[Фанфик][Wh40k] Кровавая Ворона, Выложена третья глава. Опции

[Bhaltair Roshaun]

То было легендарное время. Великий Крестовый Поход нес свет Имперских Истин в самые темные уголки Галактики, возвращая разрозненные миры человечества и делая их частью великого Империума, стирая чуждые расы с лица истории. Наряду с экспансией новых миров, Император отыскивал и продолжал искать своих сыновей – примархов. Их целью является продолжение завоеваний и командование трансчеловескими войсками – Легионес Астартес. Каждый из найденных сынов обладал своими достоинствами и недостатками, по-разному воспринимаясь в обществе себе подобных.
Шло второе столетие с начала завоевания Терры, когда Император обнаружил владыку XIX-го, прославленного Лорда Воронов, Корвуса Коракса. Великий Освободитель Ликеи сразу принял командование над своими сыновьями, но вместо первых новостей о прославленных сражениях под началом примарха, легион полностью пропал из сводок. Примарх менял легион изнутри – и спустя десятилетие даже ближайшие союзники не узнали вернувшуюся Гвардию Ворона. Было изменено все - вплоть до доктрин и командного состава. Новые бойцы легиона отказывались оглашать причины и раскрывать подробности этих изменений. Гвардия Ворона оказалась покрыта мрачной завесой тайны. И в самом центре этой тайны оказались множество жестоких, беспринципных убийц с самых темных тюрем Ликеи...
Создания тьмы, стремящиеся к свету, они обречены на вечное существование в мраке войны.

Тюрьма – это всегда система. Суть системы в неизменности порядка вещей. Ликея является апофеозом системы и неизменности – вот уже сколько тысячелетий эта луна отдает свои ископаемые, но за все время существования этого места уклад и порядок всегда был один.
Но разве не сказано, что человек – творец своей судьбы? Разве не человек когда-то вырвался из оков серости и окостенения, уйдя от Терры к звёздам? Менять себя и свою судьбу – обязанность человека, жизненная потребность, неизменная составляющая его сути.
И мы сможем все изменить, главное – ваше желание и стремление не жалеть жизней – ни своих, ни чужих, ради изменений.
Заблуждением будет думать что мы слабы. Наша сила растет с каждым жаждущим побороть всю несправедливость, всю ту жестокость, с каждым жаждущим изменений нынешнего порядка вещей.
Разве тебя устраивает жить еще одним проклятым днем, похожим на другой? Тебя это не тревожит? Поверь, люди не смогут закрывать глаза на все это, наша мощь не обуздана. Скоро мы оставим слабых и жертв позади.
И начнем высвобождение.

«Дух Изменений», благословенный сын Ликеи.

Глава 1. Освобождение.

Раб, сознающий свое рабское положение и борющийся против него, есть революционер.
Неизвестный автор, приписывается докосмической эре.

Рабы, захватывающие власть, никогда не отменяют рабства.
Неизвестный автор, приписывается к 1 тысячелетию.

946.М.30. Киаварский суд по особо тяжким делам №000439. Зал суда, комната № 66.
Зал суда. Гнетущее чувство от низкого потолка, не говоря уже о клетке в которой я находился - мне приходится сидеть прямо на полу, как животному. Прутья под напряжением, стены из пластали, у ворот вооруженная крупнокалиберными карабинами стража. Ни оружия под рукой, ни вариантов его достать. Возможность сбежать - нулевая. Теперь я понимаю, что ощущает загнанное в угол животное. Охотник стал жертвой.
Но я доволен. Собрав огромную, громадную толпу высокопоставленных зевак вокруг себя, мое имя, хоть и ненадолго, войдет в историю. Родители будут пугать детей «Кровавой Вороной» еще долгое, долгое время.
От плавного хода мыслей меня отвлек громкий дребезжащий голос. Наполовину состоящий из аугментаций судья, в нелепой красной мантии, якобы обозначающей правосудие, и модифицированными черными глазами, позволяющие видеть в темноте произносит громко и отчетливо:
...Именем Киавара, Каэдэс Некс приговаривается к пожизненному заключению на Ликее. Приговор исполнить немедленно.
Я ухмыльнулся. Что ж, закономерный финал для такого ублюдка как я. В конце концов, это должно было когда-то кончиться. Арбитры Киавара были слишком хорошо оснащены, чтобы от них было просто ускользнуть когда они возьмутся за дело всерьез.
Приговор был очевиден – судебный процесс длился минуты. Иллюзию правосудия сохраняют лишь для гражданских распрей между власть имущими, а что со мной? Хлам. Тираны держали все в стальном кулаке, не позволяя нарушать общественный порядок, а всех девиантов ссылали гнить на луне. Прекрасная схема. Ясно и точно напоминает о беспредельности человеческой жестокости, прикрытой пудрой рациональности.
Кстати о жестокости. Я хорошо помню свое первое убийство. Банальная история. Отец, работающий стражем порядка, всегда устававший на работе, однажды прибил мать в припадке гнева и получил то, что ему и полагалось. К матери я испытывал исключительную благодарность, так как она единственная даровала мне хотя бы подобие воспитания пока отец работал. Она привила мне стремление к знаниям, да и остальные немногочисленные положительные качества, отличающие человека от животного, но в тот момент я действовал абсолютно по-зверски. Лезвие мягко проникало в плоть ублюдка раз за разом, пока наконец я не понял, что он мертв. Все это время я чувствовал невероятную смесь эмоций; напряжение, страх, ненависть, а потом ощущение всемогущества и наконец некоторое удовлетворение.
Это было великолепно.
Когда я пришел в себя, появилось и осознание того, что я сирота. А как поступают с сиротами, убивающими собственных отцов - общеизвестно. Собрав все что можно и было нужно и устроив пожар, я тем самым сделал некий аналог варварского погребения своей возлюбленной матери. А потом бежал – не представляя, куда мне направиться, но точно зная, что нужно делать, чтобы выжить.
Мне пришлось скрываться. В отличие от других планет, в суровом механизированном мире добывать пищу карманным воровством или попрошайничеством было сложно. Можно конечно охотиться за пределами Киавара, но это безумный вариант, если ты не жил в тех лесах с самого детства, или не имел оборудования. Приходилось грабить людей, заводя их в безлюдные места, и убивать. Жестоко, сурово, без пощады.

