Апрельский драбблтон

[Iron Maiden]

Убедительная просьба к модераторам отправлять всех выступающих под лозунгами "а это уже было у писателя N" прямиком в варп, как мешающих общему празднику жизни :D

№2

"В пылу сражения было замечено, что бойцы Первой роты (Пламенных Соколов) во время жесточайшей борьбы с силами мятежников спонтанно жертвуют собой. Опасаясь колдовства, Командор Ордена укрепил переднюю линию бойцов и послал за инквизитором, который сопровождал Имперскую армию. Посланные в качестве подкрепления космические десантники доложили, что члены Первой роты не были мертвы, а на самом деле сражались с новой яростью, охваченные пламенем которое им самим не причиняло вреда. Командор объявил это чудом - даром, посланным Императором.

Инквизитор думал иначе. Зная, что не может сейчас напасть на Пламенных Соколов, он решил выждать время, наблюдая, как остаток Ордена подвергнется тому же самому изменению, что и первая рота.

После успешного завершения кампании Пламенные Соколы возвратились на Лету в приподнятом настроении, уверенные, что их уникальная способность была послана Императором. Через некоторое время, Серые Рыцари, по приказу Инквизиции, штурмовали Лету, безжалостно уничтожая проклятый Орден. Предполагается, что небольшая часть Пламенных Соколов сумела избежать расправы в тот день, но об их дальнейшей судьбе ничего не известно."

Сквозь завесу всепожирающего пламени я вижу медленно шагающую ко мне фигуру. Воин в серых доспехах приближается осторожно, алебарда нацелена в мое основное сердце. Я оглядываюсь по сторонам. Я стою в огромном зале славы ордена. Несмотря на внушительные размеры, он до боли пуст. На стенах красуется всего пара черепов вожаков ксеносов да несколько изодранных знамен. Мозаичный пол усеян пеплом. Пеплом моих братьев. Рвущийся из разбитых окон ветер разметывает его, он забивается в зазоры между каменными стенами и выбоины от снарядов. Я чувствую, как от этого зрелища в венах начинает сильнее пульсировать огонь, но я не горю. Некогда он придавал мне сил, но теперь обратился лишь в ревущий символ проклятья и вечного забвения.

Я остался один. Возможно, я последний.

Это все моя вина. Мысль обжигает меня. В переносном смысле, конечно. Ничто не в силах обжечь меня.

Воин все ближе. Я не отрываю от него горящих глаз. Хотя его лицо скрыто под керамитовым шлемом, отмеченным могущественными оберегами, я знаю, что на нем написано отвращение.

Неужели с моей смертью закончится наша и без того недолгая история? Мне не хочется об этом думать. Я вспоминаю наше величайшее сражение на Мире Раффенбурга, как я вел боевых братьев Первой роты в атаку. Мы столкнулись с рядами предателей астартес, словно две скалы из древних терранских легенд, и звук этот, казалось, громом разнесся по истерзанной войной планете. Их было много, слишком много, и они постепенно стали одерживать верх. Боевые братья в оранжевых доспехах падали один за другим, сраженные зазубренными клинками изменников.

Но потом произошло чудо. Потом пришло пламя.

Оно сверхновой полыхнуло в наших сердцах и разлилось по венам, затем перекинулось на кожу, заволокло зрение и, наконец, объяло доспехи. Поначалу я думал, будто это темное колдовство предателей, но затем ощутил прилив невообразимой мощи. Казалось, я одним взглядом могу испепелить самого бога.

И мы испепеляли. Мы перебили их до последнего человека, огнем и мечом выжгли раковую опухоль из тела многострадального мира. Это был момент триумфа. Момент величайшей и, как оказалось, последней славы.

Я доложил о случившемся чуде инквизитору Хейнсту. Глупец.

Я отвожу взгляд от серой фигуры и смотрю в окно. Вдаль тянется бесконечная пустошь Леты. Из-за нехватки воды поверхность планеты изрыта трещинами, от небольших щелей до тянущихся на многие километры в ширину и глубину каньонов. Наши отцы-основатели говорили, что в чем-то Лета напоминает их родной мир. Хорошо, что они не видят нашего позора.

После одержанной победы орден вернулся домой, чтобы отпраздновать величайшее в своей истории событие. К тому времени дар Императора разделили уже все мои воины.

Торжества длились неделю, наш боевой дух был высок как никогда. Мы стояли на пороге новой эры, эры величия, славы и пламени Императора. В тот день мы обрели свое название. Пламенные Соколы.

Несмотря ни на что, эти слова наполняют меня гордостью. Лучше умереть ради того, у чего есть имя, а не просто порядковый номер.

Ни один библиарий не предвидел, чем в конечном итоге все обернется. Серые Рыцари вырвались словно из ниоткуда, стоявшие на орбите корабли были уничтожены за считанные часы, а наша крепость-монастырь подвергнута бомбардировке.

Потом была только резня.

Я закрываю глаза и опускаю голову. Серый Рыцарь стоит прямо передо мной.

- Магистр Нок’тан Жол, на колени, - голос из вокс-передатчика шлема металлический и потрескивающий, в нем не слышится ни капли эмоций.

Я опускаюсь на пол, тот начинает тихо шипеть и дымиться.

- Оружие.

Рукоятью вперед я протягиваю ему силовой фламберг. Закрепив свою алебарду на магнитной застежке на поясе, Серый Рыцарь перехватывает меч в обе руки и резко ломает его об колено. Половинки некогда прекрасного оружия со звоном падают на пол.

- Именем Императора, отныне и вовеки веков объявляю тебя, Нок’тан Жол, и орден Семнадцать-двадцать один Предателями отлученными.

- Мы – Огненные Соколы, - из моего рта сыплется зола, превращая слова в хрип задыхающегося человека. – Нас благословил Император!

- Нет. Он вас проклял.

Алебарда вновь в руках Серого Рыцаря. Сквозь пламя я вижу несущееся к шее лезвие, и когда голова слетает с плеч, глазами из чистого огня я вижу, как мое тело обращается в пепел.

№9

"Упоминается, что Орден Богомола использует уникальную боевую единицу, известную как "Невозмутимая снайперская рота". Кроме того, упоминается только один внекодексный отряд - элитные "Поклоняющиеся богомолы". Это кадровая элита, избираемая из самых целеустремленных и благочестивых членов Ордена. Единственная цель их существования – охотиться на Красных Корсаров, чтобы возвратить честь Ордена. Их можно узнать по змеевидным татуировкам, покрывающим тело до самой шеи."

Часть 1.Горе побежденных\ Убитый праведник\Оскорбление восьмых

- Эти ублюдки смотрят на нас как на предателей. Сторонятся нас, как предателей. Будто мы пораженные порчей варпа отступники из Мальстрима, а не верные воины Императора, - прорычал Раир Синк, знаменосец восьмой роты Воинов Богомолов. - Капитан, мы не должны были приходить сюда, словно шавки Инквизиции. Мы Астартес, а не люди-рабы. Мы должны вести войну сами по себе, как учил нас тому Пророк Пустыни, славься имя его.

Улир Иррод хотел опровергнуть слова знаменосца роты, заставить его изменить мнение или - что было бы лучше всего - вовсе замолкнуть, дабы капеллан Дамаск не разозлился на глупца. Но и сам он видел, что они здесь потому, что подчинились приказу прибыть на совет - приказу, даже скорее угрозе, а вовсе не уважительной просьбе, которыми эти паразиты человечества его обычно заваливали в прошлом; это явно говорило о положении ордена. Единственное, чем утешал свою и так израненную гордость Улир, так это тем, что у него не было выбора. Не было иного ответа ради сохранения и так запятнанной чести ордена, и ради самого его выживания.

Послание, адресованное лично ему, было сухим и коротким:

"Велением Святой Инквизиции Воины Богомолы прибывают на конклав Сатрики Минорис, для борьбы с вторжением Красных Корсаров, либо орден будет расформирован за неповиновение Его воле. Лорд-инквизитор Арнзо."

- У нас не было выбора. Орден более не имеет своей воли, - констатировал ситуацию капитан и отвернулся от остальных, показывая, что разговор окончен. Никто не спорил.

На ультиматум лорда-инквизитора отозвалась вся восьмая рота. Пятьдесят семь астартес появились на борту ударного крейсера "Защитник Эндиминиона" через неделю после получения письма. Крейсер встал на высокой орбите обособленно от многочисленных флотилий Империума, что во множестве прибыли на орбиту увядающего мира-улья. Еще многие раны не зажили со времен восстания Тирана Бадаба - и самыми опасными из них были обиды и жажда мести. И Богомолы не хотели совершать новых ошибок, равно как и умереть с кинжалом в спине.

Подтверждением тому стал торпедный залп линкора "Звезда Галии" из боевого флота Карфаген. Более двух дюжин лет тому назад флот Воинов Богомолов сильно потрепал судно, полностью уничтожив двигатели и выведя из строя орудия левого борта вместе с системами жизнеобеспечения. Видно, новый экипаж все еще помнил, кто обрек на мучительную смерть их предшественников. Никто не заметил тогда несколько таранов "Цест", что безмолвно и незаметно подкрались к жертве. Когда Богомол пожелает - никто не увидит его удара. Но сегодня не будет ударов, только боязнь подвести орден. Только когда линкор во избежание возмездия встал на низкой орбите, Богомолы выдохнули с облегчением. От крейсера Астартес что давно был в жалком состоянии, и многие годы не знал ремонта, было бы мало проку в открытом космическом бою.

Выглянув в иллюминатор "Громового ястреба", Иррод безрадостно и отстраненно наблюдал оживление под тяжелыми свинцовыми небесами. Ни орды имперских летательных аппаратов, что затмевали небеса, ни многочисленные корабли, что встали на низкой орбите, не отвлекали его. Он смотрел в одно место не отводя глаз, зная, где находятся его кровные враги, чуя их страх. Только увидев судно, на всей скорости падающее на иной улей-континент в тысячах километрах отсюда, он, улыбаясь, позволил себе обернуться к братьям, стряхивая сладостный морок. Иногда даже астертес не могут добиться исполнения желаемого.

