WARFORGE

Здравствуйте, гость ( Авторизация | Регистрация )

Форумы работают на сервере
 Правила форума ЛОКАЛЬНЫЕ ПРАВИЛА ФОРУМА "ЛИТЕРАТУРА, ПЕРЕВОДЫ И ФАН-ФИКШН"
 
Ответить на темуЗапустить новую тему
[фанфик][Wh40k]Несколько слов на прощание, Последние дни Империума
0.5 Кота
сообщение 26.02.2021, 18:29
Сообщение #1


Chapter Master
************

Warhammer 40,000
Раса: Space Marines
Армия: Revilers
Группа: Модератор
Сообщений: 7 522
Регистрация: 30.04.2009
Пользователь №: 18 476

Ветеран Ягеллонского крестового походаПремия "Золотая Сци-Фи"Бронза конкурса "Городские Легенды"



Репутация:   2311  


Цикл "Последние дни Империума":
"Игра"
"Один"
"Конклав"
Интерлюдия "Пламя"
"Сверхлюди"
"Молчание"
"Братство"
"Буревестник"
"Расколотый и потерянный"
"Предательство"
"Спокойные дни"
"Любовь"
"Вавилонская битва"
"На пути к Мордвиге-Прайм"
"Трудно сдержаться"
"Тотальная война"
"Дух"
"Погиб в бою"
"Целостный и счастливый"
"В аду"
"Вынужденный альянс"
"Космический бой"
"Противостояние"
"Оборвать нити"
"Побег из сектора Сецессио"
"Самоубийственная миссия"

Название: Несколько слов на прощание
Сеттинг: Wh40k
Жанр: драма
Рейтинг: 18 + (насилие, нецензурная брань)
Аннотация: отгремела кампания в звёздной системе Мордвига. После пережитых ужасов далеко не все солдаты Classis Libera готовы продолжать воевать. Кто-то уже знает, чем будет заниматься дальше, другие только раздумывают.

1

Великий Разлом ознаменовал новую эпоху в истории человечества – таких чудовищных ран Империуму ещё не наносили. Половина тысячелетнего государства погрузилась во тьму, и жители этих проклятых земель потеряли надежду увидеть свет Астрономикона, обезумели или же погибли во время нашествия демонов, еретиков и чужаков.
Но не стоит думать, что в остальных мирах воцарился мир и покой.
Стало хуже, гораздо хуже.
Все прошедшие кровопролитные войны теперь могли показаться лишь подготовкой к чему-то более ужасающему и опустошительному.
Только чудесное возвращение Робаута Жиллимана спасло людей от помешательства, от потери последней надежды на хоть какое-то будущее. Мстящий Сын объявил начало Неодолимого Крестового Похода и принялся восстанавливать наследие отца потом и кровью, указами и стратегическими решениями.
Ощутили ли последствия этих действий на окраине, в секторе Сецессио?
Конечно же, нет.
Вести о произошедшем доберутся сюда только через несколько лет, если не десятилетий. Истинно верующие в Бога-Императора продолжали бороться за жизнь в окружении страшнейших чудовищ и уродов, потерявших право называться людьми. Те, кто слабее духом, всё чаще задумывались о том, что наступили последние дни, и грядёт конец света.
Подобные настроения царили и на "Амбиции" Георга Хокберга, которая вырвалась из остервенелого побоища в звёздной системе Мордвига. Слишком много погибших, слишком много раненых, изувеченных физически и душевно, слишком много оборванных судеб и несбывшихся надежд. Уцелевшие пережили слишком многое, чтобы сохранить рассудок целым.
С подобным грузом могли справиться только космические десантники, которых с детства готовили к неизбежной смерти в бою, или же воистину несгибаемые герои, способные, как мифические атланты, удерживать на плечах всю твердь земную.
Авраам относился к первым.
Космический десантник вошёл в десантный отсек "Амбиции".
"Тетрархи", "Аквилы" и скоролёты стояли открытые всем редким ветрам, что бродили по палубе между вентиляционными отверстиями. Челноки ещё обслуживали, но вряд ли бы нашлось достаточное число смельчаков, чтобы снова их использовать. Лишь горстка наёмников осталась в строю – все прочие, кто ещё мог рассуждать здраво, решили провести остаток дней подальше от войны, подальше от грязи и крови, которой хлебнули на несколько жизней вперёд.
Авраам направился в дальнюю часть отсека, где готовили к взлёту штурмовой катер. Вопреки назначению, катер "Акула" отправлялся не на абордаж. Просто именно он подходил лучше всего, чтобы высадить двух пассажиров и доставить пару сотен ящиков в место назначения.
Пассажиры – Торгнюр Шумный и магос Фордин.
Ящики набиты оружием, доспехами и техникой Конклава Скутума.
Место назначения – караульная станция в Проливах Балта.
Авраам сотворил знамение аквилы и поклонился танку, вооружённому пучком механодендритов – магосу Фордину – а потом окликнул Торгнюра:
– Эй, волчий хвост! Хотел уйти, не попрощавшись?
Скальд обернулся и воскликнул:
– О-хо-хо! Кого я вижу! А я уж думал, ты никогда из госпиталя не выберешься!
Торгнюр пошёл навстречу, а Авраам выставил вперёд ладонь:
– Давай только без рук, у меня ещё не все кости срослись.
Десантники сотворили знамения аквилы, но Торгнюр всё-таки не удержался и хлопнул Авраама по плечу. Ни тот, ни другой не были облачены в силовые доспехи, но скальд поперёк себя шире, и Авраам покачнулся от удара. Торгнюр довольно осклабился и проговорил:
– Слабак.
– Ну, не всем повезло родиться со сложением шкафа и чугунным лбом, – отозвался Авраам. – Зато у меня здесь, – десантник постучал по плешивой из-за ожогов голове, – не только кость.
Торгнюр хмыкнул и сказал:
– Ну да. На звук как дерево.
Десантники замолчали. Авраам поморщился, повёл плечами и прогнал тишину:
– Слушай… я... вот… А, сука! – Авраам отстегнул ножны с ремня и протянул скальду силовой меч. – Сколько живу, а припадки косноязычия ещё случаются. Держи. Подарок.
Торгнюр принял оружие – Авраам заметил, как дрогнула рука скальда. Торгнюр вытащил клинок из ножен наполовину, осмотрел, а потом задвинул и произнёс:
– Славный. Не жаль с таким расставаться?
– Нет, – отмахнулся Авраам. – Надеюсь, не пона… нескоро понадобится.
– У меня тоже кое-что есть… друг, – сказал Торгнюр. – Подожди только.
Скальд окликнул водителей грузовых "Часовых" и попросил магоса остановить сервиторов, которые перетаскивали небольшие контейнеры. Торгнюр покружил среди ящиков, нашёл нужный, сломал восковую печать и добрался до содержимого. Торгнюр извлёк посеребрённый наплечник к силовым доспехам и вернулся к Аврааму.
– Это тебе.
Авраам проговорил:
– Слушай, я же не служил в Карауле. Меня так мародёром посчитают.
– Тебя это только сейчас забеспокоило?
– Подловил. Спасибо, – Авраам принял наплечник и пожал Торгнюру руку.
– Между тем… а почему бы тебе не стать воином Караула? – спросил скальд. – Я поручусь. Тогда получишь второй такой же, только свой собственный.
Авраам ухмыльнулся и ответил:
– Не уговоришь. Не люблю летать высоко, и эта судьба не для меня.
– Жаль, – вздохнул Торгнюр. – Хер его знает, кто там внизу, кроме Рамы, а с тобой я уже сработался.
– Что я вижу. Грозный серый волк расстроился? Слёзки покапали?
– Пошёл ты.
Авраам усмехнулся и вернул Торгнюру хлопок по плечу:
– Вместо слезливого прощания лучше расскажи мне, что, чёрт возьми, произошло тогда на левиафане?! У меня какие-то провалы в памяти.
– Меньше знаешь, крепче спишь.
– Давай-давай.
Торгнюр положил аугметическую ладонь на плечо боевого брата.
– Я серьёзно. И всем своим однополчанам – от адмирала Руиза и до последнего уборщика – передай, чтобы помалкивали о случившемся. Свидетелей демонического нашествия обычно ликвидируют.
– Не учи учёного.
Торгнюр поморщился, убрал руку, обхватил ею металлический подбородок, подумал немного, а потом спросил:
– Что тебя больше интересует?
– Ну для начала, что за дела с рунами у тебя на лбу?
Торгнюр скис, несколько мгновений собирался с духом, а потом, наконец, сказал:
– Короче, Варлам – мой боевой брат, погиб на Лотиане – увлекался татуировками. Он взял этот узор, – скальд показал себе на лоб, а потом закатал рукав рубахи – Авраам увидел похожие символы и на запястье, – у одного Экзорциста. Экзорцисты – это такой капитул, кажется, тринадцатого основания.
– Да, – кивнул Авраам, – встречал упоминания.
– Экзорцист этот мог выдержать любое псионическое воздействие, и Варлам считал, что как раз с помощью татуировки. Такой вот оберег.
– И вы все себе её и нанесли, – покачал головой Авраам. – А потом ты удивляешься, что я не хочу служить в Карауле. Вы бы проверили сначала, что за узор такой!
– У нас несколько братьев искали информацию в архивах. Глухо. Да и, в конце концов, она же работала!
– У-ф-ф, – произнёс Авраам. – Ладно вы, придурки, но это ж, выходит, целый капитул как-то связан с демонами!
– И не говори, – кивнул Торгнюр. – Теперь буду присматриваться к Экзорцистам, если встречу.
– А что с… – Авраам нахмурился. – Это и вправду был Легион Проклятых? – спросил Авраам полушёпотом.
– А кто же ещё?! – воскликнул Торгнюр. – Всеотец! Я живу ради таких событий! Великая честь!
– Да уж, – кивнул Авраам. – Я думал, миф.
– Ха, кто-то и нас с тобой считает мифом! – отозвался скальд. – Но я всегда знал, что Легион существует. Всеотец призвал духов возмездия нам на помощь и прогнал нечистых!
– Ты уже, наверное, тысячи строк сложил, – улыбнулся Авраам.
– Пятьсот девяносто восемь. Ещё работаю.
– Да уж, работай! А то как-то слабовато. Такое событие, и даже тысячи нет!
– Прочесть?
– Ну, я не любитель… давай ту часть, что про меня.
– А что ты там героического совершил, чтобы о тебе сочинять?
Авраам поглядел на Торгнюра из-под бровей, тот усмехнулся, расправил плечи и прочёл:

Бродяга Авраам
Бранится как хам,
Но рубит вражину
Как злой ураган.
Он метко стреляет
И мощно сечёт.
Безбожные твари
Забиты как скот


Авраам скривился и повращал ладонью туда-сюда.
– И вот ещё, – проговорил Торгнюр и продолжил читать сагу:

Рокот и свист в вихре зарниц,
Воина путь извилист, тернист.
Едва я не стал подлым еретиком,
Но вовремя был остановлен клинком.
Мой брат Авраам прогнал наваждение,
И вместе бок о бок вели мы сражение.
Ни демоны, ни чужаки, ни проклятье,
Нет силы тягаться с яростью братьев.
Но вот на пути показалась громада,
Кровью отмеченный демон из ада.
Тут точка должна быть, мрачный конец,
Но в дело вступил Император, Всеотец.
Из пламенной бездны он воинов призвал
И демонов тут же смыл огненный вал
Воют чудовища, стонет маркиз Аамон
Разрушены капища, стихает гомон.
Повисли плетьми лапы нечистые
И только мерцают кандилы лучистые.


Авраам похлопал Торгнюру, а потом произнёс:
– Ну… нормально. Но пятьсот девяносто восемь строк?! Ты там что? Свою великую победу над каждым гаунтом описал?!
– Не, мелочевку упоминал только типа "одним махом семерых победил". А вот генокрадов и что покруче…
Авраам расхохотался, и уже через мгновение оба десантника громко смеялись. Авраам вытер выступившие слёзы, взял Торгнюр за плечо и проговорил:
– Ладно, Волк. Прощай... или до скорой встречи, как получится. Постарайся, чтобы тебя не убили. Сейчас мало кто может похвастаться таким жизнелюбием.
– Прощай, Лев, – кивнул Торгнюр. – Надеюсь, если встретимся, то не так, как в Кантаврисе. Ты больно хитрый ублюдок.
Десантники обнялись и похлопали друг друга по спинам. Авраам закашлялся, а Торгнюр повернулся и поднялся в катер.
Авраам вздохнул.
Друзья уходили. Кто погиб, с кем-то разошлись пути.
Не в первый раз, но разве к такому привыкнешь?