Жестокость. Жестокость и ум – вот что двигало этот шарик под названием Киавар. Я получил кличку сначала среди обычных людей, а после и в преступном мире оттого, что мое появление сулило гибель. В конце концов даже по телевидению меня стали так называть. Целых полтора года я был легендой, тёмным предзнаменованием.
Я стирал отпечатки пальцев, менял оружие, предварительно разобрав его на части и выбрасывая в мусоросжигатели, таким же образом избавлялся от одежды, как представлялась возможность поменять её на одежду кого-то из жертв или закупиться новой. Я был осторожен, получил относительно неплохое, пусть и неполное образование, а также необходимые практические навыки по незаметному убийству людей.
Я специально менял места проживания, иногда даже ночуя в домах своих жертв. Главное – чтобы у них были при себе ключи и документы, а остальное не проблема.
Сокрушение жертвы ужасом, ложные звуки, сбивающие жертву со спасительного пути. Все это было для меня прелюдией, возбуждающей игрой, в которой только я должен победить.
Постепенно это превратилось не в борьбу за выживание, а в своего рода отдых. Способ себя удовлетворить. Повторить тот краткий восторг, узурпирования властью над человеческой жизнью, возможностью почувствовать тот всплеск удовольствия, который получаешь, лишь когда жизнь того, кого ты захотел, покидает тело.
Долгое время меня не могли найти элементарно из-за отсутствия свидетелей, но, даже когда нашли, я не стал оказывать сопротивление. Я твердо поставил своей целью выживание. Верное решение, как показало будущее.
Скрываясь от глаз техногильдий и их правосудных псов долгое, долгое время, я прокололся на элементарной мелочи.
Не буду говорить на какой. Но более подобной ошибки я не совершал.
Я не претендую на роль главного злодея, пусть этим занимается техногильдии, но тот факт, что власти искали не одного, а целую преступную группировку... Да, меня определенно рассмешил вопрос следователя о сообщниках.
- Я одиночка, - было заявлено мной первым делом следователю. - Всякие гангстеры, наемники и прочие мне абсолютно неинтересны, связей не заводил. Я убиваю, потому что я хочу, и мне это нравится.
Да, все убийства от Железных Гор до Красностальной принадлежали мне, - ответил я, предвосхищая следующий вопрос. - Если я не ошибаюсь, вы могли найти около сорока человек за этот год. Еще около двадцати я спрятал, ибо не мог, либо не успевал стереть следы.
Да, это сделал я один. Глупый вопрос, согласитесь.
И поверьте мне, я не пытаюсь никого прикрыть, это не в моих интересах, я знаю законодательство. В случае поимки сообщников, каждому члену группировки назначается более строгое наказание, даже для тех, кто уже осужден и отбывает наказание. Только покажите мне психа, который хочет присвоить себе мои лавры - и он умрет.
Благодарю за учтивость, желание помочь, и подобные вещи, но мы оба знаем, что я обречен. В данный момент мне нет смысла путать вас и портить вам работу. Я не привык откладывать неизбежное.
Какой вывод? Увлечение – очень опасная вещь на этом шарике. Увлечение культами, политическими идеями или же охотой на людей... Без разницы. Машина должна работать: брак выкидывают на помойку.