Все они – его братья - стояли перед ним в полном боевом облачении. Понурые и сломленные, они не могли отомстить за поруганную честь так, чтобы не подвести орден. Они все еще жаждали крови карфагенских ублюдков, но эта жажда, пусть и неохотно, научилась смирению. За последние десятилетия орден сильно изменился, стал жестче, ожесточеннее.

Семь из них спустились на поверхность мрачной, пепельно-серой планеты. Семь из них спустились с аппарели "Громового ястреба", хищно оскалив зубы под личинами шлемов в ужасном подобии презрительной улыбки.

Капитан хотел лететь один, но капеллан Дамаска потребовал, чтобы орден был представлен на конклаве пышно и гордо. Никто не должен счесть их раздавленными, даже если так оно и было, поэтому вместе с капитаном полетели его командный отряд и сам капеллан в полном ритуальном облачении .

Первым в скудно освещенный ангар спустился сам Иррод. Следом за командиром, отставая лишь на шаг и сохраняя церемониальное построение, шли капеллан Дамаска и апотекарий Варид. Следом за ними сошел чемпион роты - брат Зарван Парак. Никто в роте не владел клинком, как он, а его защита была непроницаема, словно буря в пустыне. Свой золотой шлем он выиграл по праву, победив в честном спарринге чемпионов иных рот, доказав свое мастерство и готовность защищать Улира Иррода, после того как его предшественник – Касир Орид – погиб от рук Огненных Ястребов во время предательства на Скорби.

Следом за чемпионом было гордо и надменно вынесено знамя восьмой.

- Тени, бичующие неверных! - взревел Раир Синк, и девиз, многократно усиленный как динамиками шлема, так и эхом ангара, заставил буквально повалиться с ног большинство из делегации встречающих.

Благодарственная речь экклезиарха Нибера Василия, что восхваляла орден за поимку кардинала Харфы, сильно понравилась древним братьям восьмой роты, что первыми обнаружили Антипата в его логове. Тогдашний легендарный капитан восьмой, Сарадин, кнутом выбил из Антипата спесь и желание огрызаться. Его мастерская работа не ускользнула от палачей церкви и, как следствие, от самого экклезиарха. Говорят, экклезиарх как ярый приверженец подобных наказаний испытал неподдельное наслаждение, созерцая работу Богомолов. Его восхищение явно отразилось и в речах, и во многочисленных благодарностях, которыми был осыпан орден. Восьмые же, что всегда ценили мастеров слова, выдернули самую эмоциональную часть речи экклезиарха, сделав ее своим новым девизом.

Замыкая процессию, сошли братья Сарид Пату и Накош Вази: с болтерами наготове, озираясь, словно сторожевые псы, они охраняли знамя ордена и прикрывали Раира Синка. Кроме самого Иррода, они были единственными в роте, кто прослужил ордену более двух веков.

Из толпы встречающих то и дело неслись просьбы, призывающие астартес помочь в решении жалких людских проблем; звучали и требования возместить баснословные потери, понесенные якобы вследствие восстания Богомолов. Иррода не волновали их финансовые трудности. Про себя он пожелал этим паразитам попасть в плен к темным эльдар, ибо смерть была для них щедростью, на которую капитан никогда не был способен.

Херувимы, что сновали всюду в крепости Инквизиции, возвещали о прибытии делегации Богомолов мерзкими, пискляво-механическими голосами. По пути в зал стратегиума капитан видел слишком много отвратительных ему лиц, которых он открыто считал врагами, и слишком мало тех, кого он с натяжкой мог назвать другом или союзником. Восстание четырех орденов пролило слишком много крови в Зоне Мальстрима, и Иррод был склонен думать, что раны, нанесенные войной, никогда не затянутся. Он был согласен со своим магистром: Богомолы должны уйти из Зоны Мальстрима и никогда не возвращаться; но в ближайшие сто лет Богомолам предстояло научиться жить без права выбора - в том числе и того, где им находиться.

Капитан Иррод позволил себе нарушить этикет и не отвечать на приветствия; он проигнорировал десятки иных формальностей, обдумывая будущее восьмой роты и ордена Богомолов в целом. Отныне они - игрушка Инквизиции и жалких лордов Терры. Собака на поводке у блохи.

- Это шабаш бесчестья, но мы не задержимся здесь больше положенного. Мы уйдем сразу, как только наши задачи в этой войне будут определены. Не позволяй крови растопить лед твоего сердца. Помни: мы - Тени, что бичуют неверных. Никто не должен видеть Тень колеблющейся.

Нервозность капитана передавалась остальным Богомолам: они явно чувствовали напряжение капитана, но не подавали виду. Никто, кроме юного Раира. Как и большинство юнцов-Богомолов, он не умел держаться бесстрастно. Пятьдесят четыре года от роду. Его кровь еще не закалилась в горниле войны, не была смыта песками времени - он не стал еще холодным и бессердечным, словно тень, воином пустыни. Это было заметно не только самому капитану, но и жалким простолюдинам. Синк с шипением оглядывался на недругов, его дыхание, каждое его движение были отрывистыми и беспокойными. В крепости не было и ветерка, но знамя его трепетало. Штурмовая восьмая рота состояла в большинстве своем из таких вот юнцов, чью горячность надо сдерживать и направлять в нужное русло, лишая со временем новых посвященных этого недуга, что они приобретали в роте скаутов. Клин вышибали клином – бросая их в самое пекло в стремлении выбить из них все ненужное. Капитан отчитывал себя за такое нарушение своих обязанностей.

- Ты мне веришь, брат? – Иррод насторожился, когда знаменосец помедлил с ответом.

- Я верю вам, мой лорд, - еле кивнув, сказал Раир и поднял знамя выше. - Слишком много заклятых врагов, чью кровь мы пускали столь мало лун назад. Слишком много смешанных чувств.

- Не позволь им выйти наружу, как обычно, и осрамить Богомолов, - третий воин, доселе не проронивший ни слова, вмешался в разговор. - Будь тих и незаметен с этой минуты, словно зыбучие пески Спокойствия, иначе я лично сдеру с тебя кожу в реклюзиуме в течение месяца твоего посвящения в Батуруги. Ты меня понял, носящий знамя? Ты уже достаточно навел песка.

Даже капитан почувствовал холодок ужаса от подобного заявления. Оно было абсолютно верным, хотя и обещало страшнейшее из наказаний. От того, как хорошо Богомолы сумеют продемонстрировать кротость и смирение, зависело, увидит ли орден завтрашний восход над песками Ущелья Девяти Ветров. Все понимали, что в это непростое время орден должен прежде всего выжить. Должен восстановить свое имя. Должен вернуть родной мир. Любой ценой. Даже ценой жуткого оскорбления и унижения.

Синк напрягся, рука дрогнула, отчего знамя вновь слегка поникло. Любой Воин-Богомол так реагирует, когда слышит такую угрозу из уст капелланов, ибо это не шутка. Батуруги, или "Ритуал посрамления бесчестного воина" - худшее наказание для Богомола после помещения в саркофаг дредноута. Только те воины-астартес, что так или иначе посрамили честь ордена и были осуждены высшим советом, подвергались этому жуткому ритуалу. Для начала с воина заживо снимали кожу жуки-кожевники под бдительным взором апотекариев и под гневные речи капелланов, посрамляющие воина и желающие ему вечных мук. Все лишние и сверхценные органы изымались в течении последних семи дней, оставляя от боевого брата жалкую, еле живую тень. После этого месиво обнаженных мышц, некогда бывших человеком, сбрасывали в пещеру соляных змей, и если космодесантник выживал, убив весь выводок, то его голову отрубал раб. Если же он падал замертво - библиарии ордена насильно удерживали душу, приковывая ее к телу и не давая ей обрести избавление. Мозгу не давали умереть, помещая его в специальные машины - Дзинны, духи кошмаров, где разум воина окунался в бездонные воды безумия, насылаемого варпом, под вопли таких же жертв. Не было судьбы хуже, не было угрозы страшнее.

- Да, реклюзиарх Дамаска, - боязливо отозвался знаменосец.- Моя песнь и песнь ордена не будут посрамлены.

- Славно. А теперь неси знамя гордо, чтобы все видели наши цвета и то, что они непогрешимы, - бесстрастно подытожил капеллан. – Нас сегодня и так ждет достаточно позора. Идем далее.

В центральном шпиле делегацию Астартес отвели в специальную залу для досмотра, битком набитую вооруженной прислугой. Иррод отдал приказ выполнять все требования.

Их оружие отняли – забрали аколиты Инквизиции. Они попытались забрать и знамя. Иррод мог поклясться именем Джагатай-хана, что в глазах Раира, не знающего, что ему делать в такой обстановке, был неподдельный страх. Ни одно низшее существо не имело права трогать знамена Богомолов, даже не всем братским астартес даровалась такая честь. В свете угрозы от капеллана Раир потерялся и словно загнанный зверь начал оглядываться на старших. Только удар Дамаски, что одним махом переломал руки наглецу, вырвал из легких знаменосца стон облегчения.

– Никто не трогает знамя Богомолов, черви. Будьте благодарны, что вы еще живы, – прошипел Дамаска, видя, как остальные прихвостни Инквизиции потянулись за оружием, а некоторые открыто нацелили свои болтеры на астартес.

Ситуация накалилась до предела. Никто не шелохнулся и не проронил ни слова. Мертвецкая тишина предвещала бурю. Аколиты опустили оружие, только когда в зал вошел седовласый, сгорбленный старик. По человеческим меркам он был очень стар – биологические часы явно отсчитали не менее трех сотен лет – и напоминал высушенную мумию: препараты по продлению жизни и омоложению уже не могли побороть его возраст.

– Лорд-инквизитор! – выдохнул главный из аколитов, вытягиваясь по струнке. – Богомолы нарушили вашу волю. Прикажете убить их?

Старик хмыкнул и тихо хохотнул:

– Лоботомизация этому ульевому отребью явно не помогла.

Он пристально осмотрел Богомолов, подходя к каждому из них почти вплотную. Кроме лоботомизированных слуг, с ним не было других охранников. Один согбенный старик в окружении воинов-астартес, доведенных до грани помыканием. Иррод почувствовал что-то вроде уважения к этому червю из рода людского за присущую только космодесантникам смелость.