2

– Я, конечно, мог отмудохать её и одной рукой, но решил: "Какого чёрта?! Это ж можно себе на пользу обернуть!"
Нере с приятелями из компании и местными таможенниками отдыхал в кабаке "Билет на луну" во франконском космопорту на Стирии.
Пустые бутылки грозили уже свалиться под стол, но наемники не давали официанткам делать свою работу. Не то чтобы удерживали силой, просто те получали больше чаевых за внимание и вселенское терпение к грубым манерам. Одна такая дородная девица сидела у Нере на коленях.
– Вон, – Нере указал на Виталия аугметическим протезом, – мужику тоже пальчик порезали перед абордажем, но он не такой прошаренный. Шай мне удружила, и черт бы с ними с выбитыми зубами и сломанными рёбрами. Зато я не участвовал в этом пи3деце с тиранидами. Сейчас сижу здесь в компании чётких ребят и… – он улыбнулся спутнице, а потом ущипнул так, что та вскрикнула от неожиданности и рассмеялась, – ...веселых девчат.
Официантка подарила Нере поцелуй, и после он добавил:
– Не всё, конечно, прошло гладко, но я жив. Я жив, а тысячи ублюдков, отправившихся на Мордвигу, нет. Так что вот, бля! Созрел тост! – Нере повернулся к спутнице и сказал: – Дорогая, не будешь ли ты так добра…
– Конечно, красавчик.
– Красавчик! Ха-ха! Ну да ладно, – Нере встал, взял рюмку с амасеком, а потом проговорил со всей возможной серьёзностью: – Короче, ребята, вы никогда не попадёте в жопу, если не станете в неё лезть.
Нере даже постучал пальцем по виску, намекая на высокий полёт мысли.
Раздался дружный хохот. Громче всех смеялись как раз те ветераны компании, кто на финальный штурм по разным причинам не попал. Виталий же не в состоянии был не то чтобы как-то возразить, а вообще говорить и разбирать услышанное.
– Ты – гений, Нере! – сквозь смех проговорил один наёмник.
– Да, сэр, я такой, – кивнул Нере.
Он повернулся к сидящей рядом официантке, подмигнул ей и сказал:
– Дорогая, не хочешь узнать меня поближе? Плачу столько...
– Больше ни слова, – улыбнулась она.
Хозяин кабака отдыхал на соседнем диване. Он был чертовски смелым и пытался выгнать шумную компанию, распугавшую других посетителей. Разумеется, безрезультатно и даже вредно для собственного здоровья, здоровья охранников и душевного равновесия поваров.
– Джентльмены, – обратился Нере к присутствующим, – мне с дамой сердца нужно уединиться и поведать друг другу о большой любви.
Раздались ехидные смешки, но Нере и бровью не повёл.
– Так что всем пока. Постарайтесь не захлебнуться рвотой и не утонуть где-нибудь.
– Да где ж мы здесь утонем? – спросил, улыбаясь, один таможенник.
– Вы, сукины дети, найдёте миллионы способов расстаться с жизнью, ха-ха! – отозвался Нере.
Он вышел из-за стола, вывел подругу, обнял её сзади и совсем не по-джентльменски обхватил её необъятную грудь. Так они и вышли из заведения. Официантка запнулась о порог и едва не упала, расхохотавшись. Уже через мгновение влюблённые голубки скрылись из виду.
Пьяная компания ещё некоторое время посидела за столом, а потом отправилась на поиски приключений. Кто-то последовал примеру Нере, остальные пока находились в поиске развлечений на ночь. Виталий плёлся в хвосте, быстро отстал, потерялся и переходил из одного терминала космопорта в другой.
Картинка перед глазами плясала и прыгала, превратившись в хаос. Она напоминала стену трущоб, на которую друг на друга нанесли несколько граффити, наклеили плакаты и объявления, содрали их, попытались отмыть плиты, бросили это занятие, потом подростки снова поработали баллончиками.
Звуки тоже перекручивались и превращались в неразборчивый пугающий гул. Виталий слышал перешёптывания, крики, вой и клекот, которые складывались в какофонию, нарастающую с каждым мгновением.
Виталий снова вернулся на биокорабль, его снова окружали демоны, чужаки и какие-то непонятные скелеты из преисподней. Виталий зажмурился, зажал уши, плакал и просил отправить его домой, но никто не смог бы выполнить подобную просьбу. И дело не в том, что в мире не осталось милосердных людей, просто Виталий и лыка уже не вязал, да и подходить к шатающемуся громиле, от которого смердело, как от покойника, не всякий стремился.
Зато такие персонажи, как Виталий, тут же попадают на прицел далеко не доброжелательных личностей. С любым другим пьянчужкой грабёж бы прошёл без сучка и задоринки, и мошна с монетами сменила бы владельца, но у Виталия ещё оставались навыки и чутье, позволившие ему протянуть до невероятного для жителя Тавкрии возраста в сорок один год. Он схватил грабителя за руку и с размаху опустил тому на лицо аугметический протез. Посыпалось крошево зубов, потекла кровь, налётчик упал. И всё бы хорошо, но он был не один. Второй грабитель ударил Виталия ножом в живот, подхватил мошну, напарника и скрылся.
Виталий опустился на колени, схватившись за кровоточащую рану. Он ощутил жгучую боль, потом могильный холод и, наконец, лишился сил. Виталий упал на бок и скрючился, подтянув колени к груди.
Когда на место прибыл наряд службы безопасности с медиками, Виталий был уже мёртв.
И ведь когда-то считалось, что в отделении Вилхелма самые низкие небоевые потери.
Нере в это время целовался с любовницей в номере дешёвого портового отеля. Алкоголь уже почти полностью выветрился из головы, и вместо него пришло опьяняющее желание другого рода. Нере положил руки на плечи спутницы и слегка надавил.
– Сделаешь мне приятно? – Нере подмигнул девушке.
– А ты мне потом?
– Не сомневайся.
Официантка опустилась на колени и потянулась к гульфику. Уже через мгновение она вытащила наружу набухший член Нере.
– Ого!
– Один из самых больших моих талантов! – произнёс Нере.
– Он… чёрный! Как так?!
– Я полон сюрпризов.
Нере помешал задать следующий вопрос, а подруга и не спорила. Наёмник взял её за голову, просовывая член глубже.
Эй, Нере! Новые ноги лучше старых? А как тебе синтетическая кожа? Чувствуешь ли ты фантомные боли? Стоило ли вообще заниматься наёмничеством?
– О да, детка! – воскликнул Нере. – Да. Да!