К слову о помойке. Мы прибыли на луну под названием Ликей.
Конвой знал свое дело. Оглушив из тазера, меня с немалой сноровкой заковали в кандалы. Сразу видно - работают профессионалы. Мне это даже несколько льстит.
Грубый толчок в камеру, новый выстрел из тазера. Что ж, место для простора имеется. Прибитая к стене цепями кровать, холодный пол, туалет и рукомойник, а в туалете – крысы. Я проверил прутья камеры, пододвинув к решетке пойманное мной животное и тем самым решив проблему жаренной еды. В принципе, хвостатых бегало так много, что я мог бы разорить власти счетами за электричество потраченными на гриль.
Что ж, здравствуй новый дом.
Помните, что я говорил о рациональности? Смертная казнь как вид наказания использовалась на Ликее только в отношении умалишенных, неизлечимо больных, а также при получении недееспособности. В остальных случаях применялись работы, штраф или каторга, причем каторга была исключительно пожизненной – возить заключенных туда и обратно с луны несколько затратно. Ликейская каторга - самое проклятое место, которое можно было выбрать для наказания. Медленно, терпеливо, с чувством искреннего наслаждения от творимого над твоей личностью садизма тебя по капле выпивают, превращая в ничто. Между тем еще и прибыль приносишь, так как не работать в этом проклятом месте невозможно. К каждому заключенному прикрепляют датчик, фиксирующий количество потраченной энергии, и, если ее будет недостаточно, твое тело превратиться в хорошо прожаренный стейк от зарядов электричества выпускаемый в спинной мозг. Если тебе не повезет, ты можешь пережить удар, наблюдая за тем, как особо оголодавшие или одичавшие заключенные будут пожирать твое тело. Выбирать не приходится, в общем.
Впрочем, не буду отрицать - были те, кто предпочел сгорать в первые же дни. Один законченный наркоман перед смертью мне сказал, что повторение одного и того же раз за разом есть суть безумия. Пожалуй, это и было объяснение тем, кто предпочел сдохнуть раньше положенного срока на этом булыжнике.
Держали меня в карцере, поэтому я не очень контактировал с окружающими. Или я был посажен в карцер по причине того, что я плохо контактировал с окружающими? Не помню. Причина и следствие в данном случае не особо важны. После убийств парочки особо донимавших типов, меня решили перевести на "особый одиночный режим".
Начиная с этого момента, крысы стали мне ближе, чем люди. Крысы были как-то… человечней, что ли. Что вполне не мешало мне их есть. Смерть от голода, на удивление на Ликее грозила редко, за этим строго следили, но в теле нас явно не держали. Кормили ровно столько, чтобы можно было работать, не более.
Но ликейские надсмотрщики знали куда более изощренные способы убийства, нежели обыкновенное голодание. И в этом плане у них были развязаны руки полностью.
Моей ситуации тогда было сложно позавидовать. Я, осужденный на пожизненную каторгу в самом строгом режиме, пытаемый методами как физическими, так и психологическими, способными превратить человека в обезличенный овощ... Что мне осталось терять?
Жизнь. Жизнь в бесконечном труде и одиночестве, с бесконечным недосыпанием, вперемешку с принудительной шокотерапией. Части зубов не хватало, когда-то длинные черные волосы выпали все до единого, а тело стало напоминать лишь тень себя. Можно ли вообще это назвать жизнью?
Сидя в камере, я часто о ней задумывался. Но думал не о банальностях и абстракциях вроде смысла всеобщего существования или же жизни после того как мой труп закопают где-нибудь в "братской могиле". Я читал, и читая все больше и больше постигал себя, изучая ту тьму, что сидела во мне, а также живя в вечном напряжении поиска ответа на вопрос «Зачем»?
Несмотря на то, что на эти вопросы я так и не нашел ответа, подобные мысли здорово убивали время, грели меня, вызывая вновь и вновь прошедшие сцены чужих смертей. Своего рода интеллектуальный онанизм всухую, право, но они напоминали, что я ещё хотя бы существую. Надо отдать должное, «особый одиночный режим» был не так ужасен, как о нём говорили. Он был намного хуже. Но меня им не сломать.
В один из очередных бесконечных вечеров отбоя я снова постепенно погружался в свои мысли глубже и глубже, закрыв глаза и прикрыв голову руками.
- Кровавая Ворона, - прозвучало из темноты тихо, но отчетливо.
Я неплохо вижу в темноте, но я не верил своим глазам. У меня перехватило дыхание, и для этого были веские причины. Моя камера имела решетку, но не дверь, а потому я мог разглядеть того, кто меня позвал. Фигура, обращавшаяся ко мне, сидела в полуприседе, и по моим прикидкам была никак не меньше трех метров росту.
Это было забавно. Меня никто не называл по кличке. Конечно, наверняка все её знали, но я только догадывался о тех слухах, что ходили вокруг меня. Я был удивлен, жаждал разговора...
И наконец, на этом моменте в борьбу включился здравый смысл.
Похоже, надзиратели слегка перестарались, давая мне в очередной раз по голове. Интерес прошел и меня стали одолевать простые вопросы, ответы на которые казались не такими уж лёгкими.
Как он здесь появился?
От кого и зачем он узнал мою кличку?
И главное - что это за чудовище? Сверхчеловек, какие бывают только в сказках. Если предположить, хоть на секунду, что это правда, то возникают вопросы другого свойства: как ТАКОЕ может столь спокойно перемещаться по уровням шахт и бесшумно шагать?
Газ вызывающий галлюцинации? Колдовство влияющее на восприятие? Возможно. Но стоили такие сложности лишь того, чтобы меня сломать?
Какая, к черту, разница.
Тогда меня почему-то пробирало поговорить. Вероятно, потому, что я не разговаривал ни с кем уже долгое, крайне долгое время. Как ни старайся, человек раб своих потребностей.
- Я вас слушаю... – разбитые, кровоточащие губы едва выговаривали слова. – Чем могу быть любезен? - ухмыляясь, спросил я.
- Кровавая Ворона. Тебе подходит эта кличка, - огромный сверхчеловек продолжал говорить, задумчиво смотря на меня. – Ты действительно подобен вороне, которой сломали крылья и кинули в клетку. Думая заставить тебя подчиниться, они не учли, что твоя натура будет всегда жаждать убийств.
- Кто вы такой, чтобы так рассуждать о моей натуре? – я хотел было нахмурился, но тут же зашелся сильным хрипучим кашлем. После чего быстро посмотрел на свою ладонь. Крови вроде не было.
- Меня зовут Коракс, - было невероятно, однако он говорил настолько тихо, почти шепотом, что только я мог его слышать, но его голос имел огромную силу.
- Меня зовут Коракс, - повторил он. - И я предлагаю тебе свободу.
Оу, старый приемчик. Маним свободой, называемся избавителем, а потом резко захлопываем дверь перед носом. Преступник разочарован, зол, его легко подловить и подавить.
Не сработает.
Впрочем, почему бы им не подыграть? Надо же утолить жажду общения. Да и интересно послушать хоть что-то внятное - пусть даже плод моего или чужого воображения.