– Вы капитан Улир Иррод, верно? – спросил старик, подойдя к капитану в последнюю очередь.

- Да, – ответил Богомол. – А вы, полагаю, лорд-инквизитор Арнзо.

– Он самый, чьим расположением вы рискуете. – Голос старика зазвучал раскатисто, словно гром. – Вы посмели оскорбить моих рабов и отвергли мое радушие? Это неповиновение в доме Императора? Так вы выказываете свой сепаратизм вновь?

– Ничего подобного, – возразил Дамаска. – Мы чтим ваше радушие, равно как и свою честь. Наше знамя свято, и никто кроме Воинов Богомолов не имеет право его трогать.

– Замолчите, капеллан, – рявкнул старик. Дамаска сжал кулаки, зарычал, подался вперед – и был остановлен лишь жестом капитана. Сам Иррод вздрогнул от бури эмоций, захлестнувших его разум. К злости от оскорбления примешивались неожиданные чувства: он был не только удивлен, но даже восхищался храбростью инквизитора, которая граничила с безумием. Это явно была проверка, но в чем ее смысл, капитан не мог разгадать. Он слишком давно оставил позади все человеческое и не понимал ход мыслей обычных людей; но одно он знал точно – на оплошность у него нет права.

– Хотите убить меня, капеллан? – Смех старика напоминал клекот коршуна. – Как и те миллиарды верных Императору людей? Пустите его, капитан. Ну же, брат-капеллан Дамаска! Убийца, снявший скальпы с восьми инквизиторов – пять из которых были моими учениками. Хищник Таруги, вместе с отделением скаутов – кстати, не с ними ли был и ваш знаменосец? – трусливо уничтоживший три тысячи имперских колонистов и деми-отделение Странствующих Десантников, что прибыли на их защиту. Да, я знаю все о каждом из вас – и об истории вашего предательского ордена.

Капеллан Дамаска дрожал от ярости. Все Богомолы были на грани, но их злость никогда не могла сравниться с гневом Дамаски.

– Оскорблять меня, моих братьев, весь мой орден… Да как ты смеешь? – Свирепый рев Дамаски, усиленный динамиками шлема, заставил стены дрожать, а уши инквизитора кровоточить, хоть тот даже не шелохнулся.

- Да – именно так. Вы злитесь, капеллан? – довольно согласился инквизитор, улыбаясь. Он приложил к ушам неизвестные Ирроду устройства, явно предназначенные для восстановления утраченного слуха. – Ну же, мой милый трансчеловек! Я вижу, как вы буквально полыхаете гневом. Один удар - и все готово. Этим ударом я вам разрешаю смыть все обиды. Не имеет значения, выживу я или нет.

- Не смей, Дамаска! – рявкнул Иррод.

- Это недопустимо, капеллан! – подал голос Зарван Парак, одергивая капеллана за плечо.

- Вы будете свидетелями моим словам! – картинно произнес старик, разведя руки в стороны и оборачиваясь ко всем стоящим. – Никаких последствий для вас и вашего ордена.

Дважды предлагать не пришлось. Не успел инквизитор договорить и обернуться, а капеллан уже занес кулак. Когда инквизитор повернулся, на миг его лицо в страхе дрогнуло. На миг, который никто, кроме астартес, не заметил, в инквизиторе проснулся обычный человек, и этот человек испугался. Привычная маска безразличия быстро скрыла страх, но глаза, глаза всегда говорят все. Взгляд старика судорожно метался от одной темной арки коридора к другой, словно где-то там срывалось его спасение. Силой мысли включив ночное видение на полную мощь, Иррод окончательно понял, что происходит. Он увидел причину, почему инквизитор был столь спокоен: серые тени, возникшие во мраке. Улир кинулся к капеллану, отчетливо осознавая: что бы ни случилось сейчас, он уже не успеет сказать и слова. Видя, что запугать старика не удалось, Дамаска только начал разжимать кулак, опуская руку, но уже был обречен. Не прошло и мгновения, как капеллана Дамаски не стало.

Со свистом рассекая воздух, буквально из ниоткуда вылетела алебарда. Метко кинутая умелой рукой, немезис-алебарда пробила грудь капеллана с такой силой, что весивший более трехсот килограмм воин пролетел несколько метров и оказался пришпилен к стене, словно диковинный трофей. Двуглавый орел расколот пополам, осквернен таинственнейшими из Его воинов. Позже Улир Иррод найдет в этом иронию.

– Спасибо вам, юстикар Траций, за преподнесённый этим господам урок. Вот что бывает, если испортить мою вещь или угрожать мне. Думаю, вы можете уже присоединиться к нам. – Приглашение было кстати: инквизитор остался стоять один на один с разъяренными Богомолами.

Из теней появилось десять Серых Рыцарей; они моментально окружили шесть безоружных, но вставших в боевые стойки Богомолов, и Иррод с трудом сдерживал своих воинов. Инквизитор моментально спрятался за спиной убийцы Дамаски, довольно скалясь. Нацелив на астартес алебарды, воины в сером застыли, ожидая дальнейших приказов.

– Вы заплатили за пренебрежение моей добротой. Когда остынете – проходите в зал стратегиума, и помните – это последнее предупреждение вашему ордену, – со светской улыбкой заявил инквизитор и, нажав руну на одном из своих колец, с хлопком исчез.

– Прощенные предатели, – тихо и спокойно сказал юстикар. – Идите со мной и не делайте глупостей, как ваш капеллан.

– Он был чистейшим из нас. Кровь Хана во мне взывает к мщению за убийство, – прорычал сквозь зубы чемпион роты, подходя к неподвижному Рыцарю.

– Ты бы погиб так же, – сухо ответил юстикар, будто сообщая очевидный факт. Он указал на мертвого капеллана, которого аккуратно сняли со стены два рыцаря, и, уложив лицом вверх, остались возле него, словно почетный караул. – Его тело будет возвращено вам по окончании собрания. Думайте о будущем ордена, а не о его утраченной чести.

-Я не оставлю тело павшего брата, – сжимая и разжимая кулаки, заявил апотекарий. – Его генное семя должно вернуться в орден. Я должен завершить цикл. Это мой долг.

- Как скажешь, апотекарий. Таугар и Залерон помогут тебе в твоей миссии. А ты, капитан, и остальная твоя свита - следуйте за мной.

Никто не воспротивился. Никто не посмел.

продолжение будет...

№10

"...Орден Покорителей сражался в затяжной кампании против чужих-клеточных в Поясе Технеция. Уникальный цикл воспроизводства этого вида чрезвычайно затруднял их полное уничтожение. Клеточные размножаются через распространение вирусов, их ДНК заражает тела других существ, после чего буквально переделывает носителя по своему образу и подобию. Усиленная генетическая структура космических десантников смогла противостоять этой угрозе, но двадцать боевых братьев Третьей роты были потеряны на раннем этапе кампании, медленно видоизменившись и приняв новые, омерзительные формы. Апотекарии Ордена определили угрозу, но слишком поздно для боевых братьев, уже пораженных инфекцией клеточных. Зараженные братья, выжившие в конфликте, бежали. Возможно они и по сей день бродят по галактике..."

– Все, дальше только пешком. И быстрее, пока еще есть шанс разглядеть что-то. Проклятая метель!

Мокрые хлопья валились с небес так густо, как будто там, наверху, кто-то распотрошил огромную перину, и исчезали на грязном асфальте. Но это ненадолго. Ночью земля остынет и прощайте тогда все следы.

– Есть смысл разделиться, – проговорил брат Дитрих, – Так будет быстрей. Варп с ними, со следами, возьмем по ауспику и прочешем квартал за кварталом.

Трущобы мертвого города стояли перед ними стеной – в сумерках и сквозь завесу снега здания, в которых не горело ни одного окна, сливались в cплошную серую массу. Нормальное шоссе кончалось здесь и начинались какие-то крысиные ходы, заваленные мусором и обломками обветшавших зданий.

– Разумно ли это? – спросил брат Альбрехт.

– Вполне. Сейчас они слабы. Сильнее человека, но любому из нас на один зуб. Оружия у них нет.

– А если их будет несколько?

– Чем ты слушал? Зараженные не собираются вместе. Сейчас у них цель – забиться в какой-нибудь угол и там переждать трансформацию, а уж потом они побегут заражать других. Наша цель – не дать им дожить до этого.

***

Мертвый город совсем не был мертв. Ауспик кишел сигналами от крыс, собак и тех жалких уродливых существ, в которых превратились выжившие жители города. Для космодесантника они не представляли ни опасности, ни интереса, и сами разбегались от звука его шагов. Пару раз Альбрехту казалось, что он засек существо искомой массы, но при его приближении точка разделялась на несколько – видимо, собаки или люди (если это можно назвать людьми) спали, сбившись в кучу для тепла. Но через несколько часов поиска он заметил нечто неожиданное – группа точек, собравшихся в тактически осмысленный порядок, которая явно «вела» его.

Он вгляделся в темноту. Люди, не мутанты и не перерожденные, но оборванные и грязные. У некоторых в руках он разглядел лазганы. Готовясь в случае чего открыть огонь, он крикнул:

– Эй, кто там? Выходите, я все равно вас вижу.

– А вот мы вас не очень. – раздалось впереди. Если позволите...

В лицо ему ударил мощный свет фонаря, разом осветивший небольшую не то чтобы площадь, а как бы прогалину меж покосившихся заборов и каких-то в прошлом хозяйственных строений.

– Кто вы?

– Воин Императора. Брат Альбрехт из ордена Покорителей. А кто вы такие?

Людей с фонарем было двое. Один постарше и поменьше ростом, другой повыше и помоложе, оба небритые, исхудавшие, одетые то, что когда-то было военной формой. У ног их стоял, не сводя глаз с космодесантника, огромный пес. Сквозь густую черную шкуру поблескивала агуметика.

– Император защищает, – почтительно проговорил старший, – мы тоже его воины. Я майор Саржент из СПО, – сказал старший, – со мной капрал Сирл из 118 Кадианского полка Имперской Гвардии. А это Абаддон, он из арбитрата. Очень приятно познакомиться.

Альбрехт посмотрел по сторонам, туда, где судя по показаниям ауспика находилось еще шестеро, мнящие себя невидимыми, и рассмотрел некоторых. Такой же сброд.