3

Георг не поскупился и за пару месяцев, проведённых в системе Мордвига, выплатил наёмникам чуть ли не годовое жалование. Капитан расстался с последними представителями Инквизиции, добрался до Стирии, отправил "Амбицию" на ремонт в доки Дитрита и объявил о перерыве, который мог затянуться на неопределённый срок, пока он искал новую работу.
Сначала Вилхелм радовался тому, что появилось столько свободного времени. Он физически чувствовал потребность в спокойных днях, когда вокруг не гремят пушки и не шипят чудовища.
Вилхелм отправился в родной Эйдхевэн, который оставил почти тридцать лет тому назад. То есть это для Вилхелма прошло почти тридцать лет, а на Стирии минуло гораздо больше времени – скутумская буря украла у экипажа "Амбиции" полвека.
В невинных и чистых детских воспоминаниях ещё до опустошительной бомбардировки и ожесточённых уличных сражений, Эйдхевэн предстал перед Вилхелмом городом каналов и плавучих домов. Со временем деревянные сваи гнили, и здания начинали танцевать. Так произошло и с домом родителей, который пришлось укреплять поперечными балками. Вилхелм вспомнил, что мать сильно переживала из-за уродливых бревён, поэтому отец поплевал на руки, взял стамеску, рубанок и придал им более-менее приемлемый вид. Он даже выстрогал кое-где молитвы, покрыл дерево лаком, и не было в округе другого такого же богоугодного места.
Очень жаль, но Император не оценил стараний, и через пару лет дом разобрали по брёвнышку, а родителей убили.
Теперь Эйдхевэн и близко не напоминал себя в прошлом.
Уже на подъезде Вилхелм обратил внимание на то, что воздух над городом дрожит. Если раньше это место было тихой гаванью, то теперь оно стало шумной промышленной меккой. Вилхелм увидел высокую дамбу с гидроэлектростанцией, чуть погодя, когда он пересёк черту города, отмеченную красными буйками, он понял, что здесь не осталось ни привычных церквей, ни статуй, ни памятников, ни ресторанов и иных увеселительных заведений. Эйдхевэн целиком и полностью олицетворял могущество Адептус Механикус. Без прометия, газа и нефти, после кровопролитной войны, затянувшейся на десятилетия, техножрецы построили промышленный мир на выжженной земле.
Вот он – итог правления губернатора Фердинанда Газбурга.
Ни следа какой-либо культуры – только серые коробки с трубами на крыше и водяными мельницами в качестве источника резервного питания. Немногочисленные горожане ютились на окраинах в навсегда застывших на одном месте танкерах, а на улицах чаще всего попадались уродливые технорабы, изменённые так, чтобы лучше выполнять возложенную на них функцию.
Вилхелм хотел даже перебраться в соседний Урд-Рех, но в отеле сказали, что подобная картина сейчас везде. Никто даже не помнил другой жизни, а старики лишь повторяли раз за разом, что – внезапно – раньше было хуже.
Каждый день Вилхелм проводил приблизительно по одной и той же схеме: пробуждение в восемь утра, когда уже все постояльцы отеля разошлись по работам, утренняя зарядка, прогулка до обеда по верхней палубе танкера в попытке разглядеть хоть что-нибудь в клубах тумана и пара с производств, осмотр и уход за аугметическими протезами, чтение и попытка поболтать хоть с каким-нибудь измотанным работягой, командированным в Эйдхевэн.
Неполный список, но уже через пару недель Вилхелм был готов лезть на стенку.
Не только из-за скуки.
Провести через таможню наркотики не удалось. Даже рецепт лично от доктора Игельхунда никак не поколебал доблестных защитников Стирии.
Вилхелм сидел в полной темноте, глушил самогон, который гнали в трюме, и пытался сосредоточиться на чём-то хорошем, но ничего хорошего из этого не выходило.
Вилхелм словно прищемил кончики пальцев. Казалось бы, ничего страшного – сходи к врачу, да проколи гематомы, но дело в том, что любая игла или скальпель затупятся при попытке прорезать аугметический протез, и в лучшем случае они оставят всего лишь царапины на металле.
С ногой дела обстояли немного лучше, но только из-за того, насколько сильно болела рука. Вилхелм забыл о чём-то кроме. Он хотел оторвать руку, выкинуть, может быть, даже зарыть в землю и навсегда забыть, но знал, что это не поможет. Он уже сорвался так однажды, но никакого облегчения не испытал. Проклятые орки сделали так, что боль стала постоянной спутницей Вилхелма.
Он сделал ещё один судорожный глоток – горло обожгло, желудок скрутило, Вилхелм почувствовал тошноту, но сжал подлокотники кресла и боролся с приступом не на жизнь, а на смерть.
Раздался скрип – настолько судорожно стиснуты зубы. Вилхелм не справился с напряжением и тихо простонал – так воет зверь, угодивший в капкан.
Наконец злодей, угнездившийся где-то под черепной коробкой, отступил. Вилхелм смахнул слёзы и втягивал воздух полной грудью.
В дверь постучали.
– Вилхелм. Вилхелм! Это я, Даниэль.
Вилхелм на днях познакомился с одним постояльцем – специалистом по наладке гидроагрегатов, которого послали в Эйдхевэн на повышение квалификации в храме Омниссии. Даниэль – приятный собеседник и довольно неплохой игрок в регицид. В любое другое время Вилхелм был бы рад общению, но не хотел, чтобы его кто-то видел в таком состоянии.
Он застыл без движения и даже не дышал.
– Вилхелм! С тобой всё в порядке? Я знаю, ты здесь. Я слышал.
"Проклятье!"
Вилхелм поднялся с кресла и нащупал переключатель на стене. Тусклые потолочные лампы осветили скромную комнату, почти монашескую келью: шкаф, односпальную кровать, стол со встроенной лампой, кресло и тумбу. На стене висел образ Бога-Императора, но его нисколько не трогали страдания Вилхелма. Император оставался строг и неумолим.
Вилхелм убрал в сторону бутылку с самогоном и крикнул:
– Минуточку! Даниэль, я сейчас.
То есть, он хотел крикнуть, но получилось совсем не убедительно и даже сдавлено, словно Вилхелма только-только пытались задушить.
Вилхелм прошёл в ванную комнату – единственное отличие номера "Люкс" от обычного – и вымыл лицо холодной водой. Хотя бы чего-то в этом месте было в достатке.
Он посмотрел на себя в зеркало – оттуда глядел седовласый старик. Вилхелм давно не стригся, а поэтому причёска напоминала растрёпанное каре. Правый глаз покраснел из-за перенапряжения, левый всегда был красным – оптический имплантат. Под аккуратным аугметическим моноклем начиналась по клочкам собранная плоть, напоминающая землю, которую обработали плугом. Вилхелм собирался ухаживать за бородой и усами, но эспаньолка за несколько дней превратилась чёрт знает во что. Губы слева загибались вниз, и поэтому могло показаться, что Вилхелм всегда расстроен.
Недалеко от истины.
– Вилхелм!
– Иду!
Вилхелм открыл дверь и увидел перед собой крохотного и тщедушного мужчину на голову ниже и примерно столько же уже в плечах. Однако он улыбался, а Вилхелм мог только мечтать о приподнятом настроении.
– Выглядишь как дерьмо, – Даниэль усмехнулся и похлопал Вилхелма по плечу. – Тебе нужно повторно пройти ампутацию, приятель. Поверь, я знаю, о чём говорю.
У Даниэля была искусственная правая кисть после травмы на производстве. Именно из-за аугметики они и познакомились – Даниэль обратил внимание, что у Вилхелма довольно приличная техника.
– Я справлюсь.
– Не упрямься, – махнул рукой Даниэль. – Ну потеряешь ещё пару килограммов мяса и костей, но вот увидишь, правильно проведённая ампутация смягчит фантомные боли.
– В компании хорошие медики…
– Да куда ж там! – перебил Даниэль. – Наверняка, подлатают по-быстрому и снова в бой.
– Я тебе просто не всё рассказал, – отозвался Вилхелм. – Да и вряд ли можно уместить жизнь в пару-тройку вечеров.
– Вот, кстати, по этому поводу я и пришёл.
Даниэль вытащил из наплечной сумки бутылку амасека пятилетней выдержки. Вилхелм понятия не имел, где он мог её купить – техножрецы не одобряли ни алкоголь, ни тем более его распространение.
– У меня завтра последний день, – произнёс Даниэль. – Потом возвращаюсь. Надо отметить такое событие!
– Давай.
Они прошли по узкому коридору и добрались до зала, где находилась стойка администратора. Рядом гостей дожидалась пара диванов, несколько кресел и низкие журнальные столики. На одном из них со вчерашнего дня стояла доска для регицида. Доиграть товарищи не успели – Даниэль сослался на поздний час.
– Давай выпьем за то, чтобы тебе во всём везло, – Даниэль поднял рюмку. – Ты вроде мужик хороший, так что выкарабкивайся!
– Спасибо.
Этот напиток показался Вилхелму нектаром после "обезболивающего", которым он травился в номере.
– Разузнал я всё, как ты и просил, – сказал Даниэль.
Вилхелм вскинул руки, как бы говоря: "Ну, не томи".
– В клерки тебе лучше не идти. Сейчас там вовсю вводят автоматизацию документооборота. Сотрудников сокращают, а те, кто остаётся, вынуждены идти на мозговые и невральные приращения. И… не советую. Это уже очень-очень близко к рабству.
Вилхелм покачал головой и спросил:
– И что предлагаешь?
– Нужно получить здешнее образование. Выучиться на техника или логиста, например. Сразу попадёшь на прицел магосов, они и предложат работу. Или же...
– Ты знаешь, что я думаю о "или же".
– Да нет, ты только послушай! – всплеснул руками Даниэль. – Людей с такими навыками не только в армии ждут. Пойдёшь в силовики или к жрецам – эти постоянно нуждаются в инструкторах. С руками оторвут, прости за каламбур. Будешь готовить скитариев. Книжки книжками, а настоящий опыт – это совсем другое дело!
Вилхелм уткнулся лицом в ладони, а потом сказал:
– Одному знакомому инструктору руку погрызли так, что пришлось отнять. Всё, что связано с войной – гнилая тема.
– Везде хорошо, где нас нет, – Даниэль показал протез кисти.
Вилхелм промолчал, а собеседник наполнил пустые рюмки.
– Слушай, надо заниматься тем, что получается лучше всего. Ты – хороший солдат, офицер…
– По рассказам, – поморщился Вилхелм.
– А я верю! – воскликнул Даниэль. – Я верю, что ты хороший солдат и офицер. Не раскисай!
– Я и не раскисаю.
"Раскисаю", – подумал Вилхелм.
– Просто… – начал он, – замкнутый круг какой-то выходит.
– Тебе надо научиться ценить маленькие радости жизни, – подмигнул Даниэль, – вот, например, амасек. Замечательный же?
– Да.
– Значит, день прошёл не зря.
Вилхелм помолчал немного, а потом сказал:
– Завидую тебе, Даниэль.
Собеседник рассмеялся, а потом до ночи подбадривал Вилхелма и даже позволил победить в регицид.
Вот только Вилхелм не чувствовал себя победителем.