- Все имеет свою цену, не так ли? - иронично поинтересовавшись, я мрачно усмехнулся
- Беспрекословное повиновение. Ты будешь убивать, но только того, кого скажу я. И только тогда, когда я прикажу. - черные глаза сверкнули сталью.
А вот это было уже интересно. Интригующе, хоть и бредово.
И все же, я ощущаю беспокойство. Чудовище молчит, ждет ответа, буравит взглядом настолько, что естеством осознаешь всю его реальность.
Думаю, вы можете представить мое смятение. С одной стороны - это... существо, да еще и обещающее свободу, может обернуться очередной изощренной пыткой. И согласиться с реальностью существования подобного - значит осложнить проблемы с психикой, хотя тогда я над этим и не задумывался. Но с другой стороны... Существовала минимальная, микроскопическая, идиотская в своей возможности надежда, что это правда. Я снова взглянул на новоиспеченного «избавителя».
Взгляд его темных глаз каким-то магическим образом выделялся в полумраке шахты и таил в себе очень многое. Горечь, гнев, жестокость, а также, что было совсем удивительно, сострадание.
Он дарил мне, несмотря на все абсурдность этого чувства, надежду на освобождение.
По крайней мере, мне так казалось.
Что ж, решил я. Двум смертям не бывать. В этой одиночке я все равно подохну, как скотина - так почему бы перед этим немножко не тронуться умом?
Все эти рассуждения промелькнули буквально за пару секунд. Я уже собирался отвечать, как вдруг кашель снова чуть не скрутил меня пополам.
- Давай рискнем. - произнес я, выпрямляясь. В то время я еще не понимал значимости момента. Это был просто иллюзорный шанс выбраться на свободу или возможность тронуться умом. Если иллюзорным оказался бы не шанс, а этот гигант - что ж, это был бы один из немногих моментов, когда я бы смог разделить веселье надзирателей.
- Через три дня я разорву эту решетку, ты получишь свободу и оружие. Умереть должна только охрана. Если ты тронешь кого-нибудь из заключенных - я убью тебя собственными руками, разорву как падаль.
Я закрыл глаза и наигранно вздохнул. Почему все люди должны угрожать друг другу, даже когда итак все понятно? Открыл глаза, ждал продолжения фразы, но оказалось, что он исчез также внезапно, как и появился. Я продолжил спать, уткнувшись головой в колени и вслушиваясь в звон капель с потолка.
Следующие три дня ничем не отличались от предыдущих. По правде говоря, я их даже не заметил, задвинув вчерашний случай на задворки сознания, там, где хранятся кошмары, разочарования и несбывшиеся мечты.
Однако по истечению срока, когда я уже собирался уснуть, мне послышался шум, короткий вскрик стражника, а после скрежет раздавливаемого металла. Черноглазое чудовище голыми руками оторвало мою решетку, игнорируя проходящее через его тело электричество.
Это был первый и единственный раз, когда я действительно испугался. Огромное существо посмотрело на меня так, что кровь застыла в жилах. Поверьте, это не просто оборот речи.
- Убивай, Кровавая Ворона, убивай, пока можешь, убивай во имя освобождения! - Прокричал он, не отрывая взгляда.
Мысли осознания того что произошло, будут позже. Сейчас же надо выполнять... Договоренность? Контракт? Мысль о том, чтобы обмануть это чудовище даже не стояло. Несомненно, он возглавил восстание, и будет ли оно успешным, получу ли я вольную не в последнюю очередь зависит от меня.
Дикая ухмылка на лице. Наконец, после столь долгого перерыва, я смогу испытать счастье.
Первым делом надо было добыть оружие. Послышался звук сирены и радостные крики заключенных – если моя камера была замкнута на собственную сеть и открытие требовало особых полномочий, то остальных преступников можно было спокойно освободить из зала охраны.
В общей суматохе главное – не потерять себя. Некоторые из власть имущих уже вытащили электродубинки. Увы, зрелище погибающей под огромным натиском толпы столь ненавистной мне охраны я пропустил, но на начало успел, а также подхватить электродубинку.
В ретроспективе мне казалось чудом, что я сумел выжить в этой давке и огромной толпе народу, но не исключено что им было не до меня, а моя репутация была достаточной чтобы временно меня не трогать, а потому появилась возможность пройти куда-то выше по уровням шахты.
Но была проблема. Мое знание шахты было крайне ограничено. Большую часть времени меня водили по одному и тому же пути, от выработки к клетке и обратно, но местоположение складов вооружения можно было отгадать – достаточно было найти кого-то достаточно нерасторопного и паникующего, после чего скрытно следить за его перемещениями. На мире-каторге были не только надсмотрщики и охранники – тысячи людей вели учет, подсчет, документацию и прочие канцелярские вещи. Во время тревоги таких тоже вооружают. Нужно было лишь найти кого-то подобного.
И он был найден. По его походке, по осанке было видно, что этот человек просто не привык носить защитную форму.
Когда ему оставалось пара уровней до места назначения, я сумел потратить последние силы на то чтобы выждать нужный момент, оглушить дубинкой, незаметно утащить его во тьму, убить и напялить его униформу. Я радовался, что она включала в себя закрытый шлем – так никто не сможет меня узнать. Я продолжил путь, следуя за людьми и наконец найдя одну из тысяч дежурных частей, раскиданных по всей планете. В данный момент именно они отвечали за выдачу вооружения и организацию обороны на тех или иных узких участках. Меня это полностью устраивало.
В этом хаосе не было времени на тщательную проверку – потому я просто слился с толпой. Несмотря на довольно грамотную организацию выдачи, вокруг явственно чувствовался вкус паники. Войдя в оружейный зал и схватив выданную мне ручную пушку «Фулкрум», я подождал пока уйдет стоящий впереди меня, а сам остановился и стал рассматривать оружие, задерживая толпу в проходе. На все ушло не более пяти секунд. Толпа даже не успела толком разозлиться, отбросить меня или сделать еще какую-нибудь глупость. Я рассмеялся с хрипотцой.
- Эй, ты чего? – Спросил меня раздававший оружие какой-то юнец.
Решив, что драматизм в данной ситуации будет уместен, я крутанул регулятор на оружии и сказал:
- Кровавая Ворона жаждет Освобождения.
А после нажал на спусковой крючок.
Я взял подобное оружие не случайно. Во-первых, оно было относительно бесшумным в реве сирен и бормотании кучи людей. Во-вторых, нередко огромный заряд статического электричества в снаряде убивал жертву еще до того, как она закричит. Ну и наконец, в тесном пространстве ею можно орудовать как дубиной.
Пока люди шокированно стояли, я сумел прошить очередью еще десяток. Один из охранников не растерялся, и успел добежать до стенда с оружием, даже схватить его, чтобы сразу быть убитым выстрелом. В общем и целом, весь пункт выдачи был зачищен быстрее, чем сердце отсчитало двадцать ударов.
Положив оружие в кобуру и безумно ухмыляясь, я снова слился в ночи.
Пришло время Освобождения моей натуры.

