: После того, как заклинатель или отряд израсходуют все свои очки маны, они больше не смогут творить заклинания. Однако они могут, частично восполнить ее, если смогут передохнуть достаточное количество времени или используя специальные зелья. Для этого персонаж или отряд должны не атаковать или не быть атакованным в течении целого хода (но они могут передвигаться), после чего, в начале следующего хода бросьте 2D6 для персонажа или D3 для отряда. Полученное значение будет равно количеству восстановленных очков.

Внимание! Количество очков маны не может превышать установленный заранее лимит.


Школы магии

Магия Арканы в основном делится на три категории: лед, огонь и аркана (тайная магия). За исключением самых могущественных архимагов, каждый маг может специализироваться только на одной ветки.

Внимание! Архимаг знает только 3 заклинания и 4 Лорд (какие заклинания традиционно определяет броско кости), если он не обладает специальным правилом «Мудрец». Заклинатели уровня выше получают все бонусы и правила нижестоящих уровней, если изменения не были указаны. Так же Архимаг может в случае необходимости (например маны не хватает на более сильное заклинание, а возможности восстановить ману нету) использовать атаку уровня магов за стоимость 1 со всеми сопутствующими правилами.


Заклинания школы Льда.


Заклинания школа льда — как сказано по названию, это ледяные атаки, вызывающие переохлаждения от полученных через ледяные снаряды раны и, как правило, замедляющие противника. Таким образом, все заклинания этой школы снижают у получивших попадание отрядов и персонажей — 1 к движению и инициативе (внимание: результаты от нескольких атак отдельных отрядов/заклинателей не суммируются), так как обмороженным противникам становится тяжело двигаться, в то время как их товарищи, с которыми они делят строй, вынуждены пытаться их им помогать (ну или обмороженные просто начинают мешать отрядам нормально двигаться).

Ученик: Может создавать только самые простые заклинания, например стрелять сосульками размером со стрелу или создавать вспышки аномального мороза, вызывающие переохлаждение у поражённых ими. Магическая атака с силой 3 и дальностью 24 дюйма.

Адепт: Ледяные заклинания становятся сильнее, и к тому же их можно использовать уже не только для атаки. Адепты получают специальное правило ледяная броня, дающую +5 магический спас-бросок и снижающую инициативу и движение атаковавшего противника на — 1 (-2 к движению если движение атаковавшего пешего противника выше 5).

Маг: На этом уровне сила атаки становятся более мощными, ледяные стрелы вырастают до размеров копий, а вспышки мороза еще холоднее. Сила атаки повышается до 4. Так же они получают специальное правило Плавучая льдина, позволяющая ускорить свои атаки или вести их на ходу, дает им правило Дополнительная Атака.


Заклинания Архимага.


Прогулка по льду: Дальность 18 дюйма. Замораживает определенную местность, включая воду на один ход. Все движения по ней делятся пополам, а сама местность считается Опасным Ландшафтом. Стоимость 3 очка маны.

Ледовый Шип: Дальность 24 дюйма. Архимаг создает огромную сосульку размером со снаряд баллисты и запускает ее в противника, где учитывается как выстрел из Стреломета. Стоимость 4 очка маны.

Ледяная Стена: Дальность 18 дюймов. Архимаг призывает на один ход высокую ледяную стену перед своим или вражеским отрядом. Она считается прочным укрытием и непроходимым ландшафтом. Стоимость 4 очков маны.

Ветра Зимы: Дальность 24 дюйма. Архимаг призывает снежный шторм, сбивающий вражеских летунов на землю. Это не касается всего поля битвы, а только указанное подразделение, которое не может следующих ход летать. Стоимость 6 очков маны.

Метель: Дальность 24 дюйма. Архимаг создает сотни ледяных стрел и обрушивает их на врага. Все попавшие под атаку модели получают одно автоматическое попадание с силой 4. Может использовать маленький круглый шаблон за 9 очков маны или большой за 13 очков маны.

Кометная Буря: Дальность 24 дюйма. Архимаг обрушивает на врага несколько ледяных комет, каждая из которых размером с валун, которые при приземлении разлетаются убийственными осколками. Атака считается попаданием из камнемета. Стоимость 10 очков маны.

Маги льда и Водные Элементали: все маги школы Льда, даже ученики, знаю как призывать Водных Элементалей, и хотя не каждый решается вызвать их, это не означает, что они не могут помочь Призывателям в их деле. Дает возможность взять одного Водного Элементаля за пол цены (6 очков вместо 12) за каждый отряд или архимага, использующего школу Льда.


Заклинания школы Огня.


Как и в Вархаммере, все заклятья школы Огня Варкрафта имеют (естественно) правило Огненные Атаки. Главным же преимуществом Огной магии в World of Warcraft является Критический Урон, дающий шанс нанести двойной урон. Чтобы отразить это, за каждое попадание этой школы, начиная с уровня Адепта, бросьте D6. При выпадении значения 6 добавьте +1 к силе атаки.

Ученик: Ученики запускают в противника огненные шары размером с мяч, струи огня, похожи на слабый огнемет или иногда могут сгущать свою магию, создавая небольшие метеориты. Магическая атака с силой 3 и дальностью 24 дюйма.

Адепт: Как и их использующие лед коллеги, на этом уровне адепты получают Пылающую Броню, дающую +5 магический спас-бросок и наносящую автоматическое попадание с силой 3 атаковавшему их противнику.

Маг: Силы атаки становятся еще мощнее, повышая силу атаки до 4. Так же для получения +1 к силе в случае попадания надо теперь выбросить на кубике 5 или 6.


Заклинания Архимага

В случае Архимага, для получения +1 к силе в случае попадания надо теперь выбросить на кубике 4-6.

Огненный Валун: Дальность 24 дюйма. Архимаг создает и обрушивает на противника огромный шар огня. Действует как атака камнеметом, с отличием только в виде того, что модель в центре шаблона получает урон с силой 5. Стоимость 5 очков маны.

Воспламенение: Дальность 24 дюйма. Архимаг делает вражеский отряд или персонажа уязвимым к огню. В течении следующего хода, все атаки по этому отряду автоматически прибавляют +1 к силе атаки, без необходимости бросать кубик. Стоимость 5 очков маны.

Огненная Стена: Дальность 18 дюймов. Маг создает стену огня перед своим или вражеским подразделением. Оно считается слабым укрытием и при попытке пересечь ее, каждая контактирующая с нею модель получает автоматическое попадание с силой 4. Стоимость 6 очков маны.

Живая бомба: Дальность 18 дюймов. Архимаг при помощи своей магии помещает в грудь цели огненную бомбу, которая взрывается в конце магической фазы, автоматически нанося удар с силой 6 цели и с силой 3 всем моделям в радиусе 3 дюйомв. Стоимость 6 очков маны.

Метеоритный Дождь: Дальность 24 дюйма. Архимаг обрушивает на противника огненные метеориты, наносящие автоматической попадание с силой 5 всем попавшим под него. Маленький шаблон за 9 очков маны или большой за 13.

Вихрь Углей: Дальность 8 дюймов. Архимаг вызывает шесть больших пылающих копий, которые пронзают противника там, где заклинатель захочет. Считаются как 6 атак стрелометом и выбором точек атаки для каждой, и с правилом Огненная Атака.


Магия школы Арканы.


Магия Арканы — это магия творения. Технически, вся магия относится к ней, ведь маги Кирин-Тора используют ее, чтобы управлять стихиями. Однако этот раздел посвящен использованию арканы в ее чистом, необработанном виде. Из-за ее искажающих на целях свойств все атаки магией этой школы обладают правилом Бронебойность.

Ученик: Ученики могут посылать во врагов снаряды арканы размером со стрелу или множество мелких осколков. Магическая атака с силой 3 и дальностью 24 дюйма.

Адепты: Как и их коллеги, адепты получают +5 магический спас бросок за счет своей Аркановой Брони. Кроме того, они так же обладают сопротивлением магии 1 уровня.

Маг: у магов использующих аркану точно так же как и у их коллег сила атаки повышается до 4. Разница между использующую чистую аркану и нет в том, что они куда лучше в мастерстве по части хранения и восстановления маны. Использующие аркану маги получают +1 к запасу маны (архимаг получает + 1D6 к броску на количество очков маны) и способность Прилив Сил — +1 к результату восстановлению маны (архимаг получает + 1D6 к броску на восстановление маны).


Заклинания Архимага.


Невидимость: Накладывается на себя. Чародей становится на один ход невидимым. Невидимость остается пока маг не атакует или не был атакован, но в первом случае он получает бонус к удвоению инициативы при атаке. Враг не может целеноправильно атаковать волшебника, однако может задеть его ударом по области. Стоимость 3 очка маны. За 9 очков маны архимаг может наложить невидимость на союзный отряд на расстоянии 12 дюймов.

Отмотка Времени: Дальность 12 дюймов. Накладывается на союзного персонажа или себя. В случае получения ранения, персонаж в конце хода возвращает 1 рану назад. Если он был убит, он возвращается к жизни с 1 раной. Несколько заклинаний сразу накладывать нельзя. Стоимость 5 очков маны.

Полиморф: Дальность 12 дюймов. Накладывается на вражеского персонажа, который должен пройти тест на лидерство. В случае провала персонаж превращается в овцу на один ход, лишается возможности атаковать, его движение становится равно 1. Стоимость 5 очков маны.

Искажение времени: Все союзники в радиусе 12 дюймов от архимага получают дополнительную атаку в течении следующего хода. Если у них уже есть дополнительная атака, то они получают еще одну дополнительную. Стоимость 8 очков маны.

Буря Пустоты: Дальность 24 дюйма. Выберите вражескую модель в качестве цели. Цель получает один автоматический удар силы 5, становясь проводником магической энергии. Если цель выжила, то поместите ее в центр маленького шаблона, и из ее тела во все стороны выстреливают магические снаряды, наносящие 3D6 S3 попаданий по всем целям находящимся под шаблонам. Стоимость 9 очков маны.

Массовая Телепортация: Выберите союзное подразделение или персонажа в радиусе 12 дюймов и за 10 очков маны переместите в любую точку на поле боя. За 13 очков маны это можно попробовать сделать с вражеским, но только если оно не пройдет тест на лидерство.


Армия Кирин-Тора.


Специальные правила армии:


Авангард Азерота.

В течении тысяч лет магократия Даларана со страстью первыми бросались исследовать неизвестно, будь то новые направления в магии или неизвестные доселе существа и территории. Иногда это приводило к великим открытиям, а иногда к катастрофам и новым угрозам. Изначально Кирин-Тор был создан для того, чтобы исключить последнее, при этом сохраняя первоначальную страсть к новым открытиям, поклявшись каталогизировать и исследовать все заклинания, артефакты и магических существ, известных человечеству. В результате этих стремлений их знания практически не имеют равных среди смертных царств Азерота. Более того, поскольку их планете угрожают все более и более масштабные космические угрозы, Кирин-Тор все больше становится лидером, направляющим многие державы их планеты в эти смутные времена.

Кирин-Тор, как правило, первым появляется на сцене, чтобы противостоять новым угрозам, будь то Железная Орда, вторая война с Плетью или козни Пылающего Легиона. Благодаря их частым контактам и изучению различных ужасающих существ, будь они родные для их планеты, или пришедшие извне, ветераны Кирин-Тора куда менее склонны испытывать страх перед врагами. Персонажи и подразделения, обладающие этой способностью, игнорируют Страх, а воздействие Ужаса снижается до Страха.

Волшебный Арсенал.

Даларан находится на переднем крае магического развития Азерота, их город считается фактически столицей волшебного искусства. Маги Кирин-Тора часто вынуждены участвовать в различных конфликтах, и, как результат, практически каждое оружие, которое они используют на поле боя, является заранее магически зачарованным. Оружие подразделений с этим правилом считается Магическим.

Скачок.

Одно из самых базовых заклинаний для магов Кирин-Тора, позволяющее совершить короткую телепортацию на небольшое расстояние. Персонажи и отряды с этим правилом могут за 1 очко маны добавить + 1 к своему движению.

Порталы и Телепортация.

Пожалуй самое значимое оружие Кирин-Тора, позволившее стать городу магов значимой силой на поле боя, несмотря на ограниченность в людских ресурсах. Исследования магии в этом направлении позволило большинству опытных магов открывать порталы для быстрой переброски и концентрации сил, а также получения снабжения и даже маневрирования войсками непосредственно на поле боя.

Если у архимага есть мана, то игрок может попробовать открыть портал непосредственно в Даларан, чтобы получить подкрепление. Для этого выберите точку в радиусе 6 дюймов от выбранного архимага, это будет непосредственно место открытия портала и прибытие подкрепления. В течении следующего хода архимаг не может ни защищаться, ни двигаться, ни атаковать, поскольку все его силы и внимание будут сконцентрированы на открытии портала. Если создание портала не было сорвано, то на начало следующего хода бросьте 2D6 и действуйте согласно результату:

2-4: никто не прибыл, войска еще не собраны.

5-6: отряд Защитников Кирин-Тора прорывается через портал, готовые поддержать своих волшебных правителей.

7-8: отряд учеников прибывает на поле боя, стремясь показать себя перед Архимагами!

9-10: солдаты-маги Кирин-Тора, Заклинатели, выходят из портала, готовые к сражению!

11: отряд элитных Магов-Хранителей, экспертов как в магии, так и в рукопашном бою, прибывают, чтобы оказать поддержку.

12: привлеченные обещанием славы и добычи, D3 авантюристов присоединяются к сражению.

После этого, архимаг может продолжать поддерживать портал, и если ему не помешают, то на следующих ход повторите бросок. Если же архимаг решает присоединиться к сражению, то портал закрывается.

Куда более могущественные в магии, чем рядовые Архимаги, Лорды Архимаги куда более способны в открытии порталов и могут это проделывать на куда большем расстоянии. Все отряды, призванные ими через портал, получают правило «Авангард».

Волшебные палочки.

В то время как многие члены Кирин-Тора используют посохи в качестве инструмента для кратковременного увеличения собственной силы, некоторые используют волшебные палочки как небольшое оружие на коротких дистанций. Эти палочки выстреливают запечатанным в них зарядом аркановой, ледяной или огненной магии. И хотя эти снаряды относительно слабы, они являются тем средством, которым истощившие свою ману маги могут продолжать сражаться. Волшебная палочка считается магическим оружием с силой 3 и дальностью 12 дюймов.

Армия Азерота.

Несмотря на то, что последние тридцать лет Азерот находился в состоянии постоянных войн и конфликтов, до это нации Азерота находились в состоянии относительного мира, лишь изредка прерываемого значимыми столкновениями. Такое положение привело к ряду отличий в развитии как культуры, так и военного искусства у наций Азерота, в целом ряде вещей отличающихся от мира Вархаммера. Это привело как к ряду преимуществ, так и ряду недостатков.

Недостатки:

1. Ограниченность в боевых построениях. Пожалуй самый известная проблема, отсутствие боевых построений. Командиры Азерота знают основы, но не продвинутые методы традиционной тактики. Таким образом, они не могут по умолчанию извлечь выгоду из любого вида формаций, за исключением Легкой Пехоты.

2. Ограниченность в составе войск у отдельных фракций. Многие армии Азерота, в отличии от полноценно независимых армий мира Вархаммера, по большей части являются скорее частями чего-то большего, чем отдельными независимыми армиями. В результате армейские списки отдельных армий Азерота (например Кирин-Тор, Ночерожденные), не имеют некоторые виды войск, например боевые машины.

3. Численность населения: в среднем, население Азерота уступает численно миру Вархаммера, в результате чего стоимость обычных войск немного выше.

Преимущества:

1. Эра героев: летописи хроник Азерота за последние года особенно подчеркивают роль героев, вставших в самые темные времена для мира, чтобы спасти его. Герои Азерота в целом мало чем уступают героям Маллуса, но при этом более многочисленны, а потому стоят дешевле.

2. Высочайшее доверие между союзниками: если не указанно обратное, все альянсы между фракциями Варкрафта считаются «Верными Союзниками» и имеют возможность использовать правила «Верховного Главнокомандующего» из правил «Великого Альянса». Это, очевидно, не относится к редким союзам между Ордой и Альянсом.

3. Свободные правила: из-за своего технологического, магического и культурного развития нации Азерота менее склонены поддерживать упорядоченные стандарты мира Вархаммера. Командир Азеротцев может потратить до 50% от своих очков на следующие типы войск: герои, лорды, боевые машины и специальные подразделения. Тем не менее, они по прежнему обязаны потратить 25% на основные подразделения, однако кроме этого, ограничений нет.



Защитники Кирин-Тора.

Про город, который часто ассоциируется с магией, малоизвестен тот факт, что он обладает значительным процентом не владеющей магией граждан, которые все же не меньше, чем их правители-маги, мотивированные чувством долга или патриотизма, готовы сражаться за Кирин-Тор на поле боя. Не владея магией, они призываются на службу для тяжелой, но необходимой роли линейной пехоты, так как маги Кирин-Тора почти все время уделяют внимание изучению магии, не оставляя времени на обучение грубым рукопашным схваткам.

Одетые в тяжелую броню и держащие в руках большие стальные щиты, Защитникам вынуждены вступать в схватку самыми различными противниками, будь то фаланги Стражи Скверны Легиона или орды вурдалаков Плети. Но в отличии от пехотинцев других человеческих наций, от Защитников не ждут, что они сами перебьют всех врагов в рукопашную. Их роль — держать линию и не дать противнику добраться до уязвимых в ближнем бою магов, чья магическая мощь и должна стать решающей в сражении. Поэтому солдаты других человеческих наций часто смотрят на Защитников как на не более, чем разодетых в дорогое снаряжение телохранителей, чем на полноценных солдат.

Среди Защитников Стражи Аметистовой Крепости выделяются особо, так как им поручено нести службу в месте, где удерживают в заточении. самых худших существ, с которыми только сталкивался Кирин-Тор, вроде вампиров Сан’лейн, демонических лейтенантов Саргераса, извращенных тварей Бездны и ужасающих чудищ Плети, что не могло не сказаться на их моральной стойкости. Хотя благодаря системе охраны попытки побега там случаются редко, но Стражи Аметистовой Крепости всегда должны быть готовы к подобному событию, а потому оснащены лучшим оружием и защитой. Впрочем иногда, когда им прикажут, они покидают охраняемую ими тюрьму, чтобы выйти на поле боя — как правило, если Кирин-Тор сражается с противником, обладающим особыми магическими способности, которые необходимо изучить в более «безопасной» обстановке.

Защитник: M4 Ws3 Bs3 S3 T3 W1 I3 A1 Ld7

Капитан: M4 Ws3 Bs3 S3 T3 W1 I3 A2 Ld8

Страж Аметистовой Крепости: M4 Ws3 Bs3 S3 T3 W1 I3 A1 Ld8

Правила: Волшебный Арсенал. Авангард Азерота (только Стражи Аметистовой Крепости).

Особые правила:

Зачарованная броня: при подготовке с особо тяжелой битве, маги Кирин-Тора укрепляют магией броню своих защитников, чтобы помочь им в битве (ну или ради собственной безопасности). Дает +5 магический спас-бросок.

Арсенал Аметистовой Крепости: тем, кто несет охрану в Аметистовой Крепости требуется куда более серьезное оружие, чем-то, что используют остальные Защитники. Стражи вооружена магическим ручным оружием, наносящим удар с силой 4.

Телохранители магов: если модель Защитника, не находящегося непосредственно в контакте с врагом находится в двух дюймов от находящегося под атакой мага, то бросьте D6. При выпадении 4 и выше, защитник примет удар вместо мага на себя, подобно правилу «Берегитесь, Милорд!».


Кирин-Торские Ученики/Адепты.

Молодые, нетерпеливые, а иногда, довольно безрассудные, ученики являются теми, кто недавно, из тысяч молодых людей, что ежегодно стекаются (из-за границы или непосредственно будучи самим жителями Даларана) в магические университеты летающего города, сумели пройти вступительные тесты и начать свое обучение. Чаще всего, даже несмотря на отбор, их число слишком превышает численность доступных для индивидуального обучения магов, а потому учеников собирают в классы, а иногда в целые школы, чтобы предоставить им необходимое обучение. Типичный ученик среднего мага — человек или гном, однако среди них бывают и представители других рас, даже эльфы.

При любых нормальных обстоятельствах и тихих временах Кирин-Тор не стал бы посылать своих учеников прямо в бой. Увы, времена нынче нормальными нельзя назвать никак, ведь магам Кирин-Тора приходится сражаться с большим количеством угроз, часть из которых даже является из других измерений, и даже других временных эпох! Так что, из-за скудности в людских ресурсах, они с неохотой вынуждены прибегать к услугам своих многочисленных учеников. Как правило, Кирин-Тор пытается заставить их исполнять сугубо небоевые или вспомогательные роли, однако рискованная жизнь на Азерота, а так же личное стремление учеников прославиться, зачастую заставляет их оказаться на передовой очередного сражения.

Находящиеся на ступень выше учеников, адепты — это те ученики, что почти закончили свое обучение, а потому имеют куда большую ответственность, чем их более молодые товарищи. Как правило, адептам поручают контролировать других учеников, однако, безусловно, бывают случаи, когда целая группа адептов собирается вместе, чтобы выполнить определенное задание. Это заставляет их испытывать не меньшее рвение, чем ученики, ведь они осознают, что находятся в нескольких шагах от того, чтобы стать полноправными магами.

Ученик: M4 Ws2 Bs3 S3 T3 W1 I3 A1 Ld6

Адепт: M4 Ws2 Bs4 S3 T3 W1 I3 A1 Ld6

Правила: Скачок. Уровень магии «Ученик» (Огонь, Лед, Аркана).

Особые правила:

Защищенные: хотя обвиняемые зачастую в безрассудстве, Кирин-Тор действительно стараются защитить своих учеников. Они никогда не станут размещать их в первой линии и ни один из командиров Кирин-Тора не посмеет использовать их в качестве пушечного мяса (иначе он будет за такое заперт в Аметистовой Крепости). Понятно, что при такой опеке, гибель целого класса вполне легко способна заставить Кирин-Тор вызвать желание уничтожить ответственных за это любой ценой. Если какой-то вражеский отряд или персонаж уничтожит отряд учеников, то все отряды и персонажи Кирин-Тора получают «Ненависть» к нему до конца игры.

Уровень магии «Адепт»: только адепты.


Кирин-Торские Заклинатели.

Заклинатели — истинная линейная пехота Кирин-Тора, основа войск летающего города. Владеющие магией точно так же, как воители других армий владеют луком и стрелами, заклинатели Кирин-Тора уничтожают врагов дальнобойным натиском волшебных стихий, ведь каждый из них полноправный маг, потративший месяцы и года на то, чтобы получить это звание.

До вторжения орков и начала второй войны основным опытом членов Кирин-Тора были лишь редкие стычки с гноллами и троллями, да отлов распоясавшихся бандитов. Однако времена изменились, и Кирин-Тор показал, что сумел адаптироваться к новому миру. Заклинатели сражались с слугами Малигоса, вели перестрелки с артиллеристами Железной Орды и держали линию против полчищ Плети.

Заклинатель: M4 Ws3 Bs4 S3 W1 I3 A1 Ld7

Капитан Заклинателей: M4 Ws3 Bs4 S3 W1 I3 A2 Ld8

Правила: Уровень магии «Маг» (Лед, Аркана, Огонь). Скачок.

Особые правила:

Экспериментальные заклинания: хотя Заклинатели и являются простыми боевыми магами, они, как и все Кирин-Торцы, тратят на изучение и эксперименты столько же времени, сколько и на борьбу. А потому нередко знают продвинутые методы, которые используют их более продвинутые коллеги. Эти экспериментальные заклинания включают:

Мерцание — искажая время и пространство, Заклинатель может телепортировать себя на куда большее расстояние. +2 к движению при использовании «Скачка». Только для использующих школу Арканы.

Плотный лед — сила ледяной брони увеличена, что дает +4 магический спас-бросок, но только против физических атак. Только для использующих школу Льда.

Контролируемое горение — увеличивает шанс создания более мощного заклинания. +1 к результату броска на шанс получить +1 к силе атаки. Только для использующих школу Огня.


Кирин-Торские Маги-Хранители.

Мастера магии и клинка, быть среди Хранителей, значит быть среди элиты сил Кирин-Тора. Это именно они сопровождали Джайну Праудмур, когда она штурмовала дворец Короля Грома, помогали Кадгару во время взятия Цитадели Адского Пламени и вели атаки против приспешников Малигоса.

Маги-Хранители довольно сильно выделяются из рядов магов Кирин-Тора. В то время как большинство магов предпочитают носить только тканевую защиту — тяжесть может помешать созданию заклинаний — Хранители носят тяжелую броню, хотя она и зачарована на снижение веса, делая ее настолько же свободной в ношении, как и плащи их собратьев-магов. В дополнении к этому, их мечи усилены мощными чарами, делая их поистине смертоносным оружием.

Хотя Маги-Хранители и являются элитой Даларана, наездники на летающих дисках, которые управляются ногами, выделяются даже среди них. Они не самый привычный вид воздушных сил, но они очень опытны в выполнении своей работы, множество раз отгоняя рейды синих драконов во время кампании против Малигоса. Не уступая по скорости быстрейшим из грифонов, наездники на дисках могут также свободно сплетать заклинания, как и те, кто твердо стоит на земле.

Маг-Хранитель: M4 Ws4 Bs5 S4 T3 W1 I3 A1 Ld8

Лорд-Хранитель: M4 Ws4 Bs6 S4 T3 W1 I3 A2 Ld9

Летающий диск: T4 W4

Правила: уровень магии «Маг» (Аркана, Лед, Огонь). Скачок. Экспериментальные заклинания. Полет (Летающий Диск). Авангард Азерота. Волшебный арсенал.

Особые правила:

Высококачественно зачарованные клинки: Клинки Хранителей Кирин-Тора зачарованы куда сильнее, чем оружие других воинов Даларана. Эти смертоносные мечи буквально светятся от магической силы, заключенной в них, способной при контакте изгонять демонов их материальной вселенной, разрывать связь некроманта с его творениями или даже вызвать обращение силы вражеского мага против него самого. Таким образом, это оружие считается обладающим правилом «Смертельный Удар».


Водные Элементали.

Неизвестно, когда или даже от кого Кирин-Тор научился манипулировать и управлять духами элементалей мира. У Кель’дораев, которые давали наставления первым Даларанским магам, не было шаманских традиций, а в древних текстах на эту тему упоминаются высшие эльфы, с враждебностью и кипящей яростью реагирующие на попытки обсудить вопросы о магии природы. Некоторые историки предполагают, что след надо искать в неисчислимых конфликтов людей с троллями, когда шаманы Армани и других племен использовали множество элементалов для усиления своих рядов, заставив человеческих магов быстро адаптироваться.

Другие летописи, довольно сомнительной правдоподобности, повествуют о случайном призыве элементаля возможным чернокнижником, который сумел потом провести связывание (и информацию об этом методе он обменял на послабление себе наказания, когда предстал перед судом), или о харизматичном маге, сумевшим убедить морскую ведьму, описанную как полузмею, обучить некоторым секретом ее колдовства.

Впрочем несмотря на неясность источника, использование водных элементалей давно стало стандартной практикой, хотя и не необходимым умением среди тех, кто использует школу Льда. Ведь хотя Ледяные маги могут «призывать» воду или лед буквально из воздуха, призыва элементаля требует куда больше сил и внимание, чем манипуляция уже существующим в окружающей среде источником. С другой стороны призванный элементаль может поддерживать призвавшего мага не только своей силой, но и как источник воды для более легкого сплетения заклинаний. К тому же, как воплощение одной из четырех фундаментальных сил природы, водные элементали могут постоянно пополнять свои силы из внешних источников воды, сводя к минимуму риск того, что маг случаной истощит своего призванного помощника и тот преждевременно раствориться.

Как можно судить из их названия, водные элементали атакуют струями концентрированной воды, выпущенной под таким давлением, что даже на большой дистанции способны сбить с ног взрослого человека, а более близкой даже ломают кости. И это не говоря о том, что они могут регулировать температуру воды, ошпаривая свои цели кипятком или вызывая гипотермию ледяной. Некоторые архимаги призывают Элементалей, обладающих куда большей силой и размерами не уступающих огру.

В то время как большинство ледяных магов могут призвать максимум одного элементаля, среди Кирин-Торцев есть отдельная группа, посвятившая себя специализации на призыве и контролю большой группы этих существ стихии. Ментальный и магический контроль при этом требует куда больших навыков, чем у рядовых магов, а потому даже самый слабый из призывателей считается крайне умелым заклинателем.

Элементаль: M4 Ws3 Bs3 S3 T3 W2 I3 A1 Ld10

Большой Элементаль: M4 Ws3 Bs3 S4 T3 W3 I3 A1 Ld10

Призыватель: M4 Ws3 Bs5 S3 T3 W1 I3 A1 Ld8

Мастер Призыватель: M4 Ws3 Bs6 S3 T3 W2 I3 A2 Ld9

Правила (элементали): Большая цель (Большой элементаль). Уровень магии «Адепт» (лед). Уровень магии «Маг» (лед. Только Большой элементаль). Иммунитет к психологии. Волшебный Арсенал.

Особые правила:

Наручи: водные элементали связаны со миром смертных волшебными наручами и, как известно, довольно устойчивы к ударам по своему телу. Водные элементали и Большие элементали обладают +4 магическим спас-броском против дистанционных атак и +5 магическим спас-броском в ближнем бою.

