WARFORGE

Здравствуйте, гость ( Авторизация | Регистрация )

Форумы работают на сервере
 Правила форума ЛОКАЛЬНЫЕ ПРАВИЛА ФОРУМА "ЛИТЕРАТУРА, ПЕРЕВОДЫ И ФАН-ФИКШН"
 
Ответить на темуЗапустить новую тему
[фанфик][wh40k]Абсолютный покой, инквизиция
sollh
сообщение 01.12.2020, 13:20
Сообщение #1


Novice
**

Группа: Пользователь
Сообщений: 49
Регистрация: 25.06.2018
Пользователь №: 62 317



Репутация:   17  


Сеттинг: Warhammer 40000
Возрастные ограничения: 16+
Персонажи и фракции: персонажи все свои. Фракция: инквизиция
Место действия: сектор Каликсида
Комментарий: прямое продолжение "Обречённого города" http://forums.warforge.ru/index.php?showtopic=262177 только с экшоном и зябой.


Часть 1. Счастье.
Счастье – лишь иллюзия разума,
попытка убедить самого себя,
что жизнь не так жестока, коротка и пуста,
какой она является на самом деле.

Такие вечера принято называть томными. Большое белое светило ещё только касается нижним краем тонущего в розоватой дымке горизонта, а второе – маленькое и кроваво-красное – уже почти закатилось и лишь стыдливо бросает алые лучи сквозь кроны деревьев, усыпанных благоухающими цветами. Лёгкие и свежие запахи дня успели смениться более пряными, тяжёлыми и волнующими. Ветерок шелестит в высокой траве, гонит волны по лужайкам в парках и клумбам у многочисленных отелей и частных вилл. Воздух наполнен предвкушением и чарующей музыкой, расслабляющей и обещающей одновременно.
Это самое долгожданное, самое манящее время суток, слишком длинных и утомительных, когда дневная жара отступает, а от воды бесчисленных прудиков и фонтанов поднимается прохлада. Именно в эти часы открываются двери самых элитных заведений, женщины и мужчины облачаются в самые изысканные наряды и выходят на отделанные разноцветным камнем дорожки. Они садятся в дорогие машины и аэромобили и отправляются развлекаться. Даже те, кто прибыл на планету поправить здоровье в одной из лучших клиник сектора, покидают опостылевшие палаты и идут принимать целебные ванны в компании умелых массажистов.
Подобные вечера манят своими искушениями, они пока только обещают, дразнят, постепенно утягивая за собой в сумерки, наполненные свободой и вседозволенностью, доступной лишь в мирах-садах, мирах удовольствий. Только здесь можно позволить себе раствориться в покое и умиротворении и на время забыть о бесконечной войне и могущественных врагах, таящихся в пустоте меж звёзд.

Один из таких томных вечеров в дорогом номере-пентхаусе лучшего отеля города Фригус, столицы мира удовольствий Отиум, был наполнен запахом прекрасного рекафа. Здесь в него принято было добавлять пряности и сушёную цедру. Сете было достаточно понаблюдать за процессом всего один раз, чтобы освоить хитрую технику здешних поваров. После этого рекаф для Иллиана Фар'рэна мальчик готовил сам. Они пробыли здесь уже больше недели, и всё это время Сета приносил инквизитору ароматный напиток каждый вечер. Иногда Иллиан просил приготовить рекаф утром или днём, а когда садилось первое солнце – двойную порцию.
Первый в его короткой жизни варп-переход дался Сете тяжело, мальчик оказался не готов ко всем тем ужасам, через которые ему пришлось пройти. Имматериум был неспокоен после уничтожения целой планеты, но шторм только зарождался, а навигатору «Последовательности» хватило мастерства и удачи найти для корабля безопасные тропы в Море Душ. Переход занял всего несколько часов, однако Сета был настолько измотан и сбит с толку, что решился на побег. Он считал, что сможет прижиться в любом мире, лишь бы больше не слышать голосов, пробивающихся через несмолкаемый рёв сирен, и не чувствовать голодных взглядов сквозь обшивку корабля. Эта уверенность растворилась быстрее, чем крупинка сахара в горячем рекафе, едва мальчик покинул челнок и ступил на гладкий рокрит посадочной площадки. Они прибыли в мир под названием Калибус, и принадлежал он адептам Омниссии. Сета понял, что совсем не хочет становиться одним из жрецов культа Бога-Машины или безмозглым сервитором. Всё оставшееся время он ни на шаг не отходил от инквизитора.
Второй переход Сета пережил легче, хотя так и не понял, куда и зачем они прилетели. Этого не знал никто, даже Джедедия Финнвард, ученик его хозяина. Это удивило мальчика, но вопросы он задавать не решился. Корабль некоторое время провисел на орбите планеты, названия которой тоже никто не знал, а потом вновь вошёл в варп. После возвращения с поверхности лорд Фар'рэн почти на сутки заперся в своей каюте и велел его не тревожить. Никому. Даже Сете.
Третий переход привёл «Последовательность» сюда – в мир-сад Отиум. Мальчик о таких только слышал и теперь понимал, почему побывать на них считалось наградой. Здесь царили покой, красота и всевозможные радости жизни. «Последовательность» пришвартовалась в орбитальных доках, экипаж занялся текущим ремонтом. Аколиты и штурмовики спустились на поверхность вместе с инквизитором и дознавателем и с тех пор почти не появлялись в гостинице, проводя всё время в казино, ресторанах и других местах, о которых Сета не хотел даже думать.
Мальчик всегда считал, что инквизиторы живут только во имя исполнения своего долга, денно и нощно охотятся на врагов человечества и даже помыслить не могут о чём-то ином. Но оказалось, что они такие же люди, как и все прочие. Им нужен отдых, они любят развлекаться. Сета почувствовал лёгкое разочарование, когда впервые ступил на цветную брусчатку Фригуса. Его жизнь стала совсем иной, но, в то же время, совершенно не изменилась. И всё-таки мальчик покорно готовил рекаф и относил его в комнату лорда Фар'рэна, которую тот практически не покидал.
Местные жители и отдыхающие в столичном городе Фригус гости Отиума быстро узнали о прибытии инквизитора на планету. В первые дни Иллиану постоянно присылали визитки и приглашения, которые он игнорировал. Постепенно их поток иссяк. Никому так и не удалось выяснить цель визита лорда Фар'рэна и его свиты. Это породило бездну слухов, большая часть из которых доходила до Сеты в раздутом и искажённом виде. Но к концу первой недели их пребывания на Отиуме люди успокоились, решив, что инквизитор прилетел, чтобы просто отдохнуть и поправить здоровье. Иллиан продолжал заниматься своими делами, не подтверждая, но и не опровергая это предположение.
Этот вечер был таким же томным и многообещающим, как и большинство вечеров на Отиуме. Сете, выросшему в мире-улье, здесь было неуютно – слишком много открытого пространства, слишком много воздуха и слишком много незнакомых запахов. Из-за всего этого мальчик никак не мог расслабиться. Постоянное напряжение ужасно утомляло, но именно оно помогло Сете вовремя среагировать и остановиться, избежав столкновения с молоденькой девушкой, замершей у лифта. Фар'рэн снял целый этаж самого дорогого отеля столицы «Пацем». Комнаты здесь располагались полумесяцем вокруг центрального холла. Себе инквизитор взял одну из крайних и тут же переделал её в свой кабинет. Сете он выделил маленькую комнатку на противоположном конце «полумесяца», в ней же он обустроил кухню, которую мальчик использовал исключительно для нужд своего господина. Чтобы попасть в кабинет Иллиана, Сете надо было пройти либо через все соединённые между собой комнаты, либо через холл мимо дверей лифта – единственного способа подняться на этот этаж для гостей и жильцов. Сейчас же рядом с ними стояла незнакомая девушка в красивом струящемся платье необычного покроя.
– Приветствую тебя, юноша. Моё имя Нубити. – Девушка изящно поклонилась, Сета смущённо потупился. В голосе и манерах нежданной гостьи ощущалась особая чувственность, ещё только начавшая зарождаться, но уже способная вскружить голову любому мужчине. – Моя госпожа желает встретиться с господином Фар'рэном. Удобно ему ли будет принять её?
– Я спрошу, – неловко кивнул Сета. Он никогда прежде не чувствовал себя таким неуклюжим. Мальчик прошёл обучение на высококлассного слугу, он знал, как должен себя вести, чтобы угодить. И видел, что Нубити не хуже него владеет наукой быть незаметной и незаменимой. Её тоже обучали, но она была кем-то гораздо большим, чем просто слуга. – Могу я узнать имя твоей госпожи?
– Разумеется. – По губам девушки скользнула едва уловимая улыбка. – Её имя Шивани Кисмет.
Сета пробыл на планете чуть больше недели и практически не покидал «Пацем», но даже он несколько раз слышал это имя. Элитная куртизанка, лучшая их лучших. Она сама выбирала, кому нанести визит, и это считалось большой честью и удачей. Госпожу Шивани называли одной из главных драгоценностей этого мира-сада. Сета ощутил смесь острого разочарования и волнения. Лишь жёсткие уроки, полученные мальчиком в раннем детстве, позволили ему сохранить невозмутимый вид и прошествовать с подносом в руках к дверям в комнату Фар'рэна.
– Милорд, – решился заговорить Сета, когда изящный серебряный рекафник, сливочница и тарелочка с засахаренными орешками заняли своё место на рабочем столе инквизитора.
Иллиан не оторвался от своей работы и даже не посмотрел в сторону Сеты, только едва заметно кивнул, показывая, что слушает. Мальчик поднял опустевший поднос перед грудью, будто защищаясь, и сделал шаг влево. Его совершенно не интересовало, чем именно занимался инквизитор, Сета всего лишь хотел увидеть, какой у того почерк. Фар'рэн постоянно писал, иногда что-то чертил, проводя все дни в помещении. Мальчик не понимал, зачем отправляться на такую чудесную планету, зелёную и благоухающую, полную красивых домов и парков, и сидеть всё время в комнате за рабочим столом.
– Вас хочет видеть дама, – Сета оставил попытки заглянуть в бумаги инквизитора. Он старался не выдать своего разочарования визитом госпожи Кисмет.
– Пригласи, – коротко ответил Иллиан, не отрываясь от своего занятия. Писал он быстро и, насколько Сета мог судить по движению пера, ровно и без помарок. Мальчик подумал, что эту работу вполне можно было доверить сервочерепу-самописцу.
Сета с трудом удержал рвущиеся слова: «вы ведь даже не спросили её имя!». И так было понятно, что инквизитор её ждал. Поклонившись, мальчик вышел из комнаты. В этот самый момент двери лифта распахнулись. Госпожа Кисмет не нуждалась в разрешении, она относилась к тем женщинам, которым не отказывают. Просьба о встрече была всего лишь формальностью, проявлением вежливости, не более. Нубити, скорее всего, сообщила своей госпоже, что та может подниматься, как только мальчик скрылся за дверями кабинета. Сета едва успел поклониться, всё ещё прижимая к груди поднос.
Он не услышал её шагов, только нежный шелест шёлковой ткани. Мальчик не смел поднять глаза, но всё равно разглядел промелькнувший мимо него край полупрозрачной юбки и узкие, украшенные драгоценными браслетами ступни в изысканных сандалиях. Сета почувствовал исходивший от одежд женщины аромат, но не смог дать ему название. В этом аромате сплеталось слишком многое: он ласкал и будоражил, обжигал послевкусием и отзывался сладким покалыванием в затылке. Чтобы покорить кого-то, Шивани Кисмет достаточно было просто встать рядом. Сета был уверен, что никогда не осмелится поднять на неё глаза. Он решил, что нашёл причину, по которой милорд инквизитор прибыл на эту планету, и очень ему завидовал.

Дверь открылась, не издав ни звука. Шелест лёгких шагов утонул в толстом ворсе белоснежного ковра. Иллиан дописал предложение до точки и положил перо на специальную подставку, выточенную из чёрного вулканического камня. Ему не надо было поворачивать голову, он ощутил её присутствие, угадал по едва различимым признакам.
– Я думал, ты навестишь меня раньше, – почти равнодушно сказал инквизитор.
Женщина подошла ближе, аромат, исходивший от её кожи, стал сильнее. Он удивительным образом дополнял собой этот вечер с его медленным и безумно красивым двойным закатом и дремотной негой цветущего сада под окном. Впечатление портило лишь то, что ставни в комнате были наглухо закрыты, а рециркулированный воздух в воздуховоде не имел запаха. Ароматы открывающихся ночью цветов могли добавить моменту очарования и интимности.
– Я ждала, когда ты позовёшь, Иллиан. – Голос Шивани обволакивал, ласкал, завораживал. Глубокие нотки рождались где-то в её груди и чувственно вибрировали у самых губ, делая слова осязаемыми.
– Ты приходишь без приглашения, насколько я слышал. – Иллиан встал и повернулся к своей гостье.
Шивани Кисмет была невероятно красива. В ней всё было идеально, каждая деталь её облика была подобна произведению искусства. И длинные, волнистые, густые волосы цвета беззвёздной ночи, украшенные цепочками с сапфирами. И миндалевидные, тёмно-синие глаза, обведённые сурьмой. Высокую грудь женщины плотно облегал парчовый, расшитый серебряными нитями лиф, от которого вниз шла длинная юбка, состоящая из множества слоёв почти прозрачной ткани, окрашенной в дополняющие друг друга оттенки синего. Стройная фигура Шивани лишь угадывалась за закатным туманом платья, давая волю фантазии.
– Какая жалость. Я думала, ты приехал навестить меня. – Шивани подошла к столу и коснулась кончиками пальцев рекафника. – И отдохнуть от своих дел.
– Отдохну у подножия Трона, – ответил Иллиан. Он стоял неподвижно, не делая ни малейшей попытки приблизиться к своей гостье.
– Я бы предпочла диван. Не составишь мне компанию? – с лёгкой насмешкой сказала Шивани. Она подошла к стоявшему в стороне дивану и мягко опустилась на него, расправив складки юбки одним плавным жестом.
– С удовольствием, – кивнул Иллиан.
Он сел рядом с Шивани и откинул голову назад, прикрыв глаза. Под веками заплясали чёрные мошки, а плечи отозвались ноющей болью. Иллиан провёл за письменным столом не один час. Схема, над которой он упорно трудился уже целую неделю, никак не хотела складываться до конца.
– Ты совершенно себя не бережёшь, – вздохнула Шивани, запустив тонкие пальцы в волосы Иллиана и нежно массируя ему голову. Некоторое время они оба молчали, убаюканные обманчивым покоем.
Это было чем-то вроде ритуала. Совсем юным дознавателем Иллиан часто прилетал сюда со своим наставником. В столице Отиума Фригусе была самая лучшая клиника в секторе, только здесь его больные лёгкие могли получить должное лечение и на некоторое время перестать будить его по утрам болью и душащим кашлем.
Иллиан и Шивани познакомились во время его первого визита. Случайная встреча превратилась в многолетнюю дружбу, не оборвавшуюся даже тогда, когда Фар'рэн получил инсигнию и почти перестал бывать на Отиуме. Они встречались при каждом его прилёте. Иллиан сбегал по ночам из клиник и находил её. Или Шивани пробиралась в индивидуальную палату, чудом минуя охрану. И всё это только для того, чтобы поболтать пару часов и разойтись на несколько лет.
Иногда они просили друг у друга совета и всегда хранили общие секреты. Став инквизитором, Иллиан стал обращаться к Шивани за помощью в расследованиях, хотя никогда не включал её в круг своих постоянных информаторов. А госпожа Кисмет начала покидать планету на торговых, а иногда и военных кораблях и исследовать окрестные системы. Но она всегда возвращалась на Отиум.
– Зачем ты здесь, Иллиан? – ласково спросила Шивани. Седых волос на голове Фар'рэна с каждой встречей становилось всё больше, и дело было вовсе не в возрасте.
– Джонатан Уоррен, Сесиль Гарбенер, Янис Григорис, Чу Лань Дао, Эканор Аб'Ташш'Толва, Умба До, Алексей Ло. – Иллиан перечислил семь имён, из-за которых он прибыл на эту планету. Семь имён, которые он прочёл на инфопланшете в саду своего наставника. Небольшой кусочек информации, в котором невозможно было разглядеть ничего опасного. Всего лишь семь имён. – Ты знаешь их?
– Младший офицер флота. Сын адмирала флота. Второй сын вольного торговца Мишеля Гарбенера. Младший сын младшей ветви дома Навис Нобилите Григорис. Известный проповедник. Ещё один офицер флота, уже выше рангом. Его корабль всё ещё в доках. Вольный торговец, у неё всего один корабль, но патент достаточно старый и уважаемый. И член Администратума с Беаты, столичного мира системы Венис. – Шивани знала каждое из этих имён и очень хорошо. Ни одному из этих людей не довелось быть её клиентом, но она наводила справки обо всех. – Все семеро покончили с собой за последние полгода. Долгов, депрессии, зависимостей или смертельных болезней ни у одного не было. Причин сводить счёты с жизнью – тоже. Они умерли вполне счастливыми. Планетарная полиция провела расследование, состава преступления не обнаружила. Все семеро ушли из жизни добровольно, не имея на то веских причин. Общество и экклезиархи, конечно, осудили каждого из них по отдельности и всех вместе.
– Бессмысленная и эгоистичная трата человеческих ресурсов, – закончил Иллиан, мягко отстраняя руку Шивани, всё ещё перебиравшую его волосы. – Это всё я знал и раньше. Но меня не устраивает официальная версия. Здесь что-то не так.
– Эти семеро даже не были знакомы. По крайней мере, их никто не видел беседующими. – Шивани вздохнула и положила голову на плечо инквизитору. Эта игра длилась уже много лет – она пыталась приблизиться к Иллиану Фар'рэну, а он оставался так же далёк и непреступен, как и прежде. Инсигния превратила его в каменную статую, а их дружбу – в обмен информацией, о чём Шивани не переставала жалеть ни на минуту. – После первых самоубийств появилось много слухов, салоны и купальни заполнились разговорами. Каждый новый случай обсуждают, но сейчас уже не столь активно. Комиссар полка, расположившегося на отдых и лечение в южном полушарии, всерьёз уверен, что этот город проклят.
– Поэтому я здесь, – удовлетворённо кивнул Иллиан.
Информация об этих самоубийствах промелькнула в общем массиве данных, получаемых его наставником Конрадом Брентом из самых разных источников. Иллиан просматривал их, выбирая следующую цель своего пристального внимания. Множество городов и планет вполне его заслуживали, но Фар'рэна почему-то заинтересовали именно эти случаи. В них не было никакой подоплёки, эта планета считалась мирной и чистой от скверны. Население жило спокойной сытой жизнью, посвящая себя сельскому хозяйству, искусству или же обслуживая многочисленных гостей своего благословенного Отиума. Прекрасный климат и развитая экономика не позволяли недовольству зародиться и распространиться, питая ереси и мятежи. Псайкеров на этой планете не рождалось вовсе. Никаких причин, для того, чтобы этим местом заинтересовался кто-то из инквизиторов. На общем фоне кошмарных бед, валящихся со всех сторон на Империум, эти самоубийства казались незначительной мелочью, с которой вполне могли разобраться местные силы правопорядка.
– Это обычное суеверие, гвардейцы к ним склонны. – Шивани подняла голову и мягко улыбнулась.
– У этих людей было что-то общее? Попытайся вспомнить. – Иллиан машинально потёр грудь. Пока что боль была несильная, она могла просто пройти, а могла вылиться в очередной приступ.
– Разумеется, было. – Шивани с тревогой посмотрела на инквизитора. Её не столько испугал сам жест, сколько то, что Иллиан его даже не заметил. Он уже давно не прилетал подлечиться, предпочитая какую-то сомнительную настойку, изобретённую его наставником. – Все они посещали одни и те же регулярно проводимые большие приёмы, как и половина гостей Фригуса. Самая богатая и высокопоставленная половина.
– Сможешь достать мне пропуск? – Иллиан перехватил руку Шивани, которая вновь потянулась к его волосам.
– Смогу даже сопровождать тебя. – Шивани сплела свои пальцы с пальцами Иллиана. – Но ты обычно доверяешь разведку своим аколитам. Что изменилось в этот раз?
– Моих аколитов даже близко не подпустят к месту проведения этого приёма, как я понимаю, – поморщился Иллиан.
Всё-таки светские визиты приходилось совершать самому. Конечно, Фар'рэн мог послать Джедедию, если бы сам знал, что искать. Пока что у Иллиана было лишь смутное подозрение, свербящая в затылке уверенность, что семь беспричинных самоубийств за полгода – это не простая случайность и даже не закономерность. Это нечто большее.
– Я сообщу тебе, когда достану приглашение. – Шивани подалась вперёд, её лицо оказалось совсем близко от лица инквизитора. – Но это такая мелочь. Могу я угодить тебе ещё чем-нибудь?
– Пока что мне нужна только информация. И ты – лучший её источник. – Иллиан не отстранился, Шивани была одним из ценнейших его информаторов, потому он позволял ей подобные вольности. – К тому же, в этом городе для тебя практически нет закрытых дверей. Я могу вломиться в каждую, но ты всегда входишь желанной гостьей.
Леди Кисмет лукаво улыбнулась и коснулась кончиками пальцев щеки инквизитора. Лёгким движением она очертила линию подбородка и на миг притронулась к губам Иллиана. Так она делала при каждой их встрече, начиная с самой первой. Потом Шивани медленно опустила руку, задержала взгляд на лице инквизитора, точно надеясь, что в этот раз он позволит ей больше, и отстранилась.
Госпожа Кисмет, как элитная куртизанка, обязана была не только безукоризненно соблюдать правила этикета, разбираться в музыке и живописи, виртуозно слагать стихи и уметь играть в регицид, но и знать все местные сплетни и новости. Они могли послужить началом разговора, разнообразить и украсить его течение или стать вежливым завершением, когда все прочие темы будут исчерпаны. Именно поэтому Шивани имела свою сеть осведомителей и внимательно изучала местную прессу. Кроме того, ей были рады везде, где бы она ни появилась. Одно её присутствие поднимало уровень любого заведения и превращало простую вечеринку в изысканный приём. И потому Шивани могла получать свежайшие сплетни из первых уст, когда ей это было необходимо. Кроме того, госпожа Кисмет обладала удивительно хорошей памятью, очарованием и способностями к анализу. Всё это могло сделать её прекрасным и постоянным информатором, не будь Отиум столь мирной и спокойной планетой.
– Ты жесток в своей наивности, Иллиан. – Шивани отстранилась, одарив инквизитора обиженным взглядом. За прошедшие годы тот утратил не только юношескую пылкость, но и, казалось, способность чувствовать.
– Ты знаешь, кто занимался расследованием этих самоубийств? – Иллиан проигнорировал замечание Шивани.
– Клавдий Шеррен, представитель планетарной полиции, – с лёгкой грустью улыбнулась Шивани, – упрям, прямолинеен, дотошен. Он не упустил бы ни одной мелочи. Но здесь его не любят. Шеррен совершенно не умеет заводить именитых друзей и закрывать глаза на мелкие шалости. А ещё он не умеет расслабляться. Думаю, вы найдёте общий язык.
– Надо будет с ним встретиться. – Иллиан на секунду задумался, стоит ли ему брать это на себя или отправить Джедедию.
Дознаватель сейчас был в городе и вёл собственное независимое расследование. Иллиан позволил ему практиковаться, чтобы потом сравнить результаты их работы. Джедедия прекрасно себя чувствовал среди отдыхающих, умел налаживать контакты с местным населением. Кроме того, он взял себе личину мелкого вольного торговца, так что проблем с доверием тоже не возникало.
– Выходит, я нужна тебе лишь для работы, – вздохнула Шивани. Она никогда не позволяла себе капризов, умела не требовать к себе внимания, прощать равнодушие. Но могла быть нужной, необходимой, желанной, когда хотела.
– Я ценю нашу дружбу, Шивани. – Иллиан улыбнулся. Иногда она начинала вести себя слишком непонятно, слишком по-женски. Это не раздражало его, скорее удивляло. – И всегда буду ценить.
Шивани улыбнулась краешками губ и пожала плечами. Иллиан всегда казался ей напряжённым, жёстким и немного наивным, даже в юности. Она чувствовала его силу, видела, на что он был способен, а слышала ещё больше. Нерушимая броня, украшенная инсигнией и покрытая кровью врагов. Но Шивани знала, наверное, единственная во всём Империуме, что под этой бронёй скрывалась его слабость и человечность. Она помнила Иллиана ещё дознавателем, верящим в то, что он делает, верящим в самого себя и в будущее Человечества. Эта вера давно сгорела на кострах вместе с ведьмами и еретиками, рассыпалась пеплом сожжённых запретных книг, сгинула вместе со способностью любить, прощать и надеяться. Шивани знала, что от Иллиана Фар'рэна осталась лишь выжженная оболочка, внутри которой ледяными пиками высились долг и вера. Впрочем, такими были многие инквизиторы. И это она в них ненавидела. А ещё больше ненавидела то, что точно также они дотла выжигали своих учеников, без всякой жалости превращая их в чудовищ.

Иллиан закрыл дверь за спиной Шивани и вернулся к своему письменному столу. Эта встреча дала новый толчок его работе. Как он и рассчитывал, его давняя знакомая оказалась крайне полезной. Возможно, Шивани даже была одной из многих причин, по которой он выбрал именно это место и именно эти смерти для своего расследования. Иллиан быстро написал письмо, положил его в плотный конверт, который запечатал сургучной печатью со знаком инсигнии. Ему нужно было содействие полицейского, расследовавшего самоубийства, и притом официальное.
– Сета, отправь немедленно. – Иллиан открыл дверь и протянул письмо замершему в коридоре мальчику. Тот выглядел крайне удивлённым и растерянным. Первая встреча с Шивани на многих производила подобный эффект, особенно, на юных и неподготовленных. – И принеси мне кипяток.
Иллиан подошёл к столу и вытащил из середины стопки исписанных листов карту центра города с отмеченными местами самоубийств. Точки не складывались в схему, время и даты никак не согласовывались, между ними не прослеживалось никакой логики или взаимосвязи. Но Иллиан был уверен, что смерти не прекратятся. Что же могло их связывать, кроме ежевечернего большого приёма, на котором бывает половина гостей города? У него было несколько неплохих версий, но они требовали проверки, пока что полагаться хотя бы на одну из них было преждевременно.
Все эти смерти напоминали ему об одном расследовании, в котором он участвовал ещё совсем юным дознавателем. Брент тогда искал секту еретиков, ворующих детей в подулье, а наткнулся культ, процветавший в шпилях. Тогда всё начиналось примерно так же – только аристократы не убивали себя, а полностью отрешались от жизни, посвящая себя удовольствиям, в том числе и запретным. Брент даже не заподозрил их, только собрал кое-какие сведения на всякий случай. Секта из подулья занимала его гораздо больше. Однако она оказалась не такой опасной, как та, что угнездилась в шпилях. Выявить истинную угрозу помог случай. В подулье была совершена попытка призыва демона – похищенных детей принесли в жертву, чтобы напитать древний обелиск и вызвать в реальность его хозяина. Эту попытку предотвратили культисты из шпилей, не дожидаясь действий инквизитора. Треск и напряжение материи мира мешали им развлекаться, вибрации реальности разрушали сладостные грёзы от запретных веществ и вносили диссонанс в звучание нездешних мелодий, которые они исполняли на своих собраниях. Кроме того, хоть призываемая сущность и была той же породы, что и та, за которой следовали обитатели шпилей, согласия между ними не было. На первый взгляд, культисты казались самыми обычными аристократами и, если бы не этот демонический обелиск, они не проявили бы себя так быстро. Скорее всего, они успели бы отравить весь улей прежде, чем обнаружили бы себя. Конечно, сходство было весьма отдалённым, но Иллиан не раз вспоминал тот случай, расследуя самоубийства. После разговора с Шивани он лишь больше уверился в том, что не зря выбрал именно это дело.