Сообщение отредактировал Bhaltair Roshaun - 19.12.2018, 23:23

[Bhaltair Roshaun]

Глава 2. Рассуждение.

Астартес являются воинами Императора, его творением. Именно по ним судят о Его величии. Потому каждый космодесантник обязан стремится к совершенству. Император своим примером ведет за собой примархов, примархи - легионы, а те - всю Галактику.
Приписывается Фулгриму.

950.М.30. –???--
Спустя некоторое время после жестокой и беспощадной резни для меня, а для остальных – борьбы за Освобождение, пришествия Императора и бомбардировки Ликеи и впоследствии – прибытия огромного флота Империума, который поставил окончательную точку в войне, состоялся разговор, изменивший мою судьбу.
Говорят, первое заседание и одновременно встреча легиона с примархом произошла в Шпиле Ворона – памятном месте для любого ликейца. Однако, зная скрытную и осторожную натуру Коракса, можно предположить, что встреча происходила на одной из флагманских барж самого Легиона.
Наверное, в крепости-монастыре хранятся данные обо всех вопросах, поднятых на обсуждение. Там было очень, очень многое обсуждено. Но лично для меня оказался важным следующий разговор, о котором я узнал от самого примарха:
- Вы уверены, лорд Коракс? – в голосе Агапито звучало крайнее сомнение. – Неужели необходимо, чтобы они…
- Именно так, – Повелитель Воронов был непреклонен. - Каэдэс Некс, Бальтаир Данн, Кразен и другие – всем им будет предоставлен шанс стать космодесантниками.
- Не опасно ли это? Все они – преступники.
- Все мы были преступниками в глазах техногильдий, Агапито, – мягко напомнил примарх. – И ты не протестовал против трансформации таких людей как Натиан, Шеон и других людей, ставшими по обстоятельствам убийцами уже в тюрьме.
Агапито, молодой парень, упрямо мотнул головой.
- Это не одно и тоже. Мы, наши предки, были осуждены по политическим соображениям. Кто–то ожесточился, я не отрицаю, – при этом он кинул быстрый взгляд на Натиана, который усмехнулся в ответ на высказывании. - Но мы разделяем ваши идеалы, взгляды, устремления. Эти же люди хотят лишь одного – убивать ради убийств. Подобное отребье, - с пафосом произнес будущий первый капитан, - не должно называться моим боевым братом.
Терранцы неодобрительно зароптали, а Коракс вздохнул. Ветеран Ликейского сражения. Сейчас это словосочетание еще ничего не значит для «перворожденных», как называл себя набор с Терры, ведь они прошли тысячи сражений. Ему необходимо было завоевать авторитет в легионе, изучить новых бойцов. А в данный момент человек, стоявший с ним бок о бок в первой битве, который должен быть верен ему до конца в любом его стремлении, подобный человек оспаривает одно из его важнейших решений. Коракс продолжил:
- Тем не менее, они помогли нам в борьбе. Без них, она бы вряд ли окончилась успехом и их роль оказалась более значимой, чем я мог предполагать.
- Роль? Их роль заключалась в том, чтобы перерезать как можно больше народу! Чудо, что они вообще послушались Вашего приказа, а не поубивали друг друга в первый же миг!
- Мой лорд? – один из терранцев подал голос, предварительно кинув взгляд на кипящего от гнева Натиана.
- Да Аркхас? – Перед заседанием, Коракс тщательно изучил всех присутствующих терранцев. Их имена, досье, достижения. Он не собирался проигрывать ни одной войны, в том числе и дипломатической.
- Видите ли, бойцы многих легионов набирались из… не самых благоприятных мест. Повелители Ночи, Имперские Кулаки, Космические и, конечно же, Лунные Волки. В горниле трудностей куется характер. Примарх Хорус говорил, что важно не происхождение, а навыки.
- Причем тут навыки, когда я говорю об идеалах? – в ярости Агапито ударил по столу. Тот даже не дернулся – стол проектировался, исходя из ударов космодесантников. - Разве можно передать этим чудовищам то самопожертвование, ту идею ради которой мы и сражаемся? Что полезного могут принести эти помои? – последнее слово Агапито выплюнул.
- Не стоит сердиться попусту, – Аркхас ласково улыбнулся. – Сам я – потомок древних ксерийских племен, сын вождя, но многие из моих знакомых братьев - бывших преступников, стали великими воинами, искусными не только в сражениях и известными далеко за пределами легиона, как например, Абаддон. Или Кхарн Дипломат – личный советник примарха, которого вы бы тоже назвали «помоем», если бы знали его происхождение.
- В Великом Крестовом Походе, – продолжил он, - такие детали как происхождение неважны. Важны только твои способности, твое рвение и желание помочь - Империум найдет куда тебя пристроить. Идеалы здесь второстепенны.
Повисло долгое молчание. Наконец, примарх сказал:
- В чем-то вы правы, магистр. Но за что мы сражаемся, если не за идеалы?
- За приведение всего человечества к Согласию, как того хочет Император, – без колебаний ответил Аркхас. - И не важно под эгидой каких лозунгов и идеалов оно пройдёт.
- Вы серьезно так считаете, магистр Фал? – Коракс задумчиво наклонил голову, словно изучая магистра ордена. - Поверьте, мой отец стал воевать не только ради объединения человечества под началом Империума. Было бы глупо считать Императора очередным завоевателем. Сражающийся против любого угнетения, любой несправедливости, огненным мечом выжигая каждого осмелившегося посягнуть на его мечту, я верю, что он действительно знает, как будет лучше для человечества.
- Как и все мы, - сказал Аркхас, но прервался, правильно уяснив взгляд Коракса. Примарх же, будто ничего и не было продолжил:
Сначала я думал, что эти отбросы – воры, насильники, убийцы, что все они во время битвы сыграют лишь роль отвлекающего маневра. Что они смогут временно вызвать на себя стражу, те в свою очередь совершат переброску сил, после чего мы нанесем главный удар, перекрывая тылы. Я не ожидал, что они смогут объединиться и решат уничтожить всех, служащих закону – в том числе и заключенных, бывших «стукачами». Что они смогут освободить треть всего шпиля, пусть и понеся ужасающие потери. Выжило не более одной десятой заключенных, и я считаю, что все, кто пережил это, что все, кто воевал за меня, достойны вступления и сражения под рядами Легионес Астартес.
Агапито упрямо сжал губы как мальчишка, которым он и являлся до недавнего времени.
- Ваше право, мой лорд. Но я искренне желаю им всем не пережить процесса трансформации.