– Я не собираюсь с тобой знакомиться, человек, – холодно бросил он. – И терять время на разговоры. Прочь с дороги. Или думаешь, что ваши фонарики меня остановят?

– И все же, брат Альбрехт. Уделите нам минуту вашего бесценного времени, – майор старался говорить спокойно и выглядеть хозяином положения, но получалось у него плохо. В голосе и лице, в отвратительном запахе старого пота и грязной одежды, исходившем от него и его товарищей, чувствовался страх. Сильный страх. – Как я сказал, мы из армии. Здесь мы отстреливаем нелюдей и охраняем выживших, которых нам удалось собрать. Сегодня утром, то есть, уже вчера в городе появился новый, особенно опасный нелюдь, а может даже несколько. – майор сделал выразительную паузу, ожидая интереса к своим словам, но не дождался. – Вы пришли за ними – ведь верно? Помогите нам, и мы поможем вам их изловить. Если что, у нас есть и кое-что посерьезней, чем... как вы изволили выразиться... – он указал взглядом на свой лазган.

Альбрехт засмеялся:

– Вы и правда думаете, что космический десантник станет принимать помощь от банды дезертиров из которых половина, может быть, заражена вирусом?

– Мы не дезертиры! Мы четверть года выходили из зоны заражения. С нами гражданские, еще двадцать человек, в том числе дети, – подал голос капрал Сирл, – а если вам неприятен наш внешний вид, так и на вас, смею заметить, доспех не только что из оружейной.

– Потому что я не на параде. Вы и представить себе не можете, какую битву мы приняли там, у космопорта.

– Да нет, можем. – снова заговорил майор, – В такой сложился весь мой полк и его тоже. Осталось всего пятнадцать человек тех, кто выжил и не заразился. Не считая гражданских, конечно. До космопорта ведь уже недалеко, я правильно понимаю? Помогите нам, выведите нас к кордону. Пусть нас проверят, пусть убьют всех, кто заразен, но я могу поклясться – мы не больны. Если вас оскорбляет принимать помощь от таких как мы, помогите нам просто так. Свяжитесь со своими, пришлите транспорт, сделайте что-нибудь!

Альбрехт усмехнулся. Последние транспорты, на которых вывозили гражданских, ушли с планеты четыре декады назад. Никто не стал бы тратить время и силы на проверку и спасение горстки оборванцев. Этот мир потерян, его проще зачистить с орбиты и заселить заново.

– Мне некогда возиться с вами, смертный. Даже если ты не врешь. – Он слышал шебуршание за заборами и на крышах. Люди, стараясь казаться незаметными, занимали удобные позиции для обстрела. Он прикидывал в уме, в каком порядке их лучше всего будет снять из болтера. Наверняка тяжелое оружие у них есть, но и наверняка у них немного патронов, – Убирайтесь отсюда, пока целы.

Люди явно боялись его, однако, по странному упрямству оставались на месте.

– Я не вру. Любой, кто знает симптомы заражения, знает, что жертва быстро деградирует и теряет человеческий облик. Первым отваливается альтруизм. А мы все еще вместе. Значит мы не заражены. Император не фра...

Альбрехт слишком поздно понял, что это сигнал к нападению. Лазерный луч из снайперки вошел ему аккурат в визор и сжег всю автоматику шлема. Он дал очередь вслепую (крики подтвердили, что он не промахнулся), одновременно уходя из гипотетического прицела, но и в него попала очередь из стаббера. Пули отскакивали от брони, но несколько пробило гофры под коленями. Освобождаясь от ставшего бесполезным шлема, Альбрехт услышал мягкий прыжок на четыре лапы, и в следующий миг стокилограммовая черная туша навалилась на него, не дав встать на и без того неловкие раненые ноги. Он успел подставить под челюсти бронированный наруч, но Абаддон, поняв, что откусить противнику голову с первого раза не получится, как-то ловко двинул мордой и отгрыз кисть за секунду до того, как десантный нож распорол ему брюхо, а Альбрехту в голову прилетела очередь из лазгана – теперь уже по живым глазам. Впрочем, он неплохо стрелял и на слух. Вновь подобранный болтер оборвал жизнь – судя по голосу – капрала Сирла.

***

Где майор Саржент и остальные, он не знал. Может, были убиты, может, ранены, может, сбежали, но больше на него никто не нападал. Альбрехт стряхнул с себя собачью тушу, переполз к стенке, на которую можно было удобно опереться спиной. Без шлема он не мог подать сигнал своим, но они скоро сами обнаружат, что с ним нет связи, и придут. Надо только ждать, раны не смертельные, ночной холод можно пережить. Единственной серьезной неприятностью представлялись собаки, которые непременно прибегут на запах крови, но и от них можно отбиться. Болты в магазине еще были. Однако, собак он не дождался. Раньше вдалеке послышались шаги, судя по размаху, принадлежащие астартес.

– Я здесь! – крикнул он, – ранен в ноги, в руку и в глаза. Ничего не вижу. Подойдите! И только через секунду вспомнил, что это могут быть и не друзья. Шаги приблизились, но ответа или просто приветствия не последовало.

– Эй, кто там? Дитрих? Август? Курт? – укрепившись в своих подозрениях, он повел дулом болтера на звук шагов, но тут что-то, видимо, метко пущенный камень, выбило оружие из его руки...

№ 11

"Куртиз Маннгейм принял на себя временное командование Легионом после гибели Великого Магистра. В соответствии с законами Империи, он должен был полностью подчиняться командующему, даже тогда, когда фон Штраб отказался прислушиваться к мнению Маннгейма. Неспособный предать свою присягу Императору, принцепс надел парадную форму, попрощался с женой и детьми, поднялся в своего титана "Стальной Молот" и повел своих людей на верную смерть."

Я прошу у вас прощения... Простите... Я не предавал никого... Ни вас, ни мой мир, ни Императора. Но я просто не могу ТАК жить... И Стальной Молот тоже не может так жить. Зачем? Для чего? Мы были рождены, чтобы нести Гнев Императора врагам Его, а не его слугам, пусть и заблудшим...Я не знаю, к чему приведут мои приказы,но я лучше уведу "Стальной Молот" в пустыню, где он возвыситься памятником Империума.

Так думал Принцепс Маннгейм, поднимаясь в рубку "Стального Молота". Лифт полз вверх, слегка поскрипывая, как и все предшествующие десятилетия, прошедшие с тех пор, как юный модератор Курт впервые зачарованно взглянул на прекрасного стального исполина. Пора! Принцепс невольно погладил полированный металл дверей, и они открылись, словно ответив на ласку.

В рубке стоял привычный полумрак, тихо шуршали когитаторы, модератор мегаболтера "Вулкан" присматривал за занимающимся какой-то рутиной сервитором, и лишь два пятна казались чужеродными - серый безупречный мундир первого модератора Краузе и алые одежды магоса Дельгадо.

Первым тишину нарушил техножрец.

- Принцепс, я вынужден высказать протест. Активация систем была преждевременной, плановые ритуалы обслуживания реактора завершены на 37,8 процента, стабильность пустотных щитов на 4,2 единицы ниже нормы, общая боеготовность оценивается как удовлетворительная...

Маннгейм взмахнул рукой, прерывая гневную тираду.

- Это уже неважно. Нам приказано выдвигаться к перерабатывающему комплексу возле рудников Сирианы и подавить волнения бастующих рабочих. Со всей возможной жестокостью.

Принцепс горько усмехнулся.

- Проще говоря, фон Штраб приказывает устроить резню.

Краузе нахмурился.

-Рудники Сирианы? При нынешних показателях систем -шесть часов марша. Боезапас на отметке в две трети, но без аннигиляторов и вортекс-ракет мы обойдемся.

- Успокойся, Петер. "Стальной Молот" не будет выполнять этот приказ.

В рубке повисло напряженное молчание. Казалось, даже сам титан прислушивался к происходящему. Наконец, не выдержал первый модератор.

- Вернитесь на землю, Маннгейм! Вы - в двух шагах от кресла великого Магистра, я - от места принцепса, и вы хотите разрушить все своей дурацкой гордыней? Да и что вообще вы собираетесь делать дальше?

- Я еще не решил. Либо уйдем подальше от населенных мест и примем бой, либо направимся к губернаторскому дворцу и прихватим с собой Фон Штраба.

Краузе побагровел.

- Хотите пустить себе пулю в лоб - это ваше дело, но не стоит тащить за собой остальных! На орбите - три ударных крейсера, нас сожгут. Хотя, скорее, просто вызовут Астартес, и получат и "Стальной Молот", и наши головы для трибунала.

Рука принцепса легла на кобуру богато украшенного именного болт-пистолета, выданного покойным Великим Магистром.

Скрипучей скороговоркой откликнулся магос.

- Принцепс, анализ ваших действий позволяет расценивать их как умышленное причинение вреда вверенному мне Титану класса "Военачальник", что является недопустимым кощунством перед Омниссией и Императором. Буду вынужден приложить все усилия, чтобы этого не допустить, вплоть до вашего убийства, принцепс.

Из-за спины механикума, хищно покачиваясь, поднялись два механодендрита.

Маннгейм покачал головой.

- Неужели вы те же люди, с которыми я удерживал перевал Кана от одержимых хаосом машин и крушил орочьего гарганта на Фабии-3? Простите, но вы не оставляете мне выбора.

Выстрел раздался одновременно со стремительным взмахом металлизированной конечности. Стальной хлыст пробил предплечье принцепса, но механикума это уже не спасло - болт пробил дыру в аугментированной груди, второй же разнес на части череп. Под телом в алой мантии начала расплываться лужа темной крови. Краузе стоял в ступоре, потеряв дар речи, когда болтерный заряд нашел его сердце.

Пошатываясь от кровотечения и адреналина, Маннгейм достал из аварийного шкафчика перевязочный пакет и наложил повязку, затем сел в кресло принцепса. Управлять титаном практически в одиночку было безумно сложно, но реально для того, кто десятилетиями ощущал стального гиганта частью себя. Здоровая рука потянулась к интерфейсным кабелям, когда для Принцепса Куртиса Маннгейма все окончилось. Молодой модератор уронил табельный лазпистолет, опустился на колени и зарыдал, закрыв лицо ладонями.