Клавдий Шеррен прибыл через час, быстрее добраться с самой окраины Фригуса у него бы просто не получилось. Богатые и влиятельные отдыхающие не желали видеть стражей закона рядом с местами своих прогулок, и потому штаб-квартира планетарной полиции находилась в пригороде. Представители Адептус Арбитрес базировались на противоположной стороне планеты и такими мелкими происшествиями не занимались. Их вызывали редко и по особым случаям.
Шеррен оказался высоким и широкоплечим мужчиной в чёрной форменной одежде, украшенной лишь лаконичным символом весов. На поясе у него висела силовая дубинка, огнестрельного оружия не было. Непослушные каштановые волосы Клавдия были скреплены заколками, под мышкой он держал шлем с зеркальным забралом-полумаской.
– Милорд инквизитор, – едва войдя в кабинет, полицейский остановился, вытянулся, задрав подбородок, и щёлкнул каблуками.
– Клавдий Шеррен, я полагаю? – Иллиан не стал дожидаться ответа.
Полицейский изо всех сил старался не показать, как он напуган. Официальный вызов к инквизитору, прибывшему по непонятной причине на твою родную планету – это всегда означает большие неприятности.
– Присаживайтесь.
– Слушаюсь, милорд! – Шеррен присел на самый краешек стула, предложенного ему инквизитором.
– Насколько мне известно, именно вы занимались расследованием череды самоубийств, произошедших в городе за последние шесть месяцев. – Иллиан смотрел на полицейского, отмечая его реакцию. Растерянность на лице Клавдия сменилась пониманием. – Расскажите, что вы обнаружили, заметили, что показалось вам странным или необычным.
– Джонатан Уоррен, офицер флота, двадцать восемь лет. Был найден в своей съёмной квартире с простреленным виском. Входное отверстие с чёткой полосой осаднения, выходное отверстие чистое. По всем признакам выстрел был произведён в упор. На правой руке Уоррена обнаружены следы горючих газов. На стаб-револьвере, лежавшем возле трупа – его же отпечатки пальцев. Очевидное самоубийство за одним исключением. Не было обнаружено предсмертной записки. Такое возможно, но встречается редко. Самоубийцы часто хотят поделиться тем, что стало причиной их непростительного поступка. У Уоррена не было ни проблем, ни долгов, ни разногласий с сослуживцами. Его отец, Максимус Уоррен, провёл расследование в своём флоте, где служил Джонатан. – Полицейский перешёл на деловой тон и сразу успокоился. – Его все любили. У Джонатана Уоррена была невеста Джилл Лэнсли. По её словам, проблем в отношениях у них не было, они собирались пожениться в ближайшее время. Лэнсли тоже служит на флоте Максимуса Уоррена и занимает офицерскую должность. Отец не был против брака. Таким образом, очевидных причин не было. Скрытых расследование тоже не выявило. В крови не было найдено следов каких-либо запретных или сильнодействующих веществ, лишь незначительное количество алкоголя. Мой судмедэксперт особо отметил, что на лице трупа было выражение умиротворения и покоя. Ни страха, ни злости, ни паники. Для самоубийц это не характерно, но тоже встречается.
– Весьма любопытно. – Иллиан удовлетворённо кивнул. Пока что слова Клавдия соответствовали его собственным наблюдениям.
– Сесиль Гарбенер, сын вольного торговца, капитан одного из его кораблей. Талантливый, уверенный в себе молодой мужчина, тридцать два года. Несмотря на возраст, был достаточно опытен и уважаем среди подчинённых и коллег. Обладал деловой хваткой, враги имелись, но мелкие, не способные на убийство, тем более, столь изощрённое. Мишель Гарбенер и Лота Гарбенер – отец и сестра погибшего, провели собственное расследование в своём флоте и на планете. Нам пришлось оказать им содействие. – Шеррен стиснул пальцами лежащий на коленях шлем. Ему неприятно было вспоминать этот инцидент. – Сесиль не оставил долгов, более того, он успел заключить несколько выгодных сделок перед смертью. Информации о том, что у него были сложности с женщинами, опять же не было. Он относился к тем людям, которые добиваются желаемого любой ценой, а не кончают жизнь самоубийством. Сесиль Гарбенер проткнул себе сонную артерию кинжалом и истёк кровью. Экспертиза показала, что он сделал это сам и без принуждения. На рукояти остались чёткие отпечатки, края раневого канала соответствуют форме клинка. Следы крови на клинке были обнаружены на расстоянии от острия, равном глубине раневого канала. Удар единичный, Габенер был вполне способен нанести его сам. Судя по положению тела, следам крови и отсутствию синяков рядом с раной, он не пытался остановить кровь. Согласно докладу судмедэксперта, умер спокойно и безмятежно. Записки не оставил. Анализ крови тоже не дал ничего интересного. Ни следов присутствия чего-то противозаконного, ни следов распада каких-либо веществ, ни даже алкоголя.
Иллиан кивнул, отмечая про себя сходные черты обоих самоубийств. В смерти этих молодых людей было много любопытного и необычного, хотя простой полицейский вряд ли мог это заметить.
– Янис Григорис, навигатор, тридцать пять лет. Его смерть была одной из самых жутких. Он выколол себе третий глаз и выпил концентрированной кислоты. Единственный, кто оставил предсмертную записку. Но она вызвала больше вопросов, чем дала ответов. – Шеррен поднял голову и посмотрел на стоявшего перед ним инквизитора. Он и раньше встречался с членами святых Ордосов, и все они были совершенно разными как внешне, так и по характеру. Полицейский никак не мог прочитать Фар'рэна, понять, чего от него ждать. – Записка имела следующее содержание: «Всё хорошо. Я счастлив». Больше ничего. Это определённо был почерк Яниса. Семья навигатора провела собственное расследование. Они настояли на том, чтобы самостоятельно изучить тело. Судмедэкспертам полиции не разрешили даже присутствовать на осмотре и вскрытии. Все анализы тоже делали их специалисты. Мы смогли провести только первичный осмотр на месте смерти. Его, кстати, представители семьи опечатали сразу по прибытии. Осмотреть место происшествия повторно нет никакой возможности. Согласно заключению комиссии и наблюдениям полицейского эксперта Новис Нобилите, Янис ушёл из жизни добровольно. Долгов, проблем или иных причин для такого поступка не было. Более того, Янис Григорис недавно получил очень хорошее назначение. Даже слишком хорошее для младшего сына младшей ветви. На планету прибыл, чтобы отметить это назначение и отдохнуть перед тем, как приступить к своим обязанностям. Кислоту он купил в хозяйственном магазине. Хозяин магазина сказал, что Янис выглядел расслабленным и вполне довольным жизнью. Его никто не принуждал, следов насилия и борьбы нет. На ноже для колки льда, которым умерший выколол себе глаз, были найдены только его отпечатки. Раневой канал, следы крови и глазной жидкости – по предварительным данным всё совпадает. Кинжал был изъят семьёй Григорис, как и все пробы с него. На бутылке с кислотой отпечатки пальцев только Яниса. Подробное исследование нам сделать не дали.
Иллиан подумал, что навигатор был самым необычным в этой компании самоубийц. К тому же, он так предусмотрительно лишил себя варп-зрения. Смысл записки был пугающим, а её текст, судя по всему, подходил всем семерым. Почему только Янис Григорис решил оставить после себя хоть какое-то объяснение? Остальным это, судя по всему, было не надо, но навигатор отличался. У тех, кто так тесно связан с варпом, другое отношение к смерти.
– Чу Лань Дао, проповедник, весьма почитаемый, сто сорок шесть лет. Был найден отравленным в келье храма, которую ему предоставил кардинал Матье. Яд он приготовил сам, все ингредиенты и необходимое оборудование нашли в его комнате. Отпечатки на них принадлежат преподобному Дао и только ему. Количество потраченных составляющих, количество выпитого и оставшегося яда совпадают. Мы допросили торговцев, у которых преподобный Дао приобрёл всё необходимое для ухода из жизни. По их словам он казался одухотворённым и счастливым. – Шеррен неловко поёжился и переложил шлем с одного колена на другое.
Кардинал Матье был в ужасе от произошедшего. Ему пришлось устраивать массовый молебен и проводить мессу, в которой он пояснял поведение Чу Ланя. Проповедник – это всегда пример для верующих, кроме того, всю свою жизнь он должен отдавать служению. Самоубийство – немыслимый грех для того, кто посвятил себя Божественному Императору. Кардинал представил его как религиозное помутнение рассудка и последовавшее за ним непреодолимое желание как можно скорее предстать перед Троном. В то же время Матье давил на полицию, требовал разобраться, кричал, что отдаст всех следователей под суд Арбитрам.
– Чу Лань Дао планировал целый ряд проповедей, служители Министорума уже всё для этого подготовили. Паломники собирались прибыть со всей системы Венис. Кризиса веры не намечалось, преподобный Чу Лань был на подъёме, каждая его проповедь встречалась с восторгом. У него не было причин убивать себя, но определённо точно он сделал это сам и добровольно. Никаких следов насилия, гематом на теле, в келью никто не заходил. У дверей стоял служка, он следил, чтобы никто не беспокоил преподобного Дао.
– Вы были на его проповедях? – с тенью любопытства в голосе спросил Иллиан. Клавдий всем своим видом показывал, что не хочет обсуждать Чу Ланя.
– Да, один раз – по долгу службы. Он был прекрасным оратором. – Полицейский неловко покачал головой. Речь Чу Ланя тогда вдохновила его, он никогда прежде не чувствовал такого воодушевления и острой потребности делом доказать свою верность Трону. – Его проповеди были полностью одобрены Министорумом. – Клавдий на секунду замолчал, а потом продолжил доклад. – Эта смерть шокировала многих. Кардинал Матье объявил, что преподобный Дао совершил это в религиозном экстазе, движимый желанием отдать себя Ему на Терре. Но что ему оставалось?
– Ложь во спасение. Неизбежная. – Иллиан сдержал усмешку. С каждой новой жертвой дело становилось всё интересней и запутанней. Что могло связывать навигатора и проповедника? Ничего, кроме добровольной смерти.
– Эканор Аб'Ташш'Толва, офицер флота, сорок три года, – Шеррен с облегчением сменил опасную тему поведения кардинала на нейтральный отчёт о следующем самоубийстве. Смерть преподобного Дао он воспринял очень болезненно, хотя и не хотел себе в этом признаваться. – Выстрелил себе в висок из табельного стаб-пистолета с улыбкой на лице. Запрещённых веществ в крови обнаружено не было, алкоголь в пределах нормы, следов борьбы нет. На пистолете отпечатки пальцев только Аб'Ташш'Толва, положение тела, руки и оружия естественное для самоубийства. Ни записки, ни проблем на службе, ни долгов у умершего не было. Вполне успешный и активно занимающийся карьерой офицер, перспективный и талантливый – так его характеризовали сослуживцы. Командование относилось к нему благосклонно. На планете был в увольнительной вместе с другими офицерами корабля. До последнего дня весело шутил в компаниях, флиртовал. Никакого шума из комнаты до самого выстрела слышно не было, никто его в тот вечер не посещал.
– Прекрасно. Надо думать, персонал гостиницы был весьма удивлён. – Не удержался Иллиан. Слова следователя уже помогли ему составить относительно полную картину событий. Конечно, Фар'рэн читал отчёты полиции, но личное впечатление всегда несёт такую информацию, которую не вместишь в официальную бумагу.
– Весьма. Так как самоубийство было далеко не первым, они даже не пытались его утаить. В официальных источниках про них не упоминалось, но на Отиуме слухи распространяются с удивительной скоростью. Командиры Аб'Ташш'Толвы были в бешенстве. Они настаивали на том, что это могло быть только убийство. Говорили, что он приносил присягу, что умереть хотел только в бою, что никогда не отверг бы Императора ради сиюминутной прихоти. – Клавдий поморщился, вспоминая высокого полного офицера с красным лицом, который орал на него в участке. Выводы, доказательства, результаты экспертизы – ему всё это было безразлично. Едва не дошло до рукоприкладства, но офицера смогли успокоить, хотя и с большим трудом. – Флотские прислали своих людей, провели собственное расследование, но лишь подтвердили мои выводы. Самоубийство.
Иллиан представил себе бешенство командования и бессилие присланных специалистов. Флотские всегда считали себя непогрешимой элитой, и потому любой намёк на собственную слабость воспринимали как страшное оскорбление. При том, что флот часто оказывался замешан во всяких весьма сомнительных авантюрах, а отступников, слабаков и еретиков там было ничуть не меньше, чем в гвардии, СПО или в окружении планетарных губернаторов.
– Умбра До, возраст пятьдесят один год, вольный торговец, хозяйка «Удачливого прохвоста», крейсера класса «Готика», обычно путешествовала со своим кузеном, который обеспечивал защиту. В этот раз прилетела вместе с транспортным конвоем. Это не является нетипичным поведением, госпожа До время от времени поступала так и раньше. Сильная и амбициозная женщина. По словам одного из её сенешалей, планировала освоить торговый маршрут через сектор Каликсида до сектора Готик и дальше вглубь сегментума. Волевая, самостоятельная, резкая и упрямая – так её описывали подчинённые. Есть ребёнок – мальчик пяти лет. Теперь сенешалям придётся опекать наследника, пока он не вступит в свои права. – Шеррен обречённо вздохнул и продолжил: – Разумеется, они настояли на участии в расследовании. Не могли поверить, что она совершила самоубийство. Проблем с финансами или личной жизнью не было. К депрессиям госпожа До склонна не была, скорее наоборот. В крови обнаружено допустимое количество алкоголя и лёгких расслабляющих веществ. Она вскрыла себе вены кортиком, лёжа в тёплой ванне. К драматизму госпожа До, кстати, тоже не была склонна. Такой способ самоубийства ей совершенно не подходит. На ванне, кортике и полотенцах были обнаружены только её отпечатки, следов борьбы нет, пол и коврик сухие, в лёгких воды не обнаружено.
– Действительно, странно. Я ожидал очередного болта в череп, – задумчиво сказал Иллиан, подумав про себя, сколько деловых партнёров были не на шутку расстроены смертью госпожи До. – Записки не было?
– Ничего, как всегда. Последний Алексей Ло, член Администратума, сто сорок пять лет. Уважаемый человек, высокоранговый чиновник, куча полезной и дорогой аугментики. На Отиум прибыл для поправления здоровья. Никаких причин для самоубийства не было: ни проваленных проектов, ни допущенных фатальных ошибок, ни долгов, ни проблем в личной жизни, ни смертельных и неизлечимых болезней. Насколько удалось выяснить, у него было пять любовниц. – Клавдий решил не уточнять, что пять их было только на момент смерти, незадолго до этого он успел расстаться ещё с тремя. И это при том, что Алексей Ло был уже немолод и женат. – В его череп было имплантировано некоторое количество усилителей, призванных ускорить работу мозга, увеличить объём краткосрочной и долгосрочной память и облегчить проведение вычислительных операций. Для питания использовались компактные накопители биотоков, встроенные в позвоночник. Господин Ло перегрузил импланты у себя в черепе, отключив блокировки и запустив себе в голову на обработку огромный поток бессмысленных данных.
– Грубо говоря, у него сгорели мозги? – Иллиан подумал, что такой способ смерти не каждому доступен чисто физически, а уж додуматься до него и реализовать – для этого надо обладать немалым интеллектом.
– Да, именно так. И он сделал это самостоятельно. Разумеется, Администратум Пристцена, столичного мира системы, прислал своих людей, чтобы провести расследование. Но опять ничего не нашли – самоубийство без записки и каких-либо причин. Даже коррупцией увлекался не больше прочих. – Следователь пожал плечами. – Вскрытие доверили проводить магос-биологис с Пристцена, она подтвердила способ самоубийства, заявила, что это невероятное кощунство по отношению к машинным духам и добавила, что господин Ло был оригиналом. Биохимия крови тоже была чистой, следов насилия не было, да и кто, кроме самого господина Ло, мог совершить такое? Для этого надо знать, как именно настроена аугментика. Согласно отчётам магос-биологис, он делал операции в разных клиниках. Даже версия хирургиона-мстителя не подходит.
– Что вы сами думаете об этих случаях? – Иллиан стоял спиной к полицейскому и смотрел в окно. Красивый сад, в который он так ни разу и не вышел, купался в лучах восходящего солнца.
– Есть то, что их объединяет. Отсутствие причин и записки – кроме одного случая. В остальном всё разное – статус, положение, возраст, даже пол жертв. Интересы, привычки, финансы – нет ничего общего, они даже не были знакомы. – Шеррен и сам задавался этим вопросом и никак не мог нащупать ответ, который бы его удовлетворил.
– Ещё одна деталь. Все они покончили с собой в одиночестве в своих комнатах. Ни один не выбрал публичную смерть вроде прыжка с большой высоты. – Иллиан обдумывал всё сказанное и достраивал в голове несказанное. Слишком знакомый и нехороший душок был у этих смертей. – Подтвердите мою догадку, они ведь все умерли с улыбкой на лице? По крайней мере, те, у кого была такая возможность.
– Да, вы правы. С навигатором сложно что-либо сказать точно – кислота разъела губы и щёки изнутри, Алексей Ло тоже не был похож на того, кто познал беспредельное счастье – его лицо сильно перекосило, череп деформировался. – Клавдий вспомнил отвалившуюся челюсть и выпирающие глаза адепта Администратума. Определённо, раскрытый перекошенный рот нельзя было назвать улыбающимся. Если он и был счастлив, поджаривая себе мозги, по его внешности этого было не определить. – Все остальные улыбались.
– Что ж, благодарю, вы мне очень помогли. – Иллиан повернулся к полицейскому и кивнул в ответ на знак аквилы, которую сотворил следователь, встав и положив шлем на стул. – Когда будет следующее самоубийство, я должен буду узнать о нём первым. Даже раньше вашего собственного начальства и раньше арбитров, если вы, наконец, решите побеспокоить их такой мелочью. Мне необходимо будет осмотреть место преступления, на котором побывало как можно меньше людей.
– Конечно, милорд! – Шеррен стушевался, но потом решительно посмотрел на инквизитора. – Могу я попросить кое о чём?
– Я подумаю. Когда придёт время, дам вам знать. – Иллиану не надо было выслушивать просьбу Клавдия, чтобы знать, чего тот хочет. Это было ожидаемо для честного и ответственного человека, который привык доводить свои дела до конца. – Можете быть свободны.
Полицейский надел шлем, щёлкнул каблуками и сложил руки в знак аквилы. Иллиан ответил ему таким же жестом. Инквизитор считал, что крупица уважения и вежливости вместе с инсигнией способны ускорить получение нужной информации и ресурсов даже больше, чем стволы хеллганов его штурмовиков. Кроме того, методы его работы предполагали некоторую скрытность. Иллиан не любил демонстрировать своё присутствие больше необходимого.

Всего через час двери его кабинета распахнулись, на пороге стоял Джедедия Финнвард, одетый в чудовищно яркую рубашку и облегающие серебристо-серые штаны со шнуровкой. Дознаватель удивительно хорошо вписался в образ вольного торговца, дополнив свой наряд золотыми регалиями и шпагой, позолоченная рукоять которой была усыпана драгоценными каменьями из десятков миров и отделана костью. За его спиной тенью маячил Рейвен, одетый в чёрную с серебром ливрею. Сейчас он играл роль личного пилота Финнварда, что делало его уже не совсем пилотом, но почти аколитом. Обозначив своё присутствие, юноша исчез, мягко затворив за собой дверь.
Иллиан поднял взгляд от бумаг и вопросительно посмотрел на своего ученика. Они договорились вести расследование параллельно и сравнить результаты только в самом конце. Джедедии надо было практиковаться, а полноценной миссии для него пока что не было. Эта планета находилась слишком далеко от проблемных субсекторов и систем. А Иллиан не решался отпускать от себя Джеда, пока внимание Аранки к ним двоим не пойдёт на спад. Он опасался, что лорд-инквизитор может попытаться переманить его дознавателя или сделать своим заложником. Ладислав всё ещё не доверял Фар’рэну, даже спустя столько лет после официальной смерти Брента. Он искал любую возможность проверить Иллиана и найти доказательства его радикальных взглядов или поймать на серьёзном просчёте. И ему почти удалось это сделать на Омеге-Три. Аранка не стал допрашивать Фар’рэна касательно докладов Алонсо только потому, что могла при этом всплыть весьма неудобная для него самого правда об истинной причине уничтожения планеты. В конце концов, для Ладислава восстание Бледной Толпы было лишь поводом. А Иллиан не согласился бы вести подобную беседу без свидетелей из Ордоса, и Аранка это знал.
– Наставник, я выяснил кое-что очень важное! – Джедедия едва мог сдерживаться, его буквально распирало от желания поделиться добытой информацией со своим учителем. Иллиан подумал, что, возможно, поспешил, сделав его дознавателем.
– Мы договорились вести параллельные расследования. – Инквизитор встал, провёл кончиками пальцев по разложенным на столе бумагам. Семь. Сколько вообще потребуется жертв? – Но раз тебе так не терпится, рассказывай. Я дополню и сравню со своими выводами.
– Втираться в доверие к этой элите – кошмарное занятие, но иногда весёлое. Утром на водах я больше часа разговаривал с супругой чиновника с Пристцена. Она постоянно со мной флиртовала. – Жалостным тоном сказал Джедедия. Ему больше часа пришлось терпеть жеманную, молодящуюся особу, которая назвала его «мой мальчик» и норовила погладить по руке. – Но она оказалась ужасно болтливой. И я узнал кое-что интересное, касающееся наших самоубийц!
– «Счастливчиков», – безразличным тоном добавил Иллиан.
– Да, вы правы, именно «счастливчиков». – Джедедия серьёзно кивнул.
Финнвард и не сомневался, что Фар'рэн выйдет на этот след. Дознавателю пришлось целую неделю общаться с верхушкой местного общества, притворяться, любезничать, флиртовать и льстить, всеми мыслимыми способами втираясь к ним в доверие. Иллиан же сидел в своей комнате и читал доклады аколитов, собирающих информацию по всему городу. По большей части они занимались средними и низшими слоями общества, для вхождения в высшие круги пришлось бы приложить немало усилий и средств. И потому Иллиан отдал эту сферу Джеду, дав ему в нагрузку Рейвена, троих агентов и одного телохранителя из штурмовиков.
– Она рассказала мне об одном закрытом клубе, попасть в который можно только по рекомендации. – Джедедия начал расхаживать по комнате, чтобы избавиться от нервного напряжения. Они нашли зацепку, нет, даже больше! Это был след, ответ, причина и связь между всеми самоубийцами. – Насколько я понял, ничем плохим его члены не занимаются, только пытаются найти путь к счастью. Они расслабляются, умеренно предаются удовольствиям. Эта дама очень жалела, что её туда не приняли. Точный состав клуба неизвестен. Но она сказала, что туда определённо входили Эканор Аб'Ташш'Толва и Сесиль Гарбенер. Кажется, эту дамы остальные просто не интересовали. У неё вообще довольно узкий круг интересов, в который входят исключительно физически крепкие, молодые и свободные мужчины. Она даже на Рейвена заглядывалась, но у него талант исчезать из поля зрения, так что большую часть времени дама была сосредоточена на мне.
– В отчётах аколитов есть упоминание об этом клубе. Более того, они смогли выяснить ещё одну общую для всех случаев деталь. – Одобрительно кивнул Иллиан, проигнорировав откровения дознавателя об очарованной им даме. – Буквально за пару дней до смерти каждый из самоубийц переставал заниматься делами, связываться с родственниками и возлюбленными. Он или она начинали посвящать всё время удовольствиям. Без излишеств, как ты и говорил. Дорогие рестораны, экскурсии, массаж – всё, что может принести расслабление и приятные ощущения. Можно сказать, они уже тогда знали о том, что умрут, и стремились насладиться жизнью в последний раз.
– Если им так нравилось жить, зачем было убивать себя? Я мог бы ещё понять, если бы в этом был какой-то оккультный смысл, если бы они умирали в определённое время дня, при одинаковых обстоятельствах или в нужных местах, рисовали бы перед смертью какой-нибудь знак. Но каждый из них сам выбирал время и способ самоубийства. А если это не культ, тогда вообще не понятно, зачем, – Джедедия раздражённо поджал губы.
– Хороший вопрос, ответ на который, несомненно, можно услышать на заседаниях клуба «счастливчиков». Пока не попадём туда, не узнаем. – Иллиан задумчиво барабанил пальцами по столу.
Аколиты по его приказу восстановили последние дни жизни каждого из самоубийц чуть ли не по минутам. Они опрашивали прислугу, заводили знакомства с другими отдыхающими, прислушивались к разговорам. Этот закрытый клуб – единственное, что связывало всех семерых, но эту связь пришлось выстраивать по крупицам и оговоркам. О «счастливчиках» говорили крайне неохотно, некоторые даже с завистью. Именно поэтому полиции не удалось найти это связующее звено. Официально самоубийцы при жизни не встречались, про клуб известно было предельно мало, говорили о нём всегда шёпотом и только на ухо и по большой дружбе. Стать одним из «счастливчиков» можно было только по рекомендации, членство в нём не афишировали. Ничем не законным в клубе не занимались, но такой порядок приёма придавал ему флёр элитарности. Иллиан проанализировал все собранные данные, сопоставил всё, вплоть до пищевых привычек и портных. Этот клуб был единственным связующим звеном для всех.
– Попасть туда не так просто. Я работаю, но пока не смог вычислить ни одного из «счастливчиков». – Джедедия был расстроен сим фактом едва ли не больше, чем супруга чиновника.
– Я отправлюсь на ближайший большой приём. Приглашение мне достанут. Постарайся тоже там быть. – Иллиан подумал, что, скорее всего, другого случая привлечь внимание кого-то из «счастливчиков» может и не представиться.
– Вы пойдёте сами? Но как? Я имею в виду, вы ведь обычно только анализируете. – Растерянно посмотрел на наставника Джедедия, привыкший, что Иллиан участвует лично только в последнем этапе расследования – будь то арест или боевая операция. Разведкой занимались аколиты.
– Не в этот раз. К тому же, я приду на приём не один, и моя спутница вряд ли согласится сопровождать кого-то другого. – Иллиан невольно улыбнулся, вспомнив Шивани. – Думаю, здесь без моего личного участия не обойтись.
– Я обязательно достану приглашение! – Джедедия буквально излучал решимость защитить своего наставника, если потребуется. О том, что инквизитор прибыл на планету, стало известно почти сразу. Финнвард был уверен, что «счастливчики» непременно нападут на Фар'рэна, как только он выйдет за двери «Пацема», если, конечно, они действительно еретики.
Иллиан кивнул и налил себе в чашку рекаф из серебряного рекафника. Сета, всё меньше понимающий, что происходит, не забывал снабжать его этим чудесным напитком. Теперь Фар'рэну оставалось только гадать, кто первым свяжется с ним – Шивани Кисмет или Клавдий Шеррен. Что случится раньше – большой приём или очередное самоубийство?

Было уже совсем темно, когда одетый в ливрею коридорный принёс пахнущий изысканными духами конверт. Сета принял его и положил на серебряный поднос с очередной порцией рекафа. Последние несколько часов милорд инквизитор требовал его в совершенно неприличных количествах. Мальчик тихо постучался и вошёл, неслышно ступая по толстому ковру. Иллиан Фар'рэн расхаживал по комнате; на столе, как и прежде, лежали исписанные и исчерканные листы пергамента, свободным оставался лишь угол, предназначенный для чашки и рекафника. Сета аккуратно переставил свою ношу с подноса на стол и убрал опустевшую посуду. Он позволил себе негромко звякнуть чашкой, чтобы привлечь внимание господина. Его учили делать это ненавязчиво и осторожно. Потом он положил принесённое письмо поверх чашки, зная, что на неё инквизитор обратит внимание в первую очередь. Проделав все эти манипуляции, мальчик так же бесшумно удалился. Закрывая дверь, он успел заметить, с каким нетерпением милорд Фар'рэн разрезает ножиком для бумаг принесённое им письмо. Оно определённо было очень важным. И оно совершенно точно было от той женщины.

Иллиан вскрыл принесённый Сетой конверт. Внутри лежало приглашение, оттиснутое на плотной бумаге и украшенное золотым орнаментом, и короткая записка: «Жду тебя на Фиалковой аллее через час». Без подписи и других отметок, но Фар’рэн не нуждался в имени отправителя, он достаточно хорошо знал этот почерк, ведь за годы дружбы они успели обменяться десятками подобных сообщений. Шивани исполнила обещание, и теперь ему предстояло выдержать столкновение с местным благородным и блистательным обществом.
Сразу после визита госпожи Кисмет Иллиан послал Сету в ближайший магазин готовой одежды с приказом купить для него что-то подобающее. Конечно, стоило пошить на заказ или даже вызвать портного с «Последовательности», но это заняло бы слишком много времени. Фар’рэн был уверен, что Шивани сможет достать ему приглашение на этот вечер и потому связался с кораблём сразу после её ухода. Он затребовал от портного, обшивавшего не только его самого, но и всех аколитов, свои мерки и сразу же передал их Сете. Большой приём проводился практически ежедневно и был любимым развлечением тех, кто не имел особых пристрастий в проведении досуга. Так что любой новичок обязательно привлекал к себе всеобщее внимание. И костюм его при этом должен был быть как минимум неплох, если, конечно, этот новичок не собирался испортить мнение о себе в первые же минуты.
Сета выбрал для хозяина вполне приличный наряд, выдержанный в серебристо-серых тонах. Мальчику пришлось оббегать дюжину магазинов, прежде чем он нашёл то, что его удовлетворило. По такой погоде было вполне достаточно плотного, расшитого жилета, узких брюк и белой рубашки – их даже почти не пришлось подгонять по меркам. Сета дополнил выбранный наряд необходимыми мелочами вроде запонок и шейного платка, хотя и не был уверен, что всё это потребуется. К его удивлению, Иллиан оставил в отеле даже своё кольцо-печатку и брошь-инсигнию, которую всегда закреплял у горла.
Ровно через час Фар'рэн стоял в самом центре Фиалковой аллеи. Гуляющих было не так много, с реки дул прохладный ветер. Темноту ночи разгоняли бесчисленные люминофоры, развешанные на высоких кустах с фиолетовыми цветами, тянущимися вдоль прогулочной дорожки. На каждом золотистом шарике была нарисована аквила, отчего тени на границе освещённой территории принимали причудливые формы.
– Иллиан, ты великолепно выглядишь. – Шивани словно соткалась из золотистого света и сорванных ветром фиалковых лепестков. В этот раз госпожа Кисмет была облачена в серебристо-голубое струящееся платье, полностью скрывавшее фигуру, пока женщина оставалась неподвижной. Но стоило Шивани пошевелиться, как текучая ткань обрисовывала изгибы её тела, будоража фантазию. Казалось, серебристые струйки вот-вот соскользнут с мраморной кожи. Но через миг наваждение исчезало, оставляя после себя лишь чувство предвкушения и восторга. И невозможно было оторвать взгляд, ведь даже легчайшее движение сулило и искушало.
– Ты прекрасна, Шивани. – Иллиан изящно поклонился спутнице. Здесь они уже играли на публику.
– Нам стоит торопиться, если мы хотим успеть к началу, – улыбнулась Шивани, беря Иллиана под руку. Она была немного выше кавалера, но это её нисколько не смущало. Шивани умела не только великолепно выглядеть, но и придавать особый шарм своему спутнику, кем бы тот ни был.
Фиалковая аллея выходила к павильону, в котором традиционно проводились большие приёмы. Высшее общество Фригиса и самые именитые гости собирались здесь, чтобы приятно провести время. Кто-то довольствовался беседами и напитками, кто-то рассматривал картины и скульптуры местных мастеров, традиционно выставлявшиеся в некоторых залах, кто-то проводил время за регицидом и карточными играми. В дальней части павильона можно было найти и иные способы проведения досуга, не столь популярные. В первую очередь сюда приходили завести полезные знакомства, заключить сделки и продемонстрировать своё богатство и положение.
– Какую легенду ты выбрал для себя? – поинтересовалась Шивани, когда они подошли к истекающему светом павильону.
– Никакую. Пусть сами строят догадки. И сами ищут доказательства своей правоты. А я просто не буду опровергать их версии, пусть думают, что они верны, – усмехнулся Иллиан. Скорее всего, его примут за вольного торговца. Хотя подобный облик мог принадлежать чиновнику, аристократу, высокопоставленному члену одной из гильдий или даже представителю криминального синдиката.
– Я познакомлю тебя с несколькими людьми. Они представят тебя обществу. – Шивани улыбнулась какому-то мужчине, стоявшему у входа в павильон с сигарой и бокалом амасека. – Их протекция в твоём деле будет полезнее моей.
– Благодарю, Шивани, – сказал инквизитор искренне.
– Только прошу тебя, Иллиан, не смотри им в глаза. Ты их испугаешь. – Шивани улыбнулась и положила ладонь на руку спутника. – В твоих глазах приговор и смерть.
Большой приём поражал великолепием. Залы, в которых он проходил, были ярко освещены и богато украшены. Вдоль стен стояли скульптуры и картины на подставках. Все они были созданы здесь, на Отиуме. Изрядная часть населения планеты занималась творчеством во всех его проявлениях. По залам текла музыка, дополненная чудесными ароматами, которые вплетались в неё, образуя единое произведение. Между гостями сновали официанты: молодые юноши и девушки с типичными для населения этой планеты зелёными глазами и рыжевато-золотистыми волосами. Они разносили напитки и закуски, гармонирующие с царящей сегодня на приёме мелодией. Меню менялось каждый вечер в зависимости от произведения, которое исполнялось всю ночь и замолкало лишь с первыми лучами рассвета.
Шивани исполнила своё обещание и представила Иллиана нескольким своим старым знакомым. Среди них оказался адмирал флота, вольный торговец с древней хартией, выданной чуть ли не в незапамятные времена самого Великого крестового похода, несколько чиновников и весьма загадочный немолодой, но ещё крепкий мужчина, представившийся как праздный наблюдатель жизни. Госпожа Кисмет со смехом сказала, что тот просто прибедняется. Некоторое время Шивани поддерживала беседу, искусно направляя её в нужное русло. Она непринуждённо перемежала замечания об экономических перспективах заключения длительного торгового соглашения рассуждениями о грядущих флотских манёврах, жаловалась на скуку в мире удовольствий и невозможность найти что-то действительно стоящее и особенное. Играя слухами и словами собеседников, газетными статьями и собственными наблюдениями госпожа Кисмет вела разговор туда, куда ей было нужно, и вовлекала в него Фар'рэна наравне с остальными. Спустя час, убедившись, что её знакомые приняли Иллиана в свой круг, Шивани оставила их, предоставив самим себе.

Сообщение отредактировал sollh - 01.12.2020, 13:30
Перейтик к верху страницы
 
+Цитировать сообщение
sollh
сообщение 01.12.2020, 13:20
Сообщение #2


Novice
**

Группа: Пользователь
Сообщений: 49
Регистрация: 25.06.2018
Пользователь №: 62 317



Репутация:   17  


Иллиан ходил по главному залу от одной группы людей к другой. С кем-то из гостей его знакомили друзья Шивани, другие подходили сами и предлагали присоединиться к беседе. Многие заметили, с кем именно он пришёл, и кому госпожа Кисмет его представила. Кроме того, новичок был многим интересен, ведь на этот приём попасть мог далеко не каждый.
Пока что Фар'рэн смог сделать лишь несколько неутешительных выводов. Первый заключался в том, что сегодняшняя мелодия ужасно навязчива и приторна и порядком действует на нервы. Второй – большинство людей здесь пусты, скучны и лишены даже толики вкуса. Иллиан поставил на поднос милой юной официантки бокал с лёгким белым амасеком, к которому едва притронулся. Угощение оказалось под стать музыке, то есть совершенно не в его вкусе. Всё здесь вызывало у Фар'рэна смутное раздражение, даже цветы – пышные и сладко пахнущие – которыми были украшены залы, казались ему совершенно неуместными. Их аромат кружил голову и горчил на языке, смешиваясь со сладкими напитками в дурманящую смесь.
У одной яркой и необычной картины, которую местное общество молчаливо избегало, он заметил Джедедию. Дознаватель смог достать приглашение, и теперь увлечённо что-то рассказывал молодой аристократке, заворожено переводящей взгляд с него на полотно и обратно. Одет Джед был всё так же броско, но отнюдь не безвкусно. Ему удалось найти баланс экстравагантности и утончённости, и этим он, кажется, окончательно покорил свою спутницу.
Иллиан выбрал себе относительно тёмное и тихое место, где навязчивая раздражающая музыка звучала не так объёмно, а официанты не пытались напоить и накормить его каждые полминуты, и решил немного передохнуть. Он совершенно не привык к подобным местам. В чём-то Сефара была права, ему стоило обзавестись кем-то для общения с представителями власти и посещения приёмов. К сожалению, в аколиты Фар'рэн обычно выбирал тех, кто умеет работать мозгами, а не языком.
– Неужели вам скучно? – Иллиан повернул голову и посмотрел на стоявшего рядом с ним мужчину.
Тот был высок, плотно слажён и, можно сказать, красив. В руке незнакомец держал бокал популярного в этом сезоне напитка на основе амасека. К нему добавляли дольки фруктов и колотый лёд. Судя по дорогой, но не броской одежде, незнакомец мог быть аристократом, но вряд ли из этой системы. Слишком уж сильно его наряд отличался от всего, что было принято носить на планетах, вращающихся вокруг двойной звезды Джокус. Хотя, возможно, он просто подражал чужой моде, желая выделиться. Как и многие местные, мужчина использовал духи со сладким цветочным ароматом. Глаза у незнакомца были ярко-зелёные, а волосы отливали рыжиной, что выдавало в нём уроженца Отиума.
– Скука – состояние внутреннее. – Иллиан поднял голову и сделал вид, что любуется цветными волнами иллюминации на потолке. – Мне не скучно, я просто отдыхаю от толпы и музыки.
– Вам не нравится эта композиция? Автор утверждает, что она делает слушателей счастливыми. – Незнакомец упорно пытался добиться от Фар'рэна если и не одобрения, то хоть какой-то оценки произведения.
Иллиан вновь посмотрел на него, стараясь понять, с кем столкнулся. Стоявший перед ним мужчина широко улыбался, всем своим видом демонстрируя дружелюбие. В его шейном платке красовалась золотая булавка с головкой в виде четырёхлистного клевера. Точно такая была воткнута в одежду всех семерых самоубийц. Подобные безделушки были популярны этим летом во Фригусе, но именно такую – с крошечным изумрудом в центре – Фар'рэн видел только на пикт-изображениях в полицейских отчётах. Всего лишь мелкая деталь, связать которую поначалу было просто не с чем.
– Видимо, понятие счастья у автора весьма своеобразное. – Пожал плечами Иллиан, выдавив из себя беззаботную улыбку. – Он уверен, что знает о своих слушателях всё.
– В большинстве случаев это действительно так. Люди похожи. И многим эта мелодия нравится. – Немного обиженно сказал незнакомец, явно привыкший к более бурной реакции.
Иллиан безучастно бросил взгляд на толпу. Люди действительно выглядели довольными, они смеялись, пританцовывали и явно наслаждались текучей музыкой, сладким вином и закусками. Иллиану же звучавшая мелодия всё больше казалась неприятной. Человек, подошедший к нему, скорее всего, был «счастливчиком». И наверняка – автором этой безвкусицы. Это объяснило бы и тему произведения, и его обиду.
– Но не всем. Именно поэтому вы подошли ко мне. Выяснить, почему мне не понравилась ваша музыка. – Иллиан продолжал изображать отрешённость и расслабленность. Сам же пытался уловить диссонанс в мелодии, причину того отторжения, которое в инквизиторе вызывало её звучание. От неё во рту без всякого вина появлялся сладкий привкус, впрочем, возможно, дело было в цветах или в духах его собеседника.
– Вы весьма проницательны. Да, вы правы. Я автор, и мне стало интересно, почему вы так отстраняетесь. Здесь вы не сможете насладиться всей композицией. Ведь важен не только звук, но и свет, и вкус, и ощущения! – Голос композитора задрожал, и он на миг умолк. Потом продолжил, уже спокойнее: – Раз вам так не нравится моё понимание счастья, какое определение ему дадите вы? Что вам нужно для счастья?
«Выспаться и дышать без боли», – чуть было не ответил Иллиан. Изобразив глубокую задумчивость и выждав с полминуты, Фар'рэн растянул губы в вялой ленивой улыбке.
– Счастье – сложная философская концепция и, в то же время, это очень простое понятие. Стоит лишь принять тот факт, что оно изменяется во времени и для каждого индивидуально. – Фар'рэн говорил медленно, взвешивая каждое слово. Сейчас нельзя было лгать, искренность могла привлечь и заинтересовать композитора, а именно этого инквизитор и добивался. – Лично для меня счастье заключается в отсутствии, а не в наличии. Жить без неподъёмного груза ответственности, от которого никак не избавиться, но и нести – невыносимо. Порой кажется, что вся Галактика лежит на твоих плечах. Жить без постоянного зудящего чувства, что что-то упустил. Жить без потерь.
– Вы имеете в виду, что теряли близких? – Композитор смотрел на Иллиана несколько ошарашено. Он не ожидал таких откровений. – У вас, кажется, непростая жизнь.
– Нет, я имею в виду не только людей. Иногда не можешь найти какую-то нужную вещь, какую-то мелочь, и это так выводит из себя. – Иллиан натянуто улыбнулся.
– Никак не могу понять, вы – философ, прагматик или просто подшучиваете надо мной? – рассмеялся композитор.
– И то, и другое, и немного третье, – чуть искреннее улыбнулся Иллиан. – Мы говорим о настолько серьёзных вещах, что их просто необходимо приправить шуткой или даже шутовством. Иначе мы испортим вечер.
– Вы абсолютно правы! Даже удивительно, насколько вы правы! – рассмеялся «счастливчик». – А вы мне нравитесь! Приходите вот по этому адресу. – Он протянул Иллиану визитку из плотной позолоченной бумаги. На одной её стороне красовался четырёхлистный клевер и название закрытого клуба, на другой – адрес и имя. – И обязательно приколите это к одежде. Лучше сейчас и не снимайте.
– Я кое-что слышал об этом клубе, – задумчиво произнёс Иллиан, прикалывая к жилету маленькую золотую копию брошки композитора. Про себя он думал, что это название – четырёхлистный клевер – столь древнее, что никто уже и не помнит его истинного значения. Есть только наименование, форма и понимание, что это как-то связано то ли с удачей, то ли со счастьем, то ли с азартными играми. – Но почему вы решили пригласить именно меня? Зал полон людей, и счастье нужно каждому из них.
– О, да! Вы опять правы – все люди хотят счастья, пусть и неосознанно. Они всё делают, чтобы его достичь. – Композитор самодовольно улыбнулся. Он давал людям то, что было смыслом их жизни. Конечно же, это возвышало его над толпой. – Вы так разительно от них отличались. Выглядели таким одиноким и несчастным. Свет в этом зале будто не касался вас. И я не удержался, понял, что вам это нужнее, чем кому бы то ни было ещё. Ведь вы отвергаете даже не счастье, а саму идею его поиска. Это надо исправлять. Так что приходите!
– Обязательно приду, – вполне искренне пообещал Иллиан Фар'рэн.
Он провёл на приёме ещё два часа, общаясь с другими гостями и растягивая каждый бокал амасека на множество маленьких глотков. Незнакомцы улыбались и кивали ему, бросали заинтересованные и изучающие взгляды, явно пытаясь понять, кто он и откуда взялся. Теперь Иллиан стал замечать попадавшиеся в толпе золотые четырёхлистники – не больше десятка штук на весь павильон. Их владельцы были людьми разного пола, возраста, профессий и достатка. Чаще всего, «счастливчики» оказывались местными – художниками, актёрами, певцами, был даже один массажист – но среди них хватало и приезжих. Например, молодой флотский лейтенант, на форменном кителе которого Фар'рэн разглядел четырёхлистник. Все «счастливчики» наслаждались музыкой и закусками, купаясь в переливах струящегося с потолка света. Иллиану же и то, и другое казалось приторным и безвкусным.
Джедедия продолжал весь вечер ухаживать за своей дамой, не забывая при этом уделять внимание и другим гостям. Он сыграл пару партий в регицид и ещё одну – в какую-то местную карточную игру. В отличие от своего наставника, Финнвард много смеялся и без умолку болтал с новыми знакомыми, не обделяя внимание свою спутницу. Джед казался абсолютно довольным таким времяпрепровождением.
Через два часа Иллиан счёл свой долг вежливости выполненным и пошёл искать Шивани, чтобы попрощаться. Он нашёл её в компании офицеров флота и представителей Администратума с Пристцена. Госпожа Кисмет беззаботно рассуждала об экономической обстановке в секторе и путях её стабилизации при условии, что варп-шторма продолжат терзать окраинные миры. Седоголовые вояки и аугментированные чиновники с удивлением и вниманием слушали слова Шивани и многозначительно кивали, время от времени с переглядываясь. Разумеется, когда придёт время, они выдадут её идеи за свои. У истории всегда есть тайные герои, чьих имён не найдёшь в архивных хрониках, и тайные пути, по которых ходят лишь те, кто не боится заглянуть за глянец и блеск официальной пропаганды.
Шивани была достаточно умна и осторожна, чтобы идти этими путями, не ища себе славы. Ей нравился процесс и некоторые небольшие приятные бонусы, которые она получала в итоге. Сейчас госпожа Кисмет добивалась увеличения объёмов торговли с одним из удалённых секторов, до которого можно было добраться в обход шторма. Это, с одной стороны, подняло бы экономику, обеспечило резервные каналы связи на случай неприятностей, расширило влияние офицеров Имперского военного флота, базирующихся в секторе. С другой – снизило бы цены на шёлк и некоторые предметы роскоши, производимые мирами, с которыми Шивани убеждала собеседников наладить торговые отношения. Это и было её истинной целью. Однажды Иллиан назвал подобное поведение Шивани игрой в регицид на пирожные. Госпожа Кисмет так развлекалась время от времени, поэтому у неё были связи в очень широких кругах. По тем же причинам она иногда путешествовала на кораблях вольных торговцев, реже – военных. Это делало её ценнейшим агентом и позволяло им встречаться чаще.
Иллиан дождался, когда Шивани закончит свою партию и отойдёт от собеседников. Статус и этикет не позволяли ей задерживаться слишком долго рядом с теми, кто не был избран её спутником. С каждым гостем она не имела права проводить больше времени, чем с тем, с кем пришла на вечер.
– Иллиан, вижу, ты добился желаемого. – Шивани ласково улыбнулась и взяла инквизитора под руку.
– Почему ты не рассказала мне об этом клубе? – Иллиан не пытался упрекнуть женщину. Она никогда не давала повода для упрёков.
– Ты про него уже знал. Мне прекрасно известно, как ты работаешь и как много о нём ходит слухов. Ты же знаешь, я люблю быть первой. – Шивани безмятежно улыбнулась, ненавязчиво коснувшись бедром бедра Иллиана. Всего лишь милая шалость без намёка на что-то большее. – К тому же, тебе нравится узнавать всё самому. Я не была уверена, что все погибшие состояли в этом клубе. Понимаешь ли, мои постоянные клиенты туда не входят. Им это не нужно, ведь у них есть я. А всем остальным стоит ли доверять?
– Благодарю, что достала приглашение. Это именно то, что мне было нужно. – Иллиан коснулся кончиками пальцев золотого значка у себя на груди. Четырёхлистник казался ему кощунственным, ведь Фар'рэн привык носить совершенно иной знак.
– Знаешь, что означает этот символ – четырёхлистный клевер? – вдруг спросила Шивани.
– Какой-то древний знак?
– Это символ с древней Терры. Когда-то там росли растения, как здесь. Такие же разнообразные и благоухающие. – Мелодичный голос Шивани превратил обычный рассказ в чудесную сказку, которой так легко было заслушаться. – И среди них был неприметный цветок с сильным и сладким запахом. Назывался он клевер. У него были мелкие листья, состоящие из трёх листочков. Но очень редко можно было найти лист из четырёх частей. Это считалось большой удачей. Так появился этот символ.
– Ты хочешь сказать, что четырёхлистный клевер – это мутация? – Иллиан удивлённо посмотрел на Шивани и с некоторой брезгливостью потрогал золотую брошку.
– Не мутация, просто маловероятное событие, удача. В те далёкие эпохи мутации были столь редки и незначительны, что не считались угрозой. – Шивани нечасто возражала своим клиентам, а если вдруг приходилось, всегда старалась смягчить свои слова. Иллиан был одним из немногих, с кем она могла высказываться прямо и откровенно. – Это всего лишь очень редко встречаемый вариант здорового растения.
Иллиан кивнул, подумав, что растение, являющее собой отклонение от нормы, очень подходит в качестве символа этому клубу. Слишком многое в них напоминало ему тех аристократов из шпилей, которых Брент едва не упустил. Фар'рэн всё больше убеждался, что «счастливчики» – опасные еретики, чьи преступления не ограничиваются доведением до самоубийства граждан Империума.

