[фанфик][Wh40k]Новый рассвет

[kaligvla]

Вступительное слово

Снова анонс зоны Терминус Темпестус и сведение итогов Крестового Похода воедино. Хотел оставить Гомаэра в живых, но передумал. Я хотел написать больше, но понял, что писатель я невеликий и поэтому вот так вот. Лишь самое важное. Хотел конечно написать больше, но я и так затянул.

До встрече на Скутуме. Представляю вам "Одиссею-Танец-Сплетение" последний опус в ЯКП

Калигвла.

I

Возвращение басилея

Случилось это на второй год после триумфального завершения Ягеллонского Крестового Похода, о котором злые языки говорили, что не было еще в истории сектора Сецессио катастрофы ужаснее. Враг, захвативший Ягеллон, вотчину Гусарии, был повержен, и на самой Терре Колокол Потерянных Душ прозвонил свой печальный набат. Что ж там случилось – о том до сих пор спорят ученые мужи-историографы. То ли сами Крылатые Гусары предались измене, то ли некий неведомый враг сокрушил защитников и захватил их родной мир. Гордые армии Империума повергли захватчиков, и мир наступил во всем секторе. Восстания ширились, культы подняли голову, а многие планеты перестали выходить на связь.

Что бы там не случилось, но вдруг на задворках системы Магнакон варп взбурлил и вспучился, реальность разорвало, и появился неведомый флот. Все оборонительные силы были приведены в боевую готовность, а наперерез нарушителям пространствам бросилась группа «Альфа» Александрийской патрульной эскадры – прекрасная «Евдора», крейсер типа «Лунный», и двое ее верных эскортов, фрегаты «Иксас» и «Евсебий». По мере сближения начался интенсивный обмен сообщениями и запросами, который нарастал как вал. Напряженность росла повсеместно и словно бы гроза собралась на Александрийским гранд-полисом. Прогремел гром, но это был не гром войны. На поверхность Александрии-Арейи пришло лишь одно сообщение: «Басилей возвращается».

Как только новость распространилась по планете, толпы людей начали стекаться к Марафонским посадочным полям, откуда три года назад отправилось к звездам воинство Антигона. Каждый день прибывали тысячи людей со своим скарбом, чтобы встретить своего владыку. Вокруг огороженных и прекрасно защищенных посадочных площадок стихийно возник целый город из повозок, палаток и шатров. Сразу же появились маркитанты и торговцы – целые сонмища огнеглотателей, артистов, циркачей, продавцов игрушек и гербовых значков и прочий люд сомнительных занятий. Делались ставки, сколько рыцарей вернется и сколько новых почетных отметок будет на их могучих доспехах. В последний день перед выходом флота на орбиту прибыли посланцы ото всех четырех номов планеты – почетный караул для вернувшихся героев. Антиопа, самая младшая из сестер прекрасной Пентесилаи, ведущая «Цирцею Великолепную», прибыла из Отреры. Антей, пилот «Эрифманского Зверя» и первый меч номарха Мнефсея, прибыл из Минояры. Тевкр, глас номарха Борисфена, славный наездник «Теламонида», прибыл из Ойхалии. Из Нептикеи же быстроходная пентера, управляемая сервиторами-гребцами, принесла Агессамена, наследника номарха Несториса и его доспех «Гимасп». Из Орхомена же не прибыл никто, ибо такова была традиция. Двое номархов, оставшихся на Александрии, поспешили в крепость басилея, чтобы приготовиться к пиру в честь победителей и к тризне по павшим в бою.

Когда флот вышел, наконец, на геостационарную орбиту, ночное небо Александрии-Арейи вспыхнуло сотней огней и выхлопы плазменных двигателей десятков маневрирующих кораблей породили aurora borealis в небесах такой силы, что подобного не видели даже убеленные сединами старцы. Многочисленные толкователи, гадатели, оракулы и правдосказы единогласно сочли это добрым знамением и свидетельством того, что басилей и его воинство стяжали много славы в своем походе. Спустя шесть часов, когда звезда Магнакон озарило посадочные поля первыми лучами, на благодтную землю Арейи спустились первые десантные шаттлы. Они все прибывали и прибывали, пока не заполнили собой все площадки. И лишь когда последний из них коснулся земли, рампы открылись и вышли гордые триумфаторы.