- Простите, принцепс. Я просто очень хочу жить...

№12

"На одном из искусственных миров бытует легенда, гласящая, что богиня Иша не была погублена Темным Князем. Согласно этой легенде, тогда, когда Бог Наслаждений захватил Ишу, ее мольбы о помощи тронули насквозь прогнившее сердце Дедушки Нургла. Иша была богиней плодородия и целительства, самим воплощением жизни, и могучий Отец Чумы возжелал сделать ее своим компаньоном. Нургл вел долгую войну против Слаанеш с целью вырвать богиню из лап Темного Князя и, в конце концов, вышел победителем."

Десятилетиями не видел Кхейн кровь экзарха, веками не забирала в бездонные глубины варпа их души Та Что Жаждет…

В тягучий смрадный воздух взметнулся багряный фонтанчик, и Гардиэль отшатнулась, зажимая глубокую рану.

Кривые усмешки обнажают острые зубы падших сынов безумия: - Твоя кровь сладка, сестра, она утолит Её жажду…

Сквозь застилающую глаза красную пелену Гардиэль видит зловещие силуэты в черной броне. Тьма накатывает, окружает её, отрезая пути к отступлению.

“Простите сестры… Как могла я завести вас в ловушку? Как могла обречь на вечные мучения? Проклятая богиня уже пирует вашими душами, и мне уготовлена роль главного блюда...”

Отчаянье. Казалось ей, заблудившейся на тропе учения, и навсегда связанной с кровавой дорогой баньши больше не ведом его горький вкус. Казалось, обреченность судьбы давно разорвала путы отчаянья. Но не его ли ледяное дыхание обжигает сейчас сердце перед лицом Вечного Врага?

- Иша, укажи своей дочери путь. – роняют шепот её уста.

Бессердечные твари разражаются гулким хохотом. Где надежда в непроглядной тьме этой проклятой планеты, покрытой грязными лужами болот и коврами чахлого мха? Планеты, забытой всеми богами...

Хотя… всеми ли?

Баньши замирает: - Нет! Мать, не сули мне свою судьбу!

Враги настороженно переглядываются, почуяв сомнения ослабшей жертвы. Злые прищуренные глаза горят мраком безжалостных ночей Камморага, и тьма эта убивает сомненья.

- Заключи меня в свои объятья. – Гардиэль делает шаг назад и вздрагивает, почувствовав легкое касание скользких липких пальцев. – Коль тронули тебя слезы Матери, возьми и мое тело, укрой и мою душу.

Жаркие удушливые путы принимают баньши. Удивленные бледные лица падших перекашивает отвращение. Кто-то пытается схватить Гардиэль, вырвать из Его сильных рук, но все тщетно. Он принял её дар, Он заключил её в тысячелетний плен в своем гнилом царстве. Осознание этого приходит с волнами отвратительного зловония. Смрад душит Гардиэль, ядовитые касания обжигают тело сквозь слои брони. Но в исчезающем свете дня она слышит полный ярости вопль обманутой ненасытной богини. И экзарх улыбается.

***

Рейнджер быстро скользил сквозь влажную туманную дымку.

Тысячелетие не срок для забвения. Гардиэль – экзарх баньши, не упокоенная сестра эльдар, с какой радостью и удивлением была принята весть об отклике твоей души. Как могла выжить ты после бойни, устроенной подлыми детьми мрака? Как мог сохраниться твой камень души, яркой звездой сияющий во тьме этого уродливого мира?

Корскант разочарованно всматривается в зеленое марево испарений, освещаемое лишь бледными мерцающими огоньками. Видящим в их мудрости известно все, но он лишь рейнджер… Где могла сестра укрыться в этом царстве грязи и разложения? Кто мог дать приют её душе?

Ответа нет. Лишь писк роящихся вокруг комаров нарушает сонную тишину уродливого пейзажа. Уже несколько дней блуждал Корскант в объятиях ядовитого тумана, преодолевая непроходимые зловонные топи и редкие заросли иссушенных колючих кустарников.

“Все бессмысленно... Прости, сестра, но я не справлюсь с возложенной на меня миссией…”

Что-то привлекает чуткое внимание рейнджера, и он замирает, не веря своим глазам.

- Я нашел тебя, прошедшая путем Иши. – изумленно шепчет Корcкант, медленно опускаясь на колени в грязь липкого ила, вглядываясь в мутные воды тысячелетней темницы – Я нашел тебя, прошедшая путем жизни, спасенной смертью.

На бледной зеленой глади очередного болота путеводным маяком тихо колеблется кувшинка прекрасного белоснежного цветка. Единственная капля красоты в безбрежном уродливом океане отвратительной планеты. Планеты, забытой всеми богами...

Хотя… всеми ли?

№13

"Поддерживаемые ими Имперские Кулаки немедленно начали перегруппировываться. Следующие двадцать дней они отступали, их наследные Ордены заняли их место на поле боя. Это время относительного спокойствия Дорн использовал, чтобы объяснить своим солдатам пользу нового Кодекс Астартес"

Что вообще они могли знать об этой войне? Они не могли знать ничего. И знали ли они теперь что-то, кроме жиллиманова сборника – большой вопрос.

Кулаков было много, чертовски много, когда они ответили на наш вызов. Они были готовы взять нас с налета, заточить в клетки и отвезти на Терру для судилища. Мы лишь смеялись, заманивая их в ловушку за ловушкой. Раз за разом они нарывались на минные поля и засады. Раз за разом они входили в нужные нам сектора обстрела. Мы забирали их геносемя, заставляли их искать укрытия за телами погибших, обрушивались со всей яростью на их разобщенные подразделения. В ответ дети Дорна минировали тела своих погибших, воровали наши доспехи и бились с мрачной решимостью. Это была наша война, наш бой, и в нем одерживали верх мы, олимпийцы.

Кадм, мудрец Олимпии и Железный Воин, собиратель знаний и черепов, перерожденный в теле из металла и приводов, помнил все происходившее в деталях. Мироздание также было свидетелем тех событий, и единственный обитатель крепости-обсерватории посвятил столетия поиску воспоминаний Вселенной: этих слабейших колебаний, тихой мелодии на струнах эмпирей. Многие квадратные километры, засаженные параболическими уловителями, громады преобразователей сигнала, массивы суперкогитаторов, уходящие в бесконечность стеллажи библиотеки и невообразимые банки данных – все это служило одной цели: найти единственную точку белой небесной сферы Медренгарда.

Перед атакой Кузнец прочел нам полное ненависти напутствие.

- Железные люди, вы растерли гордость Кулаков в порошок! Теперь пришло время разорвать разбухшее самомнение предателей с Калта! Вспомните, как они присваивали наши победы, нашу славу, как делали нас заключенными в гарнизонах второсортных мирков! Олимпийцы, время возмездия! Покажем им гостеприимство Железной Клетки! Окунем тварей в океан боли и огня! – Кузнец поднял знамя с изображением воина, разжимающего руками стены каменного мешка – Железо внутри!

Рота Узников взорвалась ревом:

-Железо снаружи!

Дальше была боль и был гром, праздник безумия и царство огня.

Токи пронзили кристаллические тела когитаторов и усилителей, вдыхая жизнь в сотни сервоприводов, что одновременно заработали, фокусируя уловители на заданной точке. И вот, тысячи часов работы привели Кадма к цели. Пара мгновений, и он услышит звук триумфа Железных Воинов, навеки врезавшийся в мироздание. Выходы командного трона передали сигнал в обрамленную десятками жгутов металлическую голову мудреца.

Звук был низким ритмичным гулом. Удары подошв? Удары снарядов? В теле была боль и был гром. Было ли тело? Невесомость, апотекарион, тело в металле, металл в теле.

Звук был низким ритмичным гулом. Удары подошв? Удары снарядов? В триумфе была месть и был гнев. Был ли триумф? Горечь, ненависть, триумф в поражении, поражение в триумфе.

Был рев и был голос, мелодия и диссонанс, ритм и хаос.

Эхо резни.

№14

"Огромные потери, понесенные Йанденом, привели к постоянному использованию конструкций из призрачной кости, ставших основой армий корабля-мира. Безмолвные отряды Призрачной Стражи и величественные Призрачные Лорды, вооруженные самым мощным оружием, какое только есть на корабле-мире, возвышаются над оставшимися Стражниками и Воинами Аспектов Йандена. Но за подобную мощь приходится очень дорого платить, так как призрачные конструкции корабля-мира управляются душами покойных эльдар Йандена.

Если бы не смертельная необходимость, Провидцы Йандена оставили бы своих предков покоиться в мире. Однако борьба за жизнь корабля-мира вынуждает их воскрешать мертвецов и раз за разом направлять их на битву. Для эльдар такой процесс очень походит на некромантию."

Кровные узы

«Мертвые должны пополнить наши ряды, чтобы мы не были вынуждены пополнить ряды мертвых»

Принц Йриэль, Автарх Йандена

Губы Автарха растянулись в многообещающей улыбке.

- Итак, завтра ты примешь одежды Верховного Провидца Духов.

Заметив, как болезненно задрожали руки у молодого провидца, Йриэль продолжил, не ослабляя нажим.

- И завтра же проведешь свой первый Обряд Пробуждения. Мы не можем ждать. Скоро грядет новая война, и мне нужны мои офицеры.

При этих словах красивое лицо молодого эльдара побелело еще больше обычного. Краешки его тонких губ напряженно подрагивали. Он боялся. Страх настолько поглотил его, что он даже позабыл о своих безупречных масках, за которыми он всегда так искусно скрывал свою гордыню.

При мысли о том, что мальчишка оказался полностью в его руках, всего лишь после пару выверенных фраз, Йриэль улыбнулся сам себе. Ему казалось, что сейчас он похож на одного из Арлекинов, с их хищными оскалами. Эти мысли почему-то нравились. Столь незначительные, они лишь придавали ей некий шарм романтичности. Он не мог точно описать свои чувства. Он ощущал на кончике языка легкий привкус «мелех», и упивался звучавшим в голове набатом «акчи». Привкус власти и набат опасности. Заманчиво, но и опасно пытаться использовать истинного наследника Дома Ультанаш, даже если он твой...