Маги льда и Водные Элементали: все маги школы Льда, даже ученики, знаю как призывать Водных Элементалей, и хотя не каждый решается вызвать их, это не означает, что они не могут помочь Призывателям в их деле. Дает возможность взять одного Водного элементаля за пол цены (6 очков вместо 12) за каждый отряд или архимага, использующего школу Льда. Это не касается стоимости повышения Водных элементалей до Больших элементалей.

Правила (призыватели): уровень магии «Маг» (лед). Уровень магии «Архимаг» (лед. Только Мастер Призыватель). Скачок. Авангард Азерота.

Мастерство контроля: за каждого Призывателя на поле боя игрок может выставить один отряд численностью до 10 элементалей и отряд до 20 элементалей за Мастера Призывателя.

Призыв элементалей: если отряд элементалей понес потери или был уничтожен, Призыватель может попробовать призвать новых. В течении хода Призыватель не может двигаться или атаковать, так как сконцентрирован на направлении энергии для призыва. Если заклинание завершено успешно (то есть призыватель не был убит или ранен), то бросьте D6 в начале следующего хода. Полученное число будет количество новых призванных элементалей.


Аркановые Стражи.

Аркановые Стражи изначально были изобретением Высших Эльфов и оказались настолько успешной задумкой, что другие маги поспешили перенять их опыт в массовом порядке. Возвышаясь на от пяти до десяти метров над землей и обладая многотонным весом, трудно не понять, почему маги настолько ценят своих големов. Воплощая собой грубую силу, одного Стража достаточно, чтобы заставить землю дрожать, а дюжины достаточно, чтобы вызвать небольшое землетрясение, когда она врываются во вражеские ряды, давя солдат противника или разбрасывая из ударами своих ручищ. Но их нельзя назвать безмозглой силой, маги Даларана достаточно искусны, чтобы наделить свои творения подобием интеллекта, которые хотя и нельзя назвать полноценным, но позволяющим Стражам понимать словестные приказы или оценивать обстановку и рассуждать о методах достижения поставленных команд.

Как и со всем, что есть в их арсенале, Кирин-Тор не прочь поэкспериментировать, а потому бывает, что конструкции Стражей были изменены их хозяевами. Некоторые из големов способны вести дистанционный обстрел магическими снарядами, устраивать вокруг себя магические взрывы, притягивающие к себе врагов, использовать электричество в ближнем бою или даже создавать магические барьеры, чтобы повысить кратковременно свою защиту.

Аркановый Страж: M5 Ws4 Bs3 S5 T4 W4 I3 A4 LD10

Аркановый Страж Гигант: M5 Ws4 Bs3 S6 T5 W5 I3 A4 LD10

Правила: Большая цель. Страх. Иммунитет к психологии. Волшебный Арсенал.

Особые правила:

Магическое усиление: Аркановых Стражей создают из зачарованного камня и усиливают мощными заклятьями. Они обладают сопротивлением магии 2 уровня и +3 спас-броском за броню.

Вспышка маны: некоторые из големов, благодаря оборудованию, могут выстреливать кратким потоком магической энергии, срывающем плоть с оказавшихся под атакой. Это считается как дыхательное оружие с силой 3.

Магическая пушка: оснащенный ею Страж может стрелять магическими снарядами на большое расстояние. Считается как магическое стрелковое оружие с дальностью в 18 дюймов и эффектом уровня магии «Маг».


Рейнджеры Серебряного Союза.

Серебряный Союз — одна из последних действующих организаций Высших Эльфов, объединяющая их после уничтожения Кель’таласа. Возглавляемый Верисой Ветрокрылой, младшей сестрой Сильваны и Аллерии, Серебряный Союз является военизированным ядром Высших Эльфов. Они яростно протестовали против принятия Эльфов Крови в общество Даларана, и когда Джайна Праудмур инициировал Очищение, арест и изгнание всех представителей Орды в Кирин-Торе, Союз был первым, кто с готовностью предоставил свои силы для этого.

Вериса организовала Серебряный Союз как фактически правительство в изгнании, и эта организация обладает своими собственным боевыми магами, големами и воинами. Тем не менее, именно рейнджеры Серебряного Союза считаются наиболее заметной частью этих сил. Владея зачарованными луками и имея потенциально сотни лет опыта ведения лесной войны, Серебряный Союз — мастера засад и партизанской тактики.

Среди членов Союза были распространены хвастливые утверждения, что они могут попасть летящему во весь опор дракону в глаз с расстояния больше 100 метров. Эти слова нашли свое доказательство во время Войны за Нексус, когда Серебряный Союз не раз доказывал именно это. Действительно, они неоднократно доказывали это в анналах своего народа, начиная с Троллийных войн 3000 лет назад. Удивительно, но некоторые утверждают, что бы были участниками этого древнего конфликта!

Рейнджер: M5 Ws4 Bs4 S3 T3 W1 I5 A1 Ld8

Капитан рейнджеров: M5 Ws4 Bs5 S3 T3 W1 I5 A2 Ld8

Правила: разведчики. Легкая пехота. Волшебный Арсенал. Всегда бьют первыми. Зачарованная броня.

Партизаны Альянса: могут получать бонусы за союз только от нейтральных, союзных или фракций альянса. Если игрок за Альянс находится в союзе с Ордой, то они считаются непрочным союзом.

Последний вздох умирающей расы: Высшие Эльфы, состоящие в Серебряном Союзе, являются одними из последних представителей своей расы и сражаются так, словно на их плечах лежит весь вес их истории. Они могут перебрасывать тесты на панику и ненавидят Орду и Нежить.


Тирисгард.

Тирисгард, или Стражи Тирисфаля — орден элитных защитников Даларана, призванных сражаться в отсутствии Хранителя. Они помогали защищать мир от демонов на протяжении сотен лет и считаются настолько искусными, что даже ученик этого ордена равен по мастерству группе простых магов. Таков престиж этой группы, что даже архимагам может потребоваться годы или даже десятилетия подготовки, прежде чем занять самую низкую должность в этой группе.

Не обладая силой Хранителя, Тирисгард вынуждены полагаться на самую мощные артефакты, которые они могут получить в свое расположении. Тома, содержащие слова силы, вызывающие сверхъестественный страх у демонов, руны, усиливающие многократно интеллект тех, кто их на себя наносит, шелковые ткани, зачарованные настолько, что становятся прочнее стали и еще многие, многие другие магические предметы. Частично именно действиям Стражей Тирисфаля второе вторжение демонов Пылающего Легиона было отодвинуто на столько лет.

Тирисгард: M4 WS4 BS5 S3 T3 W2 I4 A3 Ld8

Боевой мастер Тирисгарда: M4 WS4 BS6 S3 T3 W1 I4 A4 Ld9

Правила: уровень магии «Маг» (аркана, лед или огонь). Скачок. Экспериментальные заклинания. Волшебный Арсенал. Авангард Азерота.

Особые правила:

Погибель демонов: Тирасгард — это орден, посвятивший сотни лет сражениям с демонами. В результате они невосприимчивы к демоническому воздействию «Страха» и «Ужаса», могут перебрасывать неудачные броски на попадание по демонам и обладают «Ненавистью» к ним.


Драконы Синей Стаи.

Когда-то синие драконы были стойкими врагами Даларана, Малигос, тогдашний аспект магии, даже развязал войну, стремясь уничтожить летающий город, считая его воплощением грехов магии смертных. Могучие синие драконы сталкивались в воздухе с наездниками на летающих дисках, в то время как громадные синие вирмы обменивались ударами с магическими големами на улицах внизу. Малигос почти сумел, как и Плеть, уничтожить Даларан, однако, в конце концов, его недооценка решимости смертных стала причиной его падения.

Благодаря решениям и действиям нового аспекта магии, Калесгоса, отношения между Синей Стаей и Далараном потеплели. Синие драконы начали сотрудничать с Кирин-Тором, предоставляя им знания в обмен на поиск нового места в мире, поскольку большую часть предыдущих десять тысяч лет они провели под тиранией чередующегося бещумия и апатии Малигоса. В конце концов, Калегос стал сначала доверенным лицом правящего совета Даларана, а затем, на время, и его членом.

Синие драконы редко сражаются вместе со смертными, даже когда их лидер был членом совета Даларана. Частично это из малой численности самой стаи, так никогда и не отправившейся полностью от предательства Смертокрыла во время Войн Древних, а недавняя война с Далараном еще сильнее сократила их число. Тем не менее, когда они появляются на поле боя, они добавляют на сторону Кирин-Тора не только свою внушающую физическую мощь, но и магическое мастерство, легко не уступающее любому архимагу.

Синий Дракончик: M6 Ws4 Bs4 S4 T4 W4 I3 A3 Ld7

Синий Дракон M6 Ws5 Bs5 S5 T5 W5 I4 A4 Ld8

Древний Синий Дракон M6 Ws6 Bs6 S6 T6 W6 I3 A5 Ld9

Правила: полет. Большая цель. Ужас. Чешуйчатая кожа (+3 спас бросок за броню). Уровень магии «Маг» (синий дракончик). Уровень магии «Архимаг» (синий дракон). Уровень магии «Лорд Архимаг» (древний синий дракон).

Дыхание синего дракона: В отличии от драконов других стай, синие драконы дышат аркановой магической энергией, которую они могут при желании превращать в лед или огонь. Оно считается дыхательным оружием, объединённым с правилами воздействия аркана, лед или огонь на выбор игрока.

Мастера магии: многие синие драконы практиковали магию на протяжении тысячелетий и могут похвастаться магическими способностями, не уступающих, если не превосходящих, мощи любого из смертных. Все синие драконы и древние синие драконы считаются обладающими чертами «Мудрец» и «Знаток нескольких школ» (см. черты Архимага).


Архимаг и Лорд Архимаг.

Архимаги считаются одними из самых могущественных заклинателей во всем Азероте, вершиной своего класса. Хотя само название их титула «Архимаг», является по сути просто указанием статуса — а оно совсем не означает показатель силы его владельца, ведь не все архимаги специализируются на боевой магии — среди жителей Ахерота оно давно стало синонимом магической мощи.

И действительно, те Архимаги, что посвятили себя боевому магическому искусству, вполне соответствуют своему статусу. Они могут заморозить сверхъестественной метелью до полной остановки вражеский корабль на море, сжечь огненной бурей в одиночку небольшую армию или даже скрыть или даже перенести с одного места на другое целую базу. Они весомый аргумент на поле боя, и их часто привлекают на него за их силу.

Вечно находящиеся в поисках новых магических знаний, Архимаги Даларана быстро наловчились извлекать полезную для себя информацию у своих врагов и союзников. На Дреноре они узнали многое про врата Огров, что позволило им улучшить собственное мастерство создания портала. У драконов Бронзовой Стаи они узнали про хрономантию — магию манипуляции со временем, и научились как ускорять время, чтобы например помочь союзникам атаковать быстрее, так и останавливать или даже отматывать время немного назад, чтобы позволить себе или ценному союзнику избежать опасности.

Хотя уровень старшинства в Даларане среди Архимагов не совсем четок, те, чья мощь и мастерство серьезно выделяется среди остальных волшебников, часто величаются другими как «Лорды» и «Леди». Эти могущественные волшебники — высший класс Кирин-Тора, часто возглавляющие важные институты, масштабные экспедиции и являются членами Совета Шести, правящего органа Кирин-Тора.

Архимаг: M4 Ws4 Bs6 S3 T3 W2 I4 A4 Ld8

Лорд Архимаг: M4 Ws4 Bs7 S3 T3 W3 I4 A5 Ld9

Правила: уровень магии «Архимаг» (Архимаг). Уровень магии «Лорд Архимаг» (Лорд Архимаг). Авангард Азерота. Скачок.

Особые правила:

Черты Архимага: за дополнительные очки Архимаг или Лорд Архимаг может взять одну или несколько (в случае с лордом) из ниже перечисленных:

-Мастер Порталов: Архимаг известные специалист в этой области, способный с легкостью открывать порталы между континентами. В игре Архимаг может легко стабилизировать портал, без необходимости продолжать вкладывать все силы в его стабилизацию после открытия. Архимаг может после открытия портала передвигаться и атаковать как обычно, а сам портал будет оставаться открытым, пока открывший его Архимаг жив.

-Ледяное сердце: как мастер ледяной магии, Архимаг может заморозить целый конвой кораблей разом. Обладатель этой черты может при применении заклинания Метель использовать большой шаблон по стоимости маленького.

-Пастух: специалист по превращению противников в других существ при помощи заклинания полиморф. За 10 очков маны это заклинание может применено к целому вражескому полку. Для этого возьмите лидерство отряда, ставшего целью и разделите его пополам. Затем бросьте D6 за каждую модель в отряде. При каждом выпадении большего числа, чем значение поделенного пополам лидерства, вражеская модель превращается на один ход в безобидную овцу.

-Ткач Времени: завоевав доверие драконов Бронзовой Стаи, этот Архимагу было позволено узнать несколько самых больших тайн хрономантии. Заклинания Отмотка времени и Искажение времени стоят на два очка маны дешевле, а сам Архимаг обладает +4 магическим спас-броском.

-Знаток нескольких школ: этот архимаг сумел научится использовать магию нескольких направления магии. Архимаг может брать заклинания из всех трех школ магии.

-Мудрец: Архимаг настолько погрузился в изучения магии своей школы, что является признанным знатоком в магии своего направления. Архимаг знает все заклинания в выбранной им школе магии.

-Повелитель Фениксов: Архимаг стал признанным мастером в огненной магии. Обладатель этой черты может при применении заклинания Метеоритный Дождь использовать большой шаблон по стоимости маленького.




Лорды и Герои


Архимаг и Лорд Архимаг

Лорд Архимаг: M4 Ws4 Bs7 S3 T3 W3 I4 A5 Ld9

Архимаг: M4 Ws4 Bs6 S3 T3 W2 I4 A4 Ld8

Правила: уровень магии «Архимаг» (Архимаг). Уровень магии «Лорд Архимаг» (Лорд Архимаг). Авангард Азерота. Скачок.

Внимание! Пока находится в разработке.


Основные подразделения


Защитники Кирин-Тора.

8 очков за модель

Защитник: M4 Ws3 Bs3 S3 T3 W1 I3 A1 Ld7

Капитан: M4 Ws3 Bs3 S3 T3 W1 I3 A2 Ld8

Страж Аметистовой Крепости M4 Ws3 Bs3 S3 T3 W1 I3 A1 Ld8

Размер подразделения: +10

Вооружение: Ручное оружие. Щит. Тяжелый доспех.

Специальные правила: Волшебный Арсенал. Телохранители магов. Авангард Азерота (только Стражи Аметистовой Крепости). Арсенал Аметистовой Крепости (только Стражи Аметистовой Крепости).

Дополнения:

Можно повысить одну модель до капитана за 5 очков.

Можно повысить один отряд до Стражи Аметистовой Крепости за по 8 очков за модель.

Весь отряд может взять:

— Зачарованную броню: 2 очка за модель.

— Арбалеты: 1 очко за модель.

— Может заменить ручное оружие на копья за 1 очко за модель


Кирин-Торские Ученики/Адепты.

9 очков за модель.

Ученик: M4 Ws2 Bs3 S3 T3 W1 I3 A1 Ld6

Адепт: M4 Ws2 Bs4 S3 T3 W1 I3 A1 Ld6

Размер подразделения: +10

Вооружение: ручное оружие.

Специальные правила: Правила: Скачок. Уровень магии «Ученик» (огонь, лед, аркана, только Ученики). Уровень магии «Адепт» (огонь, лед, аркана, только Адепты). Защищенные.

Дополнения.

Могут взять:

— Волшебные палочки за 1 очко за модель.

— Могут быть повышены до адептов за 4 очка за модель.


Кирин-Торские Заклинатели.

15 очков за модель.

Заклинатель: M4 Ws3 Bs4 S3 W1 I3 A1 Ld7

Капитан Заклинателей: M4 Ws3 Bs4 S3 W1 I3 A2 Ld8

Размер подразделения: +8

Вооружение: ручное оружие. Волшебные палочки.

Специальные правила: Уровень магии «Маг» (лед, аркана или огонь). Скачок.

Дополнения:

Одна модель может быть повышена до Капитана за 8 очков.

Каждая может взять одну из нижеперечисленных опций:

— Мерцание за 2 за модель.

— Плотный лед за 2 за модель.

— Контролируемое горение за 2 за модель.


Водные Элементали.

12 очков за модель (Элементаль).

35 очков за модель (Призыватель).

90 очков за модель (Мастер Призыватель).

Элементаль M4 Ws3 Bs3 S3 T3 W2 I3 A1 Ld10

Большой Элементаль M4 Ws3 Bs3 S4 T3 W3 I3 A1 Ld10

Призыватель M4 Ws3 Bs5 S3 T3 W1 I3 A1 Ld8

Мастер Призыватель M4 Ws3 Bs6 S3 T3 W2 I3 A2 Ld9

Размер подразделения: различный, см. специальные правила.

Вооружение: ручное оружие.

Специальные правила (Элементали): Большая цель (Большой элементаль). Уровень магии «Адепт» (лед). Уровень магии «Маг» (лед. Только Большой элементаль). Иммунитет к психологии. Волшебный Арсенал. Наручи.

Специальные правила (Призыватели): уровень магии «Маг» (лед). Уровень магии «Архимаг» (лед. Только Мастер Призыватель). Авангард Азерота. Мастерство контроля. Призыв элементалей.

Внимание! Мастер Призыватель занимает слот героя.

Дополнения: можно улучшить каждого из Элементалей Мастер Призыватель до Большого элементаля за 10 очков каждый.

Мастер Призыватель занимает слот Героя.


Специальные подразделения.


Аркановые Стражи.

45 очков за модель.

Аркановый Страж: M5 Ws4 Bs3 S5 T4 W4 I3 A4 LD10

Аркановый Страж Гигант: M5 Ws4 Bs3 S6 T5 W5 I3 A4 LD10

Размер подразделения: +3

Вооружение: ручное оружие. Магическая конструкция (+ 3 спас бросок за броню).

Специальные правила: Большая цель. Страх. Иммунитет к психологии. Волшебный Арсенал. Магическое усиление.

Дополнения:

Можно повысить одного Арканового Стража до Арканового Стража Гиганта.

Каждая может взять одну из нижеперечисленных опций:

— Вспышкой маны за 30 за модель.

— Магической пушкой за 15 за модель.


Рейнджеры Серебряного Союза.

15 очков за модель.

Рейнджер: M5 Ws4 Bs4 S3 T3 W1 I5 A1 Ld8

Капитан рейнджеров: M5 Ws4 Bs5 S3 T3 W1 I5 A2 Ld8

Размер подразделения: +7

Вооружение: ручное оружие. Большой лук. Легкий доспех.

Специальные правила: разведчики. Легкая пехота. Магический Арсенал. Всегда бьют первыми. Зачарованная броня. Партизаны Альянса. Последний вздох умирающей расы.

Дополнения:

-Одна модель может быть повышена до капитана за 5 очков.


Редкие подразделения.


Тирисгард.

25 очков за модель.

Тирисгард: M4 WS4 BS5 S3 T3 W2 I4 A3 Ld8

Боевой мастера Тирисгарда: M4 WS4 BS6 S3 T3 W1 I4 A4 Ld9

Размер подразделения: 5-20

Вооружение: ручное оружие. Волшебные палочки.

Специальные правила: уровень магии «Маг» (аркана, лед или огонь). Скачок. Волшебный Арсенал. Авангард Азерота. Погибель демонов.

Дополнения:

Одна модель может быть повышена до Боевого Мастера за 10 очков.

— Боевой Мастер может брать «Артефакты Даларана» на общую сумму в 25 очков.

Каждая может взять одну из нижеперечисленных опций:

— Мерцание за 2 за модель.

— Плотный лед за 2 за модель.

— Контролируемое горение за 2 за модель.


Кирин-Торские Маги-Хранители.

17 очков за модель.

Маг-Хранитель: M4 Ws4 Bs5 S4 T3 W1 I3 A1 Ld8

Лорд-Хранитель: M4 Ws4 Bs6 S4 T3 W1 I3 A2 Ld9

Летающий диск T4 W4

Размер подразделения: 5-20

Вооружение: ручное оружие. Тяжелый доспех.

Специальные правила: уровень магии «Маг» (Аркана, Лед, Огонь). Скачок. Высококачественно зачарованные клинки. Полет (Летающий Диск). Авангард Азерота. Волшебный арсенал. Зачарованная броня.

Дополнения:

Одна модель может быть повышена до Лорда-Хранителя за 10 очков.

— Лорд-Хранитель может брать «Артефакты Даларана» на общую сумму в 25 очков.

Все подразделение может быть повышено до Наездников на Летающих Дисках, получив Летающие диски в качестве скакунов за 10 очков за модель.

Каждая модель может взять одну из нижеперечисленных опций:

— Мерцание за 2 за модель.

— Плотный лед за 2 за модель.

— Контролируемое горение за 2 за модель.


Драконы Синей Стаи.

30 очков за модель (Синий Дракончик).

250 очков за модель (Синий Дракон).

300 очков за модель (Древний Синий Дракон).

Синий Дракончик: M6 Ws4 Bs4 S4 T4 W4 I3 A3 Ld7

Синий Дракон: M6 Ws5 Bs5 S5 T5 W5 I4 A4 Ld8

Древний Синий Дракон: M6 Ws6 Bs6 S6 T6 W6 I3 A5 Ld9

Размер подразделения: 1-5 (только Синий Дракончик).

Специальные правила: полет. Большая цель. Ужас. Чешуйчатая кожа (+3 спас бросок за броню). Уровень магии «Маг» (синий дракончик). Уровень магии «Архимаг» (синий дракон). Уровень магии «Лорд Архимаг» (древний синий дракон). Мастер магии. Дыхание синего дракона.

Дополнения:

— Синий Дракон может брать предметы «Синей Стаи» на общую сумму в 50 очков.

— Древний Синий Дракон может брать предметы «Синей Стаи» на общую сумму в 100 очков.

— Может взять до трех дополнительных черт архимага за 15 очков каждая.

Синий Дракон занимает слот Героя. Древний Синий Дракон занимает слот Лорда.

Сообщение отредактировал Gaspar - 11.03.2019, 11:25

[Gaspar]

Четвертая глава CoC: Первый Контакт. (Часть 1)

Экспедиция Арклока.


Вынужденные растянуть силы по множеству фронтов и всегда следить за любыми признаками возвращения Пылающего Легиона, Кирин-Тор не смог позволить себе выделить много сил для этой экспедиции. Тем не менее Кирин-Тор участвовал в каждом конфликте на протяжении последних тридцати лет, и многие из его членов, что сегодня находятся на поле боя, являются ветеранами, обладающими опытом десятков сражений.


Архимаг Арклок.

Когда архимаг Арклок достиг сорок пятого года жизни, он все больше начал размышлять о своем прошлом, задаваясь вопросом, действительно ли его лучшие годы остались позади. Назначение главной экспедиции Арклок воспринял как знак того, что его звезда еще может подняться выше, и возглавил ее с не меньшим рвением, чем у молодых учеников Аркантиума. Известный специалист в магии Арканы, Арклок так же научился нескольким трюкам у Кадгара в области хрономантии.


Архимаг Трант.

Одарённый целеустремлённый вундеркинд. Это те слова, которыми почитатели архимага Транта используют для его описания, в то время как хулители используют слова «одержимый» и «непоследовательный». Несмотря на это, и друзья, и враги признают, что навыки Транта чрезвычайно впечатляющие, и поднявшись довольно высоко в рядах высших чинов Кирин-Тора в тридцать лет, он жаждет возвыситься еще выше среди магов летающего города благодаря своим открытиям касательно магии нового мира.

Трант однако скрывает не только свои амбиции от собратьев-магов. Эксперимент с зеленым камнем привел к аварии, которая на несколько секунд вырубила архимага. Когда он пришел в сознание, Трант с любопытством и в равной степени с ужасом обнаружил что кожа на его плече мутировала во что-то чешуйчатое, как у наг из морских глубин. Это совершенно не ослабило энтузиазм Транта и он жаждет возможности проверить свою теорию о том, что при помощи зеленого камня можно манипулировать магией другого мира.


Призыватель Дикая Песнь.

Маг из народа Кель’дораев Алана Дикая Песнь однажды попробовала свои силы в ледяной магии, и в жестоком испытании своих способностей нашла в ней свое большое призвание. К удивлению и даже восхищению ее наставников из Кирин-Тора, Дикая Песнь смогла контролировать и повелевать пятью водными элементалями, заставив их поприветствовать ее учителей в театральном духе. С тех пор навыки Дикой Песни по призыву и контролю только улучшились и теперь она спокойно может контролировать сразу два десятка водных элементалей.


Маг-Инженер Триш Уизглэджетт

Эксцентричная и блестящая, гнома Триш Уизлглэджетт с самого детства поклялась, что она овладеет как научным искусством своего народа, так и магией творения. Она уже приблизилась к достижению обеих своих целей, будучи высоко оценённой самим Гелбином Меггакрутом за ее навыки в инженерии и находящейся на рассмотрении Даларанским Советом Шести как кандидат в получении звания архимага.


Ударная команда Эпсилон.

Город-государство Даларан гордится своим магическим мастерством в арканновой и стихийной магии. Тем не менее, не все маги летающего города настолько высокомерны, чтобы считать, что навыки в куда более «грубых» вещах, как например рукопашный бой, для них бесполезны. Вооруженные зачарованными мечами, обученные мастерами-дварфами и искусные во всех трех ветвях магии, маги-хранители Эпсилона готовы к любой угрозе, которая встретится на их пути.


Магический симпозиум Аркантия.

Когда известный архимаг Аркантий был приглашен принять участие в экспедиции, он притащил с собой всех своих учеников. Арклок не знал о таком «дополнении», пока Аркантий не прибыл, и в результате пришел в ярость, требуя сохранения секретности и указывая на возможную опасность экспедиции. Тем не менее, Аркантиум отказался отступать, полагая, что участие в экспедиции станет бесценным опытом для молодежи. За этим последовал скандал, который в конечном итоге был решен путем компромисса: все несовершеннолетние ученики Аркантиума вернутся в Даларан, а более взрослым позволят остаться.


Защитники Летающего Города.

Славясь как город магов, Даларан, тем не менее, как и большая часть остального Азерота, имеет значительный процент не обладающих магическими способностями граждан, которые, хотя и не являются магами, готовы послужить своему городу в час нужды на поле боя. Эти защитники сражаются щитами и мечами, подобно пехотинцам Альянса, хотя в отличии от них, маги зачаровывают их снаряжения, делая его куда более прочным и смертоносным. К ним так же приписан отряд заклинателей, которые бомбардируют врага магией издалека, под прикрытием своих защитников.


Боевые Конструкты.

После инцидента со Стивеном Риверсоном, Арклок попросил Кирин-Тор предоставить ему несколько аркановых стражей, могучих големов, устойчивых к магии и невероятно сильных физически. Его запрос удовлетворили и сейчас все пять из них патрулируют территорию гробницы. Тем не менее, у Арклока есть возможность вызвать их к себе, если возникнет необходимость.


Прославленные Авантюристы.

За последние десятилетия маги Кирин-Тора научились ценить доблесть и силу смертных чемпионов Азерота. Три их них принимают участие в этой экспедиции, трое искателей приключений, которые путешествовали по этому миру и за его пределами, преследуя различные цели. Священник Фабиано Хейс лишь стремиться распространить слово Света всем нуждающимся. друидесса Киндихин Лунная Поэма хочет изучить природу самых удаленных уголках мира, а воин Гнили Быстрый Удар жаждет лишь славы —
и доказать, что гномы могут стать великими воителями, если приложат к этому достаточно сил.

Архимаг Арклок

Архимаг (Аркана).

Архимаг Трант

Архимаг (Огонь).

Призыватель Дикая Песнь

Мастер Призыватель (Лед).

Маг-Инженер Триш Триш Уизглэджетт

Маг (Аркана) и Инженер гномов, оснащенный Экспериментальным Пистолетом.

Ударная команда Эпсилон

Пять Магов-Хранителей (Аркана).

Магически симпозиум Аркантия

Один Архимаг, 13 учеников и 4 адепта. Все Аркана.

Защитники Летающего Города

40 Защитников Кирин-Тора, 20 Кирин-Торских Заклинателей (различные).

Боевые Конструкты

5 Аркановых Стражей.

Стихийные Саванты.

20 Водных Элементалей.

Прославленные Авантюристы

Гном Воин (Неистовство), Человек-Жрец (Свет), Ночной Эльф-Друид (Сила зверя).

Общая численность: 114.


Вторжения Сарлов.


Со времен легендарных Омра — Убийцы Змиев и Ульгра — Пожирателя Троллей, у Сарлов есть традиции гордых воителей, чтимые уже тысячи лет. Несмотря на то, что их сейчас возглавляет король, открыто поклоняющийся Чару, это нисколько не убавило того, что Сарлы все еще воинственное племя. Это полностью устраивает Короля-Ярла Виглундира — чем больше тем между ним и врагами, тем лучше!

Силы, перечисленные ниже, являются лишь авангардом экспедиции, отправленной вторгнуться в другой мир.


Олвир Гритссон.