Терране переглянулись между собой, кто-то покачал головой. Терпение Корвуса Коракса, примарха ХIX-го, лопнуло. Он медленно, чеканя каждое слово, ответил следующее:
- Галактика очень жестока, по словам моего отца. Все наши бывшие битвы, все жестокости наших бывших угнетателей, бомбардировка планеты – все это всего лишь незначительный эпизод в истории Империума, омытым кровью триллионов людей, сказал он.
- Потому, мне будут нужны как воины, так и безжалостные убийцы. Я сумею удержать их в узде, сдержать их кровожадность. Они будут убивать тех, на кого им укажу я. И, надеюсь, станут мне бесконечно преданны.
Терранцы в зале заседаний одобрительно кивнули.
- Вам необходимо повстречаться с лордом Хорусом. – произнес Аркхас. – Воистину, его мудрость и опыт в совокупности с вашим умом сумеют привести наш легион к великим временам.
- Я не желаю действовать по чьей-либо указке в руководстве своим легионом, – жестко возразил черноглазый примарх. - И не смейте больше говорить без моего разрешения.
Агапито преклонил колено перед лордом Воронов, освободителем Ликеи, примархом ХIX-го легиона.
- Прошу простить мою запальчивость. Я был неправ.
- Не стоит. Я понимаю твои чувства, и тебе было необходимо знать мои мотивы, это естественно. – спокойно произнес Коракс. - А теперь все ступайте, вам необходимо обжиться, привыкнуть к трансформации, поговорить с… собратьями.
Космодесантники поклонились примарху и ушли, тихо переговариваясь между собой. Лорд Воронов с сожалением отметил, что каждая из групп – как терранцы, так и ликейцы, разговаривали лишь со своими братьями. Он вслушался в обрывки их речей.
- Мальчишки…
- Все равно, это убийцы…
- Эти ветераны, «терране», как они себя величают…
- Правда, что доспех сможет переваривать наши отходы?
Устало вздохнув, примарх оперся на стол. Командовать горсткой людей, бесконечно тебе преданных и прошедших с тобой огонь и воду это одно, но командовать целым легионом незнакомых доселе лиц – совершенно другое. Вопреки ожиданиям, легион встретил примарха не столь радостно. Когда он отменил всю эту бесполезно-пафосную мишуру вроде торжественного парада в честь воссоединения, терране его не поняли. Они огорчились, хоть и не подали виду, а ведь правда заключалась лишь в том, что Кораксу все это было просто чуждо. Его природа требовала максимальной эффективности, а парад с его точки зрения – просто впустую потраченный день. Вместо этого он начал изучать легион с Терры – их характеры, обычаи, тактику. Результаты огорчили его. Практически весь легион был скоплением жестокосердечных мерзавцев, обычаи поражали своим варварством, а их тактика была не лишена достоинств, но в долгосрочной перспективе грозила уничтожить легион ввиду некоторых особенностей.
Одной из этих особенностей был дефект под названием Пепельная Слепота. Человек переставал хладнокровно рассуждать, выполнять приказы и жаждал лишь одного – убивать. Он еще ничего не говорил об этом остальным ликейцам, но это и была главная причина, по которой в легион вошли бывшие насильники, воры, убийцы и прочий сброд.
Нынешняя тактика допускала возможность возникновения этого дефекта, потому давала войскам возможность для импровизации. Однако, что если этот дефект меняет не только эмоции, но и восприятие? Не получится ли так, что подвергнувшийся «Слепоте» захочет убивать и своих? Нет, необходимо было в корне пресечь даже вероятность подобного.
Был еще один момент, о котором Коракс умолчал намеренно. Дело в том, что он просматривал медицинские записи Шпиля и знал, что многие из убийц Ликеи либо страдали психическими заболеваниями, либо получали травмы головы. Среди них всех было лишь одно исключение, абсолютно здоровый человек, который оставался загадкой, которую примарх хотел решить.
Как вы догадались, речь шла обо мне.
Коракс вздохнул. Предстояла тяжелая работа по изменению психологии легиона. Прямолинейные, жестокие солдаты с Терры должны были принять и осознать свободный и раскрепощенный дух с Ликеи. Пока рано говорить о дружбе, но понятно, что легион должен быть единым целым.
Корвус Коракс посмотрел на звездную карту. Знания о том, как читать некоторые обозначения и воспринимать картину как целиком, так и по частям, были уже у него с рождения, остальное он изучал на ходу. В это время в пустоте перемещались огромные армады кораблей, завоевывая все больше и больше планет и возвращая их в лоно Империума, к просвещая их и навязывая другие идеалы человечества. Карта позволяла узнать имя и курс каждого корабля, но лорду Воронов это не требовалось – все это он помнил и так. К тому же, карта была неполной – некоторые задачи и курсы требовали более высокого уровня доступа, некоторые – ложные и истинные цели передавались устно.
Тяжелой рукой он издал следующие приказы. Несмотря на то, что его ветераны с Освобождения еще даже не прошли процесс инициации, он отослал треть прибывшего флота во главе с Аркхасом Фалом восвояси. Эта мера решала две проблемы – убирала Архаса Фала как разжигателя возможной смуты из-за снятия его с поста магистра легиона, хотя он мог рассчитывать на не менее почётную должность, но необходимо было от него избавиться. Детали некоторых его операций поражали своим зверством, пускай и бывшей эффективным, но неоправданно жестоким.
Впрочем, «Хищническо-кочевой» флот должен быть автономной боевой единицей, способной вести собственные теневые войны. Коракс отобрал ему 20 рот, выбирая из тех, с кем Аркхас наиболее часто сражался, а также среди тех, где было больше всего, по его мнению, упрямцев, способных устроить те или иные проблемы своим характером.
Мимолетно он задумался над тем, что такие люди были бы идеальной армией для рабовладельческих техногильдиий. Возможно ли, что если бы он попал на Киавар, он бы стал таким же, как его сыновья с Терры?
И думать об этом не хотелось.
Возможно, будучи человеком, Аркхас бы всячески мешал становлению Агапито как исполняющего обязанности магистра легиона. Вероятно, уничтожал бы все записи до которых мог дотянуться, скрывал бы всяческие нюансы должности.
Но психология Астартес не такова. Они не опускаются до мелочных пакостей, считая это чем-то другим, не относящимся к ним.
Это был первый день возвращения отца в легион. И в первый же день Великий Освободитель посеял семена раздора и заговора среди своих сыновей.