Ночь прошла беспокойно. Ближе к утру приехал Джедедия, взъерошенный и ошалелый после многих часов танцев, бесед и регицида и бессчётного количества бокалов амасека. Ему даже не с первого раза удалось найти свой аэромобиль, помогло то, что ливрея Рейвена выделялась лаконичной чернотой во всём этом круговороте ярких цветов. Дознаватель вернулся с новостями, иначе никогда не позволил бы себе прервать сон наставника. Сета, разбуженный Джедедией и не понимающий, почему нельзя было подождать хотя бы до рассвета, приготовил рекаф и ушёл дремать в коридор на тот случай, если снова понадобится.
– Так что ты узнал? – Иллиан грел ладони о чашку с крепким горячим напитком и сонно жмурился.
– Наставник, вы спали? – обеспокоенно спросил Джедедия. Он был уверен, что Иллиан отправится отдыхать, как только вернётся с приёма.
– Почти нет. Это не относится к делу. Докладывай.
– Вы ведь почувствовали, что с музыкой что-то неладно? – Джедедия взял чашку и сделал большой глоток. Не рассчитав, он закашлялся и виновато посмотрел на наставника. – Моя спутница пришла вместе с подругой-навигатором. Так вот, этой подруге стало нехорошо от этой музыки. А ведь она даже не прикасалась к вину. Навигатор вела себя странно, отказывалась от некоторых закусок и старалась держаться ближе к окнам. Она всё время тянула руку к повязке, массировала затылок, хотя каждый раз делала вид, что поправляет причёску. Два раза, когда менялась тональность мелодии, ей становилось хуже. Потом я увёл своих спутниц в сад полюбоваться на скульптуры из цветов. Там навигатору стало заметно легче, хотя, надо признаться, запах от этих произведений искусства был слишком густым. Позже она сказала мне, что едва выносила эту кошмарную какофонию.
– Интересно. Я познакомился с композитором этого безобразия. Он член клуба «счастливчиков». – Иллиан спрятал улыбку, сделав первый глоток рекафа. Горячий напиток протёк по горлу, согревая изнутри. Ночи в это время года ещё были достаточно прохладными. Горожане и гости города предпочитали проводить их либо в шумной толпе, либо под толстыми одеялами, но только не в тонком халате за рабочим столом. – Что скажешь?
– Не нравится мне всё это. Зачем сектантам так бездарно тратить собственные ресурсы? – Джедедия сразу понял, куда ведёт его наставник. Еретическая секта под видом клуба по интересам.
– Вариантов может быть много. Начиная от проверки, заканчивая изощрённым растянутым во времени жертвоприношением. – Иллиан отставил чашку и поплотнее запахнул халат. Ему всё ещё было холодно. – Кажется, они сами не понимают, кому служат. Это не очень приятно. «Счастливчики» могут быть уверены, что всё ещё являются верными Империуму гражданами, искренне верующими в Божественного Императора.
– Хаос многолик и коварен. – Джедедия сложил руки в знаке аквилы, словно подчёркивая свои слова и пытаясь защитить себя от Губительных сил.
– Я послал запрос на орбиту. Скоро должен прибыть челнок с «Последовательности». Мне потребуется Изекия. – Иллиан окинул взглядом свои записи. Промежутки времени между самоубийствами сокращались. Между ними наметилась нелинейная последовательность, обнаружить которую оказалось не так-то просто. Конкретные даты смертей зависели от фаз лун, цветения некоторых растений, в том числе и тех, что украшали залы павильона этой ночью, и брачных танцев нескольких видов светлячков. По подсчётам Иллиана новый труп должны были найти сегодня, самый крайний срок – завтра. – Встретишь его и сразу доставишь сюда. Надеюсь, он успеет.
– Успеет до чего, наставник? – Джедедия рискнул отпить ещё рекафа и аккуратно поставил опустевшую чашку на столик.
– До очередного самоубийства. Хочу проверить некоторые догадки, и для этого мне нужен псайкер. – Иллиан раздражённо посмотрел на своего дознавателя. Всё-таки порой Джед оказывался на удивление недогадлив. Финнвард был неплохой ищейкой, но вот чутья ему недоставало. Фар'рэну Брент в своё время говорил то же самое.
– Будет ещё одно? – спросил Джедедия. Он никак не мог понять смысла и закономерности этих самоубийств.
– Я в этом уверен, – ответил Иллиан, – если мы всё сделаем правильно – то только одно. Отправляйся и встреть челнок.
Джед кивнул, с тоской подумав, что так и не прилёг за всю ночь, и вышел из комнаты. Инквизитор выяснил почти всё, что хотел, и сейчас приступал к составлению плана финальной боевой операции. В такие дни про нормальный сон и еду можно было забыть. Пока Джедедия отсутствовал, Иллиан передал приказ штурмовикам и аколитам незаметно собраться в штабе в течение ближайших суток. По одному, по двое не привлекая внимания, по заранее оговоренной схеме его люди, до этого якобы развлекающиеся в городе, должны были вернуться в отель. Это, опять же, не должно было вызвать подозрений. Агенты инквизитора наведывались к нему время от времени официально за деньгами на кутёж, на самом деле – отдать доклады и получить инструкции.

Джедедия едва успел вернуться до того, как пришло сообщение от Клавдия Шеррена. Утром в номере отеля «Лакида» было обнаружено ещё одно тело. На этот раз самоубийцей оказался богатый промышленник с одной из планет системы под названием Венис, прибывший в этот мир для поправления здоровья. Больше ничего в сообщении не было, полицейский был на редкость лаконичен. Только адрес, имя и статус самоубийцы.
Иллиан оставил Джеда отсыпаться, поручил недавно вернувшейся Сефаре встречу и обустройство аколитов и штурмовиков и направился по указанному адресу. Благо идти было недалеко – в соседний элитный отель – да и погода была просто замечательной. Лёгкий ветерок приятно холодил кожу, свежий, напитанный ароматами цветов воздух казался сладким на вкус. После дней, проведенных взаперти, его было слишком много. Спутник Иллиана чихнул, зябко кутаясь в расшитую знаками аквилы хламиду.
– Отвратительное место. Мне не нравится. – Изекия потёр ладонью нос. – Всё такое неровное и навязчивое.
– Перетерпишь, – холодно ответил Иллиан.
Инквизитор не собирался потакать капризам своего подчинённого. Он и сам чувствовал себя неуютно посреди открытого пространства, заполненного людьми, каждый из которых мог оказаться культистом, но показывать этого не собирался. Тем более, при псайкере, способном улавливать даже оттенки мыслей. По давней договорённости Изекия никогда не касался разума Иллиана без разрешения, но он мог непроизвольно ощутить проявления сильных чувств, даже сам того не желая. Поэтому Фар'рэн старался контролировать себя рядом с ним.
– Люди довольны. У них мелочные желания, мелочные страсти. Такие неприятные и пресные обрывки. – Изекия глубже натянул капюшон, отгораживаясь от людей. Он плохо переносил толпу, особенно, если эта толпа не была поглощена какой-то одной мыслью. Обрывки образов из чужих мозгов сбивали и путали псайкера. – Здесь есть навигаторы, сильные, из лучших домов.
– Они нам не помешают. Навигаторы – не псайкеры в общем понимании этого слова. – Иллиан попытался успокоить Изекию. Мистик заметно нервничал, больше, чем инквизитор ожидал.
– Очевидно. Здесь что-то назревает. – Изекия достал из кармана своей хламиды чётки с вырезанными древними рунами. Он использовал этот артефакт для защиты и стабилизации рассудка, когда чувствовал, что варп неспокоен. Чётки подарил ему Фар'рэн, когда Изекия прошёл санкционацию, а тому они, в свою очередь, достались от Конрада Брента. – Тонко. Ощущаю колебания.
– Этого я и опасался, – отозвался Иллиан
В холле отеля их уже ждал младший офицер местной полиции – рыжий, тощий парень с нервным лицом. Он давно привык к самым разным представителям власти, прилетавшим на Отиум отдохнуть, но жуткие инквизиторы пугали его до дрожи в коленях. Едва завидев Фар'рэна, офицер вытянулся в струнку и заспешил к нему, едва не упав по дороге. Неловко скользя по начищенному полу, он подошёл к остановившемуся посреди холла Иллиану. Полицейский ужасно нервничал и заикался.
– Д-добро пожаловать, я п-провожу вас, – младший офицер сложил руки в знак аквилы, выпучил глаза и вскинул подбородок к потолку.
– Скорее, – холодно велел Иллиан. Сейчас важна была каждая минута. Именно поэтому он не стал тратить время на ожидание машины и объезд здания. По пешеходным дорожкам было ощутимо быстрее, даже несмотря на то, что Изекия не привык к быстрой ходьбе и плохо переносил жару.
Лифт по приказу Шеррена был заранее вызван на первый этаж, заходить туда никому не дозволялось, он ждал одного единственного пассажира – инквизитора Фар'рэна. Нужная комната находилась на сорок первом этаже. Когда лифт поднялся туда, Клавдий уже стоял на площадке и ждал Иллиана. Его предупредил один из офицеров, дежуривших в холле.
– Рад приветствовать вас, милорд. Как и обещал, я известил вас незамедлительно. – Шеррен коротко кивнул и щёлкнул каблуками. При виде спутника инквизитора полицейский не выказал ни страха, ни удивления.
– Хорошо. Мне нужно немедленно увидеть тело. – Иллиан кивнул в ответ на приветствие и сцепил руки за спиной.
– Нам в тот номер, почти в самом конце коридора. Остальных постояльцев мы попросили не покидать комнат, нам никто не помешает. – Клавдий говорил, пока они шли по коридору к месту очередной смерти. – Озарис Вардис, богатый и успешный промышленник с Фестума, третьей планеты системы Венис, пятьдесят восемь лет. Особых проблем со здоровьем нет. Женат, трое сыновей и пять дочерей, младшей не исполнилось и года. С женой ладил, любовниц не имел. Дела шли в гору, агрессивных конкурентов, долгов не имел. Как и в предыдущих случаях, никаких причин для самоубийства, никакой записки.
– Замечательно. – Иллиан сортировал спешно выдаваемые следователем факты и добавлял в выстроенную в мозгу схему.
– Господин Вардис проткнул себе сонную артерию ножом для бумаги и умер от потери крови, – закончил Шеррен, когда они подошли к номеру, – с улыбкой на лице.
– Всё ещё ни одного повешения или прыжка с крыши, – добавил Иллиан, входя вслед за полицейским в комнату.
В качестве последнего пристанища Вардис выбрал себе относительно небольшой номер, но производивший впечатление безумно дорогого. Вся мебель до последней тумбочки была сделана из редчайших пород дерева, завезённого из других миров. Позолота встречалась везде, где только была уместна и там, где ей делать было нечего. Посуда на столике была даже не фарфоровой – и ложечки, и чашка, и даже рекафник были выточены из кости, и на просвет казались прозрачными. В изысканной серебряной конфетнице лежали оставшиеся нетронутыми цукаты из самого редкого и дорогого местного фрукта. Озарис Вардис, несомненно, был успешным промышленником, но всё-таки не настолько, чтобы позволять себе подобную роскошь.
По бокам от входа стояло двое полицейских, ещё один сидел в кресле у окна и перечитывал стенограмму свидетельских показаний. На ковре рядом с телом на коленях стоял худосочный мужчина с пипеткой и колбочкой. Он соскребал засохшую кровь и собирал подозрительные крупинки, зацепившиеся за высокий ворс. Когда инквизитор вошёл в комнату, мужчина выскреб последний кусочек крови, поспешно поднялся с колен и отошёл в сторону.
– Он определённо готовился. – Иллиан подошёл к лежащему на диване телу. – Это не было спонтанным решением.
– Такой номер мало кто может себе позволить. – Пожал плечами Клавдий, для которого любой номер в этом отеле был далеко за пределами мечтаний.
– Изекия. Мне нужно знать, что он чувствовал перед смертью. – Иллиан перехватил взгляд мистика, чтобы убедиться, что тот его понял. – Всё, что сможешь найти. Обрывки мыслей, ощущений, слова – всё. Мне нужно знать, как и почему он убил себя.
– Мерзкая работа. Я сделаю. – Изекия скинул капюшон на плечи, обнажая небольшую голову с длинными седыми волосами, стянутыми в хвост. От основания его черепа под одежду уходили трубки для подачи стабилизаторов. Они были совсем тонкими и угольно-чёрными. На левом виске псайкера пульсировал неровный бугристый шрам, покрытый защитными татуировками. – Только не мешайте.
– Освободить комнату, – велел Иллиан.
Он сам вышел в гостиную и убедился, что в спальне, где покончил с собой Озарис, не осталось никого, кроме трупа и псайкера. Малейшие проявления эмоций могли помешать работе Изекии. Кроме того, методы, которые применял мистик, граничили с запретными, и потому лишние свидетели ему были не нужны.
Иллиан отошёл в дальний угол комнаты поближе к всё ещё горевшему камину и книжным полкам. Он мёрз, а в груди немилосердно болело. В глаза словно насыпали сухого песка, а под череп загнали с десяток раскалённых игл. Иллиан не помнил, когда последний раз спал нормально. Работа поглощала всё время и внимание, чутьё подсказывало, что он может опоздать. За окном щебетали птицы, огромное светило заполняло собой полгоризонта. Старое, ярко-алое, оно едва могло прогреть собственные планеты. Если бы не его маленький, но жаркий сосед, этот мир стал бы в лучшем случае фабрикаторием Адептус Механикус, в худшем – очередным миром смерти, едва пригодным для выживания. В этой двойной звезде не было ничего примечательного, но Иллиану умирающее красное светило всё равно казалось дурным предзнаменованием.
Инквизитор внимательно осматривал полки с книгами в поисках чего-то важного или подозрительного. Озарис предпочитал дешёвые романы с уклоном в патриотизм, как и большинство граждан Империума, утруждающих себя чтением чего-либо, кроме инструкций и приказов. Несколько книжек имели явно эротическое содержание, в этом опять же не было ничего странного. Иллиан взял одну книгу наугад. Красивая глянцевая, рассчитанная на состоятельных граждан обложка, пафосное название. И внутри, как ни странно, именно то, что и должно быть – третьесортный роман, настолько далёкий от реальности, насколько это допускала цензура.
Иллиан взял ещё одну книгу – не для проверки, только чтобы чем-то занять себя. Кроме того, это был неплохой повод держаться поближе к камину. В маленькой гостиной было душно, сюда набилось слишком много народа, и все они нервничали. Вряд ли кто-то из них чувствовал колебания энергий в соседней комнате, им лучше было не знать, как глубоко Изекии приходится затрагивать Имматериум, чтобы добиться хоть чего-то от мертвеца, пролежавшего здесь, возможно, полночи.
Боль пришла, как всегда, внезапно, рванула крюками лёгкие, сжала спазмом мгновенно пересохшее горло. Иллиан зажал себе рот рукой, а второй стиснул книгу – грошовый романчик в яркой обложке. Нельзя было показывать свою слабость при стольких людях. Инквизиция – это в первую очередь символ, нерушимый, пугающий и могучий. И он должен оставаться таковым, проявленный в каждом, кто носит инсигнию. Мир сжался до глянца обложки в судорожно стиснутых пальцах, режущей боли и чужого дыхания за спиной.
Шеррен подошёл и встал за спиной Иллиана, закрывая его от своих коллег. Он с беспокойством смотрел то на резко побледневшего инквизитора, то на закрытую дверь спальни. Ему редко приходилось сталкиваться с псайкерами, и потому он, как многие жители Империума, считал их монстрами или крайне опасными мутантами.
– Милорд, – тихо позвал Клавдий. Если что-то там за стеной вышло из-под контроля, ему надо было об этом знать.
– Всё в порядке, – выдавил Иллиан сквозь стиснутые зубы, неимоверным усилием протолкнув воздух через сведённое судорогой горло.
Во рту у инквизитора появился горький привкус пепла – напоминание об экстерминированном по его приказу мире. Там болезнь вернулась и теперь не собиралась оставлять его в покое. Приступы всегда начинались внезапно, хотя редко – в настолько неудачное время. Воздух этого мира считался целебным, но Иллиан предпочитал сухость и стерильность пустотных кораблей. Там ему всегда становилось легче. И там были те, кому он мог доверить свою слабость. Здесь же приходилось полагаться только на такт и разумность полицейского.
Клавдий принялся разглядывать стоящие на полках книги. Он изо всех сил делал вид, что ничего не происходит. Если милорд инквизитор говорит, что всё в порядке, значит, так оно и есть. Шеррен не льстил себе надеждой, что его жизнь или жизни его коллег сколько-нибудь ценны для Иллиана Фар'рэна. Инквизитор пожертвует ими, если потребуется – это он знал наверняка. И чем ближе Клавдий к нему находился, тем выше был шанс умереть первым, но он всё равно стоял, закрывая Иллиана от остальных. Тот явно был нездоров, а это значило, что ему пришлось столкнуться с немыслимыми ужасами и выстоять. Обычная простуда не могла скосить инквизитора – это было просто невозможно! Шеррен старался не думать о том, что милорд Фар'рэн вполне мог пристрелить его только за то, что он стал свидетелем этого приступа.
Иллиан стоял неподвижно, вцепившись обеими руками в несчастную книжку. Боль постепенно отступала, напряжённые мышцы расслаблялись. Каким-то немыслимым усилием воли ему удалось подавить приступ. Иллиан мысленно возблагодарил Императора за его милость и поставил порядком измятую книжку на место. Шеррен, сам того не понимая, помог ему и тем заслужил право рискнуть своей жизнью на благо родного города. И даже всего человечества, если сможет пережить эту ночь.
– Сегодня вечером. – Иллиан говорил тихо, не оборачиваясь к стоявшему рядом с ним полицейскому. – Ровно в семь. В отеле.
– Я приду, – ответил Клавдий также тихо. Он едва мог сдержать охватившее его волнение. За полгода ни одной зацепки! А милорду инквизитору хватило всего недели.
Иллиан отошёл от полок с книгами и занял самое удобное кресло, стоявшее у столика с незаконченной партией в регицид. Играл Озарис, судя по всему, сам с собой. Слабость, верная спутница приступов, в этот раз была даже сильнее обычного. Иллиан закрыл глаза, он мечтал уйти отсюда, запереться в своём кабинете и смыть рекафом этот мерзкий привкус гари. Он давно заметил, что у дыма от пожарищ и костров, на которых сжигают людей, свой особый вкус, от которого очень трудно избавиться.
Изекия провозился дольше, чем Фар'рэн рассчитывал. Прошёл почти час, прежде чем ожила бусинка вокса в ухе инквизитора. Мистик тяжело и прерывисто дышал, бормотал что-то невнятное. Но это был голос человека и слова человека. Иллиан встал, кивнул следователю и зашёл в спальню. Ему удалось ни разу не оступиться, хотя мышцы всё ещё были предательски слабы.
Изекия сидел на полу и перебирал чётки, шепча молитвы и литании защиты разума. Иллиан закрыл дверь и подошёл к псайкеру. Тот выглядел неважно. Шрам на виске набух и покраснел, чёрные трубки предохранителей пульсировали, подкачивая в мозг Изекии микропорции транквилизаторов. Верений настроил их так, чтобы дозы были небольшими, и мистик мог сам прекращаться подачу препаратов усилием воли. Подобное, конечно же, было запрещено, но отчитываться перед кем-то об этих модификациях ни Верений, ни Иллиан не собирались. В прошлый раз, на Омеге-Три, мистику этих доз оказалось недостаточно, но, возможно, именно они его и спасли.
– Изекия, докладывай. – Фар'рэн присел на корточки рядом с псайкером и положил руку тому на плечо. – Изекия!
– Я слышу, не кричи. Ты и так мне фон портишь, – хрипло ответил Изекия, прервав на полуслове очередную молитву. Стоявший у двери Клавдий недоверчиво посмотрел на инквизитора – неужели тот стерпит подобное обращение? – Ты был прав, как и всегда.
– Не всегда, – неохотно признал Иллиан.
Он, как и всякий человек, ошибался. Иногда такие ошибки стоили жизней многим людям. Иногда удавалось справиться малой кровью. Коварная болезнь, впивавшаяся время от времени в его внутренности, тоже была последствием ошибки.
– Помоги подняться, – почти жалобно попросил Изекия.
Клавдий среагировал быстрее, чем всё ещё не пришедший в себя до конца Иллиан. Он поднял с пола псайкера, даже смог подавить естественное отвращение от прикосновения к мутанту. Шеррена поразило то, каким тот оказался лёгким. Изекия словно ничего не весил, только дрожал под слоями одежды.
– Что ты почувствовал? – Иллиан тоже поднялся на ноги. На следователя он даже не взглянул.
– Счастье. Умирая, он был абсолютно счастлив. Безмятежно. Без всяких сомнений. – В голосе псайкера промелькнули зависть и сожаление. Он знал эти слова, догадывался об их значении, но сам никогда не испытывал ничего подобного. – Он был удовлетворён и спокоен. Абсолютно спокоен.
– Значит, вот к чему стремятся эти «счастливчики», – задумчиво сказал Иллиан, с любопытством глядя на лежащее у его ног тело. – Абсолютное счастье и смерть, как итог. Потому что лучше уже быть не может. Они хотят остаться навсегда в этом состоянии. Ложь. Глупая, наивная ложь.
– Для тебя – ложь. Для них – истина. – Изекия потянулся потереть саднящий висок с татуировкой, но потом отдёрнул руку. – Здесь всё пропитано счастьем и покоем. Всё, абсолютно. Иначе я бы уже не услышал. Но тут этой эмоции очень много.
– Это точно не убийство и даже не доведение до самоубийства. Всё законно, хоть и мерзко. – Клавдий разочарованно пожал плечами. После слов инквизитора он надеялся на откровение, какой-то заговор, что-то стоящее. А тут получалось, что кучке пресыщенных богатеев удалось достигнуть счастья, и они решили умереть.
– Вовсе нет. Счастье в Империуме – грех. Самоубийство – преступление. Все восемь человек отняли у себя жизни по своей воле. – Иллиан сцепил руки за спиной, у его ног лежал враг, безумец и жертва. И вокруг его лица, вокруг всего мёртвого тела дрожала ткань этого мира. – Но их воля была извращена и поглощена. Сильная радость, яркая эмоция – это маяк для нерождённых тварей, что обитают за гранью материального мира. «Счастливчики» – не клуб для скучающей публики. Это еретическая секта.
– Но мы же не можем просто… – попытался возразить Шеррен.
У него не было доказательств и полномочий делать хоть что-то. Тем более, факт добровольного ухода из жизни только что был подтверждён. Ему нечего было поставить им в вину.
– Можем, и ещё как! Но мне надо убедиться. – Иллиан замер, прислушиваясь к отголоскам эфира, всё ещё слышным в комнате после работы Изекии. Среди невнятных обрывков смеха и звона бокалов ему слышался отголосок голодного нечеловеческого присутствия, настойчивого и безумного. Среди благоухания ароматного дыма – сладкий до омерзения запах цветов.
– С каких это пор инквизиторам нужны доказательства? – Изекия нервно дёрнул головой и обхватил себя руками за плечи. Его разум успокаивался, связь с варпом слабела, зато нарастала слабость и головная боль. Псайкера начало трясти от нервного перенапряжения.
– Не все карают по велению сердца. – В голосе Иллиана проскользнул сарказм. Ему и самому приходилось сталкиваться с чересчур рьяными коллегами, он редко находил с ними общий язык. – А мне нужно знать, как далеко зашла ересь, и какими силами обладает враг. От этого зависит, кого я поведу в бой.