Проживший уже около полувека, Олвир стал легендой среди Сарлов за его наглые набеги по всему Старому Свету и даже далеко на юг, например в Арабию. И хотя Олвир крепкий мужчина, доживший до пятидесяти в племени, где немногие доживают и до тридцати, он уже начинает чувствовать прожитые годы начинаю оказывать на его влияние. Стремясь получить благословление богов, чтобы продлить свою жизнь, Олвир начал проявлять куда больше осторожности в битва, позволяя импульсивной молодежи возможность первыми проявить себя в битве.


Вульфрик, Будущий Скиталец.

Вульфрик, который в будущем уготовано стать известным как «Скиталец», пока еще только молодой мужчина, имеющий за плечами лишь несколько набегов. Стремясь обрести славу, Вульфрик уже развил вкус к охоте на вражеских чемпионов, чтобы в сражении с ними доказывать превосходство Севера. Ему еще только предстоит проиграть один из этих поединков.


Верлки, Провидец Искаженного Глаза.

В течении почти полувека Верлки организовывал переход Сарлов под влияние его покровителя Тзинча… или так он говорит. Как и большинство последователей Хаоса, он движем лишь личными интересами, и потому, находясь под влиянием посланных Тзинчем видений, очень постарался, чтобы стать лидером магических сил экспедиции, ожидая обрести благодаря ей великую славу. Однако Верлки не знает, что Король-Ярл Виглундир позволил ему это сделать, только чтобы завладеть активами провидца, пока тот будет отсутствовать. Если Верлки сможет вернуться назад, то провидца Сарлов будет ждать пренеприятнейший сюрприз.


Бе’лакор, Первый Проклятый.

Бе’лакор, первый из Принцев Демонов и владыка Хаоса Неделимого, не возглавляет экспедицию Норсов. На самом деле, под фасадом из захваченной им плоти демон извивается от злости, понимая, что вторжение означает лишь то, что один из Богов Хаоса узнал о межпространственных вратах — и не сложно догадаться, какой именно. Бе’лакор предпочел бы, чтобы вторжение провалилось, и желательно без выживших, но такой подвиг, несомненно, предупредит богов о его присутствии. Вместо этого Демон-Принц решил понаблюдать за происходящим не выдавая себя и, если Кирин-Тор проиграет, убедиться, что не останется выживших, чтобы предупредить властителей и нации этого мира.


Волки Зимнего Севера.

Волкоподобные монстры, состоящие наполовину из плоти, а наполовину из льда. Сформированные во время безумия прихода Хаоса в этот мир, волки северной Норски издавна охотились на племена, которые там жили. Во время войны норсы обучали этих непослушных зверей — насколько это было вообще возможно для полуэлементальных существ — чтобы использовать их в качестве поддержки в битве, вроде ослабления вражеского строя или преследования тех, кто осмелиться бежать.


Неописуемые Твари.

Неописуемые твари, связанные цепями и заклинаниями, являются теми несчастными, которые стали жертвами безумия и физического разложения на службе у богов. Они Отродья Хаоса, и даже норсы сражаются рядом с ними с большой осторожностью.


Охотники на Воронов.

Будучи племенем орла, многие из народа Сарлов развили плодовитую ненависть к главному конкуренту Чара, которого часто отожествляют с вороном. Опытные охотники использовали свою профессию, чтобы целенаправленно выслеживать и убивать этих птиц, и, в конце концов, развили свои навыки настолько, что теперь не уступят любому из лучников-южан.


Морские Налетчики Сарлов.

Безусловно, самую значимую часть сил вторжения представляют Мародёры Хаоса. Разорители Старого Света, эти грубые люди испытывали свои силы на монстрах севера, неуловимых дварфов Норски, дисциплинированных легионах юга и, чаще всего, друг на друге. Некоторые путешествовали еще дальше на юг, и сражались с закованными в сталь рыцарями Бретоннии и даже фееподобными жителями Ултуана. Несмотря на то, что они мало дисциплинированны, и вооружены грубо сделанным оружием из железа и дерева, их мастерство в ближнем бою никто не смеет подвергать сомнению.


Олаф, Гигант Ормфелла.

Великан Олаф уже давно поселился у Сарлов, которые рады снабжать огромного громилу алкоголем. Взамен Норсы иногда брали его с собой на битву, где сила и двадцатиметровый рост великана были поистине бесценным подспорьем.


Олвир Гритссон.

Вождь Мародёров.

Вульфрик, Будущий Скиталец.

Чемпион Мародёров.

Верлки, Провидец Искаженного Глаза.

Колдун Хаоса с меткой Тзинча.

Бе’лакор, Первый Проклятый.

Демон-Принц, специальный персонаж.

Волки Зимнего Севера.

Несколько дюжин Норскийских ледяных волков.

Неописуемые Твари.

Отродья Хаоса, численность неизвестна.

Охотники на Воронов.

Несколько десятков мародёров копьеметателей, большая часть перемешана с остальными мародёрами.

Морские Налетчики Сарлов.

Сотни мародёров хаоса.

Олав, Гигант Ормфелла.

Один Норскийский великан.

Общая численность: неизвестно, но легко превышает несколько сотен.

[Gaspar]

Четвертая глава CoC: Первый Контакт. (Часть 2)

Архимаг — вместе со всем остальным лагерям — спешил к порталу, все текущие проблемы были забыты на фоне возможного первого контакта. На ходу Арклок отдал приказ действовать по плану Нивен, схеме действий при первом контакте с неизвестной Кирин-Тору цивилизацией, довольно пессимистичному по сути. Хотя план предполагал мирный исход встречи, но из-за многочисленных вторжений из других измерений и временных периодов, он допускал применение смертельной силы при малейшей вероятности того, что неизвестные намеревались причинить вред членам Кирин-Тора.

«А ведь раньше все было куда оптимистичнее». — подумал он. — «Время всех нас сделало циниками».

Дозор у врат уже отступил от них подальше, на достаточную дистанцию, чтобы иметь возможность применять заклинания, в случае враждебности пришельцев. Сама зона перед порталом после перестройки гробницы представляла собой большую площадь с колоннами по периметру. На площади было немало груд каменных обломков, которые раньше были потолком зала, в котором образовался портал, и хотя маги убрали по настоянию Арлока немалую их часть, они просто отбрасывали их в стороны, чтобы расчистить себе путь к порталу. Арклок тогда был недоволен ленивостью своих подчинённых, но сейчас он был рад этому, так как груды обломков теперь достаточно хорошо должны были ограничить маневренность тех, кто выйдет из портала, в случае боя, не давая им зайти с флангов его людям и вынуждая атаковать в лоб.


***


С другой стороны портала ревущая орда неслась к вратам, каждый человек в ней отчаянно стремился оказаться первым, кто сделает шаг через врата — и, конечно же, получит благословление богов. Более прямолинейные пытались казаться первыми за счет личной физической силы; более хитрые же пытались сбить с ног подсечками или ударами кулаков ближайших конкурентов. Один из бегунов так вообще упал на землю с торчащим между лопаток мечом.

В конце концов, в гонке, полной яростного насилия, определился лидер. Воин, могуче сложенный даже по меркам Норсов, чей облик прям излучал безудержную агрессию и гордыню, вырвался вперед. С огромной скоростью он влетел во врата богов, мерцающее поле разошлось перед ним словно вода перед пловцом. Какое-то мгновение он словно действительно оказался в водном потоке, стремительно несущего его куда-то сквозь пространство, сделанное из тьмы. Он чувствовал на себе взгляды, судившие и оценивающие его, но когда он повернул голову, то ничего не увидел.

Затем, подобно всплывшему с большой глубины ныряльщику, Норс вырвался на другую сторону. Он взревел с триумфом, ведь теперь его история, история Вулфрика, будет гарантированно записана в анналах Сарлов!

Он застыл по среди крика, когда понял, что он не один. Впереди стояли десятки людей, на чьих лицах застыла не меньшая ошеломленность, чем у него. Они были более низкорослые и худые, чем он, одетые в яркие одежды, но они точно были людьми.


***


Арклок был шокирован не меньше северянина. Приказы которые он собирался отдать, застряли в его горле, оставив его рот открытым. Человек… здесь?! Насколько они могли судить, мир по другую сторону портала не был альтернативной версией Азерота, а совершенно другой вселенной! Могло ли это означать, что Титаны, создавшие расу слуг, от которых потом произошло человечество, тоже посещали тот мир и упорядочивали его? Если так, то почему у той вселенной была совершенно другая магия?

Все эти и тысячи других вопросов в одно мгновение возникли в его голове. Его глаза блуждали по телу Норса, и что-то в нем заставило мурашки забегать по его спине, хотя он не мог объяснить, что именно и почему. Было что-то неестественное в вышедшем из портала мускулистом мужчине, что-то, что бросало вызов его когнитивному пониманию, что-то, что заставляло его руки подрагивать.


***


Глаза Вулфрика тоже сузились, когда он внимательно рассматривал собравшихся перед ним людей. Он был уверен, что они были южанами, хотя к какому именно племени он принадлежали он сказать не мог. Он участвовал в набегах на земли от Кислева до Арабии, и одежда этих людей была ему незнакома. Он встречал Хунга, чье племя, как он утверждал, было родичами народов далекого Востока, но у этих людей был не соответствовал цвет лица. Более того, эти люди казались ему… чужими, хотя он не мог правильно объяснить, что вызывало такое чувство. Возможно ли, что эти люди из племени, с которым Норсы впервые столкнулись?

Это заставило его ухмыльнутся; если так, что эти люди быстро научатся бояться избранный богами народ, как и прочие слабые сыны Юга. Хотя это не объясняло, почему они ждали его с другой стороны портала, словно оказались здесь раньше. Возможно ли что, портал открылся на их землях, а они его не закрыли?

От этой мысли ухмылка Вулфрика стала шире. Если это так, то эти южане оказались сродни глупцам, забывшим перед уходом закрыть двери своего дома, приглашая грабителей разграбить его. За такой рейд имена членов экспедиции, в частности Вульфрика, будут петь барды на протяжении поколений!

Затем Вулфрик встретился взглядом с Арклоком, и он инстинктивно узнал в нем лидера. В течении долгих моментов они смотрели в глаза друг другу, изучая и анализируя. Истина души — нервное нежелание конфликта одного и откровенная жажда крови другого — была обнажена. Улыбка Вулфрика расширилась практически до ушей, крайне жуткое зрелище, обнажая заостренные зубы. Северянин медленно потянулся к висящим на бедре метательным топорам.

За спиной Вулфрика врата продолжали яростно мерцать, и из его глубины начали появляться Норсы, сперва по двое и по трое, а затем целыми десятками за раз. Каждый из прибывших повторял тоже действие, что и Вулфрик — вопль триумфа, удивленный взгляд на других людей, переходящий затем во враждебный.

Затем из врат вышел Олвир Гритссон. Одетый в экзотический плащ из шкур обезьян Южноземья, Олвир стоял с почти королевской выдержкой, или, по крайней мере, с тем, что Норс мог назвать таковым. Он не среагировал на перемещение и столкновением с незнакомцами, как другие Сарлы, благодаря его опыту набегов у него было куда больше самодисциплины. Он также сражался с куда большим количеством врагов, чем Вульфрик, начиная с Ящеролюдов возле Скегги, эльфами обоих наций на море, и даже участвовал в казалось невозможном кругосветном путешествии, совершив набег на прибрежный порт в далеком Ниппоне. Вулфрик почтительно кивнул командиру, уважение к которому он получил во время набега на Арабию.


***


Арклок начинал нервничать все сильнее. Он не видел ничего, кроме враждебности и воинственности в глазах другого человека, а поток его сородичей через врата не показывал признаков истощения. Силы Арклока уже оказались в меньшинстве, и численное неравенство становилось больше с каждой секундой.

И все же архимаг не решался приказать атаковать первым. Конечно же, это не путь дипломатии начинать все с пролития крови, и разве это обязательный закон, что любой первый контакт с другим миром или измерением должен начинаться с неразумной вражды? Но все же, оценивая ситуацию, он приказал своим подчинённым построиться в стандартное боевое построение — впереди защитники, за ними маги. Арклок не был тактиком, и он мало что знал об боевых формациях, но он прекрасно понимал, что если все пойдет по худшему сценарию (а циник в нем упорно твердил, что так все и будет), то лучше его магам оказаться за стальной стеной, пока они будут читать заклинания. Однако не все силы его экспедиции присутствовали у портала. Двое авантюристов и големы сейчас были в гробнице, не подозревая о происходящем.


***


Вулфрик хищно оскалился, когда южане перестроились в подобие боевого строя, стандартный ответ на их неспособность встретить норсов лицом к лицу как настоящие люди. Он оглянулся по сторонам, глядя на своих братьев и сестер по оружию, видя что они были такими же нетерпеливыми, как и он, делая неприличные или угрожающие жесты южанам или стуча своим оружием по щитам, создавая какофонию, которая распыляла боевую ярость и заставляла кровь быстрее течь по венам. Вулфрик чувствовал, как что-то древнее, что-то первобытное, что-то, что было неотъемлемой частью человеческой природы кричало в его груди, требуя освобождения. Вулфрик, сдерживая себя, бросил взгляд на Олвира, поскольку это было бы монументальное проявление неуважения к вождю, не позволив ему первым пролить кровь, или, по крайней мере, не получить у него сперва разрешение. Однако как только это случится, всякое представление об иерархии будет забыто в бою

Олвир окинул взглядом южан, затем посмотрел по сторонам, прежде чем найти Вулфрика. Затем он усмехнулся и кивнул.

Со свирепым воинским кличем Вулфрик высвободил ту первобытную мощь, что ревела в его груди и швырнул один из своих метательных торов в сторону южан, после чего кинулся вперед. И слуги богов последовали за ним.


***


Топор конечно же не долетел. Арклок подумал, что это такой исход должен был быть очевидным, ведь между двумя сторонами было больше ста метров. И архимаг не собирался позволять дистанции сократится.

Едва Норсы успели пробежать десять метров, как Архимаг произнес заклинание и на пути северян возникла светящаяся полупрозрачная стена около пятнадцати метров шириной, и высотой семь метров. Это был прочный магический барьер и северяне, не успев затормозить врезались в него, только чтобы быть отброшенными назад противодействующей силой заклинания. Резки слова, которые, как догадался Арклок, были проклятьями, яростно изливались из мерзких ртов, пока они наносили удары по барьеру, в то время как другие, более сообразительные, попытались его оббежать. Они бы в этом преуспели, если бы Арклок был единственным архимагом тут.

Аркантий присоединился к своему коллеге, создав второй барьер, который простирался от правого конца барьера Арклока до колонны на дальнем конце ведущей к порталу дороги, фактически полностью перерождая там путь. Увидев это, люди из другого мира повернули налево, только чтобы там появился еще одна магическая стена, сделанная на этот раз из огня. На мгновение удивленный Арклок повернулся, чтобы взглянуть на заклинателя, и увидел улыбающегося архимага Транта, который кивнул ему. Похоже, что несмотря на недавнее разногласие, Трант не бросил Кирин-Тор в час нужды. Благодарный и чувствующий немного вины за то, что собирался написать сообщение, в котором собирался просить отозвать Транта назад в Даларан, Арклок снова сконцентрировал свое внимание на чужеземцев перед ним.

Взбешенные трусостью врага и разъярённые еще больше от того, что они не могли найти на ком вымести свою жажду насилия, чужеземцы начали яростно наносить удары по магическим барьерам (разумно не решаясь приблизиться к огненной стене), и хотя каждый по отдельности был незначителен, но вместе они заставляли все больше напрягаться Арклока, который еще не готов был отказаться от своей надежды на мир.

Все больше норсов прибывало из портала, все больше из них собиралось у барьера, чья неподатливость побуждала их атаковать его с еще большей яростью и свирепостью. Барьеры начали все сильнее напрягать тех, кто их поддерживал, заставляя архимагов разделять внимание между множеством ударов, что в конце концов из концентрация становилась слабее и барьеры начали поддаваться. Арклок заметил, как стоящие возле него ученики Аркантия попытались укрепить барьер своими силами, но они были лишь новичками и их сила для этого была слишком ничтожна.

В отчаянии он окликнул единственного из присутствующих, кто мог остановить насилие: жреца Фабиано Хейса.

— Хейс! Ты можешь общаться с ними. Вглядись в их разум и скажи им, что мы хотим мира!

Жрец на мгновение выглядел озадаченным, но потом кивнул, когда понял что именно Арклок хотел, чтобы он сделал. Внутреннее зрение! Хотя такое заклинание не использовали обычно для телепатии, но он мог изменить его, чтобы узнать о прошлом чужеземца, что могло послужить основой для общения! В конце концов, жрецы вполне могли заглядывать в разумы других и даже контролировать их; отправить видение не было чем-то сверхсложным.

Заметив ревущего рыжеволосого, что первым прошел через врата, Хейс произнес заклинание и на мгновение его разум смешался с разумом воина-Вулфрика.

Этого оказалось достаточно.

В следующий миг Хейс рухнул на землю, его вырвало его же ужином. Видение… он не видел что-то настолько омерзительного у кого-либо, за исключением демонов!

Арклок, чей лоб был покрыт уже потом, крикнул жрецу, не оборачиваясь, полностью поглощенный удержанием барьера:

— Хейс! Что ты видел? Скажи мне, как на их языке будет «мир»?

— Мир?! — жрец в недоумении тряхнул головой. Как такое вообще возможно после того, что он видел. — У них нету такого понятия, как «мир», архимаг! Это дикари, которые не ведают ничего, кроме насилия и осквернения всего светлого и благородного! Вся их культура построена на грабеже, изнасиловании и убийстве больше, чем у кого-либо… даже чем у Орков и Отрекшихся!

В этот момент Олвир пробился сквозь своих подчинённых к барьеру и вытащил из-за спины могучий топор, лезвие которого светилось зеленным светом. Подняв его вверх, он со всей силы обрушил его на барьер и разрезал его, словно траву косой. Барьер тут же рухнул со звуком разбитого стекла, словно возвещая о конце последней надежды на мир.

Затем в воздухе снова полетел топор, снова брошенный чужеземцем, который первый прошел через портал. Арклок взглянул на это с презрением, потому видел уже на какую дистанцию топор мог пролететь, а чужеземцы по прежнему были слишком далеко, чтобы надеяться поразить кого-то из его экспедиции таким оружием. Затем презрением сменилось недоверием, потому что топор, казалось, сопротивлялся законам гравитации и продолжал лететь по воздуху с невероятной скоростью, словно его направляла рука какого-то бога. Арклок только и сумел, что моргнуть, когда топор перелетел строй защитников и вонзился в голову стоящего рядом с ним ученика, который смело пытался восстановить магический барьер. Слишком сосредоточенный на заклинании, молодой маг не заметил угрозы, пока та не вонзилась ему в голову с такой силой, что фактически разделала голову ему пополам и сбила на землю. Мальчишка был мертв прежде, чем его тело коснулось земли.

Арлок, глядя в некотором ступоре на мертвого ученика возле него, слушая торжествующий рев чужеземца, пролившего первым кровь, почувствовал, как внутри него растет ярость. Похоже это все же судьба, что каждая встреча с чем-то новым в этом мире обязана начинаться с пролития крови, а не дружелюбных приветствий.

«Ну хорошо.» — подумал он про себя — «Я хотя бы пытался».

— ВСЕМ МАГАМ ИСПОЛЬЗОВАТЬ СМЕРТОНОСНЫЕ ЗАКЛИНАНИЯ! — закричал он команду. — ЕСЛИ ОНИ ХОТЯТ ВОЙНЫ, ТО МЫ ПОКАЖЕМ ИМ, КАК СРАЖАЮТСЯ НАСТОЯЩИЕ ЛЮДИ! ОТБРОСЬТЕ ЭТИХ ДИКАРЕЙ ОБРАТНО В ИХ ЗАМЕРЗШУЮ ПУСТОШЬ! ЗА КИРИН-ТОР! ЗА АЗЕРОТ!

[Gaspar]

Четвертая глава CoC: Первый Контакт. (Часть 3)

Быстро, словно только отсутствие приказа от Архимага сдерживало, маги одним движением сменили стойки, начав сплетать смертоносные заклинания. Находящиеся на самом низком уровне силы и умения ученики создавала магические стрелы, в то время как адепты сотворяли снаряды размером с череп. Магические снаряды же полноправных магов были раза в три больше, в то время как Архимаги только выжидали, решив пока приберечь свои запасы маны на будущее.

В разноцветном залпе все заклинания сорвались с рук Кирин-Торцев и обрушились на наступающую орду. Сосульки пронзали тела Сарлов, и по крайней мере один из ледяных снарядов, созданных заклинателем, прошил насквозь грудь одного, а затем глубоко вошел в живот тому, что был за спиной первого. Других охватывал огонь, в то время как те, кого поражала аркана, кожа и плоть превращались в стекло и рассыпались. Одному неудачливому налетчику Маг-Хранитель попал точно грудь, которая мигом рассыпалась, а следом рухнуло и все тело, сложившись из-за неспособности более поддерживать свою собственную стабильность.

Однако наступающие понесли не столько большие потери, как надеялся Арклок. Некоторые пораженные заклинанием Норсы тут же торопливо сбивали пламя или с руганью вырывали сосульки из своих тел, причем многие делали это на ходу. Поняв, что так просто врага не остановить, Арклок применил экспериментальное заклинание, которое его научили драконы Бронзовой Стаи. Это заклинание использовало магическую энергию творения, чтобы ускорить течение времени в определенной области, в результате чего заклинатели создавали свои заклинания с головокружительной скоростью, со стороны казалось, что их движения были размыты. Даже лишенные магии защитники присоединились к обстрелу норсов, используя свои арбалеты, тоже перезаряжая их с размытой скоростью.

Теперь заклинания ударили по северянам словно натуральный дождь. Ошеломленные таким шквальным обстрелом, ведь скоростью стрельбы их противника сейчас могли сравниться в мастерстве с лучниками высших эльфов, наступление Норсов застопорилось, а затем начало медленно и неохотно отталкиваться назад просто из-за количества обрушивавшихся на них магических снарядов, сталкиваясь с подкреплением, льющимся через портал. Десятки пали в эти несколько хаотичных моментов от шквала магических снарядов.


***


Южане во второй раз за сегодня удивили Вульфрика. Никогда, даже в капищах шаманов Сарлов он никогда не сталкивался с таким количеством заклинателей одновременно. Неужто норсы попали через портал на какой-то полигон колледжей магии, про которые ходили слухи? Вульфрик заметил среди врагов несколько обладателей длинных ушей и начал подозревать, что его теория была верна, ведь каждый северянин знал, что магия южан брала свое начало не от богов, как было положено, а от неестественных остроухих обителей Ултуана. Хотя легенды похоже недооценили длину этих самых ушей… причем значительно.

Впервые Вульфрик почувствовал себя неуверенно в битве. Он не боялся битвы со смертными врагами, но магия была чем-то, чему он мало что мог противопоставить… ну по крайней мере, не на таком растоянии.

Затем шум боя (или точнее пока одностороннего побоища) прорезал рык Олвира.

— Сформируйте стену щитов, вы отбросы! Покажите этим южанам, что их разноцветные фокусы ничего не значат для истинных сынов Севера!

С бодрым криком многие тут же повиновались и вместе сгруппировались. Те, что стояли впереди и во втором ряду выставили щиты вперед, в то время как стоящие позади подняли щиты над головой. Некоторые, слишком отдавшиеся своей кровожадности, бросились вперед без всякой защиты, только чтобы быть сраженными ледяными стрелами или быть пораженными аркановыми снарядами, которые изменяли сам состав того, во что попадали, что любой из присутствующих последователь Тзинча успевал оценить.


***


Выстроившись, стена щитов начала двигаться вперед, и хотя щиты дрожали, когда в них попадали магические снаряды, ломаться она отказывалась. Некоторые шипели сквозь зубы, когда их руки обжигало от жара попавших в щиты огненных шаров, лед же разбивался на мелкие осколки или впивались в щиты, иногда достаточно глубоко, чтобы колоть держащие их руки. И только фиолетовые снаряды наносили действительно существенный урон, превращая дерево в стекло или даже испаряя его, оставляя от пораженного щита все меньше с каждым попаданием.

Но этого было недостаточно, строй врагов упорно продвигался вперед, а потому Кирин-Торцы решили попробовать иные подходы. Арклок заметил, как кто-то из магов заморозил землю под ногами норсов, от чего некоторые северяне поскользнулись и упали. На мгновение в стене щитов возникла брешь, из-за которой, лишившись прикрытия, несколько норсов погибло, но через пару мгновений норсы восстановили строй, хотя и были вынуждены двигаться теперь медленнее из-за необходимости теперь смотреть по чем они ступают.

Глядя на их продвижение, Арклок понял, что враги теперь меньше чем за минуту сократят дистанцию до пятидесяти метров, а затем просто совершат рывок и вступят с Кирин-Тором в ближний бой. И просто глядя на мускулистые конечности дикарей, легко было понять, насколько опасны они в ближнем бою и что его силам лучшем избегать этого сценария. К тому же он к своему неудовольствию заметил, что вражеские воины продолжают изливаться через портал. Пока он и остальные архимаги избегали личного участия в бою, желая приберечь свои силы в случае обострения ситуации, но похоже дальше это продолжаться не могло. Арклок повернулся к Транту, который ухмыльнулся в ответ, словно прочел его мысли. Затем глава экспедиции повернулся к Призывателю Дикая Песнь.

— Великий Призыватель, нам нужно больше бойцов, чтобы сдерживать противника. Можете призвать столько элементалей, сколько сможете контролировать?

Дикая Песнь, которая только что послала мощную ледяную стрелу, пробившую щит северянина и его самого, повернулась к архимагу и кивнула в подтверждение:

— Конечно, архимаг. Давайте посмотрим, как хорошо эти дикари смогут справиться с яростью океанов!

— Хорошо. — довольно кивнув, Арклок сплел заклинание, пославшее сигнал големам в гробнице срочно направится к его текущему местоположению. — Посмотрим как этим варварам понравится столкнуться с кем-то, кто крупнее их.


***


Непрерывный поток норсов изливался через портал, звук боя возбуждал северян, заставляя их быстрее бежать к линии фронта. Но один человек, прошедший через портал не разделял всеобщей боевой горячки, жажды поскорее окунуться в битву. Он двигался с осторожностью, опасаясь боя и одновременно стремясь воспользоваться им в своих интересах. Его звали Верлки, Провидец Искаженного Глаза, колдун Тзинча, что бродил по Норске уже более полвека, достигнув такого возраста благодаря хитрости, осторожности и благосклонности хозяина удачи. Издалека Верлки организовал резню племени Гаэль, брак принца Эслингов с женщиной, которая жаждала его смерти, а также многочисленные экспедиции в Старый Свет для сбора артефактов. В дополнение к мастерству в интригах Веркли был могучим колдуном и стремился максимально усилить свою магическую мощь.

Спрятавшись за одну из колонн, которая была достаточно толстой на его вкус, чтобы послужить укрытием, Верлки позволил части своей души покинуть тело и поплыл над волной нетерпеливых норсов, высматривая что там происходит впереди. Там воины Сарлов сформировали стену щитов, в то время как их враги обстреливали их всевозможными яркими цветами. Некоторые из норсов, пораженные ими пали, но было очевидно, что еще чуть-чуть, и северяне сойдутся с врагом в рукопашном бою.

Затем неожиданно, в дюжине метров над головами норсов возникло пять больших пылающих огнем камней, каждый из которых был размером с мула. В следующий миг гравитация взяла свое и несколько тонн камня врезались в плотно сбившийся строй норсов, жестоко раздавив множество сарлов. Разлетавшиеся в разные стороны горячие осколки камней глубоко вонзались в плоть, усиливая бойню. Разбитый отряд в панике отступил назад, ошеломленные норсы поглядывали в небо, боясь снова попасть под такую атаку.

Глаза Верлки расширились от удивления, но причиной была не сила заклинания. Он за свою жизнь видел куда более впечатляющие, да и сам даже сотворял несколько раз. Дело было в самой магии и тех, кто ее использовал, она полностью отличалась от всего, что он когда-либо видел. Эти неизвестные маги притягивали к себе и слепляли жестами нечто, похожее на фиолетовую жидкость, которая, казалось, исходила от самой планеты. И у нее не было ничего из того, что Верлки чувствовал от Ветров Магии — никаких яростных эмоций, которые исходили от кипящего красного ветра, никакого вкуса божественности, который ощущал каждый колдун, использующий силу своего покровителя.

Верлки решил присмотреться к душам магов, чтобы изучить их, и ахнул (слишком громко) от шока. Он мог видеть мерцающий свет, но он был искажен, словно он смотрел на солнце сквозь окровавленное стекло. О, он сказать, что души были там, он мог видеть их эмоции, как решимость и гнев, но только из-за того, что они отпечатывались на их лицах. Но он не мог почувствовать их души, не мог читать их внутренние амбиции, не ощутить частицы внутреннего разложения, которое было у каждого человека, не мог протянуть руку и дотронутся до них, чтобы манипулировать ими. Другими словами, он был словно человек, который в безоблачный день вышел на солнечную поляну, но не мог почувствовать тепла небесного светила — это было словно души этих людей вообще не принадлежали Царству Душ, а чему-то другому.

Верлки вернул свой дух назад, а затем сделал осторожный шаг назад, а потом еще один. За порталом оказались неизвестные враги с неизвестными ему силами, и осторожная часть его разума призывала отступить. Лучше изучить нового врага издалека и со временем обнаружить его слабости. Верлки сделал еще один шаг, а затем внезапно — и очень грубо — на его плечо опустилась чья-то сильная рука.