4

История циклична, а у судьбы злая ирония.
Георг Хокберг поправил шарф, укутался в плащ, принял в руки миску с горячей похлёбкой и сказал "спасибо".
Сара Эпплбаум удивительно хорошо готовила, но это – одна-единственная положительная сторона возвращения в мёрзлые топи.
Да, Георг снова на Стирии, хотя когда-то сам себе поклялся, что и ноги его здесь не будет.
Вилхелм отметил разительные перемены, потому что первым делом отправился домой, а Георг же путешествовал с совсем другими целями и пока старался не отсвечивать.
Между городами Стирия осталась прежней. Крупные тракты ещё кое-как, с натяжкой, под воздействием опьяняющих веществ ещё можно было назвать дорогами, а вот что поменьше…
– Достал уже этот раскисший кисель, – проговорила Мурцатто.
Георг использовал бы эпитеты пожёстче, но кивнул в знак согласия.
Наёмники путешествовали небольшой группой, чтобы не привлекать внимания – сам капитан, его заместительница и телохранители. Все на лошадях, и только Авраам с Ловчим прятались на марше в повозке.
– О любом государстве можно судить по дорогам, – сказал Авраам после того, как одним махом опорожнил миску с супом.
Георг поглядел на него и ещё больше замёрз – Авраам путешествовал налегке без доспехов. Хоть бы раз задрожал, но нет.
Авраам продолжил:
– А там, где плохо, можно хорошо заработать.
Авраам намекал на усталость людей от правления губернатора Фердинанда. Почти восемьдесят лет, а если кто и выиграл от этого, то только магосы Стирии. В каких-то провинциях мятежи уже подавили, но эти меры только сильнее подстёгивали антиправительственные настроения.
– Не знаю, не знаю, – проговорил Георг.
Он доел похлёбку, а потом почистил миску кусочком хлеба и отправил размокшую горбушку в рот.
– Я вот всё больше склоняюсь к тому, чтобы завязать, – сказал он.
– Осенняя депрессия? – ухмыльнулся Билл Ридд.
Пират игрался с крохотным ножом, перекидывая его между пальцами.
– Всесезонная, – ответил Георг.
– Папашу помнишь? – проговорил с улыбкой Авраам.
– Помню. И думаю, почему бы и нет?
Георг вытащил носовой платок и высморкался. Потом он пододвинулся к костру, чтобы погреться.
Капитан взвесил все за и против, оглядел товарищей и сказал:
– Денег мне хватит. Что ни говори, но подняли за последнюю пару лет очень даже неплохо. Всё продам. Буду днями напролёт бухать и трахаться, – Георг добавил устало: – Вот это жизнь.
– Что останавливает? – спросила Мурцатто, помрачнев.
– Кто бы знал? – вздохнул Георг. – Я сам не понимаю.
Он показал собеседникам ладонь, повернув её так, словно что-то держал.
– На одной чаше весов – сплошные удовольствия, а на другой, – Георг разжал металлический кулак, – раскисший кисель этих bлядских дорог.
Билл Ридд указал на Георга остриём ножа и сказал:
– Раньше тебе с выбором помогать не нужно было.
– Знаю-знаю, – проговорил капитан. – Так что… вот!
Он достал из-за пазухи монету достоинством в один имперский трон.
– Орёл – весь этот цирк с конями продолжается, – Георг кивнул в сторону лошадей, привязанных к деревянному покосившемуся забору. – Решка – Нагара ждёт меня. Там тепло, хорошо.
Георг осёкся, оглядел собравшихся и добавил:
– Ну вы это… не переживайте, своё получите.
– Безответственно как-то, – произнесла Мурцатто.
– Ну, ты-то меня знаешь, – пожал плечами Георг. – Я такой.
– Ага, – Мурцатто нахмурилась.
– Ну… была не была!
Капитан положил монету сверху на кулак, поддел большим пальцем, ещё раз оглядел отвратительные хляби, грозящие на следующем привале поглотить наёмников, а потом отправил её в полёт.
Отливающий тёплым светом кусочек металла кувыркнулся несколько раз в воздухе, завис на долю секунды, а потом направился обратно. Георг затаил дыхание, выставил навстречу ладонь и…
Пальцы замерзли и потеряли прежнюю чувствительность. Георг уже вроде бы поймал монетку, но та соскользнула и упала в лужу.
Авраам расхохотался, другие боевые товарищи – даже Мурцатто – улыбнулись.
Георг вперил взгляд в тёмно-коричневое месиво, прищурился, подвигал губами в безмолвной мольбе, а потом нахмурился, всплеснул руками и поднялся.
– Ладно, ублюдки, – сказал он, – уговорили.
Опираясь на трость, капитан похромал к такой же болезненно выглядящей серой лошади.