Багровое солнце стояло в зените, маленькое белое прошло лишь первую четверть дневного пути. На дорожках в парках по самому низу стелился золотистый туман, сотканный из пара, поднимающегося от земли, и цветочной пыльцы. На открытых верандах магазинчиков и булочных хозяева натянули тенты, защищающие посетителей от жары. Густой как патока воздух был наполнен ароматом цветов и гудением насекомых. Даже привычные исполнять в мгновение ока любые прихоти гостей местные жители двигались лениво и медленно. В парках в тени деревьев раскрыли свои мольберты художники, они стремились успеть запечатлеть красоту природы без отдыхающих.
В этот час, полный послеобеденной неги, особенно приятно было расслабиться в прохладной гостиной и выпить коктейль с кусочками льда и фруктов. Лишь немногие решались на визиты. Пройдёт ещё несколько часов, и жара станет почти невыносимой, но вскоре она спадёт, сменившись вечерней прохладой, которая продлится достаточно долго, чтобы дать возможность насладиться прогулками и обществом достойных людей. И всё же один человек выбрал это время для встречи. Именно оно было написано от руки на визитке, полученной им на приёме.
Иллиан шагал по затенённой стороне аллеи и жмурился от чересчур яркого солнца. Сефара не хотела отпускать его одного. Джедедия поддержал командира штурмовиков, но прямой приказ нарушить не посмел, только предложил Фар'рэну не мучить себя пешей прогулкой и взять аэромобиль в надежде на то, что Рейвен, если что, прикроет инквизитора. Иллиан отказался. Он не знал, какими способностями обладал лидер еретической секты, и потому не хотел рисковать, беря с собой прикрытие.
Фар'рэн надеялся, что его маскарада будет достаточно. В конце концов, о том, что в городе находится инквизитор одного из Святых Ордосов, знали многие, но его лица практически никто не видел. Иллиан с самого прилёта не покидал снятого им этажа отеля, а прибывшие с ним аколиты отказывались обсуждать своего господина с посторонними. Они, согласно полученным инструкциям, лишь напускали туман и отделывались ничего не значащими фразами. Случалось, что их настойчиво расспрашивали – кто-то из любопытства, кто-то из опасения – ведь причин его присутствия на Отиуме никто не знал.
Клуб «счастливчиков» собирался в небольшом особнячке, принадлежащем Керену Шанну, весьма популярному отиумскому художнику, рисовавшему в основном пейзажи. Белые стены здания покрывала изящная роспись, сделанная хозяином лично. В ней преобладали цветочные мотивы и птицы всех мыслимых форм и видов. Окружённый живописными зарослями и высокой стеной, особняк производил впечатление уединённого места, полного покоя и умиротворения, и идеально подходил для неторопливого созерцательного творчества.
Иллиан прошёл через открытые настежь ворота в сад, засаженный деревьями с густой кроной. Едва он ступил на узкую извилистую дорожку, звуки улицы исчезли. Здесь не было слышно рокота моторов, стрёкота насекомых и белого шума разговоров. Густой кустарник и высокая трава заглушали лишнее, отгораживая поместье от всего мира. Даже воздух здесь пах по-особому – в саду росло множество разных цветов. Инквизитор машинально отметил, что клумбы с некоторых из них были расположены весьма странно, словно по какой-то схеме, чтобы понять которую, надо было обойти дом по кругу. Кроме того, это были именно те цветы, циклы цветения которых он использовал, вычисляя время следующего самоубийства.
У дверей дома, стоявшего в глубине сада, Иллиана встретил высокий крепкий мужчина в белой тунике с брошкой в виде четырёхлистного клевера на груди. Он делал вид, что отдыхает и любуется цветами, но инквизитор безошибочно определил в нём охранника. Слишком цепким и настороженным был его взгляд для праздного обывателя. Иллиан молча протянул ему визитку. Свою собственную брошку он прицепил на самое видное место.
– Добро пожаловать. Надеюсь, вы выйдете отсюда с улыбкой. Наставник ждёт вас. – Охранник улыбнулся вполне искренне и немного расслабился. – Этот день изменит вашу жизнь.
– Мне бы этого очень хотелось. – Иллиан изобразил самую искреннюю улыбку, на которую был способен.
– Скоро начнётся.
– Тогда мне надо спешить. – Иллиан почувствовал, что от постоянной улыбки у него немеют мышцы лица. Изображать жизнерадостность оказалось весьма непросто.
– Не надо. Спешить не нужно. Жизнь не стоит торопить, ею надо наслаждаться. – Охранник приоткрыл дверь и посторонился, пропуская Иллиана внутрь.
В доме было прохладно, сквозь неплотно прикрытые шторы проникало совсем немного света. И тишина. Здесь было настолько тихо, что Иллиан с лёгкостью различил шелест человеческих голосов впереди. Он ожидал, что в доме будет больше роскоши и излишеств, но на стенах висели пейзажи, а пол устилал мягкий ковёр – вот и всё, что можно было здесь назвать роскошью. Картины были выполнены в одном стиле и принадлежали кисти Шанна. Ковёр на полу, сад и стены вокруг – судя по всему, Керен ценил тишину и делал всё, чтобы оградить себя от ненужных звуков.
Иллиан шёл медленно, изучая обстановку дома. Расположение комнат, окна, коридоры и лестницы – он же здесь впервые, провожатого нет, так что можно и поплутать. А заодно изучить планировку, поискать улики.
Большая часть дверей была закрыта. От некоторых отчётливо пахло красками и растворителем. Иллиан невольно вспомнил трёхмесячную совместную операцию с Аланой Мерес, инквизитором Ордо Еретикус. Тогда этот запах преследовал его постоянно. Алана была художницей, и её каюта, в которой они проводили совещания, была буквально им пропитана. Фар'рэну тогда казалось, что даже костры, на которых они сжигали еретиков, пахли краской. И горелой человеческой плотью.
Окна в доме были большими и плотно зашторенными. Хозяин обеспечил себя возможностью регулировать яркость естественного освещения. С одной стороны это давало простор для штурма, с другой – усложняло охрану периметра. Стена вокруг сада была высокой, но сложенной из природного камня – забраться по такой при желании было несложно. У одного из окон инквизитор задержался, ему показалось, что свет из узкой щели между шторами падает неровно. Отклонение было едва заметным, куда сильнее его встревожило то, что пылинки, попавшие в этот свет, опускались на пол по сложной изогнутой траектории, хотя воздух оставался неподвижен. Здесь запах цветов, доносившийся из сада, ощущался особенно сильно.
Иллиан дошёл до лестницы и остановился. Он так никого и не встретил, мужчина на входе был скорее привратником, чем охранником, ведь гостям спокойно позволяли бродить по дому без присмотра. «Счастливчики» явно считали, что им нечего скрывать. Прямо перед инквизитором была приоткрытая дверь на кухню. Иллиан разглядел печку и висящие над раковиной кастрюли. Всё крайне архаичное, больше похожее на декорацию, чем на настоящее место приготовления пищи. Зайдя на кухню, Фар'рэн подошёл к лотку со столовыми приборами, стоявшему на подоконнике и взял изящную латунную чайную ложечку. Удостоверившись, что это самый обычный столовый прибор, инквизитор перевернул ладонь, позволив ей упасть на пол. Ложечка звякнула и закружилась чуть в стороне от того места, где должна была приземлиться по расчётам Иллиана. Удовлетворённо кивнув, Фар'рэн положил столовый прибор на место и вышел из кухни.
Справа располагалась лестница, ведущая на второй этаж. Чуть дальше сбоку от кухни – спуск в подвал, из которого отчётливо пахло алкоголем. Голоса доносились сверху, поэтому Иллиан решил сначала проверить, что хозяин дома прячет в бочках из-под амасека. Потом у него такой возможности точно не будет. Ступени деревянной узкой лестницы поскрипывали и слегка шатались под ногами. Внизу располагался просторный погреб, забитый бутылками и бочками со спиртным.
Иллиан недоверчиво огляделся по сторонам. Такой набор можно было найти у любого аристократа и у половины высших чинов Экклезиархии. Он мог назвать с десяток инквизиторов, коллекции которых были не меньше, а то и больше. Иллиан прошёл вдоль рядов бутылок, прислушиваясь к ощущениям. Он не почувствовал ни малейшего движения воздуха, кроме того, что создавал сам. На ровном земляном полу Фар'рэн разглядел отпечатки ног одного человека, который спускался сюда регулярно. Иллиан постучал костяшками пальцев по нескольким случайно выбранным бочкам. Потом проверил все остальные, достаточно большие, чтобы в них мог поместиться человек. Ни одной пустой. Погреб был просто погребом. В конце Фар'рэн присел у дальней стены и наклонился к самому полу, потом набрал полную грудь воздуха, переждал короткий острый спазм в лёгких и выдохнул на слой пыли, скопившийся у пустовавшей бочки. Неровные линии, сложные завитки и концентрические круги, появившиеся на полу от его дыхания, просуществовали совсем недолго. Тонкая серая пыль не смогла удержать форму, не обусловленную никакими законами физики.
Закончив с экспериментом в подвале, Иллиан вернулся на первый этаж и прислушался. Голоса продолжали звучать откуда-то сверху. Его никто не искал, в доме царили мир и покой. Почему-то это вызывало у него тревогу – ни одного прямого доказательства того, что дом принадлежит еретику, Фар'рэн пока не обнаружил. В то же время, косвенных признаков было более чем достаточно. Даже больше, чем он ожидал найти.
– Они виновны, – едва слышно произнёс Иллиан. В его устах эти слова означали смертный приговор.
На втором этаже окна были открыты, свет и воздух заполняли собой всё пространство. Вместе с голосами, которые звучали, казалось, совсем рядом, это производило впечатление забытого сна или воспоминания о далёком детстве. Вот только ребёнком Иллиан никогда не бывал в подобных местах.
Голоса раздавались из комнаты в самом конце коридора. Дверь в неё была открыта, когда Иллиан вошёл, все присутствовавшие повернулись к нему как по команде. Мужчины и женщины разных возрастов и профессий с почти одинаковым любопытством рассматривали инквизитора. Некоторых из них он встречал на вечернем приёме, кого-то видел впервые.
Все «счастливчики» сидели в мягких низких креслах и на подушках полукругом перед стоявшим посреди комнаты человеком. Это был мужчина средних лет, с вьющимися светлыми волосами и глубоко посаженными голубыми глазами. Круглое лицо со смазанными, нечёткими чертами, маленьким носом и оттопыренными ушами практически не откладывалось в памяти. Крупные ладони, сложенные на животе, были гладкими, из украшений на пальцах – только одно старое кольцо-печатка с давно стёршейся гравировкой и тусклым фиолетовым камнем.
Иллиан безотчётно отмечал каждую мельчайшую деталь в облике стоявшего в центре комнаты мужчины. На его одежде, неуловимо напоминавшей одеяние церковного служки, не было никаких особых знаков или нашивок, кроме типичного для всех «счастливчиков» клевера. В комнате пахло цветами, а не благовониями или свечами. На полу лежали пуфики и стояли бокалы с напитками. Ни пентаграмм, ни рун на стенах, ни фанатичного блеска в глазах еретиков. Ничего!
Фар'рэн решительно отмёл начавшие зарождаться сомнения и продолжил изучать того, кого привратник назвал Наставником. Что-то в нём вызывало тревогу, едва уловимый диссонанс. Кольцо на пальце? Возможно. Что-то, скрытое под одеждой? Тоже может быть. Мягкая улыбка мужчины на миг показалась Иллиану звериным оскалом, но видение исчезло едва ли не раньше, чем он успел его осознать. Жаркое марево полдня и высокая влажность порой порождали фантомы в головах утомлённых гостей Отиума. Но Фар'рэн был уверен в том, что увидел, и сам едва сдержал хищную улыбку. Он старался не пересекаться с Наставником взглядом. Инквизитора не отпускало ощущение, что через глаза лидера «счастливчика» на него смотрит кто-то совсем другой.
– Это наш новенький, я говорил о нём! – радостно воскликнул сидевший во втором ряду композитор. Он вскочил на ноги и начал быстро пробираться к Иллиану между кресел и пуфов. – Я так рад, что ты пришёл!
– Я же обещал, – вяло улыбнулся Иллиан, стоически терпя объятия новоиспечённого «друга».
– Садись скорее! – Композитор схватил Иллиана за руку, протащил за собой мимо кресел и усадил на мягкий пуф цвета свежей листвы. Фар'рэн с тоской подумал, что встать с него быстро он точно не сможет, слишком тот был низким и бесформенным. И, как выяснилось почти сразу, ужасно неудобным. Не прошло и пары минут, как у привыкшего к жёстким спинкам инквизитора начала ныть поясница и затекли от постоянного напряжения плечи.
Композитор тут же принялся рассказывать Иллиану, как благосклонно было принято его новое произведение публикой. Остальные тоже вернулись к неторопливой беседе, прерванной появлением Фар'рэна. Инквизитор вежливо кивал, делая вид, что слушает своего собеседника, а на самом деле старался уловить хоть что-то подозрительное в чужих разговорах. Говорили в основном о чепухе вроде новой кондитерской, поступления партии шёлка и назначения нового астропата в личную свиту планетарного губернатора, которого здесь явно недолюбливали. Присланный Администратумом, он оставался чужаком для отиумцев, несмотря на многие перенятые привычки и взгляды.
Минут через десять явился привратник с худосочной молоденькой девушкой. На лацкане её скромного серого платья красовалась маленькая брошка приглашённого. Девушка ужасно робела и не знала, куда деть свои руки. Привратник усадил её в первом ряду и сел рядом. Все разговоры смолкли, все глаза устремились к мужчине, стоявшему посреди комнаты. Иллиан и до этого старался не упускать его из поля зрения, хотя и не смотрел на него прямо. Люди часто показывают себя настоящих, когда думают, что на них не смотрят. Наставник беспрестанно теребил кольцо на пальце и улыбался. Когда же зашёл последний из приглашённых, лицо главного «счастливчика» мгновенно приобрело благостное выражение, а движения стали плавными и мягкими.
– Теперь мы все в сборе. Сегодня нас стало больше. Ещё два человека пришли к нам, чтобы найти для себя ответ на самый главный вопрос: «что такое счастье?». Все мы стремимся к нему, даже не осознавая этого. Все ищем и абсолютно все – заслуживаем. – Мужчина мягко улыбнулся и раскинул руки в стороны, словно желая обнять всех присутствующих. Он говорил искренне и убедительно. В его голосе, взгляде и манерах было что-то особенное, необычное. Ему хотелось верить, хотелось следовать за ним, за его идеями и мечтами. – Я очень хочу, чтобы каждый из вас нашёл своё личное счастье. Этот путь может занять годы. Но постепенно вы сможете отбросить страдания, боль, отчаянье, тяжёлые обязанности, потери, сомнения и избавиться от давления.
Иллиан изо всех сил старался не выдать своего раздражения. Мужчина искренне верил во всю ту ложь, которую говорил. Он не сомневался в собственной правоте, а врождённая харизма придавала ему убедительности. Инквизитор подумал, что легко рассуждать о счастье, сидя на мирной планете, покрытой лесами и лугами, существующей только для того, чтобы здесь можно было отдохнуть и расслабиться. И гораздо сложнее – посреди боя, в очереди за пайком из трупного крахмала в мире-улье или отбиваясь от флоры и фауны очередного мира смерти. Единственное счастье, доступное жителям Империума – ежедневный тяжёлый труд на благо человечества, в чём бы он ни заключался. Всё остальное – ересь.
– Счастье приносит мир в наши души, абсолютный покой и просветление. – Наставник обращался к каждому, словно говорил с ним одним. Его голос, манеры и взгляд очаровывали.
Иллиан почувствовал, как впадает в некое подобие лёгкого транса. Свет стал казаться приглушённее, краски – менее яркими, зрение сузилось, он видел только стоявшего перед ним мужчину и слышал только его. Фар'рэн заставил себя сосредоточиться, вытащил из памяти восьмую, самую сложную и действенную литанию покаяния, которой его научил друг из Ордо Маллеус, и начал повторять. Первые несколько раз он сбился, потом всё-таки смог прочитать от начала до конца. Иллиан не рисковал поворачивать голову, он должен был казаться таким же завороженным как и все остальные. «Счастливчики» не шевелились, почти не дышали, не желая отвлекать своего лидера даже такой мелочью. Иллиан слегка повернул голову, чтобы расширить угол обзора. Тени на стенах комнаты изгибались, хотя никаких меняющихся источников света не было. Воздух стал пахнуть более сладко, свет от окна будто стекался к говорившему мужчине и концентрировался в камне его перстня. Там он преломлялся и расходился лучами по комнате. Через секунду Иллиан понял, что именно эти лучи заставляли тени плясать.
– Тогда сама наша жизнь становится осмысленной и завершённой в своём совершенстве. В этом нет ничего постыдного и запретного, ведь путь к счастью у каждого свой и этот путь естественен как само дыхание.
Иллиан выпрямил спину и постарался расслабиться, насколько это вообще было возможно на этом кошмарном пуфе. Поясница протестующе заныла, затёкшие ноги пронзили иголочки боли. Фар'рэну потребовалось приложить усилие, чтобы вновь сосредоточиться на речи Наставника. Тот вещал всякую высокопарную чушь о праве на счастье для всех и каждого, об исполнении желаний и радости от любой приятной мелочи в жизни. Всё это выглядело нелепо и невинно, даже несмотря на вызванное духотой, жарой и монотонным, убеждающим голосом трансовое состояние, но почему-то раздражало. Слишком много подозрительного было и в поведении главного «счастливчика», и в его речах. Слишком много косвенных признаков, слишком похоже на тот памятный случай. И слишком сильное ощущение присутствия чего-то гораздо более могущественного. Это не было пси-чутьём, скорее компиляцией опыта, переплавившегося в интуицию.
Иллиан уже имел все основания объявить эту секту еретической. Самое меньшее, что грозило членам – искупительные корабли Экклезиархии, на которых их лишат этих самых маленьких радостей жизни, заставят работать не покладая рук, молиться и предаваться самоистязанию. Здесь, в чистом уютном доме, стоявшем посреди сада, «счастливчики» совершенно забыли о тех ужасах, которым человечество противостоит каждую секунду своего бытия. Такой забывчивости вполне хватало для приговора. Мужчина, так талантливо распинающийся сейчас перед своими почитателями, был обычным сумасшедшим, искренне желающим счастья и радости всем людям. И именно он стал причиной смерти восьмерых человек.
Наставник не служил Губительным силам, по крайней мере, осознанно. Он не был одержим демоном. Пока не был. Но в его словах проскальзывали узнаваемые посылы и интонации, выстраивающиеся в весьма жуткую, до зубовной боли знакомую схему. Иллиан не удивился бы, если бы мертвецов было всего шесть, включая утреннего, но кое-кто был слишком жаден, чтобы удовольствоваться столь малым количеством, или слишком огромен, чтобы ему хватило. Если предположение Фар'рэна было верным, это были не самоубийства, а жертвоприношения. Для полной уверенности не хватало только одного – провокации. И инквизитор уже запланировал её на эту ночь. «Счастливчики» могли быть слепыми глупцами, верящими, что они понимают больше остальных, но Иллиан готовился к худшему развитию событий.
Перейтик к верху страницы
 
+Цитировать сообщение
sollh
сообщение 01.12.2020, 13:22
Сообщение #3


Novice
**

Группа: Пользователь
Сообщений: 49
Регистрация: 25.06.2018
Пользователь №: 62 317



Репутация:   17  


Часть 2. Покой.
Покой не достижим, те,
кто жаждут его –
лжецы, ищущие то, что хуже смерти.


Старое умирающее светило стыдливо клонилось к горизонту, признавая за своим маленьким собратом право прогревать воздух и сушить землю на каждой из плодородных планет системы Венис. Побелевшее от их совместного жара небо было мучительно чистым, без единого облачка. Густые кроны деревьев не могли дать надёжной защиты от полуденного пекла. В это время дня на улицах было пустынно, лишь редкие курьеры и доставщики еды спешили по своим делам, перебегая из одной тени в другую. Даже насекомые прятались в закрывшихся чашечках цветов, спасаясь от безжалостного дыханья светил.
Иллиан Фар'рэн медленно шёл по тенистой аллее парка, раскинувшегося рядом с отелем «Пацем». «Счастливчики» уговаривали остаться и переждать жару, но он отказался, сославшись на срочные дела.
Разумеется, Иллиан проявил должный энтузиазм и заявил, что принял новую философию всем сердцем. И, конечно же, это было абсолютной, совершеннейшей ложью. А вот срочные дела у него действительно имелись. Композитор, как и привратник, уверял его, что спешить в этой жизни нельзя, ею надо наслаждаться. Иллиан был уверен, что больше просто не выдержит. Ближе к концу собрания его уже тошнило от приторной слащавости этого повального безумия, да и разговаривать с Наставником совершенно не тянуло. А вот новенькая девушка внимала его словам с надеждой и благоговением. Уходя, инквизитор чувствовал спиной пристальный взгляд лидера «счастливчиков».
На мгновение Иллиан задумался, что вообще привело его в этот мир. Сводка аналитиков Святого Ордоса по системе Венис с отчётом от дома Григорис, попавшая к Бренту от одного из его внедрённых агентов. Семь бесполезных смертей без признаков убийств. Таким должны заниматься местные представители закона, даже не Арбитрес. Ни несчастных случаев, ни подозрительных происшествий. В первые же дни на Отиуме Иллиан просмотрел новости за последние полгода и не нашёл ничего, стоящего внимания. Ничего, что указывало бы на колдовской культ или еретическую секту. Казалось бы, ему нечего было здесь делать, но причины у него всё-таки имелись, целых две. Первая, самая незначительная и сама по себе не способная заманить инквизитора на планету: с их последней с Шивани встречи прошло слишком много времени, и он решил её проведать. Всего лишь. Вторая причина была весомее, хотя вряд ли её принял бы кто-то, кроме самого Фар'рэна. Брент не стал бы хранить в своей базе бесполезную информацию. Если он заинтересовался этими смертями, значит, что-то в них было. Его учитель не утратил ни чутья, ни обширной сети информаторов, большая часть которых даже не догадывалась, на кого работает на самом деле. Старик просто не пожелал делиться имеющимися у него сведениями с бывшим учеником, позволив ему провести расследование самостоятельно. Да и среди всего вороха отчётов о подозрительных местах и событиях Отиум сильно выделялся и не мог не привлечь внимания Фар'рэна. Слишком много связывало его с этим миром. С каждым днём Иллиан всё больше убеждался, что неслучайно оказался на этой планете.
– Император направляет нас в наших странствиях, – тихо сказал Иллиан, ни к кому не обращаясь. Да и говорить ему было не с кем – парк был абсолютно пуст. – И указывает нам наших врагов, какое бы обличие те ни приняли.
Сегодняшний день выдался особенно жарким, воздух, влажный и перенасыщенный душным цветочным запахом, обволакивал, горчил на губах. Им было тяжело дышать, рокрит, казалось, плавился под огненным дыханием двух светил. Но очень скоро жара спадёт – в это верили, на это надеялись все, кто жил в этом беззаботном мире. Вечера ждали как избавления.
Иллиан вошёл в прохладный холл отеля, медленно и с наслаждением вдохнул очищенный воздух и выдохнул вместе с накопившимся жаром. Здесь даже приевшийся запах цветов казался почти приятным. Короткая прогулка от особняка художника едва не закончилась для него тепловым ударом, настолько густым и неподвижным был воздух снаружи. Появления инквизитора никто не заметил. Среди ярко одетых местных и изысканных приезжих он в своей неброской одежде казался лишь тенью. На него никто не обратил внимания, лишь коридорный на миг замер, угодливо склонившись, но, не дождавшись приказа, тут же забыл о Фар'рэне и поспешил к другим гостям. Иллиан поднялся на свой этаж и сразу же оказался втянут в водоворот деловито снующих из комнаты в комнату людей.
Общий коридор был заставлен ящиками с боеприпасами и амуницией, запчастями и священными маслами. Штурмовики разбирали снаряжение, наскоро перекусывали, останавливаясь лишь для того, чтобы получить очередное распоряжение от Сефары. Посреди всей этой суматохи неподвижно стоял технопровидец Термий, он сверял стоявшие перед ним ящики со списком и неодобрительно щёлкал машинным кодом на двух сервиторов, перетаскивавших их от грузового лифта в коридор и расставлявших в каком-то особом, понятном лишь Механикус порядке.
– Милорд, вам не стоило ходить одному! – Сефара упрямо поджала губы и строго посмотрела на инквизитора. – Я отвечаю за вашу безопасность!
– Всё готово? – Фар'рэн проигнорировал её ворчание.
Сефара кивнула. Инквизитор отдал приказ готовиться к боевой операции, и она сделала всё, что требовалось. Бойцы были полны сил и желания сражаться. Ей и самой не терпелось начать действовать. Всем уже давно надоело изображать из себя аколитов и добывать информацию, вымучивая из себя показное веселье.
– Вам удалось выяснить, кто нам противостоит, милорд? – Сефара передала планшет, который до этого держала в руках, Маршу, как самому старшему в отряде, и направилась вслед за инквизитором в его кабинет. – Мне нужно знать тип и силу врага хотя бы примерно.
Иллиан не ответил, он не собирался повторять одно и то же по несколько раз. В кабинете его уже ждали Джедедия, развалившийся в кресле Изекия и Шивани. Сета проскользнул в комнату сразу за инквизитором с подносом в руках. Он обеспечивал рекафом всех вернувшихся аколитов и штурмовиков, так что свежезаваренный напиток у него был под рукой.
– Шивани, что ты здесь делаешь? – Иллиан искренне удивился, он никак не ожидал увидеть свою старую знакомую в оперативном штабе во время подготовки к боевой операции.
– Как неучтиво, Иллиан. Жду твоего возвращения, разумеется. – Шивани очаровательно улыбнулась. Джедедия, взявший на себя обязанность развлекать гостью и одновременно держать её подальше от штурмовиков, нервно сглотнул. – Прости мне моё женское любопытство.
– Здесь тебе нечего делать. – Иллиан взял с подноса чашку с рекафом и одним глотком осушил половину. Горьковатый напиток смыл с горла приторную сладость пыльцы и цветочной воды, которую подавали на собрании «счастливчиков». Её Иллиан лишь попробовал из вежливости, потом только делал вид, что пьёт.
– Я не буду тебе обузой, а молитва Императору вам не помешает. – Шивани подошла к Сете и положила мальчику руку на плечо, от чего тот густо покраснел. – Пойдём, я покажу тебе один прекрасный рецепт рекафа, который нравится Иллиану. Хотя он в этом никогда не признается.
Иллиан задумчиво проводил взглядом Шивани и Сету. Даже в такую жару у госпожи Кисмет должно было быть множество дел. Но она все их отложила и пришла сюда, хотя в этом не было никакой необходимости. Иллиан не понимал её поведения, но почему-то не злился. Быстрым движением он отцепил от одежды брошку с четырёхлистным клевером, подошёл к столу, достал из ящика инсигнию и с несказанным облегчением приколол её у горла.
– На первый взгляд глупцы, не заметившие, как впали в ересь. Подозрительным кажется только их лидер, которого они зовут Наставником, – начал Иллиан, осмотрев собравшихся. Сефара, Термий, Изекия, Джедедия – его небольшая свита, те, на кого он мог всегда положиться. И ещё тридцать штурмовиков, готовящихся к сражению за дверью кабинета. – Члены секты проводят дни в удовольствиях и безмятежности. Более того, они уверены, что так должны жить все без исключения. Большинство из этих глупцов не способно оказать сопротивления. У «счастливчиков» нет оружия, боевыми навыками обладают лишь несколько человек.
– Вывод: слабовооружённая живая сила. Запрос: штурм предполагается? – деловито поинтересовался Термий. Он отвечал за техническое оснащение операции.
– «Счастливчики» собираются в двухэтажном особняке, окружённом высокой стеной и садом. В доме множество окон, на первом этаже они закрыты шторами. – Иллиан взял из пачки чистый лист тонко выделанного пергамента и наскоро нарисовал схему здания так, как смог запомнить. Термий взял протянутый лист манипулятором одного из механодендритов. Он с недоверием относился к нецифровым носителям информации и потому поспешно скопировал схему себе в мозг, а потом и продублировал на встроенный вспомогательный когитатор. – На первом этаже возле кухни есть винный погреб. Мне удалось его обследовать, потайных ходов я не нашёл.
– Такой дом штурмовать будет непросто – слишком большой периметр надо контролировать, путей отхода – сколько угодно, – недовольно сказала Сефара, забрав схему из манипулятора Термия. – У нас не хватит людей всё оцепить.
– Стена высокая, но расположена далеко от дома. – Термий растянул бескровные губы в улыбке, лишённой даже капли человеческого веселья. – Если пустить в сад тяжёлый газ, сбежать никто не сможет. Можно паралитический, чтобы у Иканари была возможность их допросить. С защитой тоже проблем не будет. У меня есть всё необходимое.
– Займёшься, – одобрил Иллиан. В доме было слишком много окон, а значит и возможностей сбежать, но даже один упущенный «счастливчик», несущий в себе семена ереси, мог в будущем стать проблемой. – Если мы застанем их врасплох, обойдёмся без газа, так что амуниция с замкнутым циклом не потребуется. Но дыхательные маски с дополнительными автоматическими фильтрами должны быть у всех. Использовать газовые гранаты только в том случае, если кто-нибудь попытается бежать. Подберите быстрорассеивающийся и быстродействующий газ.
– Будет исполнено, милорд. Но вы сказали «на первый взгляд». – Сефара скрестила руки на груди. – А на второй взгляд? С чем на самом деле нам предстоит столкнуться? Судя по вашим словам, проблем быть не должно. Даже полный состав штурмового отряда не нужен.
– А на второй взгляд есть множество признаков того, что с этой сектой не всё в порядке. И мы имеем дело не с одуревшими от удовольствий и развлечений идиотами. – Иллиан опустил взгляд на свои записи. Всё сходилось к одному возможному варианту, но улики были слишком косвенными, хотя за этот визит их и стало ощутимо больше. – Среди «счастливчиков» много деятелей искусства – художников, литераторов, музыкантов. В основном из местных. Но ни один из них не совершил самоубийство. Только пришлые и далёкие от творчества люди. Они рассуждают о счастье и абсолютном покое. О праве каждого на безмятежную жизнь и смерть. О совершенном счастье. И сиюминутных радостях, как о ступенях к его достижению. Джедедия?
– Они не вооружены. Я проверил все поставки, анкеты гостей, входящих в клуб. Всех, кого удалось вычислить. – Джедедия с содроганием вспомнил бесконечный флирт и задушевные беседы в гостиных и салонах, сбор информации по крупицам и тайное проникновение в таможенный департамент в компании двух аколитов. – Просмотрел поставки в дом Шанны. Никакого оружия, смазочных материалов и фимиама, который используют Механикус.
– Отлично, – кивнул Иллиан. – Изекия?
– Тот последний умер счастливым. Я ощутил покой и умиротворённость. Эти чувства были очень сильны, и с ними душа отправилась в варп. – Изекия почти не шевелился в своём кресле, ему необходимо было восстановить силы до вечера. Он знал, что они ему потребуются. – А там она не могла не привлечь многих заинтересованных. Это рыбалка.
– Рыбалка? – Сефара недоумённо посмотрела на Изекию.
– Процесс выманивания живых питательных существ из их естественной среды обитания путём демонстрации им некой приманки – особо желанного лакомства. – Термий скривил губы, левая сторона его мертвенно-бледного, но всё ещё почти человеческого лица нервно задёргалась. Он подключался по встроенному воксу к когитатору-хранилищу на «Последовательности» через усилитель сигнала на челноке и ретрансляторы городской вышки. Процесс был затратным для его вычислительных мощностей, но всё равно не мешал беседе и одновременной отдаче приказов сервиторам, занятым разгрузкой в коридоре.
– Что-то вроде этого, – медленно кивнул Изекия. – Я чувствовал колебания Имматериума на месте смерти. Слишком сильные с учётом того, что умер всего один человек, к тому же, самый обычной. Та смерть не могла вызвать таких колебаний сама по себе. Но их было несколько подряд, они как-то цеплялись одна за другую и раскачивали… синхронно. Не могу найти нужного слова.
– Резонанс, – подсказал Термий. – Явление резкого возрастания амплитуды колебаний некой системы при периодическом внешнем воздействии той же частоты.
– Именно так, – благодарно кивнул Изекия, – самоубийства были совершены таким образом, чтобы усилить волнения Имматериума, вызванные предыдущими смертями. Даты выбирались так, чтобы колебания не успевали затихнуть и находились в нужной точке для максимального эффекта.
– Фазе, – поправил Термий.
– Другими словами, кто-то решил получить главный приз, использовав для этого как можно меньше человеческих жизней, – криво усмехнулась Сефара. – Осторожный гад.
– Так это были не самоубийства, а жертвоприношения? – Джедедия сжал кулаки, досадуя на себя, что не распознал еретиков сразу же. – Они служат Извечному врагу?
– Не совсем так. И их лидер, и они сами искренне считают себя верными детьми Империума, – терпеливо пояснил Иллиан.
Для него всегда было важно понять, с кем или с чем он имеет дело, и какими могут быть последствия неудачи. Сопутствующие жертвы не были чем-то необычным или редким в работе инквизитора. Порой они бывали очень велики, но никогда – неоправданны. Ведь нависшая над миром угроза была страшнее любой смерти, а враг, если дать ему возможность вырваться, мог забрать намного больше, чем несколько миллионов жизней. Но Иллиан всегда старался обойтись минимальными потерями, потому что знал – в тот момент, когда любые жертвы становятся допустимы, а жизни перестают стоить хотя бы самую малость, когда непричастные люди перестают быть ценой, стирается грань. Становится слишком просто переступить её и оказаться совсем не на той стороне. Это правило он вывел для себя сам и никому о нём не рассказывал, даже Джедедии. К этому выводу дознавателю придётся прийти самостоятельно.
– Вот только за его плечами может кое-кто стоять, – Изекия говорил тихо, каждое слово давалось ему с трудом. Предчувствие толкалось в его разум, разрывая его когтями грядущих ужасов. Псайкер перебирал чётки, при каждом щелчке каменного шарика микродоза транквилизатора впрыскивалась в его мозг. – Кто-то, кто уже на пороге.
– Их лидер не одержим. Пока не одержим. – Кивнул Иллиан, подтверждая слова мистика.
– Не нравится мне это «пока». – Сефара недовольно поморщилась. Как у телохранителя инквизитора, у неё был доступ к библиотеке «Последовательности», так что она прекрасно понимала, о чём говорил Изекия, и что имел в виду Фар'рэн.
– Готовимся к худшему. Сефара, подготовь бойцов, пусть очистят тело и душу. И раздай им побольше боевых стимуляторов и обезболивающих. Термий, обнови все благословения и укрепи машинные духи каждого пистолета, каждого хеллгана и болтера. Подготовь огнемёт с освящённым прометием. – Их противник был силён и коварен, Иллиан понимал, что всех этих приготовлений им может не хватить. – Джедедия, к тебе это тоже относится. Оружие, очищение, подготовка.
– Да, наставник! – Джедедия энергично кивнул.
– Сефара, скоро к нам присоединится ещё один человек. Он заслужил право умереть за Императора с честью. – Иллиан был уверен, что Клавдий не опоздает. Полицейский был на редкость исполнительным и пунктуальным.
– А если он не умрёт с честью, вы заберёте его в аколиты или отдадите мне? – Сефара успела хорошо изучить своего начальника.
Иллиан Фар'рэн никогда не оставлял на планетах тех, кто мог послужить Империуму в его свите. Если он позволял кому-то присоединиться к финальной, самой важной части расследования – уничтожению еретиков, значит, этот человек заслужил его доверие и неминуемо окажется на «Последовательности». Если выживет.
– Присмотрись к нему. Он достаточно умён, чтобы стать аколитом. Но, если ты сочтёшь его боевые навыки достойными внимания, натаскаешь. – Иллиан решил, что сделает Шеррена дознавателем, если тот достаточно хорошо проявит себя. Конечно, не раньше, чем Джедедия получит свою инсигнию. Или не поднимется настолько, что способен будет действовать полностью автономно.
– Принято. Буду ждать пополнения. – Сефара догадалась, о чём думает инквизитор. Ей стало немного жаль Джедедию, но конкуренция должна была подстегнуть дознавателя. – Мне потребуется какое-то особое вооружение или оборудование? Ещё не поздно запросить челнок с «Последовательности». У меня здесь обычный набор.
– Бой будет проходить в тесном помещении, главного врага мы постараемся остановить на пороге, – задумчиво ответил Иллиан. Он перебирал мысленно всё, что было у него в запасе – артефакты и оружие, узких специалистов и информацию о противнике. – Кроме того, Верений подготовил для него один сюрприз. Сделай упор на печати чистоты и духовное очищение подчинённых. Вооружение стандартное для возможного контакта с демонической сущностью среднего уровня или не успевшей воплотиться в реальности. При условии сильного ограничения в манёвренности и широте развёртывания.
– Потребуется устранить лидера? – Сефара прикинула, кого сможет выделить для этой миссии.
– Нет. Сейчас он безвреден. Если явится его хозяин, пара человек ничего не решит.
– Ограничения в вооружении? – Сефара постаралась скрыть свою настороженность. Она запросила с орбиты всё, что могло пригодиться в бою в городских условиях, и теперь подозревала, что гоняла челнок напрасно.
– Я изучил архитектурный план, предоставленный господином Шанном в управление по градостроительству и благоустройству. – Термий повернул голову и посмотрел на Сефару. – Дом построен из характерных для местности материалов, хорошо проводит тепло и накапливает прохладу. В дополнительном обогреве не нуждается. Стены снабжены дополнительной шумоизоляцией. Имеют многослойную структуру, крайне неустойчивую к деформирующему и деструктурирующему воздействию.
– Другими словами, мельты и плазменное оружие использовать будет невозможно. Крак-гранаты – с осторожностью и прицельно. – Сефара с сожалением в голосе оборвала нескончаемый поток полезной информации, выдаваемой технопровидцем.
– Придётся обойтись хеллганами, дробовиками и болтерами. Бить только прицельно и при необходимости, – подвёл итог Иллиан. – Берём один огнемёт на всякий случай.
– Снайперские позиции? – Сефара почти просительно посмотрел на инквизитора.
– Непродуктивно. Окна на втором этаже, где будет проходить задержание и, возможно, бой, обычно зашторены. Кроме того, дом окружён деревьями, а рядом нет нормальных снайперских позиций. – Иллиан покачал головой.
– Вас поняла! – Сефара кивнула. При столкновении с таким противником она предпочла бы взвод Адепта Сороритас как минимум.
Иллиан распустил совещание, ему и самому стоило подготовиться к предстоящей вылазке. В первую очередь очистить мысли от всего наносного и постороннего. Нерождённые умели цепляться к самым мелким, незначительным сомнениям, вытягивать их вместе с пластами воспоминаний из подсознания и играть, забавляясь и извращая всё, что попадало им в щупальца, клешни, лапы и другие хватательные конечности.
Перейтик к верху страницы
 
+Цитировать сообщение
sollh
сообщение 01.12.2020, 13:23
Сообщение #4


Novice
**

Группа: Пользователь
Сообщений: 49
Регистрация: 25.06.2018
Пользователь №: 62 317



Репутация:   17  


Шеррен явился ровно в семь вечера. Мужчина тяжело дышал после долгого бега. Всю середину дня до первых сумерек полиция работала по особому режиму учащённых патрулей. Излучение двух светил приводило к перебоям в полицейской вокс-сети, и без того не слишком стабильной и устаревшей. Полагаться приходилось на зрительный контакт и слабенькие рации. Во время наплыва гостей, как сейчас, на патрулирование отправляли даже детективов убойного отдела, если у них не было срочной работы. И потому Клавдию пришлось задержаться, сдавая дежурство коллеге. Кроме того, жара уже спала, и все улицы были забиты машинами. Подвесные монорельсовые поезда – самый популярный вид городского транспорта в середине дня – перестали ездить, чтобы не мешать пролёту частных атмосферных челноков и аэромобилей. Так что, добираться до отеля пришлось бегом.
В прошлый раз, когда Шеррен пришёл к инквизитору, на занятом им этаже было пусто, кроме мальчика-слуги полицейский никого не встретил. Сейчас же весь общий коридор был завален ящиками с боеприпасами, у которых толпились люди в бронежилетах и шлемах. В их позах и тихих разговорах чувствовалось напряжение и сосредоточенность. На этаже пахло священными маслами и фимиамом, прометием и оружейной смазкой, духами и рекафом, электростатикой и нагретым железом. Вряд ли на этой планете существовало ещё хоть одно место, в котором можно было встретить такую смесь запахов.
Клавдий ошарашено уставился на двух штурмовиков, перетаскивающих тяжёлый ящик с крак-гранатами в одну из комнат. Судя по всему, инквизитор готовил военную операцию. Полицейский никак не мог понять, против кого тот собрался сражаться. «Счастливчики» выглядели достаточно безобидными, да и возможности оказать сопротивление у них просто не было. Оружие на Отиуме имелось в распоряжении только у СПО, полиции, арбитров и совсем немного – в частном владении у гостей, да и то по спецразрешению губернатора. Теперь вот ещё и у милорда Фар'рэна.
Клавдий крепче сжал шлем и решительно направился к кабинету инквизитора. Никто и не подумал его останавливать, даже когда полицейский открыл дверь в комнату милорда Фар'рэна. В кабинете тоже было людно. Из всех присутствовавших Шеррен знал всего троих: самого Иллиана, сидевшего за столом с большой кружкой травяного настоя, скорчившегося в кресле псайкера и замершего в углу мальчика-слугу. Перед милордом Фар'рэном мерцало гололитическое изображение двухэтажного дома в разрезе по этажам, части комнат на схеме не было.
Напротив инквизитора стоял Механикус в короткой тёмно-красной мантии. Заметив его, Клавдий невольно вздрогнул и с трудом сдержал отвращение, поднявшееся внутри тугой тёмной волной. Шеррен старался держаться подальше от жрецов Бога-Машины, насколько это было возможно. Слишком чуждыми они ему казались, слишком непонятными, слишком омерзительными. Их манипуляторы, окуляры, разъёмы, жуткие маски вместо лиц – всё это вызывало в полицейском инстинктивное отторжение. Он был не в силах понять, как кто-то мог добровольно так себя изуродовать. Когда Клавдий был ребёнком, Механикус часто являлись ему в кошмарах. Став взрослым, он так и не смог отделаться от чувства неприязни. Конечно, техножрецы были полезны, без них Империум просто не смог бы существовать, но более приятными они от этого не становились, как и менее пугающими. Отвлёкшись на Механикус, Шеррен совершенно упустил из вида других людей, находившихся в комнате. Из череды неприятных мыслей его вырвал голос инквизитора.
– Наконец-то. – Иллиан поморщился и сделал большой глоток настоя. Приступ закончился всего полчаса назад, его всё ещё немного трясло. – Познакомьтесь, это Клавдий Шеррен, пойдёт с нами. Сефара, Клавдий переходит под твоё командование, введи его в курс дела.
– Слушаюсь, милорд. – Сефара оценивающе посмотрела на своё новое приобретение.
Клавдий Шеррен оказался крепким парнем из местных, с открытым, хоть и растерянным взглядом. Полицейский явно не понимал, что происходит и во что он так неосмотрительно влип. Сефара заметила, с какой неприязнью будущий аколит шарахнулся от Термия, как только вошёл в комнату. Технопровидец не обратил на него внимания, его подобные реакции давно не заботили. Женщина с усмешкой подумала, как же сильно Шеррена впечатлит Верений, если он, конечно, переживёт этот день и вольётся в дружную семью свиты инквизитора Фар'рэна. Но до тех пор Сефаре предстояло как-то всунуть необстрелянного новичка в давно устоявшуюся схему построения штурмовиков. И подобрать ему нормальную экипировку, а не эту жалкую имитацию формы арбитра, годную лишь для уличных драк с надравшимися богатеями или, в самом худшем случае, безоружными и в стельку пьяными гвардейцами.
– Пошли за мной, переодену тебя во что-нибудь поприличнее. – Сефара вздохнула и вышла из комнаты. – Оружие есть?
– Шоковая дубинка, – неохотно ответил Клавдий. Другое оружие полиции выдавали только в случаях крупных беспорядков и только с разрешения из штаба Арбитрата. А случалось это крайне редко. – И наручники.
– Неплохо, но ко всему этому нужен хотя бы хеллпистолет, а лучше стаб-пистолет или болтер. – Сефара поочерёдно вытащила из ящиков названое оружие и разложила перед будущим аколитом на крышке металлического контейнера с крак-гранатами. – Стрелять умеешь?
– Конечно! – Клавдий выбрал стаб-пистолет и решительно повесил на пояс.
– Гранатомётом пользоваться вряд ли умеешь. Огнемётом тоже. – Сефара задумчиво посмотрела на Шеррена. Вряд ли в местной полиции можно было получить такие специфические навыки. Да и особого мастерства в бою она от Шеррена не ждала. – Гранаты тоже не дам. Дубинку оставь, может пригодиться. И будь аккуратен с пистолетом.
– Полицейских обучают обращению с оружием и проводят стрельбы два раза в год, а тир открыт всегда! – Клавдий сжал кулаки, чтобы сдержать возмущение. Признаваться в том, что он ни разу не стрелял в людей, полицейский не собирался. – Я не настолько беспомощен.
– Не сомневаюсь. Вот только в этот раз придётся стрелять по гражданским. Если до этого дойдёт, конечно. Бери ещё и болтер, не забудь боеприпасы и нормальную броню. – Сефара и сама надеялась, что еретики сдадутся мирно, и драки не будет, слишком уж сильно побледнел новичок на её фразе про гражданских. При таком раскладе Шеррен легко мог стать обузой, Сефаре не хотелось убивать его, не дав толком себя проявить. Но Иллиан и Изекия были уверены, что всё пойдёт по худшему сценарию. А в таких вещах эти двое никогда не ошибались. Конечно, она уже попадала в подобные передряги. Но всё бывает в первый раз. Даже смерть.