Первыми среди них были безликие воины армии «Айзентод», гвардейцы Корпуса Смерти Крига. Они шли вперед ровными шеренгами по двести пятьдесят шесть человек, четко печатая шаг. Гренадеры, линейные пехотинцы, военные инженеры, всадники смерти и многие другие сменяли друг друга. Гордо реяли их знамена с черепом, украшенном лавровыми венками и колючей проволкой. За ними катились могучие танки – благородные «Малкадоры», «Ортросы» и прочие. Венчал же этот танковый парад могучий «Сумеречный Меч», в люке которого словно статуя застыл генерал этого воинства. Народ Арейи дивился на безмолвный марш «Айзентода» и многие уверились, что под противогазами скрываются не живые люди, а автоматоны, искусственные творения магов Механикус.

После солдат «Айзентода» шли процессии Механикус. Жрецы в красных мантиях вели за собой процессии певчих сервиторов, а по бокам шагали скитарии и сикарии, защитники Омниссии. Над марширующими слугами Бога-Машины лились хвалебные гимны на технолингве и бинарном канте:

«Славься Машина Неуязвимая!

Славься Машина Превозмогающая!

Славься Машина врагов Повергающая!

Пусть крепки будут твои сочленения!

Пусть смазаны будут твои шестерни!

Пусть вечно пылает жар в твоем реакторе!

Да будут остры твои цепные потрошители!

Да будут метки твои выстрелы!

Да будут крепки доспехи твои!

Трижды славься Омниссия!»

Так пели слуги Бога Машины, и так было, есть и будет вовек, пока стоит Империум и его защитники, храбрые рыцари дома Ареос!

Лишь прошли жрецы Адептус Механикус, как показались огромные платформы, окруженные плакальщиками и стенателями, ибо везли они скорбный груз. Двадцать три платформы было и возлегало на них двадцать три доспеха. Смолкли триумфальные крики и радостные овации, ибо узнали жители Александрии-Арейи многих славных своих защитников. Был среди павших «Гиппей», весь почерневший от колдовского огня, были среди павших трое рыцарей-церастов из личной стражи басилея, Фаланги. И бросали под колеса платформ арейцы цветы и венки из лавровых листьев и оглашали пространство плачами.

После платформ вышли двое рыцарей – юный Протомах, что вел «Гекатонхейра» и великий Агемм, закованный навеки вечные в «Циклопомаха». Наплечники и гербовые щитки их были завешаны черными траурными полотнами без какой-либо символики, а в своих громовых перчатках они несли знамена, прославлявшие героев Ягеллона. Чудны были эти знамена, ибо не руки добродетельных жен их выткали, а кибернетические прядильщицы на борту ковчегов Механикус. Венчал же оба знамени личный герб дома басилея. Многие недоумевали в те минуты, что же значит этот траур, но лишь когда показался последний участник триумфальной процессии, наконец прозрели вопрошавшие и горестный плач поднялся до самых небес.

Украшенная златом и серебром платформа, что плыла над землей на антигравитационных пласти[ну уж нет], несла на себе «Апофеон», а в ногах доспеха лежало тело самого басилея.

День и ночь шла эта процессия от Марафона к великим вратам Орхомена, а плач распространялся по земле Александрии-Арейи со скоростью пожара. Лишь когда дошли они до самого дворца басилеев, все как один участники процессии замерли. Навстречу вышел им Лисандр, второй сын Антигона и новый наследник. Долго молчал он, глядя на стенающие толпы и безмолвных триумфаторов. Наконец он молвил:

«Славьте Антигона! Славьте басилея! Славьте сокрушителя Ягеллона!»

II

Защитники Александрии

Магос-параллакт Скиапарелли в одиночестве стоял в неосвещенной комнате где-то в глубине крепости Орхомен. Великий затворник Хадрамаутский застыл перед выключенным гололитом словно статуя, лишь его искусственные глаза вспыхивали и угасали в странном ритме. Зоркий человек мог бы заметить, чтобы это потоки данных и двоичного кода с огромной скоростью пробегают по внешней части зрительной аугметики магоса. Его укутанное в простую красную мантию тело было человеческим лишь с виду – на самом деле это была лишь искусная имитация, созданная из адамантия и темного серебра. Единственной органической частью его железного тела был мозг, серьезно перестроенный и снабженный столь продвинутой аугметикой, о которой даже генерал-фабрикаторы некоторых миров-кузниц могли лишь мечтать. Этот мозг и был магосом, а тела менялись по велению необходимости. Когда Скиапарелли шел на войну, его органические части пересаживали в личную боевую грави-колесницу. Когда он [ну уж нет]одился в пустотном бастионе «Хадрамаут-404» или главном храме «Г[оппа!]пигона» на Мор’аме, то его подключали напрямую к вычислительным мощностям и дата-станам, чтобы сей великий разум мог обозревать ситуацию во всей зоне Термниус Темпестус посредством бесчисленных шпионских спутников, скрытых пикт-рекордеров и программ-«червей», которыми были инфицированы даже системы безопасности дворцов имперских-правителей целых миров.