Верлки попытался повернуться со словами силы на устах, только чтобы вторая рука зажала ему рот.

А затем раздался голос, выкованный опытом прожитых десятилетий, лишенный любого намека на страх, который испытывали обычно норсы, когда имели дело с теми, кто мог контролировать дыхание богов. Вместо этого он был полон презрения и личной гордости.

— Моих людей убивают колдовством южан, шаман. И все же, вместо того, чтобы помочь им, я обнаруживаю, что ты пытаешься сбежать от обретения славы. Останови это, СЕЙЧАС ЖЕ, иначе я почту Чара, сделав тебе кровавого орла через спину.

Это было хорошо, что Олвир не мог видеть лица Верлки, потому что его глаза расширились от недоверия, а затем его лицо скривилось от презрения к вождю. Неужели глава экспедиции думает что ему противостоят южане? Он что, был глуп или слеп?

Но все же не желая, чтобы его легкие вырвали через спину, Верлки медленно кивнул. Руки отпустили его, и человек позади него отступил назад, хотя и оставаясь на том расстоянии, где он мог в случае чего мгновенно зарубить колдуна. На мгновение Верлки прикинул свои шансы обрушить силу богов на вождя Сарлов, но благоразумие и здравый смысл подсказали, что сейчас это не лучшая идея. Именно сейчас. Так что Верлки неохотно глубоко вздохнул и потянулся к дыханию богов.

Его тут было очень мало. Земля была пуста на эфирную магию не меньше, чем Арабийская пустыня на воду. Только небольшие фрагменты текли из портала небольшими кусочками, словно листья на ветру. Из портала…

Верлки обернулся и глянул мимо раздраженного вождя Сарлов на портал. Осторожно, глазами давая понять Олвиру, что его жест не предназначен, чтобы стать ему угрозой, он потянулся к порталу сначала руками, а затем и душой, вытягивая чистую силу эфира с Норской стороны портала.

Колдун тут же почувствовал, как в его душе вспыхнуло маниакальное желание уничтожать, а тихие голоса в его голове шептали ему, призывая обрушить полученную силу на врагов-чужеземцев и его противников среди норсов. Привычным усилием воли подавив ненужные импульсы и голоса, Верлки обратил свой зловещий взор на вражеские ряды. Вступать в прямую магическую битву в этой ситуации было бы глупо, вражеских заклинателей было больше и он не знал их силы. Здесь нужен был другой подход. В следующий миг он заметил кое-что, и его лицо приобрело зловещее выражение, не уступающее любому демону.


***


Тем временем на линия фронта Кирин-Тор медленно отбрасывал захватчиков назад к порталу за счет огневой мощи своей магии. Ледяные заклинания пронзали руки и ноги, огонь поджигал пол, а аркана испаряла защиту и плоть. К тому же к атакам присоединились стихийные слуги Дикой Песни, их отдаленно гуманоидные тела высвобождали мощные струи воды экстремальной температуры, которые моментально ошпаривали или замораживали незащищенную плоть. Когда же норсы сгруппировывались вместе для создания стены щитов, архимаг Трант бомбил их огненными метеоритами.

Кирин-Тор поддерживал темп огня, заставляя норсов отступать каждый раз, когда они шли в наступление и подходили слишком близко.

Тем не менее, Арклок понимал, что ситуация складывалась критическая. Ученики уже начали уставать, их заклинания становились все слабее, а скорость сплетения заклинаний медленнее. Скоро им потребуется отдых, потому что он не мог дать им одно из пяти зелий маны Уизглэджетт, что у них было. Арклок подозревал, что ему самому, или кому-то из Архимагов они скоро понадобятся. Теперь, когда магические атаки со стороны Кирин-Тора становились не столько сплошными, некоторые из Норсов умудрялись подбежать на дистанцию, достаточную, чтобы они могли метать во врагов свое метательное оружие, вроде копий и топоров. Одно из них убило заклинателя, пробив ему грудь, в то время как раны другого сейчас лечил жрец. Затем один из норсов, что собирался бросить копье, на глазах Арклока превратился в овцу, попав под полиморф одного из магов-хранителей, что заставило его товарищей отскочить от своего ставшего овцой собрата, словно он стал злобным львом… или заразным.

Затем сбоку послышалось два ужасных крика, почти сразу сменившихся булькающими звуками. Крики паники и боли последовали следом, заставив Арклока отвлечься от боя перед ним.

И он чуть не выронил свой посох когда повернулся, впервые в этой битве почувствовал настоящий страх перед открывшимся из зрелищем. Перед его глазами над двумя разорванными на части защитниками Кирин-Тора, размахивая кусками плоти, стояли две… неописуемых твари. Его разум был парализован — он буквально не мог придумать слова, чтобы описать массу из щупалец, когтистых рук, стонущих ртов и мерзких выступов. Только головы, хотя и искаженные мутациями и безумием, в центре этих существа позволяли, к ужасу архимага, узнать их — защитники Бекки Олбок и Джонн Мэттис.

Другие защитники, придя в себя, отчаянно рубили своими зачарованными мечами то, во что превратились из товарищи, но их атаки похоже только раздражали их еще сильнее. Одно из них ударом щупальца в ответ отправило одного из защитников в полет. Наконец, один из магов-хранителей заставил существ закричать от боли, выстрелив большим огненным шаром в упор. Арклок прошептал тихо молитву Свету, глядя как существа горят, объятые пламенем, хотя это не остановило их от сеяния хаоса на его участке боевой линии.

«Свет… Подождите, вот оно!»

— Мистер Хейс, обрушьте гнев Света на этих чудовищ!

Будучи опытным целителем, Хейс, тем не менее, без колебания применил свое мастерство в качестве инструмента насилия, ибо разве не был ли этот кошмарный ужас болезнью Азерота, которую необходимо было исцелить?

Эффект оказался куда существеннее огня, ведь свет уничтожал не только плоть, но и душу. Четверть тела одного из монстров была мгновенно уничтожена Святым Ударом. Воплощение чистого света отвергало присутствие искажающей энергии хаоса так же, как и Скверну с Тенью. Но когда жрец обратил свой гнев на другого, один из учеников рядом с Арклоком начал кричать от боли.

Затем еще один тоже начал ужасно кричать. Арклок повернулся к ним со смертельным заклинанием наготове, видя как тела учеников корчатся и дёргаются на земле, сгибаясь в неестественные позы, словно что-то внутри них пыталось вырваться наружу. Арклок отчаянно пытался придумать чем помочь, какое заклинание могло бы это остановить, но затем внезапно к ученикам подошел архимаг Трант. Держа в руках зеленый камень, который они ранее нашли на другой стороне портала, архимаг начал произносить слова на языке, который Арклок не признал, делая при этом движения рукой, которые также не имели никакого смысла для архимага.

Акрклок с тревогой посмотрел на своего коллегу — откуда он это узнал?

Однако под действиями Транта тела учеников быстро прекратили корчиться и они перестали кричать от боли. Зеленый туман вышел из их тел и влился в волшебный камень, который архимаг высоко поднял, а затем направил в сторону портала. Арклок проследил за направлением и заметил что-то в задних рядах Норсов. Там стояло закутанное в плащ сгорбленное существо, отчаянно делающее какие-то жесты, скорее всего магические. Арклок не был уверен, что это человек, так как конечности существа сгибались под неестественными углами. Трант направил прямо на вражеского заклинателя артефакт, после чего начал зачитывать заклинание, на этот раз знакомое для ушей Арклока.

Магия камня смешалась с магией архимага Транта, создав огненный шар размером с лошадь. Рот Арклока слегка приоткрылся от страха, когда гигантский огненный валун полетел в сторону колдуна, который заметив атаку, кинулся бежать.

Шар взорвался, вроде попав в колдуна, прихватив с собой пару десятков норсов, оказавшихся поблизости. Арклок повернулся к своему коллеге в полном восхищении, ведь хотя заклинание такой силы и не было чем-то немыслимым, но оно обычно требовало гораздо больше времени для чтения заклинания и подготовки. А Трант создал его менее чем за пять секунд!

С лицом, полным торжества, Трант повернулся лицом к Арклоку и улыбнулся.

А затем его голова взорвалась.

[Gaspar]

Четвертая глава CoC: Первый Контакт. (Часть 4)

Ученики, только-только оправившиеся от заклинания вражеского мага, закричали от ужаса. И когда разум Арклока смог отойти от шока и начать осознавать свои действия, архимаг обнаружил, что находился где-то на полпути к тому, чтобы присоединиться к ним.

Потому что на взрыве головы Транта все не остановилось. Нет, самое кошмарное было впереди, потому что труп архимага не стал падать на землю, а продолжал стоять, словно марионетка, поддерживаемая на невидимых нитях. Затем тело задергалось, изгибаясь с тошнотворным хрустом под неестественными углами, когда из шеи начал вылазить сперва клюв, большой и длинный, а затем и голова, похожая на Зандаларского Птерродактиля, но заросшая синими перьями и с горящими красным глазами.

А затем оно заговорило - не сделав никакого физического движения - и Арклок, как и все, кто был рядом, закричали от пронзительного звука, являющегося одновременным гомоном сотен говоривших на неизвестном языке ртов. Только тоны речи позволяли понять хоть какую-то суть: крики боли, мольбы о милосердии, стоны восторга смешивались со звуками работающих механизмов и стрельбы.

Но дело не ограничилось лишь звуком. Разум Кирин-Торцев атаковали так же видения, такие же бессмысленные и неузнаваемые, как и слова, и каждое вгоняло разум во все большее оцепенение. Арклок видел орды странных кроваво-красных демонов, с пылающими мечами бросающихся на линии чешуйчатых существ, смутно напоминающих Пандаренских Сауроков. Он видел очень похожих на эльфов существ, лишенных их примечательных ушей, спорящих, замышляющих, а затем воюющих друг с другом в панораме времен. Человек, держащих в руках золотой молот, стоял перед огромной толпой людей, каждый из которых склонялся перед ним на коленях. Он видел стальных гигантов, вооруженных мощными огнестрельными ружьями, из которых они расстреливали полчища похожих на Силитидов существ.

Тем не менее, некоторые видения не были лишены знакомых элементов, что еще сильнее запутывало разум. Акрлок видел Гномов и Отрекшихся, сражающихся с причудливой расой человекоподобных крыс. Орки огримара воевали со своими сородичами, которые казались более крупными, дикими и, как ни странно, менее умными. Корабли Легиона бомбили прикрытые барьерами странные пирамиды, которые смутно напоминали ему описание Зандаларских зиккуратов. Светловолосый молодой человек, одетый теперь в королевские доспехи, пожимал руку того, кто явно был правителем неизвестной страны.

По всей линии Кирин-Тора мужчины и женщины пытались остановить психическое нападение, зажимая руками уши, но это было безрезультатно. Крик прекратился только тогда, когда Арклок сумел собраться достаточно, чтобы всадить в кричащую голову два больших аркановых осколка.

Но демоническая птица уже сделала достаточно. Ее психическая атака практически вывела из строя большую часть магов, сведя заградительный огонь до минимума. Кроме того, некоторые из адептов и учеников уже устали, из запасы маны практически исчерпались, и они уже едва могли сражаться. Норсы же не сидели без дела и с готовностью воспользовались представившейся возможностью, кинувшись вперед на врага со всех ног. А так как два из трех архимагов больше не могли создать магический барьер или огненную стену, чтобы остановить их атаку, норсы наконец-то сумели дорваться до рукопашного боя.

Когда Арклок повернулся, все еще дрожа после случившегося с Трантом, первые из Норсов достигли линии Кирин-Тора. Самые быстрые воспользовались брешью в линии защитников, созданной парой отродий и кинулись на магов. Адепт, дрожащий в попытках собрать больше маны для заклинания, увидев несущегося на него Норса, отшатнулся назад и попытался выстрелить не до конца сплетёнными чарами, только чтобы ревущий Норс налетел на него и сбил на землю, после чего северянин сильным ударом обуха своего топора раскроил ему голову. Другой адепт, развернулся и попытался сбежать, только чтобы оказаться насаженным на копье в спину и поднятым в воздух.

Впрочем шок у Кирин-Торцев прошел быстро и прорвавшихся быстро прикончили своими заклинаниями маги, в то время как Защитники Кирин-Тора, закованные в зачарованную броню и вооруженные так же зачарованными мечами, сплотили ряды, закрыв прорыв и приготовились встретить несущуюся на них орду, которых вид врагов не заставил замедлиться и в следующий миг живая стена из плоти Норсов столкнулась со стальной.

Линия Защитников Кирин-Тора мигом продавилась назад, многие оказались под таким напором сбиты с ног. Слишком тонкая одностроевая линия не смогла противостоять атаке такой массы сильных тел, к тому же Защитники не были настолько квалифицированы в поддержании строя как люди Старого Света или даже пехотинцы других человеческих наций Азерота, как как Даларан делал ставку на магическое доминирование, а не на более приземистые разновидности боевых действий, и вкладывал в это большую часть ресурсов, оставляя на остальное только крохи. Более трети погибло в первые пару секунд, сбитые с ног и добитые на земле без всякой жалости врагом. Ведь даже не смотря на то, что большая часть норсов не могли своим оружием пробить толстую зачарованную броню, они по прежнему могли целиться в стыки брони или использовать тупые удары для убийства врага там, где колющие атаки не помогали.

Те из Кирин-Торцев, что устояли, оказались не в лучшей ситуации, но хотя бы смогли ответить. Быстро стало очевидно, что магически зачарованное оружие легко пробивало кожаную броню и деревянные щиты, которыми владели Норсы, а несколько сынов Севера пали, когда их железные клинки, которые они использовали для блокирования атаки, оказались рассечены надвое. Однако одного магически зачарованного оружия тут было недостаточно. Будучи ветеранами неисчислимых набегов, выживающие в обществе, которое накачивало их насилием с колыбели и благословленные мутациями Темными Богами, мастерство Норсов в ближнем бою оказалось подавляющим, особенно когда они превосходили врагов числом.

К тому же они не играли честно. Подсечки, удары в промежность или глаза - все это были обычные приемы, используемые норсами, и, хотя Кирин-Тор время от времени играл грязно, это не получило широко распространения, особенно в тактике боя. Азеротское чувство чести вызывало бы уважительный кивок у высокоблагородных в Бретонских графствах или Имперских Провинциях, где тоже такое не одобряли. Сыновья Норски же над этим только смеялись, называли южан слабаками и использовали самые грязные примем, которые были им известны с большим удовольствием.

Арклок видел, как один из защитников блокировал удар варвара топором, только чтобы второй дикарь схватил Кирин-Торца за руку и использовал это, чтобы сбить его с ног, где его добил первый варвар. Другому защитнику повернули шлем так, чтобы он не мог ничего видеть, после чего дикари начали колоть его, со смехом уклоняясь от слепых выпадов. Но хуже пришлось магам, у которых не было тяжелой брони защитников. Такая очевидная незащищенность заставляла многих дикарей атаковать их с явно большим удовольствием, словно чем беззащитнее жертва казалось, тем большего удовольствия им это доставляло.

Именно на относительно беззащитных адептах и учениках дикари разошлись по полной. Одного - молодого ученика, недавно вышедшего из подросткового возраста, - сбил с ног весящий вероятно пару сотен фунтов варвар. Пока мальчик хрипел от удара, дикарь уселся на него, после чего начал избивать его лицо своими кулачищами, которые ломали кости при каждом ударе. Ученик поднял руку, чтобы попытаться защититься, только чтобы варвар схватился за нее и напрягшись, с жутким звуком, взревев, оторвал ее, после чего начал избивать оторванной конечностью ее бывшего владельца словно импровизированной дубиной.

Но Арклок видел это все лишь на периферии своего зрения; он не был в состоянии оказать кому-то непосредственную помощь, как как некоторые северяне, признав в нем лидера, решили испытать свою силу против него. К счастью у архимага оставалось немало хитрых приемов в рукаве, которые он успел приготовить перед рукопашным боем. Вот сейчас последний из Норсов разрубил своим мечом архимага, только чтобы его кровожадная ухмылка исчезла, сменившись растерянностью, когда архимаг испарился в воздухе. А все потому, что заклинание отмотки времени, активировавшиеся в момент удара, вернуло архимага туда, где он был несколько секунд назад. Инстинктивно, почувствовав врага за спиной, северянин развернулся назад, только чтобы получить магический взрыв в лицо.

Расчистив на пару мгновений личное пространство, Арклок осмотрелся, пытаясь оценить ситуацию. Его сердце екнуло, когда расчетливая часть его мозга подсчитала, что по крайней мере одна третья, если не половина, его сил уже мертва, перебита с жестокостью, не уступающей оркам Скверны. Только элементали Дикой Песни держались стойко, став серьезным препятствием для северян, так как норсы не знали , что нужно наносить удары по запястьям, браслеты на которых придавали элементалям форму в мире смертных. Вместо этого топоры и мечи рубили по центральной массе и головам элементалей, что было разумным против большинства врагов, но не против конкретно этих. Несколько элементалей было все же убито, но куда больше Норсов лежала за земле, воя в агонии от ожогов или гипотермических ран.

Видя это, Арклок понял, что если не сможет сейчас же взять ситуацию под контроль, то через несколько минут дикари перебьют все силы его экспедиции. Не долго думая, он отдал отчаянный приказ:

- Магам сформировать магические барьеры! Конструкты скоро прибудут, удерживайте позиции!

С этими словами Арклок поднял руки создал блестящий фиолетовый пузырь, который окружил сперва его лично, а затем расширился, накрыв территорию радиусом в десять метров. Норсы, столкнувшиеся с его барьером, были отброшены назад. Так как архимаг полностью контролировал барьер, он сделал его проницаемым позади себя, и под него забежало с дюжину Кирин-Торцев. Те из них, кто были магами, добавили свою магию к его собственно, усиливая барьер.

По всему полю боя оставшиеся члены Кирин-Тора сформировали куполообразные барьеры, защищая как магов, так и оставшихся защитников, которых осталось немного, так как они стали первой целью норсов, и теперь бросали настороженные взгляды на северян, рубящих теперь в бешенстве своим оружием по барьерам, стремясь добраться до тех, ко под ними был скрыт. Барьеры были конечно разного уровня силы - они были результатом объединённой магии двух-трех, а иногда (в особо несчастном случае) одного мага. Те, что не могли создавать подобные барьеры, вливали свои силы в уже существующие, стараясь поддержать их. Арклок понял, что как ему повезло, что большая часть членов его экспедиции предпочитают аркану над другими ветвями магии.

Призыватель Дикая Песнь, оказавшаяся слишком далеко от любого из барьеров, заключила себя в большой ледяной глыбе, напугав собиравшихся на нее напасть северян. Те осторожно потыкали ледяной барьер сейчас неподвижной магессы, не зная, жива та или нет.

Светящиеся фиолетовым пузыри мерцали посреди моря плоти и ненависти.

Конечно это было сугубо временное решение. Арклок понимал, что барьеры, требующие для своего поддержания полного внимания каждого мага, не выдержат постоянных атак снаружи. Даже созданные Арклоком и Аркантиумом, чей большой щит был особо заметен надо головами полных ненависти норсов, рано или поздно рухнут под постоянными ударами по ним. За ревом и проклятьями норсов он несколько раз слышал звуки рухнувших меньших барьеров, похожий на звук бьющегося стекла, и предсказуемо следующие следом предсмертные крики.

Один из норсов встал перед Арклоком, после чего с ухмылкой окинул взором бойню, на его лице отчетливо было видно извращенное наслаждение тем, что он видел. Затем он снова посмотрел на Арклока, и его лицо исказила садистская ухмылка. Дикарь, в котором Арклок узнал того рыжего громилу, что первым пролил кровь, указал рукой сперва на Арклока, потом на пах архимага, а затем на лезвие своего меча. Арклок про себя поклялся убить эту чудовищную пародию на человека как только представится возможность.

А затем он почувствовал их приближение! Он мрачно улыбнулся норсу, заставив того убрать ухмылку с лица, когда ему стало понятно, что у архимага еще остались козыри в рукаве.

[Gaspar]

Четвертая глава CoC: Первый Контакт. (Часть 5)

Этот козырь вскоре раньше почувствовали, чем услышали, так как каждый их шаг заставлял землю хотя и слабо, но все же сотрясаться. К сожалению для них, слишком поглощенные жаждой крови Норсы были чересчур сосредоточенные на попытках сокрушить магические барьеры Кирин-Торцев, и поэтому не заметили прибытие к магам подкрепления… по крайней мере до тех пор, пока несколько дюжин тонн оживленного магией камня не влетело в их ряды, раздавив моментально своими многотонными ступнями по крайней мере пару десятков северян. Другие были убиты когда прибывшие големы пустили в дело свои кулачищи, могучими ударами отправляла врагов в полет на многие метры или просто прихлопывая как мух одним махом.

Но хотя и атакованные внезапно, Сарлов прибытие врагов, до которых было куда легче добраться, только обрадовало, и они тут же обратили свою ярость на неуклюжих големов. Ситуация снова казалось повторилась. Как раньше сыновья севера загнали Кирин-Торцев в тесные круги, укрытые барьером, так и сейчас, северяне окружили големов и снова пытались пробить защиту. Но вот только големы не только не стеснялись наносить ответные удары, но и были не менее прочными, чем возведенные архимагами барьеры. Лезвия мечей бессильно лязгали об кристаллические шкуры; гигантские секиры, способные разрубить человека пополам одним ударом, едва могли сделать трещины на зачарованном камне. Догадавшись, что магический кристалл, что находился в центре каждого из големов, был его слабым местом, многие Норсы пытались бить туда, только чтобы столкнуться с магическим барьером, сопротивляющимся атакам не хуже, чем каменая кожа.

Сконцентрировавшись на громоздких конструктах, немногие Норсы заметили тех, кто прибыл вместе с ними. Это была странная пара из воина-гнома, скакавшего на большой саблезубой кошке из далеких земель. Тем не менее, в каком-то смысле, эта пара была даже более грозной, чем оживленные статуи Кирин-Тора, ведь эти двое принадлежали к легиону подобным их, что сражались и завоевывали целые континенты и миры. Они громко заявили о своем присутствии, когда друидесса-Калдорай налетела на Норсов, ее когти были искусно нацеленные на жизненно важные артерии, которые резала со смертельной точностью.

Тем временем гном спрыгнул со своей союзницы и тоже принялся за людей, используя свой довольно миниатюрный рост. Сконцентрированные почти целиком на големах (или все еще на магах и защитниках Кирин-Тора, которые укрывались за барьерами), Норсы мало замечали, как некоторые из них внезапно с криками падали, когда им в ноги врубались топоры, и следующий за этим булькающий звук, означающий добивающий удар. Те Норсы, что пытались обойти или авантюристов, или големов, сталкивались лоб в лоб водными элементалями, так все еще и не поверженных.


***


Когда Норсы почти всей ордой сосредоточились на новоприбывших, Арклок понял, что это его шанс. Он спроектировал магический барьер наружу, превратив его в ударную волну, которая отбросила оставшихся у барьера северян подальше. Другие маги, что еще остались живы, заметили это и поступили так же, после чего быстро собрались вокруг Арклока, используя скачок. Между тем, големы воспользовались образовавшейся путаницей, чтобы раздавить еще как можно больше дикарей своим многотонным весом.

Впрочем Арклок понимал, что передышка, предоставленная благодаря големам, будет очень недолгой, так как численные перевес Норсов рано или поздно позволит им побороть их. Быстро решив все, он довольно резко приказал одному из оставшихся адептов вместе со всеми выжившими учениками вернуться в лагерь и открыть там портал в Даларан, как близость Межпространственных Врат создавала помехи, не позволяющие создать его прямо здесь. Однако лагерь был расположены достаточно далеко, чтобы избежать их. Если повезет, они успеют привести подкрепление. Но если же нет, и все сложится для экспедиции максимально скверно, то Кирин-Тора хотя бы получит предупреждение и соберет новую экспедиции, на этот раз куда большую, чтобы отомстить за своих.

Когда ученики побежали в сторону лагеря, архимаг повернулся к оставшимся Кирин-Торцам. Выжило меньше половины от изначального состава экспедиции, но Арклок видел в их глазах решимость, а не отчаяние.

Он тяжело вздохнул, прежде чем заговорить с ними:

— Друзья мои, я не буду смягчать своих речей, когда говорил с нашими молодыми учениками, а потому не буду и сейчас. Азерот побеждал немало захватчиков из других миров. Я не сомневаюсь, что чемпионы нашего мира победят здесь так же, как и на Дреноре, обоих его версиях. И все же, сейчас эти захватчики могут оказаться крайне несвоевременным отвлечением внимания, которые мы не может себе позволить, пока над нами висит угроза новой атаки Легиона. Этот портал необходимо закрыть!

Сделав свое заявление, Арклок осмотрел толпу перед ним. К его удивление, он не столкнулся с приглушенными попытками протеста, несмотря на то, что такой приказ мог привете к их смерти. Вместо этого в худшем на лицах людей перед ним читался фатализм, но в основном мрачная определенность у большинства. Не впервые архимаг изумился храбрости, проявляемой его товарищами, многие из которых были значительно моложе его и едва знали время, когда Азерот не сталкивался с постоянными проблемами.

Маг-Инженер Уизглэджетт подняла руку:

— Мы все с вами согласны, архимаг, но как мы это сделаем? Между нами и вратами слишком много врагов, и даже если мы доберемся до них, я не знаю заклинания, которым его можно было бы запечатать.

Арклок кивнул ей:

— Вы правы, Триш. Хотя заклинания, способные запечатывать порталы, подобные этому, и существуют, но они слишком сложны, что я мог подобным овладеть. Однако, — он повернулся к Аркантию, которые угрюмо смотрел в землю. — Мы можем попробовать откачать большую часть волшебства из него, чтобы портал не мог выдержать движения слишком большого количества тел через него. Это нашествие варваров замедлится до скорости улитки.

Конечно была проблема в этой стратегии, хотя Арклок решил не упоминать ее в слух. Если у врага найдутся опытные заклинатели, которые обладали достаточным знанием об создании порталов или аркане, то они могли потенциально обратить сифонирование вспять. Тем не менее, глядя на врага, Арклок готов был поспорить, что эти дикари такими знаниями точно не обладали.

Это была та игра, в которой он не мог позволить себе проиграть.

Он бросил взгляд на Аркантия, которые заметив это, снова опустил взгляд в землю. Без сомнения, это товарищ-архимаг испытывал печаль и чувство вины за смерть многих из его учеников. Обычно Арклок выразил бы свое сочувствие, но прямо сейчас, без всякого промедления, ему и Уизглэджетт была нужна его помощь.


***


Тем временем кристаллические гиганты все продолжали сражаться с Норсами, отказываясь сдаваться под их атаками, ко все большей ярости последних. Големы уже были покрыты тысячами надрезов, оставленных оружием северян, но ни один из них еще не был повален, и только один, казалось, получил серьезные повреждения, лишившись руки. Возможно, если бы Норсы могли бы сражаться в более свободной обстановки, имея больше пространства для замаха своим оружием, они был смогли нанести больше урона, но к сожалению для них, пятиметровые големы без устали наступали, сгоняя людей в кучу, где им было сложно даже двигаться.

Все это, к своему недовольству, наблюдал из тыла Олвир. Он не знал, что там планировали эти странные южане-колдуны, но тот факт, что они не сбежали, пока их слуги отвлекали на себя северян, предполагало что они либо очень храбрые, либо планируют какую-то подлость. И, как Олвир мог сказать по своему опыту, южане были больше склонны быть подлыми, чем храбрыми.

Поэтому он поймал пробегающего мимо война и резко отдернул его в сторону. Норс зарычал, будучи разъяренным тем, что его оторвали от боя, но сразу сжался, как только разглядел лицо Олвира. Тон Олвира был таким же грубым и недружелюбным, как и его манеры. Он собирался отдать приказ и ожидал, что его немедленно выполнят.

— Вернись через портал и скажу Олафу присоединиться к битве. И прихвати с собой волков.

И пока гонец мчался выполнять приказ, другой Норс, пошатываясь, вышел из-за колонны. Тряся головой, Верлки, едва отошедший от взрыва огненного шара, который он едва сумел избежать, выругался, проклиная себя за свой план, который едва не стоил ему его жизни, и поклялся заставить этих людей, южане они или нет, расплатиться за все.


***


Тем временем на линии фронта Вулфика все больше раздражал этот бой с магическими гигантами. Биться, будучи зажатым в толпе не был путь Норсов в битве! Они не были жалкими южанами, сбивающимися в свои «формации», чтобы найти друг у друга храбрости встретить врага лицом к лицу.

Зарычав, Вульфрик толкнул стоящего перед ним северянина вперед, чтобы того голем смел одним махом, словно назойливого комара. Однако такая жертва предоставила Вульфрику шанс. Проскользнув следом, пока голем не успел махнуть назад, он вцепился в ногу голема и затем, со всей его геркулесовой силой, начал пытаться поднять ее. Даже со всей силой его мускулов он вряд ли смог бы поднять ногу выше одного миллиметра, но он не был один. Другие северяне быстро поняли что он пытается сделать и кинулись помогать. С их объединённой силой они сумели поднять одну из ног над собой и опрокинуть голема.

Тот попытался подняться, но северяне не дали ему, мигом накинувшись на него, словно голодные волки на раненого мамонта. Они яростно и безрассудно рубили по суставам конструкта, в то время как Вулфрик, точно определив куда надо бить, нацелился на кристалл, являющийся «сердцем» голема. Он поднял, а затем опустил Меч Торгвальда вниз, пронзив магическим мечом барьер, защищавший кристалл и глубоко вогнал его. Голем дернулся, а затем прекратил функционировать.