Ночной воздух был наполнен умиротворением, земля, нагревшаяся за день, щедро делилась жаром с людьми, неспешно прогуливающимися по галереям и дорожкам в садах. Вечера, подобные этому, приносили покой измученным душам и наполняли их новыми силами для грядущих сражений, не важно, где те должны были произойти – в пылающей враждебной пустоте или за письменным столом в кабинете. Множество людей со всего Империума спускались на поверхность этого гостеприимного мира, чтобы исцелить не только тело, но и разум.
Но этим вечером покой был нарушен самым непростительным образом. По дорожкам одного из центральных парков ровными рядами вышагивали штурмовики в полном боевом облачении. В центре их построения шли четыре человека в гражданской одежде. Штурмовики чеканили шаг, на их нагрудниках и левых наплечниках тускло поблёскивали инсигнии, не оставляющие сомнений в их праве нарушать покой мирных граждан.
На опустевшем этаже шикарного отеля осталось всего три человека. Аколиты спешно отбыли на «Последовательность», их миссия на этой планете была закончена. Сета Ал'Кай стоял у окна и смотрел вниз, на выходящих из главных дверей штурмовиков. Милорд Иллиан отказался от транспорта. В это время суток все дороги были забиты автомобилями, а на отведённых для полётов пространствах воздушных трасс было не протолкнуться от аэромобилей и атмосферных челноков. Нарушающий все правила и установленные ограничения челнок Инквизиции неминуемо вызвал бы панику. А паникующие гражданские в воздухе – это синоним слов «массовые аварии» и «непредвиденные помехи». И потому маленький отряд инквизитора отправился пешком. Людей разгонять с дроги было проще, чем автомобили. Сета чувствовал непонятное волнение, глядя на чеканящих шаг штурмовиков, и, в то же время, пустоту. Ему не надо было варить рекаф, не надо было следить, чтобы инквизитор вовремя ел, поддерживать порядок в комнатах. Сейчас мальчик чувствовал себя совершенно бесполезным, впервые за очень долгое время. Какая-то часть Сеты рвалась вниз, в самую гущу событий. Но он прекрасно понимал, что будет обузой.
Его место на кухне было самовольно занято Нубити, юной служанкой и ученицей Шивани Кисмет. Девушка что-то готовила, мелодично напевая незнакомую Сете песню. Нубити нравилась мальчику, она была красивой, без какого-либо притворства или кокетства. Ему было даже немного жаль, что девушка выбрала столь недостойную, по его мнению, профессию. Сета плохо представлял себе, чем занимаются куртизанки, но почему-то был уверен, что это лишь другое название одной очень древней профессии, о представительницах которой частенько говорили старшие слуги на его прежнем месте работы.
– Почему вы остались? – преодолев смущение, спросил Сета у стоявшей рядом с ним женщины. Он не посмел поднять на неё взгляд, её присутствие ощущалось и без того слишком остро.
Мальчик чувствовал исходившую от Шивани мягкую силу, сопротивляться которой было практически невозможно. Он не мог понять, как к ней относиться, леди Кисмет вызывала в нём неподдельное восхищение. Чувственная красота, грация, эрудированность, умение поддерживать разговор, очаровывать – всё это давалось ей без всяких видимых усилий. Шивани словно была рождена для того, чтобы стать лучшей в своей профессии. Но при этом вынуждена была, судя по всему, заниматься такими вещами, о которых Сета старался даже не думать. Да ещё и с его инквизитором! Мальчик безотчётно ревновал своего господина, стараясь защитить его репутацию от посягательств этой странной женщины.
– Мне неспокойно, – просто ответила Шивани. Её взгляд был прикован к дорожке, ведущей от главных дверей отеля «Пацем». Сейчас на ней уже никого не было.
– Вы боитесь за господина Фар'рэна? – Удивился Сета.
Он был уверен, что этой женщине чужды любые привязанности. Ведь инквизитор был для неё всего лишь работой. У неё не было причин беспокоиться за него. Кроме того, её слова пробудили в Сете чувство неуверенности и страха, которое мальчик изо всех сил старался подавить.
– Боюсь за него? Да, можно сказать, что боюсь. Каждый раз. Он считает, что должен участвовать в первом и единственном сражении каждого расследования. Обязан лично убедиться в смерти врага. – Шивани не пыталась скрыть сарказм в своём голосе. Но сквозь него отчётливо пробивалась горечь, которую Сета никак не мог понять. – Иллиан нездоров, но это его не останавливает.
Шивани закрыла глаза, позволяя воспоминаниям заполнить себя. Их первая встреча – в саду при госпитале. Оба совсем молодые и уже ожесточившиеся, но упоительно живые. Потом он часто прилетал на лечение. После курсов процедур Иллиану становилось легче, и он опять исчезал. А она ждала его возвращения, сначала с надеждой, потом с ужасом. С каждым разом Иллиан становился всё жёстче, всё холоднее. Из него вытекала жизнь, её заменяла замороженная сталь долга и непонятных девушке принципов. Их разговоры становились всё более деловыми и короткими. Сначала Шивани не понимала, что происходит с её другом, а потом нашла ответ. Монстр, присосавшийся к молодой плоти. Безумец, пичкавший голову Иллиана своими идеями, выдавливавший из него человечность капля за каплей. Тот, кто сделал из юноши, живущего по совести, защищающего слабых, уверенно глядящего в будущее, холодное и бесчувственное чудовище, готовое разорвать на куски любого, кто встанет у него на пути. Тот, кто заставил замолчать сердце её друга. Учитель. Враг.
– Знаешь, мальчик, есть один человек, которого я буду ненавидеть до конца Вечности.
– Он враг человечества? – Сета не представлял, что можно так ненавидеть кого-то, кроме всех тех бесчисленных врагов, что угрожают Империуму.
– Нет, скорее наоборот. В Империуме достаточно тех, кто живёт ненавистью к разнообразным врагам человечества. Тех, кто зовёт их чудовищами и уничтожает. – Голос Шивани дрогнул, словно она пыталась сдержать слёзы. Но это был гнев, родившийся в тот день, когда она впервые увидела его – своего личного врага, когда он посмотрел на неё с холодным безразличием, как будто её вообще не существовало. – Когда я познакомилась с Иллианом, он был ещё дознавателем. Таким хрупким снаружи, и сильным, несгибаемым внутри. Никогда прежде я не встречала подобных ему людей. Да и потом – тоже. Тогда ещё у него было сердце.
– Сердце? В каком смысле, тогда ещё было? – Сета почувствовал, что затронул что-то слишком личное. Шивани говорила с ним, но обращалась к самой себе, к своей памяти.
– Тогда ещё были чувства, была способность проявить доброту. Он заступился за меня, хотя сам был слаб. – Шивани протянула руку и коснулась пальцами стекла. Ей вспомнился залитый солнцем двор госпиталя и бледный, совсем ещё юный Иллиан, грозно смотрящий на мускулистого амбала, поднявшего руку на хрупкую девушку. На неё. Тогда ему хватило взгляда и пары слов, чтобы победить.
– А потом? – Сета сам не заметил, как заслушался. Ему вдруг стало интересно, каким его господин был прежде, до того, как приколол на грудь серебряную инсигнию.
– А потом тот человек сделал из него существо, полное холодной ненависти и способное лишь карать. Человек, которого я ненавижу больше всего в этой Галактике. – Шивани осознавала, что эти слова – страшная ересь, за которую положена смерть. А ещё она знала, что мальчик её не выдаст. Он просто не поймёт её слов. – Этот человек – настоящее чудовище, многоликое, многоголовое, скользкое и отвратительное, но очень сильное. Тому, кто попал в его поле зрения, уже не спастись. Его имя – Конрад Брент. Надеюсь, ты больше никогда его не услышишь.
– Я запомню его, – серьёзно сказал Сета. Он не был уверен, что госпожа Кисмет ждёт от него именно этих слов, но молчать сейчас было неправильно, в этом он не сомневался. – А милорд Фар'рэн обязательно вернётся. Мы его дождёмся.
– Конечно, как же иначе? – грустно улыбнулась Шивани. Этот ребёнок пытался подбодрить её, хотя у него не было причин ей доверять, особенно после произнесённых слов.
Шивани почувствовала облегчение, признавшись кому-то в своей ненависти, своём грехе. И теперь она могла стоять, всматриваясь в ночную тьму, и ждать, ждать до бесконечности. Ей не было места в той тьме, в которую он каждый раз уходил. Она помогала, советовала, находила пути и контакты, но в ночь Иллиан всегда шёл без неё. Шивани оставалась в ярко освещённых комнатах и залах, на безопасных палубах и в кабинетах. А он шёл в темноту вместе со своими бойцами, такой хрупкий снаружи и твёрдый, несгибаемый, заледеневший внутри.

Вечер выдался на удивление приятным, не слишком жарким. Лёгкий ветерок срывал с распустившихся к ночи цветов пряные ароматы и легчайшую пыльцу. Множество фонтанов искрилось в лучах заходящих солнц бриллиантовыми струями, даря прохладу. Парковые аллеи начали заполняться гуляющими раньше обычного. Художники убирали свои мольберты и зонтики, освобождая место любителям пикников. В лабиринтах живых изгородей уже раздавались голоса и смех шумных компаний и влюблённых парочек, обычно занимавших беседки ближе к ночи.
Грохот форменных ботинок по брусчатке раскалывал вечернюю негу и отдавался зубной болью у тех, кому был хорошо знаком. Привлечённые громким звуком, совершенно неподходящим ни для этого парка, ни для этого вечера, люди покидали свои пледы и выбирались из укромных мест к центральной дорожке. Вид закованных в броню штурмовиков вызывал у них тревогу, но, когда они замечали блестевшие серебром на шлемах, наплечниках и оружии инсигнии, эта тревога переходила в страх. Кто-то старался убраться подальше, желательно за живую изгородь, дававшую хотя бы иллюзию защиты, кто-то так и оставался стоять неподвижно, боясь пошевелиться.
Не все успевали понять, что бояться надо не чеканящих шаг солдат и даже не волокущего тяжёлый кейс техножреца, и не подумавшего спрятать свои механодендриты под широкую мантию, как это делали местные Механикус. Самыми опасными были двое мужчин, идущих в центре группы. Один из них, седой, с бегающим взглядом, что-то бормотал себе под нос и перещёлкивал крупные чёрные чётки. Второй выглядел самым спокойным из всех. Его внимательный взгляд скользил по горожанам и гостям планеты, не задерживаясь ни на ком дольше секунды. Лишь немногим хватало смелости прошептать «инквизитор», но все они говорили это со страхом и благоговением, моля Императора лишь об одном – чтобы он прошёл мимо.

Композитор поспешил к двери, в которую кто-то настойчиво стучал. Собрание должно было вот-вот начаться, и они больше никого не ждали. Конечно, это мог быть кто угодно: от подвыпившего, перепутавшего двери гостя планеты до почтальона. Или кто-то из «счастливчиков» заказал доставку на этот адрес, но забыл сообщить остальным. Композитор поспешно открыл дверь, он хотел разобраться с неурочным посетителем как можно скорее.
На пороге стоял его новый знакомый, которого он привёл на дневное собрание: перспективный парень, хотя и несколько странный. Одет новичок был, как и на приёме: в белую рубашку и туго обтягивающий торс жилет, только теперь поверх всего этого было накинуто тонкое пальто такого же серого цвета. Глядя на него, композитор не мог отделаться от ощущения, что этот человек слишком аккуратен и слишком строг. Он был чересчур идеален. А ещё при взгляде на новичка на ум приходило всего два цвета. Серый. Серебряный. Всего два. Композитора немного смущало, что его новый друг всегда смотрел куда-то в сторону и никогда – в глаза собеседнику. Но всё это были мелочи, вызывавшие смутное беспокойство, не более. А от беспокойства стоило избавляться, оно мешало достижению покоя.
– Ты всё-таки смог прийти! Надо же! – Композитор искренне обрадовался гостю. Как человек творческий, он остро чувствовал настроения и потребности других людей. Его новому другу сильно не доставало счастья. Даже сейчас он выглядел напряжённым, стоял перед ним, по привычке глядя вбок, сжимал ворот рубашки у самого горла, словно она мешала ему дышать. – Мы тебя не ждали! Но я очень рад! Проходи скорее!
– Знаю, что не ждали. – Улыбка новичка, до этого робкая, вдруг оказалась жёсткой и холодной. Он опустил руку. Композитор как завороженный уставился на отливающую серебром инсигнию, приколотую у самого горла. Когда он медленно поднял голову, то встретился с безжалостным взглядом инквизитора. – Благодарю за приглашение.
– Как же так? – Композитор растерянно посмотрел на стоявшего перед ним мужчину. Он не мог поверить в то, что это происходит именно с ним. Мысли носились в голове вспугнутыми птицами: «Инквизитор? Здесь? Почему? Что они сделали? Зачем он солгал? Нет, он не лгал! Я не мог ошибиться, я никогда не ошибался!»
– Сколько человек пришло на собрание? – В голосе инквизитора звенела сталь. Композитор понял, что не может сопротивляться этой воле и этому взгляду, холодному, как сама пустота. – Где оно проводится?
– Двадцать девять, кроме меня ещё двадцать девять. – Композитор почувствовал, что ноги его не держат. Воздух из жаркого и пахнущего цветами вдруг стал холодным и пропитанным гарью костров. – Наверху, где днём.
– Значит, двадцать девять. – Кивнул инквизитор.
Перейтик к верху страницы
 
+Цитировать сообщение
sollh
сообщение 01.12.2020, 13:23
Сообщение #5


Novice
**

Группа: Пользователь
Сообщений: 49
Регистрация: 25.06.2018
Пользователь №: 62 317



Репутация:   17  


Иллиан перевёл взгляд на штурмовиков, до этого стоявших вне поля зрения любого, кто откроет дверь. Сефара раздражённо вздохнула и подошла к Фар'рэну с нагрудником панцирной брони и дыхательной маской.
– Теперь я могу позаботиться о вашей безопасности, милорд? – едко спросила женщина, помогая Иллиану застегнуть крепежи.
– Зато мы получили нужную информацию. – Заступился за наставника Джедедия. Иллиан использовал шоковое состояние культиста, возникшее от перепада между радостью встречи и ужасом осознания, чтобы быстро выведать у него самые важные сейчас сведения.
– И получили достаточно времени для проверки, – добавил Термий.
Ещё на подходе к дому он провёл тщательное сканирование и отправил приветственный сигнал на всех частотах. Любой сколько-нибудь сложный механизм отозвался бы, так или иначе. Сейчас технопровидец проверял данные ауспексов, настроенных на поиск боевых модификаций сервиторов, защитных и боевых механизмов и сигнализаций. Если в доме или саду что-то и пряталось, оно не должно было реагировать на гостей без приказа. Даже именитому художнику было бы сложно объяснить растерзанный труп подвыпившего прохожего на своей лужайке.
– Всё чисто. – Термий свернул портативный ауспекс и положил его в бронированный чемоданчик.
– Джабетт, у тебя всё готово? – Сефара обратилась к своему химику.
– Готово, – подтвердил Джабетт Окнер. На его поясе висело несколько газовых гранат, содержимое которых он приготовил сам. – Газ действует быстро, как ты и просила. Разлагается вне человеческого тела минут за двадцать. Вырубает часа на два плюс-минус минут десять.
– Термий, запускай наблюдение. – Сефара убедилась, что технопровидец занялся сервочерепами, которые они планировали развесить по периметру дома для того, чтобы не пропустить ни одного культиста.
Несколько сервочерепов доставили с «Последовательности» по запросу Термия вместе с Изекией. Остальные он взял в Фригусском храме Омниссии. Адепты этого храма обслуживали городской транспорт и системы связи, обучали непосвящённых базовым навыкам работы с машинными духами. Техножрецы Фригуса с подозрением отнеслись к продемонстрированной им инсигнии, но спорить не стали. Выданные ими черепа были самыми простыми, способными лишь на сбор данных из встроенных датчиков и перекодировку их в двоичный вид. Анализировать же их предстояло узкоспециализированному когитатору, собранному Термием за прошедшие сутки из вокс-станции и трёх камер наружного наблюдения, взятых из сада при отеле.
– Джабетт, Шерли, вы остаётесь здесь. Остальные – за мной. Термий, заканчивай и присоединяйся, – распорядилась Сефара. На время проведения боевой операции технопровидец переходил под её командование и выполнял приказы, как и любой из штурмовиков.
Клавдий помог Джедедии вытащить на газон рядом с домом обмякшего композитора. Для него, привыкшего проявлять максимальную вежливость как с горожанами, так и с гостями планеты, подобное отношение было диким. Будучи полицейским, Шеррен много слышал об этом человеке, его считали одним из самых талантливых музыкантов Отиума, настоящим сокровищем современности.
– Никогда не угадаешь, кто окажется с гнильцой, – нараспев произнёс Изекия, неслышно подошедший сзади к Клавдию. Полицейский вздрогнул, но обернуться не решился. Он боялся псайкера. – Кто окажется порочен, кто идёт своей тропой. У него не осталось путей. У тебя тоже. Не сможешь уйти, узрев единожды.
– Изекия, – тихо позвал Иллиан.
– Он подготовился. Поставил защиту. В камнях, в клумбах. Снаружи его не учуешь, – пробормотал псайкер. – Тут весь сад в знаках. Но они не для силы, а для сокрытия. Прячется. Здесь ему просто быть, здесь его якоря.
Сефара уже вошла в дом. Она двигалась осторожно, проверяя каждую нишу, каждый поворот. По её бесшумной команде штурмовики расходились, осматривали комнаты, запирали окна и двери. Запах краски и растворителя, пропитавший весь первый этаж, мешался с приторным цветочным ароматом. Тот стал более сладким и навязчивым, чем помнился Иллиану. Инквизитор шёл рядом с Сефарой и настороженно прислушивался к шелесту голосов на втором этаже. Всё было так же, как днём. Почти. Сильнее запахи, удушливее воздух, возбуждённее голоса. И ощущение чьего-то внимания, взгляда, липкого, морочного, безумного.
Изекия сопровождал каждый свой шаг тихим щелчком чёток и почти неслышным бормотанием. Его лоб покрывали капельки пота, а пальцы заметно дрожали. Клавдий, с трудом подавив отвращение и страх, постарался держаться поближе к псайкеру на случай, если того придётся защищать. Он понимал, что Изекия был ценным членом свиты инквизитора, к тому же, совершенно беззащитным: мистик не надел брони и не взял никакого оружия.
С каждым шагом запах цветов становился сильнее, в нём всё отчётливее чувствовалась вязкая вонь гнили, знакомая всем, кто хоть раз побывал на джунглевой планете. Голоса на втором этаже смеялись, но в звуках чувствовался диссонанс, тревожный и знакомый. Дикий. Штурмовики привычно молились вполголоса, отгораживая свои мысли от чуждых эманаций. Иллиан недовольно хмурился. Демон проявил себя слишком явно, хотя до этого вёл себя крайне осторожно. Такое было оправдано только в том случае, если тварь решила провести последний ритуал именно сегодня и лично уничтожить всех незваных гостей.
Сефара замедлилась, давая возможность двум штурмовиками спуститься в погреб. Она отправила туда Марша, как самого опытного, и Орефа Станиски с его огнемётом – если потребуется там всё спалить. Через несколько минут оба штурмовика вернулись, жестами показав, что там чисто.
Джедедия подумал, что повисшая на шлеме Орефа паутина вряд ли соответствует понятию «чисто». Дознаватель ещё раз убедился, что стаб-пистолет свободно вынимается из кобуры, а широкие браслеты на его запястьях сидят плотно. В этих браслетах, созданных джокаеро, были спрятаны многоствольные игольники – вещицы уникальные и гениальные в своей простоте и эффективности Джедедия их очень берёг и надевал только на особо сложные задания.

Иллиан первым поднялся по лестнице на второй этаж. Сефара шла прямо за ним, прикрывая из-за плеча хеллпистолетом. Она предпочла бы пойти первой, но не успела, отвлекшись на посланную в погреб команду. Лестница была слишком узкой, чтобы обогнать того, кто уже по ней поднимался. Инквизитор вёл себя на редкость неосмотрительно, хотя в данной ситуации это было вполне оправданно. Основной план строился на эффекте неожиданности, что, в свою очередь, должно было обеспечить Сефаре пару секунд на то, чтобы заслонить собой Иллиана в случае опасности.
На втором этаже голоса звучали чётче, слышался смех. Иллиан почувствовал запах курительных смесей для поднятия настроения. Они считались вполне легальными, и многие отдыхающие расслаблялись, вдыхая их пряный дым. Здесь запах не был настолько сильным, как в подающих эти смеси кофейнях, но более пряным и липким. Иллиан сухо откашлялся, от сладких ароматов першило в горле. Лёгкие отозвались болью, терпимой и остаточной, но он на миг замер, прислушиваясь к ощущениям. Болезнь обострилась после того обречённого мира-улья и теперь могла напомнить о себе когда угодно. Иллиан поднял руку и нажал на активационную руну дыхательной маски. Штурмовики повторили его жест, Шеррен отстал от них лишь на мгновение.
Сефара обеспокоенно посмотрела на замершего в нескольких шагах от двери инквизитора. Помимо общего командования в её обязанности входило обеспечение личной безопасности Фар'рэна, и он никогда не облегчал эту задачу. Бойцы за её спиной разделились на две части, чтобы быстро занять позиции вдоль стен и блокировать попытки еретиков сбежать через окна.
Иллиан глубоко вдохнул и медленно выдохнул, собираясь с мыслями, потом распахнул полуприкрытую дверь настежь. Ровно три шага вперёд – чтобы не мешать штурмовикам занимать позиции у окон, а Джедедии, Сефаре, Изекии и Термию – за его спиной. Ровно три шага, и глаза всех присутствующих обращаются к нему. Счастливые лица бледнеют, застывают уродливыми масками страха. Некоторые начинают озираться, пытаясь понять, откуда взялись люди с нацеленными на них хеллганами и болт-пистолетами. Но таких немного, инсигния привлекает гораздо больше внимания. Представление начинается.
Термий отошёл в сторону и поставил на пол массивный ауспекс, соединённый с увитыми проводами, трудно идентифицируемыми приборами. В его задачу на данном этапе операции входило сканирование помещения на предмет потайных ходов и скрытого оборудования.
– Разве мы делаем что-то противозаконное? – Лидер «счастливчиков» единственный сохранил спокойствие. Его улыбка осталась безмятежной, а взгляд – просветлённым. Кольцо на пальце вспыхивало от солнечных бликов каждый раз, когда он шевелил рукой. – Разве искать счастье – грех?
– Те, кто живёт и умирает ради своих мелких эгоистичных принципов, отвергают свой долг перед Империумом и человечеством. Это преступление. – Иллиан напряжённо следил за стоявшим перед ним мужчиной. Обычный человек, обычный сумасшедший. Ложь. – Создание еретической, несанкционированной секты – грех.
– Я ведь всего лишь хотел рассказать этим людям о счастье. Помочь им найти его, направить, подсказать! Я хотел спасти их от ужаса их жизни. – Наставник поднял руки и протянул их к инквизитору, будто желая обнять. В этот момент Иллиан заметил висевший у того на шее амулет, прежде скрытый под одеждой. Это была простой глиняный черепок с нарисованным на нём знаком. Очень знакомым, но упорно ускользающим из памяти. То ли имя, то ли ключ. – Я и тебя хотел спасти!
Иллиан поднял стаб-револьвер, прицелился в голову Наставника и нажал на спусковой крючок. И в тот же миг раздался крик, отбойным молотом ударивший по натянутым до предела нервам инквизитора. Он чувствовал, как дрожит и изгибается реальность.
– Убей его! Стреляй! – завопил Изекия, отшатываясь назад. Он натолкнулся на склонившегося над оборудованием Термия и упал, но кричать не перестал. – Убей его, Иллиан, что ты стоишь?
Выстрел прошил голову лидера «счастливчиков» точно над правой бровью. Иллиан опустил дуло и снова нажал на спусковой крючок, посылая заряд в сердце еретика. Знак инсигнии на стаб-револьвере хищно блеснул. Тело лидера секты не упало, вокруг его откинутой назад головы начал собираться туман, вытекающей из свежепроделанной дыры в черепе. Те, кто сидел рядом с ним, не успели сообразить, что происходит. Облако тумана, разросшееся почти мгновенно, выстрелило в них отростками. Тела людей замерли, выгнулись, на их лицах отобразилось блаженно-непристойное выражение. Остальные «счастливчики» были настолько перепуганы, что не могли ни закричать, ни подняться на ноги. Те немногие, кто не оцепенел от увиденного, попытались отползти от бывшего лидера секты подальше.
– Не дайте ему прорваться! Остановите! – Изекия продолжал верещать, сжавшись на полу и стиснув голову руками. – Остановите эту мерзость! Быстрее!
Иллиан чувствовал, как натягивается ткань реальности, как приоткрываются двери мира, и оттуда лезет что-то огромное, чуждое, чудовищное. Запахи цветов и тлена, пробившиеся через фильтры масок, стали почти невыносимыми. Вместе с туманом в реальность выплеснулись голоса, заполнившие нечестивыми шёпотами головы находящихся в комнате людей. Виски инквизитора прошило болью, и он с отвращением понял, что ему это нравится.
– Залп, – тихо сказал Иллиан, не обращая внимания на вопли мистика.
В тело мёртвого Наставника врезались лучи хеллганов и болты. Одну женщину, замершую рядом со столиком для закусок, задело, и она истошно закричала. «Счастливчики», будто очнувшись ото сна, ринулись в стороны, подальше от тумана и выстрелов. Они натыкались на штурмовиков, падали и ползли, толкались, поддавшись панике. Один из них попытался оттолкнуть замершего в нескольких шагах от двери инквизитора, но получил шоковой дубинкой по спине и свалился на пол. Клавдий встал сбоку от Фар'рэна, защищая его от толпы. За годы службы в него вдолбили, что шоковая дубинка – это максимум, на который он имеет право по отношению к гражданским. Полицейский с ужасом и отвращением смотрел на воющих людей, ещё совсем недавно представлявших собой культурную и финансовую элиту Отиума и уважаемых гостей Фригуса. О том, что творилось за их спинами, он старался не думать.
– Термий. Протокол сканирования отменить, – так же тихо распорядился Иллиан. – Приведи в чувства Изекию. Он мне нужен.

Штурмовики поливали противника слаженным огнём, но розовато-сиреневый туман, окутывавший всё тело лидера секты, не позволил ни одному заряду попасть в цель. Он клубился, растекался, уплотняясь. Каждая его частичка, казалось, жила своей чуждой агрессивной жизнью. Туман рвался на части выстрелами, оседал брызгами на потолке и стенах, стекал каплями на пол, рисуя розоватой слизью на паркете нечестивые знаки. Клочья сиреневой дымки извивались, протекая в реальность нестройными звуками хора неупокоенных душ. Туман сочился липким, гнетущим ужасом, бился о покрытую защитными знаками броню штурмовиков, пытаясь просочиться и завладеть душами.
Голова мертвеца начала раздуваться, точно её что-то распирало изнутри, глаза выпучились, челюсть упала на дёргающуюся грудь, лицо уже мало походило на человеческое. Из раны над глазом текла не кровь, а чёрный, густой ихор. Туман сконцентрировался в верхней части туловища и стал почти непрозрачным, скрыв дальнейшие изменения трупа от взора людей.
– По ногам! – Джедедия перевёл ствол своего стаб-пистолета на ноги Наставника, оставшиеся без защиты.
Оружие в руках дознавателя стало неимоверно тяжёлым. Бормотания и нечестивые литании, зародившиеся в тумане, превратились в истошные вопли. Кровь в висках билась в рваном ритме порочной музыки, струившейся на грани слышимости из изувеченных тел «счастливчиков», попавших под первый удар тумана и выстрелы штурмовиков.
Один из бойцов шагнул вперёд, одновременно вдавливая активационную руну крак-гранаты. Замах. Бросок. Туман поглотил гранату, взамен выбросив скрученное жгутом дымное щупальце, пробившее шлем штурмовика и копьём вонзившееся в его лицо. Несколько секунд конвульсий, и иссушенное тело упало на пол.
Сефара тихо выругалась и разнесла туманный отросток в клочья. Остальные бойцы не переставали стрелять. Теперь им приходилось постоянно двигаться по комнате, уворачиваясь от атак тумана. В центре фигура Наставник лихорадочно тряслась, а плотное облако вокруг его головы начало переливаться противоестественными цветами, от одного взгляда на которые становилось дурно. Очередной туманный жгут хлестнул по штурмовику, но тот увернулся. Под удар попал «счастливчик», его отбросило к стене и впечатало в неё с влажным хрустом.

Иллиан стоял неподвижно, словно всё происходящее его не касалось. Розовый туман тянул к инквизитору свои щупальца, но неизменно отступал, срезанный выстрелами хеллганов.
«Что ты знаешь о грехе? Всё. Ты изучил его, ты испытал его, ты прочёл всё, что нашёл о нём. Ничего. Ты слеп, инквизитор. Ты не позволяешь себе открыть глаза и увидеть истину». Шелестящий голос прозвучал у Иллиана в голове, ввинчиваясь раскалёнными бурами в мозг. Инквизитор инстинктивно попытался выкинуть незваного гостя, но тот продолжал говорить. «Но я могу дать тебе знания, которых ты ищешь. Дать наслаждения, которых ты избегаешь. Я могу дать тебе свободу».
– Обойдёшься, тварь. Мне от тебя ничего не нужно. – Иллиан не повысил голос, он и так знал, что демон слышит его.
Инквизитор поднял руку и сжал в ладони инсигнию. Выступающие части впились в кожу, от прикосновения к символу святого Ордоса по нервам прошёл холодный ток, принёсший облегчение.

От головы Наставника начали отваливаться куски плоти. Они падали на пол с влажным хлюпаньем, словно в них не было ни одного осколка кости. Изрешеченные ноги трупа подкосились, и он рухнул на колени, туман рассеялся, открыв кошмарную мешанину плоти на плечах мёртвого лидера «счастливчиков». В этот самый миг из остатков его черепа высунулись два огромных, метра полтора длиной, тёмно-фиолетовых пальца, заканчивающихся длинными чёрными когтями. Они проскребли по воздуху, оставляя багровые борозды. Хор воплей издал оглушительную и резкую ноту, едва не лишившую сознания штурмовиков и Джедедию. Не помогли даже специальная защита шлемов и встроенные фильтры шумов. Голоса были снаружи. Голоса были внутри. Голоса были повсюду.
Паркет по центру комнаты вздулся, разошёлся рябью и растёкся гноем, выгнулся плетями лиан, тут же распавшихся десятками перезрелых плодов, полных липкого сока и одуряющее пахнущих корицей.
– Не спать! – рявкнула Сефара, едва справляясь с дурнотой.
Брызнул сок нечестивых плодов, ядовито-зелёная плоть растений запятнала пол. Один из штурмовиков закинул крак-гранату в самый центр переплетения лиан и отступил на шаг назад. Растения забурлили, разрастаясь с невероятной скоростью. Боец отшатнулся, но тут в его ноги вцепились пальцы грузного мужчины-«счастливчика» в некогда изысканном костюме. Тот выл от страха и не отпускал, несмотря на удары прикладом по голове. Крак-граната взорвалась, забрызгав их обоих едким соком. «Счастливчик» взвыл, кожа на его лице начала плавиться. Штурмовик, стоявший ближе к эпицентру взрыва, пытался счистить зелёную массу со щитка шлема. Не прошло и секунды, как толстое стекло треснуло под его пальцами, и он упал, задыхаясь, изо рта бойца текла кровь.
– Клавдий, уведи людей из комнаты. – Иллиан отдал приказ, не поворачивая головы. Он был уверен, что новый аколит его услышит.
Сейчас эти несчастные были не только помехой, но и кормом для существа, что так отчаянно пыталось прорваться в реальность.

Клавдий ловко перехватил руку худощавого «счастливчика» и несильно ударил его по плечу дубинкой. Тот затих и бессильно повис на руках полицейского. Шеррен повернулся спиной к затопившему комнату безумию и невозмутимо направился к выходу. Приказ был понятен, Клавдий был уверен, что сможет с ним справиться. Вот только всё оказалось не так просто. Шеррен устало выругался. Стены плыли, меняя очертания, за десятком дверных проёмов, возникавших в самых разных местах и имевших самые разные формы, обнаруживался лишь ровный слой штукатурки без признака выхода. Клавдий понимал, что решение ему придётся искать самому.
– Уважаемый адепт! – Полицейский не знал ни имени, ни ранга техножреца. – Мне нужна ваша помощь. Мне нужен ауспекс, чтобы найти дверь.
Клавдий подумал, что его слова звучат как бред сумасшедшего. На всё ещё органическом, но лишённом эмоций лице техножреца не отобразилось ни удивления, ни презрения. Он лишь кивнул, из-за спины Механикус вылетел сервочереп, отмеченный символом инсигнии. Полицейский посторонился, пропуская его к стене. Череп, использованный для создания устройства, был совсем маленьким, скорее всего, детским. У Шеррена промелькнула мысль о том, какую пользу Империуму успел принести этот ребёнок, чтобы заслужить подобную честь.
Термий равнодушно отвернулся от растерянного человека и занялся выполнение последнего приказа инквизитора. Изекия, накачанный транквилизаторами, перестал вопить, но подозрительно затих. Технопровидец раздвинул манипуляторами длинные растрепавшиеся волосы псайкера и подключился инфокабелем к разъёму у того на затылке. Работа с биоданными, особенно принадлежащими пси-активному субъекту, не входила в круг задач Термия. Однако Верений в своё время передал ему все нужные протоколы и интерпретаторы, сочтя логичным дублирование собственных наработок. Сам древний Механикус на боевых операциях обычно не появлялся.
Теперь Термий подбирал дозировку, опираясь на эти протоколы. Видя, как нарушаются законы физики и геометрии вокруг него, он спешил, запуская несколько подпрограмм одновременно, что делать не рекомендовалось. Технопровидцу требовалось подобрать сочетание транквилизаторов и стимуляторов так, чтобы псайкер был в сознании и при этом способен работать. Точность настройки зависела от возможности анализировать малейшие изменений электрической активности мозга при подборе дозировки.