[Bhaltair Roshaun]

Глава 3. Избавление.

«Была ли я когда-то такой как ты, влачащей жизнь в грязной канаве? Конечно. Наше отличие в том, что теперь я не такая».
- Торговец-хартист Элизабет Орлеанс

950.М.30.Освобождение(бывшая Ликея), квадрат 45А
Взяв в руки камень, я бросил его как можно дальше. Полетев по дуге, он попал в один из тысяч кратеров на всей поверхности Луны.
- И что ты думаешь насчет предложения? – спросил Кразен - интересная личность. Первое, что он сделал, оказавшись на свободе – зубами вырвал кадык у надзирателя, случайно оказавшегося рядом. – Считаешь, мы сможем стать такими же большими и сильными как они?
Мой собеседник кивнул в сторону шпиля. Продолжался «День Освобождения» - праздник-траур, устроенный в принудительно-добровольном порядке Кораксом, этим огромным монстром.
Тысячи Астартес проводили траурную церемонию пока мы стояли на отдалении. Не то чтобы нам запрещали участвовать, по крайней мере, официально. Просто наше присутствие там было нежелательно. Траур все-таки.
- Почему бы и нет? – голос Ориона, как всегда некстати. Отвратительный, гнусный, мерзкий.
- Потому что это может нас убить, придурок, – я незаметно для остальных сплюнул на землю слюну вперемешку с кровью.
- Никак струсил, Кадес? – Кразен усмехнулся, задумчиво глядя вдаль.
«Когда я уже собирался уснуть, мне послышался шум, короткий писк стражника, а после скрежет раздавливаемого металла. Черноглазое чудовище голыми руками оторвало мою решетку, игнорируя проходящее через его тело электричество.»
- Не то чтобы. Лично я склонен принять предложение.
- Смысл? Нам дана вольная, мы можем делать, что захотим. Зачем менять одни оковы на другие? Не вкалываешь на рудниках Ликеи – вкалываешь в казарме этого Освободителя.
«Убивай, Кровавая Ворона, убивай, пока можешь, убивай во имя Освобождения!»
- Какая глубокая философия.
- Спасибо, – Орион то ли не понимал сарказма, то ли не хотел его принимать. В любом случае, он раздражал. Раздражал его голос, раздражала его речь. Инстинктивно мне не нравилась его гадкая душонка. Скорее из-за этого, чем из-за чего-то еще, я стал противоречить ему.
- Вольная значит… - медленно и задумчиво протянул я. - А что ты будешь делать с этой свободой, Орион? Пойдешь переводить немощных старушек через магистрали? Станешь разводить декоративные растения? Засунь себе свою свободу в задницу, ибо человек всегда раб своего положения. Мы убийцы, и глупо думать иначе.
Я встал, опираясь на одно колено. Шахты подкосили мое здоровье куда более основательно, чем я мог себе признаться.
- Мы все знаем, что представляет собой освободившее нас существо. Глядя на него, я думаю, что лучше не приниматься за старое на Киаваре. Ни мне, ни кому-либо еще.
«Я убью тебя собственными руками, разорву как падаль»
Но нам дают шанс делать то, что мы умеем лучше всего на ниве того, где это принесет наибольшую пользу тем, кто нас освободил от каторжной жизни. Лично я считаю это довольно выгодной сделкой.
Потому, - продолжил я, взглянув на шпиль. Огромное мрачное здание из черного камня омытое кровью миллиарда рабочих теперь по праву может считаться окончившим свою историю в качестве каторжной точки, – я склонен принять предложение, и риск умереть лишь подогревает мое желание.
…Эти слова означали новую веху в моей жизни. Сообщив о нашем согласии, в наспех устроенному апотекарионе нам относительно быстро пересадили второе сердце, бископию и осмодулу. Процесс проверки здоровья, измерения и всякой канцелярщины заняла буквально несколько киаварских суток, и это несмотря на огромный вал желающих. Меня честно предупредили о высоком риске смертности в моем случае, на что я честно пожал плечами. Многим вообще отказали, но я умудрялся войти в предельный возраст становления. Естественно, на протяжении всей трансформации меня преследовала жуткая жгучая боль. Я физически чувствовал, как росли кости, наращивалась мышечная масса. Такое ощущение, что через меня проводили электрический ток и растягивали в разные стороны одновременно. Перерывов в боли не было даже когда я пожирал высококалорийные пасты десятками килограммов, чуть ли не каждый день. Впрочем, были и плюсы. Рудничный кашель вытягивал последнюю жизнь, но при диагностике её быстро вылечили. Мульти-легкое буквально вдохнуло в меня новую силу.
Поспать удавалось лишь урывками, похожими на потерю сознания, хотя после пересадки каталептического узла, это не было проблемой. При всех сложностях, мне приходилось учиться многим вещам – стрельбе, перемещению в доспехах, искусству маскировки. Развитый благодаря химии мозг гораздо более четко воспринимал и запоминал информацию, которую в меня пихали. История, войны, сражения…
И способы убийства. О да, их было множество… Даже для меня многие вещи стали открытием.
Пользуясь предоставленной свободой, я изучил вдоль и поперек все шахты на Освобождении. Я подмечал слепые зоны камер, темные углы, пути отхода. Никогда не знаешь, где что может пригодиться.
Тренажеры были скучны. Поначалу я увлекался идеей того, что с нынешними габаритами я могу спрятаться хоть от кого-нибудь, но потом понял, что это не так уж и сложно. В соревновании типа «проникни и ликвидируй» я всегда был первым, запросто обгоняя даже Герита Аренди.