***


Впрочем его жертва, вместе с продолжавшимися сражаться другими големами, выиграла для Кирин-Тора достаточно времени. И вот уже три наиболее искусных в аркане мага из присутствующих — Арклок, Аркантий и Уизглэджетт — уже работали в унисон, вытянув руки, выкачивали энергию, которая помогала порталу работать, а затем отправляли ее в лей линии внизу. Розовое магическое поле, удерживаемое магами-хранителями, прикрывало их от атак, в то время как заклинатели и защитники с поддержкой Дикой Песни и ее элементалей отбивались от тех северян, что перенесли свое внимание с големов на остальных Кирин-Торцев. И хотя по началу это было незаметно, но постепенно эффект работы троицы начал ощущается, поскольку портал начал слегка заметно мерцать.

А затем, внезапно, маги едва не потеряли сцепление с порталом, когда-то они почувствовали, как что-то пытает грубо и напролом пролезть через врата. Что-то, что не уступало самим вратам в размерах.

[Gaspar]

Четвертая глава CoC: Первый Контакт. (Часть 5)

С наклонённой головой, чтобы суметь пролезть во врата, великан Олаф вошел в новый мир с заспанными глазами. Он моргнул один раз, затем еще два раза, а затем задумался о том, что не продолжает ли он спать, ведь место, где он только что был, разве не было разве покрыто снегом? Но тут на земле снега не было, да и к тому же тут было как-то слишком… тепло, словно он разлегся у большого огня. В конце концов, заспанный и пьяный разум великана решил сдаться и прекратить пытаться безнадежно постичь изменения в окружающем его мире, вместо это сконцентрировавшись на более непосредственно важных вещах. А именно чувство голода.

Именно в этот момент он заметил несколько Норсов, которые кричали ему что-то, прыгали вверх-вниз и взволнованно указывали куда-то вдаль, при этом осторожно поглядывая на ноги великана, так как он уже успел раздавить пару северян, сам того не заметив. Тупой великан поднял голову и посмотрел в ту сторону, куда указывали северяне, и с любопытством заметил маленькие, по сравнению с ним, ходящие живые камни, которые сражались с другими северянами. Олаф почесал затылок — с каких это пор камни начали сами двигаться и драться? Впрочем вряд ли живые камни были чем-то самым странным, что он видел на севере.

Продолжая неуверенно стоять у врат, великан переводил взгляд с Норсов, которые продолжали махать оружием и руками, на живые камни, после чего покачал головой от глупости северня.

«Глупые люди, нельзя есть камни!» — подумал великан про себя, после чего нагнулся и схватил самого крикливого и кинул его себе в рот. — «Зато можно есть людей!»

Издалека за всем этим наблюдал Верлки, которого отказ великана идти в бой серьезно раздражал. Потери среди его собратьев-Норсов его мало беспокоили, но колдун понимал, насколько Тзинч заинтересован в портале. Настроения божеств были непостоянными, но было очевидно, что если Верлки разочарует своего повелителя в таком важном деле, то вероятность получить проклятье была гарантированной. Кроме того, портал был возможностью колдуну самому повысить свою силу.

Так что используя те фрагменты Ветров Магии, что он смог собрать, колдун проник в простецкий разум великана и почувствовал его примитивный голод. У него тут же возникла в голове идея, хотя и совершенно простецкая, основанная на том трюке, что он давным-давно выучил еще будучи юным учеником у наставника, чье имя он уже и позабыл.

Пробормотав короткое заклинание, колдун внедрил в разум великана видение умирающего от ран мамонта, находящегося как раз за вражескими заклинателями. Удивленный и обрадованный появлению такой кучи восхитительного мяса, и не имея достаточно ума, чтобы задаться вопросом, откуда мамонт так внезапно взялся, великан тут же двинулся к несуществующему зверю.


***


Тем временем Вульфрик, отошедший от восторга от убийства одной из каменных мерзостей, перевел свой взгляд на остатки сил южан. Большинство из них были трусливыми заклинателями, не стоящие траты его времени, хотя он предположил, что по крайней мере некоторые из них смогут дать ему хороший бой если загнать их в угол. Тем не менее его истинной страстью во время набегов была охота на вражеских чемпионов, ведь их убийство им доказывало, что по своему могуществу Норсы превосходят любую другую расу, живущую в этом мире!

И поэтому его взгляд был обращен не на сбившихся вместе магов, ни на все еще грозных големов, так как он уже убил одного, доказав свое превосходство, а на большую саблезубую кошку, что терзала группу Норсов. Уже два десятка его сородичей лежало на земле мертвыми, их кровь текла из глубоких ран, оставленных когтями кошки, которая действовала слишком умно для любого животного, которого он когда-либо встречал. В ее глазах читался не животный интеллект, и от Норса не ускользнуло то, что если судить по описаниям, такая кошка должна была обитать в далеких южных джунглях.

Вульфрик заметил, как некоторые из Норсов выскользнули из толпы, даже не пытаясь сражаться с большой кошкой, а наоборот, стараясь оказаться как можно дальше от нее. Возникшее от лицезрения такой трусости изумление и замешательство быстро сменилось гневом, когда Вульфрик определил причину происходящего: Король-Ярл Виглундир. Теперь было очевидно, что король слаб, слишком смягчившись из-за своего поклонения богу орла, веря в одни лишь интриги и пренебрегая обучению Сарлов понятиям воинской гордости и мастерству. Вульфрик тут же поклялся, что соберет после битвы всех выживших из этого отряда и заставить их сразиться на арене с одним из отродий хаоса экспедиции. Те, кто сумеют выжить, смогут искупить себя в его глазах.

Решив что будет делать после битвы, Вульфрик издал насколько мог громкий рев; сейчас он собирался показать этим трусам, что такое настоящий бой. Он направил свой меч на большую кошку в безошибочном жесте вызова на бой… ну по крайней мере он должен был быть узнаваем для любой разумной расы. Демонстрируя, что она к ним относится, кошка в ответ откинула голову назад и издала свой рев, разбрызгивая кровь, которой были залиты ее клыки. Вулфрик кивнул; она поняла суть, а большего и не надо.

Норс тут же кинулся в атаку, его противница поступила так же, двигаясь куда быстрее него. Она прыгнула, достаточно высоко, чтобы сбить при таране, но недостаточно, чтобы он сумел увернуться пригнувшись, тем самым получив возможность пырнуть ее мечом в незащищенный живот. Вульфрик поднял щит, и кошка врезалась в него, пытаясь повалить. Но Вульфрик был готов, и потому, хотя подошвы его сапогов и скользнули назад, сумел сохранить равновесие.

Однако если Вульфрик был ограничен только двумя конечностями, в которых он держать оружием, то кошка могла использовать сразу пять — пасть и четыре лапы. Поэтому Вульфрик стиснул зубы, одна из задних лап рубанула его по голени. Взревев от гнева он навалился на щит и отбросил назад, сбив кошку с ног.

Среди ряда цивилизация с долгих времен ходило высказывание, говорящее что кошки всегда приземляются на свои лапы, и хотя это было не совсем так, прямо тут это подтвердилось. Вульфрик рубанул мечом вниз, намереваясь разрубить кошке спину, только чтобы та с кошачьей грацией увернулась и тут же с не меньшей проворностью рубанула когтями в ответ. Но Вульфрик успел поднять щит, заблокировав жесткий удар когтями, нацеленный в его лицо, после чего ответив, навалившись и врезавшись щитом в лицо противнице.

Увы, кошка на этот раз сумела пробить клыками уже из без того порядком поврежденный щит, и Вульфрик зарычал от боли, когда один из клыков глубоко вошел ему в руку. Застигнутый таким врасплох, Вульфрик не успел нанести ответный удар, прежде чем кошка успела выдернуть из щита пасть и отскочив назад, разорвать дистанцию. Он, однако, сумел понять кое-что в своем враге. Она была безрассудной, уверенной в себе и слишком жаждала пролить кровь… или, возможно обрести славу? В любом случае, она были слишком похожа манерой действия на Норсов, а Вульфрик всю свою жизнь сражался с Норсами.


***


Направляемое Арклоком заклинание истощало энергию из портала, заставляя его уже куда заметнее мерцать, заставляя Верлки все больше паниковать. Перспектива быть навечно проклятым своим повелителем была уже не подразумеваемой — она была очевидной. Различные видения начали проникать в его разум, каждое из них, не принадлежащее собственному разуму колдуна показывало самого колдуна, подвергающегося невероятным и очень хитрым пыткам. В одном его кожа стала поверхностью для тысяч различных веществ — от холоднейшего льда до ядовитейших шипов и горячайшей магмы — и он чувствовал это все разом. В другой его разум был заперт в лабиринте иллюзий, где каждая из них была такой-же реальной, как и предыдущая, меняясь сразу же, как только его мозг начинал приспособляться к тому, что уже видел, обеспечивая непрекращающееся безумие.

Это заставило его еще с большим усилием вести тупого великана вперед, оказывая открытое давление колдовством, ведь хитрость не заставляла того двигаться достаточно быстро. И это удалось, великан прекратил идти осторожно, смотря куда он делает следующий шаг. Поэтому число раздавленных им Норсов быстро начал расти с каждым шагом гигантских ног, но Верлки было наплевать. Судьба вмешается и спасет тех, на кого у нее еще есть планы, в то время как остальные были уже бесполезными пешками, которые можно по желанию выбросить.

Великан сделал еще шаг, раздавив Норса, который сражался с одним из големов. Магический разум машины посмотрел вверх, чтобы полностью рассмотреть гигантское существо, которое по оценке самого голема была в четыре раза выше него. Быстро конструкт рассчитал свои шансы на успех в противостоянии и вывел их как незначительные, не выше пяти процентов. Тем не менее, его главный приказ был неоспорим, защищать своих хозяев Кирин-Торцев любой ценой. А потому, недолго думая, голем, игнорируя торчащие из его груди клинки Норсов, активировал магические резервы для усиления и нанес встречный сильный удар, целясь в ступень великана.

Великан из-за внезапной боли взревел, заставив окружающих его закрыть уши от боли. Словно ребенок, который со всей дури случайно саданул по камню, он подпрыгнул от боли… или точнее попытался. Великаны были известные тремя вещами — своей тупостью, силой и неуклюжестью — и этот прискорбный факт привел к тому, что великан был обречен упасть на неровной поверхности… и очень неудачно, прямо на следующих за ним норсов. Результат был сокрушительным, заставив землю содрогнуться, когда двадцатиметровое существо рухнула вниз.

Великан был настолько ослеплен болью и вспыхнувшей следом за ней яростью, что Веркли едва не потерял связь с его разумом. В отчаянии он начал собирать силу эфира, беря ее везде, докуда мог дотянуться — из плавающих вокруг остатков, из становившегося слабее портала, из фрагментов душ погибших Норсов. Последнее было невозможно с не-южанами, но эта была та информация, которую он забросил на потом в самый дальний угол своего сознания. Одним всплеском вложив все в одно заклинание, он излечил великана, позволив тому подняться с неестественной быстротой.


***


Дуэль Вулфрика со странной кошкой тем временем продолжалась, оба оппонента успели еще раз ранить друг друга. У Вульфрика была особо неприятная царапина на руке, что кровоточила, в то время как кошка лишилась части кожи на спине, ее срезало невероятно острое лезвие меча Вулфрика. Пара изучала друг друга глазами, взвешивая варианты. Наконец, чтобы избавиться от возникшего паритета, Вульфрик первым сделал шаг навстречу, хотя его раненая нога дрожала.

Заметив слабость противника, кошка ринулась вперед, в то время как Вулфрик опустил щит, чтобы прикрыть раненую ногу. Кошка воспользовалась возможностью, прыгнув выше щита, целясь в лицо Норса… и сделав именно то, что Вульфрик и хотел.

Положив руку с мечом за щит, Вульфрик толкнул обеими руками из-за всех сил, подбросил пойманным ударом кошку высоко в верх. Ее когти обрушились на его лицо, оставив на нем глубокие порезы, но размен того стоил и Вульфрик сумел рубануть мечом по ставшему открытым животу своей противницы.

Кошка упала на землю, отчаянно пытаясь своими лапами предотвратить выпадение собственных кишок. Хотя нет, уже не лапами, а руками! Перед изумленными глазами Норса форма кошки растаяла, сменившись человеческой. Хотя не совсем. Уши предательски выдавали в ней принадлежность к роду эльфов, хотя Вульфрик и был в ужасе, насколько длинными они были.

Когда-то кошачьи глаза стали похожими на человеческие, хотя и продолжали смотреть на Норса со все такой же звериной ненавистью. Ее руки, приложенные к ране, светились зеленым и, если Вульфрику предложили угадать, он готов был бы поспорить, что она пытается вылечить рану.

В ответ на полный ненависти взгляд Вульфрик только усмехнулся в ответ, постаравшись сделать ухмылку как можно более предвкушающей, желая заставить эльфийку нервничать. Впрочем чемпион Хаоса сегодня жаждал крови, а не чего-то другого. Ей в конце концов повезло, что он не слуга змея.

Но когда Вульфрик поднял свой меч, чтобы оборвать жизнь эльфийки, он не обратил внимание на странную шумиху в толпе, когда один Норс за другим внезапно вскрикивали и падали, потому что кто-то отрубал им ноги в коленях. Для того, кто это делал, эти ноги были как деревья, которые стояли у него на пути, и он, по его собственным же словам, был самым лучшим лесорубом, которого когда-либо видывал свет.

Уши эльфийки дернулись, когда услышала что-то, а ее губы, искаженные от злого рычания, сместились в хитрую, знающую улыбку. Когда Вульфрик поднял свой меч, собираясь взять ее черед для Трона Черепов, она поклонилась ему, что вызвало у северянина секундное замешательство. Ну или точнее только он принял это как поклон. Для Калдорая она просто обеспечила для своего друга стабильную платформу.

Наконец из толпы вырвался некто с боевым кличем на губах. Вульфрик уже опускал меч, но новоприбывший прыгнул на платформу перед ним, а затем, с рычанием, гном набросился на Норса. Шлем коротышки врезался в лицо удивленного человека, в то время как топор впился ему в грудь, оставив серьезную рану, ставшую бы смертельной, не успев Норс, взвыв от боли и гнева, отшатнуться назад и принять оборонительную позицию, пока гном помогал своему товарищу подняться.

Еще раз Вульфрик был шокирован, молча взирая на того, кто едва не стал его потенциальным убийцей. Это был Полурослик! Будь ситуация иная, он принял бы это за шутку. Полурослики Империи, хотя Норсы не часто сталкивались с ними, так как их страна находилась слишком далеко от морей, изображались бардами как глупые полулюди, прожорливая насмешка над людьми, созданная богами только ради шутки. Говорили, что единственное, в чем они хороши — это уметь готовить. И действительно, пленённый Эслингами Полурослик —кулинар принес племени немало славы когда наступало время праздников.


***


Тем временем неуклюжий великан наконец-то сумел подняться на ноги, причем быстрее чем обычно. Ярость полностью вытеснила голод в его примитивном разуме, и странный или нет, но живой камень собирался заплатить за то, что с ним сделал. Голем же про великана уже забыл, его магически созданный интеллект заставлял его фокусироваться на самых ближайших угрозах его хозяевам, а только потом на угрозах себе. Логичный выбор, учитывая цель заданной ему миссии и его собственного магического кода, но в данном случае оказавшийся фатальным. Будучи повернувшимся боком, а так же из-за поврежденных в бою вспомогательных сенсорных систем, конструкт не заметил, как великан начал тянуть к нему свою руку. А великан был довольно быстр, поэтому успел схватить голема, прежде чем тот что-либо успел предпринять. Если бы голем мог бы испытывать боль, то это было бы ужасно для него, чувствовать как тебя сжимает гигантская рука, постепенно раздавливая.

Вместо этого, чувствуя как его разрушают, голем активировал все оставшиеся резервные накопители магической энергии и направил энергию в руки. Однако это было напрасно, все попытки голема избить пленившую его руку не заставили великана выпустить его, так как его сила была куда большей. Однако внезапный суицидальный прилив сил у голема вызвал раздражение у Олафа и тот начал сжимать сильнее. Затем он тупо вспомнил, что его живот все еще урчит. Легкая улыбка появилась на его лице, когда он пришел к гениальной, по меркам великанов конечно-же, идеи как решить две проблемы одним камнем, если так можно было выразиться.

Поднеся кулак ко рту, великан откусил кусок от голема, словно это было живое существо. Под действием силы челюстей умирающий конструкт раскололся пополам, однако при этом во все стороны разлетелись осколки, многие их которых были острыми, и начали впиваться в десны и язык. Почувствовав снова внезапную боль, великан немедленно прекратил свое дело, мысленно проклял глупый живой камень и заметив другой такой же, сердито метнул все еще дергающуюся часть голема в его руке в другой.

Кусок голема влетел в другой с силой катапульты и разнес его на части.


***


Архимаги запаниковали, так как теперь на их защите оставался только один голем, который уже был серьезно поврежден, а остальные были уничтожены ордой Норсов многие их которых переключились на оставшихся Кирин-Торцев. Немногие оставшиеся защитники Кирин-Тора отчаянно пытались их удержать, но было очевидно, что их очень скоро сметут. В отчаянии Арклок был вынужден отказаться от участия ритуале, чтобы остановить непосредственную угрозу. Он спешно выпил зелье маны, чтобы пополнить свои запасы, после чего начал готовить мощное заклинание.


***


Пришедший в себя после удара по голове Вульфрик продолжал стоять в оборонительной стойке, готовясь к следующей атаке врага, которая все не происходила. Вместо этого Норс наблюдал, как напавший на него горячо спорил эльфийской женщиной, не сводя впрочем взгляда на северянина. Он не понимал их языка, но вот тон диалога уловить сумел. Мольба, злость, упрямство и решительность. Вульфрику этого хватило, чтобы понять суть разговора; Полурослик хотел, чтобы женщина ушла, а женщина наоборот хотела продолжить бой.

Тогда он улыбнулся и обратился к эльфийской ведьме:

— Проваливай. Беги домой к своему кошачьему богу, которому ты поклоняешься. Ползай перед ним или ею от стыда из-за поражения! Пускай карлик сражается в твоей битве!

Хотя слова Вульфрика были непонятны для авантюристов, но в его тоне было столько издевки, что и никакого перевода тут не надо было. Друидесса зарычала и встала, от чего кровь начала течь из ее наполовину зажившей раны. Гном в ответ пролаял наполовину мольбу, наполовину приказ, указал на находившегося среди магов жреца, после чего кинулся на Норса с таким яростным ревом, что северянин не мог не положительно оценить его. Оставшаяся позади Калдорай смотрела своему другу в спину, после чего сжала свободную руку кулак и неохотно последовав его совету, побежала в сторону своего товарища-жреца.

Сообщение отредактировал Gaspar - 25.05.2019, 12:08

[Gaspar]

Четвертая глава CoC: Первый Контакт. (Часть 7)

Наконец Арклок закончил сплетать заклинание, создав аркановое копье длиной с лошадь и толщиной с человека. На мгновение Арклок позволил копью повиснуть в воздухе, выискивая в нем какие-либо недостатки, грозящие стать фатальными, после чего запустил его, нацелив в самую большую угрозу силам экспедиции — великана. Копье, словно снаряд баллисты, пролетело по воздуху, прежде чем вонзится великану в левую голень. Тот закричал, снова заставив всех рядом закрыть уши от боли, после чего упал вперед, раздавив еще десяток Норсов и оказавшись в дюжине метров от Кирин-Торцев.

Арклок понимал, что такая рана великана надолго не остановит, а потому повернулся к Дикой Песни и приказал ей позаботиться о том, чтобы ее оставшиеся элементали доделают работу. Та кивнула, после чего отдала команду элементалям и те начали выполнять ее без всяких раздумий. Все кто остались, а именно в количестве пяти, тут же ринулись вперед, и словно вода через пороги, протекли сквозь разрушенный падением великана строй Норсов, игнорируя попытки тех убить, так как клинки просто проходили сквозь воду.

В следующий миг, прежде чем кричащий от боли великан успел среагировать, водные элементали оказались возле его рта и полезли в него. А затем, оказавшись достаточно глубоко в его горле, они заморозили себя, перекрыв его дыхательные пути. Великан, когда почувствовав что не может больше дышать, тут же сжал горло одной рукой и начал в панике корчится, отчаянно пытаясь выдавить лед из горла, его хаотичные движения заставили Норсов разбегаться в разные стороны, чтобы не попасть случайно под удары, грозящие их раздавить словно мух.


***


Воин-Полурослик был смелым, Вульфрик быстро признал это. Сражаясь двумя боевыми топорами, коротышка двигался и сражался так, что мог бы вызвать уважение у любого Норского Берсеркера. Вульфрик укрылся за щитом, отбивая удар противника, только чтобы карлик использовал оказавшийся рядом труп в качестве платформы, чтобы подпрыгнуть выше и вонзить один из своих топоров глубоко в щит Вульфрика. Затем, используя застрявший топор в качестве опоры, он поднял себя выше, от чего его верхняя часть тела оказалась над щитом и обрушил второй свой топор в обезглавливающем ударе. Вульфрик едва успел пригнуться и ответил ударом руки, в которой был зажат его меч — у него просто не было достаточно места чтобы нанести столь эффективный удар с помощью меча, — и впечатал кулак в лицо гнома.

Воин, которого Вульфрик считал Полуросликом, отлетел назад от силы удара, жестко приземлившись на землю. Однако, к удивлению чемпиона Сарлов, гном почти сразу быстро и решительно поднялся, выплюнув при этом с кровью выбитые зубы. Вульфрик вырвал топор гнома из своего щита, только чтобы тот, и без того поврежденный ударами гнома, когтями эльфийской кошки и заклинаниями, развалился, расколовшись пополам. Норс зарычал, на мгновение соблазнившись идеей бросить топор назад в гнома, но сразу решил, что такой шаг скорее просто вернет оружие назад хозяину. Поэтому он просто отбросил подальше его в сторону.

Внутри он выругался. Вражеский воин был слишком уж ловок и быстр, чем можно было ожидать от представителя прожорливых коротышек, являясь при этом очень неудобной мишенью, ведь Норсу приходилось нагибаться, чтобы отражать его удары. Тем не менее природа не наградила низкорослых карликов длинными руками, что давало Вульфрику преимущество в дистанции атак — и это был то, что Вульфрик решил использовать в своих интересах.

Уклонившись от удара гнома, Вульфрик быстро подобрал валяющееся на земле копье и начал атаковать гнома быстрыми колющими ударами. Тот был вынужден защищаться, имея только топор, и поэтому быстро получил по своему несколько скользящих ударов, хотя его броня пока сумела защитить от худшего.


***


Между тем великан продолжал корчится, пытаясь прочистить горло. В паники от того, что лед покидал его горло, он начал бить по нему кулаками. Под таким невероятным давлением лед начал трескаться, однако яростная атака лишь загнала осколки в мягкие мышцы внутреннего горла, вызывая кровоточащие порезы. Кровь полилась по разбитому льду и если раньше гигант не мог заполнить легкие воздухом, то теперь вместо него их заполнял поток крови.


***


Призыватель Дикая Песнь отчаянно пыталась призвать больше элементалей, чтобы добить великана. Однако в суматохе боя Кирин-Торцы не заметили новое подкрепление Норсов, что появилось из портала. Это были существа, отличающиеся от ранее прибывших мародеров — волки размером с пони, которые казалось были наполовину животными из плоти, а наполовину стихийные существа из льда, а так же целый отряд охотников в плащах, вооруженных копьями и могучими конечностями, чтобы метать их.

Именно последние и заметили Дикую Песнь, и, увидев добычу без доспехов, вся группа разом кинул в нее свои копья. Слишком сконцентрированная на своем ритуале призыва, Дикая Песнь не успела заметить летящие в нее копья и прежде чем она успела хоть что-то понять, три из ни пробили ее грудь, одно из которых пронзило ее сердце. На мгновение ошеломленная эльфийка потянулась слабеющими руками к копьям, словно собираясь их выдернуть, а затем повалилась замертво на землю, призыв к жрецу так и не успел покинуть ее губ.

Со смертью их создателя, путы, что удерживали элементали с этим планом бытия, начали рассеиваться, а следом и сами элементали, превращаясь в пар и исчезая, словно туман.

Для Аркантия и Уизглэджетт тем временем все труднее становилось поддерживать заклинание. Причины были понятны; их големы были уничтожены, Аркантий был вынужден полностью сосредоточится на удержании Норсов от того, чтобы смять их позиции. Но даже его надолго не хватит, это становилось очевиднее с каждой секундой.

Аркантий все сильнее впадал в отчаяние, даже эффекта зелья Уизглэджетт не хватало, чтобы остановить это. Кровь почти дюжины учеников и адептов была на его руках, ведь это он настоял на том, чтобы привести их порталу, несмотря на все возражения Арклока, и они погибли из-за его высокомерия. Тем не менее, благодаря эффекту эликсира он сумел найти силы, чтобы не упасть полностью духом и обратить чувство вины в решимость. Ради собственного искупления он должен был остановить это вторжение.

«Нет». — внезапно подумал он, когда в его голову пришла неожиданная мысль. — «Что если они снова активируют врата? Что если они придут снова?»

Лучше сперва было добыть информацию, и только затем уничтожить портал, чтобы армия Кирин-Тора была более подготовленной в следующий раз. К тому же, что-то или кто-то начал оказывать сопротивление их заклинанию, и Аркантий хотел узнать что или кто был источником этого.

Осторожно, только на секунду прекратив поддерживать заклинание, чего хватило, чтобы напрячь до пределов Уизглэджетт, он сотворил заклинание, которые вызвало похожее на орла существо, но созданное из чистой магической энергии. Это было его собственное нововведение, придуманное во время недолгого сотрудничества со Стражами Калдорай во время Третьей Войны. Зрение птицы было словно второе зрение для Аркантия, и, пока он продолжал направлять заклинание сифонирования, он одновременно послал свою птицу-инструмент в сторону врат.


***


Дуэль между Вульфриком и гномом Гнили Быстрым Ударом достигла своего апогея. Гном истекал кровью из большой раны на лице, полученное от особо удачного удара копьем Вульфрика. Норс же новых ран не получил, продолжая держаться на безопасной дистанции, что еще сильнее разъяряло гнома. Когда Вульфрик снова тыкнул копьем, целясь в грудь гнома, тот потянул руку и, игнорируя полученные в процессе порезы, схватился за наконечник, после чего перерубил топором древко. Сделав это, он тут же швырнул отрубленный наконечник в лицо Норса, заставив того выбросить ставшее бесполезным древко копья и отбить наконечник мечом.

Этим он открылся, чего гном с нетерпением и ждал. Бросившись вперед со всей скоростью, на которую он не должен был быть способен, гном оказался возле Норса и вонзил топор в колено Вульфрика. Тот взвыл, ведь лезвие врубилось в его кость, но этот удар не был полностью неожиданным. Норс упал, но он успел переместить свой вес, превратив падение в атаку, рухнув на гнома, который не успел отступить. Гнили тут же оказался в ловушке под тяжелым Норсом, его топор был зажат и он не мог его использовать. И поэтому гном полез оставшейся свободной рукой к поясу и извлек небольшой кинжал, который тут же вонзил в бок Норса, после чего выдернул для нового удара.

Сжав зубы от боли и ненависти, Норс перехватил гномью руку с кинжалом, после чего, приподнявшись, повернул меч лезвием вниз и опустил его, вогнав противнику в грудь в район сердца, после чего повернул его. Гном под ним дернулся, злобно выплюнул кровь в лицо своему убийце, после чего обмяк и умер.

Несколько секунд Вульфрик стоят неподвижно, тяжело дыша, а затем начал медленно из-за ран подниматься. Встав в полный рост он посмотрел вниз и дал павшему гному кивок уважения; больше он никогда не будет недооценивать их род. Издалека до него донесся полный отчаяния женский крик.


***


Норсы, стремящиеся достичь линии противостояния, в основном игнорировали орла, парящего над их головами. Некоторые его заметили и махали оружием, но как не странно для Аркантия, эти жесты были похожи больше на приветствие, чем на угрожающие. Так что орел пролетел во врата не встретив сопротивление.

Челюсть Аркантиума отвисла и он едва не потерял контроль над заклинание, чем вызвал тревожный взгляд со стороны гномы. А еще бы ей не падать, ведь оказалось, что все, что до этого видел Кирин-Тор было лишь жалким авангардом! С другой стороны были едва организованные толпы из тысяч диких налетчиков, их лица были перекошены от жадности и жажды крови. Хуже того, там были не только они, через глаза орла Аркантий видел больше людей-гигантов, к которым добавились мамонты размером с большой жилой дом в Штормграде. К ним добавились похожие на воргенов жуткие существа, которые выглядели совершенно безумными, вопящие, словно бешеные, люди, и те уродливые существа с щупальцами, в которых вражеский колдун ранее превратил двух защитников.

Сам воздух, казалось, полностью соответствовал недоброжелательности армии внизу. Когда орел Аркантия посмотрел вверх, он увидел, что оно ненормально клубилось словно во время бури, зловеще пронизанное голубыми прожилками. Молния пересекла небо, освещая его, и в этот момент Аркантий полностью позабыл про монстров внизу.