Острые когти царапали реальность, оставляя кровоточащие следы в воздухе. Уже двое штурмовиков корчились на полу, распоротые ими от горла до паха. Лучи хеллганов почти не причиняли вреда демонической плоти, раны, оставленные болтами, затягивались за считанные мгновения.
– И как эту дрянь валить? – В голосе бойца проскользнула паника.
– С молитвами Императору! – зло огрызнулась Сефара.
А потом на вокс-канале говорившего раздался истошный крик. Штурмовик упал, как подкошенный, держась за голову. Он стянул шлем и забился в судорогах, изо рта его пошла пена. Сефара выключила его вокс-канал для всех шлемов. На секунду вместо булькающих воплей наступила тишина, однако скоро её заполнило бормотание.
– С молитвами, гроксовы дети!
Каждый молился по-своему, но святые слова заглушали нечестивые звуки. Оружие стало легче, мышцы перестали изнывать от сладкой боли при каждом движении.
– Лианы! – Ореф окатил растения огненной волной, те вспыхнули, выгнулись чёрными призраками.
Пол вздыбился, выталкивая ещё больше порченных растений. Они хватали «счастливчиков» обвивали их, проталкивались в раскрытые в крике рты.
– Пали их! – Сефара срезала наглое растение, тянущееся к её сапогу.
Лианы снова вспыхнули, пламя поглотило четырёх «счастливчиков» и выжгло несколько бутонов огромных цветов. Ореф отскочил, уворачиваясь от огромного когтя, и споткнулся о лежащую ничком женщину. Её пустой взгляд был устремлён в потолок, а шея изогнута под неестественным углом. Штурмовик выругался и попытался встать, но женщина крепко схватила его за руку своими тонкими музыкальными пальцами. Её взгляд всё ещё был пустым, шея – свёрнутой, но она сжимала плечо Орефа так, что трещали кости.

«Смирись. Сколько бы ты ни сражался, тебе не победить. Человечеству не победить. Мы всегда будем сильнее. Ты же знаешь. В глубине души ты знаешь, что уже проиграл». Голос казался убедительным, вкрадчивым. Он отзывался болью в сознании, вытягивал признание, цепляясь крючками за сомнения. «Тебе станет легче, как только ты поймёшь, что оказался не на той стороне. Посмотри, инквизитор. Посмотри на меня, и ты всё поймёшь. Не сражайся. Больше не нужно. Позволь себе проиграть, и ты увидишь, как это приятно».
Иллиан чувствовал, как его рука опускается под тяжестью стаб-револьвера, вторая продолжала крепко сжимать инсигнию. Голос в голове звучал всё чётче и настойчивее, он обещал, требовал, предлагал, искушал. Дольше ждать было нельзя.
Инквизитор отгородил все свои воспоминания и чувства непробиваемой стеной веры и воли. Кирпичик за кирпичиком из поступков и решений он выстроил нерушимый барьер и покрыл его тем, что было так отвратительно всем порождениям варпа – своей преданностью Божественному Императору. Иллиан не позволял себе сомневаться и вспоминать. Каждая мелочь могла стать оружием демона. Ни имён, ни лиц, ни ошибок, ни удач – всё это за нерушимой стеной. Только белое поле без единой зацепки и барьер без единой трещинки, как его когда-то учили. Фар'рэн ощутил шероховатую прочность камней и ледяной воздух белой пустоши. И присутствие чуждого пылающего разума – далеко, за огромным ничто, в которое он превратил своё сознание. При этом Иллиан изо всех сил старался не отпускать внимание существа. Оно должно было оставаться сосредоточено на нём одном, искущающе недоступном, но желанном призе.

Штурмовики и Джедедия не переставали поливать фиолетовое облако огнём, они шептали молитвы, стараясь заглушить крики и мольбы, обещания и дикий хохот, заполнявшие всю комнату. Больная ирреальность конвульсировала вокруг них, норовя пробить хрупкую защиту веры и святых знаков на броне. Один из штурмовиков опустил хеллган и качнулся вперёд, его голова взорвалась, вспучив изнутри шлем. Второй задёргался, его тело уродливо изогнулось, словно в нём не осталось костей. Джедедия сделал шаг назад под прикрытие штурмовика, повернулся и пристрелил несчастного. Не успел он вернуться на позицию, как тот, кто его прикрывал, рухнул на пол, бессмысленно глядя в потолок. На внутренней частоте раздался плач. Рыдал один из штурмовиков, захлёбываясь слезами и подвывая. Джедедия огляделся, пытаясь понять, кто это. Сефара отключила канал плачущего бойца.
Тела попавших под первый удар «счастливчиков» уже успели превратиться в лениво вращающиеся смерчики, состоящие из разодранного на мелкие куски мяса, изломанных костей, капелек сладкого сока, раздавленных фруктов и глянцевой слизи, сочащейся с гигантских когтистых пальцев.
Другие мертвецы – изломанные и изувеченные – поднимались с пола, цепляясь за бойцов, и дёргались, точно привязанные на нити. Сефара пристрелила двух таких, но третий вцепился в её хеллган, не обращая внимания на прожигающие его тело выстрелы.
– Отвали, – Марш, подоспевший на подмогу командиру, пинком отшвырнул марионетку в сторону.
Сефара кивнула, не отвлекаясь на слова, и резко оттолкнула штурмовика-ветерана в сторону. Паркет вспучился и развалился на части, когда по нему прошли кровавые смерчики, некогда бывшие «счастливчиками». Один из них наткнулся на отмахивающего от слепо шарящего по комнате демонического пальца штурмовика, и он закричал, когда его тело, разрываемое осколками костей, начало скручивать в спираль. Сефара уже привычно выругалась и отключила его канал. Девять рун на дисплее её шлема были тёмными, девять из тридцати.
Внезапно едва различимое сквозь демонические эманации тело лидера секты содрогнулось в чудовищной конвульсии, треснуло, и из его правого бока выстрелило покрытое опалесцирующей чешуёй щупальце. Оно ударило в живот штурмовика, стоявшего у дальнего от входа окна, пробив его тело насквозь, и вышло из спины острым жёстким шипом, проросшим десятками крючков. Щупальце содрогнулось, выворачивая из страшной раны внутренности и ошмётки плоти, и разрослось отростками, потянувшимися к шлему штурмовика. Сефара, не медля ни секунды, развернулась и прострелила своему подчинённому висок, избавляя того от страданий, а демона – от лишней пищи.
– Сеф, прошу… – раздался тихий шёпот на канале одного из бойцов.
– Марш, что с Галеном? – Сефара не могла со своего места увидеть позвавшего его бойца.
Штурмовик-ветеран нашёл взглядом молодого бойца, тот ещё минуту назад стоял рядом, поливая огнём своего болтера чудовищные пальцы, вылезшие из варпа. Теперь же Гален медленно шёл к центру комнаты, не обращая внимания ни на что вокруг. В его движениях сквозила безвольная обречённость сомнамбулы. Марш поднял свой болтер и выстрелил.
– Ничего, – коротко ответил он Сефаре. На её командирском дисплее погасла ещё одна руна.

Клавдий закрыл глаза, положил левую руку на сервочереп, а правую вытянул перед собой. Он решил не полагаться на зрение – оно играло с ним дурные шутки. Пальцы в бронированной перчатке нащупали резную деревянную поверхность, Шеррен обратил внимание на повторяющийся орнамент дверей, пока шёл вместе со всеми по коридору – виноградные лозы и птицы. Он повернулся правым боком и всем весом навалился на дверь. Или, по крайней мере, на то место, где она должна была находиться по мнению маленького сервочерепа. Створка распахнулась удивительно легко. Клавдий упал на пол боком и сильно ударился бедром. Воздух в коридоре был удивительно свежим и чистым и каким-то более реальным. Здесь жуткое давление ощущалось не так сильно, запахи казались не такими приторными и резкими, а голоса почти исчезли, сменившись невнятным бормотанием. Шеррен усилием воли подавил первое, самое естественное желание – сбежать. Встать и развернуться лицом к творящемуся в комнате кошмару оказалось намного сложнее.
– Ты должен, ты же полицейский. – Клавдий и сам не верил в то, что говорил. Он не понимал, кто он, и что вообще здесь забыл.
Схватить за шкирку первого «счастливчика» и вытащить в коридор, открыть спиной дверь в комнату напротив и бросить его на пол. Вернуться. Повторить. Врезать – аккуратно и вежливо – истерящей женщине, оттащить, затолкнуть.
Клавдий оставил маленький сервочереп сканировать людей. Они не знали, на что тот способен, и потому боялись, не смели шевельнуться, заворожено глядя на горящую на нём инсигнию. Подхватив под мышки очередную богемную даму, Шеррен невольно поднял глаза. В комнате творилось сущее безумие: росчерки выстрелов прошивали густой фиолетовый туман, из которого торчали огромные пальцы и конец гигантского щупальца, паркетный пол в центре изгибался, истекал кошмарами, залитый кровью и слизью, цветы, выросшие на потолке, изрыгали из себя ядовитые шипы и сладкий сок. Казалось, сама реальность натягивалась, готовая вот-вот разорваться под напором того, что лезло с её изнанки. Повсюду валялись люди – без сознания или мёртвые, не всегда это можно было понять. И посреди всего этого неподвижно стоял невысокий мужчина в сером плаще. Инквизитор. Поднявшийся против немыслимого ужаса, раздирающего реальность, без тени сомнений. И в этот миг Клавдий понял, что милорд Фар'рэн справляется. Что он держит эту тварь. Иначе они все были бы уже в лучшем случае мертвы. И вместе с этим пришло осознание, что теперь вся его жизнь станет иной. Клавдий Шеррен, полицейский с Отиума, вцепился в ворот очередного «счастливчика». Стиснув зубы от напряжения, он пообещал себе, что, если только ему дадут шанс, он всегда будет сражаться за милорда Фар'рэна. Вся прошлая жизнь показалась Клавдию бессмысленной и пустой перед настоящим сражением и настоящим служением, которого теперь он желал всем сердцем.

Сефара тихо выругалась себе под нос. Мимо её головы пролетела оторванная рука одного из «счастливчиков». Ещё один, уже давно мёртвый, но поднятый демоном, слепо шёл на неё, растопырив руки. Сражавшийся сбоку от командира Ореф окатил его струёй пламени. «Счастливчик»-марионетка пошатнулся, споткнулся о труп грузной немолодой женщины и упал, продолжая скрести горящими пальцами по полу. Из раззявленного рта мертвеца вытекла струйка сиреневого тумана.
На панцире на груди Сефары золотом вспыхнули защитные оккультные руны, а одна из печатей чистоты, уже третья по счёту, оплавилась по краю и сильно нагрелась, когда тонкий жгут тумана выстрелил в сторону женщины.
– Не прекращать огонь! Пусть тратит силы! – Голос Сефары едва не потонул в грохоте выстрелов и гомоне завывающих голосов. Дышать было тяжело даже через респиратор, сладкий дурманящий запах просачивался повсюду, путая мысли и наполняя их непристойными желаниями.
– Командир Эл!.. – раздался в вокс-бусинке голос Оксаны и тут же оборвался.
Щупальце демона с размаха впечатало девушку-штурмовика в стену, едва не раздавив ей грудную клетку. В мерзкую демоническую плоть ударил слаженный залп из двух дробовиков и одного хеллгана. Щупальце отдёрнулось, стремительно заращивая раны. Сиреневый ихор запятнал вздыбленные паркетины и изуродованные трупы. Каждая капля, падая, казалось, оставляла царапину в реальности.
Сефара нажала на активационную руну фраг-гранаты и зашвырнула её куда-то в центр клубящегося облака. По полу под ногами прошла волна дрожи, отдавшаяся во всём теле, хотя звука взрыва не прозвучало, туман поглотил его. Фильтры в масках, казалось, совсем отказали. Запах, до этого приторно-цветочный, стал удушающе пряным, буйство разлитых в воздухе цветных волн оставляло на языке сладковато-коричный привкус. Хор голосов зашёлся стонами и визгами, выплеснулся через открытую дверь в коридор вместе лёгкой сиреневой дымкой. Демон становился сильнее, его манифестации начали расползаться от разрыва материума наружу.
На боковом индикаторе шлема Сефары загорелась руна автоматической активации дополнительных фильтров. Женщина едва обратила на неё внимание. По её телу вновь прошла сладкая дрожь, и Сефара выругалась уже в полный голос. На каналах связи царила настоящая какофония звуков – крики, молитвы, стоны и очень низкий готик сливались с бормотанием и воем голосов Имматериума.
Ещё один штурмовик с хохотом упал на колени, стаскивая с себя шлем. Вокруг него клубился туман, а рядом двое обезумевших «счастливчиков» дёргались в экстатическом припадке, раздирая собственную кожу ногтями.
– Не смотрите туда, – сквозь хохот произнёс штурмовик, – не смотрите на него.
Стянув шлем, он засунул дуло своего болтера в рот и нажал на спусковой крючок. Сефара раздражённо отключила его канал.
Выстрелы и взрывы гранат с трудом удерживали демона, заставляя отвлекаться на затягивание ран и попытки достать штурмовиков. Бойцов становилось всё меньше, да и у тех, кто ещё продолжал сражаться, начали кончаться силы.
Перейтик к верху страницы
 
+Цитировать сообщение
sollh
сообщение 01.12.2020, 13:24
Сообщение #6


Novice
**

Группа: Пользователь
Сообщений: 49
Регистрация: 25.06.2018
Пользователь №: 62 317



Репутация:   17  


Клавдий наклонился над очередным оцепеневшим «счастливчиком». Красивый молодой мужчина сидел на мягком пуфе, бессмысленно глядя прямо перед собой. Шеррен обхватил его поудобнее, чтобы поднять на ноги. Паркет под подошвами его ботинок был скользким от крови, фруктового сока и внутренностей. Клавдий старался не думать ни о чём, кроме спасения людей. Он оставил себе всего одну задачу и полностью сосредоточился на её выполнении. Только так полицейский мог хотя бы попытаться сохранить рассудок.
Шеррену удалось поднять так и не пришедшего в себя мужчину на ноги и перекинуть его руку себе на плечи. Теперь надо было дотащить «счастливчика» до двери. Вопреки всякой логике полицейский считал самым сложным участком на этом пути не начальный, где он всё ещё оставался в пределах досягаемости клубящегося фиолетового ужаса, которому не мог даже дать названия, а тот, где ему надо было проходить мимо технопровидца. Подсознательно полицейский ждал, что тот атакует его какой-нибудь из своих жутких конечностей. Для этого не было рационального объяснения, только живущий в Клавдии ещё с детства страх.
Глубоко вздохнув, Шеррен сделал первый шаг с ношей на плечах. И тут почувствовал страшный удар, отбросивший его далеко вперёд. Развернувшись, Клавдий увидел, как тело «счастливчика» взмывает вверх. Грудная клетка и талия несчастного были перевиты омерзительным опалисцирующим щупальцем, сочащимся чем-то мерцающее-жемчужным и липким на вид. Сквозь грохот пальбы и крики Шеррен услышал влажный хруст рёбер и сдавленный хрип пойманного чудищем человека.
Пред лицом полицейского завис маленький сервочереп, точно пытаясь защитить его от нависшей угрозы. Клавдий попытался отстранить его, заворожено глядя, как ломалось тело молодого мужчины, когда щупальце сжималось и изгибалось под градом пуль. Брызги крови долетали до стен и потолка, заставляя хищные цветы тянуться вниз, срываться и разбиваться в зелёную кашу под ногами штурмовиков.
– Поднимай свою жалкую задницу! Если не хочешь тут сдохнуть, фрагов кусок гроксятины! – Резкий голос вывел Клавдия из оцепенения.
Кто-то схватил его за горжет и потянул вверх, заставляя встать на ноги. Шеррен сжал зубы и постарался упереться ногами в пол. Тот предательски изогнулся под каблуками, полицейский едва не задохнулся от боли. Клавдию показалось, что это его ломает и рвёт на куски лиловое щупальце. На миг он ощутил слепящую боль, после которой осталась лишь сладкая истома. Столь дикая смена ощущений подстегнула Шеррена яростней окрика. Он упёрся ладонями в скользкий пол, толкнул тело вперёд и поднялся на ноги. Не давая себе времени опомниться и испугаться, Клавдий схватил за шкирку ближайшего целого «счастливчика» и потащил за собой к двери. Маленький сервочереп уверенно вёл его, постоянно сканируя стены и выискивая выход из комнаты за чередой морочных иллюзий.

Сефара с трудом сглотнула ставшую вдруг вязкой и сладкой слюну. Штурмовикам едва удавалось удерживать щупальце и палец демона на расстоянии. На большее их не хватало. Полицейский из местных, которого Фар'рэн присмотрел себе в аколиты, справлялся на удивление хорошо. Сефара время от времени замечала его, оттаскивающего очередного идиота из гражданских в сторону. Лицо Шеррена было бледным, казалось, его сейчас вырвет, но он мужественно держался, вместо того, чтобы падать в обморок, вопить и подставляться под удары монстра.
– Целиться по пальцу.
Сефара дала два последних выстрела по суставу демонического пальца, отбросила разряженный хеллпистолет и выхватила из-за плеча дробовик. Прошептав короткую литанию, щёлкнула предохранителем, перевела на режим стрельбы очередями, и вдавила спуск.
Огромный лиловый урод залечивал раны едва ли не быстрее, чем их успевали наносить. Сейчас он был силён, в своей родной стихии. Но Сефара по опыту знала, что останавливать его надо на пороге, иначе проблемы будут побольше, чем вся его мерзостная туша. Их и так уже было слишком много! Если не отвлекать его постоянными атаками, одними воплями в голове и дурно пахнущими цветами они не отделаются. Сефара уже начала различать тихие шепотки среди общей какофонии криков, вкрадчивые и очень убедительные.
– Командир Элман! – раздался в вокс-бусине голос Оксаны.
В зыбком сиреневом тумане её фигура расплылась, превращаясь во что-то чуждое и противоестественное. Сефара уже не могла быть уверена в том, что видит. Защитные символы на кирасе светились тревожным красным светом, печатей чистоты почти не осталось, почти все они расплавились, оставив на чёрной броне уродливые кляксы алого воска.
– Давай!
Сефара стряхнула с себя морочную апатию и срезала уже почти подползший к ней отросток лианы короткой очередью. Боковым зрением она видела, как Оксана вытащила из подсумка сразу четыре шприца – три с боевыми стимуляторами, один с обезболивающим. На панцире девушки была видна отчётливая вмятина от удара. Отцепив прикреплённую к поясу крак-гранату, Оксана рванула вперёд, ловко уворачиваясь от хлещущего во все стороны щупальца. Сефара сосредоточила огонь на поддержке, отбрасывая мороки и не позволяя им приблизиться к бойцу. Оксана едва не промахнулась, перепутав иллюзию с реальной конечностью демона. Сефара не успела крикнуть, чтобы предупредить её. Она видела, как вокруг Оксаны извиваются целых три ложных демонических пальца. Сиреневый туман порождал странные иллюзии, большая их часть сбивала своей откровенной непристойностью. Материальный мир распадался на осколки, растекался и корёжился, порождая кошмарные иллюзии, слишком похожие на правду. Всё это путало мысли, мешая думать рационально. Сефара видела, что её подчинённая замешкалась в последний момент. Уже нажав активационную руну, Оксана поняла, что настоящий палец твари находится почти на метр выше и левее. Девушка присела и оттолкнулась, вытягивая тело в струнку. Граната щёлкнула, прикрепляясь к нечестивой плоти. Оксана едва успела откатиться в сторону.
Сефара облегчённо выдохнула, только после этого сообразив, что задерживала дыхание. Бросок Оксаны был почти чистым самоубийством. Демонические миазмы путали чувства, создавали безумные фантомы и туманили мозг даже сквозь фильтры. Порождённые демоническим присутствием цветы и фрукты тянулись к людям, пятная их своим соком и пытаясь преодолеть защиту святых текстов и знаков. И без всего этого соваться к самому телу, ставшему порталом в варп, было полным безумием. Но Оксане каким-то образом это удалось. Сефара удовлетворённо улыбнулась, ожидая взрыва.
В этот самый момент тело «проводника» задёргалось, окончательно разваливаясь на куски. Из него показалось два пронзительно-розовых конуса, оказавшихся когтями лезущих в реальность пальцев. Разрыв расширился, источая ещё больше скверны и пятная материальный мир манифестациями безумия. Воздух сгустился до состояния киселя, в нём расползались полосы нечестивого света. Фильтры не справлялись, лёгкие забились сладкой потусторонней патокой. Шлемы больше не спасали от голосов и чудовищного давления, буквально вытягивающего по капле рассудок и сознание. Цветной кисель облепил окна, силясь прорваться наружу, туда, где по тенистым аллеям бродили беззащитные и питательные люди, не подозревавшие о творившемся в доме кошмаре. Сефара вновь нажала на спусковой крючок дробовика, целясь по ярко-розовым когтям.

Клавдий с трудом выпрямился. Спина ныла, руки дрожали от немыслимого напряжения. Полицейский не мог вспомнить, скольких он уже перетащил на себе в другую комнату. Этот «счастливчик» был слишком тучен, чтобы его можно было поднять на ноги, приходилось тащить волоком. Шеррен слышал и чувствовал, что за его спиной что-то происходит, но он запретил себе оборачиваться. Впереди была дверь, рядом с которой сидел на корточках Механикус, занятый вознёй с какими-то трубками и шприцами. Клавдий почти перестал испытывать ужас и отвращение, проходя мимо него. Для этого вокруг хватало других причин.
Предыдущий «счастливчик», которого он попытался оттащить в сторону, едва не придушил его, сжав горло с совершенно неестественной силой. Глаза этого человека оставались пустыми, голова болталась из стороны в сторону, но руки тянулись, царапая шлем. Если бы не штурмовик, вовремя заметивший их возню, Клавдий мог бы погибнуть. Освобождённый от цепких пальцев безумца, он попытался поблагодарить бойца, и едва успел отпрыгнуть в сторону, когда того пронзил острый коготь гигантского пальца. Тогда Шеррену показалось, что больше он не выдержит, но потом он увидел этого толстяка, спрятавшегося под столик, и понял, что должен увести его в безопасное место. Это его работа.
Полицейского тошнило от приторной вони, несмолкающих криков в голове, перенапряжения и страха, усиливающегося с каждым ударом сердца, но он упорно продолжал тащить огромную тушу мужчины в дорогом костюме к стене, на которой росли невиданные цветы, источавшие безумный сладкий аромат. Полицейский знал, что их нет, зато есть дверь. Самая обычная, открытая настежь. Эти цветы были иллюзией, те, что пробились сквозь паркет – нет, и их надо было избегать. Шеррен видел, как один такой цветок оплёл «счастливчика», впился в него своими шипами, облепил лепестками лицо с совершенно непристойным хлюпаньем. Бедолага сначала пытался дёргаться и орать, а потом забился в долгой конвульсии. Что с ним стало, полицейский решил не выяснять.
Под руками Механикус зашевелился лежавший до этого неподвижно мужчина, псайкер из свиты инквизитора. В голове вспыхнули обрывки воспоминаний о первой встрече и первом страхе, но Шеррен быстро отогнал их. Он не был уверен, умеет ли то страшилище за его спиной читать мысли, но старался не думать ни о чём, кроме монотонной работы по перетаскиванию гражданских в относительно безопасное место. Хотя скоро оно могло перестать быть таковым. Цветы начали ломать паркет в коридоре, да и дышать там стало намного труднее.
Псайкер поднялся на ноги, поддерживаемый механодендритами техножреца. Клавдий почувствовал, как всё у него внутри передёргивается от одной мысли о прикосновении к любому из этих двоих. Поморщившись, он сделал ещё шаг и снова посмотрел на псайкера. Тот притягивал его взгляд словно магнитом. Седой мужчина медленно распрямился, шагнул вперёд, покачнувшись, потом сделал ещё шаг, но уже увереннее. Псайкер приближался к инквизитору и тянул к нему сухую, с выступающими голубыми венами руку. Тонкие костистые пальцы слепо царапали воздух. Клавдий судорожно сжал пальцами ворот дорогого костюма своей ноши и закрыл глаза, очищая голову от мыслей, оценок и ощущений. Его мнение никого не волновало. Как и то, какие отношения связывали инквизитора и псайкера. Шеррен уже принял решение, значит, со многим ему придётся смириться. Полицейский был уверен, что это будет проще, чем кажется. Что бы ни происходило вокруг, какие бы ужасы не окружали его, Клавдий просто будет делать свою работу. Если, конечно, и он, и все остальные переживут этот день.

«Я вижу тебя. Я знаю тебя. Твои страхи и сокровенные желания. Ты так много себе запрещаешь. И кто оценит эту жертву? С тебя лишь требуют, выжимают досуха. А потом выкинут пустую оболочку. Зачем? Кому ты что должен? Я предлагаю тебе свободу от этих оков. Научу жить». Голос трепетал, вибрировал, обволакивал. Он звучал отовсюду сразу и бился в мозгу инквизитора, в той его части, в которую мог проникнуть. Обжигался, касаясь стены, отступал, но потом накатывал вновь. Иллиан понимал, что долго не выдержит. «Без ограничений, без мук. Я расскажу тебе о твоих желаниях. Без долга. Без обязательств. Ты познаешь свободу, насладишься ею. Ты не живёшь, ты мучительно влачишь своё существование. Я помогу тебе встать на ноги и расправить плечи. Просто протяни мне руку. Ты никому ничего не должен».
– Я должен самому себе. Я сам выбрал свой путь. – Иллиан позволил демону почувствовать самую маленькую крупицу лжи в этих словах. Такие игры не могли продолжаться долго.
«Ложь! Тебя обманули! Тебя вели, как пса на поводке. За тебя выбирали путь, мысли, взгляды! Тебя лишили воли, бессчетных граней смысла! Ограничили, засунув в клетку бесконечного самоотречения и самопожертвования. Я покажу тебе жизнь без принуждений и страданий. Без долга и запретов. Ты получишь то, чего желал. Ты знаешь, я могу». Голос обволакивал, погружая в приятную дрёму. Там, в ней, все мечты были реальны, даже те, на которые инквизитор не осмеливался. «Жизнь без долга, без страха. Без вечного груза ответственности за всё человечество. Поверь, оно прекрасно справится и без тебя. Все они справятся без тебя».
Иллиан с ужасом понял, что демон прав. Ведь есть ещё Аранка, Стефаний, Алана и многие другие – сильные, праведные, стойкие. Те, с кем ему доводилось работать, ещё больше тех, кого он никогда в жизни не видел. А сам Фар'рэн? Он – всего лишь один из многих, ведущих вечную, нескончаемую борьбу с силами Хаоса, не самый сильный, не самый опытный и не самый умный, полный вечных сомнений и тайн. Всего лишь крошечное слабое существо, которому суждено вспыхнуть на краткий миг и угаснуть. Ему ли решать судьбу целой планеты? Иллиан постарался избавиться от чуждых, навязанных мыслей, но они продолжали звучать в его голове. Достаточно лишь поддаться уговорам. Достаточно отвести взгляд или сделать шаг вперёд. Тогда все, кто пришёл с ним, погибнут в тот же миг, а сам он преобразится. Демон говорил так, словно знал, как это должно произойти.
Тело Наставника – то, что он него осталось – дёрнулось ещё раз, увеличивая разрыв реальности. Длинных пальцев стало три. Они расширили брешь, развели ткань в стороны. Демон был слишком велик, а жертв было принесено слишком мало, он едва протискивался. Иллиан зажмурился, как только понял, что именно видит в приоткрытую дверь материального логичного мира. Гигантский, искажённый перспективой соприкосновения реальности с не-реальностью зрачок, в глубине которого вращалось в дикой пляске само безумие. На него смотрела Бездна. А из её глубин взирало Искушение. Инквизитор физически ощутил, как натянулись нити материи окружающего пространства – ещё одно малейшее усилие, и оборвутся, выпуская в мир оживший кошмар. Демону не достаточно было восьмерых, не хватило бы и тысячи, ему нужна была вся планета. Отиум застыл на краю своего падения и гибели.
На плечо инквизитора почти невесомо легла узкая ладонь. Это прикосновение отогнало сомнения и укрепило волю Иллиана. Он продержался, дождался, смог, теперь осталось совсем немного. Инквизитор почувствовал, как в его разум проникает отголосок чужого сознания. Маленькая белая искорка, режущая внутренний взор. Первое прикосновение, робкое и осторожное. Ощущение от него было болезненным и неприятным. Иллиан чувствовал чужеродность вошедшего в его голову разума и с трудом подавил инстинкт, требующий немедленно избавиться от него. Вместо этого Фар'рэн позволил сознанию Изекии проникнуть в своё. Там, за стеной из веры и воли, это сознание свернулось белой змеёй, напиталось незримой и непроявленной пока мощью и приготовилось к броску.
Инквизитор освободил место для разума мистика, прикрыв его. В стену легли кирпичики доверия и риска, множество пройденных бок о бок боёв. И облицовка из преданности. Пылающий фиолетовым огнём разум демона насторожился, почувствовав изменения. Бесконечно долгие и тяжёлые тренировки по контролю не прошли для Фар'рэна даром. Сейчас Иллиан использовал всё, чему некогда научился у своего старого друга из Ордо Маллеус. И делал то, что тот точно бы не одобрил, то, что было необходимо.
Инквизитор открыл глаза. Длинные, гибкие, многосуставчатые пальцы потянулись к нему. Зрачок демона расширился, в уши ударил дикий смех, от которого лопались барабанные перепонки, он заглушал даже безумные нестройные вопли неупокоенных душ, что наполняли собой комнату. Склизкое щупальце протянулось, обвило ногу инквизитора, почти нежно потянуло к разрыву. Иллиан улыбнулся, убирая в своём разуме защитную стену. Холодный ветер с белой пустоши прорвался наружу и остудил разгорячённую кожу инквизитора. А может, ему просто почудилось. Полная концентрация для защиты требовала неимоверных усилий.
Вера и воля одного, псайкерский дар и разрушительная ненависть второго – всё это слилось в едином ударе. Копьё психической энергии, проявившееся в реальность ослепительной молнией, ударило в самый центр гигантского зрачка. От вопля демона дом содрогнулся до самого основания.

– По разрывам – огонь! – Сефара ждала этого мига. Защитный полог вокруг демона начал распадаться. Цветы, заполнившие всю комнату, тлели и рассыпались жирным пеплом.
Выстрелы впились в демоническую плоть. Каждый из штурмовиков молился с того самого момента, как тварь начала прорываться в реальность. Время от времени высокий готик перемежался низким и совершенно не подходящим для борьбы с порождением варпа. Бойцы уже сталкивались с нерождёнными и знали, как себя вести. В мыслях штурмовики обращались к Божественному Императору и просили у него защиты. Бесконечное повторение чётких молитвенных формул упорядочивало разум и закрывало его от Хаоса. А самый низкий готик помогал справиться с навязчивыми фантазиями и искушающими шёпотами.
– Уничтожить!
Болты, пули и картечь перестали рассыпаться сиреневой пыльцой, заполонившей уже всё вокруг. Теперь они разрывали мерзостную плоть, разбрасывая её ошмётки по полу. Воздух перестал походить на кисель, а голоса сменились визгами и стонами.
Истошно завопил какой-то чудом выживший «счастливчик», на которого попал ихор демона. Плоть несчастного уже начала плавиться и меняться под действием телесной жидкости чудовища, Сефара оборвала его мучения одним выстрелом. Запах цветов, и без того приторный и душный, стал совершенно нестерпимым.

Термий пробормотал короткую, но ёмкую молитву Омниссии на бинарике и кинул под самый разрыв пять цилиндров размером с гранату. Те при ударе об пол раскрылись, спрятанные внутри излучатели начали испускать высокочастотные импульсы со строгими последовательностями. Термий, сложив пальцы знаком шестерни, попросил Машинного Бога не карать его за столь вопиющую вольность в использовании технодаров Его.
Это был эксперимент, предложенный Верением. Логис предположил, что упорядоченность будет неприятна порождениям Хаоса. По его теории, последовательные импульсы как минимум должны были ослабить и отвлечь демона. Термий склонился над дисплеем ауспекса, настроенного на обнаружение искажений пространства. Как именно тот был устроен, технопровидец не знал. В своё время Иллиан передал ему этот ауспекс, научил с ним работать, но так и не объяснил, откуда тот взялся и кому раньше принадлежал. И дух машины говорил, что импульсные излучатели определённо работали – рядом с ними защитный слой распадался особенно быстро. Термий издал несколько двоичных сигналов, означавших удовлетворение проделанной работой.

Джедедия покрепче сжал кортик, покрытый священными текстами, и наотмашь ударил по тонкому гибкому отростку демонической плоти, стегавшему отступивших к самой стене штурмовиков. Дознаватель не был уверен, что парализующий яд в его браслете-игольнике будет эффективен и потому предпочёл поберечь заряды. В этом сражении ему была отведена роль обычного бойца и наблюдателя, и потому он старался не столько причинить демону вред, сколько изучить его повадки, способы атаки, слабые места и собственную реакцию на всё это.
Джедедия мало что мог разглядеть и понять в происходящем вокруг него безумии, но кое-какие выводы всё-таки для себя сделал. Демону столь огромных размеров требовалось время, чтобы воплотиться в реальность. Кроме того, «счастливчиков» было слишком мало для полноценного призыва, а их лидер действовал неосознанно. Цель у штурмовиков и Иллиана была одна – отвлечь нерождённого, не дать ему собраться, сконцентрироваться и прорвать в материум. Финальный удар Фар'рэн должен был нанести вместе с Изекией. Эту часть плана инквизитор разработал на случай, если штурм пойдёт по худшему сценарию, и призыв демона предотвратить не получится. Джед отстранённо подумал, что иначе всё пойти просто не могло.
На глаза дознавателю попался принятый в боевую группу в последний момент полицейский. Тот не только умудрился выжить и не потерять ни душу, ни сознание, но и выполнял приказ отданный инквизитором – перетаскивал «счастливчиков» к двери. Джедедия подумал, что тот вряд ли был частью изначального плана наставника, но как-то умудрился в него вписаться. Если зазеваешься, он займёт твоё место! Толковый, талантливый! Твой инквизитор сразу его выделил. Джед не успел сообразить, откуда доносится голос, как его сшибли с ног и впечатали лицом в пол.
От удара воздух выбило из лёгких, а в глазах потемнело. Едва оправившись, Финнвард попытался подняться, но чьё-то тело лежало на нём сверху, придавливая к полу. По шлему дознавателя протянулись тонкие вязкие струйки крови. Джедедия напряг мышцы, отталкивая тело. Над его головой возникло толстое лиловое, сочащееся слизью щупальце, с вальяжной медлительностью оно начало опускаться на Финнварда, но в самый последний момент его смело огнём хеллганов.
– Свали к гроксу в зад, вонючая дрянь! – Сефара орала в вокс, медленно продвигаясь вперёд. По бокам её прикрывало ещё шестеро бойцов.
Джедедия медленно поднялся на ноги, когда штурмовики прошли мимо него. На полу у его ног лежало тело Макселла, одного из подчинённых Сефары. Его спина была превращена в кровавое месиво, а голова наполовину оторвана. Дознаватель сделал ещё два шага назад, подальше от распускающихся из луж крови цветов и изрешеченного демонического щупальца, которое регенерировало уже гораздо медленнее. Силы твари варпа иссякали.