От скуки пришлось придумывать себе различные сложности. Например, убийство только с помощью пистолета. Или же, благодаря ложным атакам окружить цель как можно большим количеством соратников и убить его прямо у них на глазах. А после продолжать резню.
Однажды, после очередной тренировки, где надо было убить огромного ксеноса с десятком глаз по кличке «Аргус», я понял, что ощущаю дикую скуку. Конечно, любая охота увлекательна, но меня просто достало стрелять по виртуальным мишеням. Симуляторы не передавали ничего стоящего – ни запаха крови, ни того чувства затравленности, когда цель осознает свою беспомощность, ни чувства обреченности, когда цель уже приняла свою судьбу, ничего. Когда чудовище пало под огромным количеством болтов, я снял шлем и отключил дисплей.
- Поразительно. – Стал слышен голос инструктора по имени Соуноухоу. Терранец, немного помешанный на чувстве долга. Дай такому даже самое никчемное задание, как например это, и он попытается выполнить его на все сто. Настоящий солдафон. – Как ему это удалось? Ни разу не видел подобной техники.
- Ты пытался усложнить уровень тренировок? – мой тонкий слух благодаря недавно пересаженному уху Лимана различал малейшие различия в басе, но этот голос я не узнавал.
- Это одна из последних наших симуляций. Он сумел укрыться от «Аргуса».
- И что?
- Это ксенос с чрезвычайно развитой нервной системой, позволяющей воспринимать информацию от расположенных по всему телу десятка пар глаз. Мы обнаружили их на Орихалке. Кадэс доказал, что у него есть слепое пятно.
- Ребят, мне надоело. – сказал я, не таясь и полностью открывая крышку капсулы. – У этой твари не было слепого пятна. Он прекрасно меня видел, просто воспринял как элемент ландшафта.
- Его глаза по чувствительности сравнимы с нашими линзами. – Отрезал инструктор.
Короткий период тишины, нарушаемый лишь жужжанием механизмов и болью трансформации, вывел меня из себя.
- Значит, эта тварь настолько тупая, что она видела меня и не реагировала! Какие проблемы?
- Не знаю, брат Кадэс… Дело в том, что твои способности по скрытности не столь часто встречаются.
- И это при том, что тебе еще не пересадили всех органов, – продолжил Соуноухоу. - Мне интересно, что станет с тобой после полной трансформации.
Я пожал плечами.
- Боль пройдет?
- Должна. А тебе все еще больно?
- Постоянно больно. Но это и к лучшему.
Оба астартес вопросительно посмотрели на меня. Я махнул на них рукой. Тело все еще горело, пускай и не так сильно, напоминая о выборе, который я сделал. О пути, который мне еще предстоит пройти.
Каждый день проведенный без охоты приходило чувство неполноценности, незавершенности, опустошенности. Как будто ты забыл сделать крайне важное дело и все пошло прахом. Лишь испытываемая боль напоминала о жизни, а симуляторы они не передавали эмоций жертв, лишь поведенческие реакции.
Моя инициация длилась пять с половиной лет. Орион не пережил её, умерев на первых порах. Это показалось мне довольно ироничным.
А вот Кразен выжил, хотя был даже старше меня. Удивительно.
Впоследствии, куда позже, я узнал, что апотекарий, следивший за моим состоянием, о всем докладывал лично Кораксу. Тот тщательно следил за моим состоянием, но мне тогда было не понять, почему. Вероятно, он хотел узнать, как процесс инициации влияет на максимальный возрастной период, или быть может, хотел посмотреть, как гипно-доктринация повлияла на мою личность.
Вообще, гипно-доктринация – прекрасная технология. Та же учебная капсула, только специальная смесь препаратов, света и звука позволяют тебе куда более остро воспринимать и запоминать то, что в тебя запихивается. Естественно, если человек начинает этому сопротивляться, появляются проблемы. Но идеи, которые оглашались там, по факту были близки с моими. Слава богу, там не было ничего о чести и отваге, верности и патриотизме, иначе бы меня вырвало прямо там. Меня учили бесстрашию, гибкости, безжалостности.
Впрочем, потом я узнал, что изменение программ гипно-доктринации для отдельных лиц было требованием Коракса. И лишь спустя четверть терранского столетия я понял, зачем.
Когда я наконец получил весь набор органов и новенькую черную броню, хотя терранцы ходили в серой, я смог облегченно вздохнуть. Боль действительно понемногу угасала, я жив и наконец намерен убивать. Взглянув на списки распределения я удивленно поднял глаза. 14 заградительная рота.
Я же ненавидел тяжелое вооружение – а меня хотят отдать в опустошители?
Внезапно я почувствовал тычок плечом. Резкий взгляд ничуть не смутил нахала.
- Это назначение для остальных, брат, – произнес тот, космодесантник-терранин с огромным шрамом поперек лица. Часть носа и губ попросту отсутствовала. Единственный его глаз был даже более черным, чем у всех остальных, с каким-то странным отблеском. По какой-то причине, видимо, он отказался от аугментации.
– На самом деле, у Лорда Воронов для тебя особая работенка. - продолжил тот.
Я хмыкнул. Что ж, тычок плечом прощается.
- Звучит интересно.
- И будет интересно. - уверил меня терранин. - Меня зовут Дахм. Пора тебе познакомиться с новым проектом нашего благословенного отца.
- Что за проект?
- «Теневые Убийцы».