Ибо монстры на земле были ничем по сравнению с монстрами, заполонившими небо.

Архимаг видел целые облака розовых и синих головоногих, которые, казалось, смеялись и кричали, взволнованно тыкая на смертных внизу. Диски из плоти скользили по небу, их птицеподобные наездники сплетали своими руками сложные жесты. Над всем этим парили гигантские, похожие на Арракоа существа с пылающими красными глазами и аурой безумия, которые с жадностью глядели вних, и, к своему ужасу, Аркантий понял, сам того не понимая как, что эти существа сейчас всматривались через его инструмент в саму его душу.

Они жаждали его, но не в каком-то привычном извращенном смысле, потому что их зло было намного превосходило то, что могли желать какие-нибудь развращенные смертные. Они жаждали его знаний, его магического мастерства, его душу, его друзей, его нацию и много другого. Даже на всем мире их жажда не останавливалась, ведь даже этого им не хватило, чтобы удовлетворить свою всепоглощающую жажду знаний. Несмотря на эффект зелья и свой собственный опыт столкновений с Пылающим Легионом, Аркантий почувствовал, как страх от увиденного начал сокрушать его. Он торопливо перевел взгляд от демонических птиц куда дальше за них.

Это была ужасная ошибка.

То, что он увидел, наполнило его таким ужасом, которым не мог ни один из демонов. Нечто, лишённое формы. Нечто, лишённое описание. Надежда, жадность, честолюбие, ужас, смелость и тысячи других эмоций, которые человек мог не успеть даже все испытать за всю свою жизнь, разом обрушились, словно гигантские волны во время Катаклизма на сушу. Аркантий почувствовал, как его разум начал разваливаться, когда безумные видения начали бомбить его мозг, каждое из которых все меньше имело смысла, но при этом казалось все более знакомым, чем предыдущее. Он видел реки крови, в которых снова и снова тонули могущественные воители, которые сами же их и проливали. Он видел лабиринты без конца и начала, по которым бродили безумцы, утверждающие, что знают путь наружу, при этом каждый одновременно бессовестно лгал и говорил чистейшую правду. Он видел гниющие тела, настолько изменённые болезнями, что они были не отличимые от болотной слизи, которая их окружала. Он видел огромные круги, поделенные на различные слои, заполненные немыслимым, за гранью воображение, развратом, причем каждый слой содержал больше сцен гедонизма, чем предыдущие. И это лишь четыре из тысяч сцен.

Под таким психическим натиском связь с инструментом разорвалась и Аркантий упал на землю, словно марионетка, чьи нити перерезали. Он хотел смеяться, он хотел плакать, он хотел завопить, он хотел совершить сразу тысячу действий, каждое из которых бессмысленно для любого другого разума, но имело исключительно важное значение для него. В отдалении от слышал голоса, что звали его, и Аркантий оценено почувствовал, как чьи-то руки касаются него. С последним фрагментом своего рассудка он открыл рот, чтобы попытаться предупредить своих друзей о том, что он видел, но никакие слова не вышли из его рта.

Вместо них оттуда вырвались щупальца.

Его друзья отшатнулись в ужасе и полностью бессильные, чтобы спасти стремительно мутировающего в массу щупалец архимага. Жрец Фабиано Хейс был первым, кто пришел в себя и в ударе милосердия обрушил силу света на Аркантия, испепелив его.

Ошеломленный судьбой своего друга, второго архимага, павшего из-за потусторонней скверны другого мира, Арклок понял, что надежд на победу у них более не осталось. Однако времени горевать ему не дали, так как северяне, воспользовавшись заминкой в тылу Кирин-Торцев, усилили напор и добили оставшихся Защитников, после чего устремились к магам. В ответ Аркантий вложил всю оставшуюся ману в мощное барьерное заклинание, и высвободил его навстречу врагу, прикрыв тем самым своих и отбросив назад врага, создав перед ними магическую стену пятиметровой высоты.

Аркантий понимал, что это задержит врага лишь на пару минут, поэтому он быстро взвесил оставшиеся у него варианты дальнейшего действия. Он мог отступить, сбежать в Даларан и известить совет об угрозе, если они еще ей не получили. Несомненно Кирин-Тор соберет армию, хотя им и потребуется на это время, ведь придётся стягивать отряды со всех многочисленных баз организации. Или он может попытаться обрушить массивные колонны, что высились возле портала. Это не разрушит портал, ведь такое можно было сделать только с помощью магии, но вот проход заблокировать запросто, заставляя Норсов потратить немало времени на расчистку.

Обдумав оба варианта, он решил пойти по среднему. Арклок быстро выкрикнул приказы оставшимся Кирин-Торским Заклинателям отступить в лагерь и вернуться в Даларан с учениками, если те еще этого не сделали. Авантюристы пойдут с ними, чтобы гарантировать, что предупреждение о вторжении будет доставлено. Сам же он с группой добровольцев останутся тут, чтобы попытаться нанести как можно больше ущерба вратам.

Арклок подчеркнул термин «добровольцы», но, по правде говоря, такая просьба была лишь небрежно прикрытый фасад для слова «смертники», используемое в культурах, где не любили жертвовать другими без нужды, но вынуждены были делать это постоянно. По большей части, как и в Альянсе, так и в Орде общий кодекс чести придерживался самых высоких стандартов, и ожидалось, что эти стандарты будут исполнять. Никто не сомневался, что отступившие сегодня без явного приказа, столкнутся с пристальными взглядами других и тихим презрением до конца своей жизни, а роковое слово «трус» будет всегда доносится ветром.

Из-за желания отомстить врагу, чувства долга или патриотизма по отношению к Азероту все, кому не приказали отступить, остались. На самом деле часть тех, кому было приказано, остались, проигнорировав приказ. Кучка Заклинателей заняля позицию рядом с Ударной Командой Эпсилон, которые за весь бой потеряли только одного члена, и теперь разделились на две пары, одна из которых держала в руках свои напитанные арканой мечи, в то время как вторая пара заняла место возле Арклока, собираясь прикрыть его магическим щитом, хотя он смог бы прикрыть только от дальнобойных атак. Маг-Инженер Триш Уизглэджетт, которая выглядела словно постаревшей после попытки осушить портал, достала странный пистолет, который светился солнечной энергией.

Авантюристы тоже хотели остаться, чтобы отомстить за своего друга, который пал от руки воина, который первым вышел из портала, но Арклок сумел их заверить, что сейчас самой большой местью, которые они моги осуществить, будет известить Даларан, а через них и Альянс, а они уже позаботятся об уничтожении врага, гарантировав, тем самым, свершение возмездия.

Впереди магическая стена вспыхнула и рухнула, когда Верлки, найдя место поудобнее, рассеял ее взрывом эфирной мощи.

Друидесса все еще хотела остаться, но жрец наконец-то сумел ее убедить в мудрости слов архимага, но даже так он покинула оставшихся сражаться Кирин-Торцев с огромной неохотой. Увидев, что все кто надо отступили, Арклок залпом осушил последнее зелье маны и начал собирать магическую энергию для последнего своего мощного заклинания.

Все еще полные жажды крови и чующие, что перед ними одни из последних оставшихся врагов, Норсы ринулись вперед, выкрикивая боевые кличи, в то время как остатки экспедиции Кирин-Тора начали обстреливать их магией, пытаясь задержать северян, пока их лидер готовил свое заклинание. Тусклые огни — тени тех вспышек, что были в начале боя — срывались с их рук в последний раз. Потери они нанесли мало, так как Норсы, уже приноровившись, легко сформировали свободную стену щитов, быстро приближаясь, при этом помня о том, что было ранее, двигаясь небольшими группами, которые с одной стороны позволяли обеспечить друг друга достаточной защитой от обстрела, а с другой не концентрируясь настолько, чтобы рисковать понести тяжелые потери в случае удара сверху какого-нибудь разрушительного заклинания.

Поняв после первого залпа, что прямые атаки неэффективны, заставив врага лишь едва замедлиться, Заклинатели сменили тактику, замораживая или поджигая землю под ногами наступающих. Но последующие крики и проклятья, когда некоторые Норсы поскальзывались или обжигали ноги утонули в совершенно новом звуке — в голодном и диком вое волков. Волкоподобные чудовища из льда и плоти быстро обогнали Норсов, без каких-либо помех бежали по льду и легко оббегали горящий огонь.

Кирин-Торцы успели дать еще один залп, последние фиолетовые или оранжевые снаряды убили пару волков, а в следующий миг жуткие хищники севера уже накинулись на магов, их ледяные кинжалоподобные зубы легко рвали ткань и плоть, не уступая Норкскийской стали. Одному особо удачливому Заклинателю едва не оторвали голову, когда волк укусил тому шею, оторвав кусок плоти одним укусом челюстей, оставив только кусок кожи, на котором теперь голова и висела. Маги-Хранители выстояли лучше, ведь они, как никак, в отличии от остальных магов, хорошо знали как сражаться в ближнем бою, а потому не были растерзаны сразу, как Заклинатели. Один зарубил волка своим зачарованным мечом, только чтобы тот, на последнем издыхании сумел извернуться головой и перекусить руку, сломав кость.

А потом налетели сами Норсы. Любое сопротивление рассыпалось словно пшеница перед големом-жнецом, когда мечи и топоры Норсов зарубили Магов-Хранителей, те просто не имели шансов перед такой волной стали и плоти. Понимая, что сейчас или никогда, Арклок выпустил свое заклинание, мощный заряд арканы полетел по воздуху словно гигантская пуля и врезался в середину массивной колонны, что высилась возле врат. Та начала рушится, несколько упавших камней задавили появившихся из портала в тот момент Норсов, но колонна все же устояла и не рухнула. Древняя эльфийская империя построила многие из своих святынь используя магию, а потому одной атаки мага было недостаточно, чтобы сокрушить то, что было создано величайшей империей, что когда-либо была создана на Азероте.

Архимаг поспешно начал собирать энергию для следующей атаки, он чувствовал, как его восприятие мира начало тускнеть, ему становилось сложно воспринимать то, что происходило вокруг, он слишком устал из-за постоянного магического напряжения, ведь даже у магической выносливости и маны архимага был предел.

Норсы добрались до архимага, которого защищала оставшаяся пара Магов-Хранителей и Триш, в следующий миг. Гнома подняла свой странный пистолет, произошло несколько вспышек света и трое Норсов упало на землю, у каждого была дымящаяся дыра во лбу. Но этого было мало. Удары северян по магическому барьеру были словно валуны, брошенные в стекло. Барьер замерцал, треснул, а затем рухнул.

Хранители потянулись к мечам, но Норсы зарубили их прежде, чем их руки успели дотянуться до рукоятей. Уизглэджетт успела выстрелить в колено одному, а в следующий миг опустившаяся сверху секира разрубила ее пополам. Архимаг, уже почти ничего не соображающий от напряжения, почувствовал магию на кончиках своих пальцев, а с ней надежду, что у него еще есть силы закрыть портал через обвал. Эта надежда была разрушена реальностью, когда мечи и топоры впились в его тело.

Когда Арклок, истощенный как физически так и психически, почувствовал, как лезвия все глубже входят в его тело, он мог только понадеется, что того, что он уже сделал, будет достаточно. Тем не менее архимаг не был из тех, кто мог умереть, не сказав последнее слово. Последним отчаянным вздохом он высвободил собранную магическую энергию наружу, создав небольшой, но мощный взрыв, который превратил архимага и ближайших мародеров в пепел.


***


Ледяные волки, все еще жаждущие горячей крови, нагнали бежавших к лагерю Кирин-Торцев и авантюристов. Последние решили принять бой, прикрыв магов, что заставило их разделиться. Увы, часть волков предпочла погнаться за более многочисленной добычей и, несясь со скоростью несущейся во весь опор лошади, настигли их. Спешно сплетённые огненные шары срывались с рук Заклинателей, пытаясь отогнать волков, надеясь на страх животных перед огнем. Это было бесполезно; эти волки были слишком злобны и кровожадны, чтобы их можно было запугать стихийной противоположностью их природы.

Один или два упали, завывая, когда их ледяная плоть испарялась от попавших в них огненных шаров, но другие не обратили на это внимание. Они пронеслись мимо своих павших собратьев и накинулись на магов, начав рвать мягкую человеческую плоть. Их животные разумы не замечали, что это были люди из совершенно другого мира, чем тот, из которого они пришли, но все же они чувствовали странный вкус у плоти, которую они пожирали. Он не был противным; просто другим, чего их разумы не были в состоянии объяснить, да их это и не особо волновало.

Последний оставшийся в живых Заклинателей, которому повезло быть впереди отступающей группы, видя что стало с его товарищами, создал несколько зеркальных клонов — магически созданные копии себя самого, достаточно прочные, чтобы атаковать и не рассыпаться сразу, когда их самих атаковали. Противника с человеческим разумом это не обмануло бы надолго, но Заклинатель надеялся, что волков этим получится на достаточно обдурить.

Под слабые вспышки арканы — копии не могли создать что-то достаточно, чтобы стать большим, чем раздражением, — последний Арклок кинулся к большому шатру, что принадлежал архимагу Арклоку. Там и должна была быть основа для создания портала в Даларан. Истощенный почти до предела, Заклинатель из последних сил бежал, чуя спиной, как волки, разорвав его копии, уже настигали его.

Волки, завывая от ярости, их первобытные разумы разъярил обнаруженный обман, почти догнали Закдинателя, и их клыки уже были в нескольких сантиметрах от его спины, когда маг применил Скачок и телепортировался вперед, прямо ко входу в шатер. Он заскочил внутрь и поспешно закрыл его и активировал защитные чары, что создали временный барьер вокруг шатра архимага. Этого должно было хватить, чтобы сдержать волков, хотя что будет когда прибудут их хозяева маг понимал отчетливо.

Слушая, как волки снаружи рычат и завывают, кидаясь на барьер, Заклинатель позволил себе на секунду передохнуть, после чего повернулся к центру шатра, где должен был быть активатор портала. Слишком истощенный, он не подумал о том, что внутри никого не было, хотя ученики уже должны были тут, прежде чем сделал шаг и упал, обо что-то споткнувшись, и приземлившись по что-то мокрое. Это привело мага в себя, и он с расширяющимися от шока глазами понял, что чем-то мокрым была кровь, а затем заметил, что пол шатра устилали труппы. В следующий миг он узнал мертвецов, хотя их лица и были искажены застывшим на них ужасом. Это были ученики, ранее отосланные назад. Он узнал каждого, ведь они была пожалуй самой приметной частью экспедиции, ну за исключением авантюристов.

«Хотя подождите.» — подумал мужчина, поднявшись. — «А где Сти…»

Лезвие, что прошло насквозь его грудь, словно шампур кебаб, оборвала эту мысль. Заклинатель только и смог, что ахнуть, схватившись за грудь, когда меч, — черный, как рыцарь смерти и холодный, как Ледяная Корона, — вышел из его тела с такой же точностью, с которой и вошел. Заклинатель упал на колени, но все же, борясь с болью, решился посмотреть своему убийце в глаза.

Завывающих и лающих у входа в шатер волков, вечно жаждущих человеческой крови и плоти, как правило только возбуждали чужие крики страха и ужаса. Однако раздавшийся из шатра крик был настолько преисполнен ужасом, что даже волков заставил замолчать и замереть в нерешительности. Наконец, самый крупный их них тихо подошел ко входу и принюхался.

В следующий миг, быстрее, чем человек успел бы моргнуть, он испуганно заскулил и кинулся бежать в сторону своих хозяев, а остальная стая кинулась за ним следом.


***


В другом месте ледяные волки преследовали жреца и друидессу, заставляя тех каждых несколько десятков метров вступать в битву. Однако они не были солдатами Кирин-Тора, не привыкшими к рукопашным схваткам. Они были чемпионами, которые прошли через жестокие сражения в трех мирах и для них «ледяные волки» не были чем-то новым. Дюжина тварей была мертва, разорванная пантерой или испаренными лучами света.

Однако они уже были порядком истощены, а волки сумели не только нанести раны, на лечение которых у жреца не было времени, но и задержать их достаточно надолго, чтобы Норсы успели прибыть и отрезать авантюристов от лагеря экспедиции, заставив тех бежать в другом направлении от жаждущих их смертей северян.

В конце концов, после тяжелой погони, пара была загнана на возвышающийся над морем на пару километров утес. К удивлению преследователей, пара не только не остановилась перед обрывом, а даже стала бежать быстрее. Разъярённые перспективной того, что те решат самоубиться, лишив Норсов права убить их, северяне начали метать в них на ходу оружие, но жрец успел создать барьер из света, отбив несколько попавших снарядов. Затем, взявшись на бегу за руки друг друга, пара совершила прыжок веры.

Норсы замедлили бег, проклиная трусость своих врагов, побоявшихся встретить смерть лицом к лицу. Проклятья сменились криками ярости, когда бегущие в первых рядах Норсы достигли обрыва и посмотрели вниз.

Солнце уже начало подниматься над горизонтом, а потому северяне смогли увидеть, что было внизу. Жрец не падал, его тело не набирало смертельную скорость с каждой секундой; наоборот, он плыл по воздуху, словно перышко на ветру. Над ним, держа его в когтях, парила большая ворона размером с человека, стра[censored] жреца на случай, если его заклинание прервется.

Они находились на неизвестном для них континенте, за много миль от берега и без какого способа быстро связаться с владыками Азерота. Тем не менее, они были живы, а с ними и перспектива раннего предупреждения о предстоящем вторжении.

Среди ругающейся и разочарованной толпы стоял Вульфрик, хотя это давалось ему с немалым трудом, учитывая все раны, которые он получил. И хотя таких ран было мало, чтобы убить Норса, а его звезде еще предстояло подняться вверх, но впервые в жизни мародер Хаоса почувствовал близость смерти. Осторожно он дотронулся до некоторых ран, после чего довольно улыбнулся. Чемпионы этих неизвестных земель были сильнее, чем он ожидал, а значит охота на них будет воистину славной. И первым он выследит ту ведьму, которая первой ранила его, ведь их бой тогда не закончился.

[Gaspar]

Пятая глава TL: Для Последующих Поколений.

В век, когда все знамениты, знаменитых нет.

Неизвестный авантюрист.

***

Меня зовут Стивен Риверс, и это мой новый дневник. Вы спрашиваете, почему я его пишу? Что ж, мой ответ такой же, как и в моих предыдущих дневниках: это все для последующий поколений.

Это мой дедушка был тем, кто вдохновил меня сделать это. Его дневники, описывающие его жизнь во время Первой и Второй Войны с Ордой уже вошли в анналы многих исторических трактатов. Так что как дедуль дал мир взгляд на ту войну от лица обыкновенного солдата, а не короля, так и я теперь намерен дать Азероту взгляд на историю мира от лица ученика, а не архимага. Я прочту это своим внукам, точно так же, как и мой дедушка читал свои дневники мне и моей сестре, пока ужасная Плеть не забрала его и Нану. Что ж, надеюсь, если мои рассказы окажутся достаточно популярны и найдут оклик среди других людей, как и истории Арамара Торне, то возможно я даже стану известен среди многих тысяч людей!

Это было бы прекрасно для меня… просто, если по правде, я очень хотел бы, чтобы меня запомнили, как и его. Сейчас это чертовски сложно. Я живу в эпоху, когда у нас есть целые легионы героев, которые ежедневно совершают свои геройские поступки на аж нескольких мирах. В газетах пишут о новых чемпионах чуть ли не каждый день, что я, если честно, уже не могу вспомнить отдельные имена. Это превратилось просто в размытую массу…

По моим расчетам, у писателей сегодня больше шансов стать знаменитым, чем у чемпиона.

И я начинаю свою первую запись в этом дневнике с захватывающей новости — я был выбран принять участие в особо секретной миссии Кирин-Тора, причем порученная самим советом! Ну, поручена была моему учителю, архимагу Аркантию, но он рассказал мне немного подробностей, сказав, что это позволит получить опыт стажировки «вне этого мира»! Звучит просто невероятно загадочно!

Конец записи.

Новый мир.

Я не могу сдержать своего волнения!

Когда я впервые услышал о том, что мы отправляемся в другой мир, я сперва подумал, что это будет археологическая экспедиция в Запределье, где, по слухам, обитали птицелюди, что правили большой магической империей. Или, может быть, мы совершим путешествие назад во времени на старый Дренор, где мы могли бы встретиться Араккоа лично. Особенно мне хотелось бы увидеть Высших Араккоа, когда их цивилизация все еще существовала, а Дренор еще не превратился в то странное место, коим является Запределье.

Все оказалось намного лучше, чем я мог ожидать.

Это не Запределье, и не его пересекший время и пространство собрат, а совершенно новый мир, с которым Кирин-Тор никогда не сталкивался! От такой возможности даже учитель Аркантий бегает возбужденно, словно подвыпивший первокурсник.

Хотя конечно не все так радужно.

Кажется, что командир экспедиции, человек с очень суровым лицом, которого все называют «архимаг Арклок», не одобряет наше присутствие. Когда мы прибыли, он завел шарманку про «слишком опасно» и прочие подобные фразы, которые мы слишком часто слышали от этих «нянек» Кирин-Тора. Разве он забыл, в каком мире мы живем? Азерот был «слишком опасным» все последние пару десятков лет!

И может я и являюсь только учеником, но и у меня была «полевая стажировка». Я сжег несколько трупов в Нордсколе, у которых были проблемы с такими аспектами смерти, как «оставаться в земле», «не двигаться» и «не пытаться съесть живых».

Во всяком случае, я думаю, он и учитель Аркантий сумели прийти к какому-то соглашению. По крайней мере, когда Аркантий через час вышел из палатки Арклока, где мы не могли услышать спор архимагов из-за заклинаний подавления шума, то он не выглядел расстроенным настолько, насколько я ожидал. Я лишь надеюсь, что если нашу группу разделят, я не буду среди тех, кого отправят назад в Даларан.

Конец записи.

Палаточный лагерь.

Даларан, в отличии от Штормграда, не использует труд малооплачиваемых крестьян для постройки лагеря. Имя, которое они дали для своего аналога крестьян — «ученик».

Это была изнурительная работа, но, к нашему счастью, наши инструкторы по крайней мере разрешили нам использовать магию.

Архимаги конечно же в этом не участвовали. Вместо этого они все вместе, прихватив свиту из помощников, направились к вратам в другой мир — мы все неофициально начали называть их «Замороженным Порталом» — со своими игрушками и инструментами, а назад вернулись, возбужденно обсуждая друг с другом врата. Многого из их разговоров нам было не понятно, мы все же пока лишь скромные ученики, но из того, что я услышал, я смог понять, что другой мир похоже обладает иной «системой», чтобы это не значило, не похожей на ту, коей обладает Азерот, Запределье или даже тот странный путешественник во времени, коим является Дренор.

К сожалению, они вошли в защищенную палатку Арклока прежде, чем я смог узнать больше.

По крайней мере, мы до наступления ночи сумели закончить устанавливать лагерь. В нашем маленьком палаточном городке около пятидесяти палаток и шатров, расположившихся в виде довольно скучного прямоугольника. Подобно знатным дворянам старого Лордерона, все архимаги и маги получили по палатке на каждого, адепты делили одна на двоих, а нас, учеников и сопровождавших экспедицию не-магов, сгруппировали еще плотнее. Честно говоря, здесь немного клаустрофобно, да и конфиденциальность тут такая же, как и в тюремных камерах Аметистовой крепости.

Один из моих товарищей по палатке поддерживает свет, так что я должен закончить.

Конец записи.

Горячая тревога.

Архимага Арклока похоже раздражает практически все, что он видит. Я имею в виду, понятно, что ему не нравится то, что мы (ученики), находимся тут, это известно уже каждому. Но если быть честным касательно него, то он сам сделал немало, чтобы находится теперь в таком состоянии.

Возьмем как пример вторую ночи. Помните, что я раньше записал, что адепты занимали палатки парами? Что ж, это оказалось не лучшей идеей. Или, по крайней мере, позволять адептам самим выбирать кто с кем будет палатку делить.

Например Чармин Ньюбери и Халбрет Смит, которые оказались в паре друг с другом, постарались договориться о распределении напрямую с Арклоком, а не учителем Аркантием. Последний конечно же прекрасно знал об их пылких отношениях, в то время как Арклоку про них было невдомёк.

Это, вероятно, не стало бы проблемой, ну будь Арклок таким параноиком. Оказалось, что он, никому не сказав, наложил на весь лагерь заклинание против убийц.

Просто приведу выдержку из учебника «Магические Защитные Заклинания», страница 381:

Заклинание Против Убийц, или сокращенно ЗПУ, использует продвинутый механизм усиления звука, чтобы предупредить всех, кто находится поблизости, о действии проникшего на охраняемую территорию убийцы, лишая того его главного преимущества: скрытности. Учитывая, что убийцы будут стремиться минимизировать издаваемый ими шум, ЗПУ нацеливается на звуки результата их деятельности, возможные произойти на всей области своего покрытия. Те звуки, которые сочтутся «необычными», регистрируются и оцениваются по двумя критериями: является ли звук «подозрительным», например «звук разрезания кожи горла лезвием или пронзания клинком плоти», и «едва различимый, но отчетливый предсмертный стон или бульканье из-за перерезанного горла, когда жертва пытается остановить кровь».

Если оба эти критерия будут выполнены, заклинание издаст громкий сигнал тревоги, гарантированно приводящий к привлечению внимания всех, находящихся в непосредственной близости в радиусе… десяти километров.

Лично я думаю, что тот, кто создал это заклинание, явно не особо дружил с головой. Разве не лучше молча предупредить всех ближайших к жертве Кирин-Торцев? Убийца все равно будет обнаружен, но он не узнает об этом, пока не станет поздно. Конечно, кто я такой, чтобы сомневаться в гениальности и мудрости архимагов Кирин-Тора, но все же…

Где-то после полуночи каждая душа в лагере была разбужена воем тревоги, звучащей так, словно весь мир раскалывается, словно старый Дренор. Мы инстинктивно похватали наши палочки и посохи, слова заклинаний уже бегали на наших губах.

К тому времени, когда мы, ученики, уже выбрались из наших палаток, маги и архимаги уже сбежались к источнику тревоги — палатке Ньюбери-Смит — с мрачными лицами и сжатыми в руках посохами, защитные заклинания, которые они наложили на себя, обволакивали их тела. Архимаг Арклок лично пошел первым, его посох был направлен вперед подобно копью. Он откинул им подол…

А затем отшатнулся назад, на его лице было был виден шок. Это сейчас я, вспоминая об этом, начинаю трястись от смеха, но тогда это действительно было страшно. Мы — ученики — перепугались, ведь казалось, что архимаг увидел нечто настолько ужасное, что шокировало даже такого седого ветерана, как он, заставив его потерять дар речи! Другие Кирин-Торцы поспешили заглянуть следом, только чтобы точно так же побыстрее отскочить, у многих даже лица стали багровые.

Наконец архимаг сумел вернуть свой голос назад. Сердитым голосом он потребовал, чтобы Чармин и Халбрет вышли их палатки… после того как оденутся. Тут то до нас, учеников, начало доходить, что тревога среагировала совсем не на предсмертные стоны.

Мое лицо до сих пор болит от сдерживаемого смеха. Мне, причем не одному, пришлось отвернуться, когда Арклок повернулся к нам — я, конечно же, не хотел разделять неизбежное наказание, что ждало парочку любовников.

Но на этом инцидент не закончился. Нет, он стал еще страннее. Из палатки, вслед за парочкой, вылезла еще одна фигура, короче ростом. Эта была гнома-инженер Триш Уизглэджетт, одетая лишь в шорты и тканевую майку.

Арклок конечно же впал в осадок.

«Триш, что вы там делали?» — спросил он.

«Проводила научное наблюдение…» — ответила гнома, потирая затылок с лицом, красным, словно арбуз. — «… и эксперименты».

Конец записи.

Полуночные прогулки

Оказывается, громкий роман был не единственным достойным упоминания инцидентом, случившимся прошлой ночью.

Прежде чем я перейду к нему, я должен записать в дневник предпосылку к этому событию, чтобы те, кто возможно будут читать его, могли понять в чем суть произошедшего. Для начала я еще не был у того, что остальные Кирин-Торцы называют «Замороженным Порталом». Во всяком случае вблизи. Но я слышал, как о нем говорят другие, да и сами врата видны вдалеке. Они поистине огромны, надо сказать, хотя и не настолько большие, как Темный Портал. Призыватель Дикая Песнь использовала своих стихийных слуг, чтобы расчистить путь к вратам от всех тех гор обломков, что окружали него. А сразу за порталом высился огромный храм, массивный комплекс сооружений, что когда-то был величайшим религиозным строение древней Калдорайской Империи.

Хотя штурмовые отряды Кирин-Тора уже посещали руины, чтобы тщательно вытравить все остатки демонов из комплекса, они не были настолько щепетильны касательно сокровищ. Ходят слухи, что там можно найти такие горы богатств, что даже гоблинский принц упадет в обморок. Если не считать гробницы, то когда-то это был главный храм Элуны в Калдорайской империи, и, я уверен, там можно найти немало бесценных артефактов некогда самой могущественной империи в истории Азерота.

Естественно это было хорошей приманкой для авантюристов. Все трое, что сопровождали экспедицию — Гнили, Фабиано и Киндихин (которую иногда называют Кинди) — совершили как минимум четыре вылазки туда, особенно интересуясь находящимися под храмом массивными катакомбами.