Через некоторое время белое пламя, бьющее через дыру в реальности, поблёкло, а потом и вовсе пропало. Изувеченная тварь втянула свои пальцы, отростки и щупальце обратно, под воздействием молитв и импульсных излучателей Механикус разрыв стянулся, хотя и не закрылся до конца. Выжившие штурмовики с облегчением сняли забившиеся и выгоревшие дыхательные маски. Им ещё предстояло собрать и вынести трупы, перевязать раненых, сопроводить наружу «счастливчиков».
Иллиан осторожно снял с плеча руку Изекии, передал псайкера подоспевшему Термию и шагнул вперёд. Инквизитор крепко сжимал в руке массивную серебряную брошь-инсигнию, которую носил у горла. Кроме символа его Ордоса и статуса она несла в себе и вполне реальную защиту. В инсигнию было вложено два ковчежца, в одном из которых хранились мощи весьма почитаемого святого – всего несколько крупиц, но даже их хватало, чтобы оберегать душу от демонических эманаций. Если, конечно, не пренебрегать верой и тренировать волю.
Во втором находился осколок чёрного минерала, древнего и ценного, называемого ноктилит. За его залежи сейчас велись тайные войны по всему Империуму. Ковчежец был сконструирован таким образом, чтобы его содержимое не проявляло себя без необходимости, но могло защитить от сильного варп-воздействия. Иллиан сдвинул часть инсигнии и достал его. Маленький чёрный острый осколок покоился в прозрачной капсуле, покрытой странными древними знаками. Инквизитор раскрыл её и вытряхнул ноктилит на ладонь.
– Клавдий, – тихо позвал Иллиан. Говорить громко он не мог, сил едва хватало на то, чтобы просто стоять.
– Милорд, – робко отозвался Шеррен, ошалело глядя на разгромленную комнату и переливающуюся совершенно немыслимыми цветами рану на самой реальности. От взгляда на неё кружилась голова, а желудок начинал бунтовать. Хотя, возможно, дело было в смеси сладко-пряного запаха цветов, вони потрохов и крови, горечи прометия и пороха.
– В городе есть псайкеры? Способные хоть немного думать. – Иллиан сразу отмёл идею использовать кого-то из астропатов, если они на Отиуме вообще были – вряд ли кто-то из них был разумнее овоща. Иначе они не проморгали бы готовящийся ритуал и истончение ткани материума.
– Есть несколько навигаторов, которые прибыли сюда на отдых. Я что-то слышал о санкционированном псайкере арбитров, но лишь на уровне сплетен. – Клавдий виновато потупился. Правители Отиума боялись и ненавидели мутантов, ведь те были чуждыми миру удовольствий пришельцами, потому пси-одарённых на планете был только необходимый минимум. – Можно ещё связаться с полком Астра Милитарум, расквартированном на другой стороне планеты. Возможно, у них есть псайкер-примарис.
– Займись этим. Джедедия, на тебе правовое прикрытие. Нужен псайкер и арбитры. Этот дом нужно оцепить и никого не пускать. Ни под каким предлогом. Надо минимизировать последствия. И проверь соседние дома. Необходимо удостовериться, что никого сильно не зацепило. С «Последовательности» вызвать Варага. Его руку уже должны были подлатать. Потребуются его знания оккультных защитных знаков. Пусть Рейвен привезёт, он обернётся быстрее остальных. – Иллиан медленно закрыл глаза и так же медленно открыл. Он едва чувствовал руку, в которой держал осколок ноктилита. – Потом я свяжусь с Маллеус, они дочистят. У нас нет нужных ресурсов.
– Этот мир не экстерминируют? – Сефара обеспокоенно посмотрела на Иллиана. Планета ей понравилась, хотя и была несколько приторна на её вкус.
– Термий?
– Разрыв оказал лишь фрагментарное и нерезонансное локальное воздействие, повторных повреждений не прогнозируется. Так же, согласно вводной информации об Отиуме, связь с Имматериумом здесь крайне слаба. Это уменьшает вероятность повторных манифестаций до приемлемых величин при условии отсутствия целенаправленного негативного воздействия.
– Не экстерминируют. О происшествии знаем только мы и «счастливчики». Инцидент разрешён и локализован. На Отиуме не рождается псайкеров, материум здесь прочен, как и говорил Термий, целостность реальности скоро восстановится сама. Если, конечно, никто этому не помешает. Но лучше перестраховаться. – Иллиан пошатнулся и опустил руку. – Кроме того, согласование и получение разрешения без связей Аранки займёт годы.
– Я обо всём позабочусь, – сказал Джедедия. Он и сам едва стоял на ногах, а ведь им ещё предстояло переправлять «счастливчиков» на «Последовательность».
– Не спеши. Остальные, уходите. Ты останься. Надо кое-что закончить, – тихо сказал Иллиан, крепче сжимая ноктилит в кулаке. Ему казалось, что камень бился в его пальцах как живое сердце. А может, это пульсировала его собственная кровь. – Сефара, когда закончишь с уборкой, пусть Ореф здесь всё зачистит.
Элман кивнула и присоединилась к группе самых целых штурмовиков, выносивших наружу мёртвых и сильно раненых товарищей. Тела «счастливчиков», по большей части задетых скверной, она решила не трогать – их ждало огненное погребение. Закончив с самой неприятной частью работы, она занялась выжившими «счастливчиками», оставив Орефа закончить очистку помещения. Сефара немало удивилось, узнав, что новенькому удалось перетащить в соседнюю комнату десятерых сектантов. Полицейский-следователь оказался гораздо более упрямым и устойчивым, чем она думала.
Прометий, разлитый по комнате, покрыл заляпанный кровью и ихором и заваленный изувеченными трупами «счастливчиков» пол маслянистой плёнкой. Ореф Станиски кинул в самый центр, поближе к тонкому шраму разрыва реальности горящий трут и захлопнул дверь, навалившись на неё плечом. Взрыв выбил стёкла, пламя выплеснулось наружу, облизывая рыжими языками белоснежные стены дома.
– Окна заменить металлическими щитами. – Иллиан отдал распоряжение, даже не взглянув на своих бойцов.
Прометий выгорел быстро, Термий взломал систему пожаротушения и уговорил машинного духа повременить. Когда та всё-таки сработала, пламя уже опало само, но стены, пол и потолок всё ещё источали нестерпимый жар. Технопровидец перенаправил в комнату все запасы противопожарных смесей и воды, какие были в доме, а Джабетт и Шерли, оставленные сторожить подходы к дому, протянули через окна шланги для полива. Не прошло и пяти минут, как на место жестокой схватки с демоном вновь можно было попасть без риска опалить себе лёгкие.
К тому времени Сефара уже вызвала эвакуационный челнок, который должен был забрать на орбиту большую часть штурмовиков, пленных «счастливчиков» и Изекию и привезти Варага, аколита-ведьмознатца. На покрытой пожарной пеной и обгорелыми осколками стекла лужайке остались только Сефара, Джабетт и Шерли. Клавдий, всё ещё ошалевший и заляпанный с головы до ног чужой кровью, отправился к ближайшей полицейской станции, с которой можно было связаться с базой Арбитрес.
Фар'рэн дождался, пока опадёт пожарная пена, и вошёл в опустевшую комнату. Стены и пол, вместо нарисованных деревьев, теперь покрывал толстый слой копоти. Пуфы и диваны превратились в бесформенные бугорки. От растерзанных тел «счастливчиков» ничего не осталось. Перед ним была абсолютно чёрная комната в ржавых потёках и остатках пены и сочащийся безумием и скверной разрыв материума по центру, похожий сейчас на уродливый бугристый шрам, переплетение слюдяных, покрытых наростами жгутов, истекающих призрачным опалесцирующим туманом и острым запахом корицы и мыла, от которого першило в горле.
Иллиан сделал несколько шагов вперёд. За ним безмолвной тенью следовал растерянный и молчаливый Джедедия. Инквизитор опустился на колени на покрытый копотью пол. От паркета не осталось и следа, под ногами был лишь твёрдым камень. Несколько минут Фар'рэн собирался с мыслями, после чего достал спрятанную в рукавных ножнах короткую дагу, тонкое лезвие которой покрывала едва заметная вязь мистических знаков. Иллиан принялся чертить линии, выцарапывая их на каменной поверхности пола. На гексаграмму со всеми необходимыми рунами у него ушёл почти час. Всё это время Джедедия стоял у него за спиной, не шевелясь и почти не дыша. Фар'рэн надеялся, что тот запоминает запретные знаки и линии. В своё время Иллиан так же стоял, молча наблюдая за своим учителем. Брент подзывал его всегда в конце, когда надо было нанести последние символы. Сейчас же Фар'рэн решил сделать их сам. Он положил в центр фигуры ноктилит, который всё это время сжимал в левой руке. Теперь, когда мистический механизм, заключённый в сплетении запретных линий, был готов к запуску, надо было только закончить вязь колдовских знаков. Иллиан прижал остриё даги к левой ладони и провёл, разрезая кожу. Алые капли упали на матовую чёрную поверхность ноктилита. Инквизитор нарисовал три последних руны собственной кровью.
Ткань реальности задрожала, над чёрным камнем поднялась красная дымка. Потом она вытянулась к разлому в реальности и закрутилась спиралью. Осколок ноктилита был небольшим, но даже его было достаточно, чтобы заштопать прореху. Иллиан безмолвно наблюдал, как медленно и нехотя сползаются края раны на теле материального логичного мира. Он чувствовал, как исчезают посторонние запахи и звуки, неясные видения, толпившиеся в углах комнаты. Вскоре дыра в материуме затянулась, красная дымка исчезла. Инквизитор спрятал ноктилит в ковчежец инсигнии и с трудом поднялся на ноги.
– Так-то лучше.
– Наставник, – прошептал Джедедия.
– Запомни то, что увидел, Джед. И будь готов сам использовать эти техники, когда потребуется. – Иллиан попытался улыбнуться, но сил хватило лишь на судорожное подёргивание губ. – Я активировал ноктилит, минерал, способный успокоить течения варпа и убрать его влияние на материум.
– Я понял, наставник. – Джедедия закусил губу, напряжённо глядя на то место, где ещё совсем недавно истекал чёрным туманом шрам на полотне реальности.
Иллиан медленно кивнул и повернул голову. Ему показалось, что дымка, так и не рассеявшаяся рядом со стеной, около которой всегда стоял лидер «счастливчиков», качнулась.
– Джедедия, проверь ту стену.
Фар'рэн подошёл к тому месту, где ещё совсем недавно находился разрыв реальности, обернул руку платком с вышитыми на нём святыми символами и поднял перепачканные в копоти кольцо-печатку с почерневшим камнем и амулет с нечестивой руной – всё, что осталось от лидера секты.
– Наставник, здесь ниша в стене. Механизм попорчен пламенем, но я постараюсь открыть. – Джед просунул в щель свой кортик и надавил. Дверца неохотно поддалась, а потом и вовсе отскочила в сторону. Дознаватель отшатнулся – такой сильный и приторный запах ударил ему в ноздри.
– Отойди.
Иллиан подошёл к нише и достал оттуда два флакона духов, третий был уже разбит, именно запах пролившейся из него густой жидкости так подействовал на дознавателя. Кроме духов в нише стояла расколовшаяся тарелочка с растёкшимися конфетами и маленькая серебряная шкатулка, напоминавшая дарохранительницу. Иллиан осторожно приоткрыл её, заглянул внутрь и тут же захлопнул. Внутри он увидел два человеческих зуба и высохший палец. Судя по всему, именно они были крючком, которым демона пытались вытащить в материальный мир. Наставник «счастливчиков» вполне мог считать их мощами или просто безопасной безделушкой, даже не понимая, что принёс в этот дом.
– Мы закончили, Джедедия. Пора возвращаться. – Иллиан осторожно обернул шкатулку ещё одним платком со святыми символами и убрал в карман, пообещав себе засунуть её в самый верхний ящик защищённого от влияний варпа реликвария на «Последовательности» и отдать Стефанию при встрече, избежать которой уже точно не получится.
Этот бой был закончен, но он породил слишком много волн, которые расходились по миру реальному и миру грёз, по настоящему и будущему и меняли судьбы даже тех, кто никогда не слышал об Отиуме.
Перейтик к верху страницы
 
+Цитировать сообщение
sollh
сообщение 01.12.2020, 13:24
Сообщение #7


Novice
**

Группа: Пользователь
Сообщений: 49
Регистрация: 25.06.2018
Пользователь №: 62 317



Репутация:   17  


Часть 3. Искупление.
Искупление – всего лишь жалкая попытка добиться
прощения вместо того,
чтобы продолжать честно исполнять свой долг.


Громада корабля Инквизиции закрывала весь обзор на мостике. Гололиты на инженерных кафедрах исправно показывали характеристики и общий вид объекта. Вдалеке, на самой границе действия ауспексов, виднелась старая звезда. Она давно поглотила собственные планеты. В этой системе, носившей название Альфа-Тэта-пять-Бэ, не было ничего, стоящего внимания. Торговые маршруты пролегали в стороне от неё, в пустоте не болталось даже подходящих для разработки астероидов. Корабли не заходили в систему, капитаны и навигаторы считали местную умирающую звезду дурным знаком. Альфа-Тэта-пять-Бэ была идеальным местом для тайной встречи.
Вокс-оператор набирал код подтверждения для отправки шифрованного сообщения, нервно вытирая пот, скапливающийся у разъёмов на его лысой голове. В узле связи царила напряжённая тишина, разбиваемая лишь стуком клавиш, стрёкотом машин и редкими запросами подтверждений и статуса.
Три часа назад вокс-оператор принял сообщение, в котором говорилось, что их нахождение здесь нежелательно. От «Последовательности» требовали немедленно изменить курс, проследовать к точке перехода и покинуть систему. Оператор уведомил капитана и милорда Фар'рэна, после чего последний приказал передать зашифрованное сообщение и обменяться опознавательными сигналами. Инквизитор также предупредил, что любая ошибка может стоить им всем жизни. И все эти три часа вокс-оператор принимал и передавал сообщения, интервал между которыми разнился от минуты до получаса. Составлением, шифровкой и дешифровкой занимался лично Фар'рэн.
На мостике царила напряжённая атмосфера, даже Айвас Киа соизволил покинуть свою каюту и занять полагающийся ему капитанский трон. Вигрис тоже была тут, она не сводила глаз с гололитов и, казалось, что-то вычисляла в уме. «Последовательность» относился к классу лёгких крейсеров, а перед ними в пустоте висел модифицированный гранд-крейсер, над которым явно поработали весьма умелые и опытные Механикус. На гололите внизу отображалось название – «Очищение». И оно совсем не нравилось Вигрис – слишком походило по звучанию на слово «неприятность». Заместитель капитана умело маскировала свою тревогу. Здравый смысл подсказывал, что бояться нечего, они лояльны, с «Очищением» уже встречались, но всё равно ей было неспокойно, как и всякий раз, когда она сталкивалась с кораблями Ордо Маллеус.
– Капитан, последнее сообщение отослано, – доложил вокс-оператор, вытерев пот со лба.
– Жди ответа, – велел Айвас Киа.
Ответ пришёл через три с половиной минуты. Вокс-оператор перенаправил его в каюту инквизитора и замер, ожидая следующих приказаний или сообщений. Айвас расслабился на своём троне. Это сообщение было последним в обмене, корабли уже достаточно сблизились, чтобы малый пассажирский челнок с одного мог перелететь на второй. Капитан Киа был уже стар, почти всю свою жизнь он провёл на службе у Инквизиции и прекрасно знал, что в её дела лучше не лезть. Он научился не задавать лишних вопросов, быстро и чётко выполнять любые приказы, какими бы странными и нелепыми те ни казались, и закрывать глаза на многие вещи. Айвас гордился тем, что прожил так долго и, как он надеялся, принёс некоторую пользу человечеству.

Иллиан скормил сообщение сервочерепу-дешифратору и вставил ключ-инсигнию в паз на его лбу. Послание было коротким и содержало лишь подтверждение – его ждали на борту «Очищения». Инквизитор покинул свою каюту и направился к ангару. Термий уже должен был подготовить челнок к отлёту. По дороге Иллиан передал обвешанный печатями чистоты, тяжёлый, бронированный инфопланшет с результатами допросов еретиков сервочерепу, летевшему за ним. Последний «счастливчик» умер под пытками всего сутки назад, большинство не протянуло и нескольких часов. Искренне верящие в свою невиновность, они не упорствовали. Хотя несколько человек повредилось рассудком ещё до того, как попало на борт «Последовательности». Клавдию удалось спасти на удивление многих. Бывший полицейский даже не удивился, когда Иллиан велел ему собрать вещи и явиться на посадочную площадку рядом с отелем. Он с поразительной покорностью принял свою новую роль аколита и бойца из свиты инквизитора.
Иллиан подошёл к ждавшему его челноку. Термий приветственно сложил пальцы в знак шестерни. В этот раз инквизитору предстояло лететь одному. Технопровидец умилостивил машинный дух, обновил священные масла и прочитал все подобающие молитвы. Когда Иллиан занял место пилота, он почувствовал, как легко и охотно челнок отозвался на его прикосновения. Путь до «Очищения» был удручающе коротким. Не успела пустота принять серебристый кораблик в свои объятья, как ей снова пришлось отдавать его – на этот раз жадному зеву гранд-крейсера.
В ангаре «Очищения» Иллиана ждал сервитор, одетый в белый балахон и с ног до головы покрытый вытатуированными священными текстами. Беспрестанно кланяясь и бормоча литании, лоботомированный раб засеменил к небольшой машинке, бока которой были украшены инсигниями. Заняв водительское место, сервитор подключился к системам управления, терпеливо дождался, пока пассажир усядется, и только тогда нажал на активационную руну.
Машинка быстро набрала скорость и понеслась по транспортному тоннелю, соединявшему ангар с жилыми палубами. Сервитор двигался с уверенностью хорошо отлаженного автомата. Стены тоннеля мелькали за обзорным окошком с такой скоростью, что Иллиан предпочёл закрыть глаза. На коленях у него лежал инфопланшет, который он забрал у сервочерепа перед самым отлётом. Холод его бронированной поверхности должен был успокаивать, но он только усиливал тревогу.
Машинка остановилась также плавно, как и стартовала. Сервитор остался сидеть на месте, лишь громче забубнил литании, записанные в его изувеченный мозг. Иллиан вышёл наружу и огляделся. Он находился в просторной часовне, освещаемой лишь свечами и механическими глазами трёх сервочерепов, зависших под потолком. В стенных нишах по обе стороны от Фар'рэна стояли статуи, разглядеть которые как следует он не мог. Колонны между ними были плотно обвиты шёлковыми лентами, покрытыми священными текстами. Впереди располагался большой алтарь, выполненный в строгом готическом стиле. Он терялся в тенях, невозможно было понять, что за свитки лежат на нём и чья статуя, укрытая белоснежным полотном, высится в центре. По краям едва различимо проглядывали стойки с дарохранительницами. Иллиан сложил руки в знаке аквилы, чтобы почтить святость этого места.
– Вижу, ты всё так же медлителен в проявлении своей веры. – Из густой тени сбоку от алтаря на свет шагнул гигант в силовом доспехе. Он был крайне высок для обычного, немодифицированного человека и имел могучее телосложение. Бело-серебряная, украшенная инсигниями броня делала его фигуру ещё внушительнее.
– Скорее, осторожен и последователен, – в том же тоне ответил Иллиан.
Гигант усмехнулся и сложил руки в знак аквилы. Защитные святые татуировки на его висках вспыхнули в неверном свете свечей, отозвавшись на священный символ, но не на гостя, иначе Иллиан был бы уже мёртв.
– Я удивился, получив от тебя сообщение с просьбой о личной встрече. – Стефаний, инквизитор из Ордо Маллеус посмотрел на коллегу и давнего друга почти сочувственно. – Какое же дело привело тебя ко мне?
– Расследование и его последствия, как всегда. Я взялся изучить череду самоубийств в мире удовольствий под названием Отиум. – Иллиан протянул своему коллеге инфопланшет с отчётами и протоколами допросов. – В итоге вышел на клуб по интересам, оказавшийся еретической сектой. Даже их лидер не подозревал, что служит Губительным силам, пока у него из головы не вылез демон. Этот человек аккумулировал в себе надежды, чаянья и мысли всех своих последователей, ненавязчиво подталкивал их к смерти, отвращал их души от служения Ему-на-Терре. И сам же стал той дверью, через которую попытался прорваться демон, всё это время стоявший за его спиной. Тварь варпа питалась собранной внутри лидера секты энергией, жаждой получать удовольствие от жизни и довести её до совершенства. Абсолютный покой самоубийства был формой жертвоприношения, а безмятежные счастливые души, окунаясь в варп, доставались поджидавшей их сущности. В последние мгновения своего бытия они, думаю, испытывали ни с чем не сравнимый ужас от того, как сильно ошибались. Благо агония длилась недолго, демон пожирал их, чтобы приблизить час своего проникновения в реальность.
– И ты хочешь сказать, что этот демон прорвался в материум сам, без ритуала призыва? Без подобающего количества жертв? – Гигант нахмурился и взял планшет. – Иллиан, так не бывает.
– Призыв был, но очень нетривиальный. Он сожрал души восьмерых самоубийц и эмоции нескольких десятков человек. Кроме того, лидер секты носил кольцо с подозрительным фиолетовым камнем и амулет с нечестивой руной, вероятно, обозначавшей одно из имён демона. – Иллиан достал из кармана завёрнутый в расшитый святыми символами платок тяжёлый многослойный, покрытый защитными и подавляющими знаками пенал, сверху обвитый цепочкой из освящённого серебра. В нём лежали найденные на месте открытия разлома артефакты. – Их я отдаю тебе. Не рискну хранить их на «Последовательности». – Иллиан на секунду замолчал, собираясь с мыслями. Они ему определённо не нравились, но высказать их было необходимо. – У меня есть одно предположение, Стефаний.
– Говори. – Стефаний убрал планшет и пенал в поясную сумку и скрестил руки на груди.
– Когда порождение варпа разорвало ткань реальности, мой мистик отключился. Мне пришлось отвлекать внимание демона, пока Изекия не пришёл в себя и не разрушил его защиту, – медленно проговорил Иллиан. Он старался не углубляться в воспоминания, слишком опасные для его души. – Я уверен, что этот демон не был нерождённым.
– Ты хочешь сказать, что столкнулся с кем-то, получившим демоничество? – Вены на бритой голове Стефания вздулись от напряжения. Инквизитор-демоноборец подался вперёд.
– Верно. После очищения места, где он вылез, я нашёл в стене шкатулку с мощами. – Иллиан достал из второго кармана герметичный, покрытый сильными рунами подавления и защиты контейнер и передал его Стефанию. – Пальцы и зубы. Я почти уверен, что они принадлежали человеку, который потом стал тем демоном.
– Это можно попробовать проверить. – Стефаний взял контейнер и спрятал в один из подсумков. – Что-нибудь ещё можешь про него сказать? Что-то, что могло бы облегчить поиски?
– Да. Он слишком умело ставил защиту на комнату, не позволив своим манифестациям привлечь внимание раньше времени, слишком тонко и мастерски манипулировал людьми, обращаясь к более сложным мотивациям, не только инстинктам. И слишком хорошо знал, как себя вести в этом мире. – Иллиан перевёл взгляд на алтарь. Он всё ещё не мог разглядеть, что за святой на нём стоит, но само это место успокаивало его. – Это был не просто еретик, получивший демоничество за свои богомерзкие деяния. Он знал, что предложить мне и на что давить. Мне кажется, это был бывший инквизитор.
– Опасное заявление, – серьёзно сказал Стефаний. Признание подобного факта неизбежно вызовет в Святых Ордосах настоящую бурю. Все отчёты по этому расследованию придётся засекретить, возможно, даже от большинства коллег. И, само собой, вычислить и уничтожить отступника, павшего столь низко. – Я всё разузнаю. Это уже моя работа. Благодарю за бдительность и доверие, Иллиан.
– Тогда я попросил бы тебя аккуратно проверить место, где он появился. Я велел поставить оцепление, как смог, закрыл разрыв. Оказавшиеся на планете навигаторы и астропаты до твоего прибытия будут следить, чтобы он вновь не открылся. – Иллиан кивнул самому себе и продолжил: – Мир важен для Империума, экстерминировать его нельзя. Кроме того, прорыв был почти спонтанным и небольшим. Но его надо закрыть как следует. У меня для такого нет нужных ресурсов.
– Я займусь этим. Это как раз моя работа, не твоя, Иллиан. – Стефаний положил свою огромную руку в бронеперчатке на плечо коллеги и друга. – Можешь больше не переживать. Твой отчёт я дополню и сам отошлю нашим специалистам. Возможно, мой Ордос затребует его себе и закроет для остальных. Так что, вот тебе мой совет, не упоминай об этом деле. На всякий случай.
– Благодарю. У меня к тебе будет ещё одна просьба, Стефаний. – Иллиан поднял голову и посмотрел в голубые глаза своего коллеги, глаза, в которых никогда не отображалось сомнение, лишь праведный гнев и истовая вера, искренняя и лишённая фанатического безумия.
– Я слушаю тебя, – ответил инквизитор Маллеус.
– Я хочу быть уверен, что этой твари не удалось меня зацепить, – твёрдо сказал Иллиан. Несколько раз он подходил слишком близко к краю, да и видение того зрачка не отпускало его во снах. Если он подвергся скверне, то больше не сможет исполнять обязанности инквизитора, не очистившись.
– Хорошо. – Хмуро кивнул Стефаний.
Когда-то давно Стефаний сам научил Иллиана защищать свой разум стеной воли и веры. Фар'рэн тогда был ещё совсем юн, но уже понимал, как важно иметь оружие против Извечного врага. Или хоты бы щит. За прошедшие годы полученные навыки не раз спасали Иллиану жизнь. Теперь же Стефанию предстояло выяснить, достаточно ли хорошо он обучил своего друга, и хватило ли тому знаний и опыта выдержать столь суровое испытание.
У охотников на демонов было много особых техник, призванных уберечь их от губительного воздействия варпа, но большая их часть не выходила за пределы Ордо Маллеус. Стефаний обучил Иллиана этому способу защиты только тогда, когда убедился в надёжности своего друга и в том, что тот сможет перенять и применить эти знания.
Языки пламени у свечей удлинились, выпустив тонкие струйки дыма, и отбросив резкие острые тени. Неизвестно откуда налетевший сквозняк качнул пергаменты, свисавшие с печатей чистоты на алтаре. В воздухе замелькали крошечные голубые искры. Из агументированных глоток прячущихся в темноте под самым потолком херувимов полились звуки литаний покаяния и боли. Стефаний закрыл глаза, прислушиваясь к священным песнопениям и концентрируясь для удара. Он знал, что Иллиан не станет от него закрываться, но должен был проверить крепость его духа и решимость.
Разум Фар'рэна ответил инстинктивно: сопротивление, отпор, узнавание, неохотная уступка. Стефаний удовлетворённо кивнул, не открывая глаз. Его внутренний взор видел лишь огромное белое поле и высокую белую стену. Совет построить некий мысленный образ защиты Иллиан понял буквально. Каждый кирпичик этой стены был принятым решением, отвергнутым искушением, уничтоженным еретиком. И сверкающая белая броня веры в качестве облицовки, невыносимая для демонов и гораздо более искренняя, чем Фар'рэн когда-либо показывал.
Стефаний некоторое время бездействовал, он изучал стену. В ней отражался её создатель. Грани камней стали резче с тех пор, как инквизитор Маллеус видел их в последний раз, сами камни – прочнее. Раствор горчил – Стефаний не смог подобрать иного слова. Твёрдость духа, когда хочется отступить. Решимость, когда хочется простить. И гордость, когда уже не осталось сил. Слишком много гордости, впрочем, её всегда хватало. У мальчишки со слабым здоровьем, которым когда-то был Иллиан, ничего другого просто не было. И длинные тонкие шрамы – пока ещё безопасные – прожилки в камнях, следы запретных техник. Фар'рэн тщательно скрывал их, замаливал, контролировал. Именно поэтому они были всего лишь прожилками, а не трещинами. Пока, только пока.
Стена – защита и броня для души – отражала всё, что Иллиан бросал в лицо врагам Империума – самого себя. Именно эту стену Стефанию предстояло попытаться разрушить. Но для начала он решил проверить, не осталось ли что-то перед стеной, смог ли его коллега полностью спрятать все мысли и чувства, защитить их от чужого опасного внимания. Литании стали громче, языки свечей вытянулись в тонкую линию, в воздухе появился едва различимый запах роз – цветов, некогда росших на Святой Терре.
Стефаний знал, как сделать для себя зримым всё, что спрятано за стеной. И он обязан был заглянуть в то, что Иллиан пытался от него скрыть. Слишком велик был шанс скверны, слишком страшен противник. И всё же Фар'рэн был здесь, значит, он победил, пусть и с большим трудом. Из всего, что рассказал ему Иллиан, и из тех следов, что остались в его разуме, Стефаний сделал вывод, что нерождённый тратил все силы на то, чтобы проникнуть в реальность и почти не уделял внимание инквизитору и его аколитам. Он недооценил их, не счёл достойными противниками. Но даже лёгкое соприкосновение со столь могущественной сущностью могло отравить душу.
Стефаний прислушался к звучавшим в его голове литаниям, позволил им проявиться в виде светящихся нитей с серебряными бубенчиками его собственной нерушимой веры, собрал их в узел, связал – ещё один мыслеобраз, который Иллиан осилить не смог – и направил к стене. От прикосновения чистого и незамутнённого пороками проявления души инквизитора Маллеус та начала истекать чёрной густой жидкостью. От места соприкосновения трещинами разошлись чёрные линии. Облицовка из веры всё ещё могла их сдержать, она искрила и прогибалась, но не ломалась. Камни тоже пока ещё держались, хоть по ним и сбегали тонкие струйки песка. Сомнения. Слабость. Усталость. Скверна. Ещё исцелимо. Ещё можно успеть, если не запускать. Оставишь, как есть, и станет хуже. Мерзость разрастётся, сомнения отравят разум. Внешне ничего не изменится, но достаточно будет лишь одного слабого удара. Этого допускать было нельзя. Необходимо было вычистить, выжечь скверну сейчас, пока она не отравила разум Иллиана. И сделать это должен был он сам, через боль, через страдания. Инквизитор Маллеус мог лишь указать ему на опасность, направить, но не более. Лишь ритуал очищения и покаяния, лишь многочасовые священные истязания могли уничтожить скверну, исцелить душу. Но даже тогда на ней останется шрам, уязвимость, которая со временем может истощить разум Фар'рэна. С этим поделать уже ничего было нельзя, лишь уповать на милость Императора и выносливость Иллиана.
Стефаний позволил вспыхнувшей в нём ненависти к сотворившему это с его другом демону принять форму копья и обрушил его на белоснежную стену как раз в том месте, где на ней растекалось чернильное пятно. Он бил аккуратно, тщательно соизмеряя свою силу, чтобы не навредить и без того измученному разуму Иллиана. Первый удар растёкся по облицовке, отражённый упрямством и сосредоточенностью, принявшим форму острых шипов. Но этот удар был далеко не последним.
Испытание прочности защиты Фар'рэна заняло больше времени, чем Стефаний рассчитывал. Стена его веры и воли была крепка, инквизитор Ордо Маллеус счёл приемлемым то, как она была выстроена и как держалась под его ударами, критически опасных трещин он тоже не обнаружил. Иллиан оказался весьма талантливым в деле защиты разума, хотя сам и не являлся псайкером.
– Я ощутил следы присутствия, но они не враждебны. – Стефаний задумчиво почесал переносицу. Он не любил работать с разумом, не важно, чей он был. Но инквизитор Маллеус и сам хотел убедиться в том, что кроме усталости и вполне исцелимого заражения, неизбежного при столь близком контакте, с Иллианом не случилось ничего непоправимого.
– Это следы моего мистика. Я впустил его разум, скрыл за своей стеной. Потом мы ударили вместе. – Иллиан чувствовал себя выпотрошенным, голова раскалывалось, перед глазами мелькали цветные круги.
– Ты настолько ему доверяешь? – удивлённо спросил Стефаний, аккуратно поддерживая Иллиана за плечи.
– Не пустил бы, если бы не доверял. – В голосе Иллиана прозвучало больше злобы, чем он хотел. – Один бы он не справился. Я – тоже. У нас не было выбора.
– А что с ним сейчас? И с твоими людьми? – Стефаний не слишком доверял санкционированным псайкерам, служащим инквизиторам, считал, что их воля слишком слаба, а вера – поверхностна. Иначе они заняли бы место дознавателей.
– Сейчас Изекия находится в медикаметозной коме в карцере Экстремис под наблюдением сервиторов. Насколько я могу судить, его разум и воля выдержали испытание. Что же касается бойцов… четырнадцать погибло, ещё троих пришлось казнить после возвращения на «Последовательность». Остальные усердно молятся в своих каютах. Некоторые исполняют епитимьи. Они справятся, – ответил Иллиан. У него уже челюсть сводило от святых слов, многократно повторяемых перед сном, и кружилась голова от воскуряемых перед вечерней молитвой благовоний. Но иначе у него не было ни малейшего шанса уснуть.
– Иллиан, ещё раз предлагаю тебе сменить Ордос. Я мог бы взять тебя на обучение, рассказал бы о Губительных силах такое, о чём ты и помыслить боялся. – Стефаний старался быть убедительным. Обычно вместо красноречия он использовал силовой молот. – Для тебя не останется запретных тем и заданий.
– Ещё раз откажусь. Меня вполне устраивают еретики и мутанты. – Слабо улыбнулся Иллиан. Стефаний уже пытался заманить его в Ордо Маллеус. Но они оба прекрасно понимали, что это означает. Пришлось бы оборвать все привязанности и связи и выстроить новые. К такому Иллиан пока не был готов. Да и к знаниям об изнанке мира не стремился – ему хватало вполне материальной грязи, чтобы тянуться ещё и к инфернальной.
– Я пока что предлагаю. Ещё одно подобное столкновение, и выбора у тебя не останется, Иллиан. Тебе придётся вступить в Ордо Маллеус. Или трагически погибнуть на службе Императору. – Стефанию не хотелось произносить этих слов, но и лгать другу он не мог.
– В следующий раз будет видно.
– Что ж, это твоё решение. – Стефаний сочувственно посмотрел на своего друга. – А теперь позволь мне помочь тебе избавиться от следов скверны.
Иллиан устало кивнул и смиренно сложил руки в знак аквилы.
Очищение души и тела должно было пройти через боль. Только кровь могла смыть прикосновения нечестивых щупалец, только агонистический катарсис был способен очистить душу от отголосков демонической воли.
Стефаний открыл небольшую дверь, спрятанную за гобеленом в углу молельни. За ней, в конце длинного и узкого коридора, находилась комната очищения – всегда готовая, отдраенная до блеска. Факела никогда не прекращали гореть, жаровни пылали, хитроумные инструменты с тонкими щупами и свёрлами были разложены на деревянных полках, потемневших от времени. Здесь звучали совсем другие литании, мрачные, порицающие, обвиняющие. Они заставляли сжиматься от ощущения собственной нечистоты, заполняли голову мыслями о совершённых грехах и необходимости покаяния.
Иллиан зябко поёжился, переводя взгляд с одного пыточного инструмента на другой. Предназначения некоторых он не знал: Иканари предпочитал более простые и эффективные методы, лишь изредка добавляя наркотические препараты или прося об услуге Изекию. Фар'рэн медленно расстегнул брошь-инсигнию и положил на столик у двери. Его руки не дрожали, хотя всё в нём восставало против новой боли, новых мучений. Но Иллиан усилием воли заставил замолчать слабый голос малодушия. Сейчас у него не было права отступить. Лёгкие сжал спазм, прокатившийся волной по всему телу. Всего лишь естественный человеческий страх перед болью. Фар'рэн очень на это надеялся. Он был обязан пройти испытание, потому что знал, если не справится, «Очищение» уничтожит «Последовательность», а его собственная душа будет обречена на агонию и распад в когтях нерождённых.
Стефаний вёл своего друга через испытания плоти и духа, поддерживая и наставляя. Он не мог помочь ему там, где Иллиан должен был справляться сам. Но инквизитор Маллеус не позволял состраданию коснуться своего сердца. Очищение было необходимо, и с каждым новым инструментом, с каждым новым проколом и надрезом, с каждой скобой, установленной на обнажённых костях, с каждой раскалённой иглой, загнанной под нервный узел, с каждой каплей крови и каждым судорожным вздохом Стефаний всё отчётливей понимал, как сильно оно было нужно Иллиану. И потому продолжал свою работу с усердием, достойным носимых им регалий.
– Ты справился. – Стефаний вернул в футляр тонкий щуп с тремя острейшими лезвиями на конце и положил покрытую свежей кровью бронированную перчатку на макушку Иллиана. Тот был без сознания и не слышал слов своего друга.
Стефаний активировал вмонтированный в горжет доспеха вокс-передатчик и вызвал свой лазарет. На «Очищении» были лучшие хирургеоны и мастера аугментики, каких только можно было сыскать в сегментуме. Кроме того, святые мощи, хранившиеся в лазарете и привезённые с самой Святой Терры, многократно ускоряли процесс заживления любых ран.
– Лазарус, я закончил. – Стефаний больше ничего не добавил. Его лучший хирургеон хорошо знал своё дело.
Но даже исцеляющим эликсирам и умелым рукам Лазаруса потребовался не один десяток часов, чтобы поставить Иллиана на ноги. Испытание далось ему тяжело. Всё тело инквизитора под одеждой покрывали бинты и свежие швы, а в его венах обезболивающих и стимуляторов плескалось больше, чем крови.
Стефаний решил проводить своего друга до челнока. В машинке, что везла инквизиторов до ангара, они оба молчали. Иллиан перебинтованными пальцами стискивал серебряную инсигнию и бессмысленно смотрел в пустоту. Стефаний не мог даже предположить, что за мысли бродили в голове его друга.
– Я дам тебе своего пилота. Полетишь в сопровождении моего челнока, а на нём пилот вернётся назад. – Инквизитор Ордо Маллеус помог Иллиану выбраться из машинки и подвёл его к транспорту. – Иллиан, я сделал всё, что было в моих силах, остальное в руках Императора, но ты должен пообещать мне, что покажешься хорошему медику-биологис, и чем быстрее, тем лучше. То, что в тебе осталось, запускать нельзя. И в ближайшее время, пока твоя защита ослаблена и уязвима, а душа утомлена, ты не должен испытывать её на прочность больше необходимого.
– Я обещаю, – произнёс Иллиан одними губами. Верений вполне мог справиться с обязанностями биологис, а ввязываться во что-то серьёзное Фар'рэн пока и сам не собирался. Слишком мало у него осталось для этого штурмовиков.
– Ещё я хочу попросить тебя об одной услуге.
– Слушаю. – Иллиан едва расслышал собственный голос.
– На втором челноке я передам груз. И сообщение. Их очень важно доставить на один корабль. – Стефаний остановился у самой аппарели и внимательно посмотрел в лицо Иллиана. – Я никому не могу доверить этот груз. Но долг призывает меня в места, далёкие от пункта его назначения. И потому я прошу тебя. Позволь себе небольшую заслуженную передышку. Я не стал бы просить тебя о мелочи.
– Кому я должен доставить груз? – Иллиан изо всех сил старался говорить громче. Сорванное криками горло всё ещё саднило, слова давались ему с трудом.
– Астартес. Тебе знакомо название «Окровавленный»?
– Знакомо. Я пару раз пересекался с их апотекарием. – Иллиан на миг зажмурился, потом снова открыл глаза и посмотрел на Стефания. – Я обязан тебе за помощь. Кроме того, если груз действительно так важен и так опасен, как я могу отказать?
– Ты ничем мне не обязан. – Стефаний осторожно положил руки на плечи Иллиана. – Я тебе благодарен. Этот груз бесценен, береги его. И послание тоже передай. Отправляйся в путь, и пусть Император благословит тебя. Я буду молить Трон, чтобы нам больше не пришлось встречаться для исполнения столь тяжких обязанностей.
– Я тоже буду молить Императора, чтобы мне больше не пришлось рисковать душой и членством в Ордо Еретикус. По крайней мере, в ближайшие несколько лет. – Иллиан растянул искусанные губы в улыбке.
Обратный путь на «Последовательность» занял куда больше времени, чем на «Очищение». Два челнока лавировали, стараясь не терять друг друга из вида. Разделились они только перед стыковкой. Один челнок, вёзший инквизитора, повернул к пассажирскому ангару, второй – к грузовому. Иллиан успел задремать, его разбудил только стук шасси о металл. С трудом он поднялся на ноги и, прихрамывая, пошёл к выходу. В голове было мутно из-за лекарств, но это было лучше, чем невыносимая боль во всём теле. Марику, хирургеону «Последовательности», потребуется немало времени и сил, чтобы окончательно привести Фар'рэна в порядок.
Иллиан медленно спустился по аппарели челнока. Его встречала не только Сефара, как это обычно бывало. Рядом с командиром штурмовиков выстроились все, кто участвовал в финальном штурме логова «счастливчиков». Тринадцать штурмовиков, некоторые едва держатся на ногах, их командир Сефара Элман, технопровидец Термий, дознаватель Джедедия и бывший полицейский, ныне аколит Клавдий. Фар'рэн остановился и окинул взглядом свою свиту. Он всматривался в лицо каждого, но видел в них лишь тщательно скрываемое беспокойство и напряжение. Его возвращения они ждали как приговора.
– Выслушайте меня внимательно. – Иллиан говорил тихо, чётко выговаривая каждое слово. – О том, что вы видели, что делали и с кем сражались на последней миссии никому ни при каких обстоятельствах не рассказывать, не обсуждать и не вспоминать. Эта информация строго засекречена. Сефара, доведи это до сведения аколитов и особенно Варага.
– Будет сделано! – щёлкнула каблуками Сефара.
– Наставник, у вас были какие-то проблемы? – обеспокоенно спросил Джедедия.
– Нет, но могут быть, если кто-то из вас будет несдержан в словах. – Иллиан скептически посмотрел на свою свиту. – Эта тема закрыта. Никаких обсуждений. Джедедия, передай Анджесу, чтобы уничтожил копии протоколов и избавился от трупов, если он ещё этого не сделал. И чтобы тоже молчал.
Иллиан подумал, что его свита выглядит потрёпанной. Демон был врагом не их уровня, определённо. Им просто повезло – тварь не была готова к их атаке, недооценила его Ордос. Когда этот демон явится вновь, он будет осторожнее и гораздо опаснее. Если бы не любопытство Фар'рэна и то, что он выбрал именно Отиум, на десятом или двадцатом самоубийстве реальность бы треснула. Если, конечно, «счастливчикам» удалось бы собрать наиболее подходящие души, а их лидеру – усилить ритуал, увеличив количество последователей и доведя их жажду абсолютного покоя до максимума. И тогда планету пришлось бы экстерминировать.
– А госпожа Шивани Кисмет? – обеспокоенно спросил Джедедия. Возвращаться, чтобы предупредить её, они точно не будут. Финнвард беспокоился, что госпожа Кисмет, активно помогавшая в расследовании, могла похвастаться кому-нибудь не тому. Дознаватель был уверен, что её следовало либо сделать агентом Инквизиции, либо ликвидировать.
– Она не первый раз оказывает содействие и знает правила игры, – спокойно ответил Иллиан. За Шивани он не переживал, она способна была оценить риски. Почему-то Иллиан подумал, что сейчас госпожа Кисмет, скорее всего, уже всходила на борт какого-нибудь вольного торговца, чтобы немного попутешествовать. – Она никогда не скажет ничего лишнего. Если станет известно, что госпожа Кисмет оказывает активное содействие Инквизиции, это может отпугнуть её гостей.
Иллиан сдержал улыбку. Кто знает, встретятся ли они вновь? Их жизненные пути пересекались каждый раз случайно. Они не планировали и не ждали встреч, но Галактика, кажется, была слишком маленькой для того, чтобы эти встречи не происходили. Или, быть может, кто-то из них двоих лгал о том, что не пытался найти второго. А может, лгали они оба.