5

Сария опустила стекло и смолила одну сигарету за другой. Абд-эфенди уже давно не видел названную сестру настолько напряжённой, хотя, видит Бог-Император, представлять церковь в парламенте Нагары и отбивать утраченные за годы позиции не так-то просто.
– Хватит, сестрёнка, – проговорил Абд-эфенди, – ты уже целую пачку скурила.
– Следи лучше за дорогой, – бросила Сария.
Абд-эфенди вздрогнул. Когда Сария говорила с таким холодом в голосе, то люди вокруг начинали погибать.
Мигнули фары грузовика, который мчался по встречной полосе, и Абд провалился в воспоминание. Он снова услышал пушечный гром и увидел дульные вспышки пулемётов. Абд вздрогнул, взял себя в руки, обхватил руль покрепче, встряхнулся. Стоило быть особенно бдительным – ночные поездки очень опасны.
Сария проговорила спустя минуту:
– Прости, Абд.
– Да я всё понимаю, не извиняйся.
У Сарии задрожал голос:
– Я не переживу. Я не переживу это снова.
– Слушай, ты себя накручиваешь, сестрёнка. Всё с Каролусом хорошо…
Абд не был уверен, но что в таком случае вообще говорить, как не это?
– Может быть, ранен, – продолжал он. – С дарами Омниссии ничего не страшно. Магосы всех почин…
– Помолчи! – выпалила Сария, а потом произнесла уже тише: – Пожалуйста.
Абд-эфенди послушался, а Сария сама не выдержала тишины:
– Ни Каролус, ни Георг… Роланд! Они знали, что я на него кричать не смогу!
Абд-эфенди хотел было сказать что-нибудь ободряющее, но и сам постепенно терял веру в счастливый конец.
Они добрались до космопорта и проехали в рабочую зону, минуя все контрольно-пропускные пункты. Где-то Сарию фон Фредрисхальд знали в лицо, иногда Абду-эфенди приходилось прикладывать документы к лобовому стеклу – членов правительства не задерживали.
Роскошный шестиколёсный лимузин со сверкающими зубами радиаторной решётки пересёк взлётно-посадочные полосы и направился к площадкам, куда одна за другой садились "Аквилы", выкрашенные красным и синим. Неподалёку дежурили экипажи скорой помощи, и Абд-эфенди увидел, что из челноков спускали медицинские каталки с ранеными бедолагами.
Показались наёмники компании Георга Хокберга. Абд-эфенди не разглядел улыбок, не услышал смех. Наемники не выглядели победителями.
А ещё чуть погодя…
– Он один... один, – прошептала Сария.
Абд-эфенди увидел сэра Роланда, Вольного Клинка, который когда-то лечился в Акраме под надзором Сарии. Роланд в комбинезоне пилота боевой машины нёс несколько огромных баулов. Он – высокий неестественно тощий мужчина – навьючился так, что напоминал трудолюбивого муравья, который тащил щепки, чтобы укрепить муравейник.
Сария побледнела, отчего угольно-чёрная кожа теперь больше напоминала о молочном шоколаде.
Она хотела сделать Каролусу приятный сюрприз: прошла омоложение, пару пластических операций, начала снова тренироваться по старой монастырской системе и тут такое.
Абд-эфенди выбрался из машины, обошёл и вывел под руку Сарию.
У неё была ледяная ладонь.
– Держись, – сказал Абд-эфенди.
Сария ответила полушёпотом:
– Держусь.
Они отправились навстречу Роланду. В этот миг алое солнце Отарио показалось из-за горизонта, и яркие копья света ударили ночь в необъятные бока. Тьма отступила, но навсегда осталась с людьми, прошедшими войну.
– Здравствуйте, Роланд, – сказал Абд и принял у него пару битком набитых сумок. – Я – Абд-эфенди, друг Сарии.
– Здравствуйте.
Роланд смотрел не на Абда, а вёл безмолвный разговор с Сарией. Абд-эфенди отправился уложить сумки в багажник, когда госпожа фон Фредрисхальд спросила у рыцаря:
– Он погиб, да?
Абд не услышал ответа. Он повернулся, когда Сария добавила:
– Даже тела не осталось?!
Роланд не ответил, отвёл взгляд. Сария покачнулась.
Абд выронил баулы. Роланд выронил баулы. Рыцарь поймал Сарию, но еле-еле удержал – всё-таки та даже после похудения оставалась далеко не маленькой женщиной. Абд помог Роланду за мгновение до того, как тот под тяжестью сам бы растянулся на камнебетоне.
– Проклятье, – процедил Абд.
Он поискал глазами людей поблизости и крикнул сигнальщику:
– Парень! Позови врачей! Человеку плохо!
Абд снял пиджак, а потом вместе с Роландом они переложили Сарию с холодной земли на подстилку. Рыцарь подтянул ближе сумку, приподнял Сарии ноги и поставил так, чтобы кровь приливала к её голове. Абд-эфенди в это время расстегнул плащ, верхнюю пуговицу блузки и проверил пульс названной сестры.
В этот миг рядом остановился экипаж скорой помощи. Появилась бригада врачей, которая и забрала госпожу фон Фредрисхальд.
Абд-эфенди повернулся к Роланду. Тот ещё больше осунулся с тех пор, как Абд видел его в последний раз.
– Как это случилось?
– Мордвига, – отозвался рыцарь. – Там много людей погибло.
Абд покачал головой.
Машина медиков с завыванием и мерцанием мигалки сорвалась с места.
– Надо спешить, – произнёс Абд. – Расскажешь всё по дороге?
– А что там рассказывать? – Роланд положил ладонь на лоб, словно почувствовал головную боль. – Была война. Мы убивали. Нас убивали.