Арклок, похоже, совершенно не возражает против того, что они это делают. Мне удалось спросить его про это, и он рассказал кое-что об их деяниях в Пандарии и Дреноре. Если даже половина из того, о чем он мне рассказал, правда, то после того, что это трио сделало с Ксанзитом Вечным и 31-й осадной бригадой Железной Орды, все, что могло бы скрываться под храмом, должно бояться их, а не наоборот.

Тем не менее, хотя Арклок и позволяет авантюристам свободно покидать лагерь, он категорически против, когда вопрос касается нас. Очень-очень против. Мы выяснили это, когда Оливер Нортон решил совершить ночную прогулку по туннелям внизу, чтобы на утро вызвать скандал своим походом.

Я до сих пор как в живую помню переругивания между Арклоком и Аркантием, или, по крайней мере, некоторые фразы, которые они бросали друг в друга. Слова «бесценный опыт обучения», «практические задания» и «возможное продвижение по службе» из уст учителя Аркантия сталкивались с «детсад», «совершенно безрассудны», «опасные твари» из рта Арклока.

То, что Арклок думает, что мы младенцы, за которыми нужен постоянно глаз да глаз, является чрезвычайно оскорбительным. Мы может и не чемпионы, как Гнили, Фаб и Кинди, но мы не являемся желторотиками без опыта. Я имею в виду, во имя света, мы не из тех учеников, что только перо в руках держали и не знают, как правильно запустить магический зарад в цель. У всех из нас был… практический опыт в той или иной степени. Я сам завалил по крайней мере дюжину вурдалаков Плети!

И Арклоку, конечно же, не стоит судить нас по этом Оливеру Нортону. Он всегда был немного странным. Антисоциальный даже. Он всегда сидит один во время еды и грязно шутит. Я видел, как он иногда смеялся без причины. Ходят слухи, что он слышит в голове голоса или что-то вроде этого. Кроме того он довольно крупный и неотёсанный, словно стереотипный крестьянин.

И его странности всплыли и сегодня. С того момента, как он вернулся из катакомб под храмом, он все время бледен как простыня и двигался так, словно он деревянный. Когда его, наконец, один из нас спросил в чем дело, Оливер начал жаловаться на тени, который, как он утверждал, преследовали его, а так же о зловещих шепотах и ощутимом присутствии чего-то, обладающего аурой «огромной, всепоглощающей ненависти и бесконечного, ненасытного голода».

Псих, что тут сказать. Его не стоило допускать к участию в экспедиции. Он тут только из-за жалости Аркантия, который почему-то считает, что у Оливера есть «потенциал». По крайней мере Нортону в качестве наказания назначили дополнительную рабочую нагрузку, в частности установки дополнительных палаток, переноса грузов и приготовлении пищи, вместе со все еще смущенной Триш. Зато меньше работы для остальных из нас!

Тем не менее, этот эпизод, несомненно усложнил личный план нашей группы совершить вылазку в руины храма. О, я же еще не писал о них, не так ли?

Время для самого главного! Мои соседи по палатке, Дейн, Глория, Лабинк и я, намерены совершить то, о чем сговорились, когда только прибыли сюда. Мы собираемся проникнуть в катакомбы и, несомненно, с помощью наших заклинаний найти все виды сокровищ, какие только возможна, и может даже наткнемся на какой-нибудь важный мистический артефакт древней империи Калдорай. И, хотя комендантский час, который ввел Арклок, затрудняет нам совершить нашу личную экспедицию, но у нас уже есть идеи, как незамеченными ускользнуть из лагеря.

Любые артефакты, которые мы там найдем, можно будет продать на рынке за хорошую цену. Или, если они будут особенно «священными», то Калдорай будут особенно благодарны за подарок. Таким образом, я (и остальные) сможем начать нашу собственную легенду, подобно Бранну Бронзобороду и его протеже Харрисону Джонсу. Хотя, по общему признанию, археология не самое популярное направление, но эй, с чего-то нам надо начинать!

Конец записи.

Отсутствие Кадгара

При написании этих строк я хочу подчеркнуть, что я полностью уверен, что Арклок — хороший человек. Он эмпатичен и умен, и его магическое мастерство неоспоримо. Без всяких сомнений, он очень способный архимаг. И все же, я не считаю его хорошим лидером.

Он из типа «лидер-нянька», через чур осторожный и слишком легко начинающий испытывать раздражение, когда его подчиненные не исполняют безукоризненно его распоряжения. Мы же — свободный дух, мысль и воля Кирин-Тора, который активно поощряют (до определенных пределов, т.е. никакой некромантии). За последние несколько дней я видел, что он постоянно конфликтует со своими коллегами, архимагом Аркантием и Трантом, одновременно раздраженно устраивает выговоры подчиненным, которые по его мнению не желают исполнять его инструкции касательно осторожности.

Я на самом деле хотел бы. чтобы экспедицией руководил Кадгар. Кадгар — легенда трех миров, и у него, должно быть, больше статуй с его именем, чем у кого-либо. Про него ходит немало слухов, из которых вырисовывает, что Кагдар, хотя и полный псих, но с ним рядом невероятно весело находится. Ну за исключением словесных каламбуров.

Конечно в нашем лагере про него тоже ходят слухи. Предположительно, изначально именно Кадгар должен был возглавить экспедицию, но остальной совет был резко против. Вроде как леди Джайна и остальные были обеспокоены его состоянием здоровья, и я думаю это так, все же он прожил тяжелую жизнь, подробности которой можно найти в дюжине биографических книг. Интересно, он вообще когда-либо знал мир в своей взрослой жизни.

Некоторые слухи, надо сказать, довольно безумны. Кадгар — погибель демонов, ученик одержимого Медива и лучше всех знает о опасности магии Скверны. Сплетни о том, что он баловался ею во время кампании на Дреноре, кажутся мне просто хулой. Как и то, что он, по неосмотрительности, виноват в том, что его главного помощника совратили демоны, а так же что у него маниакальное стремление подвергать всех неоправданным рискам и ужасным каламбурам.

Ладно, в последнем, возможно, есть доля правды. Я до сих пор помню его речи во время выпускной церемонии в прошлом году…

Тем не менее, я бы выбрал ужасные каламбуры Кадгара, чем нянизм Арклока.

Конец записи.

Приманка для приключения

Лагерь полностью установлен, маги поставили магическую сигнализацию на случай вторжения, если кто-то (неподалеку, через пролив, живут Врайкулы) попытается высадится на острове, хотя я слышал разговоры среди магов о том, что мало шансов, что это случится. Вроде как Врайкулы считают остров проклятым.

И после всей работы, что мы проделали, нас все еще не пускают к порталу! Пока только архимаги и полноправные маги имеют право ходить к нему, и, если услышанные мною сплетни верны, даже они не рисковали из-за запрета Арклока пройти на другую сторону. Единственные кто там побывали, это посланные в качестве разведчиков элементали.

Портал главная цель экспедиции, а Арклок не позволяет даже рассмотреть его вблизи! Похоже, что он рассматривает врата как какой-то особо большой снежный шар или что-то подобное, чем надо любоваться, а не рассматривать как объект исследования, который надо изучать и проводить опыты. Ну хотя бы не только мои товарищи по классу этим недовольны — другие архимаги и маги тоже. Я слышал, как Трант, Аркантий, Дикая Песнь и другие время от времени яростно спорят с Арклоком, иногда даже бросая презрительные взгляды на руководителя экспедиции, когда думаю, что он не смотрит. Тем не менее, они похоже куда более терпеливы, чем мы.

Некоторые однако похоже посчитали более целесообразно посетить храм, хотя на этот раз это был маг из заклинателей по имени Шервин Гарсайд. Полуночные прогулки, очевидно, стали популярны даже среди элиты нашей организации. Он вернулся тоже на рассвете, встретив от Арклока такой же раздраженный прием, как и Нортон ранее. Очевидно, никто, кроме авантюристов и архимагов, не имеет права спускаться вниз, и то, первые потому, что у Арклока над ними мало власти.

Честно, я завидую их свободе. Возможно, это мое призвание как карьеры и я стану тоже авантюристом… после того, как закончу обучение на мага.

Во всяком случае, маги явно не ожидали такой резкой реакции Арклока, очевидно ставя себя выше «крестьян»… то есть я хотел сказать учеников. Как ни странно, но Шервин казался очень напуганным еще до того, как архимаг нашел его, и тяжело дышал, словно долго бежал. Когда его спросили о его бледном виде, Шервин заявил, что его напугало нечто… что было в гробнице.

Шервин не рассказал нам о всяких шепотах и красных глазах, но вместо этого он утверждал, что постоянно чувствовал чье-то присутствие за своей спиной, от чего у него волосы встали дыбом, и они действительно такими были, когда мы его увидели. Тем не менее, всякий раз, как он оглядывался назад, он ничего не обнаруживал. Наконец маг оказался достаточно напуганным, чтобы решить вернуться назад в лагерь. Когда же до выхода из катакомб оставалось несколько сотен метров, он решил посмотрел вниз, на свою тень, используя магическое освящение.

Шервин утверждал, что тень не была его собственной. Она была под неправильным углом, гораздо длиннее его тела и намного более громоздкой. Но самым жутким было то, что ноги тени были как у демона, изогнутые назад и с копытами.

После этого маг помчался к выходу, словно ученик, увидавший впервые призрака.

Честно говоря, я думаю, что он лжет. Я поговорил потом с авантюристами во время обеда, и они сказали, что у них не было никаких встреч внизу, хотя они ходили отдельно во время поиска сокровищ и артефактов. Киндихин и Гнили смеялись над самой идеей, что внизу может быть какой-нибудь демон, утверждая, что после Дренора у них на слуг Пылающего Легиона инстинктивный нюх. Я заметил, что Фабиано нахмурился, и спросил его. Он ответил, хотя и помедлил с ответом.

Хотя жрец утверждал, что не видел какого-либо демона или что-то подобное им, но во время путешествия внизу был момент, когда он был один и тени словно… нерешительно распутались перед создаваемым его силой светом. Это однако продлилось всего мгновение, прежде чем жрец усилил сияние, и та повела как положено. Хейс считает, что внизу может скрываться пара призраков, уцелевших во время предыдущей зачистки Кирин-Тора.

Лично я доверяю мнению авантюристов больше, чем мага. В отличии от большинства участников экспедиции у них был богатый опыт противостояния Легиону, и если кто-то из демонов скрывался внизу, они бы это заметили. Шервин же сражался только с Плетью и не сталкивался ни разу с демонами. Думаю он просто навоображал от страха, как Нортон.

Подготовка к нашей миссии тем временем идет в соответствии с планом. Мы нашли как улизнуть ночью, чтобы нас не заметили. Арклок, возможно, и поставил все виды защиты, но он доверил многое нам, ученикам. В основном, конечно, всякую мелочь, но этого хватило, чтобы найти лазейку. Заклинания против маскировки конечно же сорвали бы любую попытку прокрасться под заклинанием, но оно работало только против магической невидимости, а не… технологической. Лабинк уверен, что его Стелсмэн 6000 позволит проскользнуть через периметр, не подняв тревогу, так как тут нету детектора против технологий (и действительно, зачем он нужен? Только гномы и гоблины используют технологии такого уровня, а Кирин-Тор нейтрален).

Один из нас — Дейн или Глория — останутся позади на случай, если кто-то из архимагов решит проведать нас, не важно по какой причине, и наложат заклинание иллюзии на наши кровати, чтобы неопытному глазу казалось, что мы тут. Конечно они не смогут обмануть пристальный взгляд, только самый беглый, но для этого Глория или Дейн остаются тут, чтобы гарантировать, что наше отсутствие будет не так-то просто заметить. Они просто скажут, что мы крепко спим.

Конец записи.

Провал в памяти.

Дорогой дневник.

Прошло два дня с последней записи. Я уверен, что вам интересно, что случилось с нашей экспедицией в катакомбы храма.

Что ж, эта тема этой записи.

Поначалу все шло хорошо. Абсолютно все. Как и предполагал Лабинк, детекторные заклинания не обнаружили работу его Стелсмэна. Так же нам повезло, что архимаги всей группой собрались в шатре Транта, споря о каком-то камне, который Трант нашел. Мы так же проскользнули мимо авантюристов, хотя у Кинди и была хитрая улыбка на лице, когда мы проходили мимо, словно она почувствовала нас. Думаю так и есть, она действительно могла, так как хотя нас от чужих глаз и скрывала невидимость, но у друидов все чувства обострены до нечеловеческого уровня.

Однако она не остановила нас, да и действительно, зачем ей это делать? Если кто-то и мог понять нашу жажду приключений, то это другие авантюристы. Они не могли остановить нас больше, чем могли остановить свою собственную натуру.

Мы добрались до самого входа в храм, когда Стелсмен отключился из-за израсходования заряда. Поспешно оглядываясь назад, ожидая услышать крики и звуки бегущих к нас ног, мы быстро поняли, что остались незамеченными (за исключением Кинди). Так что мы создали миниатюрный шары огня, чтобы у нас было немного света, и вошли внутрь храма.

Я не могу даже начать описывать то, что мы там увидели. Это было воистину красиво, древние Калдораи умели делать прекрасную архитектуру. Мы шли по длинным извилистым коридорам, на стенах которых были картины небесной красоты, видели святыни со статуями жриц, что были словно живые, и даже атриумы, способные вместить в себя целую армию! И все же, хотя это и была небесная красота, она была повреждена. Бледно-зеленые отметины, оставленные демонами, покрывали многие стены. Местами мы находили темные следы, что могли быть кровью, пролитой жрицами, когда они пытались остановить Легион. Мы даже наткнулись на змеиный череп, без всякого сомнения принадлежавший одной из ужасных наг, что захватили это место, когда Иллидан ввел их, пока Кирин-Тор не изгнал их.

Часть мест имела следы определенно более поздних строительных работ. Коралловые сооружения наг или следы трудов Хранительницы Эгвин, которая, по слухам, заключила где-то здесь в тюрьму труп аватары Саргераса (хотя это определенно не то, что мы ищем!).

И хотя мы благоговели от увиденного, но нас подгоняло знание того, что до рассвета у нас есть лишь несколько драгоценных часов, так что мы решили разделиться, дабы охватить в своих поисках сокровищ как можно большую территорию. Мои двое друзей отправились исследовать правое и левое крыло храма, а я решил спустится в катакомбы. Я спустился по лестнице, ведущей в палаты жриц, восхищаясь статуей Элуны, которая была выше, чем шпили собора Штормграда.

Именно там я и нашел артефакт у стены. Это была статуэтка высокой Калдорайки, одетой в священную мантию, что была куда наряднее тех, что я видел ранее. Эта статуэтка несомненно имела ценность для ночных эльфов. Я сразу же побежал к ней, но затем споткнулся о невидимое препятствие. Последнее что я помнил, то это как тени, хотя мой свет еще горел, сомкнулись вокруг меня.

Следующее я помню, то это как я стою у входа, меня трясут, а вокруг полно обеспокоенных лиц. Затем Арклок допрашивает меня. Он спрашивал, что я помню, но у меня у меня просто не находилось слов, все что я мог вспомнить, то это тени.

Архимаг выглядел обеспокоенным, но затем все же кивнул и разрешил мне несколько дней отдыха, прежде чем мое наказание начнется.

Прекрасно, это та вещь, которую стоит ждать с нетерпением!

Конец записи.

Провал в памяти.

Дорогой дневник.

Прошло два дня с последней записи. Я уверен, что вам интересно, что случилось с нашей экспедицией в катакомбы храма.

Что ж, эта тема этой записи.

Поначалу все шло хорошо. Абсолютно все. Как и предполагал Лабинк, детекторные заклинания не обнаружили работу его Стелсмэна. Так же нам повезло, что архимаги всей группой собрались в шатре Транта, споря о каком-то камне, который Трант нашел. Мы так же проскользнули мимо авантюристов, хотя у Кинди и была хитрая улыбка на лице, когда мы проходили мимо, словно она почувствовала нас. Думаю так и есть, она действительно могла, так как хотя нас от чужих глаз и скрывала невидимость, но у друидов все чувства обострены до нечеловеческого уровня.

Однако она не остановила нас, да и действительно, зачем ей это делать? Если кто-то и мог понять нашу жажду приключений, то это другие авантюристы. Они не могли остановить нас больше, чем могли остановить свою собственную натуру.

Мы добрались до самого входа в храм, когда Стелсмен отключился из-за израсходования заряда. Поспешно оглядываясь назад, ожидая услышать крики и звуки бегущих к нас ног, мы быстро поняли, что остались незамеченными (за исключением Кинди). Так что мы создали миниатюрный шары огня, чтобы у нас было немного света, и вошли внутрь храма.

Я не могу даже начать описывать то, что мы там увидели. Это было воистину красиво, древние Калдораи умели делать прекрасную архитектуру. Мы шли по длинным извилистым коридорам, на стенах которых были картины небесной красоты, видели святыни со статуями жриц, что были словно живые, и даже атриумы, способные вместить в себя целую армию! И все же, хотя это и была небесная красота, она была повреждена. Бледно-зеленые отметины, оставленные демонами, покрывали многие стены. Местами мы находили темные следы, что могли быть кровью, пролитой жрицами, когда они пытались остановить Легион. Мы даже наткнулись на змеиный череп, без всякого сомнения принадлежавший одной из ужасных наг, что захватили это место, когда Иллидан ввел их, пока Кирин-Тор не изгнал их.

Часть мест имела следы определенно более поздних строительных работ. Коралловые сооружения наг или следы трудов Хранительницы Эгвин, которая, по слухам, заключила где-то здесь в тюрьму труп аватары Саргераса (хотя это определенно не то, что мы ищем!).

И хотя мы благоговели от увиденного, но нас подгоняло знание того, что до рассвета у нас есть лишь несколько драгоценных часов, так что мы решили разделиться, дабы охватить в своих поисках сокровищ как можно большую территорию. Мои двое друзей отправились исследовать правое и левое крыло храма, а я решил спустится в катакомбы. Я спустился по лестнице, ведущей в палаты жриц, восхищаясь статуей Элуны, которая была выше, чем шпили собора Штормграда.

Именно там я и нашел артефакт у стены. Это была статуэтка высокой Калдорайки, одетой в священную мантию, что была куда наряднее тех, что я видел ранее. Эта статуэтка несомненно имела ценность для ночных эльфов. Я сразу же побежал к ней, но затем споткнулся о невидимое препятствие. Последнее что я помнил, то это как тени, хотя мой свет еще горел, сомкнулись вокруг меня.

Следующее я помню, то это как я стою у входа, меня трясут, а вокруг полно обеспокоенных лиц. Затем Арклок допрашивает меня. Он спрашивал, что я помню, но у меня у меня просто не находилось слов, все что я мог вспомнить, то это тени.

Архимаг выглядел обеспокоенным, но затем все же кивнул и разрешил мне несколько дней отдыха, прежде чем мое наказание начнется.

Прекрасно, это та вещь, которую стоит ждать с нетерпением!

Конец записи.

Изменения.

Дорогой дневник.

Что со мной происходит?

Я собираюсь начать с поразительного признания — я считаю, что поход в Гробницу было самой лучшей идеей в моей жизни!

Честное слово, я не думаю, что когда-либо чувствовал себя настолько живым! Может быть это из-за того, что я хорошо отдохнул, пока отлеживался после инцидента в гробнице. Или потому что от пережитого у меня адреналин в кровь ударил. Так или иначе, но я чувствую себя так, словно у меня есть сила сдвигать горы — и физически, и магией.

Разозленных господин Арклок назначил мне дополнительную работу в качестве наказания за мое приключение. Это было то, что я должен был сделать, пока большая часть экспедиции, за исключением некоторых магов, кучки охранников, оставленных сторожить лагерь, и тех, кто отбывал наказания за различные проступки, как и я, отправилась к Замороженному Порталу.

Работа заключалась в следующем: собрать и установить десять дополнительных уборных — все вручную, без применения магии, а затем наложить заклинания автоматического испарения отходов (поскольку никто лично не хочет иметь с ними дело), очистить запечатанную после неудачного эксперимента лабораторию архимага Транта, прибраться во всех палатках учеников, помочь Триш установить дополнительные палатки и сделать ужин для всей группы до того, как они все вернутся назад.

Смысл в этом всем совершенно прозрачен. Никакого сомнения, такие задачи были придуманы как высшее наказание, ведь Кирин-Тор не использует телесные наказания, как менее цивилизованные народы Азерота. Нет, для активных и невероятно креативным умов Даларанских магов подобные утомительные и скучные задания считались самым страшным наказанием.

Я выполнил все за пару часов.

Это был триумф, который сразу же поднял меня в глазах одной из шишек экспедиции. Архимаг Трант, оставшийся в лагере, чтобы продолжить свои эксперименты, был в восторге от того, как быстро мне удалось выполнить свои обязанности. Без всяких сомнений, он ожидал, что моя работа будет неаккуратной и халтурной, а потому дважды перепроверил все, но его лаборатория была прибрана до блеска, обед великолепен, а заклинания, как утверждал Трант, по силе почти достигали уровня архимага. Трант похвалил мои старания и объявил, что моя штрафная работа завершена.

Поблагодарив архимага за его доброту, я уже начал подумывать, как провести оставшиеся свободные часы, когда Тран нежно взял меня за руку и отвел в сторону, подальше от возможных посторонних ушей.

«Я действительно крайне впечатлен эффективностью вашей работы, Стивен, и я уверен, что в вас скрыт большой потенциал. Возможно, если вы согласитесь, я мог бы помочь вам развить его дальше. Вы знаете, что сейчас мы пока только наблюдаем за порталом, но осталось недолго до того, как мы начнем эксперименты над ним! Я буду очень признателен за умелые руки рядом с нами, когда мы будем исследовать тайны нового мира!»

Я должен признаться, я в тот момент не смог сдержать слезы благодарности и с радостью принял предложение Транта. Он улыбнулся в ответ, но настоял, чтобы я пока держал этот разговор в тайне. Наконец-то кто-то признал мои таланты. Трант более известен, чем Аркантий, который, хотя и хороший учитель, но имеет слишком много учеников, чтобы он мог сосредоточится на одном.

Когда солнце начало садиться, а члены экспедиции начала возвращаться в лагерь, я решил закатить пир. Я загнал свою выносливость до того края, когда мои мышцы начали болеть, а так же объяснил лагерному повару, магессе Дейн Киндлберри, как приготовить вкусные Пандаренские специи, рецепт которых я однажды прочитал.

Последовавший за этим праздник был полон восхитительных удовольствий и поистине замечательных разговоров. Казалось что каждый хотел поговорить со мной, и когда мы разговаривали, я почти всегда знал, что и когда надо сказать. В ту ночь я завел немало новых друзей, и, возможно, будущих друзей другого рода, если эти подмигивающие взгляды Фаэренны Звездного Блеска и Джотин Азурной Гибели значили то, что я подумал. Только трое смотрели на меня не с восторгом, как остальные — Арклок, которого похоже был недоволен тем, что я так быстро управился с моим наказанием (а еще моими аппетитом — он заявил, что я съел в четыре раза больше, чем должен), жрец Фабиано Хейс, рядом с которым я почему-то чувствовал себя некомфортно, и вечно ревнивый Нортон.

Конец записи.

Подслушанное совещание.

Наконец нам, ученикам, была предоставлена возможность увидеть вблизи саму цель этой экспедиции: Замороженный Портал!

Это, казалось, заняло целую вечность. Арклок, осторожный до безумия, по моему проверил каждый сантиметр врат и земли вокруг него, прежде чем неохотно и под давлением Транта и Аркантия дать разрешение устроить ограниченную экскурсию. Я должен подчеркнуть факт того, что это было сделано «неохотно», так как сам слышал, как они трое горячо спорили об этом в шатре Арклока.

Я… должен отметь тут кое-что еще. Я услышал этот спор когда я обедал с моими друзьями Дейном, Глорией и Лабинком. Когда я напряг свой слух, чтобы вслушаться в разговор, трое моих друзей продолжили свой собственный, словно не могли услышать гораздо более важные дебаты, происходящие всего через несколько палаток от нас. Наконец, раздраженный, я попросил их помолчать, так как слова архимагов были куда важнее слухов о возможных отношениях между Фаэренной и Джотин (хотя я определенно был заинтересован в том, чтобы вернутся к обсуждению этой комбинации позднее).

В замешательстве троица сидела молча, как я и просил, и в течении нескольких мгновений я мог отчетливо слышать непрерывный спор между архимагами, а именно изливание парой несогласных своего разочарования из чрезмерной осторожности Арклока и его ответный гнев (мне казалось, что я чувствовал эту эмоцию физически) с тем, что кто-то впутал детей в секретный проект и не думает о безопасности. Затем Дейн нерешительно прервал меня.

«Я ничего не слышу, а кто-нибудь из вас?»

Раздраженный снова, я был на грани того, чтобы обвинить его в том, что он глухой, когда двое других также кивнули. Теперь я был сбит с толку, так как неспособность Дейна и Глории услышать разговор я мог еще объяснить, но вот Лабинк должен был иметь слух куда лучшей, чем у меня, так как у него был экспериментальный гномский ушной имплантант, благодаря которому его слух всегда был лучшим в классе (за счет случайного, время от времени, сокращений и расширений уха).

И все же смятение быстро сменилось раздражением — воистину, слишком сильным. Я назвал их всех троих глухими идиотами и спросил, как, имп их подери, они сумели пройти вступительные тесты, если они не могли услышать слова наших преподователе? На мгновение они были поражены моей вспышкой (как, честно говоря, и я сам), прежде чем нанести ответный удар, назвав меня «шизофреничным психом», словно голоса, которые я слышал, были только в моей голове.

Наконец я не выдержал и вытащил всех троих из палатки, после чего сердито указал на шатер Арклока. После минуты ожидания, за время которой мои разозленные друзья даровали мне больше оскорбительных титулов, подол шатра распахнулся и мои компаньоны мигом заткнулись, когда выглядящие усталыми и раздраженными Трант и Аркантий, лица которых тем не менее были полны триумфа, вышли из шатра не оглядываясь назад.

Какое-то время все стояли в ошеломленном молчании. Я позволил им это, греясь в своем чувстве триумфа, которое разожглось до чрезмерного уровня, словно я лично убедил Аркантия, хотя этого конечно же было не так. Удовлетворённый, казалось тогда, победой, я повернулся к ним, прошлое раздражение смылось мощным потоком самодовольства.

Я был встречен смущением, удивлением и, хотя это было едва заметно, легким страхом. Естественно я спросил в чем дело.

«Стивен, палатка защищена заклинанием обнуления звука» — сказала Глория, слегка колеблясь. — «Ты не мог услышать ничего из того, что там происходило».

Ошеломленный, я предположил, что, возможно, заклинание было отключено, на что мне ответили, что никто из них ничего не слышал. Быстро пробормотав заклинание обнаружения чар, я увидел, что защитные заклинания на шатре архимага все еще активны.

К нашему старому разговору мы так и не вернулись, и когда мы погрузились в беспокойный сон, я все не мог не думать о произошедшем, а потому стал проверять свою странную новую способность. И оказалось, что я мог услышать не только то, что было в шатре Арклока. Я мог слышать, как Нортон ругается, проклиная себя за неудачу потерять палочку учителя Аркантия, Фаэренну и Джотин, шепчущие друг другу всякое и дюжину прочих ночных разговоров.

В этом странно признаваться… но я думаю, что я могу чувствовать их эмоции. Звучит безумно, и я не решался сперва записать об этом, но честно говоря, я не могу об этом прекратить думать. Когда я слушал Арлока, я чувствовал его подавляемое раздражение и гнев, а затем почувствовал восторг, исходящий от Транта и Аркантия, до того, как они что-либо сказали. Я чувствую их даже сейчас, это нервное возбуждение архимага Транта, затянувшееся разочарование Арклока, похоть Фаэренны и…

Ой. Вот это да!

Что ж, это слух только что подтвердился.

Я не знаю о чем еще написать, и, честное слово, я из-за всех сил пытаюсь справиться со своей новой силой, но это сложно, когда «чувствуешь» пару похотливых высших эльфиек рядом. Мне надо идти сейчас, но будьте уверены, я с нетерпением жду возможности изучить эту новую способность в ближайшее время.

Конец записи.

На следующей странице множество надписей на незнакомом языке. Особенно выделяется несколько символом (в том числе такие как искажена восьмерка или три круга составленных в треугольник), включая восьмиконечную звезду.

Безумное видение.

Я надеялся, что с этой записью в журнале я смогу дать больше ответов и вам, и себе. Увы, эта надежда не сбылась сегодня, так как этот день стал самым страшным и странным за всю мою карьеру в Кирин-Торе.

День начался довольно хорошо, поскольку, как и было обещано, Арклок согласился устроить нам экскурсию. И конечно же, нас, учеников, перед этим нагрузили различным грузом и приказали отнести их к вратам. Но к этому мы уже привыкли, в конце концов таков плюс статуса архимага — вы можете полностью сконцентрироваться на самом важном для вас, оставив всю менее важную и физически выматывающую работу тем, кто стоит ниже вас. Прямо сейчас мы переносили кучу различного оборудования для изучения «Замороженного Портала». Лично я например нес корзину со множеством защитным очков, позволявших, как мне объяснили, увидеть потусторонний мир во всей его красе.

Пока мы шли, я заметил, что все маги и архимаги вырвались вперед, в то время как мы, ученики отстали. Прошло совсем немного времени, пока я не заметил, что другие ученики отстали еще больше, но это было е из-за того, что мы шли в гору. Нет, они намеренно старались держаться подальше от меня.