Тело, которое магос-параллакт использовал сейчас, было лишь посольской оболочкой, существенно ограниченной в возможностях. Его инфо-катушки не могли содержать достаточный объем памяти, чтобы держать руку напульсе событий в подотчетных магосу владениях, вместо этого в них были закачены пика-байты информации о Ягеллонском Крестовом Походе. Отчеты армии «Айзентод», пикт-записи из встроенных в шлемы пикт-камер Кровавых Костей и Неуловимых Мстителей, перехваченные коммюнике и секретные доклады Конклава Сецессио – все это сплелось в огромную паутину данных перед мысленным взором Скиапарелли. Его взор падал то на один файл, то на другой, задерживаясь на доли секунды. Когда одиночество магоса было нарушено, он занимался изучением доклада дознавателя Инквизиции о дальнейшей судьбе востроянцев из «Черных Гайдамаков»:

«… Лишь половина от числа 1065-ого Востроянского приняла участие в боевых действиях в системе Ягеллона. Судьба этих несчастных Вам уже известна. Те же, кто остался на войсковых транспортах, оказавшихся неспособными попасть в систему Ягеллона, подверглись многочисленным варп-манифестациям и атакам демонической сущности, которую сами востроянцы называют «Верлиок»…

Дверь открылась, и в комнату вошел юноша, украшенный регалиями наследника басилея рыцарского дома Ареос. Магос не шелохнулся, однако выключенный гололит внезапно мигнул и ожил. На нем появилось то же сообщение, что сейчас проносилось перед взором Скиапарелли:

«… Полковник («Огненный Отец») Видгост Железняк предпринял решительные действия по искоренению демонической скверны, подвергнув огненному очищению целые отсеки транспортных судов, в котором погибло до трети солдат полка. Инквизиционная комиссия одобрила эти действия и с согласия лорда-инквизитора Сапейры признала «Черных Гайдамаков» незапятнанными, однако предательство их товарищей заставило подвергнуть солдат 1065-ого суровой епитимье. Полк был включен в резерв Конклава Сецессио…»

Несколько секунд магос и рыцарь стояли в молчании. Затем Скиапарелли указал на гололит, на котором появилось решение комиссии Ордо Астартес о воссоздании капитула Сынов Аэтоса.

«Судебная комиссия, состоящая из представителей капитулов Черных Храмовников , Сумеречных Рыцарей, Ястребов-Молний, Стальных Исповедников и Красных Когтей, единогласно признала действия достойными одобрения, несмотря на их провал в начальной фазе осады Ягеллона.

За сим, мы, слуги Божественного Императора, повелеваем:

1) Возродить капитул Сынов Аэтоса, призвав из Караула Смерти последних его представителей

2) Дабы поспособствовать скорейшему возрождению капитула использовать резервы геносемени Саламандр и его капитулов-наследников, а также привлечь офицеров-инструкторов их других капитулов.

3) С дозволения Черных Храмовников им передается в суверенное владение феодальный мир Рогал’анд (Утрехтское Скопление/ зона Терминус Темпестус) и крепость-монастырь на нем.

4) Первым магистром возрожденного капитула назначить Пирра Стикса, караульного капитана станции «Тигр».

5) Восстановить флот капитула, используя мощности верфей Гиадамар-Темпеста и Сардинеи, в т.ч. реконструировав боевую баржу «Цепи Вулканоса» и ударный крейсер «Илион».

Пробежав взглядом весь доклад, юноша немного призадумался. Как и любой благородный из рыцарских семей, он обладал атлетическим телосложением, однако чертами лица более походил на свою мать, прекрасную Кассиопу, нежели на грозного отца. Благодаря живому и быстрому уму он сразу понял важность показанного, ведь Рогал’анд [ну уж нет]одился в ближайшем к Александрийскому гранд-полису владении Империума, что означало, что в ближайшем будущем дикая зона Терминус Темпестус станет чуточку спокойней. Однако, юноша решил промолчать, ожидая комментария магоса. Скиапарелли прочитал по его лицу намек и решил взять первое слово.