До ближайшей точки Мандевилля было ещё почти пять часов лёта, это время Иллиан планировал потратить на сон. Потом, в варпе, ему лучше было бодрствовать. Раны и переломы, искусно зашитые и срощенные хирургеоном Стефания, всё ещё ныли, а воспоминания о сражении с демоном были слишком свежи, чтобы не стать причиной кошмаров. По опыту Фар'рэн знал, что фантомные боли будут преследовать его ещё долго, как знак того, что он опять влез туда, куда не следовало, и привлёк нежелательное внимание Ордо Маллеус. После всего пережитого для Иллиана Имматериум представлял сейчас большую опасность, чем обычно. Но пока что «Последовательность» находилась в самой обычной пустоте, и можно было позволить себе расслабиться. По крайней мере, Иллиан очень на это рассчитывал. До того самого момента, как не увидел стоявшего у дверей его каюты сервитора.
Бледный, с серо-стальными кабелями, проглядывающими через тонкую кожу, и отвалившейся челюстью, с торчащим из глотки фасеточным серво-глазом и выгнутыми под неестественным углом конечностями, большая часть которых была заменена различными инструментами, он казался воплощённым технокошмаром. Создать подобное на этом корабле мог только логис Верений. Все остальные сервиторы были максимально функциональны и не вызывали такого подсознательного ужаса.
Иллиан подошёл к ожидавшему его посланнику. Тот блокировал своим скрученным телом вход в каюту и никак не реагировал на приближение инквизитора. Фар'рэн недовольно нахмурился и остановился всего в шаге от чудовищно изуродованного раба. Электротатуировка на его ладони давала приоритетный доступ к почти что любому имперскому оборудованию, но она вряд ли сработала бы с творением Верения.
Когда Иллиан остановился, сервитор пришёл в движение. Он издал какой-то нечленораздельный звук, похожий то ли на стон, то ли на вздох, развернул и заковылял по коридору, заваливаясь то в одну сторону, то в другую. Его ноги были более приспособлены для перемещения по конструкциям или внутренностям корабля, но никак не по ровной поверхности. Иллиан с тоской посмотрел на дверь своей каюты, за которой его ждал отдых, и обречённо пошёл за сервитором. Если Верений прислал за ним один из своих живых инструментов, значит, хотел поговорить о чём-то серьёзном.
Логово логиса располагалось в изолированной секции корабля, которую кроме него никто не использовал. Экипаж старался не появляться здесь, опасаясь попасться жуткому техножрецу под механодендрит и превратиться в очередного сервитора. Не было никаких свидетельств, что такое на самом деле происходило, но слухи циркулировали по кораблю не первый год.
Чем ближе Иллиан подходил к той части логова Верения, которую тот называл Архивом, тем толще становились кабеля, холоднее воздух и надоедливее – гул многочисленных машин. Вскоре начали попадаться спешащие куда-то сервиторы. Иллиану теперь приходилось прилагать усилия, чтобы не потерять из вида своего провожатого.
Верения он нашёл возле одного из огромных когитаторов, сконструированных лично логисом. Техножрец стоял, подсоединив разъёмы на своих пальцах и животе к машине, в его механодедрите была зажата печать чистоты с молитвой Омниссии, которую он явно намеревался приделать к когитатору после того, как закончит обмен данными. Сервитор-провожатый замер возле своего хозяина, издал несколько звуков на машинном коде, дёрнулся, выворачивая конечности назад, и на огромной скорости унёсся прочь, ловко уклоняясь от свисающих кабелей и других лоботомированных рабов.
– Многоуважаемый логис, – вежливо обратился инквизитор, когда Верений закончил ритуал.
Тот не ответил, даже не взглянул на гостя, просто развернулся и пошёл куда-то вглубь своих владений, отодвигая свисающие с потолка кабели механодендритами. Иллиан с трудом проглотил нахлынувшее возмущение и последовал за ним, стараясь не подвернуть себе ногу и не удариться о какой-нибудь священный механизм. Поведение логиса могло показаться неподобающим лишь тем, кто не знал его так долго, как Фар'рэн. Верений всегда был до крайности эксцентричен.
Когитаторов стало больше, некоторые из них выглядели невероятно древними, но все, определённо, находились в рабочем состоянии. Так далеко Иллиан никогда ещё не заходил, предпочитая общаться с логисом на своей территории. Спёртый воздух пропах благовониями и священными маслами, дышать с каждым шагом становилось всё тяжелее, но здешним обитателям это было и не нужно.
Наконец Верений остановился, резко развернулся, едва не сбив с ног шедшего за ним инквизитора. Серая роба логиса явственно шевелилась, в разрывах ткани можно было разглядеть пульсирующие трубки и витые, покрытые блестящим маслом кабели. Иллиану они напомнили подгнившие кишки. Логис некоторое время молчал и не двигался, потом резко приблизил своё черепообразное вытянутое лицо к самому лицу Иллиана. Для этого ему пришлось наклониться, согнув свой аугментический позвоночник под неестественным для человеческого существа углом.
– Запрос информации, – прошелестел механический голос Верения. Иллиан с трудом сдержал порыв отшатнуться. – Запрос степени осведомлённости. Ты знаешь, почему столкнулся с этим демоном?
– Это было случайностью, – решительно ответил Иллиан.
– Ответ неверный. Ты был отправлен к нему Брентом, – Верений выдал ещё одну фразу на бинарике.
– Я просматривал его записи с подозрительными случаями, решая, куда отправиться. – Иллиан всё ещё не понимал, что пытается сказать ему логис, но происходящее ему определённо не нравилось. – То, что я выбрал именно этот, было случайным.
– Неверный ответ. Не случайным, предопределённым. Логичным. Брент исходил из предположения о твоей связи с куртизанкой Кисмет. Он определил твой выбор. – Верений опять сбился на двоичный код, с ним подобное случалось редко, так он выражал своё волнение или негодование. Иллиан едва не возразил, что не имеет никаких связей с Шивани, но вовремя понял, как по-детски это прозвучит. Да и связь всё же была – деловая. – Брент вычислил, что скрывается за этими случаями. Это было легко. Зная твой метод работы, он понял, что ты придёшь к тем же выводам достаточно быстро. Брент вычислил не только то, что это культ, а не просто ересь или глупость, но и то, кто именно ими управляет. Он знал, с каким демоном тебе придётся столкнуться. Брент отправил тебя ему в пасть.
– Погоди, откуда ему было знать, что там за демон? – Иллиан отбросил в сторону обвинения Верения. Остальные его слова звучали до омерзения логично.
– Справка. Инквизиторы-отступники стираются из регистров, данные о них удаляются из архивов, доступных всем членам святых Ордосов. Но Брент всегда интересовался падшими коллегами. И изучал их биографии, когда получалось добыть. Я сам достал для него много закрытых досье. Нелегально, – признался Верений. Казалось, ему неприятно было говорить об этом. Механикус не ведают стыда, так что дело тут было в чём-то другом. – Некоторых он знал лично до падения. Он мог узнать стиль.
– Это предположение, Верений. Мы с наставником не враги, – постарался успокоить логиса Иллиан. Ему вдруг пришло в голову, что Верений пытается его защитить.
– Я знаю Конрада дольше, чем ты, гораздо дольше! – прошипел техножрец, – ты не первый, Иллиан Фар'рэн, и не последний.
– Конрад Брент официально мёртв! Он не может взять себе нового ученика! – Иллиан понял, что никогда не спрашивал наставника о других дознавателях, не знал, были ли они, и что с ними стало.
– Ты помнишь день, когда умер Брент? У тебя была эмоциональная реакция, – Верений тоже хорошо всё помнил, он помогал организовать обман и следил, чтобы никто ничего не заподозрил. Техножрец не стал даже архивировать это воспоминание, время от времени он возвращался к нему и анализировал.
Иллиан тоже помнил тот день очень чётко. Искалеченный наставник попросил его прилететь. Шёл дождь, настоящий ливень, на той планете они не были редкостью. Дом, снятый старым инквизитором, казался мрачным и унылым, как и всё вокруг. И двое мрачных арбитраторов у дверей. Никто сначала не поверил, что это было самоубийство. Двое инквизиторов, откликнувшихся на призыв Арбитрес, провели тщательное расследование. Иллиан молча ждал их вердикта. Он всё понял с самого начала, хотя поверить не мог. Брент предал его, оставил одного сражаться против всех ужасов этой Галактики. Принять его смерть в бою было бы проще. Но наставник много раз говорил ему, что инквизитор не имеет права на слабость, он не может сдаться. Инквизиторы уехали, как только закончили расследование. Иллиан слышал, как один из них сказал старшему арбитратору, что это было самоубийство, и им здесь делать больше нечего. Они просто вычеркнули Брента из списка живых и забыли о нём. Похороны Иллиан организовал сам, в тот день дождь наконец-то кончился, а небо очистилось. Это больше походило на насмешку, чем на благословение. Тогда он не чувствовал ни боли, ни горя, только опустошение и обиду.
– Разумеется. Я не знал, что всё это – инсценировка, – несколько смутившись, ответил Иллиан. Для него самоубийство Брента было настоящим шоком. Он слишком уважал наставника, чтобы допустить мысль о столь постыдном поступке даже после того ранения – умереть из слабости и не за Императора.
– Что ты сделал с телом? – продолжил Верений.
– Похоронил с почестями. – Иллиан вспомнил тот яркий солнечный день и глухую боль в груди. Он чувствовал себя преданным.
– А куда ты дел кольцо Брента? То, что даёт вам статус. С инсигнией? – В шипящем голосе логиса появились ядовитые нотки.
– Похоронил вместе с телом. Имя Брента вычеркнули из списков живых и действующих инквизиторов. Оно потеряло силу. – Иллиан вспомнил, что просто положил кольцо на тело, которое не было телом.
– И где кольцо сейчас? – Верений не ждал ответ, он был уверен в своей правоте. – Оно у Брента, это весьма вероятно. Так что у него может быть ученик. Никто не усомнится, не будет проверять полномочия, если им показать настоящее кольцо.
– Кроме других инквизиторов, – продолжил Иллиан, – или самых подозрительных планетарных губернаторов. Или Механикус. Оно не откроет ни одну дверь.
– Брент, ещё будучи действующим инквизитором, создал огромную сеть информаторов и агентов по всему сектору. Многие из них даже не догадывались, кому служат на самом деле. И не догадываются до сих пор. Конрад аккумулирует слухи и доступную информацию, старательно анализирует всё, что хотя бы косвенно касается деятельности Инквизиции и еретических культов. Он знает больше, чем должен был при его положении. Брент лишён прямого доступа к закрытым базам данных Инквизиции, но это не означает, что он слеп. Есть ненулевая вероятность того, что он использует одного из своих агентов для оперативной работы и натаскивает, как ученика. Этот агент вполне может действовать там, где достаточно лишь знака инсигнии, чтобы добиться подчинения, – закончил Верений. Он выпрямился, расправил механодендриты, положил тяжёлые тонкопалые руки на плечи Иллиана. Речь логиса сейчас была лишена машинных терминов, это говорило о том, что древний техножрец хотел, чтобы Иллиан понял его, осознал каждое произнесённое слово. – Ты – фигура в его игре. Он пожертвует тобой, когда потребуется. Как жертвовал многими до тебя. И на этот случай у него должна быть готова следующая фигура. Ты стал слишком самостоятельным, Бренту неудобно тобой играть.
– Это предупреждение? – тихо спросил Иллиан. Верений уважал Брента, а теперь оказалось, что ещё и не доверял ему.
– Ладислав Аранка подозревает, что ты – всего лишь фигура, Иллиан. Он не оставит тебя в покое, пока по капле не вытащит правду. Или пока не уничтожит. – Верений сильнее сжал плечи Иллиана и снова наклонился к нему. – Ты должен решить, кто ты – фигура или игрок. Смести с доски тебя могут в любом случае.
– Я подумаю над твоими словами, Верений. – Иллиан серьёзно кивнул, поморщившись от боли в плечах. То, что говорил логис, не было лишено здравого смысла и на удивление удачно дополняло его собственные наблюдения и сомнения. – И благодарю за заботу.
Иллиан вышел из душного логова Механикус в сопровождении ещё одного сервитора. Без него он вполне мог заблудиться. Лоботомированный раб проводил его до самой каюты, потом поклонился и удалился, цокая когтистыми лапами по полу. В голове Фар'рэна роились десятки мыслей, но он отбросил их, пообещав себе, что обдумает всё позже. И решение примет позже. Сейчас же ему просто необходимо было отдохнуть перед перелётом через Имматериум.
Перейтик к верху страницы
 
+Цитировать сообщение
sollh
сообщение 01.12.2020, 13:25
Сообщение #8


Novice
**

Группа: Пользователь
Сообщений: 49
Регистрация: 25.06.2018
Пользователь №: 62 317



Репутация:   17  


Вигрис Киа задумчиво постучала пальцами по подлокотнику капитанского трона. Вскоре им предстояла ещё одна встреча в пустоте, но на этот раз более приятная. По крайней мере, она на это надеялась. Координаты места назначения ей передал Иллиан, когда вернулся с «Очищения», что уже настораживало. С другой стороны, у Ордо Маллеус были лучшие авгуры, самые свежие сводки, самые надёжные астропатические передачи и самые лучшие варповидцы. Чего ещё желать? Разумеется, корабль, который они искали, находился там, где и ожидалось – огромный, искусно украшенный красавец цвета свежепролитой крови. Это был корабль быстрого реагирования Астартес «Окровавленный». Ни один метр на его поверхности не оставался без украшения, искусной резьбы или статуи. Даже дула лэнсов были обрамлены гигантскими перьями и крыльями. Хотя сейчас всё это великолепие не было таким уж безупречным. Было видно, что корабль недавно побывал в бою. Окрашенную алым броню покрывали шрамы от касательных попаданий, часть надстроек и скульптур отсутствовала или требовала замены. По обшивке «Окровавленного» сновали ремонтные сервиторы, тянущие за собой кабеля или ящики с запасными деталями. Корабль висел в пустоте и залечивал свои раны перед следующим сражением.
– Мы принимаем вокс-передачу. Для нас открыт нижний малый ангар для стандартных судов. – Вокс-оператор привычно отправил копию передачи в каюту инквизитора. – Канал передачи частный. Нас приглашает кто-то из пассажиров.
– Отлично, челнок уже готов, полагаю. – Вигрис дождалась кивка ответственного офицера и расслабленно откинулась на спинку трона.
Дальнейшее её не заботило – это было личное дело инквизитора. Приглашение относилось к нему, насколько она знала, даже Джедедия оставался на корабле. А в том, что касалось интереса к делам Инквизиции, Вигрис следовала примеру отца.
Когда пришло приглашение, Иллиан был уже на полпути к ангару с челноком. Летевший у его плеча сервочереп выдал длинную ленту с тестом, которую он сорвал и прочитал на ходу. Иллиан не хотел надолго задерживать «Окровавленного». У Астартес всегда хватало работы, ему тоже было, чем заняться. Конечно, варп сводил на нет всю спешку и планы материального мира, но инквизитор всё равно торопился.
Челнок уже ждал его, подготовленный, загруженный и освящённый самым лучшим образом. Термий не хотел опозориться перед технопровидцами и технодесантниками прославленного Ордена Кровавых Ангелов. В этот раз Иллиан позволил ему пилотировать челнок, но предупредил, что визит, скорее всего, будет кратким.
Термий вёл предельно аккуратно и чётко, не отклоняясь ни на метр от проложенного маршрута. Покинув «Последовательность», он позволил челноку упасть в пустоту, потом повёл вперёд и вверх, к алой громаде «Окровавленного». Прекрасные статуи ангелов с воздетыми мечами словно светились в бесконечной черноте, что окружала их. Толстые цепи свешивались в пустоту с их постаментов. Корабль был настоящим произведением искусства.
Челнок вошёл в ангар с ювелирной точностью. Термий сбросил скорость в нужный момент и приземлил машину ровно на отметку. Иллиан предупредил его о ценном грузе, и потому Механикус был особенно осторожен. К челноку тут же заспешили сервиторы и палубный технопровидец, ответственный за ангар и приём кораблей обычных людей, не Астартес. Судя по тому, с каким энтузиазмом он принялся осматривать машину, работа у него появлялась нечасто.
Иллиан спустился по аппарели, за ним робко семенил его спутник, единственный пассажир, которого он взял с собой – Сета Ал'Кай.
Корабль почти не изменился с тех пор, когда инквизитор последний раз поднимался на борт. Новые отметины от пустотных боёв, новые скульптуры взамен отколовшихся – вот и все новшества. Астартес всегда были консервативны, особенно те из них, кто относился к древним Орденам Первого основания.
– Добро пожаловать, Иллиан, – пророкотал сверху приятный баритон. Как и все космодесантники, говоривший был высок и массивен и голос имел соответствующий. На левом предплечье Астартес носил нартециум, не снимая его даже между боями в относительной безопасности корабля.
– Рад видеть тебя целым, – Иллиан улыбнулся гиганту в алой броне.
– Много времени прошло с нашей последней встречи. Она была короткой и не слишком приятной, – неспешно продолжил космодесантник. Лицо Астартес, отмеченное божественной красотой его святого предка, светилось затаённой улыбкой.
– В первую очередь, для врагов Империума, – поддержал беседу Иллиан. Он знал, что сангвинарный жрец не любит спешки. – Но сегодня я попросил о встрече совсем по иной причине, Таграэль.
– Ты проделал долгий путь, нашёл меня в пустоте, что же это за причина? – Таграэль вопросительно посмотрел на инквизитора.
– Я здесь для того, чтобы выполнить поручение моего друга Стефания из Ордо Маллеус. Он просил передать этот груз. Сказал, что он бесценен. – Иллиан указал на массивные контейнеры, которые сервиторы выгружали из челнока под строгим надзором Термия.
– Возможно ли, что ему удалось достать то, что он обещал? – Таграэль впился в контейнеры взглядом. – Этот груз воистину бесценен.
– Рад это слышать. Стефаний просил передать ещё и это. – Иллиан кивнул Сете.
Мальчик испуганно сжался, но всё-таки нашёл в себе силы протянуть космодесантнику тяжёлый планшет. В ладони Таграэля тот казался небольшим, но для Сеты был почти неподъёмным.
– Я не знаю, что передал тебе Стефаний, и знать не хочу. Он сказал, что сожалеет о том, что не смог доставить груз лично. Неотложные дела. – Пожал плечами Иллиан. Он и сам подкинул ему одно из этих неотложных дел.
– Я понимаю. И благодарен тебе за то, что ты согласился доставить груз на «Окровавленный». – Таграэль прижал свободную ладонь к груди. – Ты оказал нам неоценимую услугу.
– Мне было по пути, – уважительно склонив голову, сказал Иллиан. – Кстати, если уж на то пошло, можешь сделать кое-что для меня?
– Если это будет в моих силах.
¬– Осмотри этого мальчика, – с лёгкой улыбкой ответил Иллиан. – Хочу, чтобы он стал космодесантником.
Даже Астартес не ждали ничего хорошего от просьб, исходящих из уст представителя одного из святых Ордосов. Но конкретно эта оказалась для сангвинарного жреца полной неожиданностью.
– Весьма странная просьба. Ты же знаешь, Иллиан, мы набираем рекрутов с Ваала. Каждый желающий вступить в Орден юноша должен пройти череду испытаний прежде, чем будет допущен к последним таинствам и сможет претендовать на то, чтобы стать неофитом, – осторожно ответил Таграэль, с ещё большим любопытством глядя на Сету.
– Но у твоего Ордена множество дочерних, которые не откажутся принять кандидата, если его порекомендуешь ты. Кроме того, у меня в друзьях нет других апотекариев.
– Я осмотрю мальчика. Но это может занять несколько дней. – Сдался Таргаэль. Сета заинтересовал его, как и упорство, с каким инквизитор пытался его пристроить к Астартес.
– Если не подойдёт, оставь слугой Ордена.
– Я справлюсь со всеми испытаниями и стану космодесантником, – тихо сказал Сета, потом поднял голову и упрямо посмотрел сначала на инквизитора, потому на апотекария. – Обязательно!
– Я понимаю, почему ты привёл его, – рассмеялся Таграэль. Но во взгляде его голубых глаз, направленном на мальчика, Иллиан разглядел печаль и тревогу.
– Тогда, думаю, пора прощаться. Я выполнил просьбу Стефания, и тебе не терпится распаковать его подарок. – Иллиан кивнул на контейнеры, высящиеся на полу ангара за его спиной. Разгрузку только что закончили. – Надеюсь, что мы ещё встретимся.
– Ты оказал мне и моему Ордену большую услугу. – Таграэль прижал руку к груди в знак благодарности. ¬– Я этого не забуду.
А про себя Астартес подумал, что Стефаний поступил как всегда мудро, доверив груз надёжному человеку и не посвятив его в детали, ведь Фар'рэн, скорее всего, даже не знал, каким ценным и каким опасным было содержимое этих контейнеров.
Иллиан кивнул и направился обратно к челноку. Он спиной чувствовал растерянный и благодарный взгляд Сеты. Это почему-то раздражало инквизитора. Наверное, всё дело было в том, что теперь он был обречён на рекаф, приготовленный Сефарой. Иллиан и сам не до конца понимал, почему отдал смышленого мальчика Таграэлю, это было просто его прихотью, как и спасение жизни Сеты на Омеге-Три.
Термий, едва увидев вернувшегося инквизитора, с немалым сожалением оторвался от весьма продуктивной беседы с коллегой-посвящённым и поспешил к нему. Иллиан благосклонно кивнул в ответ на чрезмерно эмоциональный рассказ технопровидца о новых литаниях и технических приёмах при работе с приборами, которыми с ним поделился местный Механикус. Из его слов Фар'рэн заключил, что встреча вышла весьма плодотворной для обеих сторон.
– Возвращаемся, – коротко велел инквизитор. Здесь его дела были закончены. Впереди ждала новая работа и скверно приготовленный рекаф.
Едва аппарель челнока коснулась пола ангара «Последовательности», к ней подошёл Джедедия. Дознаватель казался взволнованным, его пальцы то и дело сжимались на эфесе кортика. Иллиан неторопливо спустился и вопросительно посмотрел на своего ученика. Тот протянул ему длинную бумажную ленту с зашифрованным текстом.
– Это пришло пять минут назад на ваше имя, наставник. Я осмелился принять, но не расшифровывал. Коды Инквизиции, – отчитался Джедедия, нетерпеливо поглядывая на бумажную ленту. За плечом дознавателя маячил личный сервочереп–дешифратор Иллиана. Конечно, он был не так хорош, как стационарный когитатор, но основные коды знал.
– Хорошо, – сказал Иллиан, скармливая послание сервочерепу. У входа в ангар он заметил Вигрис, заместительница капитана явно нервничала. – От кого пришло послание?
– Источник был скрыт, но Верений вычислил его. Без спроса, – немного обиженно сказал Джедедия. Его древний логис обычно игнорировал. – Отправитель – флагман Аранки.
– Прекрасно, – саркастически прокомментировал эту новость Иллиан. В голове всплыл недавний разговор с Верением. Мог ли старый логис предвидеть, что такое послание скоро придёт? Скорее всего, именно поэтому он и решил вычислить отправителя. Обычно Верению не было дела до забот корабля и всех, кто был на борту.
Сервочереп качнулся, издал тихий свист и начал выдавать бумажную ленту с расшифрованным текстом. Иллиан подхватил её, внимательно прочитал, скомкал и сунул в карман. Теперь он почти не сомневался в правоте логиса.
– Будут указания, милорд? – первой осмелилась спросить Вигрис. Джедедия смиренно ждал, решит ли Иллиан удовлетворить его любопытство.
– Да, будут. – Иллиан мрачно посмотрел на дознавателя и заместителя капитана.
– Но милорд Аранка не может приказывать вам, наставник. – Дознаватель сжал кулаки. – И не может требовать повиновения!
– Джедедия, Аранка – лорд-инквизитор, он может настоятельно просить. – Иллиан раздражённо отмахнулся от своего ученика. Сейчас ему меньше всего нужны были возражения и комментарии Джедедии. – А когда тебя просит лорд-инквзитор, ты не отказываешь. Особенно, если ты действительно оказался рядом с проблемой, которую тебя просят решить.
– Что нас ждёт, наставник? – посерьёзнел Джедедия. Ему не нравилась вся эта ситуация и то, как резко изменилось настроение Фар'рэна.
– Грязная работа, – ответил Иллиан. И чуть было не добавил: «в не самой приятной компании». Он не мог не откликнуться на призыв лорд-инквзитора сектора, особенно, когда тот просил так настойчиво.
Иллиан назвал Вигрис следующий пункт назначения и отправился в свою каюту. Ему надо было подготовиться к грядущему сражению. И ещё раз обдумать слова, сказанные Верением. В конце концов, возможно, логис был прав, и ему пора было выбрать, фигура он или игрок. Пока ещё у него была такая возможность. Если была.
Перейтик к верху страницы
 
+Цитировать сообщение
0.5 Кота
сообщение 01.12.2020, 19:42
Сообщение #9


Chapter Master
************

Warhammer 40,000
Раса: Space Marines
Армия: Revilers
Группа: Модератор
Сообщений: 7 522
Регистрация: 30.04.2009
Пользователь №: 18 476

Ветеран Ягеллонского крестового походаПремия "Золотая Сци-Фи"Бронза конкурса "Городские Легенды"



Репутация:   2311  


Читал на фикбуке.
Очень недурно!

sollh, тема задвоилась. Одну я, пожалуй, уберу. Или тебе она зачем-то нужна?


--------------------
Перейтик к верху страницы
 
+Цитировать сообщение
sollh
сообщение 02.12.2020, 09:20
Сообщение #10


Novice
**

Группа: Пользователь
Сообщений: 49
Регистрация: 25.06.2018
Пользователь №: 62 317



Репутация:   17  


Цитата(Легендарный душнила @ 01.12.2020, 19:42) *
Читал на фикбуке.
Очень недурно!

sollh, тема задвоилась. Одну я, пожалуй, уберу. Или тебе она зачем-то нужна?


Буду благодарна, если уберёшь. Задвоилась, действительно.
Спасибо!
Перейтик к верху страницы
 
+Цитировать сообщение
kaligvla
сообщение 04.12.2020, 01:07
Сообщение #11


Champion
********

Warhammer 40,000
Раса: Space Marines
Армия: Ultramarines
Группа: Пользователь
Сообщений: 465
Регистрация: 20.05.2013
Из: Москва
Пользователь №: 36 713

Ветеран Ягеллонского крестового походаУчастник Битвы за СкутумБеглец



Репутация:   165  


Даже на контрасте с предыдущей работой очень круто. Теперь я слишком даже верю, что Иллиан - инквизитор. Я прям кайфовал, когда читал!

Единственное что - не хочешь ли ты убрать Каликсиду из упоминаний? У тебя же все равно связей с бэком ФФГ нет никаких, кроме Бледной Толпы (однако Пилигримов Хайты Френч вытащил в совершенно другой регион космоса). Миры ты собственные делаешь, устоявшийся нарратив не трогаешь, так зачем это?
Перейтик к верху страницы
 
+Цитировать сообщение
sollh
сообщение 04.12.2020, 09:34
Сообщение #12


Novice
**

Группа: Пользователь
Сообщений: 49
Регистрация: 25.06.2018
Пользователь №: 62 317



Репутация:   17  


Цитата(kaligvla @ 04.12.2020, 01:07) *
Даже на контрасте с предыдущей работой очень круто. Теперь я слишком даже верю, что Иллиан - инквизитор. Я прям кайфовал, когда читал!

Единственное что - не хочешь ли ты убрать Каликсиду из упоминаний? У тебя же все равно связей с бэком ФФГ нет никаких, кроме Бледной Толпы (однако Пилигримов Хайты Френч вытащил в совершенно другой регион космоса). Миры ты собственные делаешь, устоявшийся нарратив не трогаешь, так зачем это?

Спасибо! Рада, что понравилось.
Каликсиду оставила исключительно ради обозначения места действия и обратной совместимости с первой частью. Принципиального значения для второй и третьей повести конкретное название сектора не несёт, миры свои, зябы - тоже. Сектор если и упоминается, то вскользь как название территории, так что не вижу особого смысла убирать. Я нигде упора не делала, что это важно. Ну кроме первой повести.
Перейтик к верху страницы
 
+Цитировать сообщение

Ответить на темуЗапустить новую тему
1 чел. читают эту тему (гостей: 1, скрытых пользователей: 0)
Пользователей: 0

 



RSS Текстовая версия Сейчас: 28.03.2024 - 13:14