Это началось еще утром, с шепота того, кто я думал, был выше этого — Дэйн. Он говорил это, думая, что я не смогу это услышать, хотя я ему совсем недавно доказал, что мой слух бесконечно далеко превосходит его. Его действия уже сами по себе были достаточно оскорбительными, но он видимо не мог, не добавить такие слова как «слышит голоса в своей голове» (и это после того, как я доказал, что это не так!) и «психически неустойчивый». С последним можно было согласиться, так как сами понимаете как я себя чувствовал, когда мой друг говорит такое обо мне, находясь в ПРЕДЕЛАХ СЛЫШИМОСТИ!

И снова моя эмоциональная эмпатия поразила меня. Я чувствовал их настороженность, недоверие, дискомфорт и даже жалость или беспокойство. Коллективные эмоции пересилили мои собственные и угрожали захлестнуть меня словно волна сушу.

Один, однако, выделялся. От Оливера Нортона, который шел ближе всех ко мне, я ощущал только радость, издевку и чувство торжества. Если эмоции других можно было охарактеризовать как подогретый суп, то его как кипяток и его эмоции вскоре подавили мою способность чувствовать другие.

Я знаю, что я еще не объяснял в этом дневнике, почему я ненавижу его, хотя я делал это в предыдущих. Чтобы сэкономить время, скажу прямо, что мы никогда не ладили. Он просто действительно… странный. Как правило, он очень эмоциональный парень, который часто дулся на нас, постоянно обвиняя нас в насмешках над ним за его спиной. Он обвинял нас даже тогда, когда мы на самом деле его не дразнили. Он увлекается странными вопросами, такими как «академическое» изучение чернокнижия и некромантии (небольшой факт, это уже привлекло внимание к нему учителей), и, я готов поклясться, именно он нервно хихикнул, когда нам описывали гибель Терамора.

Его чувство торжества становилось моим, словно я этого заслужил, так что я не выдержал. Серьезно, как он посмел?!

Я бросил на Нортона полный ненависти взгляд.

«Не пялься на меня, урод». — прошептал я ему.

Он громко рассмеялся. Остальные это заметили и остановились.

«И ты меня так назвал? Это не я, кто слышит голоса в голове и кидается на своих друзей, словно какая-то орчиха в период течки!»

Это был не самый лучший ответ, но я мог почувствовать, как он нашел отклик среди моих друзей. Я почувствовал страх, потому что знал, как устроена иерархия общества среди подростков и как легко можно потерять дружбу и свое положение. Я уже мог отчетливо видеть его мелочное желание подняться выше меня и сделать меня «главным уродом».

Я открыл свой рот для ответа — и мой язык, казалось, начал двигаться сам по себе. Я имею в виде, я действительно не знаю, почему я сказал то, что я сейчас запишу.

«О маленький козлик, ты похоже хорошо осведомлен о племенных делах орков, не так ли? Ты узнал об этом, когда твоя мама продала себя одному из них в обмен на теплое одеяло из волчьей шкуры во время ужасной снежной бури? Хотя…» — я резко окинул его взглядом с ног до головы — «судя по твоей внешности, это было не первый роман твоей мамы с орками».

В толпе раздались слышимые вздохи, а я чуть не согнулся пополам, почувствовав внезапно вспыхнувшую горячую, совершенно чистую и незамутненную ненависть, что не была моей. В следующий миг я действительно согнулся пополам, когда кулак труса врезался в мою челюсть и сбил меня с ног.

Я взглянул на Нортона. Слезы гнева или унижения стекали по его щекам.

«Возьми свои слова назад, ты тупорылый кусок…»

Я собирался приготовиться к бою, но, как ни странно, моя правая рука вместо этого сжалась на одних из очков, что я нес. Это было снова странно, потому что моя рука двигалась сама по себе.

От дальнейшего меня спас чужой голос.

«Что тут происходит?»

Я обернулся и увидел, как троица магов во главе с учителем Аркантием, идут к нам.

Я подавил мелочное желание сказать правду и поэтому выкрикнул в ответ следующее:

«Все в порядке! Я просто упал.»

Даже на таком расстоянии я мог увидеть скептицизм на лице Аркантия, но, прежде чем они задали больше вопросов, я поднялся и, подобрав корзину, пошел дальше, пытаясь подавить свое желание мести и эмоции, что текли через меня, как мои собственные, так и чужие. Я мог чувствовать страх за моей спиной, подозрение и беспокойство впереди, а также унижение и ненависть от того, что шел рядом со мной.

Наконец-то мы дошли до портала, и на мгновение мое сознание очистилось от всего перед тем, что я увидел.

Это был массивные врата, похожие на те, что использовал Кирин-Тор, но гораздо массивнее, размером с большую гостиницу в нашем городе. Энергия портала быстро кружилась, смазывая то, что находилось с другой стороны, но из нее исходил ощутимый холод, словно я стоял перед морозильником. Однако, к моему немалому изумлению, в непосредственной близости от портала росла причудливая растительность. До этого я тут редко видел ее, как двойную голубую луну на севере, к тому же, учитывая, что портал, как я слышал, ранее был скрыт под землей, а исходящий из портала холод и тень храма, закрывающая большую часть времени дня солнце, то возможности цвести у нее были крайне ограниченными, а она так разрослась за короткий срок. К тому же она была крайне разнообразной. Тут были растения не только из тех, которые я узнал во время стажировке в Нордсколе, но и те, что, я мог поклясться, относились к более умеренному или даже тропическому климату.

Кроме того, насекомые летали вокруг зарослей, совершенно не страшась холода, что было редкость для ледяного севера. Хотя они были куда больше, чем даже те, что водились в тропиках, и что-то мне подсказывало, что они были каким-то образом изменены. У некоторых было больше крыльев или дополнительные рты в тех местах, которые не имели никакого смысла, например хвост.

Аркантий махнул рукой в сторону портала.

Как вы может видеть, студенты, энергия портала совершенно не похожа на энергию, исходящую из Темного Портала. Как мы знаем, энергия Дренорских врат… то есть я иммею в виду Дренорских врат нашей вселенной, а не другой, приносит только смерть и запустение, превратив земли вокруг них в то, что мы сейчас называем Выжженными Землями. В отличии от них, этот портал порождает жизнь в ослепительном и, по обычному, невозможном разнообразии.

Аркантий подошел ко мне и взял очки из корзины, которую я нес.

«Благодаря нашей гениальной Триш Уизглэджетт у нас есть средство, чтобы пронзить взором физические границы и исследовать метафизическую сферу, что лежит за ними. Я могу вас заверить, что-то, что вы видите сейчас, покажется вас серым и скучным по сравнению с тем великолепием, что вы увидите, взглянув сквозь завесу!»

Ученики и маги с нетерпением начали разбирать очки из корзин, и Нортон сделал паузу, чтобы мельком взглянуть на меня с презрением, когда он брал свои. Затем, словно нетерпеливые дети перед клеткой с очаровательным животным внутри, все собрались вокруг самого портала.

Из десятков ртов донеслась смесь вздохов, восклицаний и слов благоговения и удивления. Некоторые говорили о закрученных разноцветных ветрах, словно о радуге, смешавшуюся в ураган. Другие говорили о ярких гобеленах, механизмах, кружащихся пятнах смесей, что ослепляли своим ярким светом.

Я не говорил о том, что видел.

Перед моим испуганным взором я увидел огромный аквариум, небесный океан, заполненный до краёв экзотическими существами, свободных от ограничений земли внизу. Тем не менее, это были не яркие, красочные коралловые рифы Вайш’ира, и тут не плавали среди рифов туда-сюда какие-нибудь игривые рыбки. Нет, это были адские твари, сродни рыбам из глубоководья, но со злобой, которую не найти даже среди тех странных созданий.

По небу плавали смутно различимые красные двуногие существа, преследуя мерцающих аморфных светлячков, существ, которые мне по какой-то причине казались смутно похожими на людей, особенно когда переставали двигаться и начинали напоминать людей фигурой. Может это призраки? Иногда одно из этих двуногих ловило одного из духов и пожирало его с невероятной жестокостью, делая океан вокруг еще более красным. Однако эти кровавые акулы были не единственными, кто населял это небо.

Массивные бегемоты из какого-то грязного зеленого вещества, похожего на гной, плыли по небу, иногда цепляясь за кристаллические рифы, от чего те вонзались в их кожу и разрезали ее словно коса траву, от чего из фигур лилась грязная зеленая кровь, словно нефть из гномского танкера. Те духи, что были пойманы бегемотами или оказывались задеты их кровью, становились болезненно бледно-зеленого цвета. Другие духи пытались найти убежище на изрезанном кристаллами дне только чтобы кристаллические рифы меняли форму и проглатывали их. Смутно похожие на ракообразных фигуры исполняли захватывающие дух танцы, притягивая к себе каждого, чей взгляд сумели поймать и вознаграждая тех, кто слишком близко приблизился, смертельными ударами своих клешней.

Пока мои глаза путешествовали по небу, я почувствовал, как у меня в животе возникло ощущение, словно там поселилась змея, которая теперь скручивается в клубок, чтобы скрыться от чужих взглядов. У меня возникло острое желание отвести взгляд, чтобы эти потусторонние хищники не обратили на меня свой голодный взор.

Я нерешительно отступил назад и снял очки. Арклок, который стоял в стороне и наблюдал за нашей реакцией, с беспокойством посмотрел на меня. Но его внимание ко мне быстро исчезло, когда послышались пронзительные крики, мигом оторвавшие всех от их занятий.

Нортон лежал на земле, хрипя и бледный, словно простыня. Когда Арклок и другие бросились ему на помощь, парень начал мучительно стонать, потом громко вскрикнул, а затем, как только инструкторы добрались до него, рассеялся таким смехом, что должно быть каждый волос на моем теле (и, вероятно, другие тоже) встал дыбом.

Наконец, Арклок сорвал очки с его лица.

Мы вернулись сразу после этого в лагерь, все были очень потрясены произошедшим. Сейчас, когда я слушаю, как Хейс шепчет Нортону, когда он призывает Святой Свет, что бы помочь, когда я слушаю, как Арклок отчитывает Аркантия, и когда слушаю, как другие ученики взволнованно и испуганно рассказывают о событиях этого дня, и я шепчу только одну молитву.

Я молюсь Свету, чтобы никто не понял, что Нортон надел очки, которые я держал в руках.

Конец записи.

Следующее написано большими буквами на всю страницу:

СВЕТ ТЕБЯ НЕ УСЛЫШИТ, В ОТЛИЧИИ ОТ МЕНЯ.

Тайные эксперименты.

С момента инцидента у портала прошло уже два дня, в течении которых нас, учеников, держали фактически запретными в лагере. «Для вашей же безопасности» — так сказал Арклок.

Честно говоря, никто из учеников совсем не в обиде на это. На самом деле, все кажутся крайне потрясёнными произошедшим. Нортон все еще находится в коме и не перестает стонать о монстрах в небе. С моим странно усиленным слухом я легко могу услышать каждый его лепет, каждый крик о монстрах, которые он издает в присутствии жреца Фабиано.

Несмотря на всю неприязнь к нему, мне жаль Нортона, но я не могу не почувствовать облегчение, что никто не заметил тот факт, что Нортон одел те самые очки, что я сжимал в руке во время стычки с ним.

Кроме того, по какой-то причине, я не могу долго находится рядом с Фабиано Хейсом и совершенно не понимаю почему. Жрец всегда был добр ко мне и я наслаждался, слушая его рассказы во время ужина. Тем не менее сейчас, когда он оказывается рядом со мной, я чувствую тошноту в животе и испытываю ощущение, словно внутри меня что-то сжимается, словно там змея, что сворачивается в кольцо, дабы другой хищник ее не заметил. До сих пор я оправдываюсь самого себя, когда это необходимо, что у меня болит живот, но я не уверен, что эти отмазки будут долго работать.

Но есть одна вещь, что принесла мне облегчение; Сегодня я начал работать с архимагом Трантом, помогая ему изучать тайны иного мира.

На данный момент мое ученичество будет держится в секрете. Трант не уверен, что Арклок одобрил бы его после инцидента у портала, в то время как Аркантий — хотя он и добрый учитель — мог бы почувствовать себя ущемленным, если бы узнал, что его коллега ворует у него учеников. Так что я направился к Транту когда солнце уже садилось, предварительно сказав своим соседям по палатке, что я иду встретиться с одной ученицей. С этим проблем не было, так как указанные соседи — Глория, Дейн и Лабинк — стали относится ко мне с большой настороженностью после инцидента у «Замороженного Портала», и не были склонны подвергать сомнению мои действия, по крайней мере вслух.

Трант так же сказал, что наши встречи пока будут короткими из-за риска, что их обнаружит Арклок или кто-то из других магов.

Когда я прибыл в шатер архимага, я обнаружил, что Трант весь извелся от нетерпения, ожидая меня, чтобы начать эксперименты. Сам же я был потрясен количеством открывшихся моему взору устройств и механизмов в его шатре, и вслух спросил, нахожусь ли я в лаборатории мага Кирин-Тора или в инженера Гномрегана! Трант в ответ рассмеялся и кратко рассказал о своих партнерских отношений с одним известным лидером Гномреганских гномов, чья звезда быстро поднялась на Дреноре.

Пока он говорил, я пытался взглядом понять, для чего все эти машины были нужны. Поначалу было трудно понять предназначение некоторых, например кучу трубок и цилиндров, через которых по кругу прогоняли воздух. Я решил спросить об этом.

«Ах, это магический воздух из другого мира, который, похоже, никто не может согласованно описать! Я послал элементаля собрать немного него пару дней назад. Ранее я пытался хранить его в отдельных сосудах, но в каждом случае стеклянные сосуды нагревались, расширялись и в конченом счете трескались. Это, как ты можешь видеть, первый удачный результат по хранению, не приводящий ко взрывам, когда берешь его в руках!» — Трант указал на шрамы на левой руке, очевидно полученный из-за осколков стекла.

Пока я изучал основные цилиндры, я заметил, что трубы меньшего размера, чем те, через которые прогоняли воздух, вели к другим цилиндрам. Я с нетерпением глянул что там, так как они были более крупные, чем другие и увидел, что в них находится несколько различных растений. Все они были, как бы это сказать… довольно жуткими, чем любые растения, что я встречал до этого на Азероте.

«Это растения, которые растут у портала. Ты должно быть видел их перед инцидентом. Я держу их в лабораторных условиях, фильтруя воздухом из другого мира, потому что наш воздух кажется… слишком недостаточным. Мне сложно описать это, но похоже что чистый воздух Азерота, без воздействия «ветров магии» не дает им необходимого питания, чтобы суметь прожить долго».

«Невероятно!» — я воистину чувствовал себя глубоко очарованным. Глубоко в животе я почувствовал, словно что-то начало двигаться, словно оно просыпалось, дабы послушать наш разговор.

Тогда то мои глаза и обратились к большому зеленому камню размером с два моих кулака, окруженный защитным стеклянным куполом, размером с меня самого. Видя куда я смотрю, Трант начал объяснять.

«Это камень, который мы нашли возле портала на другой стороне. Если ты наденешь защитные очки — хотя лучше не стоит, учитывая тот инцидент с твоим бедным коллегой — ты увидишь, что буквально кипит той же магической энергией, что и Ветра. Я считаю, что точно также, как и наш собственный воздух можно через конденсацию превратить в воду, так и какой-то похожий процесс может происходить с Ветрами Магии, после чего полученная жидкость затвердевает из-за холодного климата и превращается в подобный камень.

Я чувствовал себя невероятно возбужденно, просто глядя на камень. Как будто я был гномом или гоблином, а камень был реактором моей машины. Я чувствовал непреодолимое желание просто стоять рядом и греться в его сиянии. Архимаг, однако, словно профессор, поглощенный объяснением урока, поначалу не заметил этого, пока я не обратил на это его внимание.

«Учитель Трант, вы чувствуете энергию, исходящую от камня? Я никогда не чувствовал ничего подобного!»

Трант запнулся, а затем задумался, прежде чем счастливо улыбнуться и кивнуть.

«Ты прав. Если подумать, то возле этого камня я чувствую себя более энергично, словно я снова моложе двадцати. Более того, я чувствую, что камень отлично стимулирует мышление, развивая креативность! Вот, подойди сюда, я покажу тебе некоторые из моих экспериментов, которые я провел за последнюю неделю!»

Он указал два стеклянных контейнера, стоящие в углу шатра. В одном из них было растение, разросшееся настолько, что стеклянный контейнер — ростом почти с меня — казалось, едва вмещал его! В другом была большая крыса, размером почти с собаку, и у которой было четыре дополнительных ноги.

«Осторожно используя магические инструменты, я смог отколоть крошечные фрагменты камня. Затем я еще сильнее измельчил их и добавил в пищу крысе и в воду, которым поливал растение. И всего за один день я стал свидетелем потрясающих изменений у них обоих!»

Я присмотрелся поближе, тоже очарованный неестественными изменениями, которым подверглись подопытные существа. Тем не менее, я должен признаться, что крошечная часть меня чувствовала себя немного неловко. Крыса казалась неестественно голодной, в то время как у растения… как бы это лучше описать… были рты в разных местах. И оно было плотоядным, так как я заметил дергающиеся конечности насекомых в некоторых из них.

Однако мой разум быстро успокоился, словно это было чем-то естественным. У меня возникла идея, которая, оглядываясь сейчас назад, совсем не понимаю, почему возникла и почему я так хотел донести ее до Транта.

«Это все потрясающе, магистр Трант. Но я думаю, что мы может проводить более смелые эксперименты! Что если мы используем камень в качестве энергии для нашей магии… или даже как компонент для боевых эликсиров! Я думаю, что если магический воздух может превратиться в жидкость, а затем и в камень, то мы почему мы не можем и наоборот, расплавить его?»

Трант посмотрел на меня с удивлением, но затем улыбнулся и сказал, что он определенно поступил правильно, когда решил сделать меня своим помощником! Замет мы провели следующие пять минут, обсуждая потенциальные методологии и эксперименты, прежде чем Трант был вынужден прерваться; к его шатру приближался Арклок, который хотел что-то обсудить.

Поспешно выведя меня через задний вход, он пообещал напоследок, что мы продолжим эксперименты завтра, после того, как о попробует растопить «камень» или «зеленый камень», или-как-еще-хотите-его-называйте.

Еще один странный случай произошел после того, как я закончил у Транта. Пока я шел к своей палатке я прошел мимо палатки Фаэренны Звездного Блеска и Джотин Азурной Гибели и услышал, как они говорят обо мне. Они ни разу не упомянули имя, но контекст разговора — быстрое упоминание инцидента в гробнице, мой рост популярности и предполагаемые изменения в личности — не могли оставить каких-либо сомнений относительно личности обсуждаемого.

Насмешливым тоном, поскольку я хорошо помнил их подмигивания в тот вечер, я сказал им, что, если я привлек так много внимания, что если я привлекаю к ним так много внимания, то возможно они предпочли пару «личных сессий», как выразился бы Трант. Моя улыбка тут же пропала, когда их лица исказились от выражения полного шока и растерянности. Очевидно же, что они говорили между собой на талассийском, и я обратился к ним на это же языке… с совершенным произношением.

Я никогда не изучал талассийский.

Сейчас не могу заснуть. Мой разум переполнен… перспективами. Мог ли тот светящийся камень или портал, откуда он был доставлен, быть ответственным за ту волну перемен, что постигли меня. Честно говоря, это несколько волнует меня, сколько пугает. Если я не смогу овладеть этими новыми силами, то у меня будет слава как у экспонатов цирка уродов Фестиваля Темной Луны. Если же я смогу — а так же смогу продемонстрировать другим их пользу — то мое имя будет удостоено чести светиться среди лучших из лучших, как у тех, кто первым прошел через врата Дренора или чемпиона, что вонзил свой клинок в Короля-Лича.

Конец записи.

Взрывная ночь.

И снова привет дневник.

Я делаю эту запись раньше, чем планировал. Я записываю все это в ту же ночь, во время которой писал предыдущую. Стоило мне уснуть, час назад, как через несколько минут проснулся от взрыва.

Шатер Транта горел, и горел явно от взрыва, который меня разбудил. Окружившие горящий шатер маги призывали воду, но по какой-то причине вода, казалось, только питала пламя, которое приобрело жутковатый зеленый цвет. Видя тщетность обычных методов пожаротушения, Арклок использовал магию, чтобы накрыть огонь магическим барьером, не пропускавшим воздух. И истощение кислорода оказалось более эффективным.

Я боялся, что с Трантом случилось худшее, но к счастью я недооценил скорость реакции моего тайного учителя. Хотя его и сбило с ног, он успел создать магический щит вокруг себя и большей части лаборатории, в результате чего он и лаборатория сумели уцелеть.

Трант казался еще более растерянным, чем остальные. Он громко утверждал, что с ним все в порядке, хотя следы ожогов на его левой руке говорили об обратном. Арклок хотел, чтобы жрец-авантюрист осмотрел рану, но только чтобы натолкнуться на злобный отказ от другого архимага — и глядя на реакцию Транта, у меня возникла жуткая догадка. Трант потом разрешил некоторым магам помочь в уборке того, что осталось от его шатра и поставить новый, хотя никому не разрешал подходить к зеленному камню.

Я понял чего он хочет и потому остался ждать неподалеку. Когда все разошлись, я подошел к Транту.

«Учитель, что случилось?» — спросил я.

Трант обернулся, его глаза сияли от волнения, на грани мании.

«Эксперимент, парень, ты был прав! Когда ты ушел, я решил проверить некоторые из твоих идей, и во имя света, ты был прав! Я держал камень в одной руке — в перчатке, не волнуйся — а затем попробовал создать пару простейших заклинаний! Я создал огненный шар размером с лошадь за пару секунд, когда обычно для такого требуется куда больше времени и сил! Я не могу дождаться, чтобы поэкспериментировать с более могучими чарами в более безопасной обстановке…»

Я взглянул на последствия взрыва, и Трант, хотя и был погружен в самого себя, похоже заметил мой взгляд.

«О нет, это результат моего другого эксперимента, где я совершил ошибку. Я попытался растворить камень, чтобы создать экспериментальный эликсир, чтобы проверить его на грызунах его эффективность. Его мутагенные свойства делают его пока слишком рискованным для использования в полевых условиях, но при дальнейшем тестировании я уверен, что мы сможем устранить вредоносные элементы.»

Он направился к своей лаборатории, явно намереваясь продолжить эксперименты, пока вдохновение не исчезло. Перед тем как уйти, я задал последний вопрос.

«Учитель, что случилось с вашей рукой?»

Он взглянул на нее, словно впервые заметив, что с ней что-то не так. Сначала я подумал, что там ожоги, но сейчас видел, что это не следы от огня, а чешуя, похожая на змеиную. Я мог четко рассмотреть отдельные чешуйки на человеческой коже Транта. Он повернулся ко мне и дрожащим голосом ответит.

«Я не знаю».

Я не буду отрицать, эти слова все еще преследуют меня. Меня преследует так же вид растения, которое стало плотоядным, меня преследует злобный взгляд крысы, и меня преследуют мрачные мысли, когда я оглядываюсь назад, я рассматриваю свои феноменальные способности и силу, полученные неделю назад. Когда я писал об этом раньше, я был взволнован от перспектив, лихорадочно желая изучить эту новую форму магии, позволявшей обходить языковые барьеры и чувствовать эмоции других. Тем не мне сейчас, обдумывая все это по новой, становится все более очевидно, что у этого нового дара есть темная сторона.

В голове возникла дерзкая догадка и я закатал левый рукав, после чего стал выискивать мутации. Не найдя ничего, я разделся и стал искать их на всем теле. Я чуть не вздохнул с облегчением, пока не заметил слабую гравировку, бегущую по моей груди. Там, где было мое сердце, было одно слово, которое не поддавалось переводу.

РОКАЛ’ЕБ

Во имя света, что со мной происходит?!

Завтра мне нужно будет принять решение. Буду я дальше изучать мои изменения или мне стоит обратиться к мистеру Хейсу?

Захватчики из другого мира.

Текст неровный, его явно писали на ходу.

Я решил сегодня обратится к жрецу, но на это совершенно не оказалось времени.

Буквально через полчаса, после того, как я уснул, нас разбудил сигнал тревоги, поднятый охраной у портала; что-то приближалось с другой стороны! Пришельцы из другого мира!

Я был так взволнован, что забыл о всех бедах этой ночи. Я бросился к порталу, в восторге от возможности встретиться и научиться новому у неизвестных существ из иного мира!

В результате я испытал двойное разочарование. Это не были пришельцы. Это были люди, хотя и из другого мира. Эти… я с трудом могу называть их «людьми», этих гротескных чудовищ с мутировавшими мускулами, уродливыми лицами и пылающих агрессией, словно орки Старой Орды из дедушкиного дневника.

Есть кое-что, что ты должен знать, читатель, если мне повезет и хоть кто-то это прочтет. Эти незнакомцы находятся вне мира или разума. Я, возможно, немного знаю о светящемся камне, погубившем Транта, но сейчас я уже осознаю его влияние, и эти «люди» ещё более испорчены им, чем та крыса или растение.

Мы сражались, конечно же, убили больше, чем они нас, хотя это и не заставило их остановиться. Я сам, должно быть, убил пару десятков, переплюнул всех в моем классе, да и среди старших должно быть тоже. Эти странные силы теперь просто пылают и моя грудь болит, будто что-то пытается вырваться из нее во внешний мир.

Арклок и те немногие, которые остались в живых, сейчас умирают, чтобы мы могли вернуться в Даларан. Я сожалею о каждой жалобе, которую я когда-либо сделал на него.

Мне сейчас только нужно добраться до его шатра.

Нужно обрушить мощь Кирин-…

Здесь запись обрывается, дальнейшее записано темно-красным и иным, более аккуратным подчерком.

Моему сосуду.

Честно, я был рад позволить твоей душе еще немного пожить, разум сосуда. Чтобы смотреть с интересом, как твой род трудился, пытаясь постичь загадки, что находятся за пределами их понимания. Чтобы развлечь себя, когда ты изо всех сил пытался понять изменения, которые поразили твое тело. Чтобы порадоваться, когда твои едва заметные действия приносят гибель все большему количеству окружающих. Чтобы, наконец, покинуть тебя, словно новорожденный утробу матери, когда я не смогу больше развлекаться на летающем камне, который ты называешь магической столицей этой планетки.

Но этому не суждено было произойти.

Вини себя, если можешь. У меня нет желания вступать в противоречие с тем, что в вашей сфере может означать божество. Пока еще нет. Вы бы погибли, прежде чем просьба о спасении покинула бы ваши уста, если бы вы отправились ко святому человеку.

Вини обстоятельства, если хочешь. У меня не хватало сил, чтобы скрывать от обитателей этого мира знание о присутствии меня и моего рода здесь. Вы дали мне возможность позаботиться, что этого пока не произойдет.

Вини судьбу, если посмеешь. Это был Изменяющий, кто вывел легионы северных вырожденцев, что с воем сейчас изливаются из варп-врат. Изменяющий снова направил мою руку, в который уже раз.

Вини всех, кроме Бе’лакора. Мое право, мое заявление на твою душу — это право льва на газель; акулы на выпавшего за борт моряка. Я получил это право в тот момент, когда ты глупо решил поискать славы в этих катакомбах.

Но я не лишен щедрости. Вот мой дар, награда за то путешествие, которое совершил ко мне.

Смертная слава — это ложь.

Иллюзия, коей рожденные-во-плоти пытаются придать смысл своему ничтожному существованию.

Но моему роду очевидна правда. Она слишком мимолетна, словно трепещущее пламя перед великой бурей. Вся твоя слава и позор. Достижения и провалы. Все это ложь. Простое мелкая искорка, живущая мгновение, в глазах бессмертных. Даже в расчете на материальную вселенные, она меньше, чем капля воды в бесконечном океане.

Позвольте мне рассказать о моей собственной истории, дитя. Множество рас погибло до моей руки; целые эпохи были вычищены моим клинком. Я принес им меч, а затем принес факел, и оставил позади лишь пепел от того, что смертные называли «культурой» и «хрониками». Их боги и города. Легенды и сказания. Надежды и амбиции. Все это стало пылью, разносимое ветрами эфира, песчинки южными ветрами.

Кто сейчас помнит о Хароне Всаднике? О том, кто возглавлял миллион гремящих копыт по Равнине Сломанных Судьб — последняя тщетная попытке Истинных Кентавров закрыть то, что никогда не будет снова закрыто. Помнят ли они Урду, королеву Червей, которая проглотила целиком Крепость Вечности, или Чакпата, императора саранчи, чей род когда-то застилал солнце? Помнят ли они десятки рас, с которыми когда-то делили царство?

Нет?

Никто?

Это потому, что смертные не способны что ли надолго запомнить. Расы, еще не уничтоженные опустошительным пришествием моего роду, не помнят их. Только в единичных сохранившихся записях на выцветших каракулях и в самых старых легендах некоторых народов еще остались ничтожные частички правды.

Только в через мою легенду их история известна, потому что я их убийца и победитель. И именно здесь ты достиг бессмертной славы в своем мелком стремление к известности, дитя. Я всегда буду помнить тебя.

Буду помнить как первую душу этой материальной вселенной, которую поглотил Бе’лакор, Первый Проклятый, ТОТ-КТО-БУДЕТ-ПЯТЫМ!