- У Сынов Аэтоса долг крови перед домом Ареос, юный Лисандр. Будущий басилей должен знать всех своих врагов и союзников.

- Ты говоришь как друг и покровитель, но я не знаю кто ты и откуда ты, почтенный магос. По какому праву ты пытаешься учить меня?

- У твоего отца было немного друзей, и я вхожу в этот узкий круг. Я давно был союзником твоего дома и знал отца твоего отца и многих других твоих предков. По моей просьбе басилей Антигон отправился в Ягеллон.

- Ни разу я не слышал, чтобы отец рассказывал о магосе Скиапарелли, так что позволю отнестись с недоверием к твоим словам.

- Ты никогда не слышал об этом союзе, потому что настоящие владыки зоны Терминус Темпестус должны оставаться тайной. Ведь отнюдь не диадох Алексадрии-Магны правит гранд-полисом, такова ситуация и во всем регионе. Я и басилей дома Ареос, а теперь также магистр Сынов Аэтоса, – вот кто настоящие защитники сего региона. Мой долг – поставить тебя в известность, что отныне ты входишь в сей союз, сокрытый от глаз и ушей других. Чтобы доказать тебе это, ты один удостоишься чести узнать истинный конец твоего отца.

На гололите сменилось изображение, и Лисандр понял, что смотрит на запись из пикт-рекордеров оптических приборов «Апофеона». Он уже успел просмотреть всю историю Крестового Похода, однако эту запись видел впервые. Наследник басилея знал, что последний бой Антигона был стерт со всех носителей «Апофеона».

Гололит вспых статикой, сквозь которую медленно начали проступать фрагмент записи. Лисандр узрел как Антигон и Тидей бок о бок бросились на огромного демона. Варп-сущность отбросила «Апофеон» и изображение исчезло, появившись лишь спустя несколько минут. Пошатываясь «Апофеон» снова встал. Сквозь оптические приборы было видно, что «Гефестион», рыцарский доспех Тидея, повержен, а отвратительная тварь пожирает равно металл доспеха и плоть пилот. Лисандр услышал яростный рев отца. «Апофеон» бросился вперед. Импульсы, излучаемые лазрезаком, буквально четвертовали демона, отрубая ему одну конечность за другой. Ожил гравитационный проектор, и «Апофеон» выдрал из истекающей ихором туши отвратительное сердце и бросил себе под ноги. Рыцарь опустил взор, и Лисандр увидел сердце Барбатоса, Духа Дикой Охоты, крупным планом. Оно извивалось щупальцами, скалилось пастями и изрыгало ихор, разъедающий даже камень. «Апофеон» поднял ногу и раздавил его. Быстро регенерирующая туша Барбатоса взвыла и исчезла из реальности в столпе синего пламени, оставив после себя лишь псионическую изморозь, покрывшую все окрест на десятки метров.

«Апофеон» поднял взор. На него катилась стена из крови и бронзы. В последнюю секунду оптические приборы вырвали из нее ужасное создание с головой льва. После этого гололит вновь вспыхнул статикой и погас.

- Ради чего все это? Ради чего умер мой отец? Ради чего дом Ареос оказался обескровлен? – тихо спросил Лисандр.

- Ради знания, - ответил магос.

- Что же это за знание, за которое пришлось заплатить высшую цену? Лишь двое из семидесяти двух вернулось живыми. Лишь треть доспехов еще возможно восстановить. Фаланга уже не возродится в прежнем величии. Двое номов лишилось своих правителей, а правитель погиб смертью, о которой никогда не станет известно.

- Знание, за которое дому Ареос воздастся сторицей. Я не могу рассказать тебе, юный Лисандр, о проекте «Г[оппа!]пигон», ибо я связан клятвами на высочайшем уровне. Но одну я могу сказать. Я лично просил владычицу Модранихт о том, чтобы вам восполнили арсеналы. Я дернул за все ниточки, которые мог, чтобы могучий «Мирмикей» был восстановлен в прежнем блеске. Воистину прекрасный корабль. В последнем жесте неповиновения, он протаранил боевую баржу Альфа-Легиона, и трупы обоих кораблей скитались по орбите Ягеллона, пока мои слуги не отбуксировали его к верфям Гиадамар-Темпесты. Вскоре "Мирмикей" снова будет готов нести в своем чреве доблестных рыцарей.