- Нет! Нет! Нет! Я слишком молод, есть другие, старше и опытнее меня! Почему я? Почему я, дядя?

На лице племянника не осталось и капельки его обычной самоуверенности и высокомерия. Лишь ужас и страх.

- Потому что старейшины посчитали тебя сильнейшим провидцем духов на всем Йандене. А еще ты был учеником предыдущего Верховного Провидца. Да присоединится его дух к циклу своего народа!

Йриэль прервался, чтобы коснутся амулета Инеада, что висел у него на шее. Надо было давать небольшие передышки пребывающему в смятении племяннику, иначе он мог уйти в глухую оборону.

- Нам нужен сильный и искусный эльдар, достойный остаться в веках. Ибо возрождение Йандена, под нашим руководством станет самым славным деянием эльдар, племянник.

Йриэль говорил с все тем же мягким тоном. Тоном, предназначенным лишь для близких. Но сейчас он играл не звучанием, но грубым смыслом. Слова должны были разжечь огонь гордыни в молодом сердце. Лесть была откровенной и неприкрытой, но поистине трубы «амелад», трубы славы - оглушали и ослепляли эльдар.

Племянник заговорил, тщательно подбирая слова. Было видно, что он немного успокоился:

- Дядя, признаться, я всей душой желаю такой судьбы для себя. Но знаю, что мое высокое происхождение заставляет меня быть примером честности и справедливости. И потому мое место должен занять кто-то более опытный.

Подумать только, сколько гордыни! Он сказал: мое место! Йриэль готов был захохотать, учуяв такое отчетливое проявление кровного родства. Он не знал в космосе более «высокомерной субстанции», чем кровь Дома Ультанаш. Автарху оставалось только нанести последний удар по колосу, столь неустойчивых добродетелей молодого родственника. Пора было менять тактику, сменил сладкую лесть на чистую правду. Он приблизился к племяннику, взял его за руки и очень тихо произнес:

- Мой обожаемый племянник, я скажу тебе правду. Да, я повлиял на Сонм Провидцев, заставив их принять твою кандидатуру. Но знай, это я сделал только лишь потому, что очень хочу видеть тебя рядом. Я взвалил на себя тяжелую ношу, и знаю, что не справлюсь без твоей поддержки. Моя слабая, разбавленная кровь, не чета твоей…

- Что ты говоришь дядя! Ты адмирал флота, спаситель Йандена, Автарх! Я же пока не сделал ничего такого, чтобы заслужить хоть немного твоей славы!...

Тирады племянника продолжались еще очень долго. Мальчишка был влюблен в своего прославленного дядю, для него он был значимее даже покойного отца. Йриэль прекрасно знал это. Автарх был доволен, он добился своего, сказав чистую правду. Правду, о том, что устроил мальчишке мощную протекцию, и также о том, что нуждается в его помощи.

- Да, дядя. Я стану Верховным Провидцем, и буду помогать во всех твоих начинаниях.

Мальчишка был весь в слезах. Он был счастлив как никогда ранее. Услышав эти слова, Йриэль приблизился к племяннику еще ближе. Улыбка Йриэля сменилась оскалом. И гладя в глубокие темные глаза названного отца, мальчишка съежился.

- Правда? Тогда я хочу, чтобы завтра ты призвал Баугана Ра.

Лицо молодого провидца во второй раз за его жизнь искривилось в гримасе предельного ужаса.

Постукивая тончайшим посохом по кристальной поверхности купола-усыпальницы, молодой Верховный Провидец Духов направлялся в Зал Пробуждения. Впервые в своей жизни он должен был воззвать к предкам, что спали мирным снов в небесах Йандена. Но не затем чтобы просить совета или защиты, как было принято в лучшие времена. А затем чтобы, вцепившись хищной ментальной хваткой, сжав в руках призрачное сердце, выудить из моря душ - воителя. Для новой битвы и новых страданий, которых он не заслужил.

Души вырывались и пытались ускользнуть, не желая быть оторванными от столь желанного нектара забвения. Обезумевшие, белесые глаза давно почивших эльдар умоляли о пощаде и вечном сне. Но провидец должен был быть непреклонным, быть сильным и искусным. Ибо в этой борьбе он и сам мог, истощив свои силы, присоединиться к вечному кругу.

Именно поэтому сегодня он, новый Верховный Провидец Духов – Йаван Д’лтан Ультанаш, облачился в одежды своего учителя, недавно покинувшего мир живых. Он множество раз видел, как учитель совершал обряд, и видел ошибки, что привели старика к поражению. Но и это не могло его успокоить. Именно поэтому вчера он так испугался.

Утром мальчишка надел маску холодной решимости, за которой он тщательно спрятал ужас, преследовавший его всю ночь и все утро. Мысли Йавана стремились в прошлое, где лежали причины сегодняшних событий, причины его беспокойства и сомнений:

Прошло почти двести лет с тех пор как почитаемый Автарх, спаситель Йандена, принц Йриэль, впервые поднял из могил наших мертвецов, чтобы спасти свой мир еще раз. Теперь же, каждый второй в наших рядах давно должен был воссоединиться с вечным кругом своего народа. Они наши молчаливые братья, братья, которых не остановила даже смерть. Последняя, безумная попытка сохранить слабый огонек на алтаре Азуриана.

Первыми были призваны погибшие сподвижники Йриэля, его верные капитаны Мрачных Корсаров. Отныне все знают имена призрачных лордов: Ульсара, Детера и Ламина, пожертвовавших своей второй не жизнью и своими душами ради спасения Йандена от пробудившейся некронской угрозы на планете Сур’гет. Как некогда на командных мостиках своих фрегатов, что разрезали строй тиранидских кораблей, теперь они прорвались через орду нечестивых машин и активировали древнюю систему защиты эльдар. Планета мгновенно была поглощена ревущим пламенем.

И примеров таких героических поступков было множество. Теперь все бывшие спутники Йриэля нашли свое окончательное пристанище в небытии. Все кроме одного. Имя которому – Бауган Ра. При жизни ближайший советник Автарха, столь словоохотливый, после своей кончины не проронил и слова, столько не пытались провидцы обратиться к его духу.

Обычно, души попавшие в круг сохраняют сознание, могут говорить и давать советы. Но некоторые, превращаются в темные облака на искусственном небе Йандена. Безмолвные и бесконечно печальные. Провидцы считают, что предсмертная агония, боль, которая оказалась чрезмерной, не отпускает сломленные души, навечно запечатывая их в последних, самых мрачных воспоминаниях.

Все попытки освободить их от столь ужасной участи, оканчивались провалом. Боль одного эльдара становилась болью второго. Тьма вливалась в душу провидца лишая его жизни.

И теперь, Йаван должен был, попытаться призвать легендарного Баугана Ра, потерянную душу. Он должен был помочь дяде и родному миру. Он должен доказать всем, что он способен стать легендой. За Йриэля! За Йанден!

Пора было начинать ритуал. Сонм Провидцев произносил последние сохранные заклинания. Все были напряжены и предельно собраны. Перед ними на почетном месте стоял Автарх Йриэль. На другом краю зала возвышался Призрачный Лорд. Величественная конструкция была освящена и подготовлена, камень души Баугана Ра уже воссоединили с телом машины, оставалось только найти и привести душу героя. Стоя перед пустующей машиной Йаван глубоко вдохнул. Он успокоился. Все было готово, Сонм признал его, Йриэль был рядом. Что могло пойти не так?

Йаван потянулся сознанием к темной туче, что плыла над горизонтом. Ничто не нарушало её ход, она беззвучно огибала башни Йандена, холодная и мертвая. Чуждая всем верованиям эльдар.

Приблизившись, провидец протянул тонкие, призрачные пальцы к её поверхности. Мысли проваливались все дальше в темные завихрения этого тумана, Йаван знал, что так и должно было быть, единственное, что его настораживала, была тишина. Все было погружено в абсолютное молчание. Это пугало, это было противоестественно. Хотелось бежать отсюда, как можно дальше. Как могла умереть душа?

Но это было всего лишь иллюзией, тонкий слух и искусные пальцы провидца нащупал в окружавшей темноте тихую мелодию и горячий сгусток темноты. Прикасаясь к нему, Йаван слышал бормотание. Тихое, бесстрастное, оно было полно ужасных слов.

- Месть…падший…ненависть…предатель…предатель…

Слова были полны черной злобы. Злобы, что столетиями копила заблудшая душа Баугана. Йаван знал, что обычно провидец пытался успокоить предка, развеять тьму, что окружала его, проникнуть внутрь его воспоминаний и забрать его оттуда. Но этот путь никуда не вел. Йаван знал это.

И потому он направил ментальное копье в сердце черного сгустка, стремясь пробить его. Он слышал как далеко внизу, разразился криками Сонм Провидцев, такие методы были ужасным святотатством! Йаван не обратил на них внимания. Он направлял удары в одну точку, пока скорлупа не треснула. Потянувшись острыми пальцами к открывшейся ране, внутри он увидел плотный комок ментальной энергии, что полыхал красным. Как ястреб что вцепился в жертву, провидец начал разрывать её мощными ударами сознания. Небо оросилось кровью, и в этом безумном урагане, его чуткие уши уловили стук мертвого сердца.

Йаван думал что сейчас, он, наверно был ужасен. Ментальный образ, залитый кровью предка, и с блаженной улыбкой на губах. Руки потянулись к мерцающему сердцу. И только пальцы сомкнулись на нем, душа молодого провидца рванулась вниз, в зал пробуждения. Пару секунд ушло на то чтобы запечатать содрогающееся сердце в камне души Баугана Ра. Кристалл озарился ярким светом, а тело призрачного лорда, раньше безжизненного, шевельнулось. Торжествуя, Йаван захохотал. Он выполнил поручение, и выжил. Он станет легендой Йандена! Он истинный наследник дома Ультанаш! В восторге мальчишка застыл перед величественным героем прошлого.