6

На лечебницу Акрам опустилась ночь.
Огни прибрежного города отражались от минаретов и отмечали очертания замысловатой архитектуры далекого и ныне навсегда потерянного Вавилона. Вдоль забора светились фонари. Из кабинетов врачей и обслуги изредка вырывалось тусклое сияние настольных ламп.
Здесь уже давно не случалось ничего из ряда вон выходящего, и часть палат пустовала. Утром сюда доставили пару десятков новых постояльцев, но это никак не отразилось на укладе сестринства Чёрной Розы Вавилона. Госпитальеры ордена справлялись с самыми страшными психическими расстройствами, и несколькими новыми психами их не впечатлить.
Самый распространённый диагноз среди поступивших – ПТСР. Таких больных было много во время нашествия орков, но к новому сорок второму тысячелетию почти всех удалось излечить, почти все вернулись к полноценной жизни с мелкими радостями и большими заботами имперского гражданина.
В случае пациента по имени Венсан Дюбуа, расстройство переросло в параноидный бред с галлюцинациями. Болезнь пожирала Венсана – от некогда могучего мужчины остались кожа да кости. Однако даже так господин Дюбуа оставался удивительно энергичным: пытался вырваться из пут и сразиться со всеми невидимыми чудовищами, облепившими его со всех сторон.
В ход пошли нейролептики, и Венсан стал удивительно покладист, даже скорее напоминал ребёнка. Он только и мог, что пускать слюни, закутанный в смирительную рубашку. Предположение об одержимости злыми духами тут же отмели в сторону.
Сёстры госпитальер не знали, что произошло с этими солдатами. Они просто получили оплату даже не на несколько лет, а на десятилетия, и выполняли тяжкую, но благородную работу.
Наёмники Classis Libera не спешили поделиться подробностями произошедшего в системе Мордвига, а психи… да кто им поверит? Быть может, эта информация пришлась бы весьма кстати и облегчила лечение, но рисковать никто не хотел.
Рисковали служащие лечебницы, потому что далеко не всех пациентов можно было успокоить химией и сдержать путами.
Джек Линч проигрывал бой за собственную душу.
Бывший аколит Жоанны де Труан смотрел в зарешечённое окно, но не видел за ним ничего кроме морды кровожадной твари, благодаря которой он и выбрался из дворца Чёрной Королевы в Ханане.
Желтоватая чешуя покрывала лысую голову. Ороговевшие короткие отростки складывались в парные гребни. У твари были большие чёрные глаза с третьим полупрозрачным веком. Вместо доспехов из керамита демон отрастил себе хитиновый панцирь, который во всем повторял знаменитое снаряжение Сестёр Битвы.
– Это невежливо, Джек, – произнесла тварь с той стороны решётки. – Я помогла тебе, теперь ты помоги мне.
"Я не выпущу тебя", – без звука ответил Джек.
Было достаточно и мыслеречи – он не хотел привлекать лишнего внимания.
"Ты слаба, – продолжал он. – Иначе бы уже давно вырвалась".
– А ты не думаешь, что я всего лишь жду лучшего момента?
Тварь протянула руку. Ни зарешечённое окно, ни воображаемая Джеком клетка внутри себя не задержали демона и на секунду. Рука всё тянулась и тянулась. Появлялись новые суставы, росли кости, бугрилась плоть.
Джек соскочил с кровати, забился в дальний угол комнаты и вжался в мягкую стену. Он судорожно осмотрелся, но не увидел ничего, чем бы мог защититься.
Уродливая рука, даже правильнее "лапа", оканчивалась чёрными серпообразными когтями. Они приковывали внимание, гипнотизировали.
Сердце стучало с такой силой, словно внутри не осталось никаких тканей, кроме этой самой мышцы. Оно раскачивалось из стороны в сторону, как груша для битья.
Тварь опустила удлиняющуюся конечность на пол, оперлась на два когтя, а остальные поджала. Перебирая пальцами, как ногами, демон приближался к Джеку.
Самое время кричать, стучать со всей дури по двери, а потом рассказать о демоне лечащему врачу и получить окончательное отпущение грехов, но... Джек не решался.
Он проглотил холодную слюну и затаил дыхание. "Чёрный человечек" забрался сначала на ногу, промаршировал до шеи, обхватил её, чтобы придушить и…
Тварь рассмеялась и сказала:
– Так уж и быть… не сегодня. Пожалуй, я дождусь, когда тебя выпустят отсюда. Возможно, ты и сам поверишь, что я всего лишь галлюцинация. Возможно, я даже дам тебе шанс стать счастливым, – тварь выдержала паузу и добавила, улыбаясь, – а потом заберу всё.
Демон растворился во тьме, и за окном Джек не увидел ничего, кроме алого полумесяца и далёкой серебристой точки звёздной крепости "Эри". Он отдышался и уснул.
Надо восстановить силы – впереди ещё множество бессонных ночей.