Лисандр промолчал, ожидая продолжения речи.

- Я позволю себе забрать «Гекатонхейр» и «Циклопомах» на Мор’ам. Твоим доблестным рыцарям грозят своими допросами и огненными ордалиями инквизиторы Конклава Сецессио. Для них эти герои лишь свидетели демонического вторжения и после всех дознаний их ждет лишь смерть. В моей пустынной вотчине я укрою их от карающего взора слепых в своем невежестве слуг Трона. Лет через пятьдесят они вернутся домой.

- Мудры слова твои, магос. Что же, да будет так.

- Скрепим же наш союз, как мы сделали это с твоим отцом.

Магос Скиапарелли извлек простой и незамысловатый боевой нож и прорезал синтеплость на своей ладони. Тоже сделал и Лисандр. После этого они крепко пожали друг другу руки. Химический состав, заменивший кровь магоса-параллакта, жег руку Лисандра со страшной силой, однако на лице юноши была лишь улыбка. Он взглянул в глаза Скиапарелли. Металлическое лицо магоса оставалось бесстрастным, как и его аугметированные глаза. Двое их было - человек, управляющий Машиной, и Машина с разумом человека. Они разнились как свет и тьма, но оба знали, что пока их союз нерушим, зона Терминус Темпестус принадлежит его Божественному Величеству, Громовержецу святой Терры, что есть Омниссия и Движущая Сила.

III

Да здравствует басилей!

Его первые шаги как пилота рыцаря были нетвердыми. Лисандр пытался совладать с "Автесионом", своим собственным доспехом. Он только что прошел ритуал Единения и его всего еще колотило от мощи машинного духа. Его никогда не готовили к этому. Он был сыном своей матери, не отца. Он не был безрассудным рубакой, как Тидей. Он был ученым, книжником. Но теперь он – басилей. Он держит в своих руках мощь сотни рыцарей. Он – хранитель гранд-полиса. Он сокрушит врагов Громовержца, он попрет их трупы и разрушит их дома.

Лисандр вышел на террасу Арсенала Орхомена.

Он видел поле, что простиралось за горизонт. Все восемь миров гранд-полиса прислали свои делегации, чтобы засвидетельствовать воцарение нового басилея. Он видел семьдесят пять своих вернейших воинов, рыцарей дома Ареос. Он видел диадоха гранд-полиса и его пышную свиту. Он видел стройные ряды тысяч пехотинцев-гипаспистов, сотен пустотных абордажников-эпибатов и десятков танкистов-гетайров – солдат александрийских Астра Милитарум.

Миллионы глаз устремились на него. Секунды проходили словно года. Вдруг тишину разорвал крик миллионов глоток:

- Атанасиа! Бессмертие! – все они кричали как один, и сам диадох и последний бедняк.

Лисандр поднял свой цепной потрошитель и проревел свой девиз вместе с ними.

Ареос превозмогает!

Изменено 14 июля, 2022 пользователем kaligvla

[Dammerung]

Прекрасно. Какие образы, какой пафос.

Ареос воистину превозмогает!

[0.5 Кота]

"Замечания"

Гордые армии Империума повергли захватчиков, и мир наступил во всем секторе. Восстания ширились, культы подняли голову, а многие планеты перестали выходить на связь.

Два предложения по смыслу противоположны друг другу.
Я бы убрал первое. Или расширил до:
"На Ягеллоне армии Империума повергли захватчиков, но в секторе Сецессио дела обстояли гораздо хуже".

Как только новость распространилась по планете, толпы людей начали стекаться к Марафонским посадочным полям, откуда три года назад отправилось к звездам воинство Антигона. Каждый день прибывали тысячи людей со своим скарбом, чтобы встретить своего владыку.
Повторение.

Сразу же появились маркитанты и торговцы – целые сонмища огнеглотателей, артистов, циркачей, продавцов игрушек и гербовых значков и прочий люд сомнительных занятий.
Разве не одно и то же?

Спустя шесть часов, когда звезда Магнакон озарило посадочные поля первыми лучами, на благодтную землю Арейи спустились первые десантные шаттл

Он держит в своих руках мощь сотни рыцарей.
Лишнее.

Ну, руку набил. Понравилось гораздо больше рассказов самого ЯКП. Видимо 300+ страниц собственного бэкграунда написаны не зря.
Антигон крутой. Справился с демоном, который до этого повалил титана. Впечатляет. Изменено 4 августа, 2018 пользователем CTEPX