Пробуждение Баугана Ра, отозвалось темным предчувствием в сознании Сонма. Не мешкая, один из провидцев приказал стражникам достать клинки. Но было уже поздно, первым ударом Призрачный Лорд отбросил тело Верховного Провидца на несколько метров. Ужасающий рев боевой конструкции сотряс стены и поднялся к искусственным небесам. Голос из глубин веков взывал к ответу:

- Ты посмел призвать меня? После того как прервал мою жизнь? Предатель!!! Ненависть кипит в моих холодных жилах…

Слова превратились в дикий вой, когда конструкция, круша ряды стражников, направилась в сторону Сонма. Приближаясь, он завопил снова:

- Ты раб проклятого копья! Изменник и самый худший враг! Я призываю тебя к ответу!

При этих словах губы Йриэля болезненно изогнулись, но он не тронулся с места. Бауган Ра двигался с невероятной скоростью, но не быстрее Автарха. Клинок Призрачного Лорда застыл в сантиметре от лица эльдара, удерживаемый полыхающим в руках принца Копьем Сумерек. В наступившей тишине слова Йриэля были полны невероятной силы.

- Ты безумен брат. Я дарую тебе забвение. Ибо люблю тебя!

В последующей вспышке, непостижимым образом многотонное тело Баугана Ра было отброшен на несколько метров назад. Автарх мгновенно продолжил атаку, нанося удары, лучом ослепительно яркого света, которым стало копье. Урагану сокрушительных ударов, древняя конструкция не могла ничего противопоставить. Уходя от клинка своего бывшего советника, Йриэль подпрыгнул, нанося удар копьем в голову противника. Огромная конструкция с ревом упала на землю. Предвосхищая попытку врага нанести новый удар, Автарх активировал свой монокль. Мощнейший энергетический заряд разнес голову Призрачного Лорда, распыляя камень души на атомы. Зал Пробуждения погрузился в тревожную тишину…

Последний представитель дома Ультанаш подошел к распростертому на полу, мертвому телу. Губы Йриэля изогнулись в неестественном подобии улыбки.

- Ты мне очень помог, дорогой племянник.

№15

"Когда силы Хаоса напали на мир Акрополь Вега, две Роты от Мечей Праезиума начали контратаку. Но после десантирования на планету всю систему охватил варп-шторм, отрезав десантников от внешнего мира на 70 лет. Отчёты не сохранили данных, как долго десантники сражались против превосходящих их сил Тёмных Богов, но, в конечном счёте, они проиграли. Очевидно, после поражения несколько отрядов поклялись в вечной верности Хаосу, взамен за сохранение их жизней. Когда варп-шторм утих – это были уже Мечи Кхаргота.

Впоследствие они прославились как кровавые разбойники, получающие особенное удовольствие от резни во время абордажа.

Несмотря на то, что в конечном итоге имперские силы вернули себе Акрополь Вега, Мечи Кхаргота успели скрыться на своих ударных крейсерах, и теперь занимаются пиратством и нападением на небольшие и пограничные станции"

Стрекот болтеров и рёв ужасных демонических орд на открытой площади смешивался в одно громыхающее крещендо смерти. Сержант Казуул, лишившись одной руки, неистово рубил мечом омерзительных потусторонних тварей. Справа и слева прикрывали оставшиеся воины его отделения, поливая из огнеметов все вокруг. Третья рота Мечей Праезиума пыталась пробраться к полуразрушенному зданию Администратума, на крыше которого культисты Тзинча проводили нечестивый ритуал, поддерживая открытым варп-портал высоко в небе, откуда истекали толпы демонов. С противоположного направления приближалась вторая рота капитана Кхаргота.

- Отделение Северик, отделение Бельчереск, используйте свои штурмовые ранцы и продвигайтесь прямо к тому зданию. Необходимо остановить этот ритуал, чтобы прекратить нашествие, - отдал приказ капитан Тарак. - Сержант Казуул, свяжитесь с ротой Кхаргота и скажите им, чтобы они тоже отправили штурмовиков, и чем быстрее, тем лучше.

Не успел он произнести эти слова, как увидел на крыше вдалеке командное отделение второй роты во главе с самим Кхарготом. Он решительно пробивался через ряды приспешников Хаоса, намереваясь покончить с вторжением демонов раз и навсегда. Когда он приблизился к внешнему концентрическому кругу культистов, то в центре возник над ними возник яркий лиловый шар, который стремительно метнулся в сторону капитана. Кхаргот успел крутануть мечом и отрубить головы сразу трем культистам, как в тот же миг его объяло адское пламя. Чемпион роты сразу встал на защиту павшего капитана, отбиваясь от мерзких щупалец и когтей дьявольских тварей, подбиравшихся к нему. Апотекарий и брат-сержант подняли Кхаргота и поволокли внутрь здания, остальные остались наверху, чтобы расправиться с неприятелем. Вскоре подтянулись штурмовики обеих рот, и вместе они закончили начатое дело. С гибелью последнего еретика портал в небе закрылся, и приток новых потусторонних тварей прекратился.

- Смотрите! - внезапно воскликнул сержант Казуул, указывая вверх.

Тарак обернулся и увидел снижающиеся вдали "Громовые ястребы" и стремительно падающие десантные капсулы желтого цвета. Они несли символ Имперских Кулаков, преданного Императору ордена Адептус Астартес. Мечи Праезиума издали ликующий возглас.

- За Императора! - прокричал Тарак и повел наступление с возобновленными силами. - Очистим этот мир от скверны!

Окружающие братья-космодесантники подхватили его слова и двинулись за ним, прорубая кровавую просеку сквозь толпы демонических созданий. Тяжелые болтеры непрерывно изрыгали смерть, разрывая тела еретиков и потусторонних тварей на части. Плазмаганы и лазерные пушки прожигали вражеские «Химеры». Цепные мечи пронзительно визжали, врезаясь в радужную плоть огневиков Тзинча. Дредноуты и "Носороги" издали поливали ракетным огнем окопавшихся возле здания Администратума расчеты тяжелого орудия гвардейцев-предателей. Кровь и ихор рекой лились вокруг, орошая испещренную кратерами от взрывов городскую площадь.

Капитан Тарак на мгновение бросил взгляд в ту сторону, где высадились их братья из другого ордена. Имперские Кулаки упрямо продвигались в их направлении, уничтожая на своем пути всех мерзких отродий. Их капеллан крушил врагов направо и налево, раскалывая черепа и ломая кости своим крозиусом. Он постепенно приближался к Тараку, и, когда с демонами было покончено, внезапно бросился на него с занесенным над головой оружием. Ошеломленный этим действием капитан лишь в последний момент успел увернуться от мощного удара и отпрыгнуть.

- Что ты делаешь? Мы не враги вам, мы здесь за тем же, зачем и вы - уничтожить силы Хаоса!

Капеллан ничего не ответил и с яростным рыком снова устремился в атаку. Тарак уклонился в сторону, но противник, резко развернувшись на месте, врезал свободной рукой ему в шлем. Капитан не удержал равновесие и упал на спину. Имперский Кулак начал читать литанию ненависти и вознес над собой крозиус для последнего удара.

- Да очистит навеки твою душу гнев Императора, грязный еретик! - произнес капеллан, уже собираясь обрушить удар, но в этот момент на помощь подоспел сержант Казуул и вонзил насквозь силовой меч в спину космодесантника. Полуживой капеллан грузно упал рядом с Тараком. Сержант помог подняться капитану и ногой перевернул тело лежащего на земле. Тарак вытащил болт-пистолет и направил на череполикий шлем.

- И никому не избежать гнева Императора, - произнес капитан и нажал на спусковой крючок. Голова неприятеля превратилась в кровавое месиво.

- Я связался с братом-сержантом Громсфедом из командного отделения Кхаргота, они отступают к зданию Адептус Арбитрес на юго-востоке. Имперские Кулаки вероломно напали на нас и отрезали пути отступления к нашим десантно-штурмовым катерам.

- Что с самим капитаном второй роты?

- Апотекарий сказал, что он уже пришел в сознание и рвется в бой против предателей.

- Ему еще представится такая возможность. Ладно, отходим. Отзови все наши отделения.

Мечи Праезиума начали в спешке продвигаться в направлении оговоренного укрытия, отстреливаясь от космодесантников в желтых доспехах с эмблемой черного кулака. У них не было времени даже забрать павших.

Когда Мечи Праезиума заняли оборону в здании арбитров, командный состав собрался на крыше, чтобы обговорить ситуацию.

- Ты это видел, Тарак? Они предали нас! Они называют нас еретиками! - гневно выпалил капитан второй роты. - И это после всего, что мы сделали для Империума! Какое они имеют право!

Собравшиеся вокруг братья-космодесантники переглянулись, размышляя над его словами.

- Успокойся, Кхаргот, мы должны разобраться, в чем тут дело. Это, наверное, какое-то недоразумение.

- Недоразумение? Они убивали на твоих глазах наших братьев! - не унимался Кхаргот. - Они опозорили нас, заклеймили предателями! Нет! Это они предатели! Они атаковали нас!

- И что ты предлагаешь? Отомстить им? У нас не хватит сил, у них превосходство в живой силе и технике. К тому же мы не можем связаться с нашим крейсером на орбите.

Остальные братья-космодесантники удивленно посмотрели на капитана второй роты, один из них даже собирался что-то сказать, но его опередил Кхаргот.

- А ты хочешь оставить павших неотомщенными? Имперские Кулаки обязаны заплатить кровью за это оскорбление!

- Это ересь! Мы служим Богу-Императору, и нам не пристало сражаться друг против друга. Здесь произошла какая-то ошибка, мы не можем сомневаться в их лояльности Золотому Трону. Они произошли от самого Дорна!

- Но вы же все тут видели и слышали, что они говорили! Империум отвернулся от нас и отправил их для нашего уничтожения, брат, мы больше не нужны Императору. Теперь мы сами по себе.

На долю секунды глаза Кхаргота вспыхнули колдовским огнем, как показалось Тараку. Он незаметно опустил одну руку на эфес меча и спросил:

- Что ты имеешь в виду?

- Ты сам знаешь, о чем я. У нас нет другого выбора, и тебе это известно.

- Выбор есть всегда. Император защищает.

- Ну что ж, это твое решение, - произнес Кхаргот и из его пасти вырвался демонический огонь, в мгновение ока превративший Тарака в обугленные останки. – Но ты ошибаешься, Император оставил нас.