7

Они вырыли неглубокую могилу.
Тела всё равно нет, так зачем лишние старания?
Агнец смахнул пот со лба и опёрся на черенок. Он смотрел на то, как Тони складывает вещи Шай в яму. Антонио даже не вспотел, дрожал, хотя в южных широтах Нагары температура редко опускалась ниже плюс тридцати. Тони уже выплакал все слёзы, лишился жизненных соков, исхудал и провожал любимую сухо и молча.
Агнец с Ласом тоже молчали.
Шай заслужила пышные похороны, но только некому на них прийти. Старожилов, да и просто достаточно близких людей, осталось всего ничего, да и те, если не отлёживали бока в госпиталях, предпочитали пить до умопомрачения, чтобы поскорее забыть о последнем деле компании.
– Закапывайте, – прошептал Антонио.
Некогда видный мужчина превратился в тень самого себя. Кожа посерела, щёки ввалились, под глазами появились даже не мешки, а словно бы чернильные пятна. Антонио поседел за то время, пока "Амбиция" совершала перелёт из Мордвиги в Отарио. Широкие плечи поникли, невесть откуда появился горб, хотя раньше по выправке Тони можно было спутать с каким-нибудь офицером мордианских частей, если бы он оделся в соответствующую форму.
Агнец поплевал на ладони и начал засыпать одежду, которую он стирал не одну сотню раз за всё время работы денщиком. Лас Руиз отомкнул от лазерного ружья батарею и воткнул винтовку в землю, отмечая последнее пристанище лейтенанта Шай, хорошего офицера, грозной воительницы и прекрасной женщины, любимой многими.
Антонио упал на колени рядом с могилой, прижимая к груди красно-синий берет с парой обтрепавшихся перьев. Тони медленно покачивался вперёд-назад. Сам заметил это, а поэтому одну руку положил на приклад лазерного ружья. Опёрся на него.
Стояли и молчали. Лас прикрыл лицо ладонью, а Агнец же осматривал окрестности.
Незадолго до смерти Шай рассказала Антонио, что после войны она хотела бы жить там, где они впервые и сошлись – в радужной бухте.
Бывший курорт так и не отстроили, и здания совсем обветшали: по стенам, испещрённым трещинами, поползли тонкие стебли, напоминающих плющ. Из-за цвета растений со стороны могло показаться, что некогда роскошные отели кровоточат.
Военный городок компании выглядел куда лучше, но всё равно довольно инородно, хотя при постройке и не был использован ни один материал с другой планеты. Некогда грубо сколоченные казармы, склады, госпиталя и арсеналы отвоевали у джунглей значительную территорию, но без хозяев они медленно, но верно сдавали позиции. Какие-то деревянные дома уже успели сгнить и сложиться, другие пока отражали давление природы.
Шай похоронили в дальней точки мыса Виктории, полумесяцем врезающейся в море. Там ещё остались деревья, цвели кустарники, благоухали цветы. Довольно живописное место. Если пересечь пролив Гама-Дрейка, то можно попасть на остров Вистори, где когда-то праздновал свадьбу Каролус, пусть земля ему будет пухом.
– Тони, ты рассыплешь прах? – спросил Лас.
Антонио бился за Шай даже после её смерти, но, в конце концов, пришлось уступить. Тела всех погибших в Мордвиге сожгли.
Антонио не ответил. Лас поглядел на Агнца, и тот кивнул. Чего тянуть? Лас взял в руки небольшую урну, подошёл к обрыву и проговорил:
– Жаль, что так вышло, Шай, – после короткой паузы он добавил: – Уходит эпоха…
Лас ещё раз оглянулся на товарищей. В случае с Агнцем, он искал поддержки, с Антонио – просил прощения. Не дождался одного и не получил другое. Агнец тронул Антонио за плечо, чтобы тот отвлёкся, но Маргаретти застыл без движения, глядя на ружьё, землю у ног, в никуда.
Лас вздохнул, а потом высыпал прах под каменистый обрыв, в который с каждым разом всё сильнее били накатывающие волны прилива. Ветер подхватил серую пыль и унёс её дальше в море и, как надеялся Агнец, куда-нибудь, если не к Богу-Императору, то в место, где тепло и хорошо, где никого не убивают и не раздаются крики раненых.
Лас оставил урну рядом с могилой. Антонио не обратил на товарища внимания, но пододвинул урну ближе, а потом повесил берет на приклад. Он зачерпнул гроздья земли, да так и замер.
Лас подошёл к Агнцу и проговорил тихо:
– Нельзя его так оставлять.
– Не мешайте ему прощаться, – отозвался Агнец вполне разборчиво, так, как он привык говорить.
– Что предлагаете?
– Я покараулю. Вернитесь, пожалуйста, ближе к ночи, и, если что, вместе его уведём.
– Послушайте, я ненадолго вырвался. Мне как можно скорее надо на Дитрит вер...
– Никто вас не удерживает, адмирал, – перебил Агнец. – Спасибо, что пришли. Спасибо за всё.
Лас поморщился, а потом махнул рукой:
– А-а-а, что они мне сделают?! Буду я. Буду.
Агнец пожал руку офицеру. Тот подхватил летний пиджак, сброшенный на траву, зацепил пальцем петлю, закинул за спину и направился в сторону заброшенных гостиниц.
Глядя на Антонио, Агнец и сам чувствовал, как слабеет. Возраст напомнил о себе: будто бы сразу и зрение подсело, и звуки стали не такими чёткими, и кровь отлила от членов.
Агнец потерпел поражение на поприще наивной попытки стать нормальным человеком, не связанным с убийствами, грабежом и насилием у далёких звёзд. Агнец сгорал.
Оставалась ещё одна цель, и именно в стремлении к ней Агнец хотел завершить свою жизнь.
Он вонзил лопату в землю, а потом подхватил наплечную сумку, внутри которой лежала бутылка воды, кое-какие лекарства, стимуляторы и иные медицинские принадлежности на все случаи жизни.
Агнец присел неподалёку у обрыва и достал ещё кое-что – толстую тетрадь, исписанную мелким, сбитым в кучку, почерком, как будто буквы строились в непробиваемую фалангу. Не осталось уже чистых страниц, и последние строки Агнец писал уже сзади, на обороте.
"Послушай, Маргаретти. Ты можешь рассказать тысячи историй. Ты прожил куда дольше многих своих земляков. Ты путешествовал, влипал в авантюры, участвовал в исторических событиях, разбивал сердца, зарабатывал звонкую монету и громкую славу. Но…
Стоило ли вообще заниматься наёмничеством?"
– Нет… нет. Шай. Нет, – прозвучал полумёртвый шёпот.
Агнец поставил точку, а потом перечитал. Он достал из сумки бутылку, но не с обычной водой, а огненной. Агнец сделал несколько глотков, а потом дописал посткриптум:
"Вот и всё, народ. Вы можете подумать, что концовка чересчур мрачная после… хм… увлекательного боевика, но ничего не могу поделать. Так всё и было.
То есть, та часть о Конклаве...
Поймите меня правильно, Торгнюр Щит Химеры – замечательный рассказчик, но со всеми навалившимися делами я не так много времени смог урвать на беседы, да и… Авраам подтвердит, что Торгнюр любит приврать.
Не судите строго, я всего лишь хотел увлечь вас занимательной историей.
Ваш Агнец, настоящий капрал от литературы".
Агнец почувствовал облегчение. Он протянул достаточно долго, чтобы закончить этот труд. Агнец повернул голову и заметил, что Антонио лежит рядом с могилой.
Проверять пульс нет никакого смысла – Агнец чувствовал, что скоро и сам отправится к Императору.
Старик поднял руку, чтобы задержать мрачного жнеца, и напоследок дописал ещё и постпосткриптум:
"Так… обвинил не кого-нибудь, а Ангела Его во лжи! Но ведь и у самого рыльце в пуху. Признаюсь, я тоже кое-что приукрасил, о чём-то умолчал. Не сердитесь на больного старика. Прощайте".
Агнец обернулся к смерти и произнёс:
– Вот теперь точно всё.
– Что всё? Вы о чём?!
Агнец вдруг увидел не скелета в тёмном плаще и с косой, а адмирала Ласа Руиза. Тот заметно напрягся – глаза прищурены, кожа натянулась на скулах.
Агнец приподнялся с земли. Он вдруг понял, что провалился в сон после того, как закончил мемуары. Стрекотали насекомые, доносился мерный шум моря, но вокруг ни луча света. Луны Нагары спрятались за непроглядной пеленой туч. Скоро начнётся дождь.
– Проклятье, – продолжал Лас, – ну и напугали вы меня! Маргаретти умер, и я подумал, что вы тоже!
Агнец вздохнул и сказал:
– Смерть забирает других, а меня только дразнит.
Старик поднялся и побрел к воткнутой в землю лопате.
– Такая уж у меня доля – хоронить молодых.

Конец


Сообщение отредактировал Легендарный душнила - 07.03.2021, 10:07


--------------------
Перейтик к верху страницы
 
+Цитировать сообщение
0.5 Кота
сообщение 01.05.2021, 20:22
Сообщение #2


Chapter Master
************

Warhammer 40,000
Раса: Space Marines
Армия: Revilers
Группа: Модератор
Сообщений: 7 522
Регистрация: 30.04.2009
Пользователь №: 18 476

Ветеран Ягеллонского крестового походаПремия "Золотая Сци-Фи"Бронза конкурса "Городские Легенды"



Репутация:   2311  


И ещё одно обновление в серии.
На сей раз работа Дмитрия Соколова (https://vk.com/id8490640)
"Последние дни Империума (без обложки)"


"Последние дни Империума (с обложкой)"


--------------------
Перейтик к верху страницы
 
+Цитировать сообщение

Ответить на темуЗапустить новую тему
1 чел. читают эту тему (гостей: 1, скрытых пользователей: 0)
Пользователей: 0

 



RSS Текстовая версия Сейчас: 28.03.2024 - 15:01