На обзорной палубе линкора "Непоколебимый" стоял капеллан Гексил вместе сержантом Крассом.

- Акрополь Вега. Этот мир стал жертвой нашествия сил Хаоса и затем исчез в варп-шторме на семьдесят лет, поглотив вместе с собой две роты космодесантников из ордена Мечи Праезиума, которые пришли на помощь жителям планеты. И вот теперь он снова появился в материальном пространстве.

- Как вы думаете, капеллан, что с ними случилось?

- Не знаю, брат-сержант, не знаю. Но я надеюсь, что бы там ни произошло, они погибли достойно и вручили свои души в руки Императора, а не отдались в объятия Тёмных Богов. Император защищает.

UPD

№8

"Провидец (О'Шова) продолжил сражаться против зеленокожих и смог разбить еще два орочьих "Вааах!" Его же воинам удалось сыграть важную роль в сдерживании Дамоклова Крестового Похода, и они были первыми, кто начал расширение империи тау в космосе. Одной из подлежащих захвату планет был артефактный мир Артлас-молох, где тау столкнулись с неизвестным доселе врагом, и лидер касты Эфирных, сопровождавший экспедицию был убит."

Они не восставали против Тау. Они просто шли своим путем.

Здесь в пустыне, в месте запустения и опустошения, в безводной низине кипела жизнь. Словно коллективные насекомые, те, кто называл себя тау, двигались в непрерывном водовороте кипучей деятельности.

Здесь механики налаживали планер, их кряжистые фигуры скрывались во внутренностях техники, они манипулировали невероятно сложными кристаллическими приборами, и искры энергии падали неощутимым потоком на бренную землю.

Когда планер отремонтировали, главный мастер что-то пробормотал в бусинку связи, и вот появился пилот, легкий, с тонкой костной структурой. Молча прошествовал, отстраненный. Сел в планер. Взмыл в воздух.

Столь быстрое тело человек сравнил бы с птицей, но тоска по водам Родины, по скупым потокам Первой Планеты дарила воображению тау другие метафоры, и он, тау, побывавший на многих планетах, он, говоривший как посланник и дипломат с низшими существами, видел не птицу, а подобие рыбы в море. Быстрое юркое создание, плывущее по небу-океану...

– Куда ты смотришь? Это просто корабль, - заметил другой тау. Его губы воина кривились в усмешке, шрамы, пересекавшие лицо, белесые росчерки на грубой темной коже подрагивали. - Хотя мне он тоже нравится.

Тау задумался.

– И знаешь, что в нем самое замечательное? - воин указал пальцем туда, где раньше был заметен планер. - Огонь. Огонь, что им движет.

***

Холмы, черные бугры, впитавшие сажу уничтоженной планеты, перекрученные каркасы зданий, напоминавшие экзотические растения, появлялись и почти мгновенно уносились назад, и только это свидетельствовало об огромной скорости маленького корабля. Двигатель, плазменное сердце «Пираньи», работал бесшумно - в кабине было слышно только монотонное попискивание сигнального ауспика.

- Я возьму управление на себя, - заметил пилот. - Так будет лучше.

Воин, сидевший впереди, кивнул. Щелкнув тумблером, он активировал задний пульт. Часть информационных кристаллов перед воином погасли, но некоторые датчики продолжали работать, алым огнем освещая лицо Шасуи Кверса.

Скорость «Пираньи» увеличилась.

– Осторожнее.

– Я всегда осторожен, - веско заметил пилот.

Через некоторое время пульсация сигнального ауспика участилась. Нечастый ритмичный звук постепенно незаметно превратился в назойливую трель.

– Вот это место. Отсюда идет сигнал.

– Вижу тау. Шас.

Антигравитационная машина плавно опустилась рядом с тем, кто собственно и вызвал их сюда.

На земле стоял следопыт.

– Я останусь здесь, а ты иди к нему, - произнес пилот. Шасуи кивнул. Он легко выпрыгнул из летательного аппарата, приземлившись на поверхность планеты. Затем он направился к следопыту.

Впрочем, тот тау все же не был следопытом, заметил про себя Шасуи. На нем не было опознавательных знаков отряда или септа, отсутствовал обязательный шлем и оружие. В тоже время на ногах были надеты простые штаны поисковиков «кобакама», затянутые у голени. На груди кираса, с локтей и коленей свисала нетрадиционная черная шнуровка.

Кверса возмутился столь явному нарушению униформы. Он хотел отчитать нерадивого бойца, но взглянув в уверенные глаза воина, понял, что сделать этого не может.

– Шас приветствует, - произнес Кверса.

– Шас приветствует, - ответил «следопыт».

– Далеко же вы забрались в пустоши, - заметил Шасуи.

– Да. Это так, Уи.

Кверса пытался определить из какого септа этот странный воин. Несмотря на то, что на форме странника отсутствовала знаменитая «двойная звезда», Кверса определил, что этот тау было родом с ВиорЛа. Темная кожа лица, специфические узлы шнуровки. Хотя ее цвет должен был быть бледно-зеленым или белым. Впрочем, Кверса решил, что воин находится в трауре или собирается сражаться до своего смертного конца в следующей битве.

– Почему ты на меня так смотришь, - спросил «следопыт». - Ты меня не знаешь?

– Нет, - ответил Кверса. - Но я знаю, что вы с Виорла, что ваше сердце тяготит какая-то ноша, и что ранг ваш не ниже Врэ.

«Следопыт» рассеянно кивнул.

– Пойдем, - произнес он. - Я должен вернуться к своим соплеменникам.

Они направились к ожидавшему их кораблю

- Ты прав, - заметил странник. - Меня и вправду кое-что тяготит.

- Зачем вы удалились в пустыню? - спросил Кверса.

– Это нечто вроде хаджа. Здесь погиб мой враг, - он странно взглянул на Шасуи. - Его тело сожгли. И теперь он там... под землей.

Они поднялись по лестнице в кабину модифицированной «Пираньи». Пилот со скукой взглянул на прибывших, затем его глаза широко раскрылись.

– Кор приветствует, - пробормотал пилот.

– Шас приветствует, - спокойно ответил «следопыт». Он сел рядом с воксом, надел наушники и поднес к своим губам микрофон.

– Прием, прошу подтвердить мои полномочия.

Ауспик просканировал странника.

- Полномочия подтверждены.

- Говорит Шас'О Виор Ла Шова Каис Монт'Ир. Пребываю на главную базу через пять минут. Приказ всем кадрам и группам всех каст и септов. Подготовиться покинуть планету Артас Молох в течение двух часов. Командованию Флота. Обеспечить транспортировку группировки на орбитальные корабли.

- Вас понял, Командующий.

О'Шова, отключив вокс, откинулся на сиденье корабля.

Холмы и развалины появлялись, а затем уносились куда-то назад...

Изменено 21 апреля, 2012 пользователем Iron Maiden

[Iron Maiden]

№4

"рассказывает об инциденте, во время которого его силы внезапно оказались атакованы пиратским флотом эльдар Пустотных Драконов. Окруженный и находящийся под массированным огнем пиратских антигравитационных платформ, Ракман сообщал о воинах, носящих цвета Сынов Антея, неожиданно появившихся позади вражеских рядов. Вынужденные перегруппироваться, воины эльдар внезапно столкнулись с необходимостью совершить прорыв, ибо они оказались меж двух огней. "Соколы" и "Волновые Змеи" эльдар ударили прямо по Сынам Антея, выбрав наименьшую из двух сил Космического Десанта. Капитан Ракман поведал удивительную историю, о том, что таинственные Сыны Антея находились в эпицентре шторма огневой мощи эльдар, казалось, неуязвимые. Покорители получили возможность сконцентрировать свою атаку на тылах противника, в то время как Сыны Антея сдерживали эльдар на одном месте. Пираты были раздавлены между стальной наковальней Сынов и сокрушающим молотом Покорителей".

Грудь разрывало, словно тисками. Два мощных сердца перекачивали кровь, несмотря на сломанные ребра. Из порванных сосудов хлестала бурая живительная жидкость, но в то же мгновение застывала, не давая организму окончательно воссоединиться с Императором. Брат Бергхам лежал и смотрел на бушующий бой между Покорителями и грязными ксеносами.

Космический десантник, сын самого Императора, не верил своим глазам. Окровавленный капитан Ракман ревел в вокс приказы, перегруппировывал своих солдат, но соколы эльдар были слишком маневренны. Бергхам наблюдал, как сюрикены разрезали броню его братьев. Его тошнило. Он не понимал, это было из-за святой ненависти к недочеловекам или из-за тяжелого ранения. Силовая броня изо всех сил пыталась сохранить искру жизни в теле своего подопечного. Духи машины впрыскивали ампулы адреналина, обезболивающих средств и боевые наркотики. Космический десантник закашлял, выплевывая затвердевший сгусток крови из своих легких. Они горели.

«Бой проигран!» - думал он про себя, глядя на пламя битвы. «Император сохрани!» Бергхам начал читать про себя литании. Измученный разум космического десантника в последние мгновения своей жизни взывал к помощи своего отца. Сколько это длилось – неизвестно. Космический десантник лежал парализованный медицинскими препаратами, как ему показалось, целую вечность. В чувство его привело одно – сюрекен, разрезавший броню его любимого командира. Ракман пал!

Кровавые слезы покатились по изрезанным шрамами щекам. Бой проигран! Планета пала! Бергхам не мог поверить. Он глядел вдаль. Перед его взором проплыли воины в силовой броне. Сыны Антея. Ни один из боевых братьев не носил шлема. Их кожа отливала металлом и с легкостью была способна выдержать попадание даже тысячи бритвенно острых сюрикенов. Десантники спокойно шли, извергая столбы огня и дыма, уничтожая все на своем пути.

Ракман поднялся. Капитан Покорителей ревел в вокс летании, призывая праведный гнев Императора. Бергхам, попытался поднять болтер своей единственной оставшейся после битвы конечностью и, опершись на обрубок руки, пополз к врагу. «Слава Императору» - шептал он. «Сегодня грязные ксеносы не получат и пяди священной земли Империума. Сегодня славный день для победы» - срывалось с его изрезанных губ, когда реактивный снаряд разрывал грудную клетку эльдар.